The Art of Self-Fashioning / Искусство обретения формы (джен)

Примечание переводчика: «Месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным». Эту поговорку ошибочно приписывают французскому писателю восемнадцатого века Пьеру Шодерло де Лакло. Название главы в оригинале «Best Served Cold» в точности повторяет название романа-фэнтези Джо Аберкромби из цикла «Земной Круг».

* * *

— Я и не знал, что ты так искусен в резьбе по дереву, — голос Бута почему-то звучал сдавленно. Гарри опустил книгу и повернулся к нему, стараясь сделать вид, что понимает, о чем тот говорит. — Спасибо.

Тут Гарри увидел, что на ладони Бута сидит деревянная фигурка совы. Это была та самая трансфигурированная бумажная сова, которую он сделал и отправил однокласснику на Рождество. Гарри не считал, что это потребовало больших усилий, и Бут наверняка должен был это почувствовать. В конце концов, Гарри так много читал о животных, что рисовать и складывать картинки с их изображением было несложно.

— Пожалуйста, — отозвался Гарри, и, поскольку Бут продолжал смотреть на него и, казалось, чего-то ждал, изобразил на лице улыбку. — Спасибо за сладости, которые ты мне подарил.

Бут внезапно рванулся к нему. Гарри едва не вскинул палочку, но Терри просто обхватил его за талию и крепко прижал к себе. Гарри смотрел поверх его головы, похлопывая мальчика по спине, надеясь, что его скоро отпустят.

Так и случилось, хотя и недостаточно быстро, чтобы Гарри не захотелось встряхнуться и проверить, что его кожа все еще цела… или мозговые клетки Бута на месте.

— Тебе и правда не все равно, — проговорил, улыбаясь, Бут. — Ты действительно мой друг.

Гарри не видел причин отрицать это. В конце концов, Бут сделал ему тот подарок, и то, как он переживал за Гарри, казалось, говорило о том, что он по какой-то причине беспокоился о нем. Поэтому Гарри пожал плечами и повторил:

— Пожалуйста. Я твой друг.

— Хорошо, — выдохнул Бут.

Остаток вечера он рассказывал Гарри о некоторых заклинаниях, которые не понимал. Гарри всеми силами старался помочь ему. Правда, в чарах он не был так силен, как в трансфигурации. Он просто не тратил много времени на их изучение, и всякий раз после того, как осваивал заклинание, которое Флитвик показывал им на этой неделе, он все равно повторял про себя латинские названия и читал под столом какую-нибудь книгу о животных.

Бут выглядел немного удивленным, когда Амикус перепрыгнул с кровати на плечо Гарри и уселся там, расчесывая шерстку, но потом улыбнулся.

— Ты тоже заводишь дружбу с кем-то еще.

— Да, — сказал Гарри, и то, как он прикоснулся к Амикусу, казалось, сказало Терри кое-что еще, потому что его улыбка стала шире.

А Гарри думал, какие люди странные.

* * *

В следующий раз, когда Гарри удалось с помощью заклинания создать животное, у него получилась мышь. Амикус вперевалочку подошел к ней — честно говоря, он слишком растолстел от всей этой еды, что давал ему Гарри, — и коснулся носом мышиных усиков, а затем одобрительно пискнул.

Гарри расслабился. Он даже не подозревал, как долго ждал этого одобрения, пока Амикус его не дал.

В течение нескольких месяцев Гарри изучал книгу, которую он нашел в библиотеке у границы Запретной секции, и которую, похоже, оставили там по ошибке. В книге не было никаких запрещенных заклинаний. Профессор Макгонагалл научила Гарри некоторым признакам для распознавания запрещенных заклинаний — например, всё, что было связано с болью, и всё, что касалось биологических жидкостей, взятых у других людей, — а в этой книге ничего подобного не было. Речь шла всего лишь о том, как задавать форму трансфигурированных животных по своему желанию.

С помощью некоторых из этих заклинаний Гарри мог делать все, что захочется. Он мог превращать тряпки, кусочки дерева, колючки и другие предметы, которые он собирал, в мышей. Он мог сделать их всех преданными ему, и добиться этого даже быстрее, чем с обычными мышами (если бы у него хватило терпения не шевелиться и зачаровывать их одну за другой).

И хитрее. И умнее.

Гарри посмотрел на мышонка, который подошел к Амикусу и сел рядом, маленькими блестящими глазками наблюдая за Гарри. Гарри серьезно кивнул ему в ответ.

У него будет целая армия мышей. И они будут размножаться сами по себе, если он создаст их со всей точностью. Из прочитанного Гарри узнал, что трансфигурированные животные обычно не могут иметь детенышей. Их создавали недостаточно тщательно — люди не представляли себе матку, гениталии и все остальное, что находил Гарри со своей дотошностью в чтении.

И с этой армией мышей он мог бы сделать многое, помимо того, чтобы узнать больше о трансфигурации. Гарри точно знал, что хочет отомстить Дурслям и кое-кому еще. Однако он был осторожен, чтобы не думать об этом слишком много, потому что это только отвлечет его, если в этом направлении ничего не получится, а его цель — исцелить родителей — всегда была важнее.

Но вот если бы у него была армия мышей…

Гарри улыбнулся, и Амикус присел на задние лапки. Мышонок последовал его примеру секундой позже, искоса посматривая на него, словно хотел учиться, подражая Амикусу.

* * *

— Надеюсь, мальчишка, ты не думаешь, что хоть что-нибудь изменится только потому, что ты получил старую спальню Дадли?

«Еще как изменится», — подумал Гарри. В кармане у него копошился Амикус, а сундук был набит мышами, уменьшенными настолько, чтобы они могли пролезть в замочную скважину. Но он только кивнул и сказал: — Да, сэр, — когда дядя Вернон зыркнул на него в зеркало заднего вида.

Дядя Вернон и дальше ворчал, ругался и разговаривал сам с собой. Но Гарри унес в свою спальню то, что хотел — волшебную палочку, сундук, Амикуса и несколько книг по трансфигурации. Дядя Вернон хотел было запереть сундук в чулане, но Гарри подготовился заранее. В поезде он превратил комочек пыли в осу, и когда он, стоя на пороге, выпустил ее из кармана, тетя Петуния, которая этих насекомых терпеть не могла, впала в такую истерику, что Гарри ухитрился пронести мимо нее все свои вещи.

А самое главное, Дурсли не знали, что Гарри не мог колдовать во время каникул. Поэтому, к тому времени, когда дядя Вернон все-таки обнаружил, что волшебная палочка осталась у Гарри, он слишком нервничал, чтобы ее отобрать.

Гарри сел на старую кровать Дадли и посмотрел вокруг. Прошлым летом он видел только сломанные игрушки и задумывался, что бы он чувствовал, будь они целыми и он мог бы играть с ними. Теперь же он видел, что комната полна вещей, которые можно было трансфигурировать. И Гарри улыбнулся.

Амикус выскочил из кармана и залез к нему на колени. Гарри погладил его шерстку и похлопал по толстому пузику.

— Ты немножко сбросишь вес, бегая здесь по моим делам, — заверил он.

* * *

— Никакого завтрака!

Так сказали Дурсли. Но бекон исчез с их кухни и появился на кровати Гарри. Его принесла крыса, которая наловчилась пролезать под дверью Гарриной комнаты.

— Никакого перекуса!

Тетя Петуния размахивала сковородкой, словно пытаясь напугать Гарри и заставить его подчиниться. Но крошечные мышки прошмыгнули на кухню и вернулись с листьями салата, которые тетя Петуния приготовила для сэндвичей, а потом забыла о них, потому что высунулась из окна, чтобы проследить за соседкой. И с хлебными горбушками, которые никто из Дурслей не ел и до которых никому из них не было дела. И с ломтиками помидора, от которых отказался Дадли, когда мама попыталась посадить его на диету. Гарри ел вкусный сэндвич, глядя в окно и бормоча себе под нос латинские названия растений.

— Никакого ужина!

Дядя Вернон проорал это Гарри в лицо, когда начал подозревать неладное по поводу исчезающей еды. Однако Вернону было хорошо известно, что Гарри весь день просидел взаперти в своей спальне, так что обвинить его было не в чем. Но в этот раз Амикус показался открыто, до истерики напугав тетю Петунию, которая с криком выбежала из кухни, а большая часть стейка улетучилась на второй этаж. Гарри расправился с ним за три укуса, а остатки отдал Амикусу и мышкам, после чего те исчезли в сундуке и в маленьких тенях, в которых обычно прятались грызуны. Так что к тому времени, когда разгневанный дядя Вернон поднялся наверх, Гарри уже лежал на кровати, флегматично глядя в потолок.

Они пытались кормить Гарри одной банкой холодного супа в день. Но мыши уже пробрались в соседский сад и с триумфом утащили растущую там клубнику, а вторая группа пересекла улицу и нашла яблоню, на которую забрался Амикус. Гарри пришлось показать ему, как отрывать черенок от ветки, но как только крыс это понял, в саду весело посыпались яблоки, непрерывным потоком направляясь к Гарри через окно. Решетка, которую установили Дурсли, не позволяла Гарри вылезти наружу, но расстояние между прутьями было достаточно широким, чтобы пропускать фрукты.

А банка почти целиком доставалась Амикусу — этому маленькому толстячку суп нравился больше, чем Гарри.

Удивительно, в какие только места способны пролезть мыши и крысы, и, за исключением тех случаев, когда Амикус показывался, чтобы до смерти напугать тетю Петунию, их никто и никогда не замечал. Гарри вспомнил кое-что из рассказов профессора Макгонагалл о животных, и о том, почему многим волшебникам так трудно давалось преобразование предметов в живые существа:

— Большинство людей, мистер Поттер, не обращают особого внимания на животных, за исключением своих собственных питомцев. Даже мы, живущие ближе к ним, чем маглы, знаем о них не так много, как когда-то, в те времена, когда лошади тянули наши кареты, собаки охотились на крыс в наших домах, а соколы добывали для нас дичь. Мы держим волшебных существ на расстоянии, за исключением специальных случаев, таких как некоторые учебные курсы и лавки, где продают зелья. А разделка животного на ингредиенты… вряд ли это самый удачный способ узнать о нем что-либо. Мы изгнали животных из нашего мира.

Однако Гарри замечал их. Животные приносили ему еду и не спускали с него глаз, пока он учил их разным вещам. Он показывал им, как отламывать хвостики плодов, как выглядят определенные растения и листья — даже в магловском саду можно было найти полезные ингредиенты для зелий — и как выглядят выпавшие птичьи перья. Гарри подумал, что, возможно, он смог бы обрезать несколько перьев, чтобы ими можно было писать. Даже если у него не получится, он все равно многое узнает о птицах, наблюдая за ними, прикасаясь к ним и изучая их формы.

Он хотел поскорее сделать птицу.

Люди говорили, что мыши и крысы — грязные животные. Именно поэтому тетя Петуния вызвала дератизаторов⁽¹⁾ (Гарри уже научил Амикуса и мышей не есть ничего, кроме того, что он сам давал им, поэтому отрава на них не подействовала). Иногда Гарри задумывался, что сказали бы Бут или Голдстейн, если бы узнали, что он ест пищу, которую таскали крысы и мыши. Он полагал, что Корнера это не сильно бы волновало, потому что у того была своя крыса.

Но Дурсли тоже считали Гарри грязным, уродом и животным. Иногда, когда дядя Вернон был в особенно плохом настроении, он даже обзывал Гарри крысой.

А Гарри просто думал, что еда была вкусной, и, хотя он питался не так хорошо, как в Хогвартсе — за исключением тех случаев, когда он распечатывал еду, тайком привезенную из школы, — он питался гораздо лучше, чем когда-либо, живя с Дурслями.

Его день рождения стал сюрпризом. Но в остальном лето во многом проходило так, как Гарри себе и представлял — он жил со своими животными и узнал о теории трансфигурации больше, чем, по его мнению, знали некоторые третьекурсники. Он был вполне доволен своей жизнью.

* * *

— Ты же знаешь, Минерва, я ничего не могу сделать, пока мальчик или его опекуны не подадут жалобу. Мне жаль, но так обстоят дела.

В своем кабинете Минерва устало откинулась на спинку кресла и снова и снова прокручивала в голове последнюю фразу Альбуса. Отправляемые ею письма не принесли достаточно быстрых результатов. В конце концов, она связалась с Альбусом и выложила ему свои опасения — и то, что ей было известно — об условиях проживания Гарри Поттера в доме Дурслей.

Альбус внимательно слушал, и Минерва видела, что он не собирается отмахнуться от ее слов. Напротив, его глаза затуманились, и он опустил голову. Дамблдор отчасти винил себя в том, что случилось с Лили и Джеймсом. Если бы он не предложил им спрятаться, думал он, Сами-знаете-кто не выбрал бы Поттеров своей целью⁽²⁾.

Минерве нечего было сказать по этому поводу. Она никогда точно не знала, почему Поттеры стали мишенью, почему Альбус велел им скрываться, или по какой причине Петтигрю предал их, кроме того, что он был Пожирателем смерти. Она знала только то, что ей следовало знать, и, числясь в Ордене Феникса, она не входила в круг ближайших доверенных лиц Альбуса, несмотря на то что работала в самом Хогвартсе. Северус был к нему ближе, как и некоторые другие.

А Фрэнк и Алиса Лонгботтомы были еще ближе.

Но в конце ее речи Альбус медленно покачал головой.

— Минерва, Визенгамот провел тщательный поиск родственников юного Поттера. Не нашлось никого, кто не оказался бы или умершим, или выжившим из ума. Или… — он слегка вздрогнул. — Вряд ли бы ты захотела, чтобы опеку над мальчиком получили его родственники по линии Блэков.

— Нет, — неохотно ответила Минерва.

Большинство женщин рода Блэк тоже были мертвы или вышли замуж за Пожирателей смерти. Вальбурга Блэк умерла всего семь лет назад, но, судя по историям, которые Сириус рассказывал Минерве, она сошла с ума задолго до этого.

— Вот так. Дурсли были лучшим выбором, они были единственными, у кого с мальчиком было хоть какое-то близкое кровное родство, — Альбус вздохнул. — Наверное, я мог бы вмешаться, если бы знал, что Дурсли окажутся настолько неподходящими, и настоять на том, чтобы рассмотрели кандидатуру кого-нибудь из дальних родственников Лонгботтомов или Уизли. Но их родство более отдаленное, чем Визенгамот счёл приемлемым в то время, а теперь… ты же понимаешь, что произойдет, если я попытаюсь поднять этот вопрос.

— Еще бы, — бросила Минерва.

Одной из вещей, вызвавших у нее сильнейшее раздражение, когда она пыталась отыскать законы, которые могли бы помочь Гарри, были ужасные последствия плохо сформулированного правила, принятого два десятилетия назад. Любой кровный родственник, «оказавшийся дальше второй степени (родства)», должен был соответствовать особым требованиям по возрасту и пригодности для воспитания ребенка. Визенгамот же интерпретировал это как «отыскавшийся дольше второго года (поисков)», потому что почерк человека, который переписывал формулировку закона, был действительно ужасным. Альбус мог избежать затяжного судебного разбирательства с Визенгамотом, только если бы он предпринял какие-то действия, чтобы передать Гарри кому-то другому, а не Дурслям, в течение первых двух лет после нападения на Поттеров.

— Это одна из тех вещей, которые я всегда хотел изменить, когда у меня было время, — с сожалением произнес Альбус. — А пока, Минерва, ты справляешься как нельзя лучше. Мальчику нужен такой защитник, как ты.

— Да, — снова неохотно согласилась Минерва.

Альбус всегда был чувствителен к ее настроению.

— Что-то не так? Ты думаешь, мальчику грозит неминуемая смерть или серьезные травмы от рук его родственников?

Минерва заколебалась, жалея, что не может рассказать ему о своих опасениях, если вообще была вправе опасаться.

Гарри был умён. Как ей по секрету рассказал Филиус, он стал больше сближаться со своими однокашниками, чем поначалу. Сразу после распределения Филиус беспокоился о нем. Сначала он считал Гарри высокомерным, потом — застенчивым, а потом — ущербным. Но, похоже, декан успокоился, когда Гарри стал проводить больше времени со своими однокурсниками и расспрашивать старших рейвенкловцев об исследованиях, книгах и секциях библиотеки.

Минерва встречалась с Гарри не так часто, как Филиус. Она видела его только на своих уроках. У них было несколько личных бесед, не так уж много, в том числе и та, во время рождественских каникул. Минерва считала Гарри не просто умным, а гениальным.

Но только когда дело касалось трансфигурации. Филиус говорил, что Гарри хорошо проявляет себя в заклинаниях, но не так блестяще, как одна из сестер Патил, что училась на его факультете. (Минерва, которой несколько раз приходилось назначать отработки своей Патил за невыполненное домашнее задание, могла только позавидовать ему). И она своими глазами видела, что оценки Гарри по зельеварению были ниже, чем у юного Малфоя и мисс Грейнджер, которая была гордостью и отрадой Минервы на ее собственном факультете. Гарри, по-видимому, хорошо летал на метле, но не уделял этому много времени. Он был середнячком по истории, астрономии, и защите от Темных искусств — хотя в последнем случае Минерва была скорее склонна винить уровень преподавания Квиринуса.

Гарри был настолько нормален, насколько можно было ожидать от человека, выросшего в семье жестоких маглов. Возможно, даже более того. Если он задавал Минерве вопросы, которые, по ее мнению, могли бы поставить в тупик студентов пятого курса, ну так что ж, у многих студентов были свои одержимости или увлечения. Гарри, вероятно, знал о трансфигурации не больше, чем Рон Уизли о квиддиче.

Но, тем не менее, это чувство не проходило. Гарри был таким сдержанным, таким тихим. У Минервы было странное ощущение, что он просто автоматически выполняет необходимые действия, что школа не для него, несмотря на то, сколько он, очевидно, узнавал. Гарри всегда видел впереди что-то другое, готовился к чему-то.

«Если бы я только знала, к чему именно».

— Минерва?

Альбус все еще оставался на связи, и как долго она заставляла его сидеть там? Минерва покачала головой.

— Прости, Альбус. Я просто пыталась сообразить, были ли какие-нибудь явные признаки жестокого обращения, о которых Гарри захотел бы рассказать, и, кажется, таких нет.

— В таком случае мы ничего не сможем сделать, пока он сам не пожалуется.

— Я могла бы снова написать Ремусу Люпину, — предложила Минерва.

— Думаешь, на этот раз он скажет что-то отличное от того, что говорил в первый раз?

— Нет, — неохотно призналась Минерва.

Она помнила Ремуса как человека, обладающего какой-то мягкой силой, которая помогала ему выжить, будучи оборотнем. Но теперь она невольно задавалась вопросом, как много этой силы проистекало из дружбы. Теперь, когда двое его друзей мертвы, один стал предателем, а еще двое обречены провести остаток жизни в больнице Святого Мунго, Люпин, казалось, уступил своим слабостям. В двадцати бессвязных абзацах его письма говорилось о том, как тяжело ему живется и что такая жизнь не для Гарри.

— Тогда это будет бесполезно, — покачал головой Альбус. — Продолжай попытки, если хочешь. Минерва, ты говорила, что мистер Поттер доверяет тебе. Возможно, он расскажет тебе то, чего не сказал бы никому другому. А пока что мне пришло сообщение от бабушки Невилла. Она сказала, что Невилл снова отказывается от тренировок.

Минерва кивнула, чувствуя боль в груди. В течение года она делала все, что могла, чтобы повысить уверенность Невилла в себе, но этого оказалось недостаточно. Ей казалось, что теперь Невилл более раскованно отвечал на ее уроках, и заклинания трансфигурации получались у него лучше, чем раньше.

Но это не компенсировало того, как он дрожал и бледнел на всех остальных уроках, кроме Гербологии.

— Как жаль, что наше время требует таких страданий от столь юных душ, — прошептал Альбус, и каминная связь прервалась.

Минерва развернулась, настроенная теперь более решительно. Если она не могла предоставить Гарри немедленную физическую безопасность, то хотя бы обеспечит ему душевное спокойствие. Она могла бы, по крайней мере, отвлечь его и сделать его лето более интересным, чем оно было бы в противном случае.

* * *

— МАЛЬЧИШКА!

Гарри удивленно повернул голову. Он провел большую часть дня в своей спальне, а потом дядя Вернон, вернувшийся с работы, отправил Гарри поработать в саду, чтобы тот «перестал бездельничать». Гарри так и оставался там, выпалывая сорняки, поливая цветы и подстригая кусты роз. Он понятия не имел, что могло так сильно разозлить дядю Вернона.

Амикус высунул голову из кармана Гарри. Гарри запихнул его обратно и поспешил в дом.

— Да, дядя Вернон? — спросил он и тут увидел на подоконнике шеренгу сов.

Похоже, они собрались все вместе, чтобы нести тяжелые книги. Названия были частично скрыты совиными крыльями и тем, как птицы расселись, из-за чего книги были немного перекошены, но, разглядев отдельные слова, Гарри смог понять, что это были учебники по трансфигурации.

Он не смог скрыть улыбки.

— Ты ЗНАЛ об этом! — заорал дядя Вернон. Он брызгал слюной так сильно, что капельки попали Гарри на лицо. — Ты знал… ты и твои совы… Ну, ты у меня получишь…

Он и раньше так грозился. Гарри знал, что чаще всего эти угрозы ничего не значат. Дядя Вернон будет просто выпускать пар, но на самом деле ничего ему не сделает.

Но тут Гарри подумал, что дядя может отобрать эти книги. Так же, как он отобрал черного котенка, который когда-то был у Гарри.

И Гарри достал волшебную палочку.

Увидев ее, дядя Вернон подавился воздухом. Затем он попятился, размахивая руками перед собой и пытаясь что-то сказать. Тетя Петуния, которая вошла в гостиную, чтобы посмотреть, что происходит, испуганно отпрянула назад. Дадли не было видно.

Гарри ничего не сказал. Ему и не надо было ничего говорить. Он сделал шаг вперед, глядя Вернону прямо в глаза.

— Ты не можешь… Мальчик, положи это… — дядя Вернон пытался говорить дружелюбным тоном, но он слишком долго распалял себя. Секунду спустя он снова сорвался. — Немедленно опусти эту штуку! — закричал он прямо в лицо Гарри.

Гарри опустил палочку. Но теперь он поднял левую руку и выпустил когти.

Ему потребовались месяцы, чтобы придумать, как правильно сделать когти, чтобы они не бросались в глаза и не мешали пользоваться рукой обычным способом, если это понадобится. Но Дурсли и без того ничего не заметили, вероятно, потому, что они почти никогда не замечали Гарри.

Теперь когти были на виду. Они были загнутыми и черными, больше похожими на когти орла, чем тигра. Перед тем как уехать на лето, Гарри немного почитал о птицах в школе. Он знал, что орел может раздробить человеку руку, если ударит достаточно сильно.

Возможно, у него и не было орлиной силы, потому что он изменил только ногти, а не всю руку целиком, но разве не было бы интересно проверить это?

Гарри продвигался вперед. Он чувствовал, как Амикус шевелится у него в кармане, но знал, что крыс не покажется на глаза посторонним. У него были когти. Под свободной, мешковатой одеждой, закрывавшей Гарри с ног до головы, болтались огромные лоскуты отвисшей кожи. Они поглотят часть энергии, как слои ткани, если Дадли ударит его или даже если дядя Вернон захочет избить его. Гарри пытался сделать кожу твердой, как камень, но получился только небольшой участок, около локтя, и он не смог превратить его обратно. Он решил, что кожаные подушки лучше.

А еще у Гарри была волшебная палочка. И его ярость.

— Пожалуйста…

Гарри остановился. Он понимал, что теперь не может просто отступить, иначе дядя Вернон разозлится и отыграется на нем позже. Поэтому Гарри заговорил, стараясь, чтобы его голос звучал отстраненно:

— Вы разрешите мне оставить книги и отнести их наверх. И вы не тронете сов.

— Да, да.

— Вы не прикоснетесь ни ко мне, ни к моим вещам.

— Да, да.

Некоторое время Гарри молча смотрел на дядю Вернона.

— Хорошо, — наконец сказал он, опустил руку и снова спрятал когти.

Гарри отвернулся и подошел к совам, чтобы забрать доставленные книги. Некоторые из птиц растерянно заухали и попытались рассмотреть его левую руку. Гарри осторожно отогнал их и понес книги наверх.

Оказавшись в безопасной обстановке своей комнаты, он нашел записку от профессора Макгонагалл, в которой та объясняла, почему прислала ему эти книги.

Гарри посидел немного, обдумывая записку. Затем он закрыл глаза и долго сидел так, поглаживая Амикуса. Мыши подбегали и рассаживались вокруг него. Гарри не возражал.

* * *

Минерва с некоторым трепетом открыла письмо от Гарри. Было бы логично, если бы он, будучи таким независимым ребенком, просто отказался от ее подарков, хотя она и приурочила их к его дню рождения.

Но в короткой записке было просто написано: «Спасибо. Спасибо. Спасибо».

Три раза подряд.

Минерва медленно опустила письмо и длинно выдохнула. Да, это было странно. Но она чувствовала всю глубину искренности, исходившей от бумаги.

«Единственное, что я могу сделать, — это учить его и стараться помочь ему. Я не могу предсказать, каким он станет. Возможно, он никогда не станет таким ужасным, как я опасаюсь».

«И даже если станет…»

Минерва расправила плечи. Ей нравилось думать, что она вытащила нескольких учеников из безумия или тьмы, которые могли поглотить их после первой войны. Она могла бы сделать то же самое и с еще одним.

«Он обожает трансфигурацию. Это доказывает, что его интересуют не только Темные искусства и заклинания. Через это я найду путь к нему».

1) Дератизатор — специалист по уничтожению грызунов (мышей и крыс).

Вернуться к тексту

2) Напомню, что во второй главе Макгонагалл рассказывает Гарри, что Волдеморт пришел к Лонгботтомам. Вероятно, в отличие от канона, Темный Лорд планировал нападение на обе семьи, в которых мог расти ребенок пророчества.

Вернуться к тексту