Children (гет)

Последние летние дни мы провели в Норе. Вроде бы все было, как обычно, но меня не покидало странное чувство: что-то явно изменилось. Наверное, всему виной, то маленькое открытие, которое я совершила на Чемпионате. И ещё одна вещь: я взгляда не могла оторвать от близнецов. Никак. Не понимала, почему я раньше не замечала, насколько они красивы, особенно без футболок. Конец лета выдался довольно жарким, и поэтому большую часть времени именно так парни и ходили, что не могло меня не радовать. Однако вскоре моя «любовь» начала меня пугать. Я, конечно, понимала, что девочки лет в четырнадцать начинают обращать внимание на мальчиков, но не так же. В смысле не на двух же сразу.

Ну, не могла я определиться. Все мои размышления, попытки расставить все по местам и узнать-таки у самой себя, кто же мне действительно нравится, ничем не увенчались. Мозг постоянно, как на автомате, подкидывал образы обоих. Разумеется, без футболок.

И даже когда усилием воли я заставила себя смотреть не на внешность, а на их характеры, я не приблизилась к ответу. Джордж мягкий заботливый, нежный, рядом с ним чувствуешь себя так уютно и тепло, чувствуешь, что ты дома. Фред веселый и беззаботный. С ним ощущаешь себя свободной, с ним ты летишь. И чувствуют это все…

Потеряв Фреда, мы с Джорджем вернулись на землю. Мы разучились летать.

Учиться жить здесь, на Земле, оказалось не просто.

* * *

Я сидела на крыльце Норы с чашкой чая, когда ко мне подошла Джинни.

— Гермиона, мне нужно с тобой поговорить, — произнесла она, садясь рядом со мной и отвлекая от самого увлекательнейшего занятия: наблюдения за близнецами, которые сейчас играли с Роном и Гарри очередную партию квиддича. Как же они ловко летали на метлах. Не то, что я... — Гермиона!

— А… Что? Джинни, ты что-то хотела?

— Да, поговорить.

— О чем?

— О тебе, — почему она так странно улыбается? Не понимаю. Может, она что-то узнала?

— Обо мне? — Может, если дурочку включить, она ничего не поймет… Надеюсь.

— Да, а точнее о том, что случилось сегодня утром. — В мозгу быстро начало пролетать сегодняшнее утро. Неужели она видела? Да, Гермиона, роль дурочки никогда тебе не удавалась. Надо будет понабраться опыта у Лаванды.

— А что случилось сегодня утром?

— Это тот самый чай?

— Ты про какой, тот, что в руках? — Я невинно посмотрела на свою кружку, и мои щеки предательски покраснели. Сделала большой глоток чая.

— Ага, значит, все-таки щечки красные.

— Ну, да. Чай же горячий. Вот и покраснели.

— Да, конечно. Я так и поняла. — Почему она так странно улыбается? Честно, уже начинает раздражать. — А ты сегодня так увлеченно в окно смотрела и полкружки пролила мимо.

— Согласна, так неловко получилось. Мне просто показалось, что кто-то пришел, там калитка скрипнула.

— Ну, да. Как же тебя расколоть-то?

Эту фразу я не слышала, потому что в этот момент бладжер пролетел, буквально в пяти сантиметрах от головы Фреда. Но он просто превосходно увернулся, а я, разумеется, не смогла сдержать облегченной улыбки. Хорошо, что хоть не вскочила и не начала аплодировать, Джинни-то все это время сидела рядом! Но по торжествующему выражению её лица, я поняла, что ни в каких дополнительных жестах не было необходимости. Равно, как и в их отсутствии. Меня уже раскрыли.

— Так все же, вернемся к сегодняшнему утру, хорошо?

— Хорошо, — дальше можно было не сопротивляться. Горе-конспираторша!!!

— Сегодня утром, пока ты разливала чай, я разговаривала с Гарри. Представляешь с Гарри!

— Молодец. И как? Без запинки?

— О, да. Все отлично. Поговорили про квиддич.

— Ну да, про что же вам еще говорить-то. Пока.

— Ага, мне было так хорошо рядом с ним. — Уж позже я узнаю, что Джинн превосходная актриса и может заговорить зубы любому. — Ты не представляешь, как много он знает про квиддич. А еще он мне улыбался. Представляешь? Улыбался мне! Сам Гарри Поттер!!! Боже, Гермиона. В тот момент, когда мы говорили, а ты смотрела в окно, не пришел ли кто, Фред так восхитительно выполнил финт Вернонского.

— Джордж, финт Вронского, — не отрываясь от наблюдения за играющими, выпалила я. И поняла свою ошибку слишком поздно.

— В общем-то, я получила то, что хотела. А теперь давай рассказывай, — с очень странной улыбкой Джинни пристально смотрела на меня. Хватит, блин, улыбаться! Чувствую себя идиоткой…

— Что рассказывать?

— Так, Гермиона, я все знаю. И хватит притворяться дурочкой, тебе не идет. — Я уронила голову на ладони, и закрылась волосами. — Все то время, которое ты у нас провела. Ты в основном провела в компании близнецов. Ты с них глаз не сводишь. Ах, а как ты мило смущалась, когда они вдруг появлялись без футболок. Начала увлекаться квиддичем. Ни с того ни с сего. Ну, или не увлекаться, а просто таращится на ребят, когда они играли. Выучила наконец-таки финт Вронского. И много еще всего. Да никто этого не замечает, кроме меня, Гермиона. Ведь я твоя подруга, надеюсь, — я посмотрела ей в глаза и увидела там понимание, поддержку. И.. конечно, долю насмешливости. Она ведь сама меня раскрыла, как же! — Если мы станем родственницами, я буду очень рада.

— Ты о чем Джинни? Я еще в себе не разобралась, а ты: «родственницами».

— Так я права, ты влюблена в кого-то из близнецов? — Кажется, она до последнего не верила в свое предположение.

— Да, — почему-то стыдливым шепотом произнесла я.

— Гермиона, это нормально. Ты что, не читала? Все девочки в твоем возрасте влюбляются. Ещё раз повторю: это — нормально. Уверяю тебя. Я с этим живу уже 2 года. — Да читала, я читала! Что толку-то?! А Джинни взяла поучающий тон…

Что это я, в конце концов? Она ведь помочь пытается. Вот что бывает, когда меня отвлекают от созерцания прекрасного…

— Джинни! Гермиона! — а вот и оно.

— Что вы тут сидите?

— Вам скучно? — Близнецы, как всегда, продолжали друг за друга.

— Джинни, — никогда не видела Гарри таким робким. — Может, полетаем на метлах?

— Гарри, я бы с радостью, но у меня нет метлы. Она сломалась, когда я врезалась в сарай, забыл?

— Давай я тебя на своей покатаю?

— М… Это интересная идея, я еще никогда не каталась на метле вдвоем, пошли?

— Пошли, — они встали и, усевшись на «Нимбус», взлетели вверх. Как же я им завидую. Мне тоже всегда хотелось. Летать, именно летать. А выше деревьев подняться никогда не получалось.

— Гермиона, — Рон стоял и смотрел в землю, сзади его подталкивали близнецы и что-то шептали на ухо.

— Да, Рон.

— Гермиона, а ты не хочешь полетать? — Что? Полетать с Роном? Боже упаси. Он, конечно, мой друг, но…

— Эм… Рон, ты же знаешь, я боюсь высоты, — других аргументов у меня не было.

— А… Да… Понятно… Извини… — Он развернулся и пошел к сараю, видимо убирать метлу, но вмешались близнецы.

— Гермиона, ну пожалуйста, прокатись с ним, а мы подстрахуем, будем лететь чуть ниже вас, — в один голос начали уговаривать меня близнецы, им я не могла отказать.

— Ладно, но если со мной…

— Ничего не случится…

— Обещаем.

— Рон! — позвала я друга.

— Да? — он такими глазами посмотрел на меня, что я не смогла отказать и ему, но страшно боялась.

— Я согласна, только не быстро, хорошо?

— Да, хорошо, — он подбежал ко мне, мы сели на метлу и потихоньку начали подниматься вверх. Дом и сарай становились все меньше и меньше. Внутри меня что-то ухнуло и скатилось вниз, дыхание перехватило, голову вскружил детский неконтролируемый восторг. Вместе с тем меня начала охватывать необъяснимая тревога. Близнецы все это время летели неподалеку. То равнялись с нами по высоте, то резко уходили вниз, но ни разу не отлетели дальше двадцати футов. К нам спустились Гарри и Джинни, Гарри обвел метлу вокруг нас, и что-то произошло. Рон не справился с дернувшейся метлой, и вдруг я начала падать. Резко полетела вниз, услышала встревоженный вскрик Джинни. За все время полета мою голову посетила только одна мысль: «Что-то долго я лечу…».

Вдруг, я почувствовала крепкие объятья. Я вцепилась в держащие меня руки и зажмурилась. Когда меня спустили на землю, я поняла, что это был Фред. Он посадил меня на крыльцо. Тут же теплое мягкое одеяло коснулось моих плеч, и нежный голос Джорджа прошептал мне: «Все хорошо, Гермиона, все закончилось, все хорошо, успокойся». Осознав все то, что произошло, что только что я могла умереть, я расплакалась. Прибежал Рон, который долго извинялся, позже к нему присоединился Гарри, который брал всю вину на себя. Мне было все равно. За расплывчатой пеленой слез я ничего не видела, а все, что хотела слышать — шепот Джорджа. Кажется, Джинни увела меня в нашу комнату. Потом она пошла за чаем с ромашкой, успокоиться мне тогда не мешало бы. У меня не было истерики, нет, я просто молча сидела на кровати, укутавшись в одеяло. В голове уже давно не осталось места для мысли о возможной смерти, её заменила другая, более важная: я могла не успеть сказать Фреду и Джорджу о своих чувствах.

Внутренний голос подсказывал только одно: необходимо поскорей разобраться со своими эмоциями и определить, что я чувствую к кому-то из близнецов. А дальше дело за малым.

Нужно признаться.