Магия и физика: Год первый (гет)

Утром меня ждал разговор и с Роном, и с Гермионой. Но если рыжему я просто сказал, что ничего не понимаю, что было в общем-то, правдой, то с Гермионой дополнительно поделился некоторыми... ощущениями.

— Понимаешь, Гермиона... Как я собаку увидел, меня ужас взял. Страшно было просто до жути, до трясучки.

— Не могу тебя обвинить. Я сама едва в обморок не грохнулась, — мрачно ответила девочка.

— А потом... как-то, стыдно стало, и как-то тоскливо... Я ведь едва за вас с Роном прятаться не начал. А тут подумал, что это скорее вы за меня должны. И сразу успокоился. Как-то вдруг. Вперёд вышел, вас прикрыть. Не боялся этого пса, да даже ни одной мысли в голове не было, только лёгкость, спокойствие, как в большом, светлом и пустом зале. А потом, когда он на спину перевернулся, я как будто очнулся. Хотя спокойствие и осталось. Просто в голове мысли появились, удивляться стал. Кстати... Может, я ошибаюсь, но, по-моему, пёс подставлял мне горло для укуса.

— Цербер, — кивая, сказала Гермиона.

— Что?

— Цербер, говорю, а не пёс. Хотя жест и правда собачий, где-то я о таком читала, — задумчиво пояснила девочка.

— Так что, считай, для меня это была такая же неожиданность, как и для вас. И к Филчу я теперь питаю нежные чувства. Настолько, что мне хочется подстроить ему пакость, думаю стоит близнецов Уизли привлечь, вместе обдумать, они в этом деле эксперты.

Гермиона покачала головой.

— Вообще-то, мстить ему, это, конечно, неправильно, но... Я в деле. Я тоже порядком перетрусила вчера ночью. А будь Филч более справедливым, мы бы просто не стали от него бегать: в конце концов, то, что мы провожали друга из больничного крыла, задержавшись не по своей вине, это не преступление.

Я согласно кивнул. Интересно, кого Герми пытается убедить — меня или всё-таки себя?

А потом мы отправились на завтрак. Было немного совестно, что я проспал нашу с Драко тренировку и ни поздний отход ко сну, ни начавшийся дождь, под который мне всегда особенно крепко спится не являлись достаточным оправданием. Впрочем, позже выяснилось, что Драко меня и не ждал, потому что получил утром на свой пергамент сообщение, что я не смогу встать даже если за мной придёт Тёмный Лорд и краткие извинения. Неожиданно, но не слишком странно, мне не в первой делать что-то на автомате, в полусне...

Дождь вытянул из мира все краски, сделав похожим на старую фотографию. За окнами стоял сумрак, в большом зале было мрачно, даже фонари на стенах казались бледнее обычного... Потолок затянуло облаками и настроение неуклонно катилось вниз, в какую-то чёрную меланхолию. В качестве едкой иронии — Рон так объелся своих любимых оладий, что даже колдомедицина в лице мадам Помфри оказалась бессильна помочь ему сразу и оставила в больничном крыле на весь день. Провожали больного мы с Гермионой, однако, она собралась в библиотеку перед первым занятием, а у меня не было настроения.

Побродив немного по школе, я остановился в одном из закутков на четвертом этаже с большим витражным окном и широким каменным подоконником. Присел и стал бездумно наблюдать за тем, как капли дождя разбивались о толстое стекло. Двор школы раскис и там, где не было вымощенных камнем дорожек, наверное можно было попросту утонуть в липкой холодной грязи. Завязнуть и умереть.

Только сейчас до меня, кажется, начало доходить. Мало кто из людей, сидя в мягком кресле в тепле и глядя за окно на стылый осенний ливень, прихлебывая из чашки обжигающий кофе, не размышлял, как бы он поступил, будь он... На месте янки при дворе короля Артура, попади он на таинственный остров с капитаном Немо, повстречай пришельцев, провались в стихийный портал... Или иным невероятным образом переместись, к примеру, в тело капитана Энтерпрайз-Си (кажется) Джеймса Т. Кирка... И всегда это представлялось, как нечто захватывающее, невероятное, то, что хочется попробовать. И очень, очень мало кто задумывается, что у этой медали есть две стороны. В случае, если бы ваша мечта сбылась, это стало бы вашей жизнью. Именно жизнью, а не коротким приключением, как поход в джунгли Амазонки или сплав по речным порогам. Когда, несмотря на адреналин, на то, что ты мокнешь под проливным дождём, ты всё равно знаешь — где-то там, далеко, есть твой дом и привычная жизнь с привычным комфортом. И ты к ней вернешься. А я... кажется, я только сейчас осознал — на возврат надеяться глупо. Прежде всего, потому, что некуда, скорее всего, возвращаться. Даже если высоковольтный разряд не превратил меня в опаленную головёшку, я лежу сейчас где-то, под капельницей, ведя жизнь растения.

А ведь для возврата мне нужно повторить то, что произошло тогда, причём, я думаю, важны будут очень многие факторы. Если, конечно, перенос был спонтанным. Если же нет... Мне надо, чтобы таинственным “высшим силам” которым я потребовался в теле юного Поттера, потребовалось вернуть меня назад. Мало реально, и то и другое... Так что... Пора привыкать к мысли, что это теперь моя жизнь, а не мир-по-ту-сторону-экрана, чтобы и с ней не расстаться по-глупости. Не игра, пусть даже смертельно опасная, а жизнь. И теперь меня, меня, а не кого-то еще, зовут Гарри Джеймс Поттер, Мальчик-Который-Выжил.

А еще, наверное, стоит помянуть Андрея Савичева. Бывшего студента, успевшего пробыть дипломированным инженером-физиком менее суток. И умершего от удара молнии. Он — умер. Я — жив. Я — не он, надо двигаться дальше.

Новая жизнь, великий дар. Со старой памятью, которая — дар ничуть не меньший. Хотя и болит она. По моей саднящей памяти скользнул лучик света. Внезапно я вспомнил один стих. Вообще, как, наверное, большинство мужчин, я отношусь к стихам достаточно равнодушно. Нет, могу под настроение оценить что-нибудь по-настоящему талантливое, но и только. В своё время в душу мне запали всего два стиха. Один Анны Ахматовой, а другой — Марины Цветаевой. Двух сильных женщин с тяжелой судьбой... И сейчас мне вспомнился именно стих Цветаевой. Вспомнился, как если бы прямо перед моими глазами лежал томик её стихов, раскрытый на нужном месте. Захотелось прочитать его, непременно вслух. И, не задумываясь о последствиях, на ломаном и исковерканном русском, к которому глотка и язык этого тела были абсолютно непривычны, я начал громко декламировать:

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала — тоже!

Прохожий, остановись!

Прочти — слепоты куриной

И маков набрав букет,

Что звали меня Мариной,

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь — могила,

Что я появлюсь, грозя...

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились...

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед, -

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь,

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли...

— И пусть тебя не смущает

Мой голос из-под земли.

Кому я читал эти нежданные стихи? Себе, наверное. Читал, и душа рвалась на части. Я поминал. Поминал себя, и мне было грустно, а по щекам бежали слёзы. И пусть мне скажут, что я — эгоист, что мне с того. И для меня, отчего-то, очень много значило то, что только что произошло.

— Гарри, что это было? — Гермиона рядом. Откуда? Оглядываюсь, но, слава богу, мы одни. Девочка заглядывает в глаза, во взгляде тревога. — Почему ты плачешь?

— Миона... Не спрашивай. А были это стихи. Русская поэтесса, Марина Цветаева. Хотя, как видишь, с русским у меня не очень-то...

* * *

Гарри грустно улыбнулся. Вообще, Гермиона очень удивилась, увидев его несколько минут назад. Он сидел на подоконнике и водил пальцем по запотевшему стеклу, полностью уйдя в себя. Лицо его в этот момент выглядело, как древняя посмертная маска — красивое и без капли жизни. Потом встал, прошел из стороны в сторону и вновь повернулся к окну, не замечая ничего вокруг. Как знать, может быть, он и окна-то не замечал... Гермиона подошла ближе и увидела, как его мёртвое лицо медленно-медленно оттаивает. Оно стало грустным, но — живым. Показалось даже, что из разрыва туч вынырнул лучик и скользнул по его лицу, как будто погладил, отразившись на миг в зелёных глазах мальчишки. А потом Гарри внезапно заговорил, обращаясь к своему отражению в окне... Хотя, заговорил — это не подходящее слово. То, что он читает стихи, она поняла почти сразу, так же как и то, что язык, на котором он их читает ему не привычен. Но всё это перебивалось чувством, душой, которую он вкладывал, выводя каждую строку. Приблизившись еще, девочка увидела, что беззвучные слезы прочертили две дорожки по щекам Гарри.

Когда мальчик закончил, он застыл неподвижно, напряженный, как струна, до тех пор пока Гермиона его не окликнула. Он, казалось, проснулся, недоуменно огляделся по сторонам, заметил девушку и ответил ей. Если это можно было назвать ответом, конечно. Впрочем, она понимала, что то, чему она стала сейчас свидетелем — сокровенное, личное. А ещё, обожгло, как солнце в начале весны, это его “Миона”. Раньше так её называла только мама... А он, кажется, даже не заметил, как к ней обратился. И именно тогда, окинув его странным взглядом, будто по-новому знакомясь с растрепанным зеленоглазым парнем, девочка приняла одно из самых важных решений в своей жизни.

— А о чём эти стихи? — Медленно спросила девочка. Гарри помолчал, собираясь с мыслями, а потом стал построфно зачитывать перевод, делая паузы на подбор слов для лучшего соответствия смыслу и мелодике стиха. Судя по тому, как он хмурился, сам он не был доволен своей работой, однако Гермионе, всё еще находящейся во власти его прошлой декламации, строки показались глубокими и пробирающими до дна души. Когда он закончил, девочка, не вполне сознавая себя, сказала. — Не грусти! Я буду с тобой.

— Спасибо, Гермиона. Это важно, — ответил мальчик, серьёзно и тепло глядя ей в глаза. — Кстати, как ты здесь оказалась? Неужели случайно?

— Нет, я тебя уже полчаса ищу. Хорошо, портреты согласились направление подсказать, дальше уже сама нашла. Идём скорее, а то на трансфигурацию опоздаем!

* * *

После встречи в коридоре Миона была какой-то странно задумчивой. Впрочем, мне тоже было о чём поразмыслить, поэтому время до обеда пролетело незаметно. Однако, тучи на душе постепенно рассасывались и было понятно, что исток моей тоски так и растаял там, в коридоре четвертого этажа. Погода как будто вторила моей душе — к обеду от дождя не осталось и следа, а свежий ветер с усердием сушил намокшую землю и гонял по небу редкие облака. Большой зал вновь играл диковинными красками из-за разбивавшихся о витражные окна солнечных лучей.

Кажется, Гермиона тоже уже переварила утреннее происшествие, хотя мы это и не обсуждали, по молчаливому согласию. Я напомнил ей про Филча и мы, выловив на выходе из зала близнецов Уизли, спрятались в одном из пустующих классов. Поначалу Фред и Джордж слушали больше из вежливости, но когда узнали о сути проделки, оживились.

Суть проказы сводилась к следующему: зная о нежной любви Филча к его кошке, я предложил подстегнуть взаимность, причём сделать это... не выборочно. В общем, изначальная идея была — вылить на Филча флакон валерьянки. Гермиона возразила, что это приведёт только к тому, что он переоденется. В итоге, после получаса обсуждения, близнецы уважительно пожали мне руку, поцеловали её Гермионе и с оттенком опаски заметили, что мисс Гриффиндорскую Умницу они злить не будут. Никогда. Потому что уважают изобретательность и... опасаются последствий.

Дело в том, что предложение Гермионы, после того, как она выяснила, что близнецам это вполне по силам, выглядело следующим образом: они качественно пропитывают мантию Филча валерьянкой, высушивают, чтобы внешних признаков, кроме запаха, не было, а потом накладывают уменьшающее запах заклинание. Которое будет постепенно слабеть, допуская заметный аромат уже к десяти утра, а к полудню выдохнется совсем. Нетрудно представить, какой популярностью у котов и кошек будет пользоваться столь приятно пахнущий завхоз. Далее, учитывая специфику школы, чего можно в первую очередь ожидать от преподавателей, особенно пока запах не будет заметен людям? Ожидать можно, что они постараются прекратить наложенные на Филча чары “Финитой”. Чары и прекратятся. Сдерживающие запах. После того, как Гермиона объяснила эти несложные, в общем-то, нюансы близнецам, они и начали смотреть на неё с уважением и опаской. В общем, завтрашнее утро обещало пройти под знаком кошки...

* * *

Шутка удалась... не то, чтобы совсем замечательно, но очень неплохо. Всё утро за Филчем со всё нарастающей настойчивостью носились кошачьи замка Хогвартс, а их оказалось немало. Коты, кошки, а может быть и книззлы и иже с ними осаждали школьного завхоза, становясь настойчивее с каждой минутой, пока он, преследуемый шлейфом животных, не налетел в коридоре на профессора Снейпа. Нельзя сказать, что тот был этому рад или что он отличался особенной душевной добротой, однако всё-таки попробовал помочь несчастному сквибу. Финитой. А вот дальше всё пошло не совсем так, как предполагала Гермиона. Обладающий острым нюхом зельевар моментально учуял и не только учуял, а и опознал запах. Как понял и то, что до этого его “придерживало” заклинание. После чего наложил на Филча аналог чар Уизли, только на порядок сильнее, и ехидно посоветовал Аргусу почаще стирать мантию. После чего в своей излюбленной манере развернулся и быстрым шагом направился дальше по своим загадочным Снейповским делам. Хотя, разумеется, это мои домыслы, в изложении троих хаффлпафцев, которые и были свидетелями произошедшего, история звучала совершенно иначе. По их словам, зельевар сбил бедного Филча, потом проклял его, но всё-таки сжалился и расколдовал, а потом отправился дальше творить свои злодеяния. Смешно было просто до ужаса.

А вечером у меня было с ним очередное занятие по зельям...

* * *

— Что ж, мистер Поттер, какие у вас будут пожелания на сегодняшнее занятие? Разумеется, кроме чистки во-о-он тех трех котлов с весьма алхимически активными остатками зелий? — спросил Северус Снейп. Можно сказать, что профессор был сегодня в благодушном настроении, тем более что, несмотря на мнение злопыхателей, чувством юмора он был наделен в полной мере. Хотя, большинство людей и сочли бы его несколько... специфическим. И он оценил шутку близнецов над Филчем. Простота, природа шутки и тонкость расчёта для ученической поделки были выше всяких похвал. Столкнись с Филчем не сам профессор, а кто-то другой, и он бы, пожалуй, долго не мог понять, что же делает не так. Наверняка бы предположил эффект какого-то сложного проклятья или что-то подобное. А то, что в основе эффекта лежала элементарная Valeriána officinális, не имеющая к магии вообще никакого отношения, только делало шутку более изящной. Уж кто-кто, а профессор зельеварения мог это оценить.

— Хм, — мальчишка на минуту задумался, а потом внезапно подскочил, как ужаленный. — А знаете, есть. Вы не могли бы посоветовать мне какое-нибудь зелье-антидот от сыворотки правды? — Взгляд черных глаз профессора буквально впился в студента. Под таким взглядом большинство даже старших учеников Хогвартса била бы крупная дрожь, однако лицо главной знаменитости школы сохранило выражение внимания и заинтересованности. Мастеру зелий до ужаса захотелось применить на парне легилименцию, тем более, что его разум был практически открыт и из-под слабеньких ментальных щитов вырывались отголоски того же интереса и неясной тревоги. Но при этом он встречал взгляд профессора ясным взглядом своих зеленых глаз, не дрогнув. Искушение было сильным, однако какой интерес в игре, если нарушать установленные тобой же правила.

— Поработайте над защитой разума, Поттер. Я ведь не ошибусь, если скажу, что вы знакомы с этим разделом магии? Заметьте, я не спрашиваю, откуда. Ваши щиты пока даже не защищают ваши эмоции от поверхностной легилименции. Хотя, надо признать, мыслей я ваших не вижу... И не увижу, если не попытаюсь скользнуть глубже.

— Я ценю вашу тактичность, учитель. И непременно последую вашему совету. Кстати, вы не будете против заняться со мной ещё и легилименцией?

— Вы настолько доверяете мне, Поттер? Я ведь не буду сдерживаться, а атакую в полную силу, — мальчишка упрямо закусил губу и задумался. А продолжил медленно, как будто обдумывая каждое слово.

— Я доверяю вам, учитель. Хотя, разумеется, я бы предпочёл сохранить содержимое моего разума.

— Теперь я понимаю, почему шляпа определила вас на Гриффиндор. — В кои-то веки совершенно без иронии сказал Снейп. — И, разумеется, у меня есть соблазн воспользоваться вашим доверием. Однако, я всё же воздержусь. Интереснее разгадать ваши секреты, чем вытянуть их из-под ваших хлипких ментальных щитов, — зельевар надолго замолчал. — Есть одно зелье... Оно называется “зельем поверхностных мыслей”. Достаточно сложное, и ингредиенты редкие, но... Поможет нам в наших занятиях. Оно позволяет уберечь память от вторжения. Разумеется, сильному легилименту вроде меня это не бог весть какая преграда, однако даже я её замечу. А вы заметите вторжение в свой разум, сколь бы искусен не был легилимент. Я смогу удержаться на этом рубеже, а вы — получить тренировку в защите от вторжения в сознание. Кроме того, у этого зелья есть еще один плюс, хотя я не совсем уверен, что он вас заинтересует. Блок, который оно создаёт, похож на врождённый, различить их практически невозможно, — снова пауза. — Сейчас, правда, у меня нет необходимых ингредиентов, но в течение недели я их достану. И отчего я вам потакаю? — спросил сам себя зельевар. — Ладно, не важно, — голос его вновь стал ехидным. — в любом случае, готовить зелье будете вы... И если вы сварите его недостаточно хорошо, не надейтесь на моё снисхождение. Я прогуляюсь по всем закромам вашей памяти. Кроме того, — Снейп ухмыльнулся, — зелье защищает только память. Мысли вам придётся научиться контролировать или прятать самому. Если я увижу в них что-то, что мне не понравится, поверьте, последствия не придутся по вкусу уже вам. И научиться вам придётся за ту неделю, что я буду доставать ингредиенты. Теорией мы займемся на следующей отработке.

— Спасибо, учитель. Я очень благодарен вам за согласие наставлять меня в защите разума, — и взгляд, что странно, демонстрирует полную искренность. Уж на то, чтобы понять это, при такого рода контакте вполне хватало фоновой легилименции. И видеть подобную реакцию было... Необычно. Да и не привычно, чего греха таить. Что и говорить, сын Лили Эванс последнее время только и делал, что удивлял мастера зелий. — И всё же, вы не ответили на мой первый вопрос. Есть ли антидот?

— Разумеется, есть, — фыркнул зельевар, продолжая внимательно смотреть в глаза мальчишке. — Даже несколько. Только... Могу я поинтересоваться, зачем вам нужно такое зелье? Вам часто подливают Веритасерум в чай?

— Нет. Однако иметь в запасе подобное зелье гораздо полезнее, чем его не иметь.

— Хм. Правда, — зельевар продолжал контролировать искренность ученика, не разрывая зрительный контакт. — Как правда и то, что это не единственная причина, по которой вы хотите это знать... Впрочем, не буду настаивать. — Зельевар заметно помрачнел. Если с легилименцией еще были вопросы, то с веритасерумом все было более прозаически. — Единственно, у вас действительно есть причины опасаться?

— Моя интуиция, — кусая губы, ответил Поттер.

— И это немало. Хотя это вновь не весь ответ. Ладно, в конце концов, я не ваш отец, чтобы лезть вам в душу, захотите — сами расскажете, — Поттер медленно кивнул. И низко, с уважением, поклонился... — Итак, зелья. Первое, самое простое, это всего лишь достаточно сложный отвар Similitudo veritatis, иначе говоря, правдоподобия. Несмотря на название, это именно антидот. Все варианты волшебной сыворотки правды так или иначе оказывают некое влияние на разум реципиента, подавляя его волю и заставляя правдиво отвечать на заданные вопросы. Некоторые еще запрещают умалчивание. Зелье правдоподобия ослабляет влияние таких зелий, если оно принято до них. Достаточно, чтобы человек, обладающий хотя бы нормальной волей ощущал воздействие сывороток, но был способен ему противостоять. Действует это зелье на индивидуальный срок, примерно от получаса до полутора часов. Причём от дозы его сила зависит слабо, а время действия не зависит вообще, если доза больше некоего минимума. Есть еще настой Защиты разума, одна из функций которого — противодействие сыворотке правды. Оно сильнее, действует дольше, но в целом эффект в плане противодействия очень похож. У меня его нет и приготовить его будет проблематично, сразу предупреждаю. И, наконец, экстракт под названием “Универсальный антидот”. До крайности полезная вещь, после проведения соответствующего ритуала, циркулируя в крови, дает почти полную неограниченную по времени защиту от огромного числа ядов и многих других “не полезных” зелий, в том числе сывороток правды. Плюс, определение того, что именно вам подлили. Правда, от легилименции, в отличие от настоя защиты не дает вообще. Вещь замечательная, бесспорно, но у меня её нет, готовить её очень трудно, а сами вы этот рецепт осилите, с Мерлиновой помощью, года через три. Если будете усердно стараться. Не говоря уже о том, что на ингредиенты вам потребуется тысяч десять галлеонов. Так что из доступных пока — как для приготовления, так и вообще — есть только отвар правдоподобия. Вас он устраивает?

— Думаю, да, — мальчишка задумчиво кивнул. — А как узнать, сколько по времени будет действовать отвар?

— Только на опыте, — пожал плечами Снейп. — Для конкретного человека время может колебаться на минуту-две, не больше.

— Тогда, вынужден задать вам нескромный вопрос. Материал для опыта у вас есть?

— Веритасерум?

— Да.

— Поттер, поправьте меня, если я ошибаюсь, — а глазах зельевара загорелись ироничные огоньки, а уголки губ чуть приподнялись. — Вы ожидаете, что я накачаю вас веритасерумом?

— Вы не ошибаетесь, учитель, — парнишка вернул улыбку. — Только, пара уточнений. По моей просьбе. В качестве эксперимента.

— И всё равно, это незаконно, — мальчишка продолжал смотреть на зельевара и улыбаться. На самом деле, Снейп ничем не рисковал — максимум, что могли ему сделать в такой ситуации, это устроить устный разнос за безответственность. Но он решил чуть сместить акценты. Впрочем, либо неудачно, либо Поттер надеялся, что “незаконность” не слишком притормозит мастера зелий. В целом он был прав, но с чего мальчишка так решил? Или это опять “выстрел наудачу”? Наконец, зельевар со вздохом продолжил. — Чёрт с вами, Поттер. Но учтите, если ваше зелье не подействует, вам же хуже. Несколько вопросов я всё-таки выясню. К тому же, не факт, что у вас вообще получится сегодня сварить антидот.

У мальчишки получилось. Его действие продержалось пятьдесят три минуты, то есть впятеро дольше, чем у глотка из чашки с веритасерумом, а потом он всё-таки честно ответил, что его любимый цвет — синий, а не коричневый. Зельевар все-таки решил сжалиться над парнем и задавал ему по кругу несколько простых не слишком личных вопросов. Очень неплохо для первого раза, сваренное идеально зелье, скорее всего, даст парню продержаться около часа.

Он отдельно обратил внимание парня, что при контакте с легилиментом ему лучше всё равно не врать — либо не договаривать, либо отвечать не совсем на тот вопрос, но так, чтобы разница в ответе не была заметна. Мальчик с уважением выслушал совет зельевара, кивнул и слил остаток зелья в небольшую флягу.

А потом Поттер безропотно отмывал котлы, хотя зельевар и видел, что его глаза безудержно смыкаются. На несколько секунд Северусу даже стало его жаль. Впрочем, он быстро прогнал неуместное чувство. Однако, когда парень уже собирался уходить, а на часах было уже начало первого, зельевар всё-таки совершил пару нехарактерных поступков:

— Поттер. Сомневаюсь, что вам это понадобится, но... держите, — Снейп протянул мальчишке небольшой флакон зелья. — Это зелье поверхностных мыслей. Три порции. Рекомендую потратить одну, чтобы прочувствовать, как оно работает и на сколько его хватает. А остальные две... можете оставить себе, чтобы знать, как выглядит идеальное зелье. Которое на той неделе должны будете приготовить сами.

— Спасибо, учитель, — чувствовалась благодарность, но... приправленная изрядной долей усталости. Поттер почти не стоял на ногах!

— И ещё, Поттер! — зельевар поморщился. — Воспользуйтесь камином в моём кабинете. Боюсь, в вашем состоянии вы можете не дойти до гостиной вашего факультета.

Взглянув на вялого мальчишку, зельевар чертыхнулся и потащил Поттера за собой, за руку и, дойдя до камина и мимоходом бросив в него щепоть порошка и назвав место назначения, вывалился из камина в гостиной башни Годрика. Поддерживаемый под руку Поттер несколько секунд боролся с последствиями перемещения, а потом, благодарно, хотя и заторможенно кивнув зельевару, поплёлся в спальню. Снейп с тревогой смотрел, как худая растрёпанная фигура медленно поднимается по лестнице, пока она скрылась за дверью, затем воровато огляделся и переместился через камин к себе в апартаменты. Совесть зельевара была чиста. И, что гораздо важнее, никто не видел, как он провожает студента... и не заподозрил его в наличии этой самой совести.

* * *

На следующий день я вспомнил о линзах, о которых грешным делом уже успел подзабыть. И попросил Гермиону через родителей узнать о том, какие они бывают и какие проблемы мешают носить их постоянно. Сначала хотел попросить еще достать десяток приличных экземпляров. Если, конечно, они не будут слишком дорого стоить (я мысленно прикинул, сколько у меня осталось денег). Однако потом подумал, что сначала лучше выяснить, какие вообще бывают. Нужная оптическая сила мне известна, остается надеяться, что этого хватит для подбора линз, поскольку уехать я не смогу. Так же я попросил перечислить проблемы, возникающие при их использовании.

Пока суть, да дело, обсудили с близнецами и Мионой шутку над Квиррелом. Идея, выработанная нашим творческим коллективом вновь строилась на психологии, химии и лишь малой толике магии. А дело было так: при входе в класс на Квиррела высыпается громадное перцовое облако, которое еще и благословлено парой заклинаний — приклеивания и, чуть отложенным, иллюзии горения. Какова реакция учеников на горящего преподавателя? В лучшем, для Квиррела, случае — ступор. А вот в худшем, кто-нибудь догадается его “тушить” водой из палочки. А уж как хорошо мокрой коже с перцем.... у-у-у... Можно представить. Вряд ли кто-нибудь из учеников знает чары противодействия прилипанию, а обычная финита уже ничего не сделает. После финиты перец можно смыть той же водой, но... Об этом тоже надо догадаться.

Шутку запланировали на завтра, а пока мы отправились дальше, на уроки. Вечером, сидя в кровати, я принял “зелье поверхностных мыслей” и замерил время его действия. Ощущения были странными — память как будто отдалилась и для того, чтобы вспомнить что-то конкретное, нужно было совершать определенное усилие, хотя общее “знание обстановки” было со мной. То есть, грубо говоря, у меня были все мои чувства, ощущения и предпочтения, но если мне нужно было разобраться в подоплёке этих чувств, приходилось совершать усилие. Впрочем, основная “идея” такого состояния — доброжелательное отношение к Дамблди, угнездилась в сознании достаточно прочно, опять же, на уровне ощущения. И если её специально стараться не осмысливать, следовать ей было довольно просто. Когда по окончании действия зелья я задумался об этом эффекте, меня прошиб холодный пот. Этак ведь можно с помощью зелья заставить человека безотчётно чувствовать, к примеру, дружелюбие к другому человеку. И будет трудно понять почему ты к нему доброжелателен. А потому, следует внимательно анализировать мотивы собственных поступков. Паранойя, конечно... Но, как известно, наличие паранойи не говорит о том, что за вами не следят... С этими мыслями я улегся спать.

Трюк прошел на уроке близнецов. И, в отличие от шутки над Снейпом, с Квиррелом всё прошло как по нотам: раз — в входящего в класс Квиррела выстреливают сразу четыре хлопушки. Два — он “загорается” иллюзией огня. Три - полное остолбенение, на учителя ЗОТИ незамеченным прилипает всё больше порошка перца. Четыре - самые продвинутые студенты бросаются “тушить” профессора. Сам он выходит из ступора и говорит на иллюзию “Finita!” Тушить его прекращают. А вот чесаться он начинает уже сам...

Чего я не ожидал, так это вызова к директору сразу после ужина. Интуиция благим матом вопила, что у меня огромные неприятности, однако не ходить было нельзя. Попрощался с друзьями, постарался, чтобы мою тревогу никто не заметил (хотя Гермиона, по-моему, всё же догадалась). По дороге к кабинету двойного Д, в коридоре без картин я махом выпил из двух фляжек — антидот к сыворотке правды и зелье поверхностных мыслей. Подумал и “на инстинктах” оторвал ма-а-аленький клочок пергамента и спрятал в левом кулаке. Вынул зачем-то из кармана один из ингредиентов, маленький листок папоротника, остался там с последней отработки у Снейпа, тоже спрятал в руке.

* * *

Хм. Поговорили. Разговор ни о чём, как я устроился в Хогвартсе, появились ли у меня друзья, есть ли проблемы, да какие хорошие, да умные были мои родители. Даже дольку лимонную предложил, только я отказался. Гляжу на свою руку. Чёрт! Чёрт! Кусочек листа пергамента накрепко зажат уже в правом кулаке. Вместе с донельзя измятым листочком папоротника, мятым настолько, что он здорово покрасил и размочил соком пергамент. И я не помню, чтобы перекладывал эти вещи из руки в руку. К тому же... я попытался поймать ускользающую мысль. Мало того, что сам разговор не слишком характерен для старика-манипулятора, вернее, тема разговора. Это ладно, старикашка частенько выкидывает странные фокусы. Я не помню странного ощущения “подушки” в сознании. Той, к которой ещё не привык и которую чувствую сейчас — наряду со странной легкой эйфорией. В виде которой мне представляется эффект принятого зелья поверхностных мыслей.

Приплыли... Пи№;ец! Больше всего эффект похож на последствия применения “Obliviate”’а. Вот только интересен масштаб ж;№ы, в которую я угодил. Что из меня вытянул хитрый старик? И чем мне это грозит? Чёрт! Не время! Я и так уже почти минуту стою здесь, хорошо хоть не в видимости директорской гаргульи. Да и портреты ближайшие далеко... Сейчас надо успокоиться и делать “хорошую мину”. Какое счастье, что сейчас отработка у Снейпа... Я взглянул на часы. Кстати, надо торопиться! Опаздываю уже на 5 минут!

Пулей лечу по коридорам, лестницам, едва не спотыкаюсь на исчезающей ступеньке, несусь дальше и наконец влетаю в кабинет зельеварения.

* * *

Взъерошенный больше обычного, бледный Поттер влетел в кабинет зельеварения, захлопнул дверь и едва не налетел на парту. Вопрос Снейпа о том, где был его нерадивый ученик, так и не слетел у него с губ...

— Учитель... Можно вопрос? — выпалил запыхавшийся мальчишка. Зельевар вопросительно поднял бровь. — Вы не знаете способа вернуть уничтоженные заклинанием Obliviate воспоминания? — сказать что зельевар удивился — значит ничего не сказать.

— Есть один способ... Но он дает шансы тем больше, чем меньше прошло времени с момента применения заклинания.

— Зелье? — перебил обычно вежливый ученик.

— Да.

— У вас есть?

— Да.

— Дайте, пожалуйста, — в соответствии с настроением момента Снейп молча прошел в кладовую и вернулся с флаконом зелья.

— Один глоток, — сказал зельевар, ставя зелье перед мальчишкой. Тот поблагодарил кивком, затем быстро хлебнул. Посидел немного с закрытыми глазами... Зельевар понимал его состояние. Если зелье сработало, то в памяти мальчишки сейчас начинают проступать стёртые воспоминания. И чем меньше прошло времени, тем чётче они будут. Поттера начало отпускать, он ощутимо расслаблялся.

— Спасибо! — устало сказал Поттер, глядя в глаза зельевару.

— Как-нибудь прокомментируете?

— Был у Дамблдора. Он напоил меня чаем с какой-то гадостью, вызывающей эйфорию и развязывающей язык, — мальчишка покосился на зельевара, тот кивнул, показывая, что понимает, о чем идет речь. — Помогло то, что я предварительно выпил антидот к сыворотке правды и я мог ограничивать и искажать информацию. Без прямой лжи, — прокомментировал Поттер на вопросительный взгляд Снейпа. — Слава Создателю, кажется старик не узнал ничего особенно важного. Только о моей причастности к шуткам над Филчем и Квиррелом, — парень истерически хихикнул. — Спасибо за помощь. Антидот и зелье поверхностных мыслей оказались очень кстати. Я уж не говорю об этом зелье, — мальчишка кивнул на стоящую перед ним склянку. — Уфффф! — Поттер снова закрыл глаза. Его ощутимо била дрожь. Надо было его отвлечь.

— Признаюсь, ваша шутка над Филчем показалась мне остроумной. Хотя я и думал, что её авторы — близнецы Уизли. Еще удивился, она не совсем в их стиле.

— На самом деле у шутки было несколько авторов. И без близнецов там тоже не обошлось. А без ещё одного человека шутка была бы... куда менее изящной. Моя там была только идея использовать валериану, — мальчишка слабо улыбнулся. — Правда, мы не рассчитывали, что Филч наткнется на кого-то настолько сообразительного. Мы думали, что шутка продержится немного дольше. Кстати, — Поттер хихикнул. — Страху вы там на свидетелей нагнали... Среди хаффлпафцев ходят слухи о том, как вы прокляли бедного завхоза... а потом, видимо, сжалились и всё же сняли проклятие. Ни одно доброе дело не остается безнаказанным! — мальчишка снова истерически захихикал. Однако бившая его дрожь почти сошла на нет.

— Интересное высказывание. И довольно меткое. Маггловское? — спросил зельевар, приподняв бровь.

— Да. Магглов больше, а потому и интересные мысли у них попадаются чаще. Просто по теории вероятностей. — тут уже пришла очередь зельевара усмехаться.

— А что вы сделали с Квиррелом? — При этом имени Поттер передернул плечами. Уж не догадывается ли он об истинной сути профессора ЗОТИ? Об этом определенно стоило подумать. Мальчишка гораздо смышленее, чем думает директор, поэтому с него станется. Ах, какая всё же жалость, что у зельевара прямой запрет на убийство или выведение из игры Квиррела.

— С ним мы поступили пожестче... Но в том же ключе. Мы взяли смесь едких сортов перца, очень мелко тёртую. Близнецы наложили на неё заклинание прилипания и иллюзию горения человека. Всё это срабатывало после выстрела перцем из хлопушек. Квиррел всегда входит в кабинет первым, на этом мы и сыграли, — Поттер рассказывал устало, но спокойно. — Когда он вошел, то сразу попал в перцовое облако. Перец оседал на него, прилипал и включалась иллюзия горения. Когда люди выходили из ступора, они пытались его потушить, — вновь слабая улыбка. — А как хорошо человеческой коже под слоем мокрого перца.... Вы можете представить сами.

Да уж. Шутка не просто жесткая. Она жестокая. Всё-таки интересно, что Поттер знает о Квирреле?

— Что ж. Остроумно. А потом кто-то всё-таки догадался сказать “Finita!”?

— Да. Но было уже поздно...

— Остроумно... Сейчас профессор находится в больничном крыле и пробудет там, по заявлениям мадам Помфри, как минимум до следующей недели. Всё-таки для нашего колдомедика это не самая... типичная травма. Тем более, профессор настаивает на максимально консервативном лечении и панически боится некоторых процедур... — Зельевар внимательно смотрел на ученика. Тот и бровью не повёл. Что-то определенно знает, паршивец! — А вы не боитесь того, что Квирнус может сделать с шутниками, если узнает, кто они?

— Опасаюсь, — парень помрачнел. — Пожалуй, действительно, это был глупый поступок. Вдвойне глупый оттого, что привлек внимание... Теперь придется иметь дело с последствиями.

— Рад, что вы это понимаете. Однако, каким бы не был поступок не был, когда он уже совершен, нужно воспользоваться всеми возможностями извлечь из него пользу.

— Пожалуй, вы правы, учитель, — задумчиво ответил Поттер. — Нужно с толком использовать появившееся время, — Снейп молча кивнул.

— И для начала, я полагаю, вам будет интересно узнать, что то зелье, которым вы воспользовались сегодня для преодоления последствий от заклинания забвения так же способно на короткое время, в пределах нескольких часов, защитить от этого заклинания. То есть вы почувствуете легкую дезориентацию... И только. Никаких воспоминаний вы при этом не лишитесь. А еще интереснее вам будет узнать, что приготовить его вам вполне по силам, если вы, конечно, будете предельно внимательны. А у меня найдутся все необходимые ингредиенты, — На самом деле, у зельевара нашелся бы и достаточный запас этого полезного зелья, однако сейчас ему нужно было занять мальчишку. Причем так, чтобы у него не осталось сил на посторонние размышления...

Поттер, как ни странно, достаточно быстро пришел в себя и включился в работу. Понаблюдав немного за процессом приготовления, Снейп хмыкнул и ушел в кабинет. Ему нужно было обдумать ситуацию, да и мальчишке лучше немного побыть одному... Мда. Поттер невольно вызывал уважение. Всё-таки то, что он не сломался в такой ситуации — дорогого стоит. Да, пусть Поттер подозревал, что Дамблдор отнюдь не добрый полусумасшедший старичок, но такого он от него, похоже, не ждал. И ведь когда понял, что произошло (а ведь понял, что само по себе немало!) не закатил истерику и начал носиться по замку, а спокойно (ну, почти...) пришел к нему, Снейпу. Значит, доверяет. По крайней мере, намного больше, чем тому же Дамблдору. Странное ощущение... ответственности? Снейп покачал головой. Но всё же, поведение Дамблдора настораживало, мягко говоря. Да, Поттер повёл себя иначе, чем предполагал директор. И чем ожидал он, Северус. Но... это повод обрабатывать одиннадцатилетнего ребенка сначала зельем сладостного доверия, а потом и вовсе заклинанием забвения? Да еще и поверхностной легилименцией наверняка пользовался...

Предпринять что-то против Дамблдора Снейп не мог. Как не удивлялись члены ОД безграничному доверию Альбуса к зельевару, еще сильнее они бы удивились, узнав, на каком ритуале темной магии оно основано... Снейп передернулся. Влюбленный дурак! Только этим можно объяснить, что он пошел на такое. И теперь любое действие против Альбуса Дамблдора он мог выполнить не иначе, как по его, Дамблдора, прямому приказу. Впрочем... Змеиная улыбка скользнула по лицу слизеринского декана. Он мог помочь кому-то. Не против, а за. Из лаборатории донесся звук приглушенного взрыва и когда обеспокоенный зельевар вбежал туда, он увидел слегка ошарашенного Поттера с подкопченным лицом, стоящего перед небольшим котелком. Рядом, в котелке побольше остывало неплохо приготовленное зелье стойкой памяти. То самое, которое должен был сварить нерадивый студиозус.

— Что здесь произошло, Поттер? — голосом Снейпа можно было заморозить средних размеров озеро.

— Учитель, я идиот!

— Очень самокритично, — хмыкнул зельевар, приходя в себя. — И всё-таки я жду ответа.

— Понимаете, учитель... Мои чувства показали мне, что вместо порошка из шкуры алиера в этом зелье удобнее использовать комбинацию лунной пыли и толчёный рог единорога. Правда, в интуиции была какая-то неуверенность... Но так зелье должно было дойти до готовности чуть быстрее и, вроде бы, стать эффективнее...

— Однако вы забыли, что лунная пыль в присутствии корня хугувера становится весьма чувствительна к температуре зелья. И вы его перегрели, — зельевар покачал головой. — Черт с вами, Поттер. Вы сами понимаете глубину своей умственной неполноценности, — Снейп тяжело вздохнул. — Впредь, пожалуйста, ставьте меня в известность о своих экспериментах до того, как их производите, а не после. По крайней мере, до тех пор, пока мне не удастся привить вам достаточную осторожность. А сейчас... — зельевар взмахнул палочкой, убирая последствия неудачного эксперимента из котла невербальным эванеско и продолжил, кивнув на результат варки зелья по рецепту. — Забирайте свою ученическую поделку и марш спать. Вы на ногах еле держитесь!

Поттер молча поклонился, перелил зелье и поплёлся на выход. Зельевар посмотрел на него с сомнением, но потом решил, что дойти тот всё-таки дойдет без особенных проблем. И поймал себя на мысли о том, что впервые за десять лет искренне о ком-то беспокоится...

* * *

Удивительно! Кто бы (и я в том числе) мог подумать, что Снейп окажется для меня спасителем и защитником в Хогвартсе. Практически феей-крестной! И говорю без малейшей иронии. Если бы не помощь Снейпа, меня бы сегодня раскололи. И сидел бы я сейчас в кабинете директора, как тупой истукан, а старикашка лопатил бы мои воспоминания. А после этого Imperius! — это лучшее, что могло меня ожидать. А может быть, какое-нибудь качественное промывание мозгов и стирание личности. Нет, может, всё это меня еще ждет... Если и дальше буду подставляться, так наверняка! Но роль Снейпа переоценить трудно. Именно благодаря его помощи я до сих пор всего лишь на грани провала. А сам? Многому ли полезному непосредственно для выживания я успел научиться? Многому ли я вообще успел научиться? Времени нет? Устаю? Настроение не для дополнительных занятий? Пора брать себя в руки и прекращать выдумывать отговорки. Уже понятно, что не заинтересовать основных действующих лиц у меня не получилось. А значит, нужно постараться и работать максимально эффективно, а не списывать свою лень на маскировку. Мне надо стать сильнее. Во всех основных направлениях. Чары, трансфигурация, боевая магия (к чёрту стыдливое “ЗОТИ”!). Зелья, алхимия. Не обязательно “лучшим” по показателям, мне просто нужно взять всё, что преподаётся и еще десять раз по столько за счет самообучения. В конце концов, я студент и привык совсем к другим нагрузкам! А то я непозволительно расслабился. Еще было бы неплохо придумать способ нейтрализовать Дамблдора... Но надежды на это мало. Поэтому надо, как минимум, не слишком выбиваться из роли. А то сейчас я, действительно, держусь только благодаря помощи Снейпа.

А сейчас — спать... Подушка ждет меня...

Закончено 11 января 2012

Редакция 11 января 2012