Министерство Тайн. Загадка Красной Гарпии (гет)

Гарри без проблем попал в архивы — у него даже не стали спрашивать удостоверение. Отыскав нужный шкаф с картотекой сотрудников Министерства, он ужаснулся тому количеству дел, что нужно было просмотреть. Шансы быстро отыскать трёх волшебников среди нескольких тысяч были ничтожно малы, но другого варианта у Поттера не было. Он наколдовал два небольших шара света, расположился у нижней полки и начал ритмично взмахивать и покручивать палочкой, внезапно напомнив самому себе колдуний, которых увидел в Министерстве во время поисков медальона. Они играючи управлялись с розовыми листками, которые формировались в брошюры о грязнокровках, а затем собирались в аккуратные стопочки.

Спустя двадцать минут удача внезапно улыбнулась Гарри, и он обнаружил первого волшебника, как две капли воды похожего на худого мужчину с короткой чёрной бородкой и густыми бровями.

Некий Грегори Андерсон, сорок семь лет, с тысяча девятьсот семьдесят шестого года работал в Отделе магических игр и спорта, пока в девяносто седьмом не…

Поттер облокотился на полку, озадаченно шевеля волосы на затылке. Грегори Андерсон без вести пропал во времена властвования Волдеморта в Министерстве, практиковавшем политику “зачистки” нечистокровных волшебников. Родители Грегори были магглами.

Гарри взглянул на полку, с которой работал, и тяжёлый вздох вырвался из его груди: дело в том, что он не заметил маленькую табличку с надписью: “Погибшие, без вести пропавшие”. Он немного опустил палочку, потеряв концентрацию, и стопочка уже просмотренных дел, зависшая в воздухе, упала на пол.

Подобрав папки, мракоборец вновь сравнил портрет и колдографию, сходство было стопроцентное. Но как Дин мог видеть того, кто уже шесть лет не переступал порог Министерства?

Наручные часы показывали двадцать минут восьмого, и Поттер вспомнил про Гермиону: она не пришла. Возможно, Барти задержал её на дольше, чем мракоборец рассчитывал. Через сорок минут он должен был встретиться со Снейпом, а у него было ещё два портрета.

— Может, вам помочь, мистер Поттер? — раздался голос из темноты, и Гарри дёрнулся от неожиданности. Сердце подскочило до самого горла, когда он, резко обернувшись, увидел молодого волшебника, пропустившего его без удостоверения.

— Спасибо, Мэттью, я сам справлюсь, — улыбнувшись как можно вежливее, мракоборец подождал, когда тот уйдёт, и ради интереса перебрал ещё несколько десятков папок на той же полке. Он почти не удивился, когда обнаружил личное дело ещё одного волшебника, похожего на лысого круглолицего мужчину с рисунка. Согласно документам, он был убит в девяносто седьмом году.

На третьего Поттеру попросту не хватило времени, и он, заклинанием скопировав данные из дел на чистые листы пергамента, что прихватил с собой, поспешил покинуть Министерство. Воспользовавшись одним из каминов в Атриуме, Гарри вначале попал домой, где оставил копии документов и рисунки, после чего трансгрессировал в центр Лондона.

Несчастный Кикимер окончательно обиделся на хозяина, который второй вечер подряд отказывался от ужина, и долго что-то ворчал себе под нос, пряча принесённые Поттером бумаги в сейф.

Он появился даже немного раньше, но Снейп уже ждал его, неспешно прогуливаясь вдоль тротуара в стороне от основного потока прохожих.

— Вы не поверите, что я разузнал, — сказал мракоборец, пока им варили кофе, и мастер зелий продемонстрировал свой интерес лишь характерно выгнувшейся бровью.

— В таком случае, наш диалог окажется плодотворным, — ответил профессор, когда они забрали напитки. Как в прошлый раз, волшебники пошли вдоль широкой Риджент-стрит, любуясь живописной иллюминацией классических фасадов зданий.

Поттер с наслаждением сделал глоток кофе и улыбнулся собственным мыслям: разговор определённо сложится.

Он был весьма рад хорошей погоде: весна вступала в свои права, овевая тёплым воздухом большой город и его жителей, наслаждавшихся вечерней прогулкой. Сидеть дома в такое время казалось чем-то поистине грешным.

По большей части говорил Снейп, Гарри поглощал услышанное с той же жадностью, с какой кофе, купленный на Пикадилли, втайне изумляясь внезапной разговорчивости профессора. Подобное поведение настораживало, но, возможно, настал тот самый момент, когда Поттер должен был узнать о Красной Гарпии. Хоть он по-прежнему был настроен скептически: сказывалось недовольство тем, что его какое-то время держали в неведении.

Неважно, что Гарри успел прийти к собственным выводам и во многом оказался прав.

Складывалось впечатление, что информацию решили выдавать порциями — тогда, когда Снейп, Крауч-младший или кто-то другой считали нужным ей поделиться. Словно Гарри не доверяли, принимая за осла, перед чьим носом помахали морковкой, и он покорно потрусил в указанном направлении. С другой стороны, он понимал, что это — самая действенная личина, какую он только мог выбрать. Дурачков практически ни в чём не могут заподозрить.

По словам Снейпа, Красная Гарпия была создана задолго до первой магической войны и состояла из волшебной элиты, концентрировавшей в своих руках управление Великобританией. В Тёмном Лорде она, как и Орден Феникса, видела врага.

В мирное время, а также в первую войну Гарпия с лёгкостью скрывала своё существование.

Обе организации понимали, жертв не избежать, и основной удар пришёлся на Министерство: зачистки в его рядах побили все мыслимые и немыслимые рекорды. Смена власти была предсказуемым событием.

Однако если Орден ратовал за спасение всей магической Британии, Гарпия действовала исключительно в собственных интересах. Интересах Министерства.

Гарпия разрабатывала тайный план по уничтожению Тёмного Лорда, Пожирателей смерти и их союзников.

— Здесь и кроется главный секрет Гарпии. То, ради чего мы вас и втянули в эту историю, мистер Поттер.

Мистер Поттер почувствовал, как учащённо забилось его сердце.

Они пошли вдоль набережной Темзы, и профессор рассказал, что послужило катализатором к зародившейся много лет назад между Гарпией и Фениксом войне.

В первой войне людские потери как в Ордене, так и в Министерстве, были чудовищные. И тогда Гарпия нашла решение. Собрав под своим крылом талантливых волшебников, она разработала новое заклинание, нечто среднее между Империусом и легилименцией, которое позволило контролировать сознание другого человека без вреда для него. Конечно, оно было неидеальным, происходили сбои и несчастные случаи. И всё же распознать действие такого заклинания было практически невозможно, а если удавалось, непосвящённые попросту не знали, как прекратить его действие. Реддл был абсолютно уверен, что это дело рук Ордена, а Орден, в свою очередь, подозревал о существовании третьей стороны. Однако Гарпия хорошо умела хранить свои секреты.

Она совершила огромные успехи. Многие разработки позднее пригодились Штаб-квартире стирателей памяти. Так удалось вычислить большое количество предателей и превратить союзников Тёмного Лорда в своих шпионов.

— Что было потом? — спросил Гарри, глядя на дрожащие отражения огней в воде, лишь бы не смотреть на Снейпа. Он слишком боялся выдать свою радость, чтобы профессор, заметив это, вдруг не передумал. Лишь бы бывшему студенту насолить. Глупость, конечно.

— Потом Тёмный Лорд появился в Годриковой Впадине, — ответит тот, глядя прямо перед собой.

Миссия Гарпии была завершена. Она ушла в подполье, чтобы не привлекать внимание Ордена, однако не прекратила свои разработки. Её численность росла, и программа совершила значительный скачок. Случаи отрицательных последствий уменьшились на глазах. В конце концов, Гарпия достигла свою первоначальную цель.

— Она создала идеальное заклинание? — Поттер кивнул в сторону балюстрады, намекая на небольшую остановку.

— Создала.

Снейп замолчал, а Гарри постарался обдумать услышанное.

— И всё-таки я не совсем понимаю… — сдался он, ожидая логичное замечание об уровне развития собственного интеллекта, но этого не случилось.

Профессор повернул к нему голову, и Поттер обнаружил, что тот выглядел серьёзно и отпускать колкие замечания не был настроен.

— Как я уже сказал, распознать такое заклинание практически невозможно. Человек может быть подвержен ему годами, десятилетиями, и в то же время оставаться самим собой.

Теперь стало ясно. Возможность контролировать кого угодно. Где угодно. Хоть целое правительство.

Однако ничего такого, что могло вызвать подозрения у Ордена, не происходило.

А потом Тёмный Лорд возродился.

Когда речь пошла о второй магической войне, в интонации Снейпа послышались необычные нотки. Словно он разделял позицию Гарпии на тот момент.

— Скримджер был убит, Министерство пало. Если в прошлый раз Реддл ничего не знал о Гарпии, то в этот раз она раскрылась перед ним, позиционируя себя, как врага Ордена. Так Гарпия заполучила доверие Пожирателей Смерти и всех, кто был на стороне тёмных сил. Таких, как Пий Толстоватый, Долорес Амбридж, Альберт Ранкорн и прочих значимых фигур.

Гарпия не могла допустить, чтобы зазнавшийся волшебник встал во главе правительства, сместив тех, кто десятилетиями держал власть в своих руках. Она также внедрила своих агентов в Орден, с которым в действительности стала врагом. Агенты добывали ценную информацию, многие работали сразу на несколько фронтов, и большинство никто так и не смог раскусить. Двойная осведомлённость была ключом к успеху.

— Орден, узнав о Гарпии, объявил её врагом номер один наравне с Тёмным Лордом, — усмехнулся Снейп. — Название и вовсе выглядело как насмешка: хищная гарпия против мудрого феникса, кто кого. Собрав под своим флагом всю “свиту” Тёмного Лорда и тех из Министерства, кто оказался ему угоден, Гарпия, по мнению Ордена, представляла огромнейшую опасность.

— Орден можно было понять, — выбросив пустой стаканчик в урну, Гарри облокотился о каменную балюстраду, что отделяла набережную от тёмных вод Темзы.

Тогда орденцы смогли сложить два и два, осознав, кто стоял за теми событиями более чем десятилетней давности.

— В конечном итоге, Тёмный Лорд пал, — Снейп провожал ничего не выражавшим взглядом многочисленных прохожих. — Это общая заслуга и Ордена, и Гарпии.

Орден пытался избавиться от Гарпии, но это было не так-то просто. Всё оказалось обставлено так, что многие руководители подразделений, а то и целых отделов действовали от имени Волдеморта под влиянием Империуса. Задокументированные и подтверждённые результаты, безусловно, оказались фальсификацией, с чем Орден ничего не мог поделать. Открытая борьба могла означать лишь начало новой гражданской войны.

В конечном итоге, две организации пришли к соглашению. Мирное существование, при условии свёртывания программы нового заклинания и добавления его в разряд Непростительных. И у каждой стороны было кое-что, что она могла использовать в качестве шантажа, если кто-то нарушит соглашение.

От былых разработок осталось хранилище с воспоминаниями и записями о гигантской проделанной работе. Хранилище в тайнике Красной Гарпии.

Все обвинения были сняты, все члены Красной Гарпии остались на своих постах. Со временем о могущественной организации в Ордене перестали вспоминать, а на деле она лишь залегла на дно, прячась за дверьми «Валькирии».

Клуб и карты приносили прибыль, Гарпия постепенно вошла во вкус, и распухавшие от монет карманы, как кот от сметаны, никого не тяготили. Организация росла, как грибы после дождя — люди испытывали острую потребность в положительных эмоциях после страшных событий войны, — но никогда не называла себя Красной Гарпией.

Обретя популярность, как место отличного отдыха среди среднестатистических волшебников, перед избранными она открывала большие возможности, а верхушка, вновь властвовавшая в Министерстве, наслаждалась жизнью.

Что-то пошло не так, раз имя Красной Гарпии вновь появилось на устах бывших Орденцев (Гарри был тому свидетелем), хоть и произносилось шёпотом, ведь в Министерстве далеко не всё было гладко. Все эти исчезновения, шпионы-призраки, загадочные планы Крауча-младшего и Снейпа…

Спустя час они зашли в ресторан, где продолжили беседу. В глубине затенённого зала звучала живая инструментальная музыка, приятно расслаблявшая после насыщенного рабочего дня, и грамотное освещение — горели лишь красивые светильники на столиках, основной свет был приглушён — не резало глаз.

Съев половину порции ризотто, Гарри показал Снейпу найденные в архивах Министерства дела и рисунки Дина, заодно рассказав о перевёрнутом гербе Ордена Феникса, нарисованном на обоях.

— Я могу поверить в символ, нарисованный на стене, как предупреждение Ордену, но слежка…Гарпия так не действует, — покачал головой профессор и пояснил, увидев немой вопрос на лице мракоборца, — так открыто.

Поттер потёр виски.

— Меня это смутило. Как и то, что эти люди либо погибли, либо пропали много лет назад. Не мог же Дин ошибиться?

Профессор вздохнул и немного подался вперёд, будто хотел сказать что-то довольно резкое, но внезапно передумал. Гарри это не понравилось, он в подозрении сузил глаза, но Снейпа этим было не взять.

— Любой человек, зная, что за ним следят, волей-неволей оказывается в состоянии стресса, что может привести к самым разнообразным последствиям, включая галлюцинации и искажённое восприятие действительности, — быстро заговорил он, а Поттер в разочаровании отложил вилку, осознав, что мастер зелий заговаривал ему зубы. — Дин Томас мог ошибиться. В любом случае, шпионы Красной Гарпии знают такие маскировочные чары, о которых штаб-квартира мракоборцев может лишь мечтать. Едва ли они могли себя обнаружить, столь открыто следя за волшебником, что тот запомнил их внешность.

Гарри флегматично повёл бровью, и профессор произнёс прежде, чем указал подоспевшему официанту на опустевший бокал:

— Только если не сделали это намеренно.

Облизав зубчики вилки, Поттер с отсутствующим видом проводил ровную спину официанта.

— Значит, мне пора начинать волноваться?

Нож, которым Снейп отрезал кусочек от стейка, замер, и в интонацию профессора прокралось сомнение:

— Есть повод?

— За мной следят, — намеренно легкомысленно откликнулся Гарри, гоняя по пустой тарелке две недоеденные креветки, — причём, особо не стараясь это скрыть.

Официант принёс Снейпу виски, а Поттер попросил ещё бокал вина, после чего доел креветки и, отложив приборы, вытер губы бумажной салфеткой. Его задело недоверие профессора, ведь как иначе можно было интерпретировать то, что он не воспринял рисунки Дина всерьёз?

Снейп молча понаблюдал за Гарри и озвучил вывод, к которому, впрочем, пришёл ещё много лет назад:

— Вижу, вы не боитесь.

Они посмотрели друг на друга, и Поттеру показалось, что во взгляде профессора мелькнуло одобрение (что нисколько не растопило лёд в душе бывшего студента), пока он вновь не уделил внимание своему ужину, лишь изредка поднимая ничего не выражавшие глаза на собеседника:

— Смысл бояться тех, о чьих способностях мало осведомлён и не представляешь, какая опасность может грозить, — Гарри намеренно кривил душой, намекая на нежелание Снейпа рассказывать правду. — Это не Волдеморт, чьи намерения были весьма прозрачны.

— Тем не менее… — ухмыльнулся мастер зелий, мол, Тёмного Лорда вы тоже не боялись.

Они замолчали ненадолго, переключившись на еду, но вскоре Поттер начал рассуждать вслух:

— Значит, и у Гарпии, и у Ордена есть тайники, в которых хранится так называемый гарант мира между ними. Укради это один у другого, можно добиться чего угодно. Шантажировать, к примеру. — Взяв бокал с водой, Гарри взглянул на Снейпа, вытершего рот салфеткой. — Именно это Эдвард и украл у Гарпии?

Профессор посмеялся, оставив скомканную салфетку на пустой тарелке.

— Это было бы слишком хорошо, — вопрос по-прежнему стоял в зелёных глазах, и мастер зелий пояснил. — Он украл часть воспоминаний, свидетельствующих о том, что Гарпия не забыла про своё хобби.

Поттеру захотелось усмехнуться. Мрачно усмехнуться.

Все эти пропажи. Теперь не было никаких сомнений, что это означало на самом деле.

— И я должен украсть остальные?

— У Гарпии — да. Но вот у Ордена… — уклонился Снейп от прямого ответа и встретил прямой взгляд Гарри, пока тот шире не распахнул глаза в осознании.

— Только не говорите, что… — начал он, но замолкнул на полуслове, едва увидел подтверждение своей догадки на дне чёрных зрачков собеседника.

— Получается, я как тот хоббит, — нервно усмехнулся Поттер, сделав большой глоток воды, и улыбнулся ещё шире, поймав изумление во взгляде Снейпа. — Бильбо Бэггинс, которого подтолкнули навстречу приключениям, а на деле превратили в обыкновенного вора.

Мастер зелий не был так хорошо осведомлён о мире маггловского сказочного фольклора, как Гарри, поэтому в ответ сказал лишь:

— Бэггинс не Бэггинс, но зачем таить: да, вы должны совершить нечто невозможное.

— По крайней мере, это лучше, чем кого-то убить, — заметил Поттер, и Снейп не мог не согласиться.

Они допили свои напитки в молчании, которое из-за музыки и приглушённого шума голосов посетителей не тяготило, но Поттера волновал ещё один вопрос касаемо Крауча-младшего. Гарри был уверен, что профессор не станет ничего рассказывать про Барти, но ради интереса спросил:

— И всё-таки, кому он был верен по-настоящему?

— Это имеет какое-то значение?

Поттер неопределённо покачал головой, и профессор с лёгкой издёвкой ответил:

— Перед вами сидит бывший член Ордена Феникса, которого вы до последнего считали Пожирателем Смерти, поэтому повторю свой вопрос: это имеет какое-то значение в отношении Барти Крауча-младшего?

— Нет. — Гарри пожалел, что затронул подобную тему.

И всё же не зря.

— Когда-то давно я не дал ему ступить на опасный и ненадёжный путь, сохранив тем самым жизнь. Он был передо мной в долгу, — сказал Снейп, когда они, расплатившись, покинули ресторан, — и этот долг вернул спустя много лет, не позволив мне погибнуть.

Вначале Поттер не понял, о чём шла речь, но стоило вспомнить, как долго они с Роном и Гермионой пытались понять, как выжил профессор, всё стало ясно. Вернее, совсем не ясно, потому что мастер зелий в подробности вдаваться не спешил, а Гарри не стал спрашивать.

Прежде чем попрощаться, профессор спросил, не замечал ли Поттер что-то необычное, и тот рассказал про случайную встречу с Робертом Ранкорном.

— Для вашего же блага держитесь от него подальше. И ещё: оставьте попытки связать пропажу Дина Томаса с Красной Гарпией. Сейчас вы на хорошем счету у её руководства, но одно лишь слово о вашем маленьком расследовании...

Многозначительное молчание как нельзя лучше обрисовало возможные мрачные перспективы. Привычно кивнув на прощание, Снейп почти сразу затерялся в толпе. Гарри заметил его тёмный затылок, пару раз мелькнувший невдалеке, после чего спрятал руки в карманы брюк и неспешно побрёл в противоположном направлении.

Профессор вспоминал события шестилетней давности: Визжащая хижина, обжигающая боль в горле, не позволявшая дышать, шипение змеи и терпкий запах крови, потом ад внезапно рассеялся, и появился Поттер. Что за чувство тогда руководило Снейпом в шаге перед смертью, он не знал, или же просто не хотел признаваться самому себе. Так или иначе, он отдал ему все свои воспоминания, как велел Дамблдор — открыл правду в самом конце. Хоть и тогда, глядя в зелёные глаза, до последнего противился уготованной мальчишке судьбе.

— Я думал, что делаю это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. — Воспоминания вернули его в кабинет директора. — А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя…

Он действительно так думал, с тех самых пор, как этот седовласый старик сказал ему много лет назад, когда Снейп разочаровался в Тёмном Лорде:

— Если вы любили Лили Эванс, если вы действительно любили её, то ваш дальнейший путь ясен.

Так он и жил, ведомый светом великой, по его мнению, цели, в конце пути обнаружив себя обманутым. И всё же он сделал то, что должен был, и предначертанное свершилось бы — мальчик погиб во имя блага для других, — но Снейп этого не увидел бы.

В смерти решение всех самых тяжких бед, поэтому он с лёгкостью открыл правду Гарри, вместе с ней открыв и себя. Страшно не было.

Только не думал, что это вовсе не конец. Что выживет не только Поттер, но и он сам.

Не ожидал, что сознание встрепенётся вновь, и мысль понесётся вскачь, не понимая, что был то за провал, чёрное пятно, маленькая смерть, и как связать то, что было до неё и что стало после? Как соединить лицо мальчишки, которого не уберёг, и совершенно иной голос, шептавший что-то на латыни, а после сказавший уже на английском:

— Чёрта с два ты так легко отделаешься, Снейп.

Холод объял шею, а по глотке, прежде изодранной в клочья, напротив, будто потек расплавленный металл, наполняя жилы бурлящей, глупой кровью, что так отчаянно цеплялась за жизнь.

Мир вернулся, словно не с ним Снейп только что простился, и рядом на полу, с перепачканными кровью руками, в мантии Пожирателя смерти, сидел Барти Крауч-младший. Знакомая самодовольная улыбка растянула его губы, едва мастер зелий сфокусировал на нём взгляд. Он не знал, чего хотел больше: поблагодарить или убить своего спасителя.

— Избавь меня от одного и от другого, — подлец как всегда читал мысли по лицу, и Снейп заметил знакомый стеклянный флакончик на полу, сейчас уже пустой.

— Только не говори, что ты залез в мою кладовку, — сказал он, понимая, что так и было, и осторожно сел. Всё-таки желание жить неисчерпаемо, никак иначе не объяснить тёплую волну ликования: от смертельных ран не осталось и следа.

— Не только в неё. — Барти поддел пальцем висевшую на шее цепочку, демонстрируя маховик времени, и Снейп возвёл глаза к обветшалому потолку.

В смерти избавление от ответственности. Как теперь нести её, если жизнь всё ещё твоя союзница? Что отвечать на закономерные вопросы Поттера сейчас? И самое главное — какая звезда ведёт профессора теперь?

Ответ на последнее был самым очевидным, особенно после вовлечения Гарри в историю с Красной Гарпией.

Снейп ни за что не поделился бы двумя третьими воспоминаний, если бы знал, что выживет.

* * *

Первым, что почувствовала Гермиона, постепенно приходя в себя, стало лёгкое движение прохладного воздуха, касавшегося ступней, укрытых лишь тончайшими чулками. В теле царила слабость как после слишком долгого сна, ладони лежали на чём-то прохладном и грубом, похожем на потрескавшуюся кожаную обивку кресла, а шею ниже уха странным образом покалывало. Глаза закрыты, но сквозь тонкую кожу век можно различить всполохи оранжевого света. Звучали чьи-то голоса, очень знакомые, но мир казался таким далёким, будто завёрнутым в несколько слоев ваты, отчего слова миновали отдел мозга, отвечавший за восприятие речи.

— Ты плохо его знаешь, сейчас он на это не пойдёт.

Недовольный вздох и приглушённый ответ:

— Сколько ещё ждать?

Тихо затрещали горевшие поленья, но вот первый голос прозвучал вновь:

— Пойми, Поттер должен полностью доверять нам. Только в этом случае он выполнит то, что необходимо, но мы должны действовать осторожно. В случае если раскроется наша истинная цель, мы потеряем малейшее доверие с его стороны, и весь план полетит к Моргане.

— Наслышан я о его отношении к тем, кто пытается им манипулировать, — прозвучало весьма нетерпеливо, и Гермиона, приподняв тяжёлые веки, увидела размытый силуэт человека на фоне яркого огня в камине. — Поттер, конечно, не семи пядей во лбу, но и не дурак, наверняка подозревает, что мы много чего недоговариваем.

— Нужна золотая середина.

Возникла пауза, собеседники молчали, а Гермиона, быстро заморгав, восстановила чёткость зрения и обвела быстрым взглядом маленькую и незнакомую гостиную. В носу немного щипало: так всегда бывало после путешествия по каминной сети, летучий порох не оставлял обоняние равнодушным.

Она помнила, как вернулась в кабинет начальника, оранжевая папка в её руках, потом темнота.

Наконец, Гермиона взглянула на Барти: он сидел в кресле в нескольких метрах впереди. За высокой спинкой она видела лишь обтянутое белой рубашкой плечо и тёмный в плохом освещении затылок. Он разговаривал через камин со Снейпом: она узнала голос.

— Расскажи ему о Гарпии, но только то, что не повредит ходу операции. Пусть проникнется доверием, раз ты так на этом настаиваешь.

— Барти, — вздохнул профессор осуждающе, но Крауч-младший отмахнулся.

— Поттер что-то задумал в конце рабочего дня, знаю я этот характерный блеск в глазах, не раз видел такой у собственного отражения. Меньше всего нам нужно, чтобы он начал рыть землю против Гарпии.

— Наш агент сбил его с толку, — парировал Снейп, — он ни за что не вычислит тех, кто на самом деле следил за Дином Томасом.

Барти провёл ладонями по волосам, которые, как ни в чём не бывало, вновь встали дыбом на макушке, и добавил:

— Уговорил. И всё же, вдруг, впечатлённый твоими откровениями, под хорошее настроение он послушается тебя?

— Всё возможно, — задумчиво молвил Снейп, в то время как Гермиона боялась пошевелиться в кресле, чтобы ненароком не привлечь внимание. Однако разговор подошёл к концу, волшебники попрощались, и огонь в камине потух.

Встав с кресла, Барти подошёл к одному из окон, на ходу прикуривая сигарету, и отодвинул тяжёлые портьеры. Развернувшись, он прислонился к подоконнику и только сейчас заметил, что Гермиона пришла в себя. Вопреки её ожиданиям, на лице волшебника не было написано сомнения или опасения тем, что она могла услышать не предназначенный для её ушей разговор. Вместо этого он помял фильтр сигареты и коротко спросил:

— Как давно?

— Последние две минуты, — ответила Гермиона хриплым, будто ото сна, голосом, предпринимая попытку встать и, к счастью, ноги её послушались. — Где мы?

Хотя ответ был более чем очевиден. Однако на лице Уизли, как когда-то на лице Поттера или Малфоя, впервые оказавшихся здесь, отразилось лёгкое недоумение пополам с недоверием, что весь лощёный из себя Барти мог жить в таком месте. Гостиная была просто крошечной, мебель явно повидала не одно поколение хозяев, на каминной полке пылились пустые подсвечники, а между рожков люстры паук сплёл белую непрозрачную паутину.

— Вы здесь живёте? — как можно вежливее спросила Гермиона, что вызвало короткую усмешку у Крауча-младшего: никто из его гостей не отличался оригинальностью формулировок. Но прежде чем ответить, он оценивающе взглянул на колдунью и, будто сдавшись, повёл волшебной палочкой.

Воздух вокруг зарябил, как в пустыне от изнуряющей засухи, гостиная, больше походившая на пристанище какой-нибудь старой чёртовой перечницы, растаяла, а в следующий миг Уизли обнаружила себя в центре совершенно иного пространства.

На губах Барти по-прежнему играла довольная реакцией гостьи улыбка, которая заметила, что от узкого окна не осталось и следа, и хозяин на самом деле стоял, прислонившись к полностью стеклянной стене, протянувшейся от одного края просторного помещения к другому. И хоть основное освещение под высоким потолком было потушено, яркой иллюминации бессонного города оказалось достаточно, чтобы Гермиона могла осмотреться.

Всё вокруг было полной противоположностью первоначальной гостиной. Вместо крошечной гостиной единое, впечатляющих размеров пространство, не обременённое перегородками или вычурной мебелью. Она видела такое в журналах: огромный, пронизанный светом и воздухом, лофт[1], жить в котором мог позволить себе далеко не каждый англичанин.

Глянцевый пол из тёмного камня, гладкие стены из серого бетона, который, казалось, намеренно не стали ничем маскировать. Кирпичная стена справа от окон удачно обрамляла широкий каминный портал, визуально отделенный от остального пространства белым кожаным диваном в современном стиле. Так же выглядело и кресло, в котором Гермиона очнулась: вместо потрескавшейся обивки мягкая молочно-белая кожа. Позади обнаружился стеклянный обеденный стол со стульями на хромированных ножках, выполненные по последнему слову современного дизайна. Барная стойка и аскетичная кухня с фасадами из нержавеющей стали расположились в глубине пространства, а, обернувшись, Гермиона обнаружила облицованный деревом подиум с подвижной конструкцией стеклянных перегородок, в просвете между которыми виднелась большая кровать, встроенный шкаф и, очевидно, дверь в ванную комнату.

Барти призвал со стеклянного стола пепельницу и, стряхнув пепел, заключил:

— Добро пожаловать в мой дом.

Гермиона на мгновение задалась вопросом, где её туфли, но в следующий миг её не смутило ни то, что она ходила босиком по полу, ни даже факт того, каким немыслимым образом оказалась здесь.

— Видно, что он принадлежит вам.

Крауч-младший в любопытстве распрямился, но от окна отходить не спешил, предпочитая с интересом взирать на колдунью издалека:

— Почему же?

Не удержавшись, Гермиона заскользила пальцами по гладкой обивке на спинке дивана, обводя медленным взглядом помещение.

— Он похож на вас: строгий, лаконичный, с явно выраженным своеобразным вкусом, — оценив вид напольного светильника на высокой, выше человеческого роста, дугообразной ножке, по форме напоминающей удочку, с хромированным полусферическим абажуром, она добавила:

— К тому же, весьма смелый в определённых решениях.

Гермиона миновала зону гостиной и остановилась у стеклянной стены. Её взгляд задержался на парящей в воздухе пепельнице, а затем сам собой скользнул по стройной фигуре начальника, изящным по мужским меркам предплечьям и запястьям, не скрытым подвёрнутыми рукавами рубашки.

— Красивый и запоминающийся, что уж говорить.

По ту сторону стекла далеко внизу, между гигантами высотками ползли змеевидные ленты машин, чей приглушённый шум был слышен здесь, город вокруг сверкал тысячами огней.

Лондонский Сити, это было очевидно.

Незаметно вздохнув, Гермиона сделала два шага, и теперь от Крауча-младшего её отделяла одна оконная секция. Холодный свет улиц рисовал густые тени под скулами и на висках, а глаза казались темнее обычного, он выглядел лишь слегка заинтересованным происходящим, но Уизли почему-то была уверена в обратном.

— Однако не это самое главное, — заведя руки за спину, она подложила их под поясницу, прислоняясь спиной к металлическому оконному профилю, холодному сквозь тонкое платье. — В нём нет характерных деталей, которые могут что-то рассказать о хозяине. Почти в каждом доме есть фотографии, вазы или картины, привезённые из особенных мест, книги или музыкальные пластинки, говорящие об увлечениях человека. Одним словом, всё, что даёт представление о личности, её прошлом и настоящем. Здесь же…

Противоречивые чувства перекрывали друг друга, не давая возможности разобраться в них, сердце вдруг застучало, как после быстрого подъёма на десятый этаж по лестнице, голос грозился вот-вот перемениться, потерять свою уверенность, и причина была в одном.

Гермиона говорила о том, что не давало ей покоя уже очень давно, но человека, о котором шла речь, это не волновало. Вернее, кое-что в Барти поменялось: интерес стал более очевиден, он смотрел на неё, склонив голову, отчего взгляд получался загадочным, впитывая информацию с тем любопытством, которое присуще посетителям музея. Словно всё звучало захватывающе, но не более того: оставив музей позади, люди спрячут информацию в глубине своей памяти, получив от неё кратковременное эстетическое удовольствие, и больше ею не воспользуются.

Это раздражало и обижало одновременно.

— Я вижу красивую, почти идеальную картинку, но не её суть, — в голос Гермионы проскользнула обида, она не заметила, как разочарованно развела руками. — Это картинка прячется за магической завесой старой и пыльной гостиной, что не даёт возможности разглядеть истину. То же самое и с вами, мистер Крауч-младший. Глядя на вас, я вас не вижу.

Замолчав, она почувствовала невероятное облегчение и вместе с тем невыносимую, почти физически ощутимую горечь. Бессмысленно было думать о том, позволялось ли кому-нибудь вести подобные монологи — хотя бы потому, что Гермиона не была уверена, превратится ли монолог в диалог.

Сейчас, стоя босиком на полу, в чёрном трикотажном платье и с осточертевшим пучком на голове, она почувствовала себя такой крошечной, слабой и опустошённой, как не чувствовала очень давно. Взгляд не поднимался выше собственных ступней, даже когда зашуршала рубашка Барти, стоило ему, затушив сигарету, скрестить руки на груди и чуть ли не по слогам произнести:

— Миссис Уизли…

— По-моему, официальность неуместна в данной ситуации, — буркнула Гермиона, сжимая пальцы в замок за спиной, и не могла видеть, как уголок рта Крауча-младшего выгнулся в легчайшей улыбке.

— Почему я здесь? — когда ответа не последовало, она взглянула на собеседника. — Барти, послушайте, я действительно пытаюсь понять смысл всех этих событий, начиная от моего назначения на должность вашего секретаря, заканчивая сегодняшним возмутительным «похищением».

Как Гермиона ни старалась говорить спокойно, недовольство всё же слышалось в её интонации, что говорило о весьма уязвлённом чувстве собственного достоинства.

Крауч-младший оттолкнулся от окна и пошёл в сторону барной стойки (пепельница послушно поплыла по воздуху следом), отвечая с такой небрежной лёгкостью, словно ничего страшного не произошло:

— Простите за радикальные методы.

Потрогав место крошечного укола на шее, Гермиона на короткий промежуток времени утратила дар речи.

Она прекрасно знала, что Барти сложный человек, не всегда приятен в общении и вообще, сам у себя на уме, но чтобы настолько…

В мыслях, как черти на раскалённой сковороде, подпрыгивали самые разнообразные выражения, вплоть до тех, которые Гермиона никогда бы себе не позволила произнести. Виски ныли от туго собранных волос, что мешало нормально думать, и лишь на подсознании вспыхнула единственная светлая мысль: хорошо, что Рон сегодня остался в Норе, обсуждая с Джорджем дела их магазина.

Хотя она не собиралась задерживаться в гостях у начальника, который вновь расслабленно курил, облокотившись о барную стойку.

Тонкие чулки не спасали от лёгкого холода, подбиравшегося к ступням, и Гермиона отошла от окна, удивительным для самой себя образом не смущаясь пристального внимания Крауча-младшего, неотрывно следившего за каждым её движением. Познакомься она с ним вчера, наверняка почувствовала бы смятение и некоторую долю опасения — не за собственную жизнь, конечно, но за безопасность точно.

Однако Гермиона тесно работала с ним, пускай, пока недолго, но этого оказалось достаточно, чтобы понять: не просто так они оказались здесь именно сейчас, когда Гарри решил попытать счастья с архивах Министерства, а она вызвалась помочь. Барти раскусил их, это стало ясно из его разговора со Снейпом, и по какой-то причине он не желал, чтобы она помогала Поттеру.

— Так почему? — Гермиона продолжала мягко настаивать на своём, понимая, что равнодушие, застывшее на лице начальника, не более чем обман зрения, призванный сбить её с толку. — Не думаю, что я оказалась здесь случайно.

Её предположения не сбылись, потому что Барти, сделав последнюю затяжку, медленно давил бычок в стеклянной пепельнице, ответив незнакомым тоном. Как будто то, о чём пойдет речь, вызывало большие сомнения, но не сказать об этом было нельзя.

— Всё дело в этом, — он потянулся к палочке, лежавшей на столе, её короткий взмах заставил первую из стопки оранжевых папок плавно проплыть по воздуху в сторону Гермионы, раскрываясь и опускаясь прямо на подставленные ладони.

Внутри оказалось личное дело — не то, которое она видела за несколько секунд до того, как отключиться, но лицо волшебника ей тоже не было знакомо. Не прошло и полминуты, как Гермиона заметила приближение новой папки, опустившейся поверх предыдущей.

— Эти люди пытались если не уничтожить, то хотя бы подорвать положение Красной Гарпии, — пояснил Барти, тихо звякнув чем-то стеклянным, — в разное время, разными способами, но результат был один.

— Что с ними стало? — поинтересовалась она, когда последняя шестая папка оказалась в её руках. Быстро пролистав бумаги до самого конца, Гермиона наткнулась на ярко-красную печать.

— Все исчезли, — раздался ответ, но она и так это поняла, с тревогой глядя на красные буквы, сложившиеся в одно слово.

«Устранён».

Ноги внезапно ослабли, не в силах удерживать тело в вертикальном положении, и Гермиона попятилась назад, присаживаясь на подлокотник кресла, в котором очнулась. Она заглянула в каждое дело, и в каждом была одна и та же печать.

— Где вы это взяли? — спросила она надтреснутым голосом, рассматривая лица неизвестных волшебников, и боковым зрением увидела, как вспыхнул огонь в камине.

Голова потихоньку наливалась болью, и Гермиона, зафиксировав медленное приближение Барти, опустила папки на колени и стала вытаскивать шпильки из пучка.

Наконец, пряди волос, закрученные в крупные локоны, рассыпались по плечам, и Гермиона почувствовала себя почти на седьмом небе: помимо желанного избавления от высоких каблуков именно этого не хватало ей для полного счастья. Правда, блаженство длилось недолго.

— В архивах Красной Гарпии. Они крадут у меня, я у них.

Забрав документы, Крауч-младший поочерёдно закрывал папки, складывая их в ровную стопочку на руку, и явно чего-то ждал, но даже не переменился в лице, когда взгляд Гермионы заскользил вверх по его рубашке.

— Тогда я не совсем понимаю… — слова рождались на свет неохотно, и Барти, вопросительно выгнувший бровь, уверенности не придавал. Чувство собственной крошечности вернулось к Гермионе, но всего на короткое мгновение, потому что истина внезапно сложилась в голове с космической скоростью, толкнув с места, и вот она уже мерила шагами ковёр с густым белым ворсом между диваном и камином.

Пока резко не остановилась на месте и не рассмеялась — так, как делают это люди, осмыслив весь ужас, заключённый в их выводах, — коротко и нервно:

— Святой Мерлин, вы же просто используете Гарри, — Гермиона хлопнула себя по бокам, изумляясь собственной несмышлёности, а потом прижала ладонь ко лбу, горько усмехаясь и качая головой, — вы и профессор Снейп. Говорите, что защищён, что он получил эту должность, потому что нужен Гарпии, а сами подставляете под удар. Я почти сразу это поняла, но не догадывалась, что всё настолько безнадёжно.

Крауч-младший нахмурился, но в следующий миг лицо разгладилось, стоило ему уловить ход чужих мыслей:

— У Поттера особая роль, не подразумевающая скорое расставание с жизнью, если вы на это намекаете.

Гермиона обернулась так резко, словно получила сильную пощёчину: глаза цвета ореха сверкали от злости и обиды за лучшего друга, она вмиг растеряла весь страх перед начальником, отвечая чётко и жёстко:

— Я слышала ваш разговор и вряд ли слова о том, что он перестанет доверять, когда узнает правду, можно понять как-то иначе.

Она ожидала хоть какой-то реакции на свои слова, в крайнем случае, на несоответствующее занимаемой должности поведение, но не увидела ничего, кроме поразительного спокойствия.

Барти присел на подлокотник, придерживая папки локтем, и не пытался противоречить, тем более оправдаться.

Оправдания и Крауч-младший — несовместимы. По крайней мере, так думала Гермиона.

Она оглянулась по сторонам в поисках сумки, и та обнаружилась на краю дивана.

— Конечно, Гарри порой соображает слишком долго, многие его обманывали, — она открыла основное отделение, краем глаза заметив свои туфли, пристроившиеся рядом с диваном, — и ему не раз грозила смертельная опасность, но…

Гермиона запнулась, и тому была причина: из внутреннего кармана сумки, куда она хотела положить шпильки, которые до этого сжимала в ладони, выглянул уголок конверта. Того самого, с приглашением в театр. Завтрашним приглашением.

Прикусив нижнюю губу, Уизли запихнула шпильки в кармашек и зажмурилась от жгучего, как прикосновение крапивы, сожаления, едва отыскав в себе силы закончить мысль:

— Я не верю тому, что сейчас мой друг в безопасности. В свете увиденных мною дел о предыдущих попытках пойти против Красной Гарпии всё выглядит так, словно вы посылаете его на верную смерть. Как отвлекающий манёвр, а сами вершите известные лишь вам двоим дела, не позволяя кому-то другому помочь Гарри, как это случилось сегодня.

Бессмысленно было полагать, что после такого ей разрешат остаться на нынешней должности, не говоря уже о том, чтобы продолжить развалившийся на глазах разговор. Однако тишина за спиной вселяла то ли слабую надежду, то ли усиливавшийся страх, но что именно позволило Гермионе, подхватив сумку одной и туфли за каблуки другой рукой, произнести заключительные слова, она не знала:

— Только если вы не опровергнете мои худшие предположения и дадите гарантии, что Гарри ничего не грозит, и что для вас действительно выгодно уничтожение Красной Гарпии.

Набрав полную грудь воздуха, Гермиона смело развернулась, но выдохнуть не смогла, упустив момент приближения Крауча-младшего, когда, очевидно, произносила вслух последнюю реплику.

— Я расскажу вам, что знаю, — он взглянул на застигнутую врасплох волшебницу, которая не знала, как поступить, но прекрасно понимала, что ничего, абсолютно ничего уже не сможет сделать, даже пошевелиться.

И не потому, что руки были заняты.

Потому что пальцы Барти скользили по её волосам, убирая их за плечо, и словно невзначай коснулись белой жемчужины в мочке уха.

— Только если вы останетесь, — заключил он без малейшего нажима в голосе, прекрасно понимая, что это, по сути, не нужно, после чего убрал руку и пошёл в сторону барной стойки. Гермиона тут же часто заморгала, впечатлённая этим странным магнетическим взглядом, а потом обернулась и заметила два бокала с бутылкой белого вина на столешнице. Именно ими звенел Барти. Неужели был настолько уверен в успехе?

«Амбициозно. Но в его стиле», — подумала Гермиона, глядя на то, как Крауч-младший, стоявший к ней спиной, аккуратно разливал напиток по бокалам.

Не видя его лица, сложно было судить о том, какие мысли могли крутиться во взлохмаченной голове, хотя даже в этом нельзя быть уверенным до конца. Сколько бы она не смотрела ему между лопаток, вырисовывавшихся под тонкой тканью рубашки, решение в её собственной голове не менялось в отрицательную сторону. Возведя глаза к потолку, Гермиона произнесла одними губами: «Мерлин, дай мне сил», после чего поставила сумку и туфли обратно.

В это же время в другой части Лондона высокий молодой волшебник только что покинул красную комнату с картиной огненной птицы на стене. Дверь бесшумно закрылась за ним, звуки шагов утонули в густом ворсе бордового ковра.

Человек, сидевший за массивным письменным столом в кабинете, повернул голову к другому волшебнику, замершему в кресле для посетителей в гордой, но слегка скованной позе, и удовлетворённо кивнул:

— Он справился, — мужчина в кресле заметно расслабился, — хвалю. Полагаю, воспоминания надёжно спрятаны?

— Всё именно так, сэр, — Люциус переложил трость в другую руку, пальцы всё ещё подрагивали: остатки волнения и страх перед человеком за столом.

Тот сделал паузу, обдумав что-то, и привычным жестом покрутил кольцо-печатку на безымянном пальце с изображением коронованной птицы.

— Кто-нибудь ещё знает о них? — опасно потемневшие глаза остановились на лице посетителя, который сглотнул и осторожно произнёс:

— Агенты доложили, что до инициации Драко разговаривал с Гарри Поттером. Однако судя по анализу его памяти, мой сын не успел рассказать ничего важного. Разве что Барти Крауч-младший…

Властная рука поднялась к лицу (Люциус мгновенно замолк) и пальцы медленно помассировали виски.

— Гарри Поттер пока что не представляет опасности, он хорошо показал себя на новой должности.

— Вы не ошиблись в выборе, — Люциус предпринял попытку польстить, но это было ошибкой.

— Я редко ошибаюсь, — голос внушал страх, — к тому же, к мистеру Поттеру мы очень быстро подберём нужный ключ. Однако Барти Крауч-младший…

Усталый, но тихий вздох коснулся слуха Малфоя-старшего, который напрягался изо всех сил, подбирая уместную фразу, трость задрожала в руке от усердия. Наконец, он подобострастно произнёс:

— Вы поручили мне следить за ним, сэр, с тех пор, как Эдвард Брикман проник в наш тайник. Мистер Крауч-младший утверждает, что ему не удалось выяснить местоположение украденной шкатулки. Теперь, зная, что Гарри Поттер вскоре исполнит своё предназначение, и что именно Барти Краучу-младшему вы поручили, так сказать, опеку над ним… Зная, что мистер Крауч-младший сделал в прошлом…

— Я прекрасно помню, что сделал Барти Крауч-младший в прошлом, — отрезал волшебник, резко убрав руку от лица и заметив, что Люциус дёрнулся, будто от пощёчины. Перед внутренним взором промелькнули картинки из воспоминаний о том дне, когда Барти пришёл к нему с просьбой разрешить заняться Эдвардом Брикманом.

О том дне, когда прозвучала угроза о возможности пожизненной аренды камеры в Азкабане в случае его провала.

О том дне, когда Барти сказал в ответ:

— Одна маленькая ложь, и вот я за решёткой, чего ты, дорогой отец, так долго желал.

О том дне, когда Крауч-старший после ухода сына понял: всю свою сознательную жизнь он мечтал вернуть себе то, что принадлежало ему, что Бартемиус когда-то давно отнял у него, и сейчас он собственными руками предоставил Барти прекрасный шанс осуществить это. Что может помешать Барти, когда Поттер окажется в тайнике Гарпии, забрать оттуда всё остальное?

Когда-то давно он мог быть совсем иным: бриллиант, награвированный до совершенства искусной рукой отца. Какой потенциал, какие перспективы!

Всё скатилось к Моргане, стоило ему сойтись с этим Снейпом. Барти всегда заводил сомнительные знакомства.

Профессор Снейп, истинный волк в овечьей шкуре, под предводительством Дамблдора вырывший могилу Тёмному Лорду и запудривший мозги Барти. Тенью следовавший за Гарри Поттером, потому что прекрасно знал, какое значение мальчишка имеет и всегда имел для Красной Гарпии. Он мог стать её спасением и её погибелью. Поттер был лодкой, которая никогда не шла по течению.

Бартемиус мог поручить Поттера кому-то другому, но, как бы смешно это не звучало, он доверял Барти больше остальных так же, как не доверял вовсе. Он даже закрыл глаза на то, что сын попросил помощи у Снейпа: в конце концов, это была идея профессора приставить Лавгуд к Поттеру. Что оказалось очень кстати. Кривая усмешка тронула тонкие губы Крауча-старшего, едва он представил изумление Гарри, обнаружившего в архивах Министерства дела на давно погибших или пропавших магов. Блестящее решение, мисс Лавгуд.

Однако расслабляться не стоило: хоть Поттер надёжно окружён агентами Гарпии, Барти слишком хитёр. Он использует всех вокруг, в том числе и бывшую мисс Грейнджер, лишь бы добиться своего.

Занять место за этим столом.

Бартемиус провёл ладонью по гладкой поверхности столешницы, вызвав недоумение у притихшего Люциуса.

Не бывать этому никогда. Что бы Барти не придумал, на что бы не решился, у главы Красной Гарпии на любой случай был подготовлен план. Если Поттер утратит доверие Ордена, и мальчишке не удастся проникнуть в их тайник, тогда Бартемиус использует вариант, в котором ему не понадобится ни бывший герой магического мира, ни собственный сын.

Крауч-младший взглянул на Люциуса, на этого раболепного идиота в кресле напротив.

Его сын окажется полезен.

Теперь нужно дождаться завтрашнего заседания второго отдела, на котором всех ждёт одно заявление. Оно станет новой вехой в истории Министерства и всей магической Британии и многим наверняка придётся не по нраву.

Завтра начнётся новая история, и предатели ступят на путь поражения.

Бартемиус улыбнулся, отчего-то напомнив Люциусу анаконду перед смертельным броском, хоть змеи и не обладали даром развитой мимики, и заключил:

— Не сводите глаз с моего сына, мистер Малфой.

* * *

Между тем, как Рон переступил каминную решётку в своём доме и тем, как зелёное пламя вспыхнуло во второй раз, прошло не меньше двух часов: внезапно для Джорджа и самого себя он передумал ночевать в Норе. Да, они проделали с братом огромную работу в магазине, и время уже было позднее, но Рону хотелось заснуть именно в своей постели.

Последние недели были весьма напряжёнными, они с Гермионой практически не виделись, сил хватало лишь на то, чтобы перекинуться парой фраз за поздним ужином, а то и вовсе перед тем, как лечь спать. С уходом из Министерства их совместное время сократилось до критического минимума, и новая должность супруги в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии под предводительством мерзавца Барти...

Что бы она не говорила и как бы не реагировала на любые акцентирования внимания на его сволочной натуре, мотивируя это тем, что у неё нет выбора, Рон верил лишь собственному чутью.

Многое изменилось с тех пор, как Поттер взялся за расследование смерти Клары Брикман, и Рональду казалось, что добром это не кончился. Он боялся не только за лучшего друга, но и за Гермиону, а ведь много лет назад поклялся самому себе, что будет защищать её от любой опасности. Пускай, ему не всегда удавалось понять её душевную организацию, он не мог предугадывать желания, порой не хватало чуткости — да кому из мужчин хватало, когда дело касалось женщин?

Одно Рон знал точно: он любил её так, как умел, как отец любил Молли, другого примера не было, но он считал его достойнейшим для подражания. Возможно, пора задуматься о детях, чтобы провожать их на платформе девять и три четверти в здравом уме, но это было важным шагом, требовавшим кардинальных перемен в образе жизни. Рон этого не боялся, но сейчас он едва ли мог думать о наследниках.

Вначале он удивился, когда не обнаружил Гермиону дома, но вспомнив, что завтра должно состояться важное заседание второго отдела, успокоился. К счастью, он поужинал в родительском доме, поэтому сразу расположился перед телевизором.

Спустя половину незатейливого фильма взгляд всё чаще возвращался к циферблату каминных часов, и когда стрелки показали девять вечера, Рон не выдержал.

Попытка достучаться до Гарри по каминной сети ни к чему не привела, и это даже немного обнадёжило: вполне возможно, он тоже был на работе. Усталость взяла своё, Рон задремал и вздрогнул, проснувшись от треска и яркой вспышки пламени, распрямился на диване и, зевнув в кулак, взглянул на возвратившуюся Гермиону.

Разувшись и поставив сумку прямо на пол, она на мгновение показалась ему растерянной. Волнистые волосы упали ему на лицо, когда он в растерянности погладил Гермиону по спине, а потом крепко обнял.

— Эй, всё хорошо?

Гермиона покивала, заправляя волосы за уши, и взглянув на него, негромко произнесла:

— Я устала.

Рон чувствовал, что это далеко не всё, но не стал мучить её расспросами. Бессмысленно что-то спрашивать и уж тем более пытаться понять: во многом супруга до сих пор оставалась для него загадкой. Рону хватало того, что они когда-то всё-таки смогли осознать чувства друг к другу, остальное было неважно.

Его маленькая отважная Гермиона, о которой он должен был заботиться.

К тому же, её ответ не прозвучал, как завуалированный намёк на то, что она не испытывала желания продолжать общение. Нет, эта была надежда на то, что он поймёт, как нужен сейчас.

Он подождал, пока она примет душ и разогреет себе ужин, а после предложил вместе посмотреть телевизор. Поев, Гермиона отправила тарелку в кухню, а сама прижалась к Рону, такому большому и тёплому, уткнулась носом в шею и закрыла глаза, слушая невнятное бормотание телевизора и ровное дыхание мужа, что успокаивало лучше любых зелий.

Время невозможно повернуть вспять, завтрашний день всё равно настанет, принеся с собой новые загадки и проблемы, которых было хоть отбавляй, а сегодняшний вечер, казалось, высосал из Гермионы последние соки.

Она ещё не знала, что полученная от Барти информация как две капли воды совпадала с тем, что Гарри узнал от Снейпа.

Министерство и его работники — это бусы, нанизанные на прочную нить Красной Гарпии, как она закрутится, так и поведёт себя правительство. Малейшее упоминание об организации мгновенно убиралось подальше от глаз людских, а любого, кто пытался что-либо разнюхать, ждала незавидная участь.

Редкий волшебник мог найти взаимосвязь между пропажами людей, чьим-либо банкротством, отставкой или внезапной смертью — Гарпия действовала крайне осторожно в течение многих и многих лет, как до возрождения Волдеморта, так и после его падения.

Если дошло до открытых и достаточно громких судебных слушаний, а пропажи людей увеличились на глазах, это могло означать лишь одно: Гарпия вышла на новый уровень, преследуя одной ей известные цели.

— Время не стоит на месте, одни сменяют других. Сейчас к власти приходит поколение, выросшее на борьбе с Тёмным Лордом. — Крауч-младший сделал паузу и взглянул на Гермиону. — Ваше поколение. Вы прогрессивный слой населения, и Гарпии необходимо заручиться вашим расположением и доверием.

— Традиционный политический ход, — согласилась Уизли.

— Именно. Гарпия уже начала действовать не по шаблону. Её планы всегда масштабные, и если играть по её правилам, можно узнать первостепенную цель, но ни в коем случае не идти против.

— Поэтому вы выбрали Гарри? И поэтому вам так важно его доверие?

— Как и то, чтобы он не предпринимал самостоятельных шагов без предварительного согласования. Если что-нибудь пойдёт не так, его не просто устранят, как их. — Барти постучал пальцем по стопке папок, и Гермиона почувствовала себя неуютно. — Гарпия устраняет маловажных, но для тех, кто много значит, у неё есть особенный способ заставить человека плясать под свою дудку. И способ этот ужасен. В сравнении с ним Империус покажется детской забавой.

То самое заклинание, управляющее разумом волшебника.

Безусловно, всё это не могло не остаться незамеченным — Орден Феникса на то и Орден, чтобы даже в пассивном состоянии заподозрить неладное. Его бывшие члены догадывались об истинном смысле мрачных событий, понимая, что могущественная организация вовсе не осталась в прошлом.

Однако на руках Ордена не было веских доказательств того, что Гарпия вспомнила про старое, а это означало, что Орден не мог нарушить соглашение и воспользоваться оружием, хранившимся в её тайнике.

Глядя невидящим взором в экран телевизора, Гермиона думала о том, всю ли правду ей рассказали. И правду ли?

«Расскажи ему о Гарпии, но только то, что не повредит ходу операции. Пусть проникнется доверием, раз ты так на этом настаиваешь».

Может, она тоже узнала только то, что должна была узнать? Чтобы на какое-то перестала задавать ненужные вопросы.

Гермиона пыталась понять мотивы Барти: обладая высоким положением в Гарпии, вроде как рыл ей могилу. Хотя чем дальше, тем сильнее она верила не только в то, что шансы уничтожить подобную организацию не то чтобы ничтожно малы, их практически нет, но и в то, что Крауч-младший вовсе не эту цель преследовал.

Дело даже не в тех документах, что он показал ей, а в здравом рассудке. Как горстке людей удастся сделать то, что в своё время не смог многочисленный Орден? И вообще, если Гарпия — это, по сути, «верхушка» Министерства, весь план выглядел ещё более абсурдно! С чего вдруг Барти вставлять палки в колёса Гарпии, если он в ней и в Министерстве — как сыр в масле?

Однако он и тут выкрутился.

— Не поймите меня неправильно, но вряд ли вы делаете все это только потому, что ратуете за мир во всём мире.

Гермиона поставила бокал на металлическую поверхность стойки, уже не сопротивляясь тому, как Барти повёл палочкой, магией подливая ещё вина. Лёгкий намёк на запах табачного дыма немного раздражал обоняние, едва отошедшее от летучего пороха, и хотелось спать, но не настолько сильно, чтобы встать со стула и шагнуть к камину.

— Понимаю, едва ли я создаю впечатление доброго самаритянина, - откликнулся он с лукавой улыбкой в голосе, покачивая бокалом перед лицом и наслаждаясь фруктовым ароматом напитка. — Личные счёты с управлением Красной Гарпии. Весьма сильный двигатель.

Разговор ушёл в другое русло, они обсуждали завтрашнее заседание, и когда часы показали почти девять вечера, Гермиона засобиралась домой. Пока она, призвав сумку и туфли, обувалась, Крауч-младший левитировал бокалы в мойку и прислонился к высокому кухонному шкафу, наблюдая за Уизли. Весь вечер он делал это неприкрыто и с завидной частотой, а она, в свою очередь, делала вид, что не замечала.

Когда Гермиона, подхватив сумку, обернулась, чтобы попрощаться, Барти вдруг произнёс:

— В будущем может случиться так, что излишнее общение со мной будет залогом плохой репутации.

Он усмехнулся собственным прогнозам, и этот лёгкий тон сбил Гермиону с толку: лишь на несколько мгновений, потому что слова прозвучали так, словно Барти откладывал их до последнего момента.

— Говорите с полной уверенностью.

Она поправила упавшую на лицо прядь волос, отчего-то почувствовав себя неуютно. Неужели страх?

— Нежелательно, чтобы Гарпия заподозрила, что вы играете против неё.

Гермиона пытливо сузила глаза, постепенно понимая скрытый смысл услышанного:

— То есть если я с вами, это значит, что я против Гарпии?

— Если произойдёт самое худшее, то да, именно это и значит, — оттолкнувшись плечом от шкафа, Барти медленно обогнул стойку, — но пока всё с точностью до наоборот.

— Пока я с вами, мне ничего не грозит? — шутливо откликнулась Уизли, иронично выгнув бровь, но вмиг стала серьёзной, осознав, что попала в точку.

О том, что Крауч-младший подразумевал под “самым худшим”, спрашивать не хотелось.

Уже дома Гермиона заставила себя принять тёплый душ и лечь спать пораньше. Она не знала, сколько прошло времени до момента, когда Рон, оставшийся досмотреть фильм, нырнул под одеяло. Он не стал тревожить её покой, хоть супруга и не спала, лишь погладил по волосам, коснувшись лопаток, и затих.

Завтра Гермиону ждал трудный день, и она не представляла, насколько.

* * *

Заседание второго отдела было назначено на одиннадцать часов, но до этого Гарри ждал весьма неприятный сюрприз. Мракоборцы привычно приветствовали его, Полумны в приёмной не оказалось, но в своём кабинете Поттер обнаружил гостя.

Подобный поворот смутил потому, что никто не имел права входить в кабинет, если его высокопоставленный хозяин отсутствовал, посетители обыкновенно ожидали в приёмной.

Впрочем, «нарушителем порядка» оказался Артур Уизли, и Гарри расслабился.

Напрасно.

— Доброе утро, Гарри! — Артур встал с кресла для рукопожатия. — Возможно, я не совсем вовремя…

— Что вы, мистер Уизли, — Поттер поднял со стола папку с заключительным отчётом, желая освежить его в памяти перед заседанием, — ещё есть немного времени.

Он приветливо улыбнулся, но напрягся, едва заметив озабоченный взгляд тестя.

— Это касается Джинни… — Артур не умел кривить душой, и у Гарри знакомо похолодело в животе.

Именно в этот момент открылась дверь, и в кабинет заглянула Полумна, которая хотела что-то сказать, но Поттер опередил её.

— Скоро вернусь.

Вместе с мистером Уизли они покинули кабинет, пересекли штаб-квартиру и приблизились к крошечному Сектору борьбы с незаконным использованием изобретений магглов, начальником которого был Артур.

Предугадав ход мыслей Гарри, мистер Уизли открыл перед ним дубовую дверь, и они вошли в крохотный кабинет без окон. Поттер осторожно прошёл между двумя столами, стараясь не задеть картотечные шкафы со стопками папок на них, и остановился у свободного участка возле стены. Мимолётно улыбнувшись при виде плакатов с маггловскими автомобилями и изображениями почтовых ящиков, вырезанных из детских книжек, он выжидающе взглянул на мистера Уизли.

— Джинни беспокоит нас, — он присел на край заваленного документами стола, — не хочет слышать никаких доводов Молли. Складывается впечатление, что она…

По тому, какое выражение приняло лицо Артура, словно это он был виноват в размолвке и извинялся за это, Гарри понял без слов: Джинни не собиралась возвращаться к нему.

— Сегодня утром ситуация приняла совершенно неожиданный оборот, — продолжил Уизли иным, слегка недовольным тоном, и Поттер насторожился. — К сожалению, я торопился в Министерство, поэтому не успел поговорить с этой безрассудной девчонкой, предоставив это Молли.

— Что сделала Джинни? — Гарри скрестил руки на груди, но сразу выпрямил их, чтобы не помять пиджак, хотя перспектива возможного появления складок волновала намного меньше, чем вероятность того, что его супруга придумала какую-то глупость.

— Летала, — начальник мракоборцев моргнул в непонимании, когда мистер Уизли всплеснул руками, — на метле за пределами двора. И это на тринадцатой неделе беременности!

Далее со слухом Поттера случилось нечто необычное: громкая в праведном возмущении речь Артура отошла на второй план, а в мыслях несколько точек соединились одной линией, складываясь в цельную картину.

Сомнения Джинни по поводу слишком ранних детей, её уход, Полумна видела её в Отделе магических игр и спорта, плакат с капитаном «Холихедских Гарпий» и давние слова о том, что она мечтала играть в составе крупной команды.

Решила таким образом насолить Поттеру, поставив под угрозу жизнь их ребёнка? Безумие, но другого варианта у него не было.

— ...нужно что-то сделать, Гарри, — мистер Уизли выглядел потерянным отцом, отчаявшимся достучаться до неразумной дочери, — пока она не натворила глупостей.

Заседание второго отдела начиналось через двадцать минут, и им нужно было поторопиться.

— Давайте я загляну в Нору вечером?

— Конечно, будем ждать! — Артур потряс руку Поттера с таким энтузиазмом, словно тот уже нашёл решение проблемы, но потом вдруг как-то по-особенному взглянул на Гарри, что заставило напрячься. — Скажи мне, у тебя в «Валькирии» какое-то задание?

Так вот откуда ветер дул.

— Работа под прикрытием, — привычно ответил Поттер, убирая руку из захвата Уизли, и тот, казалось, не поверил ему.

— У начальника штаб-квартиры мракоборцев?

Точно не поверил.

— Мистер Уизли… — начал, было, Гарри, но Артур оставил попытки что-то выяснить, сказав, что им действительно нужно поторопиться на заседание.

Слишком просто.

Как бы Поттер не старался отвлечься от плохих мыслей, ему это не удалось.

Спустившись на первый уровень с папкой в руках, Гарри прошёл по длинному коридору ещё с несколькими волшебниками, которые, как и он, стремились в зал для совещаний. Многие уже были здесь: одни сидели за большим, не меньше пятнадцати метров в длину, столом, просматривая принесённые отчёты и свитки, другие переговаривались поодаль. Начальники подразделений и секретари, служащие высоких постов и люди, которых Поттер впервые видел — аудитория была разношёрстная.

В отличие от подавляющей мрачности и показного величия интерьеров Министерства, этот зал был полон света и оформлен довольно-таки сдержанно. Высокие потолки, поддерживаемые колоннами, компенсировали относительно небольшую площадь помещения: здесь помещался лишь массивный стол со стульями, вокруг которого был не слишком узкий, но и не излишне широкий проход. Стены, обитые деревянными панелями цвета выбеленной сосны и лиловый, как в коридоре, ковёр, поглощавший любые звуки. Исключение составляла роскошная хрустальная люстра, висевшая над центром стола.

На многочисленных портретах, развешенных по периметру, были изображены ранее властвовавшие главы отделов Министерства, что напомнило Гарри зал с лестницами в Хогвартсе. За одним исключением: люди на портретах вели себя значительно тише школьных обитателей и практически не перемещались между картинами. Кто-то замер в гордом величии, кто-то изредка косился на собравшихся волшебников. Были и те, кого заинтересовало происходящее: один седовласый маг с острой бородкой с явным любопытством заглядывал в раскрытые свитки, парившие над столом.

Полумна сидела на значительном отдалении от кресла начальника второго отдела и заняла место для Гарри, получив свою награду в виде благодарной улыбки.

Опустившись на стул, он расстегнул пуговицу на пиджаке и окинул взглядом волшебников, но Гермионы не обнаружил. Она появилась через пять минут, войдя в зал вслед за Краучем-младшим, и они сели напротив Поттера с Полумной. Немного позже появился Артур Уизли.

Остальные волшебники заняли свои места, но продолжали переговариваться, не обращая внимания на то, как хрустальные графины по волшебству поднялись с середины стола и описали ровный овал, наполнив стаканы чистой водой.

Когда в зал вошёл Крауч-старший, разговоры сменились кратковременной тишиной, а затем вспыхнули с новой силой, теперь уже официальные и не всегда лёгкие.

Невозможно было сказать, сколько времени прошло за докладами о результатах проделанной за месяц работы, достижениях и недочётах, планах на будущее и сравнением с показателями предыдущих периодов. Не обошлось и без дискуссий, Бартемиус был доволен далеко не всем.

Затем настал черёд Поттера.

В первую минуту речи, звучавшей в абсолютной тишине, ему показалось, что он провалился в странное ватное состояние. Слова складывались в предложения на автомате, а в ушах стоял лишь шелест страниц отчёта, которые переворачивались по мановению палочки (и как только у него руки не тряслись).

В какой-то миг Гарри мысленно встряхнул себя, вспомнив, сколько ему лет и какой пост занимает, и дальше всё прошло значительно лучше.

Крауч-старший остался доволен работой мракоборческого подразделения, похвалил за освещенные Поттером нововведения — если сухое: “Похвально, мистер Поттер” можно счесть за положительную оценку, — но в то же время сделал несколько замечаний насчёт текущих расследований.

Речью Крауча-младшего Гарри втайне изумился: только Барти мог помимо демонстрации хороших показателей работы Сектора обличить некомпетентность некоторых сотрудников, не поленившись назвать их поимённо. Более того, он даже обратился лично к начальнику Отдела магических происшествий и катастроф с убедительной просьбой в следующий раз сбрасывать балласт бестолковых людей в Отдел магических игр и спорта, “где таким самое место”.

То, как дёрнулся уголок рта Гермионы, Гарри, конечно же, заметил.

Завершил эстафету Артур, вкратце рассказавший о последних рейдах и изъятии ряда маггловских изобретений у магов, в том числе о случае с огнестрельным оружием — Поттер был знаком с этим делом, потому что оно прошло и через мракоборческий отдел. Взлом защитных чар одного из фамильных поместий в отсутствие хозяев с попыткой ограбления. Слугам угрожали смертью под дулом маггловского револьвера. Грабители могли поживиться драгоценностями и антиквариатом, но сигнальные чары привели мракоборцев быстрее, чем преступники успели скрыться. Мелкое дело.

Бартемиус объявил пятнадцатиминутный перерыв, после которого он должен был подвести итоги и посвятить подчинённых в некоторые нововведения. Он удалился из зала, скрывшись за дверью в противоположном его конце, которую Поттер с первого раза и не заметил — полотно выглядело точь-в-точь как стены.

Многие последовали его примеру, воспользовавшись выходом в коридор первого уровня, некоторые недовольные замечаниями начальства обсуждали в сторонке первую часть заседания.

Когда Барти отошёл к круглому столику с вазой в углу помещения, где закурил без малейшего зазрения совести (его примеру последовали ещё несколько волшебников), Гарри привлёк внимание Гермионы.

Выйдя из-за стола, они остановились подальше от остальных.

— Где ты была вчера? — Поттер заговорил почти шёпотом. — Я рассчитывал на твою помощь.

Покосившись сначала на развешенные вдоль стен портреты, в особенности на те, что были ближе к ним (казалось, представительные волшебники навострили уши), а затем на Крауча-младшего, она шепнула в ответ:

— Мне пришлось задержаться.

— До позднего вечера? — Ей показалось, или в голосе лучшего друга мелькнула обида? — Ты же говорила, у вас всё было готово!

— Значит, я ошиблась!

Что Гермионе оставалось? Сказать, что она, как и Гарри когда-то, стала подопытной жертвой непонятной наклейки и оказалась в доме начальника? Она знала, в каком контексте это воспримет Гарри.

— Прости, не думала, что так получится.

Нет, Поттер не обижался, просто всегда неприятно, когда ожидания не совпадают с действительностью.

Дело с агентами Гарпии, следившими за Дином Томасом, принимало неожиданный оборот, а предупреждение Снейпа не лезть в это дело добавляло мрачных красок. Безусловно, на мгновение проснулась бунтарская натура, подталкивавшая к тому, чтобы пойти наперекор, но здравый смысл подсказывал, что так делать не стоило.

Всё-таки двадцать три года — не семнадцать.

— Всё в порядке? — раздался голос Барти совсем рядом, и друзья одновременно обернулись.

— Абсолютно. — Гарри прочистил горло и вернулся к столу: не настолько быстро, чтобы его можно было уличить в бегстве от не совсем приятной компании, но и не слишком медленно.

Гермиона начальника не избегала, но успела заметить его внимательный проверяющий взгляд: он пытался прощупать почву их отношений, изменения были предсказуемы. Однако Уизли по-прежнему придерживалась убеждений не переносить личное на работу. Хотя бы на людях.

Результатом Крауч-младший остался доволен и проследовал к своему креслу: волшебники потихоньку возвращались в зал.

Было ещё одно сходство у Крауча-старшего и сына: оба предпочитали говорить исключительно по существу. Поэтому глава второго отдела не стал утомлять сотрудников долгой прелюдией, сразу перейдя к делу.

— Мы живём в обществе, нуждающемся в переменах, — сказал Бартемиус, и смысл прозвучавшей фразы заставил Гермиону свести брови и внимательней взглянуть на начальника второго отдела. Тот сидел, опустив на край стола широко разведённые локти, и я вся его поза являла собой непоколебимую уверенность в собственном величии и значимости.

— Министерству Магии потребовалось много времени, чтобы восстановиться после военных событий, но поставленные цели не были достигнуты. Таким образом, вышестоящее руководство распорядилось о создании особой комиссии для определения уровня квалификации работников. Долгом и обязанностью каждого станет необходимость доказать свою компетентность и целесообразность занимаемого поста. В противном случае тот, кто не пройдёт испытание будет отправлен на переаттестацию с понижением должности на одну ступень.

Шорох прокатился по залу: такого не ожидал никто. Многие зашевелились на местах, и Крауч-старший поспешил жёстко добавить:

— Это касается каждого подразделения, причём, не только второго отдела. Данное нововведение затронет все структуры Министерства без исключения.

Кто-то в конце стола даже осмелился перекинуться парой недовольных реплик, но Бартемиус не придал этому значения. Он указал на двух волшебников, которых ещё до начала заседания Гарри не смог узнать, и представил их присутствующим.

— Стивен Бербидж и Марк Уильямс, руководители проверяющей комиссии. После обеда их сотрудники снабдят подразделения необходимой документацией.

Обведя всех холодным взглядом, Бартемиус объявил заседание закрытым и, не задерживаясь, с достоинством удалился из зала через ту же дверь в стене.

Как и следовало ожидать, реакция на услышанное не была бурной: мрачнее туч волшебники вполголоса переговаривались, не очень быстро покидая зал, многие продолжали сидеть, переваривая полученную информацию.

В воздухе царило непонимание.

Гермиона избегала длительного зрительного контакта с Гарри, опасаясь, что этим они выдадут друг друга.

Особая комиссия, значит.

Не составило труда догадаться, откуда ветер дул. Как и понять, кто скрывался за выражением «вышестоящее руководство».

Уже порываясь подняться, она почувствовала, как чужие пальцы коснулись её руки под столом, а в ладонь лёг маленький кусочек бумаги. Барти вышел из-за стола быстрее, чем Уизли успела обернуться и проследить за ним, явив её взору лишь идеально-прямую спину, по которой, к сожалению, ничего нельзя было понять.

Двигаясь по неестественно тихому коридору, Гермиона провожала взглядом проплывающие мимо блестящие двери с золотыми табличками, сжимая записку в кулаке. Лишь в помещении с лифтами она, остановившись за спинами других волшебников, решилась прочитать.

«Вы и Поттер через десять минут у собора святого Павла».

Задержав Гарри за рукав, она незаметно передала ему записку и с невозмутимым видом отправилась на второй уровень: лучше захватить сумочку с собой. Мало ли.

* * *

— Усовершенствованная модель переаттестации сотрудников во времена Тёмного Лорда, сходство более чем очевидно. Только на этот раз назвали по-другому, — выдохнув сигаретный дым, Крауч-младший усмехнулся. — Выдумали новое название, а суть не поменялась. Конечно, устранять магглорождённых и проверять Статус Крови не будут. Кроме тех, кто окажется неугоден Гарпии.

Гермионе последнее замечание резануло по слуху, и она даже не постеснялась недовольно нахмуриться, хотя Барти её мнение на этот счёт едва ли тревожило.

— Это беспроигрышный и действенный метод, — подчеркнул Снейп, которого Крауч-младший тоже позвал. — Возможность проверять и следить за каждым официально, не опасаясь жалоб по поводу вмешательства в частную жизнь, а затем отсеять “неугодных”. То, что нужно Гарпии для тотального контроля над государством.

— И что теперь делать? — Гарри сглотнул, отодвинув от себя чашку кофе, аппетит к которому пропал мгновенно.

Встретившись в назначенном месте, четверо волшебников расположились в небольшом, но уютном пабе.

Присутствие людей в официальной форме одежды в подобном заведении в обеденное время не было чем-то необычным. Многие офисные служащие приходили сюда на ланч, ведь далеко не все располагали достаточными денежными средствами на ежедневные обеды в кафе и ресторанах непомерно дорогого Лондона.

— То же самое, что и в последнее время, — оставив окурок в пепельнице, Барти подался вперёд, сверкнув хитрым взглядом. — Заниматься нововведениями, не прощать сотрудникам ошибок, увольнять растерявших страх. Даже тех, кто просто не понравился. Гарпия оценит.

В ответ на такое предложение Гарри издал короткое “ха-ха”, мол, очень смешно, но как выяснилось, Крауч-младший говорил на полном серьёзе. Хоть и не переставал ухмыляться.

— Барти прав, и вам, мистер Поттер, действительно лучше не идти наперекор. — Снейп спокойно пил свой кофе, сохраняя привычную бесстрастность. — В то же время, чем активней вы будете, тем выше это оценит Гарпия.

— Конечно, вам ведь только это и нужно.

Ни капля яда или недовольства в голосе, но мастер зелий смог прочитать это в отрывистом жесте, с которым Гарри взял чашку, допив остывший кофе, и без единого слова вышел на улицу.

Когда профессор с разницей в пять секунд последовал за Поттером, подобный порыв Гермионы пресёкся неожиданно мягкой рукой Крауча-младшего, что опустилась на спинку стула и преградила путь.

Им пришлось посмотреть друг другу в глаза, но прежде чем Барти сказал хоть слово, он услышал:

— Летучий порох.

Он даже не нашёлся, что ответить, взирая на секретаря с непониманием, что сыграло на руку Гермионе, пояснившей тоном матёрого следователя, в чьи руки попали неопровержимые доказательства чужой виновности:

— Вчера мы переместились в ваши апартаменты с его помощью, но, насколько мне известно, лишь камины в Атриуме подключены к транспортной сети.

— Ещё несколько каминов в кабинете министра и начальников некоторых отделов, но раз вы затронули эту тему, мой кабинет в том числе.

Не то чтобы Гермиона не знала об индивидуальных каминах. Они были всегда, но во времена властвования Волдеморта доступ ко многим был перекрыт, за исключением кабинета Амбридж, Яксли и прочих министерских «шишек». К тому же, служащих рангом пониже лишили возможности попадать в Министерство напрямую из дома.

Даже они с Роном и Гарри под Оборотным зельем прошли унизительную процедуру смывания самих себя в унитаз.

Сейчас, конечно же, ситуация изменилась, все камины были в свободном доступе. Просто Гермионе нужно было убедиться, что вчера Крауч-младший воспользовался именно своим личным камином в кабинете.

— Задеты?

— Нисколько, — ответила она поспешно, но выглядела при этом упрямо.

Убрав руку со спинки чужого стула, Барти отодвинул свой и вышел на залитую солнцем улицу, оставив Уизли теряться в догадках. Какую бы игру не затеял её начальник, его методы пугали и интриговали одновременно.

Но, как говорится, на каждую управу найдётся своя управа.

Поттер и Снейп держались подальше друг от друга — если разговор и случился между ними, то явно не заладился.

Взглянув на них, Гермиона вздохнула: неприятности только начинались.

Уже вечером, сидя дома за туалетным столиком, она зябко куталась в шёлковый халат и видела неуверенность, написанную на собственном лице в отражении. Наивно было полагать, что присутствие мужа как-то повлияет на решение отказаться от сегодняшнего визита в театр: случай решил всё за неё, потому что Рона не оказалось дома.

В короткой записке говорилось, что он отправился в Нору, чтобы разобраться в семейном конфликте Джинни и Гарри: новость о внеплановых полётах миссис Поттер облетела ближайших родственников в мгновение ока. Под ближайшими родственниками, несомненно, подразумевалось всё семейство Уизли.

На этот счёт Гермиона имела собственное, отличное от чужого мнение: что Поттеры способны разобраться во всём самостоятельно. Безусловно, неравнодушие близких друзей приятно, но она бы не потерпела вмешательства извне в её семейные проблемы.

Так или иначе, Рон предупредил, что вернётся далеко за полночь, а то и вовсе утром, и запасной план Гермионы провалился.

Пришлось напомнить самой себе, что она взрослая женщина, и никто другой принимать за неё решения не станет.

Внезапно проснувшийся дух авантюризма был всему виной, а авантюризм, помноженный на мысль о том, что это блестящий шанс расставить все точки над «i», — взрывная смесь.

От размышлений Гермиону отвлекло характерное шипение вспыхнувшего в камине огня, за ним последовал приглушённый кашель и металлический звон — очевидно, принадлежностей для камина. Заинтригованная хозяйка поднялась со стула и, по-прежнему кутаясь в полы халата, перешла в гостиную, где с немалым удивлением обнаружила Полумну: она как раз поставила на место кочергу, которую задела, переступив через решётку.

— Надеюсь, я не отвлекла тебя от чего-то важного, — мелодично произнесла Лавгуд, улыбнувшись приветливо и немного устало.

— Нет, что ты... — Гермиона мотнула головой, отрывисто (она очень надеялась, что это выглядело гостеприимно) указав на диван, не отдавая себе отчёта в том, что хмурилась.

— Звучит прямо противоположно, — Луна констатировала факт, склонив голову к плечу, и с ней невозможно было поспорить. При этом у неё был такой спокойный, располагающий к откровению вид, что Гермиона едва не призналась во всём, но вовремя исправилась, хотя голос звучал доверчиво:

— Меня пригласили кое-куда.

Лавгуд шагнула к подруге, но не остановилась, как та могла предположить, а уверенно пошла в спальню, не оглядываясь.

— Тебе стоит согласиться, — выдала она, как нечто само собой разумеющееся, когда растерявшаяся Уизли последовала за гостьей.

— Ты даже не знаешь, кто пригласил.

Луна покрутила в руках расчёску для волос, не менее уверенно ответив:

— Мне и не нужно знать.

Происходящее никак не желало соединяться в голове Гермионы с таким незатейливым понятием, как логика.

— Это не Рон, — заметила она с неохотой.

Тёплая и слишком понимающая улыбка Полумны едва не вогнала в краску (Уизли сильнее вцепилась в шёлковую материю халата), но она в который раз разрушила шаблон, кивком указав на стул перед туалетным столиком.

— Ты серьёзно? — тихо, всё ещё отказываясь верить в происходящее.

Терпению Лавгуд можно позавидовать, оно было бесконечно.

— Более чем, — улыбка стала чуть шире, когда Гермиона осторожно, будто в гостях, опустилась на мягкое сидение. — Сколько у нас времени?

Их взгляды пересеклись в отражении.

— Чуть больше часа.

Кивнув, Полумна с видом профессионального художника взяла в руки толстую кисть для пудры, чем вызвала смех у Гермионы, окончательно уверенной в принятом решении. Она позволила подруге хозяйничать в шкафу, сундучках с косметикой и шкатулках с украшениями, подходившей к вопросу преображения с энтузиазмом истинного стилиста.

Памятуя о чудаковатых образах Лавгуд в Хогвартсе, поначалу Уизли с опаской отнеслась к проявленной инициативе, поглядывая на часы, пока подруга выбирала для неё платье, и прикидывая, успеет ли она всё переделать в случае провала. Однако беспокоиться, как оказалось, было не о чем: протянув Гермионе платье-футляр глубокого синего цвета и дождавшись, пока та его надела, Полумна сосредоточилась и ловко взмахнула палочкой. Струящаяся ткань заискрилась серебром, вызвав шокированный вскрик у Уизли, но прежде, чем она успела дотянуться до своей палочки, подол платья чудесным образом удлинился.

— Это ещё не всё, — сдерживая улыбку, Лавгуд коснулась плеча ещё не пришедшей в себя подруги, заставляя повернуться спиной к зеркалу, и вот тут Гермиона ахнула: на спине, ранее закрытой, красовался овальный, ниже лопаток, вырез.

— Я не совсем уверена...

Недовольное бормотание было расценено как нудное брюзжание, и даже возмущение тем, что палочку самым наглым образом увели из-под пальцев законной хозяйки, не смягчило решение Луны.

Хотя она всё же смилостивилась, трансфигурировав шейный платок в красивый палантин на пару тонов светлее платья. Гермиону это устроило.

Следующие двадцать минут она сидела смирно, отрешившись от всего и полностью вверив себя в руки мастера, который, дойдя до причёски, едва не усыпил своими прикосновениями и аккуратной работой с каждой прядью волос. Когда мягкий голос сказал, что всё готово, выпутав из пучины приятного состояния, Гермиона открыла глаза и взглянула на своё отражение.

Не сразу узнав в нём себя.

В голове, перекрывая друг друга, пронеслась целая стая слов, от восторженных возгласов до длинных благодарных речей, но всё, на что хватило в итоге:

— Я даже на собственной свадьбе не выглядела так хорошо.

Захотелось рассмеяться вместе с Полумной, которая откинула голову назад в приливе искреннего смеха, и заплакать одновременно. Ну, не в буквальном смысле, конечно же. Видел бы её сейчас Рон, что бы он сказал? «Неплохо, Миона?» «Не как всегда, необычно?»

Грусть притушила искрящийся до этого взгляд красиво подведённых глаз. Конечно, не в словах заключена любовь, но именно их, приятных слов, отчего-то иногда не хватало.

Затолкав проснувшуюся сентиментальность поглубже, пока этого не заметила Луна, Гермиона расправила плечи, взяв на вооружение ту единственную часть сознания, которой верила всегда и безоговорочно: холодный разум, не подверженный пагубному влиянию сантиментов. Как она надеялась, он не подведёт её и в этот раз.

До предполагаемой встречи оставалось пятнадцать минут, и колдуньи решили, что надо подобрать туфли, однако новая вспышка огня в камине внесла некоторые коррективы в их планы.

На этот раз Уизли не удивилась, когда в гостиной появился Гарри, но слегка смутилась удивления друга, с которым он оценил её внешний вид. К счастью, Поттер быстро придал лицу нормальное выражение, хоть и выглядел несколько нервным, а Полумна бросила спасательный круг:

— Мы решили расслабиться в каком-нибудь хорошем ресторане, всё-таки день выдался тяжёлый.

Друзья взглянули на неё с одинаковой, хоть и тщательно скрытой благодарностью.

Похоже, спасательный круг пригодился обоим.

— Нужна помощь? — Гермиона осторожно, стараясь не помять платье, присела на подлокотник дивана, почти сразу укорив себя за несообразительность: мгновение и чары, защищавшие от складок, окутали её наряд.

— Честно говоря, да, — выдохнул Гарри, оставшись стоять у камина. На нём был тот же костюм, что и днём в Министерстве, он несколько раз бессознательно поправил очки на переносице, не решаясь заговорить. Хоть он и скрывал терзавшие его переживания, Уизли давно не видела друга таким. В прихожей раздался лёгкий скрип дверцей шкафа (Лавгуд изучала туфли Гермионы), когда Поттер всё-таки выдал:

— Как заставить Снейпа побыстрее провести меня на остальные уровни Красной Гарпии?

На лице подруги плавно сменились несколько эмоций: от лёгкого замешательства до сомнения и настороженности.

— Что ты задумал, Гарри? — мракоборцу не нравился этот тон, означавший лишь одно: сейчас последует жёсткое требование всё объяснить. Поэтому он предупредительно махнул рукой, нетерпеливо заговорив:

— Мы оба знаем его не первый год, но я совершенно не могу придумать, как к нему подобраться! — сделав паузу, Поттер вдохнул, как перед прыжком. — Он не воспринимает меня всерьёз.

Много чего Гермионе хотелось выяснить, но осознание стремительно сокращавшегося времени не давало покоя. Когда в дверном проёме появилась Полумна с парой чёрных туфель, Уизли мельком, чтобы Гарри не заметил, бросила взгляд на каминные часы: оставалось пять минут.

— Удиви его, — прозвучало рассеянно, как замечание о логичной смене дня и ночи, со стороны Лавгуд, на что друзья не сразу обратили внимание, а когда обратили, Поттер дёрнул плечами:

— Как?

— Сделай что-то совершенно неожиданное. То, что не сможет уместиться в его понимании. В таком состоянии люди зачастую говорят правду.

Гермионе не пришлось долго мучиться угрызениями совести по поводу того, что превыше проблем лучшего друга она поставила собственные интересы, потому что лицо Гарри прояснилось. Он наколдовал Патронуса, после чего поблагодарил подруг и без малейших объяснений исчез в вихре каминной сети.

— Он сегодня немного не в себе.

В ответ на замечание Луна улыбнулась:

— Время от времени это случается с каждым.

Вернувшись в прихожую, чтобы закрыть дверцы шкафа, она не могла видеть, какой блестящей идеей загорелись глаза Гермионы.

«Удиви его».

Полумна была чертовски права.

Немного раньше в Лондонском Сити Северус Снейп пытался достучаться до своего непредсказуемого напарника.

— Ты отошёл от плана, — мастер зелий мерил шагами пространство перед камином, в то время как хозяин апартаментов с недовольным выражением лица курил у барной стойки, — сделал это, не посоветовавшись со мной. Я возвращаюсь из Гарпии и первое, что узнаю в стенах Министерства, так это о твоём возмутительном заявлении. Ты не собираешься подчиняться необдуманным приказам сверху! Понимаешь, что это повлечёт за собой? И вообще...

Он резко остановился, прошив Крауча-младшего тяжёлым взглядом, и добавил:

— Мы так не договаривались.

Барти привычно не торопился с ответом — из любви играть на нервах и терпении людей.

Раздавив окурок на дне пепельницы, он поднял утомлённый взгляд на собеседника и медленно произнёс, словно опасался, что его не поймут с первого раза:

— Всё идёт как надо, и смена политики Министерства лишь сыграла нам на руку и ускорила процесс исполнения нашего плана.

По лицу Снейпа скользнула мрачная тень: он не выносил этот особенный тон друга, и тот, мысленно усмехнувшись, заговорил нормально:

— Гарпии не придётся по вкусу моё неповиновение, это ясно как белый день. Отец давно точит на меня зуб, и теперь обзаведётся отличным поводом, чтобы убрать с шахматной доски. Я исчезну на время, что станет официальным подтверждением моей измены, и отвлеку внимание на себя. Я могу хоть полгода водить их за нос, заставлю прочесать всю страну в поисках украденной Брикманом шкатулки, тем самым выиграю время для тебя и Поттера. Теперь в игру вступаешь ты, мой друг.

Немного усмирив пыл профессора, отныне внимающего с лёгким интересом и львиной долей скептицизма, Барти обошёл стойку и снял со спинки стула пиджак темно-серого, в тон брюкам, цвета.

Речь его текла легко и складно, словно он давно всё обдумал и просчитал наперёд:

— Ты обретёшь свою значимость и вес в глазах главы Гарпии, а сам продолжишь следовать нашему плану.

— Я разговаривал с Поттером после нашей встречи в пабе, — ровно произнёс Снейп, понаблюдав за тем, как Крауч-младший надел пиджак перед высоким зеркалом. — Артур расспрашивал его о «Валькирии». Гарри находится под подозрением Ордена. Только сегодня я видел двух шпионов в «Валькирии». Ещё немного, и наш план провалится.

Услышав это, Барти удивлённо присвистнул и, бросив последний взгляд на собственное отражение, повернулся к собеседнику:

— Тем и лучше. Значит, Гарпии будет некогда расслабляться. И у нас, насколько ты помнишь, есть запасной план на случай, если Поттер утратит доверие Ордена. А пока тебе нужно подготовить его.

— Знаю, — буркнул мастер зелий, не испытывавший воодушевления ни от того, на что нужно было уговорить Гарри, ни от запасного плана, — только каким, по-твоему, образом мне удастся обрести значимость в глазах твоего отца?

— Я разве не сказал?

Взгляды волшебников пересеклись, и Снейп крепче сжал пальцы на локтях: довольная ухмылка Крауча-младшего не сулила ничего хорошего. Поправив выглаженные манжеты, он спустился с невысокого подиума и забрал палочку со стола.

Услышанное не шокировало профессора — после стольких лет знакомства с Барти трудно было чему-то удивиться.

— Ты серьёзно, — прозвучало как утверждение.

Всё же Краучу-младшему удалось поразить воображение.

Впрочем, риск стоил того, ведь обман был невелик: только то, что Снейп не заодно с Барти. Гарпия с лёгкостью проглотит эту наживку, потому что в остальном будет чистая правда: волшебник из «верхушки» задумал сломать привычные устои могущественной организации.

Ни Барти, ни Северус вначале не заметили всполох света за окном — уличное освещение вкупе с рекламной иллюминацией рисовали причудливые и переменчивые картины на полу и стенах. Лишь пройдя сквозь стекло и превратившись в серебристого оленя, свет привлёк их внимание.

— Тебе пора, — комментировал Крауч-младший сообщение от Поттера, просившего о встрече.

— Очевидно, как и тебе, — не преминул ответить Снейп.

Барти хорошо знал этот вызов в направленном на него взгляде, но принимать его не собирался.

Попрощавшись с мастером зелий и не дожидаясь, когда тот воспользуется камином, Крауч-младший покинул апартаменты, почти дошёл до лифта и, убедившись, что поблизости никого нет, трансгрессировал.

Оставшийся профессор с минуту размышлял над чем-то, а после шагнул к камину. Взяв горсть летучего пороха, он покачал головой и произнёс вслух пришедшие на ум слова, понимая, что лишь высокие стены были его молчаливыми слушателями:

— О, они хитроумны до тех пор, пока им приходится иметь дело только с головой, а стоит им столкнуться с сердцем — и злодеи мгновенно глупеют[2].

* * *

Королевский театр Ковент-Гарден гудел в ожидании начала представления. В зале не было свободных мест: «Фауст» во все времена пользовался огромной популярностью у зрителей.

Гермиона бывала здесь не раз, но обычно покупала недорогие билеты в партер, поэтому сегодня ей непривычно было наблюдать за оживлением в зале с балкона на третьем уровне. Причём, не той его части напротив сцены, где места как в партере располагались в несколько рядов, а справа: здесь, как и на противоположной стороне, расположились отдельные секции на четыре кресла, по два в каждом ряду. Отделялись секции от соседних высокими перегородками, обитыми красно-бордовым бархатом. Места были более чем великолепные и стоили немало.

Барти и Гермиона расположились на верхних двух креслах, а спустя десять минут нижние два кресла заняли их соседи: немолодая дама в платье из тафты глубокого винного цвета и её седовласый супруг в классическом чёрном смокинге. Они поприветствовали своих соседей на сегодняшний вечер, и волшебники ответили тем же.

Ещё в вестибюле Уизли взяла программку спектакля, что оказалось кстати: сейчас она периодически теребила её в руках, стараясь скрыть своё волнение, но иногда забывалась, засмотревшись на тяжёлый бархатный занавес, торжественно-красный, с золотой вышивкой по нижнему краю. Барти заметил её волнение, но не стал заострять на этом внимание, предпочитая дождаться начала спектакля в молчании.

Лишь пару раз обратил внимательный взор на балконы с противоположной стороны сцены.

Когда раздался третий звонок, и свет в роскошной люстре потушили, Гермиона села чуть ровнее и устремила взгляд на пришедший в движение занавес.

Представление, обещавшее быть грандиозным, начиналось.

Барти осторожно, чтобы не напугать, коснулся руки колдуньи, когда на сцене с декорациями небесного царства разворачивалась сцена между архангелами Рафаилом, Гавриилом и Михаилом, воспевавшими творения Господа, что восседал на белоснежном троне.

— Взгляните на балкон, — указал он в противоположную сторону зала, когда Гермиона повернулась к нему, — третья секция от сцены.

Отложив программку, Уизли взяла театральный бинокль и направила окуляры в указанном направлении.

— Кого вы там видите? — прошептал Барти, пока Гермиона в затенённом зале пыталась различить лица других людей.

Тем временем, явившийся на сцене Мефистофель излагал Господу своё мнение о его величайшем творении, человеке:

«Прошу простить, но по своим приёмам, он кажется каким-то насекомым…»

Наконец, Уизли с трудом, но в одном из четырёх людей узнала…

— Ваш отец? — прошептала она, опуская бинокль, и Крауч-младший, неотрывно глядя на сцену, медленно прошептал:

— Тот, кто близок ко мне, но недосягаем одновременно.

Гермиона с сомнением посмотрела на него, а потом вновь взглянула в бинокль: Бартемиус сидел, слегка приподняв подбородок, и с едва заметным интересом наблюдал за спектаклем. По крайней мере, так могло показаться, но кто хорошо его знал, мог с уверенностью полагать: это была одна из любимых постановок волшебника.

Люцифер расхаживал по сцене, вызывая явное неодобрение у архангелов своими речами о докторе Фаусте:

«Да, странно этот эскулап

Справляет вам повинность божью,

И чем он сыт, никто не знает тоже.

Он рвется в бой, и любит брать преграды,

И видит цель, манящую вдали,

И требует у неба звезд в награду

И лучших наслаждений у земли,

И век ему с душой не будет сладу,

К чему бы поиски ни привели».

Гермиона пыталась понять, почему Барти показал ей отца, всё больше веря в то, что они неслучайно оказались здесь, потом вспомнила утреннее совещание.

Господь тем временем, махнув властной рукой, разрешил Мефистофелю доказать, что доктор Фауст не так уж и верно служит Всевышнему:

«Он отдан под твою опеку!

И, если хочешь, низведи

В такую бездну человека,

Чтоб он тащился позади».

Слова, пустые и глухие, вырвались на свет и растаяли:

— Он глава Красной Гарпии?

Их взгляды на короткий миг встретились, и Крауч-младший проговорил:

— Он попытается меня уничтожить, — он вновь смотрел на сцену, где Господь верил в то, что Мефистофель потерпит поражение. — Это лишь вопрос времени. Кто кого. Кто успеет быстрее. Либо он, либо я.

Гермиона не заметила, как от волнения скрутила программку в трубочку.

Мефистофель, тем временем, был окрылён верой в свою победу:

«Поспорим. Вот моя рука,

И скоро будем мы в расчете.

Вы торжество мое поймете,

Когда он, ползая в помете,

Жрать будет прах от башмака,

Как пресмыкается века

Змея, моя родная тетя».

Крауч-младший накрыл ладонь Уизли своей рукой, заставив успокоиться.

В антракт она хотела заговорить на поднятую тему, но слова попросту не рождались на свет. Поэтому Гермиона смогла лишь выпить пару бокалов воды, кивком ответив на предложение Барти поужинать после спектакля.

Вторая часть прошла хорошо, колдулья всего пару раз взглянула на балкон Крауча-старшего, а после увлеклась яркой постановкой.

Как и договаривались, они поужинали в ресторане рядом с театром, а после Гермиона согласилась на небольшую прогулку. Не руководствуясь определённым маршрутом, они пошли вдоль по Ковент-Гарден мимо старинного здания рынка, светящихся витрин магазинов и фасадов кафе и баров, откуда лилась музыка.

Во все времена это место в Лондоне являлось одним из центров культурной жизни города, здесь по-прежнему можно было увидеть уличных музыкантов и артистов или найти магазинчики, торгующие редкими коллекционными товарами. Так, как они оказались во дворе Южного холла неподалёку от рынка, внимание Гермионы привлекли артисты, исполнявшие классическую музыку. Зрителей собралось много, кто-то просто наслаждался приятным звучанием, кто-то танцевал, и Уизли тоже остановилась неподалёку. Одной рукой она придерживала палантин (с обнажёнными плечами было прохладно), чтобы тоже послушать умелую игру музыкантов, когда в груди шевельнулась тревога.

Странное движение сердца, на несколько мгновений замершее и вновь забившееся, когда Гермиона почувствовала прикосновение к свободной ладони, а в следующий миг обнаружила себя танцевавшей с Барти.

Правда, от служебной субординации не осталось и следа, Крауч-младший был достаточно близко и, одновременно, не совсем, — Гермиона не смогла разжать пальцы, продолжая удерживать палантин на груди, — но она чувствовала легкую тяжесть его руки на талии, мягкий захват свободной ладони.

В мыслях вновь прозвучал совет Полумны, что подруга дала Поттеру: удиви его.

Удиви его, и тогда, возможно, получишь то, что хочешь.

Они повернулись, и лёгкий ветерок с реки коснулся шеи — возможно, от него по телу побежали мурашки, но всё говорило в пользу маленького движения навстречу, только чтобы негромко сказать на ухо:

— Я отдам вам кое-что, если обещаете сохранить это в тайне.

Барти отстранился, чтобы вопросительно заглянуть в лицо Гермионе, и та, не рискнув положиться на голос, плавно кивнула. Им пришлось остановиться, и Крауч-младший выпустил её руку, чтобы нырнуть в карман пиджака.

Расстояние между ними увеличилось, а Уизли, комкая в ладони края несчастного палантина, не могла отделаться от настойчивой мысли.

Она почувствовала его, успела уловить. Едва различимый аромат одеколона — такой остаётся на следующий день, если его не обновить, лишь легчайшее напоминание, — за которым раскрылся другой, не поддающийся описанию, но присущий каждому человеку, запах.

Свой, уникальный и неповторимый.

Гермиона хорошо помнила запах Рона, по одному этому могла с закрытыми глазами определить принадлежность мужу того или иного предмета одежды, но сейчас…

Металлический щелчок вернул в реальный мир, и она увидела в руках Барти зажигалку. Только на этот раз он не воспользовался ей по назначению, а поддел пальцем небольшую защёлку на дне.

Низ зажигалки отъехал в сторону, и оттуда на ладонь волшебника упала красная фишка с чёрным рисунком. Он отдал её Гермионе, и она смогла различить голову птицы, увенчанную короной.

— Все уровни Красной Гарпии откроются с помощью этой фишки, — уловив тень интереса в шире распахнувшихся глазах, он добавил. — Абсолютно все. До единого.

Уизли покрутила фишку, не совсем понимая. Ей она зачем?

— На хранение.

Сформировался вопрос молниеносно. Тот же, что она задала несколько часов назад лучшему другу.

— Что вы задумали?

Музыканты закончили музыкальную композицию, сорвав аплодисменты, и листали ноты, выбирая следующую мелодию. Один из них подкручивал колки на скрипке, пока двое волшебников, что стояли невдалеке, подбирали ключи к душевным струнам:

— Временно залечь на дно, выиграв немного времени для Снейпа с Поттером. Пока Гарпия будет искать меня, ей будет не до них.

От прохладного ветра Гермионе захотелось укутаться во что-то теплее палантина; была, конечно, такая замечательная вещь, как согревающие чары, но сейчас не до этого.

Озвучить то, что крутилось на языке последние сорок минут, показалось почти невыполнимой задачей, хотя, кто не рискует, как говорится, не пьёт. Вообще.

Сжать фишку в ладони покрепче, отсчитать три гулких удара сердца и…

— Пойдёмте к вам.

В бездну или на вершину.

Музыканты заиграли новую мелодию, лёгкую, как походка промелькнувших мимо девушек, от которых повеяло цветочными духами и сладкой выпечкой, купленной на углу улицы. Гермиона смотрела на начальника, а внутри всё сжалось в ожидании ответа.

И всё-таки на вершину.

* * *

«Этот ребёнок не от тебя».

Этот ребёнок. Не от тебя.

Не. От. Тебя.

Вначале Гарри решил, что это шутка, очень и очень плохая и неподходящая в качестве повода избавиться от его общества. Правда, потом он поймал взгляд супруги, и шутка перестала быть таковой.

Он не стал выяснять, кто настоящий отец — Джинни могла сама этого не знать (в свете последних событий Поттер не удивился бы). Он задал всего один вопрос:

— Почему?

Некогда являвшая собой “единственный свет в окне” пожала плечами и ответила, глядя в сторону:

— Потому что наша женитьба была ошибкой.

Гарри мысленно усмехнулся. И это спустя шесть лет.

Ну конечно.

— Надеюсь, вы будете счастливы. — Он хлопнул дверью и под слишком громкое молчание остальных Уизли, которые, конечно же, всё слышали, покинул Нору.

Никто не посмел его остановить.

Верх взяли вовсе не чувства, как можно было ожидать: Поттер даже смог отстранённо удивиться этому. Просто всё произошедшее наконец-таки сложилось воедино.

В этом все женщины: успокоить совесть тем, что обдали другого помоями из собственных грешков. Вывернуть всё так, чтобы собственный промах, переложенный на плечи ближнего, стал причиной для развода.

Джинни не без последствий повеселилась с кем-то на стороне, и теперь ей был нужен лишь маленький предлог — несостоявшаяся измена Гарри, — чтобы выставлять себя жертвой всё последующее время.

Но собственная отвратительная грязь рано или поздно вылезет наружу.

Когда Поттер переступил каминную решётку в доме Гермионы и Рона, разговор с Джинни был уже позади, но он не собирался впутывать в это друзей. Они всё равно узнают, а приставать к нему с расспросами не будут. Тем и лучше.

Так или иначе, новость о его ложном отцовстве отошла на второй план, и Гарри понимал — не от того, что ему всё равно. Как раз таки наоборот, но он словно... не осознал это до конца.

Не допускал мысли о том, что такое могло случиться с ним.

Или всё было менее лирично: в данный момент от него ничего не зависело. Джинни упёрлась рогами, не желая идти на контакт, занималась полётами, угрожая жизни ребёнка, который до сегодняшнего дня был от Гарри, а теперь не от него; может, и ребёнка не было, кроме письма от врача никаких бумаг, подтверждавших беременность, Поттер не видел.

В одно мгновение беременность его пока-что-ещё-супруги стала загадочнее истории Красной Гарпии.

Пищу для размышлений подкинул короткий разговор с Артуром в гостиной, к счастью, состоявшийся до выяснения отношений с Джинни. Мистер Уизли вернулся к поднятому ещё утром разговору о «Валькирии» и проследил взаимосвязь между этим фактом и повышением Гарри, чего и следовало ожидать.

— Старая схема, Гарри, — вздохнул он, подкладывая подушку под спину, — работавшая ещё во времена Того-кого-нельзя-называть. Он назначал человека на высокую должность и через него руководил правительством.

— Только мной не манипулируют, — осторожно заметил Поттер, не знавший, как много мог сказать Артуру, но чётко понимавший: лишнее слово, и он труп.

— В том-то и дело, — невозможно было понять, радовался собеседник этому или нет, — возможно, тебе внушают, что у тебя полная свобода действий.

— Я так не думаю, — Гарри покачал головой, что, впрочем, не особо сильно подействовало на мистера Уизли.

— А ты подумай сам: тебя вдруг взяли и повысили. Привели в «Валькирию». Прочие кадровые перестановки. Ты и другие нужны Гарпии в собственных целях.

Поттер слушал это и отчётливо понимал, чего пытался добиться Артур: склонить волшебника на свою сторону. Он, как и Орден, знали о его роли в Гарпии что-то такое, чего не знал сам Гарри. Что-то такое, чего они никак не могли допустить. Но что было очень выгодно для Гарпии.

— Мне было бы проще вас понять, если бы выражались яснее, — мягко сказал он, положив руки на подлокотники кресла, хотя очень хотелось скрестить их на груди, но этим жестом Поттер сразу бы выдал себя.

Мистер Уизли серьёзно посмотрел на него:

— Как много ты знаешь о Красной Гарпии?

Гарри задумался на мгновение.

— Не очень много, — уклончиво ответил он, выдержав этот внимательный взгляд, — но достаточно, чтобы понять: у Гарпии давние счёты с Орденом.

Казалось, не он один старательно подбирал слова.

— Она может выставлять себя в удачном свете, скрывая тёмную правду. Она занималась поистине страшными вещами. Страшнее тех, что творил Тёмный Лорд и Пожиратели Смерти.

— Я осторожен, не волнуйтесь, — откликнулся Поттер и понял, что этим он сказал Артуру больше, чем хотел. Тот словно нашёл ответ на некий вопрос, терзавший его. И ответ этот ему не понравился.

Встав, мистер Уизли поправил подушку в кресле, Гарри последовал его примеру и добавил напоследок неуловимо изменившимся тоном:

— Он считает: всё, что происходит, это предпосылки к грядущей буре, люди Гарпии повсюду.

— Он? — уточнил Гарри.

Во взгляде Артура на мгновение мелькнуло сомнение, и Поттер понял: доверие к нему пошатнулось, — но волшебник почти сразу ответил:

— Министр магии. Кингсли.

Гарри хотел дать ответы на многие вопросы, но не мог. В противном случае он подставил бы под удар всю операцию, не говоря о своей жизни, к тому же, эта заминка Артура…

— Будь осторожен.

Гарри лишь кивнул в ответ.

* * *

В мгновение ока фасады домов с янтарным светом в окнах сменились простором лофта, погружённого в переливчатое сияние огней никогда не спящего Лондона. Барти взмахнул палочкой, зажигая свет, и направился к бару, а Гермиона почувствовала, как затряслись руки.

Удиви его.

Так просто. Взять и удивить.

Шёлковой змеёй палантин соскользнул с узких плеч, укрыв мгновением назад сброшенные туфли. Приблизившись со спины к ничего не подозревавшему Краучу-младшему, Уизли поняла, настолько ощутима без обуви разница в росте.

Она коснулась его плеча, заставив обернуться, забрала пустой бокал и, заметив, каким ярким букетом расцвело понимание во встречном взгляде, медленно поставила его на стойку. Пальцы скользнули под отвороты пиджака, и Гермиона, отступая назад, потянула Барти следом, а после осознала, что перестала дышать, когда он, словно в танце, поменялся с ней местами. Новый шаг, и рука уверенно притянула за поясницу, прижав на короткое мгновение, носы встретились, но тёплые губы, дразня, мимолётно коснулись уголка рта колдуньи. Пальцы уверенно оттянули лацканы дорогого пиджака, из которого Барти с лёгкостью выскользнул, а после, взяв Гермиону за руку, с улыбкой сделал ещё пару шагов назад. Она не успела удивиться тому, как быстро ей удалось расстегнуть две верхние пуговицы на белой рубашке, когда ладони легли на её лицо, слегка приподнимая, и со встречей губ время как будто остановилось.

Время замерло вместе с дыханием и биением сердца на бесконечность нескольких секунд, но потом лениво провернуло шестерёнки и закрутилось, понеслось в упоительном ритме, вращаясь в сумасшедшем танце жизни, в котором чувства не подчинялись никаким правилам разума.

Гермиона не помнила, как вслепую переступила через ступеньку подиума, потому что перед закрытыми глазами плясами сине-бордовые круги, а в ушах стоял непонятный шум. Сквозь тонкую рубашку чувствовался каждый изгиб стройного, но сильного тела, от ощущения того, что её, как пушинку, оторвали от пола, выбило весь дух, а в ногах растеклась приятная слабость. Потом под спиной оказалось холодное сатиновое покрывало, и новый чувственный поцелуй окончательно вскружил голову. Гермиона, казалось, рассыпалась на мелкие осколки, ощущая, как мягкие губы оставляли поцелуи. Не быстрые и смазанные, а законченные и волнующие: у внешнего уголка глаза, на скуле, под линией подбородка и у основания ключиц. Перебирая пальцами одной руки пряди его волос. Задерживая дыхание от тёплых волн, прокатывающихся с ног до головы от ощущения приятной тяжести другого тела.

Она обняла Барти за плечи, выгибаясь навстречу поцелуям, которые оказались желанными, и только ощутив, как беспрепятственно двигались кончики пальцев вверх по ногам, приподнимая подол платья, Гермиона пришла в себя.

Она приподнялась на локтях и, надавив на грудь волшебнику, заставила того перекатиться на спину, чтобы оказаться сверху. Барти, похоже, такой расклад устроил ещё больше, и Гермиона не могла отрицать того, как закипала в ней кровь от одного только взгляда, которым он ласкал её, пока колдунья, сжав коленями его бёдра, медленно склонилась к нему. Из испорченной причёски выбился локон, коснувшийся щеки Барти, когда их губы вновь слились в медленном поцелуе, и где-то на краю сознания нарисовалась колючая мысль.

Как после всего этого дальше жить своей спокойной семейной жизнью.

Тихий звук раскрывшейся молнии коснулся слуха, на смену гладкому шёлку пришли прикосновения кончиков пальцев к обнажившейся спине.

Гермиона не представляла, как будет жить дальше, попробовав на вкус поцелуи Барти Крауча-младшего, тягучие и терпкие, как тёмный мёд.

Слова с горячим и немного дрожащим дыханием легли на влажные губы, когда Барти почувствовал прикосновение прохладного лезвия к собственному горлу:

— А теперь вы расскажете, для чего вам на самом деле нужен Гарри и, что самое главное, какая роль отведена мне в вашей игре.

После трёхсекундного молчания Барти рассмеялся так, словно допускал подобный поворот.

— И где же вы его прятали? — он приподнял голову, не обращая внимания на лезвие, и, обнаружив тонкий ремешок на бедре Гермионы с ножнами, выдохнул:

— Ну, конечно.

Судя по поджатым губам, колдунья была настроена решительно. Крауч-младший выгнул бровь, мол, уверены, и Уизли едва заметно кивнула, подумав о том, что в её глазах, точно как в расширенных зрачках Барти, могла по-прежнему бушевать страсть вперемешку со смешанными чувствами.

Придерживая норовившее соскользнуть платье одной рукой и сжимая кинжал другой, правда, уже без воинственного настроя, она слезла с начальника, позволив ему сесть. Они посмотрели друг на друга, и после непродолжительного, но вовсе не напряжённого молчания прозвучало:

— Кофе?

— Было бы чудесно, — согласилась Гермиона, и Крауч-младший встал с кровати. Между открытых стеклянных перегородок Уизли видела, как он поднял пиджак с пола и, достав волшебную палочку, расслабленно пошёл в сторону кухни, насвистывая какую-то мелодию на ходу.

Колдунья перевела взгляд на дверь справа, ведущую в ванную, и, недолго думая, скрылась там. Застегнув платье, она пальцами причесала волосы и заплела их в слабую косу, после чего посмотрелась в зеркало. Тёмно-вишнёвый фон плитки, которой были выложены стены и пол, обступал её фигуру в отражении, и Гермиона неожиданно для самой себя сказала:

— Наверняка это зеркало много кого повидало.

К её удивлению, отражение покачало головой, а после многозначительно подмигнуло. Шумно выдохнув между плотно сжатых губ, Уизли ответно покачала головой, только уже укоризненно, и вышла из ванной.

Спустя некоторое время она сидела в изголовье кровати, прижав колени к груди и вдыхая соблазнительный аромат, исходивший от напитка в руках, а Барти вытянулся на боку по диагонали матраца, опираясь на согнутую в локте руку. Рядом с ним парила чашка чёрного кофе и пепельница, и он, к неудовольствию Гермионы, так и не потрудился застегнуть пуговицы на рубашке. Не то чтобы ей не нравилось.

— Пообещайте, что ничего не расскажете Поттеру, — нечётко произнёс он из-за того, что держал в углу рта сигарету, пытаясь высечь искру из зажигалки. Из-за того, что внутри неё Барти устроил своеобразный тайник для фишки, она не всегда исправно работала. Конечно, это легко исправить магией. Если захотеть.

Фишка, кстати говоря, так и лежала в сумочке Гермионы: изменять своё решение Крауч-младший не собирался.

— Ни слова, — пообещала Гермиона, осторожно сделав глоток, а после как будто осеклась. — Надеюсь, вы не заставите меня дать вам Непреложный обет.

Наконец, язычок огня лизнул кончик сигареты, и Барти, сделав затяжку, выдохнул дым, посмеиваясь.

— Если бы я и заставил вас что-нибудь сделать, то явно не это.

Сказанное прозвучало двусмысленно, что, как подозревала Уизли, теперь будет случаться всё чаще и чаще, и Крауч-младший почувствовал перемену в её настроении. Это лишь сильнее развеселило, и он, нисколько не стесняясь своего обжигающего взгляда, которым окинул Гермиону, добавил:

— Прошу прощения, неудачная шутка, — он занёс руку над пепельницей. — Думаю, при других обстоятельствах вас ни к чему не пришлось бы принуждать.

Гермионе захотелось швырнуть в него эту самую кружку с горячим кофе или вовсе добраться до волшебной палочки, спрятанной в сумке, но Барти словно знал, когда границу переходить не стоило.

— Никаких Непреложных обетов. Только ваше честное слово.

Она кивнула, ещё раз подтвердив своё дальнейшее молчание, и приготовилась слушать.

После того, как вся правда — истинная правда — стала ей известна, даже без обещания Гермиона ни за что не рассказала бы об этом Гарри.

— О таком я даже подумать не могла, — произнесла она, пытаясь перечеркнуть почти всю историю с момента рождения её друга и заменить её другой. Получалось плохо. — Как такое вообще возможно? Создать один большой обман, в который все поверили?

— В истории бывали прецеденты ещё невозможнее, — улыбнулся Крауч-младший, к этому моменту успевший, как и Уизли, выпить свой кофе. Он игрался зажигалкой, вращая её между подушечками пальцев, что то и дело привлекало внимание Гермионы.

Она наполовину выпрямила затёкшие ноги, спрятав ступни в складках покрывала, и спросила недрогнувшим голосом:

— Что насчёт меня?

Барти поднял блестящий взгляд.

— Вы нужны мне, — просто ответил он, и колдунье очень не хотелось слышать в этом двойной смысл.

— Для чего?

Крауч-младший выдохнул, беззлобно негодуя по поводу настойчивости Уизли, и отложил зажигалку.

— Если я расскажу Поттеру всё то, что сказал сейчас вам, он захочет иметь со мной дело? — заметив, как скривила губы Гермиона, он заключил:

— То же самое и с вами.

Против воли в её интонацию пробрались металлические нотки:

— Надеюсь, меня в конце не ждут такие же неожиданные сюрпризы?

К счастью, Барти рассмеялся, чем хоть немного развеял опасения колдуньи, и длинным взмахом волшебной палочки отправил грязные чашки в сторону кухни. Уизли почти успела отвести взгляд, чтобы не видеть, как из-под приподнявшегося края рубашки на несколько мгновений показалось подтянутое тело.

Потерев переносицу, она быстро заморгала, как будто что-то попало в глаза, и подумала о том, что пора закругляться. Крауч-младший ничего не сказал, когда Гермиона поднялась с кровати и прошла к дивану, на котором оставила сумочку. Он лишь подал ей палантин, с лёгкой ухмылкой глядя на то, как она компенсировала разницу в росте, надев туфли.

Спустя минуту Уизли была рада, что дом встретил её тишиной.

Рон вернулся далеко за полночь, и обычно чутко спящая супруга даже не пошевелилась, когда он приподнял край одеяла на своей половине кровати.

* * *

Снейп принял приглашение Поттера и ответным Патронусом оповестил, что прибудет на площадь Гриммо в назначенное время. Вежливо отказавшись разделить поздний ужин с хозяином, мастер зелий предпочёл расположиться в гостиной с бокалом хорошего виски, который Поттер держал дома исключительно для гостей.

Профессор не был в этом доме со времён второй магической войны, поэтому не без любопытства изучал обновлённый интерьер, правда, ничем не выдав своего интереса. Что и вызвало лёгкое удивление у Гарри, услышавшего комментарий Снейпа:

— Выглядит неплохо, — он обвёл рукой с бокалом помещение, едва услышав шаги Поттера за спиной, — по крайней мере, лучше, чем было.

— Благодарю, профессор.

Мракоборец не стал садиться, а остановился возле камина, и, обдумав то, что хотел сказать, сразу перешёл к делу.

— С чего вдруг такое самопожертвование, мистер Поттер? — Снейп отставил недопитый виски и вонзил в лицо Гарри тяжёлый взгляд. — И желание сотрудничать? Учитывая ваш характер, подобное рвение должно быть чем-то обосновано.

Поттер недовольно выдохнул. Измена жены со всеми вытекающими последствиями, помноженная на природное безрассудство — достойное обоснование? Хотя едва ли это было безрассудство, скорее здравый смысл: сыграть, наконец, свою роль в шахматной партии, при этом постаравшись выйти из неё живым. Если другие вновь полагают, что лишь с его помощью удастся одержать победу, так тому и быть.

— Причины сугубо личного характера. — Ответный взгляд ясно дал понять, что на пояснения Гарри не расщедрится.

Для Снейпа этого было более чем достаточно.

Уделив внимание напитку на дне бокала, он ещё раз просчитал давно составленную схему действий, взвесил все “за” и “против”. Конечно, когда планируешь столь масштабную аферу, часть успеха зависит от воли случая, особенно когда главный козырь — Гарри Поттер.

— Вы решили, кого назначите на освободившуюся должность старшего мракоборца вместо Маркуса Флинта?

От резкой смены темы Гарри непонимающе нахмурился.

— Уже назначил. Терри Бут, два или три дня назад. А что?

Снейп неожиданно повеселел: если, конечно, изогнувшиеся в змеиной улыбке губы и короткое хмыканье можно было принять за веселье. Покинув кресло и сделав несколько шагов по ковру, своим молчанием он заставил Гарри понервничать, но потом соизволил:

— Чертовски точное попадание, мистер Поттер. — Одобрение ли мелькнуло в тёмных глазах?

— Терри Бут один из лучших агентов Красной Гарпии.

Поттеру показалось, что у него проблемы со слухом.

— Терри? Тихий и незаметный Терри?

— А вы думали, откуда Гарпия в курсе всех дел штаб-квартиры мракоборцев? Особенно после вашего назначения на пост главы.

Гарри облокотился на каминную полку.

— Поразительно…

Одобрение во встречном взгляде стало отчётливее.

— Порой из моих бывших студентов вырастают способные волшебники.

Эти слова в свете последующей фразы невозможно было не расценить как завуалированную похвалу:

— Гарпия оценит ваше решение. Думаю, уже оценила.

Мастер зелий не любил задерживаться в гостях, и Поттер понял это, когда тот взглянул на циферблат каминных часов. Проводив Снейпа по двери, где Кикимер ожидал гостя с его мантией в руках, он сохранял молчание, и терпение было вознаграждено.

— Завтра случится кое-что, и смысл событий может быть не до конца ясен, — профессор повернул ручку, но открывать дверь не спешил, в то время как внутри Гарри поднималось неконтролируемое волнение. Словно перед решающим боем.

— Ваша задача: не поддаться влиянию чувств и осознать, что всё происходит так, как было задумано. — Снейп уже шагнул за порог, но в последний миг остановился, чтобы добавить:

— Завтра вам устроят последнюю проверку, будьте готовы. Если вы пройдёте её, обещаю, мы перейдём к активным действиям.

* * *

В кабинете начальника Сектора борьбы с неправомерным использованием магии шёл ливень. Самый настоящий.

Вообще подобные случаи магического недоразумения в Министерстве не были редкостью. Здесь же случай был уникальный.

Пергаментные свитки и оранжевые папки, потемневшие от воды, дрейфовали между шкафом и креслом вместе с новыми брошюрами проверяющей комиссии, на столешнице растекалась чернильная лужа — смешиваясь с дождевой водой, она становилась светлее, но лежавшие рядом перья уже были испорчены. Как и камин, подлежавший сушке и временно нерабочий.

В воздухе пахло свежестью и влагой — ни намёка на запах летучего пороха, которым воспользовались до “потопа”.

Ещё раз взглянув на трудившихся сотрудников хозяйственного отдела и двух волшебников в чёрных мантиях (с последними Снейп и пришёл сюда), мастер зелий вернулся в приёмную. К счастью, чары удерживали воду, и здесь было сухо.

Войдя в двери Красной Гарпии час назад, он чётко знал, что должен сделать. Как и то, что всего несколько минут назад Барти разрушил подслушивавшие чары в своём кабинете.

Пока он доносил на Крауча-младшего, выдвигая неопровержимые доказательства его измены, профессор был уверен, что Барти к этому времени уже покинул пределы Министерства и Лондона, а его человек в Отделе магического транспорта на пару минут отключил камин в кабинете «предателя» от следившей сети.

Когда Бартемиус Крауч-старший не без замешательства выслушал речь мастера зелий, но уже с уверенностью одобрил его предложение действовать немедленно, Снейп предполагал, что Барти что-то придумает для Гермионы.

Не в его правилах бросать девушку, к которой неравнодушен, на произвол судьбы.

Но чего он ни за что предположить не мог, ведя за собой по коридорам Министерства специальную группу для «ареста», так это способа, избранного его другом.

Из-под закрытой двери, ведущей в кабинет начальника, расползалась вода, а Уизли сидела в неловкой позе за своим столом.

Поспешно убирая магией “стрелки” с чулок и вытирая кровь с рассечённой ладони и запястья. Закатав перепачканные кровью и чернилами манжеты бежевой блузки, она принялась за раны, а причина глубоких порезов обнаружилась позже: осколки разбитого стакана для перьев. Единственное, кроме рассыпавшихся перьев, что осталось на столе бесследно исчезнувшего начальника: всё остальное плавало в воде на полу.

В первые секунды Снейп почувствовал искреннее изумление и даже шок.

Гермиона, растрёпанная и будто сжавшаяся при появлении посторонних, прятавшая глаза, трясущаяся то ли от страха, то ли от пережитого ужаса — это не укладывалось в голове мастера зелий.

Он прекрасно понимал, на что это было похоже.

На что это должно было быть похоже.

Когда Снейп вернулся к ней, оставив специалистов в кабинете, она уже залечила рану, но вид напуганного зверька никуда не делся.

— Пожалуйста, профессор…Прошу вас, никому не рассказывайте.

Он медленно кивнул, по-прежнему не зная, что сказать, и Гермиона, взяв сумку, тяжело поднялась со стула и вышла из приёмной.

— Мы опоздали, — один из волшебников Гарпии толкнул носком туфли пустую чернильницу, когда Снейп вернулся, и та со звоном ударилась о каминную решётку.

Сотрудники хозяйственного отдела уже выполнили свою работу и, попрощавшись, вышли.

— Значит, найти его окажется сложнее, чем мы предполагали.

Снейп знал об актёрских способностях Барти, которому было под силу обмануть кого угодно. Кто мог знать, на что способна Уизли?

В то, на что всё это было похоже, профессору не верилось ни на мгновение.

Оказавшись в женском туалете второго уровня, Гермиона поставила сумку на широкий мраморный бортик, осторожно ополоснула щёки прохладной водой, подправила растёкшуюся подводку, после чего опёрлась о края раковины и взглянула на отражение. Дыхание постепенно выровнялось, руки больше не тряслись.

Торжествующая улыбка выгнула уголки её рта.

У них получилось.

Сорок минут назад Барти позвал её в свой кабинет. Рабочий день только начинался, и Уизли предположила, что её ожидают распоряжения о предстоящей после заседания работе. Однако, увидев начальника, она поняла: что-то назревает.

На краю стола лежали экземпляры новых брошюр, полученные вчера согласно распоряжению проверяющей комиссии. Они и полетели на пол после того, как Крауч-младший без объяснений взмахнул палочкой, разрушая подслушивающие чары. После чего взглянул на часы, засекая время до прибытия людей Гарпии, и спросил у насторожившейся Гермионы:

— Сможете разыграть кое-что?

Их взгляды замкнулись, а воздух словно наэлектризовался.

— Вы только что… — медленно заговорила Уизли о взломанных чарах, и Барти улыбнулся.

— Поэтому и прошу о вашей помощи.

Он по-своему истолковал молчание Гермионы, раз добавил, небрежно оглядываясь по сторонам:

— Чтобы вам не пришлось переступать через себя, действуя во благо нелюбимого начальника, могу мотивировать тем, что вы сейчас тоже в опасности.

Уизли не поняла, зачем ей дополнительная мотивация, но позавчерашний разговор вспомнила мгновенно.

“В будущем может случиться так, что излишнее общение со мной будет залогом плохой репутации”.

Она кивнула, и Барти вновь рассёк палочкой воздух, сметая всё со стола. Вскоре в кабинете царил полный беспорядок. Крауч-младший оглядел результат, пока не заметил стеклянный стакан для перьев. Подняв, он задумчиво покрутил вещицу в ладони, после чего поставил на стол и направил на него палочку.

Уизли рефлекторно отвернулась, когда стакан разлетелся на осколки.

— Теперь очередь за вами, — Барти подошёл к ней, и на мгновение секретарю показалось, что в его лице мелькнуло что-то вроде сожаления.

Похожее на то, что было за миг до потери Гермионой сознания. На этом же месте.

Видимо, что-то поменялось в её лице, раз он прежде, чем объяснить суть её действий, сказал:

— На этот раз без запрещённых приёмов.

Гермиона запомнила всё, что он сказал.

— Фишка в надёжном месте?

— В надёжном.

Когда Крауч-младший взял горсть летучего пороха, Уизли стояла в стороне, едва удерживая себя от вопросов. Он так и не сказал, что конкретно собирался делать, куда отправлялся и надолго ли. Спросить она не могла.

Чувство недосказанности, незавершённости точило изнутри, но Гермиона молчала, крепко сжимая пальцы на согнутых локтях.

Значит, так нужно.

Она не смогла истолковать короткий, но пристальный взгляд Барти, будто споткнувшийся о её фигуру, но внезапно остро осознала, что сейчас произойдёт.

Что произошло, как Крауч-младший разжал пальцы, высыпая порох обратно в чашу, и шагнул к ней.

Через пятнадцать секунд его поглотило изумрудное пламя в камине, и оставшаяся наедине с собой Гермиона зажмурилась до багровых точек на обратной стороне век.

Прижав пальцы к губам, где остался волнующий поцелуй “нелюбимого начальника”. Разрешения на него никто не давал, потому что никто не спросил: оно не очень-то и нужно, когда оба человека, будто по волшебству, одновременно тянутся друг к другу.

Гермиона до сих пор чувствовала мягкость волос Барти между пальцев, в которые успела зарыться во время поцелуя.

Медленно выдохнув, она направила волшебную палочку на собственную руку и, собравшись с силами, прошептала режущее заклинание. Возможно, с ливнем в кабинете Уизли немного перестаралась — достаточно было сильного дождя, но кому под силу контролировать магию, когда в душе бушуют неуместные чувства к самому невыносимому мужчине, встретившемуся ей на жизненном пути?

Почти в это же самое время Полумна сделала небольшое открытие, когда посещала отца в госпитале имени святого Мунго.

Немногие знали истинную значимость выбора, перед которым в это утро оказался Гарри Поттер. Разве что он сам и несколько мракоборцев, являвшихся тайными агентами Красной Гарпии, а также сотрудники проверяющей комиссии, внедрённые в каждое подразделение.

— Их поймали на попытке провести собственное расследование дела, закрытого вышестоящим руководством, — заявил Терри Бут, новоиспечённый старший мракоборец, указывая на трёх схваченных сослуживцев. — И это было изъято у них.

На глазах у притихших сотрудников Гарри развернул предложенный свиток. Ему понадобилось просмотреть несколько строк, чтобы понять, что перед ним: недавнее дело о незаконных денежных махинациях и злоупотреблении магией одним волшебником. Мракоборцы были близки к разгадке, но все возможные улики внезапно пропали, и дело свернули указом «сверху». Все данные по этому делу были засекречены и хранились в особой секции, а сейчас были у Поттера в руках.

Получалось, что трое сотрудников украли документы и самовольно продолжили расследование. За такое обычно полагался строгий выговор с лишением премии, понижением в должности и недопуском к основным текущим расследованиям.

Всё бы ничего, если бы не два, а то и три “но”.

Тот подозреваемый был членом Гарпии, потому дело и свернули.

Гарри прекрасно помнил вчерашний разговор со Снейпом, и то, что происходило сейчас, было не что иное, как проверка.

В числе тех трёх сотрудников был его друг.

Невилл. Невилл! Безрассудный друг, сунувший свой нос туда, куда не надо.

Поттеру хотелось взять его за плечи, встряхнуть и прокричать: “О чём ты думал?!”. О чём он думал, когда ввязывался в это, когда не спросил совета у Гарри? Не потому, что Поттер его начальник, а потому, что друг!

Друг, на которого он сейчас смотрел строго и недовольно, потому что иначе было нельзя. Потому что вокруг слишком много глаз, слишком много ушей, которые ждут от него правильных слов.

Правильных для Красной Гарпии.

Потому что этот друг, как сказал Снейп, шпионил за Поттером для Ордена.

Смотав свиток, Гарри левитировал его Терри. Воцарилась тишина, лишь в дальних концах штаб-квартиры кто-то перешёптывался, пока Гарри обдумывал свой вердикт.

Он оказался в ловушке, и любое решение было чревато последствиями: прикажи он арестовать Невилла и остальных, Орден сразу поймёт, что к чему, и навсегда закроет дорогу для Поттера к своему тайнику. Однако если он закроет глаза на произошедшее, то лишится доверия Гарпии и тем самым провалит всю операцию.

Неглубокий вдох, пальцы, крепче сжавшиеся на палочке, и короткая фраза:

— Арестуйте их.

По отделу прокатился гул — то ли удивлённый, то ли одобрительный, — но Терри кивнул мракоборцам, удерживавших провинившихся, и те наколдовали магические оковы, после чего невежливо толкнули арестованных в сторону выхода. От кривой улыбки, которой Невилл наградил Поттера, стало противно на душе.

Никто не посмеет ничего предпринять без его разрешения. Потому что он начальник.

Поколебавшись несколько мгновений, Гарри окликнул ещё одного агента Гарпии, стоявшего неподалёку, который смотрел на всё с нескрываемым торжеством.

— Мистер Флинт, сообщите о произошедшем мистеру Краучу-старшему.

Тот дёрнул тёмными бровями в непонимании, но уже в следующую секунду лицо разгладилось: ему дали второй шанс.

— Будет выполнено, мистер Поттер, — прозвучало с уважением, Маркус развернулся на каблуках, и Гарри проводил холодным взглядом его развевавшуюся от быстрого шага мантию. После чего удалился в свой кабинет.

Теперь он мог смело себя ненавидеть.

Столкнувшаяся с Флинтом в проходе Полумна задумчиво посмотрела ему вслед. Его высокая фигура показалась смутно похожей на волшебника, с которым Лавгуд совершенно случайно увидела Джинни в затенённом переулке неподалёку от входа в госпиталь. Спустя полчаса после того, как обнаружила колдунью под дверью кабинета доктора Холидей, ведущего специалиста в ведении беременности.

Говорят, случайности не случайны…

Маркуса же поджидало не меньшее удивление, когда на подходе к кабинету Крауча-старшего на первом уровне он увидел без вести пропавшего друга.

— Малфой?

Тот обернулся и как будто не узнал Флинта, но потом сделал несколько шагов навстречу по бесшумному лиловому ковру.

— Где ты был, Моргана тебя раздери? — прошипел Маркус, ненавидевший неизвестность, но Драко лишь улыбнулся.

— Позже.

Он оставил Флинта в замешательстве, который ещё не знал, что его друг вернулся совершенно иным человеком.

Как многие другие недавно пропавшие волшебники.

В том числе и Дин Томас.

~Конец второй части~

Примечания:

1 — Лофт — исторически сложившийся тип жилища, представляющий переоборудованное под жильё помещение заброшенной фабрики или других зданий промышленного назначения. Появился в первой половине 20 века в США в результате повышения цен на землю в центре города, из-за чего многие промышленные предприятия были вынуждены переезжать на окраины. Оставшиеся помещения, как правило, подвергались переоборудованию под жильё, имеющее неоспоримые преимущества в виде высоких потолков, хорошего освещения благодаря большим окнам и характерным деталям, говорившим о наследии фабричного прошлого (лестницы, трубы, системы вентиляции и т.д.). Сейчас стиль «лофт» очень популярен во всём мире, и это необязательно бывшее заводское помещение. Всё чаще дизайнеры и архитекторы прибегают к стилизации частных апартаментов под «лофт».

2 — «О, они хитроумны до тех пор, пока им приходится иметь дело только с головой, а стоит им столкнуться с сердцем — и злодеи мгновенно глупеют!» — цитата из «Коварство и любовь» авторства Фридриха Шиллера.