Наследницы (джен)

На бал Корины Энни немного опаздывала. Все гости уже собирались в зале, а она ещё только бежала переодеваться в отведённую ей комнату. Что ж, у неё была уважительная причина — по крайней мере, уважительная в её собственных глазах: одна из служанок подвернула ногу, и никого, кроме Энни, не оказалось рядом, чтобы ей помочь и позвать врача.

Впрочем, Энни надеялась, что ей для переодевания много времени не понадобится. Но сначала надо было заглянуть к Анни, что она и сделала.

— Анни, ты готова?

Анни сидела перед зеркалом уже в бальном платье, на голове у неё было что-то невообразимое из туго завитых локонов. Рядом стояла одна из нынешних фрейлин Корины — Энни не помнила её имени (слишком уж часто они менялись). Услышав голос тётушки, Анни, радостная, отвернулась от зеркала:

— Да!

— Боже! — Энни схватилась за сердце. Анни, видимо, приняла это за знак восторга, потому что с довольным видом уточнила:

— Ну как я тебе?

— Что у тебя с лицом?! — выдохнула Энни.

— А что такое? — Анни встала.

— Кошмар!

— Разве? — обиделась Анни. Энни уже взяла себя в руки:

— Так, в таком виде ты никуда не пойдёшь. Немедленно умываться!

— Что? — возмутилась Анни.

— Немедленно, я сказала!

Энни редко бывала в таком решительном настроении. Анни это проняло, и она растерянно схватилась за столик, взглянув на фрейлину Корины, которая, кажется, хотела исчезнуть. Энни поддержала её желание, указав на дверь:

— Можете быть свободны. — Фрейлина не заставила повторять дважды и исчезла. — Анни! Ты слышишь?

— Разве всё так плохо? — жалобно пробормотала Анни.

— Ты похожа на… — Энни даже не знала, как сказать. Не то чтобы она не ожидала, что Анни вздумает накраситься — в Волшебной стране существовала некоторая простенькая косметика, хотя и не была особо распространена. Ею пользовались в основном дамы в возрасте… И Корина, которая распространяла эту моду при своём дворе, так что можно было подозревать, что Анни возьмёт с неё пример. Но чтобы так… — Не знаю, на кого! Это ужас какой-то! Как тебе только в голову пришло так намалеваться! Умываться, быстро!

— Да почему? — ещё попыталась робко спорить Анни. Но Энни была непреклонна:

— Смывай! Сейчас же!

Анни неуверенно поплелась в ванную, примыкавшую к выделенным покоям. Дверь она закрывать не стала, и Энни последовала за ней.

— Вот скажи, как ты могла до такого додуматься? И эта причёска тоже кошмар. Ты выглядишь как вульгарная женщина! Корина посоветовала?

— Ну а что такого? — пробурчала Анни, намыливая лицо под суровым взглядом Энни. — При её дворе все девушки красятся! Она мне специально фрейлину прислала, чтобы сделать причёску и макияж…

— Ну кто бы сомневался! Законодательница мод! А она не в курсе, случайно, что для юных хрупких блондинок и для статных брюнеток разные правила макияжа? И что тебе не подойдёт то, что подходит ей? Ну сколько раз об этом говорить! Где твоя расчёска?

— Не надо! — возмутилась Анни. — Мне эта причёска нравится!

— Она увеличивает тебе голову и искажает все пропорции. Ты выглядишь неестественной куклой.

— Мне же некогда! Меня Астерий уже ждёт!

— Подождёт лишнюю минутку. Он же красивой тебя увидеть должен, а не ведьмой какой-то. Так где расчёска?

— Там, — сдавшись, махнула рукой Анни, зажмуривая глаза от мыла. — У зеркала.

Энни принесла расчёску и намочила её.

— Сейчас я тебе сделаю так, как тебе идёт. Господи, вот связалась ты с этой Кориной… Ну не все же её советы слушать надо! Вы же такие разные, нельзя же во всём ей подражать! И внешности это особенно касается!

Анни повернула к ней мокрое лицо. Энни подала ей полотенце и, когда на лице племянницы не осталось и следа никаких искусственных красителей, удовлетворённо кивнула:

— Отлично. Поворачивайся. Сядь куда-нибудь. — Анни села тут же на скамеечку. Энни, вынимая одну за другой миллион шпилек и орудуя расчёской, продолжала: — Знаешь, если хочешь накраситься — красься. Но аккуратно. Ну нельзя тебе так малевать ни губы, ни брови — с твоим цветом кожи, волос и глаз. И в твоём возрасте! У тебя же такое нежное лицо. Нанесение макияжа — это целая наука для девушки. К тому же к нему надо привыкнуть и уж точно не на первом балу пробовать это дело. Сейчас тебе должно быть максимально удобно, понимаешь? Если ты будешь весь бал переживать, что у тебя помада о бокал размажется, ничего хорошего не будет. Хотя я бы тебе вообще не рекомендовала краситься. Мы же с Элли не красимся.

— Ну мало ли что вы с Элли… — буркнула Анни.

— Потому что мы — молодые девушки, и нам это ни к чему. И у нас собственные краски лица достаточно выразительны и, главное, подходят нам, в отличие от любых искусственно наложенных.

— Ты сама говорила, что в Большом мире и девушки красятся…

— Так с каких пор Большой мир у нас эталон? — усмехнулась Энни. — К тому же, как я уже сказала, краситься надо уметь. Надо подбирать косметику под цвет волос, глаз и кожи, под весь свой облик — и кстати, под ситуацию тоже. А тебе Корина сунула первую попавшуюся помаду, фрейлина намазюкала на лице какую-то клоунскую раскраску, а ты и рада. Ты бы выглядела сейчас просто смешно с этим лицом.

— Корина сказала, что, если я накрашусь, я буду выглядеть постарше, — уныло сказала Анни. Энни хихикнула:

— Конечно, постарше. Лет этак на сорок. Сама Корина тоже красится, что ли? У неё же и так яркие черты лица.

— Я не знаю… Но придворные многие… Они же хотят быть похожими на неё.

— Глупые у Корины придворные, — фыркнула Энни. — Не надо ни на кого быть похожим, надо быть самим собой. Наша красота — в гармонии, а не в отдельных намазанных бровях и ресницах. По мне так просто смешно, когда у блондинки лицо брюнетки, или наоборот. Ну вот, — она скептически обозрела результат своих трудов на Анниной голове. — Намного лучше.

Под мокрой расчёской тугие локоны слегка распрямились и теперь спадали на спину Анни красивой волной. От висков Энни заплела ей две тонкие косички и скрепила их на затылке.

— Я с этой причёской и так часто хожу, — Анни уныло взглянула на себя в зеркало. — Она слишком простая.

— Зато тебе идёт. И ты не будешь переживать, что она испортится во время танцев.

Энни помогла ей закрепить тонкую изумрудную диадему. Ещё раз придирчиво оценила внешний вид племянницы. Хорошо ещё, что платье, после долгих споров, Анни всё-таки заказала умеренно нормальное. Плечи были, по её настоятельному желанию, всё же открыты, но платье держалось не на жёстком корсете (который Анни тоже никогда не носила и вряд ли смогла бы чувствовать себя в нём комфортно на балу), а на тонких, но прочных лямочках. И в целом выглядело это, стараниями Энни и портного Изумрудного дворца, даже симпатично. И конечно же, в рамках приличия. И Анни шло.

— Туфли покажи, — указала Энни вниз. Анни покорно приподняла платье. — Разношенные?

— Ну… Я их вечерами разнашивала… Пыталась.

— Ладно, ты волшебница, если что, от мозолей сама избавишься. Каблуки высоковаты. Ты уже такие носила на балах?

— Нет…

— Других у тебя нет?

— Ну, не повседневные же надевать, — хмуро сказала Анни.

— Ладно, если что, я тебе свои отдам, — решила Энни. — Ну что, всё? Носовой платок в кармашке? Веер с собой? Покрутись.