Наследницы (джен)

Астерий знал многих людей, которые были недовольны правлением Элли и восхваляли правление Корины. Прежде всего это был его отец, Мирдан, который не раз рассказывал о том, как расцвёл дворец и придворный штат при Корине и как нехорошо, что Элли навела свои порядки. У отца было несколько друзей — например, придворный казначей, Хенес Верт, который часто приходил к Мирдану в мастерскую или в дом, и они вместе предавались воспоминаниям о тех временах, когда Изумрудным городом правила Корина. Даже мечтали, чтобы она вернулась. Астерий нередко присутствовал при этих разговорах, хотя сам в них и не участвовал. Мирдан не опасался его присутствия — сын как-никак, к тому же он сам прививал Астерию с детства собственные взгляды и симпатии.

Хенес утверждал, что в Изумрудном городе вообще немало таких людей, которые мечтали бы вернуть Корину на трон. И среди придворных, и среди министров, бывших и нынешних. По его словам, об этом уже кое-кто и в открытую говорить не стесняется. А чего стесняться? Критиковать власть никому не запрещено — по крайней мере, наказаний за это ещё никаких пока что не было, а те жители города, которые были преданы Элли, даже внимания на оппозиционеров не обращали — ну болтают себе и пускай болтают. Каждый имеет право на своё мнение. Громко и открыто критиковать правящих особ и их действия, конечно, не надо — не то чтобы это было чревато, просто на всякий случай лучше вести себя поосторожнее. Да и некультурно это — критиковать правителей. А так, между собой, в дружеской беседе языком почесать — а кто вообще будет проверять, чего вы там болтаете.

Правда, всё равно никто ничего не изменит — сколько ни болтай, а королева всё равно Элли, и никто её сместить не сможет — разве что сама когда-нибудь уйдёт, но при мысли об этом добропорядочные граждане Изумрудного города чуть ли не плакать были готовы, причём вслух, громко и искренне. У поклонников Корины было мало шансов перетянуть на свою сторону кого-нибудь ещё.

Когда Анни заговорила о том, что она дружит с Кориной и ссорится с родителями, Астерий поначалу даже испугался: вдруг она действительно его провоцирует, потому что знает, сколько в Изумрудном городе недовольных правлением Элли, и знает, что Астерий с ними косвенно связан (пусть и через отца)? Но потом успокоился: в конце концов, за инакомыслие в Изумрудном городе и впрямь не преследовали. Пока что. И ничего такого нет в том, чтобы восхищаться Кориной. Анни и раньше знала, что он Кориной восхищается. Так что от этой провокации всё равно толку не было бы. Ну допустим, она выяснит, кто конкретно мечтает о возвращении Корины. А дальше? Максимум — королева Элли вызовет их к себе и скажет: а чего вы, собственно, тут делаете, в Изумрудном городе, если вам Корина больше нравится? Шли бы тогда к ней.

На этой мысли Астерий и сам озадачился. И даже пошёл к отцу. В конце концов, об этих Анниных откровениях всё равно хотелось поговорить именно с ним — отцу Астерий привык доверять, да и с кем ещё обсудить?

Наведя разговор на Корину и на привычную тему «при ней было лучше», Астерий спросил прямо:

— А почему мы тогда к Корине не переезжаем, в её дворец? Там придворные нужны.

Мирдан посмотрел на него снисходительным взглядом умудрённого жизнью отца.

— Ты не понимаешь. Даже если мы будем жить в Голубой стране, нами всё равно будет править Изумрудный город. Как будто ты не знаешь, что фея Элли — Хранительница всей Волшебной страны. Именно она по факту управляет всеми странами и вмешивается во все дела. Ты же сам знаешь, что даже в Голубой стране есть фея Энни, которая там по сути представляет фею Элли и её интересы.

— Ну и что? Королева Корина всё равно делает всё по-своему.

— Не всё. Фея Энни во многом её сдерживает и устанавливает немало своих порядков. Не могу сказать, что все они плохие, — рассудительно добавил Мирдан. — Все эти деревянные курьеры и птичья эстафета, которых она поддерживает — это не так уж плохо. Но Корина не может быть полноценной королевой, пока на троне в Изумрудном городе сидит фея Элли, а в Голубой стране присутствует её сестра.

— Но если фея Элли покинет Изумрудный город, она же Хранительницей быть не перестанет? — пытался разобраться Астерий.

— А что такое Хранительница? Она всего лишь обязана бороться с тёмными магами. Но их времена уже прошли, и новых тёмных магов нет. Фея Элли вполне могла бы не быть королевой и не вмешиваться ни в какие дела. В крайнем случае, — Мирдан опасливо оглянулся на дверь и усмехнулся, — могла бы поменяться с королевой Кориной местами. Правила бы в Голубой стране и не вмешивалась бы в соседние.

— Но тогда королева Корина из Изумрудного города вмешивалась бы в соседние!

— Вот именно, — поднял палец Мирдан.

— Но всё-таки, — вернулся к началу разговора Астерий, — почему мы, лично мы, если мы хотим правления Корины, не переезжаем к ней?

— Ну вот ты же хочешь переехать. Я ничего не имею против. Наберёшься знаний и опыта — и переезжай.

— Но ты-то сам почему не переедешь? — настаивал Астерий.

— Эх, — вздохнул Мирдан, — может, я бы и переехал. Но зачем? Мне и тут неплохо. У меня тут дом, всё нажитое имущество и не такая уж плохая придворная должность…

— Ага, — подытожил Астерий, — то есть ты просто ворчишь на фею Элли, но при этом сам менять ничего не хочешь?

— А ты ещё молод, чтобы об этом судить, — нравоучительно навис над ним отец. — Занимайся своими делами.

Астерий умолк. Попытался уложить в голове всё сказанное. Сказанное укладывалось с трудом. Он не очень понимал, что всё это значит.

Ладно, зайдём с другой стороны. Пойдём к Тому за объяснениями, насколько искренна была его сестра, когда вываливала Астерию все эти откровения про свой разлад с семьёй и восхищение Кориной. Разговор с Томом Астерия шокировал не меньше, чем откровения Анни. Сначала, правда, Том всё отрицал.

— Да всё нормально у нас с Анни. Ни с кем она не ссорится.

— Но она действительно дружит с королевой Кориной?

— Да летала к ней пару раз, — отмахнулся Том. — Корина ей, конечно, много лапши на уши навешала… Но Анни у нас умная, соображает же, что к чему.

— А мне она говорила… Такое! — Астерий покрутил головой.

— А ты её больше слушай, — усмехнулся Том. — Девчонки могут много ерунды говорить. Необязательно же всему верить. Может, она пошутила?

— Так себе шуточка…

Том задумчиво сел у стола с чертежами. Вздохнул.

— Знаешь, я бы мог тебе сейчас наврать, — серьёзно и грустно сказал он. — Сказать, мол, что мы самая дружная семья и Анни действительно любит всех нас, своих родных. Но если уже Анни начала сама об этом болтать направо и налево, вряд ли удастся долго держать это в тайне. Всё равно всплывёт и станет очевидно.

Астерий насторожился.

— Так вы и правда в ссоре?

— Мы с ней — нет, — подчеркнул Том. — Ну, ты же сам видишь — вполне ладим, даже сотрудничаем вот с изобретениями, когда надо. Но с родителями она и вправду в ссоре. И если ты ей друг, ты не будешь это в ней поддерживать и поощрять. Ты на неё имеешь влияние. Может быть, тебя она послушает и немножко приостановит свои чудачества.

— Какие? — тревожно спросил Астерий.

— Ну… К Корине вон летает, слушает её больше, чем родителей. Я понимаю, конечно, ты и сам Корину уважаешь, и я ничего не могу тебе по этому поводу сказать. Но ссориться с родителями — это же последнее дело. Наши родители Анни ничего плохого не хотят, они её любят, они за неё переживают. А у неё просто переходный возраст, она никого из нас не слушает, жажда самоутверждения у неё такая. А Корина её пригрела и накручивает в ней это желание с родителями ругаться. Так нельзя. Я не хочу осуждать Корину при тебе, но то, что она настраивает Анни против родителей — это факт, от которого не отмахнёшься. Но с этим надо как-то бороться, а всего нашего влияния не хватает, чтобы перевесить влияние Корины. Если ты для Анни друг, — повторил Том, — ты должен ей сказать, чтобы она ей поменьше верила. Хотя бы попытайся. Вдруг она тебя послушает. Вообще-то, — недовольно сказал он, — у меня такое впечатление, что она именно под твоим влиянием к Корине и пошла. Так что тебе теперь это и исправлять. А то оно что-то слишком далеко зашло.

Астерий молча кивал в изумлении. Значит, правда. Значит, Анни действительно не ладит с собственной семьёй и восхищается Кориной. Но что он может поделать?

— Я постараюсь, — пообещал он Тому, далеко не будучи уверен, что сможет хоть что-то сделать. И не потому, что Анни может его не послушать.

Морально он теперь разрывался. С одной стороны, Том был прав — да и сам Астерий чувствовал, что Анни всё-таки зашла слишком далеко и впала в крайность, с родителями ссориться не стоит. С другой стороны, он так обрадовался, что она стала тоже уважать Корину, а не презирать её, ведь теперь им придётся меньше спорить… И что теперь делать?

Он снова пошёл к отцу, чувствуя себя при этом отвратительно. Чуть ли не предателем. Правда, не мог точно понять, почему именно так. Кого он предаёт? Анни? Тем, что делится её личными откровениями с посторонним? Но его отец — не посторонний. Тома? Но его-то чем?

Отцу он об откровениях Анни сообщил осторожно. Про ссору её с родителями не сказал — только о том, что, кажется, принцесса Анни стала больше уважать королеву Корину, именно поэтому и побывала на её балу. Мирдан одобрительно кивнул:

— Это хорошо.

— Да, но… Понимаешь, родители Анни несколько не в ладу с королевой Кориной.

— И что же? — пожал плечами Мирдан.

— А она с ней даже… ну, немножко дружит. Что, если они её ругать начнут?

— Ну, им виднее, — тактично сказал Мирдан. — Мы в их взаимоотношения влезать не будем. Тем более что нам и не по рангу. Это ведь королевская семья, не забывай.

Астерий и не забывал. То, что Анни принцесса, и так слишком многое для него осложняло.

Анни же вела себя так, как будто всё нормально. Однажды торжественно вручила Астерию красиво написанное приглашение на свой бал — в честь собственного дня рождения.

— Постараюсь сделать праздник не хуже, чем у Корины, — со смешком сказала она. — Правда, саму Корину пригласить не удастся. Родители категорически против, — поморщилась она. — Хотя я, конечно, могла бы их не послушать… Главное, вот странные какие. Сами иногда её приглашают на всякие государственные праздники. Правда, это раз в год бывает, но всё равно. Говорят — вежливость, дипломатические отношения и всё такое. А мне, значит, без всякой вежливости пригласить её на свой день рождения нельзя! Я так хотела ей похвастаться, как я праздник организую.

— Да, жаль, — поддержал Астерий, не зная, что ещё сказать.

— Говорят, Корина славилась своими праздниками в Изумрудном городе, — вздохнула Анни. — Слушай, а твой отец — он же, кажется, тоже её очень уважает, правда?

— Ну… да, — осторожно кивнул Астерий.

— А есть ещё кто-нибудь? Ну, тоже сторонник Корины?

Астерий сжался. Почему она этим так интересуется?

— А тебе зачем?

— Да просто так. Я знаешь что думаю… — Анни задумчиво посмотрела в окно (они находились в ювелирной мастерской, но Мирдан отсутствовал), — Я ведь знаю, что есть люди, которые не очень довольны правлением моих родителей. Их не может не быть, они всегда есть, при любом правителе. Правильно?

— Ну… — Астерий неопределённо кивнул.

— Вот. И если их всех собрать и пойти к моим родителям, и сказать им — вот, люди недовольны. Может быть, они бы что-то изменили в своих принципах?

— Ты серьёзно? — опешил Астерий.

— А почему нет? Я одна ничего сделать не смогу. Мама меня одну не послушает, ей кажется, что мои слова — просто глупые детские капризы. Но народ-то она послушает.

— А тебе-то от этого что? — пытался понять Астерий. Ему даже страшновато как-то стало. То, что Анни сейчас предлагает — это же целый заговор! — Те принципы, по которым твои родители управляют страной, они же на тебе лично никак не отражаются.

Анни фыркнула:

— Ну, знаешь… Очень даже отражаются. Из-за чрезмерной демократичности моей мамы я даже себе праздник не могу устроить, какой хочу. Она обязательно будет мною недовольна, что я веду себя слишком высокомерно по отношению к людям. А я веду себя так, как мне по титулу положено, только и всего.

— А-а, — сдержанно кивнул Астерий, погрустнев. Ещё одно напоминание о том, что Анни принцесса.

А он кто? Просто ювелир.

— Но неужели ты только из-за праздников?.. — в растерянности спросил он. — И потом, как могут помочь сторонники Корины…

— Просто хочу доказать маме, что с моими желаниями надо считаться, — нехорошо усмехнулась Анни. — Не только из-за праздников, конечно. Мне просто надоело жить под её постоянным контролем. Собственно, ещё года три-четыре — и я уже сама смогу стать королевой, и вообще буду жить сама и сама за себя отвечать. Скорее бы уже.

— Если честно, — признался Астерий, — я тебя иногда боюсь.

— Ну, ты-то можешь не бояться, — улыбнулась Анни, взглянув на него лукаво. Астерий отвернулся. Анни — принцесса.

Анни решительно встряхнула головой.

— Что ж, увидимся на празднике, — она улыбнулась. — Будем надеяться, что он удастся отличным.

Астерий кивнул.

Ну и что же делать? Рассказать отцу о том, что Анни настолько настроена против родителей, что мечтает найти поклонников Корины, чтобы привлечь их на свою сторону? Абсурд какой-то. Но вдруг правда? Вдруг Анни искренна? Сколько Астерий знал её, она никогда ему не врала.

Анни с нетерпением ждала своих снов.

— Значит, ты решила свергнуть мать? — шипяще засмеялась космическая пустота. — Одобряю.

— Да что сразу «свергнуть?» — возмутилась Анни. — Так… Просто отвоевать себе больше свободы и больше прав. В конце концов, мне уже, считай, пятнадцать лет. Я уже почти взрослая, а меня всё ещё считают за дитя малое!

— Да пожалуйста, свобода так свобода. Но ты уверена, что сможешь пойти до конца? — пустота дразнила её, коварно и насмешливо.

— А что ты имеешь в виду под концом? — рассердилась Анни. — На преступления и злодейства я не пойду!

— Я тебя и не заставляю. Просто уточняю, на что ты готова… Ну приведёшь ты к матери целую толпу и скажешь — вот эти люди хотят, чтобы Изумрудным городом правила не ты, а Корина, поэтому ты позволишь мне тебя не слушаться и делать то, что я хочу. Можно подумать, ты сейчас делаешь не то, что хочешь.

— Да, но это всегда через скандалы. Я каждый раз должна долго добиваться, чтобы мне что-то разрешили, — буркнула Анни. — А я хочу, чтобы мне разрешали просто так!

Пустота рассмеялась шелестящим смехом — как будто листья шумят на ветру.

— Думаешь, под влиянием толпы сторонников Корины твоя мать целиком изменит свои душевные склонности и симпатии? И будет больше любить Тьму, чем Свет?

Анни поморщилась.

— При чём тут Тьма и Свет? Речь обо мне.

— Очень даже при том. Твоя мать никогда не примет в тебе Тьму. Она будет любить тебя, но не то, что в твоём сердце.

— Да куда уж там! Она меня не любит, — огрызнулась Анни.

— И тут ты опять ошибаешься. Она же твоя мать. И в отличие от некоторых других матерей, — в голосе почудился какой-то намёк, но Анни его не поняла, — умеет любить по-настоящему. Другое дело, что она не может уничтожить в тебе эту Тьму, ведь Тьма сейчас часть тебя, а против тебя Элли пойти не может. Она будет смотреть, как ты уходишь во Тьму, даже утаскиваешь за собой всю Волшебную страну, но не сунется, чтобы пронзить тебя молнией и тем самым спасти всех остальных. Тебя она примет любой — даже с Тьмой в сердце. Просто будет бездействовать, позволяя тебе всё и тихо уходя сама. Потому что против тебя не пойдёт, — с глубокой серьёзностью закончил голос.

Анни выслушала эту сентенцию, кривясь.

— Ты опять говоришь непонятные вещи. Мама мне ничего не позволяет. Я шагу ступить не могу, чтобы не нарваться на её нравоучения и запреты.

И снова собеседник усмехнулся:

— Ты многого ещё не можешь понимать, Анни. Поэтому и не пытайся понять, а просто прими, как факт. Однако я не могу предвидеть, как поступит Элли, если ты ей предъявишь такой вот ультиматум — довольно глупый, кстати говоря…

— Почему это глупый? — возмутилась Анни.

— А что, разумный, что ли? Будешь ей угрожать Кориной, которую она может раздавить одним движением руки? Смешно. Хотя, знаешь, — голос задумался и зазвучал с какой-то ироничной насмешкой, — конечно, что-то в этом есть. Поставить мать перед фактом, что ты на стороне её смертельного врага, и потребовать… А чего, собственно? Вот я тебя и спрашиваю: ты готова довести дело до конца?

— До какого конца? — нетерпеливо уточнила Анни. — Ты что, хочешь, чтобы я Элли свергла с престола?

— Скажем так: меня вполне устраивает такой вариант, — согласился невидимка. — Хотя я могу обойтись и без него. Но устраивает ли он тебя? Вот в чём вопрос. Ты готова к этому? К тому, чтобы добиваться от матери того, чего ты хочешь, любой ценой? Готова до конца идти против неё?

— Слушай, — рассердилась Анни, — ты меня что, на восстание против моих собственных родителей настраиваешь? Я ещё не настолько преступна. И надеюсь, не стану такой! Я просто хочу немножко больше свободы, и чтобы мне не читали нотации. Никто, ни родители, ни ты!

— Тоже мне, заговорщица, — насмешливо отозвалась пустота. — Я так и знал, что ты труслива. Можешь только мечтать и фантазировать, а как доходит до дела, так ты сразу отступаешь. Ты уж определись, чего ты хочешь на самом деле. Я тебе помогу.

— Тоже мне, помощник, — вспылила Анни. — Я не трусиха! Я просто злодейкой быть не хочу!

— Ну-ну, — коварно усмехнулась пустота и замолчала.