Наследницы (джен)

Может быть, всё было бы прекрасно, если бы не коровы.

Корина вошла во вкус. Ей понравились молочные продукты на столе каждый день. Правда, уже через месяц такого изобилия она заметила, что, пожалуй, платья в талии надо бы слегка расшить, и испугалась. Ещё не хватало растолстеть. Но вареники с творогом и сметаной (и котлетки по ночам, когда никто не видит и носом не чует) брали верх над стройной фигуркой. Впрочем, с другой стороны, а кто сказал, что надо быть тощей, как спичка? Оставим это недоразвитым подросточкам, а сами будем иметь зрелые женские формы!

Корина не дружила с коровами. Их дело — давать молоко, ухаживать за ними может и эта глупенькая Севана, только вчера из деревни. А потом очень быстро обнаружилось, что коровы не ценят красоты дворцового парка и воспринимают всё, что там растёт, только как еду. Корину это взбесило: она, понимаешь ли, такой парк себе устроила (ну, не своими руками, конечно — руками слуг, но это неважно…), шикарный, красивый, чистый, нигде ни соринки, а эти вёдра с молоком там весь газон своими копытами перетоптали! О ещё некоторых нюансах пребывания коров в парке деликатно умолчим. Как жаль, что у коров другие понятия о том, что прилично и что неприлично, и им невозможно втолковать человеческие правила.

В общем, Корина подумала-подумала и отдала приказ: коров выселить за город. В любую ближайшую деревню. Выделить — или построить — им там помещение, загончик какой-никакой, место для выпаса огородить и так далее. Втолковать, чтобы не вздумали никуда уходить. Но это будут королевские коровы, и пусть никто из деревенских жителей к ним даже не подходит. Севана, естественно, переселяется туда же.

— И стоило мне во дворец на службу наниматься, если снова возвращаюсь в деревню? — удивлялась Севана, но покорно пошла дальше к коровам. Они уже подружились, и ей их было немножко жалко.

Вот только Жевуны, узнав о таком коровьем рабстве, призадумались. Узнали кое-какие подробности у той же Севаны. Кое-кто самый умный сложил два и два, то есть коров, дракона и королеву. Ужаснулся. Озадачился. Передумал. Снова озадачился.

— Дракон принёс королеве корову. Корова горевала по своему телёнку. Телёнка съел дракон. А корову не съел, а принёс королеве. И она якобы попросила его корову не убивать. И так четыре раза подряд. Это уже не случайность и не совпадение. А что это?

— Разве дракону обязательно спрашивать у королевы разрешение на каждую съеденную корову? — катилась народная мысль дальше. — Что-то мы не слышали, чтобы раньше такое было.

— А куда делась та корова, которая перестала давать молоко?

— Может, к фее Энни пойти? — предложил кто-то. — Кажется, тут что-то нехорошее назревает. И странно всё это. Надо бы у неё совета спросить.

— А ты что, сам без феи Энни не разберёшься? — возразили ему. — Ей больше делать нечего, как тебе всё разжёвывать? Свои мозги пора иметь.

Так что Энни во всё это посвящать не стали. Хотя, наверное, зря. Если бы Энни вмешалась в эту ситуацию, наверняка всё пошло бы по-другому. Но Энни была занята своими делами, и хотя, конечно, слышала о Корининых коровах, но, к сожалению, не придала им особого значения. Её в это время больше беспокоила Анни, взаимоотношения Элли с Алармом и Пакир в Анниной голове. А Корина… Ну, Корина чудит, как всегда, ничего новенького.

И может быть, Жевуны бы сами поволновались бы немного и утихли. Да, пусть это всё странно и неприятно, и даже пугает, но — королева по-прежнему с народом мила и убеждает всех, что она своих подданных очень любит и о них заботится, и зла как такового она, в общем-то, не причиняет. С коровами ситуация подозрительная, но это же только подозрения, и необязательно вешать всё на королеву. Даже если суммировать все остальные её странные поступки вроде налогов, стражи и загадочных законов, и прибавить к этому непонятки с коровами — это ещё не повод, чтобы высказывать открытое недовольство королевой. Ну разве что так, в дружеской компании поворчать, поудивляться…

Но Корина сама всё испортила. Остолопы из «верной стражи», назначенные в родные деревни «следить за порядком», донесли, что в таком-то селе такой-то житель выражает сомнения в том, что история с королевскими коровами чиста и невинна. И если бы Корина была немного умнее, она бы спустила всё на тормозах, потому что всем Жевунам рты не заткнёшь, и мало ли, кто что болтает. Пока они всего лишь болтают, а не идут громить её дворец — и даже не бегут жаловаться Энни, Элли и остальным всем вместе взятым, — можно было бы жить спокойно.

Но Корина не додумалась до такой простой вещи — а может, не захотела додумываться. Узнав, что кто-то ею недоволен и сомневается в её добрых намерениях, она испугалась. Такие речи, решила она, надо немедленно пресекать, пока не расползлись, пока говоривший их не заразил своим вольнодумством половину страны. Сделать это можно было только одним способом: изъять этого сомневающегося, поставить перед собой и объяснить, как ему следует думать.

Что и было сделано. В один сомнительно прекрасный денёк к дому означенного Жевуна подъехала скромная карета, из которой вылезли двое Марранов. Вежливо уточнили, здесь ли живёт Ринан Хаст, и сообщили, что его ожидают в королевском дворце.

Все страшно удивились. Слух о том, что Ринана пригласили во дворец, разлетелся по деревне мгновенно. Так что провожали карету, в которой уезжал Ринан, все жители, кто только мог ходить. Никто ничего не понимал, Марраны тоже не ответили на вопросы любопытных «зачем?», и предположения строились самые разные, хотя сошлись в итоге на том, что ему всё-таки хотят дать какую-то работу — а что, Жевун он уважаемый, может быть, королеве он потребовался как специалист по смородине? У него-то, как известно, лучшая смородина во всей округе, ни у кого ни в этой, ни в соседних деревнях такой нет, да ещё столько сортов!..

Сам Ринан никаких предположений даже и не пытался строить. До дворца он доехал во вполне благодушном настроении, дружелюбно болтал с Марранами и угостил их пирожками, которые ему дала с собой в дорогу жена (помимо пирожков, он вёз с собой и лукошко смородины — не являться же в королевский дворец с пустыми руками, а лукошко свежей ягоды — так удачно совпало — было собрано с утра). Во дворце он, конечно, слегка оробел — никогда ещё здесь не был; но старался держаться уверенно. «Главное — произвести приятное впечатление, — подбадривал он мысленно самого себя. — А там уж послушаю, что от меня королеве нужно. И ещё главное — не терять головы». Его провели в тронный зал. Корина сидела на троне. Ринан поклонился.

— Здравствуйте, ваше величество!

— Это ты — Ринан Хаст? — с лицемерной улыбкой уточнила Корина.

— Я, ваше величество, — Ринан снова поклонился. — Я вот вам в подарок смородину привёз. Собственная. У меня лучшая смородина в округе, да вы, наверное, знаете. Угощайтесь на здоровье.

Он протянул лукошко. Корина скривила губы в насмешливой улыбке и кивнула куда-то в сторону. Появился лакей и лукошко забрал.

— Спасибо, — проговорила Корина. Вопреки ожиданиям Ринана, она не предложила ему присесть, и это его слегка удивило — не вполне соответствовало его представлениям о гостеприимстве. Он продолжал стоять, с недоумением моргая. Марраны стояли за его спиной, и это тоже удивляло.

— Итак, Ринан, — проговорила Корина, — ты, наверное, догадываешься, почему ты здесь.

Ринан робко улыбнулся.

— Да я, ваше величество, человек скромный, простой. Дело своё знаю, это да. Это кого хотите спросите.

— Вижу, что дело своё знаешь, — усмехнулась Корина. — Болтать про меня всякую ерунду — это тебе хорошо удаётся.

Ринан опешил. Приём королевы окончательно перестал расходиться с его ожиданиями.

— Ваше величество, я вас не понимаю, — стараясь держаться с достоинством, проговорил он. — Ежели я что не так сказал, так за слова свои отвечу. А ежели вы насчёт смородины, так это у меня она всегда лучшая, и критики к ней нету!

— Мне твоя смородина совершенно не нужна, — холодно проговорила Корина, и Ринан обиделся:

— А ежели не нужна, так зачем вы меня вообще сюда позвали?

— Я хотела с тобой по-хорошему, но смотрю, ты просто глупец, — поморщилась Корина, и Ринан был ошеломлён окончательно. Он только вытаращил глаза и изумлённо моргал.

— Что же я вам такого сделал, ваше величество, что вы меня глупцом обзываете?

— Ах, ты не понимаешь! — воскликнула Корина. — Разве не ты внушал своим односельчанам, что королева коров обижает понапрасну и что она вообще подозрительная и, может быть, даже не очень добрая?

— Я-а? — протянул Ринан. И задумался. — Ну да, говорил, — не стал отпираться он. — Да только разве ж я со зла, ваше величество? Я просто в беспокойстве это говорил.

— В беспокойстве? — теперь уже не поняла Корина.

— Ну да. Ваше величество, у нас все беспокоятся. Вот коровы ваши, что с ними случилось? Дракон телят съел, а коров оставил и вам принёс. Странно всё это, ваше величество, — Ринан утратил простоватость и заговорил серьёзно и рассудительно. — Потом налоги ваши, законы. Стража эта. Доносчики всякие, — он нахмурился. — Это ведь небось кто-то из них вам доложил, чего я там говорил? Вот нехорошо это. Вы вот боитесь, что о вас будут плохо говорить, это мы понимаем. Да только, чтобы плохо не говорили, надо плохого не делать, только и всего. Вот с этими коровками. Мы-то с ними всегда дружили, а у вас как-то непонятно получается. Зачем дракон вам их принёс? Телят съел, а коров не съел. Странно как-то, ваше величество. Нехорошо это всё.

— Ох, — Корина закатила глаза. — Тебе странно, потому что ты просто не понимаешь.

— Так объясните, ваше величество, — серьёзно предложил Ринан. — И я всё пойму. Я понятливый, меня все в деревне умным считают.

Корина в раздражении сцепила руки.

— Дракон принёс мне коров, потому что я могу их защитить. Это тебе понятно?

— Понятно, — кивнул Ринан. — А от кого?

— От дракона, — разъяснила Корина, как тупому. — И прочих хищников, — поспешно добавила она, но Ринан уже недоумевающе пожал плечами:

— А зачем он вам их принёс, чтобы вы от него же их защищали?

— Почему я вообще должна тебе что-то объяснять? — рассердилась Корина. — Всё, что делает королева, подданные должны принимать без рассуждений!

— Э нет, ваше величество, — помотал головой Ринан. — Мы хотим понимать. Чтоб нам всё растолковали как есть, и чтобы всё понятно было. Мы так не хотим, чтобы без рассуждений. Мы не дураки какие, чтоб без рассуждений принимать. Мало ли, что нам там всучат без рассуждений? Без рассуждений я даже смородины саженец не возьму, обязательно и корни обсмотрю, и чтоб без гнили была, и всё такое. А вы говорите — без рассуждений…

Корина снова нетерпеливо закатила глаза, не в силах вклиниться в этот монолог. Наконец поток красноречия Ринана иссяк, и она задала вопрос:

— Ты вот лучше скажи, от кого ты вообще узнал про этих коров?

— Так все про это говорят, — удивился Ринан.

— Кто все? Вся страна?

— Ну нет, этого я не знаю, — развёл руками Ринан. — У нас в деревне говорят, а за всю страну не знаю.

— В общем, так, Ринан Хаст, — Корина встала с трона, спустилась с постамента и принялась ходить взад-вперёд. — Слушай меня внимательно. Ты же понимаешь, что ты сказал глупость?

— Глупость? А в чём глупость? — озадачился Ринан.

— Насчёт коров. Видишь ли, не ты правишь страной, и тебе многое не может быть понятно. Вот ты занимаешься своей смородиной — и занимайся. И не суди о том, что делает королева. Понятно?

— А почему нельзя судить? — удивился Ринан. — Что в этом такого? Ну поболтали маленько, обсудили между собой…

— С кем обсудили?

— Да так, с друзьями, с соседями… — пожал плечами Ринан. — Мало ли с кем? Мы ж не со зла. Вот вы бы лучше не ругались, а сами бы послушали, что народ про вас говорит.

— И что же народ про меня говорит? — изумилась Корина такому предложению. Остановилась перед троном и посмотрела на Ринана.

— Да много чего, — невозмутимо покачал он головой. — Ну, что зря вот вы, например, Марранов к нам в страну притащили. Да и налоги, ну право дело, зачем с нас налоги брать? Нет, я знаю, вы вот, например, на содержание стражи налог берёте. Так не надо стражи, и налог будет тоже не нужен. Разве ж нам стража нужна? Мы что, хулиганы какие, или, может, разбежаться куда собираемся? Разве нас сторожить надо? Вот. Послушали бы, что народ говорит, прислушались бы. Подумали бы. Может, что бы и в дело взяли. А то сидите тут, выдумываете всякое разное, а народу ещё и рассуждать запрещаете.

Произнеси Ринан вместо последней фразы другую — что-нибудь вроде «тогда народ вас любить больше будет» — и может быть, Корина бы к нему смягчилась. Но тут она только сильнее рассердилась:

— Да как вообще народ смеет осуждать свою королеву?

— Ваше величество, — твёрдо сказал Ринан, — вот вы как хотите, а мы, ежели нам что не нравится, осуждали, осуждаем и осуждать будем. И без рассуждений не умеем, ум всё-таки у каждого имеется, а не пустой котелок вместо головы. А вы уж как хотите. Хотите — слушайте, хотите — не слушайте, хотите — вообще уходите из нашей страны, мы вас королевой становиться над нами не просили, вы сами пришли и порядки тут свои наводите. И с коровами у вас всё-таки странная история! Нехорошо, ваше величество! Коровки — они тоже живые и тоже чувства имеют, и нечего их обижать зазря, так своему дракону и передайте!

— Дались тебе эти коровы, — прошипела Корина. — Между прочим, тебя за такие речи я и в тюрьму отправить могу! Ты это понимаешь?

— В тюрьму-у-у? — удивился Ринан. — Да нешто можно меня в тюрьму сажать? — он даже засмеялся. — Это у нас не водится, чтобы в тюрьму сажать. В погреб хулиганов сажаем иногда, но так то за хулиганство, ежели натворили чего! А я-то что разве натворил? Или я у вас поломал, порушил чего, или подрался с кем-то? Вон стражников ваших даже пирожками угостил, с капустой, не мог же я один эти пирожки есть, когда люди рядом. Мы, правда, всё скушали по дороге, извините, что вам не оставили. Но всё равно, я к вам я с добром, ваше величество, а вы мне тюрьмой грозитесь. Нехорошо.

— С добром? — изумлённо воскликнула Корина. — Это что ты называешь добром?

— Ну как же. А смородина моя? Вы ещё вон мальчику отдать изволили. Сами, значит, кушать не будете? — он вздохнул. — А зря. У меня смородина лучшая в округе. Специально вам вёз, этим стражам ничего не дал…

— Ну при чём тут твоя смородина? — закричала Корина. Ринан поморщился:

— Да зачем же вы так кричите, ваше величество? Кричать не надо. Я и без крика всё понимаю.

— Ничего ты не понимаешь, болван, — зло сказала Корина. — Тупица! Деревенский болтун! Только и знаешь, что народ против меня настраивать!

— Да нешто я настраиваю? — опять удивился Ринан. — Я просто как есть всё говорю. Вот ежели бы я говорил, чтобы мы вашу стражу бить пошли или дворец ваш рушить, тогда конечно, тогда нехорошо было бы. Но я же так не говорю.

— Ну да, не хватало мне ещё, чтобы ты так говорил, — с сарказмом сказала Корина. — Но всё-таки, Ринан! Ты, значит, считаешь, что я плохо правлю страной? Неправильно?

— Ну не то чтобы совсем плохо, — Ринан почесал в затылке. — Бывало и хуже, конечно. Но всё равно, ваше величество, много вы делаете не того, что нам нужно. Обошлись бы мы и без этого. И опять же с коровами история странная…

— Оставим в покое коров, — прервала его Корина. — Ринан! Слушай, — она постаралась придать лицу выражение дружелюбного убеждения. — Вот ты подумай. Ты сейчас можешь отправиться в тюрьму. Потому что я очень не люблю, когда меня осуждают! Но я добрая — ты можешь в это не верить, но я тебе могу это доказать. Ты можешь вернуться в свою деревню, и я не буду тебя наказывать. Но при одном условии.

Она сделала выразительную паузу. Ринан послушно спросил:

— При каком, ваше величество?

— Ты не будешь больше говорить, что я неправильно управляю страной, а будешь говорить, что я самая хорошая королева на свете, — мило улыбнулась Корина. — И всем своим соседям, с которыми вы там меня осуждали, скажешь именно так. И будешь следить, чтобы никто больше из твоих соседей, друзей и знакомых меня не осуждал. Понятно?

Ринан посмотрел на неё скептически:

— Как же я могу так говорить, ваше величество, ежели я так не думаю? И потом, ваше величество, ежели бы мы на вас напраслину какую возводили, тогда понятно, обидно бы вам было, это да. Ежели бы мы говорили, например, что вы лягушками питаетесь, как Гингема известная, это, конечно, было бы нехорошо. А так, мы всю правду говорим, как есть. А на правду чего обижаться-то? Это вы зря, ваше величество.

Он спокойно стоял и смотрел ей в лицо. Корина кусала губы. Что же делать?

Вопреки гневным порывам, сажать в тюрьму человека, пусть он и опасен для её репутации, было страшновато. Потому что, если она посадит кого-то в тюрьму, это может отразиться на той же самой её репутации ещё хуже. А потом ещё Энни влезет, всех друзей позовёт, такой шум поднимется… Этак можно и лишиться трона! А эти Жевуны просто болтают, и, по уверениям этого Ринана Хаста, вовсе не собираются идти громить дворец и выгонять её из страны. Хотя он и заявляет хладнокровно «мы вас не звали». Дерзость, конечно, просто наглость с его стороны. Возмутительное хамство! Но ведь он считает, что это — просто пустые разговоры между соседями…

Итак, что же делать? Разговоры разговорами, но если они и дальше будут так разговаривать, то найдутся и горячие головы, которые перейдут от слов к делу. Если уже пошли речи «мы вас не звали, можете уходить»… Это опасно. Разговоры надо пресекать. Но как их пресекать, если не изолировать тех, кто эти разговоры заводит? А если изолировать — разговоров будет только больше. Если она сейчас посадит этого нахала в тюрьму, вряд ли удастся сделать это тихо и без шума. Там небось вся деревня видела, как он к Корине уезжал. Если он не вернётся — пойдёт недовольство. Полезут сюда, увидят, что его тут нигде нет…

Корина села на трон и в отчаянии сжала голову руками. Что же делать? Она сама себя загнала в дурацкую и безвыходную ситуацию. Без репрессий не обойтись, но если их начинать — они пойдут по нарастающей. И ладно бы, пускай, она бы не боялась народного гнева, сумела бы запугать этих несчастных Жевунишек, они бы живо присмирели — парочка ураганов и прочих катаклизмов, как делала мамочка Гингема, и будут шёлковыми. Но она боялась вмешательства Изумрудного города. Там-то уж точно будут недовольны, если она начнёт Жевунам угрожать!

Так какой же ей быть королевой в данном случае — злой или доброй? Отпустить без наказания этого глупца или всё-таки наказать? И в том и в том случае она проигрывает.

— Ну вот что, — она тяжело посмотрела в лицо Ринану. — Вижу, ты упрям. Ладно. На первый раз я тебя отпущу. Но запомни: если ты будешь продолжать осуждать меня, даже, как ты считаешь, говорить правду между своими соседями, знакомыми и друзьями — окажешься в тюрьме. И если ты только посмеешь пожаловаться на это кому-нибудь — окажешься там ещё быстрее. Понятно? А тюрьма у меня магическая. Наколдую тебе там всяких разных страшных зверей, будешь сидеть и бояться.

Может быть, его хотя бы страх удержит от болтовни?

— Понял, ваше величество, — поклонился Ринан. — Так что же, это и всё, за чем вы меня звали?

— Да, это всё. Можешь идти.

Ринан удивлённо пожал плечами и направился к выходу. У дверей обернулся и обиженно спросил:

— Ваше величество, так меня сюда в карете довезли, а обратно-то я как?

— А как знаешь, так и добирайся, — зло ответила Корина. — Сам виноват. И только посмей на меня пожаловаться. Помнишь про тюрьму? Даже если ночью шептать будешь — всё равно узнаю. Я волшебница, если ты ещё об этом не забыл.

— Да я-то не забыл… — вздохнул Ринан. — Нехорошо, ваше величество. Нехорошо.

Он покачал головой и вышел.

Корина со злостью стукнула по подлокотникам.

— А вы чего стоите? — прикрикнула она на Марранов. — Свободны!

Марранов как ветром сдуло.

«Ну почему, почему я должна прозябать в этой Голубой стране и постоянно бояться Элли и её компании? — с отчаянием думала Корина. — Как же мне всё это надоело! Когда же я смогу наконец побороться с ними за трон Изумрудного города? Одна надежда на эту девчонку с Пакиром в голове. Она должна мне помочь. Только через неё я доберусь до изумрудного трона. Скорее бы уже».

Она даже не знала, что Анни в этот момент знакомится с заговорщиками Изумрудного дворца.