Наследницы (джен)

Праздник в честь пятнадцатого дня рождения Анни шёл прекрасно — с точки зрения самой Анни, и весьма уныло — с точки зрения многих других. Она, как и хотела, устроила «взрослый бал», куда гости младше четырнадцати не допускались; это вызвало большое осуждение Тома, потому что Анни не захотела делать исключение ни для Нелы, ни для малышки Юны (которой только-только сравнялось девять), ни даже для Дарины. Том с ней спорил-спорил, чуть не поссорился, но своего не добился. В итоге половину праздника он почти всё время топтался с хмурым видом у стенки, а потом просто ушёл, и Анни не стала его удерживать. Некоторые ребята — например, Тенеф с Ровенором — с радостью последовали бы примеру Тома, но остались просто из вежливости. Из-за того, что не пригласили ни Нелу, ни Юну, ни Милу с Марифой (всем им ещё не было четырнадцати), не пришли и многие из их давней дружеской компании, ведь танцевать с великовозрастными придворными девицами подросткам было ещё скучно. Разве что с Дартирицией, но Дарти при своём высоком росте была не каждому кавалеру под стать, да и танцевала так себе. К тому же единственной темой для разговора, которая её интересовала, были математические формулы, а поддерживать такой разговор мог один Вентано.

Единственной, кто здесь выглядела девчонкой, была, конечно же, Энни — отказывать ей в приглашении Анни бы и в голову не пришло. Во-первых, тётушка как-никак, во-вторых, с Энни она больше всех из семьи ладила, ну и в-третьих, в конце концов, если уж придираться к формальному возрасту, то Энни, пусть и выглядит двенадцатилеткой, на самом-то деле давно уже не ребёнок, так что собственные правила Анни не нарушила.

Несмотря на некоторые опасения старших — то есть Аларма и Элли — на этом «взрослом балу» всё было прилично и никаких происшествий не случилось. Чинные танцы и после них угощение, как всегда. На празднике у Анни опять подавали очень много мороженого, но, в отличие от праздника Корины, оно было большей частью фруктовое. Том со своей командой уже почти доизобретал морозильную камеру — и не доделал её исключительно из вредности и обиды на сестру, раз уж она возомнила себя такой взрослой, что даже давним друзьям на её праздник хода нет. Анни на него обиделась в ответ — мог бы и постараться пораньше к её празднику, сделать ей подарок… В общем, обида была взаимно нарастающая. Энни пыталась примирить ребят, но даже она ничего не смогла сделать не только с упрямой Анни, но и с обычно дружелюбным Томом. Ну а уж родители тем более не вмешивались.

Весь день Анни была как на иголках. От этого дня рождения она ожидала слишком многого. Во-первых, романтики. Пятнадцать лет — возраст немалый, некоторые девушки в Волшебной стране уже умудряются замуж выходить (особенно из деревенских). А Анни до сих пор никто даже в любви не признавался. Под «никто» подразумеваем прежде всего Астерия, конечно. Анни уже сто раз успела пожалеть, что пообещала когда-то брату не целоваться с парнем, пока ей не исполнится пятнадцать, но нюанс в том, что Астерий и сам почему-то не спешил сближаться. Анни чувствовала, что она ему нравится, видела, что он с удовольствием с ней общается, танцует, сопровождает на прогулках, видела восхищение в его глазах — но нужных слов не слышала, каких-то решительных действий не наблюдала, и это её даже начинало раздражать. Ей что, до старости быть примерной пай-девочкой, которая на мальчиков только издалека смотрит, да и то, скромно опуская глазки? (в понимании пятнадцатилетней Анни «старость» наступала уже лет в двадцать пять).

Ну а во-вторых, конечно, хотелось уже доказать всей семье, что она совершенно взрослая и самостоятельная, и с её желаниями надо считаться — это не детские глупости, от которых можно отмахнуться, это осознанные, зрелые, обдуманные решения. Пора уже воспринимать её всерьёз, как равную, а не как деточку неразумную. Должны же они это наконец понять! («Зрелое обдуманное решение» — например, вместо того, чтобы выучить школьный урок, зачитаться до двух часов ночи интересной книгой и на следующий день ходить как сонная муха, поссорившись к тому же с учителем… Не, ну вы много знаете по-настоящему разумных решений у пятнадцатилетних девочек?).

Ну и вот в таком настроении, мешая мысли «я всем им докажу!» и «а он меня поцелует?», Анни и пыталась наслаждаться балом в свою честь. Наслаждаться получалось с переменным успехом. Астерий преподнёс ей изящный браслетик собственного изготовления — а она-то мысленно фантазировала, что он вдруг рискнёт подарить ей колечко: необязательно, конечно, ему прилюдно просить у неё руки и сердца, но хотя бы таким вот намёком… Родители поприсутствовали в начале праздника, а потом ушли, предоставив Анни веселиться самостоятельно, и она неприязненно думала «ну конечно, опять я им не нравлюсь». Друзья подпирали стенку, и их кислые лица тоже не добавляли Анни веселья.

Она в очередной раз утащила Астерия танцевать.

— Ну как тебе? Я же говорила, что у меня праздник будет не хуже, чем у Корины, — торжествующе заметила она, хотя это было больше самовнушением, чем констатацией факта. Тем не менее Астерий согласился:

— Пожалуй. Ты здорово украсила зал, мне нравится.

— Спасибо, — улыбнулась Анни. — Вот погоди, ещё будет фейерверк!

— Я думал, его у нас только на государственные праздники запускают, — удивился Астерий.

— А я решила, что и на моём тоже будет. Имею полное право. В конце концов, у меня юбилей. Половинчатый, правда, дата всё-таки не совсем круглая. Но зато для Волшебной страны это почти как неофициальное совершеннолетие.

— Ну совершеннолетие в Волшебной стране у кого как, — напомнил Астерий.

— Да, я знаю. У рудокопов вообще в двенадцать, никак до четырнадцати не поднимут, хотя много лет уже над этим думают. А Ланга у себя в Подземной стране, наоборот, завысила до восемнадцати. Смешно получается: народ у неё и в Пещере практически один и тот же, а законы такие разные.

— Да как же, у неё же ещё и эти… как их… Чудики такие страшненькие, — передёрнул плечами Астерий.

— Ты про каббаров? Ну да, их большинство, но рудокопы у неё тоже есть.

Это был, однако, не тот разговор, о котором Анни мечтала. Всё-таки беда в том, что они с Астерием слишком давно дружат. Он знает её с детства, и при этом им всегда есть о чём поговорить — вот только разговоры эти отнюдь не романтические. А вдруг он вообще не видит в ней романтическую подругу? Может быть, она для него просто хороший товарищ с детства?

Эта внезапно пришедшая мысль Анни напугала. Хотя ещё буквально полчаса назад она была твёрдо уверена, что Астерий ею восхищается именно как девушкой. Так что же на самом деле? Анни так заволновалась, что сбилась с танца. Астерий это заметил.

— Всё хорошо?

— Эм… Немного голова закружилась, — соврала Анни и повисла на его руке. — Давай выйдем на балкон.

— Тебя не хватятся? Ты же именинница, — напомнил Астерий.

— И что? Именинница тоже имеет право на уединение. Мой праздник, в конце концов. Что хочу, то и делаю, — сказала Анни слегка капризно.

Астерий помог ей выйти на балкон так, чтобы это не привлекало всеобщее внимание. Просто они сначала отошли к стенке — постаравшись, чтобы рядом не оказалось никого из знакомых и друзей (хотя Анни, конечно, знали все присутствующие, но не все с ней тесно общались — большинство предпочитало радоваться балу, и неважно даже, в чью он честь). Ну, а потом аккуратно, как будто невзначай, не таясь, но и не вызывающе, выскользнули на балкон. Балкон при бальном зале был широким — скорее терраса, а не балкон (Элли даже не раз думала, не пристроить ли к нему лестницу, чтобы в сад можно было спускаться прямо отсюда, но пока что это оставалось даже не проектом, а просто фантазией). Тут тоже была слышна музыка, и у противоположного края какая-то парочка даже вальсировала, обнявшись. Анни бросила на них скептический взгляд. Ещё только «конкурентов» ей тут не хватало и лишних глаз. Она хотела остаться с Астерием наедине.

«Если что, я сама его поцелую! — сердито подумала Анни. — Вот возьму и… сама! Интересно, как это лучше сделать? Как это вообще будет? Главное, чтобы губы были сухими. Мокрые губы — это, наверное, кошмарно противно. Или лучше будет сначала поцеловать в щёку? Да, наверное, так… Намекнуть, а потом он уже пускай сам… продолжает».

— Я, кстати, поговорил о тебе с отцом, — сказал Астерий, и Анни вскинула на него ожидающие глаза. Звучало невероятно романтично.

Но тут же вся романтика развеялась.

— Ты спрашивала, есть ли люди, которые… ну, поклонники королевы Корины, в смысле именно как королевы, — продолжал Астерий. — Ну, они есть.

— А-а, — протянула Анни. Она даже слегка растерялась. Эта тема действительно была интересной, но… сейчас?

Ладно. В конце концов, это тоже важно — и кстати, тоже не предполагает рядом посторонних ушей. Хотя мог бы и завтра рассказать.

— Ты только не подумай, — говорил Астерий дальше. — Ничего криминального мы не замышляем… В смысле, они не замышляют. Просто болтовня. Ну, сравнивают, при ком лучше было…

— Ты тоже среди них? — чуточку удивилась Анни, начиная заинтересовываться более искренне.

— Ну, я ещё молод, я же правление Корины не застал, — смутился Астерий. — Это те, кто постарше — мой папа и ещё там несколько человек… Они вспоминают, рассуждают, я слушаю. Но имей в виду, — строго сказал он. — Я это тебе говорю не для того, чтобы ты на нас родителям донесла.

— Я похожа на ябеду? — нахмурилась Анни. — Тем более я своим родителям и о себе-то не всё рассказываю, ещё не хватало о других.

— Тогда хорошо, — вздохнул Астерий. — Хотя я думал, что у тебя всё-таки интересы семьи должны стоять на первом месте. Ну, интересы государства. Ты же принцесса.

— Ну и что, что я принцесса, — поморщилась Анни. — А может, именно в этом и состоят интересы государства? Если я свяжусь с твоим отцом и его друзьями, мы поговорим, выслушаем друг друга? Смотри: правление моих родителей кому-то не нравится, мне во многом тоже, так может быть, нам объединиться? Может быть, мы все вместе сможем что-то изменить!

Астерий взглянул на Анни с удивлением.

— Если честно, я такого от тебя не ожидал.

— Ты многого от меня не ожидал, — усмехнулась Анни.

Она снова стала думать о поцелуе. Украдкой, чтобы это выглядело как случайный жест, вытерла губы так, что они стали совсем сухими. Важно только выбрать нужный момент… А то ещё Астерий решит, что она на него вешается.

Корина, кстати, не раз ей говорила о том, что мужчины часто оказываются слишком нерешительными в романтических признаниях. Тоже мне, мужчины! Всё норовят свалить на хрупкие девичьи плечи…

— Ты точно не считаешь, что мы государственные преступники? — осторожно уточнил Астерий. — А то, знаешь ли, мне совсем не хочется, чтобы моего отца наказывали за какие-то разговоры.

— Да почему я должна вас преступниками считать? — очень удивилась Анни. — Всё нормально. И вообще, давай ты мне завтра про компанию твоего отца расскажешь. Сегодня у меня всё-таки праздник. Я не хочу думать о серьёзных вещах, — она постаралась лукаво улыбнуться. Ну вот, опять губы влажные!

Хорошо всё-таки, что она пока не решилась краситься. В прошлый раз, когда Энни заставила её смыть косметику, Анни по прошествии времени была ей даже благодарна — мысленно, правда. В конце концов, Энни действительно была права в том, что к косметике надо привыкнуть, и начинать уж точно не с торжественных ситуаций, когда надо быть полностью уверенной в себе. Вспоминая же слова той же Энни, что краситься надо уметь, и уметь подбирать оттенки красок под свою натуральную внешность, Анни пока не решалась на эксперименты. Ну и, наконец, в Изумрудном дворце косметика у юных девушек была как-то не принята. Парфюмерия — да (и у Анни были тонкие цветочные духи — Стелла подарила, между прочим), но губы и глаза тут никто не мазал, исключая совсем уж невзрачных особ, которые хоть как-то старались сгладить недостатки внешности.

В общем, хорошо, что она без косметики, а то ещё не хватало на Астерии какой-нибудь след помады оставить. Тогда каждый бы понял, что между ними происходило. И все бы смеялись! А кто-нибудь — ещё и ругался. Родители, например, когда узнали бы. Вот был бы кошмар!

Ну, к счастью, этого произойти не должно. Если только родители за ними не подглядывают.

При мысли об этом Анни совсем загрустила. Она знала, что Элли нередко следит за дочерью по волшебному зеркалу — и её это бесило: сколько можно терпеть этот всепоглощающий контроль, она что, маленькая, чтобы под надзором у мамы быть все двадцать четыре часа в сутки? И сейчас никто не дал гарантии, что Элли, уйдя с праздника и не видя Анни лицом к лицу, не ушла к себе в кабинет, где стоит зеркало, и не следит за ней издали, «заочно», через волшебное стекло. И если сейчас Анни потянется к Астерию — или даже он сам к ней наконец — то завтра жди нотаций, заламываний рук, трагических взглядов и скорбного выражения лица, на котором будет читаться «моя дочь — падшая женщина». И конечно, очередного усугубления неприязни.

Мда. Ох уж это постоянное родительское неодобрение. Лучше бы они остались в зале, Анни бы знала, где они и что делают, и было бы проще от них скрыться…

— Ну что, пойдём в зал? — предложил Астерий с некоторой неловкостью. — Ещё потанцуем…

— Давай тут постоим, — поспешно сказала Анни. — Здесь так хорошо.

— Но ты же должна быть среди гостей, — смущённо напомнил Астерий.

— Слушай, — рассердилась Анни, — тебе-то какое дело до остальных гостей? Пускай сами развлекаются. Обойдутся и без меня.

— Ну как хочешь, — Астерий послушно облокотился на балконные перила рядом с Анни. — Знаешь… — заговорил он снова на свою тему, — у нас вот эти взрослые… Ну там, друзья отца. Они считают, что лучше бы Корина правила Изумрудным городом. Ну, ты понимаешь. Только ты не думай, что они что-то против твоей матери замышляют или против тебя. Они просто так…

— Я и не думаю, — сказала Анни, стараясь не показать своё огорчение. Опять Астерий об этом!

«Так… Надо решиться, — она искоса посмотрела ему в лицо. — Как бы это сделать? Он же меня ещё и выше ростом… Ну, сейчас он наклонился, ладно, но он же не ко мне наклонился… Придётся его как-то обнять и развернуть… Как же это сделать? Наверное, это будет ужасно неудобно. А если он меня оттолкнёт? Хотя как он может меня оттолкнуть? Я же принцесса! Он же не может отказаться от принцессы!».

— Хотя, — Астерий опасливо оглянулся вокруг — точь-в-точь как его отец у себя в мастерской оглядывался на двери и окна, прежде чем высказать какую-то особо смелую мысль, — есть даже мнение… Ну или скорее просто фантазия. Чтобы твои родители правили в Голубой стране, а Корина — здесь, в Изумрудном.

— Даже так? — Анни мигом забыла о своих романтических проблемах — настолько неожиданными были слова Астерия.

— Только ты не подумай, — снова торопливо заговорил Астерий. — Они никакого преступления не замышляют.

— Да я понимаю, — Анни развернулась, прислонившись к балконной ограде поудобнее. — Просто это даже забавная идея, — она улыбнулась. — У нас ведь Энни любит Голубую страну, вот и жили бы там все вместе. Тем более теперь там есть и город, и дворец.

— А… Ну да, — согласился Астерий.

— Интересно, а сама Корина знает, что её тут хотят видеть правительницей? — продолжала рассуждать Анни. — Интересно было бы ей рассказать. Она была бы рада, — и Анни даже засмеялась. — Вот забавно!

— Наверное, она не знает, — предположил Астерий. — Во всяком случае, мой папа об этом никогда не говорил. Если бы она знала, наверное, она бы как-то претендовала бы на Изумрудный город, а не строила бы свой город в Голубой стране.

— А она претендует, — взглянула на него Анни. — Ты не знал? Они же с моей мамой из-за этого и ссорятся. Корина бы мечтала стать королевой Изумрудного города, но мама ни за что не хочет ей уступать. Корина же для неё враг чуть ли не смертельный.

— Ого, — покачал головой Астерий. — А жаль, Корина ведь хорошо когда-то нашим городом управляла. По крайней мере, папа так говорит…

— А ты бы сам хотел, чтобы она сюда вернулась? — Анни склонила голову. В мыслях снова завертелась всё та же проблемная тема. Поцелует или не поцелует? Поцеловать самой или не поцеловать? И как это сделать?

— Ну а почему бы и нет? — пожал плечами Астерий. — Интересно было бы. Говорят, при ней дворец был намного богаче.

— Между прочим, я и сама собираюсь править Изумрудным городом, — чуточку сердито напомнила Анни. — И сама собираюсь сделать его прекраснее и богаче.

— А, — заморгал Астерий. — Ну да. Я знаю.

— Вот тебе чего бы больше хотелось — чтобы Изумрудным городом правила Корина, а я — Голубой страной, или наоборот? — настаивала Анни. — Ты бы при чьём дворе хотел работать?

— Я? — Астерий ссутулился. — Ну не знаю… Наверное, при Коринином, — грустно сказал он почему-то. Для Анни это прозвучало полной неожиданностью.

— Почему?! — воскликнула она, пожалуй, несколько громче, чем следовало. Парочка, вальсировавшая на противоположном краю балкона, остановилась, оглянулась и торопливо ушла в зал.

— Ну… а… ты же не завтра станешь королевой, — попытался неловко объяснить Астерий. — А пока ты вырастешь, я же должен где-то работать. Сейчас при твоих родителях второй дворцовый ювелир не нужен. У королевы Корины я бы набрался опыта, мастерства…

— Опыта, мастерства, — передразнила его Анни. Она внезапно очень сильно обиделась. — Я-то думала, что…

Она оборвала себя на полуслове. Ещё не хватало сейчас ляпнуть «я думала, что я тебе нравлюсь». Это было бы просто позорно!

Она отвернулась от Астерия, нервно теребя пояс платья. На душе стало горько-горько. Он думает только о своей королеве Корине! А она-то размечталась, надеялась на романтику! А он и сюда с ней пошёл только для того, чтобы о Корине поговорить… И вот сейчас вон какое заявленьице. Она оглянулась. Астерий стоял какой-то несчастный, но Анни его не пожалела.

— Ну и мечтай о своей Корине, — мстительно сказала она.

— Да ты не так поняла, — встрепенулся Астерий. — Понимаешь… Мне сложно это объяснить…

— Вот и не объясняй, раз сложно.

Анни решительно двинулась прочь. Из глаз готовы были потечь слёзы, и она усиленно их сдерживала. Сейчас надо продолжать обязанности хозяйки праздника. Улыбаться, танцевать. Поплачет она потом…

— Анни, да погоди ты! — попытался остановить её Астерий. Но Анни не оглянулась.

Что ж, она ведь уже подозревала, что для Астерия она всего лишь товарищ детства. Вот теперь получила подтверждение. Астерию она не нравится. Ему Корина, пусть и только как королева, важнее, и он, как и друзья его отца, мечтает о её правлении в Изумрудном городе. Ну и пусть мечтает дальше!

Анни вернулась в бальный зал, где была немедленно перехвачена Энни.

— Ты где была?

Анни внезапно обняла её и разрыдалась.

— Ты чего? — воскликнула Энни ошеломлённо.

Быстро огляделась, отшатнулась к стене вместе с Анни — и они тут же стали невидимками: Энни ведь практически не расставалась со своим драгоценным серебряным обручем, и сейчас он, конечно же, тоже был на ней, как украшение — и как магический артефакт, вот, пригодился. И то правда, нечего гостям глазеть на плачущую виновницу торжества.

— Теперь тихо, — прошептала Энни. — Сейчас уйдём отсюда, и ты мне всё расскажешь.

Анни задержала дыхание. Уйти удалось тихо и быстро — вдоль стеночки в коридор, а там до ближайшей свободной комнаты. Энни отпустила Анни, закрыла дверь, села на диван — снова обняла племянницу, и Анни снова разрыдалась.

— Ну что случилось? — Энни гладила её по волосам. — Ну чего ты… Тебя кто-то обидел? Что-то не так?

Она говорила так участливо — Анни подумала, что мама бы никогда так не смогла, и это спровоцировало ещё один выплеск слёз. Не сразу Анни смогла вымолвить бестолковое:

— Понимаешь… Я-то думала, что я ему нравлюсь… А получается, что не так уж и нравлюсь… Он мне даже об этом не сказал!

— Боже, Анни, дорогая, — Энни не знала, то ли смеяться, то ли всё-таки сдержать себя. Как всё, оказывается, просто. — Да что ты! Ты про Астерия, что ли? — уточнила она на всякий случай, хотя вряд ли мог быть другой вариант. Анни кивнула. — Ну как ты можешь ему не нравиться?

— А-га-а-а… Он хочет к Корине во дворец, — начала признаваться Анни. Признаваться следовало осторожно, чтобы не выболтать главное. — Я его спросила… А он сказал…

Энни терпеливо позволила ей прорыдаться.

— Ну-ка, расскажи подробнее, что ты там спросила и что он сказал.

— Я спросила, хочет ли он, чтобы я стала королевой, и он бы служил у меня при дворе. Или у Корины. И он сказал, что лучше при Кори-и-ине…

— Эх ты, маленькая, — вздохнула Энни с улыбкой, вспомнив об их внешней «обратной» разнице в возрасте — ведь сейчас парадоксальным образом она сама выглядела моложе племянницы. — Объяснить тебе, почему он так выбрал? Вот слушай, — Энни устроилась поудобнее и покрепче обняла Анни. — Смотри. Ты принцесса. Если ты станешь королевой, а он будет простым придворным, да ещё и у тебя же на службе — как ты думаешь, ему это понравится?

— А что? — не понимала Анни.

— Но он же сам обиделся! — объяснила ей Энни. — Он и так стесняется вашей разницы в положении, а ты ещё её предложила усугубить.

Анни захлопала мокрыми ресницами.

— Ты думаешь?

— Да так и есть, — серьёзно ответила Энни. Анни всё ещё моргала в недоумении.

— Но я же не…

— Ты не думала, что ему это будет обидно, — кивнула Энни. — Я понимаю. Но у всех мальчишек страшно больное самолюбие.

— Я думала, он скажет, что ему больше нравлюсь я, как королева! А не Корина…

— Я понимаю, — терпеливо согласилась Энни. — И может быть, ты ему действительно нравишься, как будущая королева… Но это же и создаёт разницу! И он, в отличие от тебя, об этом не забывает.

— Он мне даже не говорит, что я ему вообще нравлюсь, — тихо вздохнула Анни. И Энни снова рассмеялась:

— Солнце моё! Да все мальчишки такие! Мальчишкам вообще о чувствах сложно говорить и их словами выражать. Он же стесняется просто! Думаешь, ему легко тебе вот так взять и признаться «Анни, я тебя люблю»?

Анни ответила усилившимися всхлипами.

— Конечно, нелегко, — убеждённо объявила Энни. — Ты принцесса. Он же понимает, что тут всё серьёзно, тут не просто повстречаться с девочкой и разбежаться, тут надо будет строить отношения всерьёз и надолго. Жениться надо будет!

Анни даже вздрогнула от этого слова. Пусть она в мечтах и воображала себе будущую свадьбу, но услышать о ней от другого человека была не готова. Как будто в мир её воздушной мечты вторглись с чем-то очень приземлённым. И в то же время Энни ведь абсолютно права. Тут ведь всё должно быть серьёзно…

А Энни продолжала:

— Ты будущая королева, у тебя титулованные родители. Их мнение его тоже может пугать — он же понимает, что придётся рано или поздно просить твоей руки у Аларма с Элли, а вдруг они сочтут, что он недостоин? Ну? А ты думаешь, что он так просто вот возьмёт и тебе во всём признается, и дело решено. Нет, дорогая моя. И знаешь, я тебе скажу, что мне эта его осмотрительность даже нравится. Если бы он не понимал вашей разницы, вот тогда он был бы болваном, не стоящим твоего внимания.

— А я думала, ты демократична и не считаешь, что титулы важны, — покосилась на неё Анни.

— Титулы не даются просто так. Ты же знаешь, к чему тебя готовят. К управлению страной. Не только Изумрудным городом, и не только Зелёной, но и, по сути, всей Волшебной. Ты будущая Хранительница. Тебе надо много знать, многое уметь. Ты волшебница. А к чему готовили Астерия? К драгоценным камушкам. И если он захочет стать твоим супругом, ему придётся очень серьёзно постараться, чтобы стать равным тебе и достойным твоего титула, — спокойно и серьёзно разъяснила Энни.

— А вдруг он откажется, — снова всхлипнула Анни. — Вдруг я ему всё-таки не нравлюсь… И он не захочет ради меня стараться.

— Нравишься, — твёрдо сказала Энни. — А раз нравишься, то он очень даже захочет. В конце концов, время у него ещё есть, тебе же не завтра за него замуж, и не сразу на трон.

— Но он же… Даже не говорит! Некоторым девушкам в моём возрасте уже предложения делают! И замуж выходят…

— Ну так те девушки — они же не принцессы, правда? — немедленно нашла аргумент Энни. — Не волнуйся ты так! Просто ему надо время дать. Мне вот Тим знаешь когда всерьёз в любви признался первый раз? Когда мне уже было лет шестнадцать. Мы школу заканчивали, я поступала в педагогический колледж, а он во флот, в мореходное училище. Вот только тогда он начал переживать, вдруг я в кого-нибудь другого влюблюсь. А ведь мы дружили с самого младенчества! Ну детские признания были, конечно, но это не в счёт. Так что ерунда это всё! Никуда твой Астерий от тебя не денется, — твёрдо сказала Энни.

На самом деле она сама не была уверена в правдивости собственного рассказа — всё-таки всё это происходило немножко не так, и Тим вовсе не был таким стесняшкой, наоборот, никогда за словом в карман не лез. Так что определение «все мальчишки такие» тоже, конечно же, было лукавством. Но в данном случае подобные мелочи не имели значения. Цель была достигнута: Анни слушала её с интересом, перестав плакать.

— Ты думаешь?

— Да абсолютно уверена.

— Да? — Анни вздохнула.

— Угу, — подтвердила Энни. — Но главное вам сейчас — помириться. Аккуратненько, чтобы никто ни на кого не обижался… И выслушать друг друга до конца, а не убегать в обиде.

— А может, ты с ним поговоришь? — робко предложила Анни. — Объяснишь ему…

— Чего это я ему буду объяснять? — удивилась Энни. — Нет уж, я в эти ваши дела сердечные влезать не буду. До поры до времени. А то, знаешь, как-то некрасиво получится. Он ещё испугается или опять обидится.

Анни кивнула, соглашаясь с доводами.

— Ну ладно, — поднялась она, — я пошла. И это… спасибо тебе.

Энни остановила её и протянула карманное зеркальце.

— Ну-ка, сделай себя красивой. Ты же сегодня именинница. Должна появиться в зале во всей красе. А то все и так гадают, куда это ты подевалась. Я тебя понимаю, — продолжала она, пока Анни приглаживала растрепавшиеся волосы и вытирала мокрые глаза, — мы, девчонки, все такие — нам поскорее признания в любви подавай и побольше. Мы переживаем, плачем, терзаемся. Но мальчики-то — они другие существа. Им нас не понять. Так что будем к ним снисходительны.

Анни даже рассмеялась над этими словами.

— Главное, не вешаться ему на шею, — закончила Энни. — Это уже будет совсем недостойно. Да и он опять же может испугаться такой настойчивости.

— Думаешь? — с сомнением уточнила Анни.

— Уверена.

«Хорошо, что я его не поцеловала», — подумала Анни. Ей даже стало стыдно за те размышления на балконе, такими глупыми они теперь казались.

— Астерий — хороший парень, — сказала Энни. — Если решится на серьёзный шаг — я поддержу.

— Это ценно, — Анни взглянула на неё с искренней благодарностью. Поддержка Энни и в самом деле была ценна, ведь она умела добиваться немыслимых компромиссов с Анниными родителями и разрешения на нарушение самых строгих запретов.

— Ну, а если не решится — значит, он тебя недостоин, — усмехнулась Энни. — И ты не плачь. Ты принцесса. Вот сейчас тебе действительно стоит помнить о своём титуле. Так что выше нос, — она ободряюще улыбнулась. — Готова? Идём.

Когда Анни вернулась в зал в сопровождении Энни — они пришли так же незаметно, как и уходили, — Астерия там уже не было. Вентано сказал, что он ушёл. Дарти выразила удивление, что он вообще присутствовал — хотя они поздоровались в начале праздника, она уже успела забыть об этом. Это повеселило всех друзей, и Анни не слишком расстроилась. Завтра они обязательно помирятся и всё выяснят… И может быть, мечтательно вздохнула она, выяснят действительно всё и даже больше…