Сдавайся! (гет)

Когда захлопнется твой капкан

На ужин Поттер с Гермионой пришли вместе, и сияющий вид Поттера вызывал у Малфоя что-то похожее на приступы зубной боли. Последний, в свою очередь, поглядывал на Малфоя с явной насмешкой, Грейнджер же — с виноватым видом. И Драко весьма не нравилась вся эта ситуация. Ему опять казалось, что он чего-то не знает, из мозаики «Гермиона Грейнджер» опять выпал какой-то недостающий элемент, и целостная картина ускользала от него, как туман испаряется под лучами утреннего солнца. Промаявшись вечером в кровати и так и не заснув, Драко решил прогуляться по ночному замку. Настырный внутренний голос с интонациями покойного Снейпа твердил, что вероятность встретить Грейнджер в ночных коридорах стремится к нулю, и проще подойти к ней днём и отозвать в сторонку — подальше от поттеровских ушей — и поговорить. Даже если это закончится очередным мордобоем. «Осталось только придумать, о чем поговорить», — хмыкнул Малфой про себя. Он боялся, что без заранее подготовленных вопросов его интеллект опять объявит ему бойкот, и он будет стоять и тупо пялиться на Грейнджер, как Гойл на обед. «Ну и сравнения, Малфой», — голос Снейпа в голове сочился ядом. Драко улыбнулся и кивнул своим мыслям, твердо решив, что утром последует намеченному плану.

Однако Малфой предполагает, а Мерлин располагает, и, завернув в любимый Грейнджер коридор третьего этажа, он увидел знакомый силуэт на подоконнике. Глубоко вздохнув, он напустил побольше прохлады в голос:

Когда я буду готов умереть от ран

— Не спится?

— Ой, — Гермиона вздрогнула и опустила невесть откуда взявшуюся палочку, — это ты, — выдохнула она облегченно. — Ага, что-то сон не идет, видимо, из-за смены часовых поясов совсем сбилась с ритма.

— Хорошая у тебя реакция, Грейнджер, — Драко кивнул головой на палочку в ее руке.

— Гермиона.

— Что?

— Ты можешь называть меня Гермиона.

— Гермиона, — Драко помолчал, пробуя имя на вкус и перекатывая его во рту, — у тебя красивое имя, — выдал он свой вердикт.

— Спасибо, — в голосе Грейнджер слышалась улыбка, хотя лицо было серьезно. — А ты почему не спишь?

— Честно? — Драко посмотрел на Гермиону, останавливаясь рядом с подоконником так, чтобы видеть ее глаза. — Я думал. Думал о… О тебе. Вы с Поттером помирились? — вдруг спросил он.

— Да, — Гермиона отвернулась к окну, — помирились.

— Не скажу, что я рад, — хмыкнул Малфой, — но все же, что он тебе такого сказал, что ты сменила гнев на милость?

Гермиона мотнула головой, продолжая глядеть в окно.

— Эй?

Гермиона шмыгнула носом.

— Ты что, снова плачешь? — и Драко набрался смелости и аккуратно взяв Гермиону за подбородок, повернул ее лицо к себе. По лицу Грейнджер катились крупные слезы, и у Драко опять стало тяжело под ребрами. — Я прибью этого идиота, — совершенно серьезно сказал Драко, глядя Гермионе в глаза. — Вот прямо сейчас убивать пойду, если ты мне не скажешь, что он тебе такого сказал. Неужели наконец-то в любви признался?

Дай слово, что перестанешь казнить меня

Губы Гермионы сложились в букву «О», и Драко с удовольствием полюбовался бы на это милое зрелище подольше, но он ждал ответа. С силой, удивляющей его самого он молился, чтобы он не опоздал. Куда и почему он мог опоздать, Драко пока не понимал, но чувствовал, что это было очень важно.

— А ты типичный слизеринец, — фыркнула вдруг Гермиона и утерла слезы. Драко выразительно поднял брови, намекая, что ждет продолжения этого эмоционального пассажа.

— Скользкий тип, — снова фыркнула она.

— М-м-м, если тебе доставляет удовольствие меня оскорблять, ты, конечно, можешь продолжать, но я все так же жду ответа, — Драко с несвойственной ему улыбкой глядел на Грейнджер.

— Ну, во-первых, нет, — тяжело вздохнула Гермиона, поняв, что Малфой не отвяжется, его странное любопытство она уже успела хорошо изучить, да и ей само хотелось выговориться и разложить ситуацию по полочкам. — Гарри мне в любви не признался. А должен был? — неожиданно для себя ехидно спросила она.

— Это было бы логично, — тут же последовал невозмутимый ответ. — Поттер по тебе с ума сходит — это видно всем.

Гермиона отвернулась, смахивая вновь выступившие слезы, и продолжила:

— Мы просто поговорили. Он спросил меня про Рона, и я рассказала ему…

— О чем? О вашей нежной и негасимой любви с Уизли-шестым, которую вы так активно демонстрировали здесь? — и Малфой указал на злосчастный внутренний дворик.

— И ты туда же! — простонала Гермиона. — Да разговаривали мы, разговаривали!

— Видели мы, как ты с ним разговаривала, — неожиданно язвительно фыркнул Малфой, — обжимались как третьекурсники по весне. Поттер чуть из штанов не выпрыгнул.

— А ты? — скопировала его голос Гермиона. — Ниоткуда не выпрыгнул? Любопытный ты наш, — снова фыркнула она.

— Продолжай, — голосом Драко можно было царапать стекло.

Гермиона зло глянула на него, но, поколебавшись, все-таки продолжила:

— Так вот, Гарри думал, что мы с Роном пара, а я ему рассказала, что между нами ничего нет…

— Слава Мерлину, Грейнджер! На один умный поступок в жизни тебя хватило!

Стала жестокой игра

— Знаешь что, — Гермиона спрыгнула с подоконника и злобно уставилась на Драко, — зачем я все это тебе рассказываю? Ты смеешься надо мной, издеваешься над моими друзьями. Да пошел ты! — и она повернулась, собираясь уйти, однако путь ей преградила рука, упершаяся в стену.

— Нет, Грейнджер, — Драко говорил тихо, — мы еще не закончили. Значит, ты рассказала Поттеру, что с Уизли вы уже не пара, но Поттер тебе еще сам не признался. Идиот. Но так даже лучше.

— Почему? — опешила Гермиона, глядя на Малфоя снизу вверх.

— Потому что если бы он тебе признался, знаешь, что бы было?

— Что?

— Ты бы бросилась ему на шею, и через год у вас бы родился первый маленький Поттереныш.

Сдавайся!

— Да я... Да ты! С чего ты это вообще взял? — возмущение Гермионы все нарастало. — Я не люблю Гарри! Я имею ввиду, я не люблю его так!

В твоей войне ничья, и я прошу — возвращайся

— Любишь — не любишь, но отказать бы не смогла. Это же Гарри Поттер! Герой и спаситель магического мира и твой лучший друг! Самый лучший человек на свете по версии Гермионы Грейнджер! Скажи мне, что я не прав? А, Грейнджер?

Сдавайся!

Гермиона во все глаза смотрела на Малфоя: таким взволнованным она его еще не видела ни разу за все восемь лет знакомства. С горящими глазами, открытым лицом и растрепанными волосами, в легких брюках и темно-сером джемпере Малфой был... Очень привлекательным.

— Я не знаю, — покачала головой она, сбитая с толку своими странными мыслями.

— Не знает она. Гермиона Грейнджер и отсутствие логики, — как-то устало пошутил Драко, опуская руку и отворачиваясь лицом к окну так, что теперь Гермиона видела только очертания острых скул и напряженные плечи.

— Это сейчас ты говоришь, что не любишь, — как-то устало продолжил он. — Но дай Поттеру время: месяц, полгода, год и ты полюбишь его. Не сможешь не полюбить. Это факт, Гермиона, — теперь голос его звучал сдавленно, — факт.

А теперь, внимание, вопрос. Хочешь ли ты такой жизни? — так же не поворачиваясь, спросил он.

Гермиона стояла и, склонив голову набок, смотрела на Драко:

— Я не знаю.

В моей пустыне ты мираж,

Но не исчезай

— Подумай, Грейнджер. Хорошенько подумай. А я пойду, пожалуй, — с этими словами Драко развернулся и собрался было уйти, но теперь уже его удержала вытянутая рука:

— А почему, — Гермиона запнулась, — почему тебя так интересует этот вопрос?

Я не верил

Что без любви душа, как без воды, высыхает

Драко внимательно поглядел в ее глаза, пробежался взглядом по высоким скулам и пышной шевелюре, худенькой фигурке и так восхищавшим его тоненьким пальцам и остановил свой взгляд на губах, и в его глазах вспыхнуло какое-то непонятное Гермионе осознание.

Я больше тебе не враг

— Поэтому, — резко нагнулся и прижался своими губами к её в легком поцелуе. Несколько секунд спустя он оторвался от замершей девушки и криво улыбнулся:

— Потому что я, кажется, влюбился в тебя, Грейнджер.

Сдавайся!