Сдавайся! (гет)

— Грейнджер! Ау, Грейнджер! Ты долго еще будешь в странице дыру взглядом прожигать? Грейнджер!

Негромкий, но настойчивый голос заставил Гермиону вынырнуть из своих мыслей и обратить внимание на происходящее вокруг нее.

— Грейнджер!

Гермиона неохотно оторвалась от толстого тома «Теория и практика ментальных вмешательств» с грустью признавая, что за последние полчаса вряд ли перевернула хоть одну страницу. Вздохнув, она подняла глаза и прищурилась — высокий худощавый парень стоял напротив окна, и разглядеть его лицо Гермиона сразу не смогла.

— Грейнджер! Очнулась, слава Мерлину, — голос Малфоя был полон насмешки. — Пинс сказала, что нужная мне книга у тебя, а она в одном экземпляре в библиотеке. И, так как ты ее не читаешь, я возьму.

И он бесцеремонно вытащил книгу из-под носа Гермионы и отошел к столу в самом углу библиотеки.

— Эй, Малфой… Хотя… — Гермиона махнула рукой и так же задумчиво уставилась в свои записи, чувствуя, что опять погружается в апатию. Драко обернулся, но увидев, что Грейнджер не смотрит на него, молча передернул плечами и раскрыл книгу на интересующей его странице.

Спустя примерно полчаса, Малфой поднял голову и повел плечами, разминая. Книга оказалась достаточно интересной, но необходимую информацию он пока не нашел. Делая небольшие пометки в пергаменте, он обнаружил отсылки к другому источнику, где вполне можно было найти что-то толковое. Драко тяжело вздохнул, с шумом захлопнул книгу и тут же услышал грохот.

— Грейнджер, — тихонько фыркнул он.

Гермиона была настолько погружена в свои мысли, что резкий звук, видимо, напугал ее, и она нечаянно сбросила свои книги на пол. А теперь сидела и растерянно смотрела на них.

— Что случилось? — вездесущая мадам Пинс появилась из-за полок с книгами и расширившимися от удивления глазами смотрела на Грейнджер.

— Мисс Грейнджер, почему книги на полу? Немедленно поднимите!

— Да-да, конечно, простите, — тихо проговорила Гермиона и присела, начиная собирать рассыпанные книги.

Драко опять фыркнул. Грейнджер выглядела странно. Пушистые волосы заплетены в тяжелую косу, но в каштановых прядях Драко заметил серебристые всполохи. Тонкие пальцы неуверенно перебирали страницы книг, не собирая, а как будто снова пролистывая, словно Грейнджер обралась читать их прямо так — на полу.

«Так, стоп, тонкие пальцы? Тонкие? Какого дьявола я смотрю на пальцы Грейнджер?» — Малфой моргнул, прогоняя наваждение.

— Гермиона, Герм… Сядь, давай я соберу…

Пока Драко пялился на пальцы Грейнджер, он не заметил появления еще одного участника событий. Поттер остановился рядом с подругой и мягко усадил ее на стул. Потом он не спеша собрал книги и, глянув на Грейнджер и увидев легкий кивок, понес их библиотекарю. Малфой опять фыркнул, и теперь Грейнджер посмотрела прямо на него. Странно, но в ее взгляде не было обычного презрения, ненависти или какого-то другого негативного чувства. Честно говоря, в ее взгляде не было вообще никаких эмоций, только глубокая усталость. Усталость и странная апатия. И Драко кашлянул, проглотив крутящиеся на языке язвительные слова на тему Поттера-носильщика-книг. Такими, молчаливо глядящими друг на друга, их и застал вернувшийся Поттер.

Когда обиды сойдут на нет

Кинув неприязненный взгляд на Малфоя, он аккуратно взял Гермиону за руку («А все-таки у нее тоненькие пальцы», — подумал Драко, почему-то с неприязнью глядя на широкую ладонь Поттера, в которой почти утонули маленькие грейнджеровские пальцы) и настойчиво повел прочь из библиотеки. И, что больше всего удивило Малфоя в этой ситуации, Грейнджер пошла. Безропотно пошла, повинуюсь настойчивости друга. «Друга ли? — Малфой опять передернул плечами, только уже с раздражением. — Меня это не касается. Меня вообще никоим образом они не касаются».

Еще в начале года Малфой дал себе зарок не отсвечивать. Сидеть тихо и не отсвечивать, а просто закончить учебу. Просто. Получить. Диплом. Их всех согнали на седьмой курс повторно, апеллируя к «низкому качеству образования» предоставляемому в год директорства Снейпа и разгула Упивающихся в школе. Большинство приехало, а кто-то, как например Паркинсон, нет. Но Панс страховали родители, симпатичной чистокровной ведьме из обеспеченной семьи полное образование было не обязательно, а семья Паркинсонов, тем не менее, оставалась обеспеченной — каким-то чудом на руке у мистера Паркинсона не было метки, и предъявить ему, по сути, было нечего. Так вот, Панси диплом был не нужен. А вот Драко… Малфою он был необходим.

Условно оправданный, благодаря тому же мать-его-Поттеру, точнее, благодаря своей матери, Малфой остался только Малфоем. Дурацкий каламбур, но замороженные до его двадцатипятилетия счета семьи, точнее то, что сохранилось после вмешательства сначала Темного Лорда, а потом и Министерства, оставили Малфоя только с одной громкой фамилией, полуразрушенным мэнором и… Драко опять передернул плечами и усилием воли отогнал упаднические мысли.

Нахрен. Он выплывет.

И если для этого нужно сидеть тихо, он справится с этим. Тем более гриффиндорцы, явно после внушения ставшей директором МакГонагалл, вели себя довольно спокойно. Студенты факультета Салазара тем более старались быть максимально незаметными, только в гостиной позволяя себе насмешничать и дразнить. Своих же. Для всей школы слизеринцы держали смиренное и раскаявшееся лицо, хотя один Мерлин знает, чего это им стоило — у каждого третьего студента или студентки родители были завязаны в прошедшей войне. И отнюдь не на стороне победителей.

«Вопрос выживания, Малфой», — вроде так говорил ему Нотт-младший, тихо раскачиваясь на краю верхней площадки Астрономической башни. «Вопрос выживания» — и смятая газета со смертными приговорами Люциусу Абраксасу Малфою и Теодору Нотту-старшему, подожжённая двумя невербальными Инсцендио, летит по красивой дуге вниз с башни, а Тео стоит на краю и глотает слезы. Нотт любил своего отца. «Вопрос выживания» — и на следующее утро Теодор, как ни в чем не бывало, улыбается равенкловке Патил, а та краснеет и отводит взгляд.

Когда ты будешь готова гореть в огне

Драко хорошо понимал друга, но какая-то нелепая и детская обида не давала ему выдохнуть. Не боль, нет, они с отцом не были близки; ему было жаль, но больше было ему жаль живых — того же Тео, например. Было обидно. Обидно, что отец поставил все не на ту масть. «Малфои же не проигрывают, отец, так почему?!» Драко криво улыбнулся и понял, что стоит как идиот посреди библиотеки и смотрит на место, где сидела Грейнджер. «Еще и эта… со своими пальцами. Тьфу ты. Сдались мне ее пальцы», — и выкинув из головы «тупых гриффиндорцев», как любил называть их Снейп, отправился расспрашивать мадам Пинс. Прошел уже сентябрь, начинался октябрь, а Малфой так и не придвинулся к цели своих поисков.

Октябрь в этом году радовал теплыми и солнечными днями, но настроение Гермионы, сидевшей на берегу озера с друзьями в выходной день, было далеко от солнечного. Ветер трепал каштановые волосы, норовя расплести косу, а солнечные лучи путались в кудрях, заставляя их то отблескивать золотом, то мерцать рыжими вспышками. За этим буйством цвета и света завороженно наблюдал из-под опущенных ресниц Гарри Поттер, и его голову терзали вопросы, схожие с теми, что мелькали недавно у его давнишнего неприятеля: «Какого хрена?»

— Герм, — прервал молчание Поттер, и та обернулась к нему с легкой улыбкой.

— Да, Гарри?

— Гермиона. Может, хватит уже изводить себя? Ты не спишь, почти не ешь, ты так долго не протянешь.

— Гарри, я…

— Мы обязательно что-нибудь придумаем, на каникулах еще раз перетрясем библиотеку на Гриммо, добьемся у Кингсли допуска в Министерские архивы. Да черт, опять в Отдел тайн вломимся, чай не впервой…

— Гарри, да послушай…

— Только перестань себя накручивать, я…

Словесный поток Поттера прервался внезапно и очень необычно — тонкие пальцы буквально заткнули рот Гарри, узкая ладошка с силой надавила на губы.

— Хватит, — криво улыбнулась Гермиона, — будем считать, что я тебя услышала.

— Гермиона, Гарри прав, ты на себя не похожа — даже на уроках молчишь все время, — Джинни тряхнула головой, — и ночами не спишь…

— Джин… — Гермиона сжала губы в тонкую линию, — ты же понимаешь.

— Да, я понимаю, — чуть резче, чем необходимо, кивнула Уизли. — Просто ты так не только себе хуже делаешь, а всем нам. Мы волнуемся за тебя, Гермиона. Гарри волнуется, — Джинни сделала ударение на его имени, — кстати, можешь отпустить уже его.

Гермиона с нервным смешком оторвала пальцы от губ Поттера, а Джинни легким движением поднялась на ноги:

— Я в гостиную, кто со мной? — и, не оборачиваясь пошла в сторону замка.

— Подожди, Джинн, — Невилл, тихо сидевший неподалеку, подскочил и несколькими длинными шагами догнал Джинни и тихо заговорил о чем-то. Гермиона проводила его удивленным взглядом:

— Гарри, а что слу... — и тут же осеклась под взглядом Поттера, в задумчивости рассматривающим ее косу.

— Гермиона, — Гарри провел пальцем по серебристой пряди в ее косе, — не обижайся на Джинни, но она права. Никому не станет легче, если ты загонишь себя до смерти. Время еще есть.

Гермиона поймала его за руку переплела пальцы и крепко сжала их:

— Прости, — улыбнулась она, — я доставляю вам слишком много беспокойства. Но, Гарри, Джинни и ты…

— Джинни с Невиллом. Есть. Или будут. Все равно, — Поттер разорвал рукопожатие и улегся прямо на землю, сцепив руки за головой и вглядываясь в ярко-синее небо.

— Это было…

— Это было обоюдное решение. Джинни — замечательная девушка, но она не... Неважно, — Поттер осекся и замолчал, провожая взглядом плывущие легкие облака.

— Ты дурак, Гарри Поттер, — Гермиона встала и с удивлением смотрела на друга, крутя в руках поднятый с земли сухой листок.

— Уйди, — криво улыбнулся Поттер, — обзор загораживаешь.

— Ах так! — и Гермиона кинула на Гарри листик, и тот, кружась, опустился прямо на нос Поттера. Гермиона улыбнулась и легко побежала в сторону замка. Гарри фыркнул, и бросился следом, громогласно обещая подруге небесные кары и грозя купанием в огромной куче из листьев, которую Хагрид намел рядом со своей избушкой. Гермиона, смеясь, припустила еще быстрее, позволяя быстрому бегу и бьющему в лицо пряному ветру вымести из головы все ненужное, все проблемы, которые уже почти полгода не отпускали ее, не давая спать по ночам и радоваться жизни днем. Она оглянулась на Гарри — тот почти догнал ее с охапкой листьев наперевес, постаралась еще ускорить шаг и врезалась в человека, выходившего из-за поворота дорожки. Стараясь удержать равновесие, Гермиона схватилась за чужую мантию, но, не удержавшись, ткнулась носом в чью-то грудь. И была подхвачена крепкими руками, которые тут же отпустили ее обратно на дорожку.

— Осторожнее будь.

— Простите… Малфой?

— Малфой? — догнавший Гермиону Гарри перестал улыбаться и легко оттер Гермиону себе за спину.

— Следи за Грейнджер, Поттер. Она так и убьет кого-нибудь.

— Не волнуйся, прослежу, — фыркнул Гарри. — А теперь, — Поттер указал взглядом на тропинку, — мы не смеем тебя больше задерживать, Малфой.

Скривив губы в каком-то подобии усмешки Малфой прошел мимо и, мазнув взглядом по растрепавшейся от бега Грейнджер, пошел в сторону озера.

— На чем мы остановились? — донеслось до его слуха, — Ах да, на этом!

Обернувшийся на громкий хохот, Драко увидел, как Грейнджер отчаянно молотит хохочущего Поттера по рукам, одновременно пытаясь вытряхнуть из-за шиворота мантии и из волос большую кучу сухих листьев.

«Придурки...»

Драко Малфой любил Большой зал. Для него тот был олицетворением Хогвартса, его сути: постоянное движение, обязательное разделение: «Каждый на своем месте», — так, кажется, любил говорить отец. Величественный потолок, отражающий могущество волшебников, негромкие разговоры за их столом, задумчивые равенкловцы, шумные гриффиндорцы и хаффлпаффовцы. Все на своих местах. За все семь лет учебы Малфой привык сидеть лицом к столу Гриффиндора — наблюдать. Наблюдать за Поттером и его шайкой, их реакцией на события, строить догадки, планы. И сейчас привычка брала свое. Только Драко ловил себя на том, что больше наблюдает не за своим «подопечным» Поттером, а за его стайкой. Грейнджер, Лонгботтом, мелкая Уизли. Не хватало Уизли-шестого, но Малфой знал, что тот решил не заканчивать обучение. И вот со "стайкой" было как раз и непонятно. А Драко не любил непонятное. Вроде весь прошлый год мелкая Уизли соловьем разливалась, что любит Поттера и жить-без-него-не-может, а сейчас… За весь завтрак не перемолвилась с ним и тремя словами. И не только сегодня — Драко вдруг понял, что вообще в этом году не видел их вместе. И наоборот — Грейнджер была с Поттером постоянно. Постоянно. Они ходили вместе на занятия, сидели вместе, гуляли вместе… Даже в приснопамятную библиотеку и то Поттер приперся за Грейнджер, хотя шесть лет подряд Малфой искренне думал, что у Поттера аллергия на книжную пыль. И сейчас опять — Грейнджер сидела рядом с Поттером, и тот что-то говорил ей вполголоса, а она… Она держала его за руку. Точнее ее рука лежала на руке Поттера, а тот, судя по напряжению плеч, боялся даже пошевелиться. Малфой не хотел думать о том, что связывало их двоих. По непонятной для себя причине он просто не хотел об этом думать. Драко тихо хмыкнул.

— Эй, Малфой, ты сегодня странно задумчив, мой друг.

Забини. Блейз-чертов-Забини. Драко искренне уважал Блейза — за маской равнодушного и ироничного сибарита крылся острый ум и какая-то дьявольская интуиция. У Блейза было бы «Превосходно» по Прорицаниям, если бы он ходил на них. Но иногда эта проклятая интуиция приводила Блейза к таким выводам, что впору было думать о том, что нужно «замочить свидетеля», как выражался гостивший в мэноре в свое время Долохов. Правда, к чести Блейза, эти выводы он чаще всего оставлял при себе.

— Ты последнее время глаз с нее не сводишь, — хмыкнул Блейз тем временем так, чтобы его услышал только Малфой. — Не самая разумная идея влюбиться в нее.

Когда ты будешь готова простить меня

— Влюбиться? — Малфой тихо фыркнул, не сводя глаз с гриффиндорского стола, где Грейнджер улыбалась, читая полученное только что письмо. — Ты серьезно думаешь, что я могу влюбиться в Грейнджер?

— А почему нет? Она симпатичная, умная. Глаза у нее красивые…

— Причем тут глаза? Руки. Ты заметил, что она постоянно его трогает? — в голосе Малфоя, разглядывающего Грейнджер, странно смешивались удивление и брезгливость. — Как вообще можно трогать Поттера?

— Девчонки наши говорят, что он очень симпатичный, — теперь уже и Блейз внимательно разглядывал гриффиндорцев — Грейнджер как раз дочитала письмо, что-то радостно пискнула и обняла немного ошалевшего Поттера, лицо которого, по непонятной причине, счастья особого и не выражало.

— И все-таки, тебе не кажется, что это перебор?

— Драко? — голос Блейза был странно серьезен, и Малфой поднял на него взгляд. — А ты не думаешь, что тебя это не касается? Или касается? И, кстати, — Блейз неторопливо поднялся из-за стола, — я не называл фамилии Грейнджер. Это ты про нее подумал сразу.

Забини закинул сумку за спину и пошел на занятия, а Драко сидел и смотрел ему вслед.

Зельеварение. Трансфигурация. ЗОТИ. С некоторых пор Драко бесили эти предметы. На них они ходили вместе. Поттер и Грейнджер. Грейнджер и Поттер. Сидели вместе. Ходили вместе. Странно задумчивая и тихая Грейнджер и порой неестественно веселый Поттер. Это стало дурной зависимостью, наблюдать. Как она пишет лекцию, а Поттер что-то тихо шепчет ей на ухо. Грейнджер улыбается несмело и тут же пихает его в бок локтем. Как он колдует, а она естественным движением касаясь его руки, поправляет палочку, и он дурашливо кланяется ей. Иногда Малфою казалось, что он специально ошибается, отвлекая внимание Грейнджер на себя. Еще никогда Поттер не терял столько баллов на занятиях «за болтовню» в попытках, как начал понимать Драко, развеселить Грейнджер. Она все так же необычно тиха и задумчива. А в шутках Поттера к концу октября уже стали явно проглядывать отчаянные нотки.

Впустить меня в свой рассвет.

Зато Малфой полюбил Руны. Там Грейнджер была одна, так же что-то писала тихо, отвечала на вопросы Бабблинг, смотрела в окно. Там она переставала его раздражать своими руками, прикасающимися к Поттеру, и он просто смотрел, сам не замечая, как взгляд скользит по каштановым косам и тонко очерченным скулам — Грейнджер сидела впереди и чуть боком к нему, поэтому он мог видеть только волосы, щеки и руки. Руки Грейнджер удивляли Драко — ему порой казалось, что они жили своей, независимой от хозяйки жизнью: что-то писали, крутили, делали — постоянно двигались и были полны жизни, в отличие от своей хозяйки. Этот контраст был непонятен Малфою, а Малфой не любил чего-то не понимать. Блейз, сидящий с Драко на Рунах, только качал головой и хмурился, наблюдая за другом. Но молчал.

Бал в честь Хэллоуина обещал быть грандиозным — первый большой праздник после Победы и восстановления Хогвартса. Старшекурсники шептались о нарядах и парах на вечер, младшие под предводительством Флитвика с Хагридом украшали Большой зал — все ученики школы чародейства и волшебства были в предвкушении этого самого волшебства. Да и вообще — кто не любит праздники? Драко только ухмылялся, глядя, как перешептываются в гостиной девчонки, как кидают на него заинтересованные взгляды. Малфой не тешил себя иллюзиями о своей фантастической привлекательности, но был, по словам Блейза, «ничего так». Забини вообще взял моду подтрунивать над ним, отвлекая от «гриффиндорских бдений», как он их называл, и переводя внимание Драко на себя и симпатичных однокурсниц с шестого и седьмого курсов. Своими разговорами о девчонках он так достал Малфоя, что тот пообещал подлить тому амортенции с волосами Финнигана, и Блейз благоразумно отстал. Драко так и не решил, кого пригласить, хотя Тео намекал, что сестра Падмы совсем не против составить ему компанию, но… «Эта гриффиндорка нашего Драко не интересует», — хохотнул тогда Блейз, за что удостоился убийственного взгляда от Драко и удивленного от Нотта.

Бал Малфою предсказуемо не понравился. От слова совсем: Грейнджер пришла ожидаемо под руку с Поттером, мелкая Уизли, неожиданно, с Лонгботтомом. «Так вот к кому ушла Уизли от него, неплохо-неплохо», — заметил тогда Блейз, а Драко не мог понять, что в этой ситуации «неплохо». Сидел бы Поттер со своей Уизли, держал бы ее за руку, танцевал бы, если, конечно, эти конвульсии Поттер называет танцем, с ней же. И не трогал бы ее.

Когда желанья одержат верх

Грейнджер пришла в черном платье. Малфою казалось, что платье совсем не идет ей — Грейнджер (черт, когда его стало волновать, как она выглядит!), казалась старше, бледнее, и ее кисти, выглядывавшие из длинных рукавов, смотрелись еще тоньше, чем обычно. Драко молча вглядывался в Грейнджер, подмечая и занося в мысленный список ее недостатки. С тщанием истинного исследователя заполняя в голове формуляр «неидеальная Гермиона Грейнджер». Вот длинные рукава — кто ходит на бал в платье с длинным рукавом? Этот черный цвет, оттеняющий бледность лица и скрывающий линии фигуры. Вырез капелькой на спине (спереди совсем незачем наверно, вырез делать), чуть выше ладони Поттера, касающейся ее спины в танце. Глупые складки по подолу платья, взлетающие при малейшем движении и открывающие острые коленки. Распущенные пышные волосы (опять эта бешеная грива), отливающая золотом в ярком свете зала. Дурацкие туфли на плоской подошве. Одно сплошное недоразумение. Драко смеялся с Блейзом, вежливо улыбался Тео и Патил, краем глаза ловя перемещения по залу хрупкой фигурки в черном и задавая себе один простой вопрос: «Какого хрена? Какого хрена я это делаю?», но не находя ответа.

А потом он отвлекся — на минуту — две, оглядел зал, а ее не было. Поттер был на месте, о чем-то увлеченно разговаривал с Лонгботтомом, а ее не было. Как под принуждением Драко вышел из Большого зала. Расслабил галстук и огляделся. Обозвал себя безмозглым идиотом. И скрылся в темных коридорах школы.

В дальнем коридоре третьего этажа было много высоких стрельчатых окон, и любители побродить по ночному замку — хулиганы и влюбленные парочки обходили, обычно, тот коридор стороной — слишком светлый как для пакостей, так и для дел амурных. И именно поэтому Гермиона сейчас сидела на подоконнике одного из этих окон, дышала на стекло и задумчиво выводила пальцами узоры. Ей быстро надоел шумный праздник, но она не уходила — не хотела расстраивать друзей. «Не хотела расстраивать Гарри, так и скажи», — Гермиона невесело улыбнулась. Ее лучший друг последнее время вел себя странно — с ее точки зрения — и носился с ней, как с хрустальной. "Девушки на него нет", — улыбнулась Гермиона своим мыслям и тут же нахмурилась: мысли о гипотетической "девушке Гарри" вызывали непонятную неприязнь. Гермиона опять провалилась в свои мысли, большая часть которых была о ее лучшем друге. Эта его странная реакция на письмо о приезде Рона, постоянное дурачество на уроках и где-то далеко в глубине его глаз — отблески страдания. И сегодня — он кружил ее в танце и улыбался так, что невольно хотелось улыбаться ему в ответ и не останавливаться. И забыть. Забыть обо всем, что было, о проблемах, о боли. Но почему-то не получалось. Рон… Мысли Гермионы плавно перетекли на него. "Милый Рон, что же нам делать"…

Еще издалека Малфой заметил маленькую фигурку на фоне высокого окна. Подтянув к себе ноги, Грейнджер сидела и что-то задумчиво рисовала пальцем на окне.

Когда от жажды остаться с тобой навек

— Тебе не холодно?

"О, Мерлин, я чемпион дурацких вопросов!"

— Что? — Грейнджер вскинула неизвестно как появившуюся в руке палочку и удивленно посмотрела на Малфоя, благо, лунного света в коридоре было достаточно, чтобы разглядеть неожиданного собеседника.

— М-м-м… Я спрашиваю, не холодно так на окне сидеть? — Малфой взял под контроль свой голос, и его слова звучали вполне прохладно и непринужденно.

— Нет, — Грейнджер продолжала удивленно глядеть на Малфоя, но палочку чуть-чуть опустила. — А ты что здесь делаешь?

— Гуляю, — Драко пожал плечами и подошел поближе, привалившись к стене с другой стороны окна напротив Грейнджер. — А тут, смотрю, ты сидишь. И как-то невежливо мимо проходить.

"Вот так, Драко, молодец, подчеркнуто вежливо, но непринужденно", — похвалил он сам себя.

— М-м-м… — теперь настал ее черед задумчиво посмотреть на Драко. — Малфои и вежливость? В Запретном лесу сдохло что-то крупное, — однако, к взаимному удивлению, эти слова прозвучали не язвительно, а скорее весело.

— Может быть, отсюда не видно, — Драко криво улыбнулся и поглядел в окно. — Предлагаешь сходить проверить?

Гермиона совсем по-детски хихикнула и с любопытством поглядела на Драко. «Как же мы изменились», — внезапно подумалось ей. В ее ассоциативной памяти Драко Малфой был избалованным мелким блондинчиком с прилизанной прической, а сейчас она смотрела на худощавого юношу, почти с Рона ростом, с довольно короткими светлыми волосами, уложенными в художественном беспорядке, и правильными чертами лица. «А он симпатичный», — промелькнула в голове у Гермионы мысль и тут же скрылась, вытесненная другими.

— Не в этот раз.

— То есть в другой раз ты составишь мне компанию в прогулке по Запретному лесу? — Малфой с какой-то странной улыбкой посмотрел на нее.

— О, да, — фыркнула Гермиона, — Гарри мне рассказывал, что там есть прекрасное создание по имени Арагог, я думаю, ты будешь рад с ним познакомиться.

— Арагог? Это, случаем, не тот чудесный акромантул, которого шлепнули во время битвы за школу? Да уж, Поттер никогда не отличался разборчивостью в связях, — язвительно произнес Малфой, но тут же осекся.

— Я в курсе, Малфой, — Гермиона отвернулась к окну.

— Прости, — прозвучало совершенно искренне, так, что она невольно посмотрела на него, — Я не хотел задеть тебя.

— Да я не обижаюсь, Малфой, — сказала Гермиона задумчиво. — Вот я сейчас сижу и понимаю, что ни капельки на тебя не обижаюсь. Это нелогично, наверное, но это факт.

— Грейнджер — и отсутствие логики? — теперь настала очередь Драко кривить брови. — В Запретном лесу явно сдохло что-то крупное.

— Но…

— Но отсюда не видно, — перебил ее Малфой.

Гермиона фыркнула от сдерживаемого смеха, потом глянула на преувеличенно серьезное лицо Малфоя и, уже не сдерживаясь, засмеялась в голос. Минуту Драко смотрел на нее озадаченно, а потом присоединился к ней.

— Гермиона? — непринужденную атмосферу разорвал голос появившегося в конце коридора Поттера. — Ты здесь?

— Да, Гарри, — Гермиона смахнула выступившие от смеха слезы, — а ты как здесь?

— Тебя искал, — Поттер подошел поближе, — ты с бала ушла, в башне тебя не оказалось, вот я и пошел искать… Мало ли…

Поттер осекся, разглядев собеседника Гермионы.

— А ты что здесь делаешь? — его голос резко сменился на колюче-недоверчивый. — Дорогу в подземелья ваши забыл?

— Я составляю компанию даме, — Драко отлепился от стены и крепко сжал кулаки в карманах брюк, справедливо полагая, что дойди дело до потасовки, палочку он вытянуть не успеет, а если и успеет… Экспелиармус Поттера — это последнее, что Малфой хотел испытывать на себе.

— Все в порядке, Гермиона? — не спуская глаз с Малфоя, Поттер подошел к окну.

К удивлению Драко, он тоже сжимал кулаки, но даже не пытался достать палочку.

— Все в порядке, Гарри, — мягко сказала Грейнджер, и Драко с каким-то недовольством отметил, что с Поттером она разговаривала как-то по-другому. Более нежно, что ли.

— Хорошо. Пойдем? — и Поттер протянул руку Гермионе.

Ни секунды не сомневаясь, она приняла протянутую руку и легко спрыгнула с подоконника. Мелькнули худые коленки, взметнулись и блеснули в лунном свете серебром пышные кудри. Стоя рядом с Поттером, Гермиона подняла голову и несмело улыбнулась Малфою.

— Ну пока, — Поттер потянул ее за собой, — спасибо за компанию, — вдруг сказала она, обернувшись.

Малфой покачал головой и молча смотрел, как Поттер уводит ее по коридору, немного наклоняясь и что-то тихо втолковывая ей на ухо.

На следующий день Малфой снова сел так, чтобы видеть гриффиндорский стол. Блейз пристроился рядом и вполголоса пытался выяснить, куда он пропал вчера вечером и почему вернулся так поздно. Драко отмахивался и пропустил появление неразлучной парочки. Но каково же было его удивление, когда, садясь на свое обычное место за столом, Грейнджер чуть заметно улыбнулась ему и кивнула. Драко впал в натуральный ступор, но тут же, опомнившись, чуть заметно кивнул ей в ответ и сразу уткнулся взглядом в тарелку.

— О-о-о! Мне показалось, или Грейнджер и впрямь улыбнулась тебе? — голос Блейза был полон неприкрытого изумления.

— Отвали.

— Ого, а вот это уже интереснее, — неожиданно хмыкнул Блейз.

Драко поднял взгляд от тарелки и обнаружил странную картину: Поттер собрался было по своему обыкновению присесть рядом с Грейнджер, но, глянув в сторону Малфоя, быстро обошел стол и уселся напротив удивленно поднявшей брови Грейнджер. Скрывая ее, таким образом от взгляда Драко.

— Придурок, — буркнул Малфой, снова утыкаясь в тарелку.

Блейз благоразумно промолчал.

ЗОТИ опять было кошмарным. Мало того, что Поттер уселся так, что почти полностью загородил Грейнджер от взгляда Малфоя, так он еще и совершенно по-детски то и дело дергал ее за косу, что-то спрашивая. К концу занятия Драко был готов оторвать его поганые руки, так они его бесили. Немалым усилием воли взяв себя в руки, он постарался услышать, о чем шепчутся эти неразлучники.

— Я еще подумала и решила пойти…

— В библиотеку!

— Гарри Поттер! Я серьезно!

— Я тоже, — дерг за косу.

— Гарри! Так вот, в той книге я нашла кое-что интересное… — тут Грейнджер перешла на еле слышный шёпот.

— … на каникулах в библиотеке на Гриммо…

— … я попробую написать Кингсли…

— … а если спросить в Мунго?

— Гермиона, мне не откажут, — тут Поттер серьезно посмотрел на нее. — Правда.

— Я верю тебе, Гарри, спасибо, — тут Грейнджер ласково улыбнулась Поттеру и погладила его по руке.

Щелк! С громким треском перо в руке Малфоя сломалось пополам.

Как в тумане отсидев оставшиеся занятия и отобедав Драко неожиданно обнаружил себя у входа в библиотеку. «К черту», — подумал он и попросив у мадам Пинс «Теорию ментальных вмешательств» и тоненькую брошюрку о магических болезнях, уселся за свой любимый стол в глубине библиотеки. На самом деле «Теория» была ему уже не особо и нужна, он подчерпнул для себя все необходимое оттуда, но… Этой книгой интересовалась Грейнджер, и она вроде бы собиралась в библиотеку, и… «Малфой, ты придурок». Драко вдруг задумался, зачем ей нужна была эта книга и пробежался по оглавлению. Краткое введение в окклюменцию — вряд ли. Теория легилименции — тоже мимо, по книжкам этому не научишься. Воздействия на разум? Конфундус, Обливиэйт, Империо, Круциатус… Уже теплее. Грейнджер хочет кого-то проклясть? Вряд ли. Кого-то прокляли и Грейнджер хочет помочь? Еще теплее. Под Круцио в прошлом году половина школы была, да и сама Грейнджер поймала его от сумасшедшей тетки Беллы, но воздействие было кратким, хотя… Отчасти это объясняло и некоторую заторможенность Грейнджер и ее больной вид. Признав гипотезу рабочей, он черканул себе в блокнот «Гр. — Круцио?». Империо? Вряд ли... Единственное, что по этому поводу Драко удалось припомнить, что чертов Поттер устойчив к его влиянию, но повредить это никому и никак не может. Обливиэйт? Кому-то стерли память?

С фырканьем Малфой захлопнул книгу: ему явно недоставало информации. По воздействиям на разум была отличная книга в мэноре, но он ее пролистывал не вникая, и поэтому не мог ничего толкового вспомнить, кроме того, что Снейп в со странной усмешкой говорил как-то, что книга стоящая.

Со вздохом Малфой взялся за «Магические болезни». Он пытался продраться через нее уже добрые две недели и понимал, что «истина где-то рядом», как говорил Снейп в свое время, но добраться до нее никак не мог. Углубившись в чтение, он тем не менее услышал знакомые голоса и пододвинул книгу по ментальным искусствам поближе.

— …должен быть где-то здесь.

— Вон он, давай я, — и Грейнджер направилась прямо к нему, а Драко уткнулся в книгу, делая вид, что не замечает никого вокруг.

— Малфой, м-м-м, привет, — Гермиона выглядела слегка смущенной. — Мадам Пинс сказала, что «Теория ментальных вмешательств» у тебя, ты уже закончил?

— Нет, — не моргнув глазом соврал он, — мне еще нужно раздел по Круцио и Обливиэйту.

— О, хм, ну я тогда позже подойду…

Я перестану бояться, что гнев небес

— Погоди. Тебя что нужно? Если это есть в интересующих меня разделах, то прошу, — и Драко широким жестом показал на стоящий рядом стул.

Гермиона нахмурилась, посмотрела на Поттера, на стул рядом с Малфоем, снова нахмурилась и, криво улыбнувшись, присела, кивнув Поттеру и приглашая присоединиться. Сопя, как стадо голодных гиппогрифов, тот уселся напротив Грейнджер и сгрузил книги на стол.

— Малфой, — холодный голос.

— Поттер, — отзеркалил он интонацию.

— Гермиона, — Поттер улыбнулся подруге, — ты уверена, что это хорошая идея? Может, мы, м-м-м, подождём?

— Все в порядке, Гарри, — рассеянно отзывалась та, уже листая книгу в поисках нужного раздела, — если ты торопишься, то…

— Нет-нет, все отлично, — поспешил Поттер, — что я могу сделать?

— Молчать и не отвлекать умных людей от чтения.

— Заткнись.

— Пожалуйста, тише. Гарри, пойми, нам сейчас нужны любые зацепки. Может, Малфой что-то слышал или читал на эту тему…

— На какую? — заинтересовался Драко, всем корпусом поворачиваясь к Грейнджер и видя, как Поттер начинает чуть ли не скрипеть зубами от злости.

Та коротко глянула на Поттера и ответила:

— Обливиэйт.

Это была самая удивительная картина, которую когда-либо видели стены библиотеки: мирно беседующие Драко Малфой, Гермиона Грейнджер и Гарри Поттер.

Это стало своеобразной странной традицией для Драко: встречаться после обеда в библиотеке на пару часов, пролистывая или читая книги, имеющие хоть какое-то отношение к ментальной магии и нарушениям памяти, а потом расходиться каждый по своим делам. Малфою было наплевать, почему Поттер упорно таскается в библиотеку, наплевать на тяжелые взгляды, которыми тот одаривал его поверх склоненной над книгами кудрявой головы Грейнджер. Он не знал, для чего нужна Грейнджер эта информация и каким боком Поттер привязан к этому, и не собирался отказываться от возможности это узнать. Он не собирался отказываться от возможности узнать еще что-то о Грейнджер. Так же странной традицией для Малфоя стало сидеть рядом с Гермионой в библиотеке, случайно касаясь ее рукой или плечом, чувствуя ее тепло и легкий запах каких-то цветов. Малфой пытался понять, пахнут ли цветами ее волосы, одежда, или, может, кожа? Драко не понимал, почему его так интересует этот вопрос, а Драко Малфой очень не любил чего-то не понимать.

Близилось Рождество. Декабрь укрыл Хогвартс и окрестности толстым слоем пушистого белого снега. Уставшие за осень студенты теперь значительно чаще выбирались на улицу, предпочитая снежные бои и прыганье в сугробы скучным бдениям в гостиных и библиотеке. В одну из таких особенно красивых солнечных суббот Малфой сидел в библиотеке и поглядывал на вход. Грейнджер задерживалась, чего за ней раньше не водилось. Посидев еще полчаса, Малфой поднялся с места и, опять трижды мысленно обозвав себя идиотом, который лезет непонятно куда и непонятно зачем, отправился бродить по замку. Не признаваясь даже самому себе, кого надеется встретить. Удивительно для самого Малфоя, но ноги привели его в памятный коридор на третьем этаже замка. Заметив чью-то фигуру в оконном проеме, Малфой ускорил было шаг, но потом, признав коренастую фигуру и лохматую прическу, решил было повернуть назад, однако обратил внимание на странный вид Поттера. Тот смотрел в окно и, судя по его напряженному виду, уведенное ему явно не нравилось.

Скажет мне "это конец"

«Любопытство погубит Малфоя», — подумал Драко и подошел к Поттеру, выглянув в то же злосчастное окно. И сам замер, сжимая кулаки и сдерживая непонятно откуда взявшуюся злость. Окно выходило на занесенный снегом внутренний дворик, где под ветвями раскидистого дуба стояла Грейнджер и Уизли-шестой. И это рыжий лось держал руки Грейнджер в своих. А она улыбалась ему. Немного натянуто, на взгляд Драко, но улыбалась.

«Какого хрена?»

— Рон обещал, что приедет в декабре в гости на денек, чтобы договориться, где Гермиона проведет каникулы, — разорвал тишину безэмоциональный голос Поттера. — Да, ты сказал это вслух, — ответил он на непонимающий взгляд Малфоя.

— Гермиона была очень рада тому письму, — так же сухо продолжил Поттер, не отрывая взгляда от окна. — Рон пишет редко, и Герм очень радуется всегда.

При упоминании имени подруги по лицу Поттера тенью скользнула нежная улыбка, но исчезла так быстро, что Драко подумал, что ему показалось. Некоторое время они молча смотрели в окно: парочка под дубом о чем-то тихо беседовала, Гермиона говорила, а Рон кивал. Потом он обнял ее, и они замерли.

"Твою мать"…

Поттер резко развернулся и скрылся в коридоре, а Малфой замер, не в силах оторвать взгляд от картинки в окне, которая отдавалась странной болью где-то под ребрами.

Рождественские каникулы подкрались внезапно, и в один прекрасный день Малфой обнаружил себя, собирающим вещи, чтобы ехать домой. Домой. Впервые за последние года в этом слове не было ничего страшного, пугающего и нежеланного. Домой. Пусть полуразрушенный, пусть истоптанный толпами авроров, но дом. Родной дом. И мама. «Интересно, Грейнджер тоже поедет к родителям?» — промелькнула на краю сознания мысль. После той сцены, которой они с Поттером стали свидетелями, Малфой избегал Грейнджер. Ну, как избегал — сухо кивал на ее приветствия и перестал ходить в библиотеку. «Ты решил наконец-таки избавиться от этого наваждения?» — спросил его как-то Блейз, но Драко промолчал. Он не считал свой интерес к Грейнджер наваждением, ему было просто любопытно. Да. Обычное человеческое любопытство. Кивнув своим мыслям, он закрыл сумку, накинул теплую мантию и направился в Хогсмид, подумав, что решит на ходу: аппарировать ли ему прямо в мэнор или прокатиться на экспрессе. «Точнее, посмотришь, как поедет Грейнджер», — опять этот противный голос в голове.

В Хогсмиде он не застал ни Грейнджер, ни Поттера, но по обрывкам фраз понял, что эти двое уже аппарировали в неизвестном никому направлении. Вдвоем. Мелкая Уизли и Лонгботтом грузились в экспресс, а Малфой махнул рукой Блейзу и Тео, зазывавшим Драко в поезд, сосредоточился и аппарировал в мэнор.

Малфоя выкинуло из аппарационной воронки у ворот поместья. Открыть аппарацию в сам мэнор он не мог, это мог сделать только глава семьи, а Драко этот статус получит только в 25 лет, когда разморозят счета в Гринготсе и его признают наследником, а потом и главой семьи Малфоев. Вот поэтому он пока попадал в поместье, как любой обычный волшебник — через парадный вход. Ворота открылись от его прикосновения и Драко поспешил по расчищенной аллее к мэнору. Замер на крыльце на мгновенье и, распахнув дверь, громко крикнул: «Мам! Я дома!»

Рождество и каникулы пролетели для Драко в одно мгновение: он проводил много времени с матерью, ходил в гости к Панс и Тео, принимал их, в свою очередь, у себя. Тео с Блейзом даже, к большому удивлению Нарциссы, предложили ему свою помощь в ремонте поместья: Блейз — финансовую, а Тео, который был в еще более затруднительном положении, чем Малфой, — магическую. Усилиями двух волшебников — Блейз открестился, сетуя, что ему плохо удаются бытовые заклинания, «а ты же не хочешь, дорогой друг, иметь розовые стены в поместье», — мэнор постепенно приобретал более презентабельный вид. Вечерами Драко подолгу сидел в библиотеке, вчитываясь в книги в поисках любого упоминания о действиях Обливиэйта. «Это простое любопытство», — сказал он как-то заглянувшему к нему Тео. «Конечно», — хмыкнул в свою очередь Теодор, который практически перебрался в мэнор: родовое гнездо Нотта было разрушено еще сильнее, чем Малфой-мэнор, и без серьезных финансовых вливаний пытаться восстанавливать его было бессмысленно. Порой, глядя на сосредоточенно колдующего друга, Драко давал себе зарок, что обязательно поможет Тео с поместьем.

Каникулы в доме на Гриммо проходили не менее активно. Гарри и поселившаяся у него Гермиона так же наводили порядок в старом доме, чистили, мыли и приводили в приличный вид то, что можно починить и поправить. Гарри твердо решил превратить поместье Блэков, как он выражался, «в нормальный дом», и Гермиона по мере сил помогала ему. Решали они и проблему Гермионы — договорились о консультации в Мунго и сходили на нее. Общение с целителями произвело неизгладимое впечатление на Гермиону — она даже всерьез начала думать связать свою судьбу с колдомедициной. Но в ее проблеме целители помочь не могли, работа с памятью не входила в круг их обязанностей, но Гермиона не теряла надежды. Вместе с Гарри и периодически присоединявшимися к ним Джинни с Невиллом, ребята перетряхивали семейную библиотеку Блэков, но там находились лишь отсылки к отсылкам. Лишь в одной монографии упоминалась книга, еще восемнадцатого века, в которой были описаны проводимые каким-то неизвестным магом эксперименты над магглами по стиранию и восстановлению памяти. Но где эта книга и даже как она называется — никакой информации не было. Лишь упоминания о том, что она хранится в библиотеке какого-то старинного британского семейства. У Гермионы снова начали опускаться руки, но друзья поддерживали ее как могли. Одним из таких развеивающих мероприятий были посещения Норы. Царящая там теплая атмосфера отвлекала Гермиону от приступов хандры. Уизли старались встречаться как можно чаще: забегали на огонек Билл с Флер, приезжал на Рождество молчаливый Чарли с какой-то экспрессивной румынской ведьмой, которая быстро нашла общий язык с Молли; заглядывал Джордж, неизменно возвращался с работы веселый и голодный Рон, разрывалась на два дома Джинни, которая периодически гостила у Лонгботтомов, захаживал и сам Невилл, заглядывала в гости Луна.

В один из вечеров Молли уговорила ребят остаться ночевать в Норе, мотивируя тем, «что сколько можно камином таскаться туда-сюда, дайте и я вас хоть нормальным завтраком покормлю, а то кожа да кости». Сопротивляться напору миссис Уизли было сложно, и Гарри с Гермионой согласились. Гермионе миссис Уизли постелила в комнате Джинни, а Гарри — в пустующей комнате близнецов. Провалявшись больше часа и так и не уснув, Гарри решил сходить поболтать с Роном — он соскучился по другу. «Если он еще не спит, конечно», — хмыкнул Поттер и стал подниматься в комнату друга. Дверь была прикрыта неплотно и Гарри, поколебавшись, потянул ее на себя.

— Рон, ты… — но слова замерли на языке.

На кровати Рона, свернувшись в клубочек, спала Гермиона. Она сладко посапывала во сне и из-под одеяла виднелась только встрепанная кудрявая голова и розовая пятка. Ресницы подрагивали во сне, а сама Гермиона улыбалась и, судя по всему, ей снилось что-то очень приятное. Чувствуя тяжесть где-то под ребрами, Гарри притворил дверь и побрел к себе, не замечая ничего вокруг. И столкнулся с выходящим из душа в одном полотенце Роном.

— Эй, Гарри, ты чего? На тебе лица нет.

Поттер поглядел на улыбающегося друг и, покачав головой и пробормотав что-то невразумительное, скрылся в отведенной ему комнате. Рон посмотрел ему вслед, недоуменно пожал плечами и спустился в гостиную.

Оказавшись у себя в комнате, Гарри тихо сполз по стенке на пол.

«Ты же знал, знал, знал, — набатом било у него в голове, — и на что ты надеялся, дурак?»

С утра Гарри был немногословен. Спустившись к завтраку, он застал уже активно жующего Рона, который пожелал ему доброго утра, а на вопрос о Гермионе махнул рукой «спит еще вроде». Потом рыжий, кряхтя, поднялся из-за стола, на вопросы матери о своем внешнем виде заявив, что не выспался, махнул всем рукой и камином ушел на работу в магазин. Не дождавшись Гермиону, которая обычно была ранней пташкой, но сегодня проспала дольше обычного, Гарри попрощался со всеми и, сославшись на срочные дела, аппарировал.

Оказавшись на Гриммо, Гарри быстро написал записку Гермионе и отправился бродить по Лондону, молясь, чтобы каникулы закончились быстрее, и думая о том, как он теперь сможет смотреть в глаза подруги. Думать о Гермионе было больно.

Возвращение в Хогвартс после рождественских каникул было шумным и веселым для большинства студентов. Малфой тоже пребывал в приподнятом расположении духа, отчасти от того, что после многочасовых бдений в семейной библиотеке, искомая книга была найдена. И теперь лежащие в сумке «Опыты над воспоминаниями» некоего Э. Дж. Принца, необъяснимым образом грели душу. Драко решил при первой же удобной возможности отдать книгу Грейнджер, для начала, конечно, удовлетворив свое любопытство на тему того, зачем ей понадобилась столь редкая и специфичная информация. Но не встретив ни Грейнджер, ни Поттера вечером по прибытию в Хогвартс, Драко отложил дело до утра и со спокойной совестью погрузился в сон.

На завтрак Малфой примчался одним из первых, сияя, как начищенный галлеон. Глядя на него, молчаливо переглянулись Блейз и Тео, Теодор пожал плечами, а Блейз возвел глаза к потолку, преувеличенно тяжело вздыхая. Драко же, не обращая на них внимания, периодически поглядывая на стол Гриффиндора и на вход в Большой зал. Поттер и Грейнджер как обычно пришли вместе, однако что-то в их поведении неуловимо изменилось. Поттер выглядел каким-то пришибленным, но, честно говоря, Драко не было до него никакого дела.

Дождавшись, пока парочка сядет за стол, Драко быстро достал блокнот и черканул «После обеда в библиотеке» и, проходя мимо гриффиндорского стола, незаметно положил записку рядом с Грейнджер. На выходе из зала оглянулся, поймал взгляд Грейнджер, и та ему кивнула едва заметно. Воодушевленный Малфой поспешил на занятия. Время до обеда тянулось для Драко мучительно медленно. Быстро пообедав, он забежал в комнату, прихватил книгу, постоял, подумал и, грустно рассмеявшись, скинул мантию, переоделся в тонкий джемпер и, глянув мельком на себя в зеркало и признав свой вид «нормальным», поспешил в библиотеку.

Гермиона уже ждала его за «их» столом, подперев кулаком голову и задумчиво листая все ту же «Теорию». Малфой на мгновение замер, не веря своим глазам, Грейнджер была одна, без своего постоянного спутника в лице Поттера. «Не сказала, значит. Почему? Не посчитала важным? Или…Черт!» Глубоко вздохнув, Драко сделал максимально спокойное лицо и сел на место Поттера напротив Грейнджер.

Сдавайся!

— Привет.

— Здравствуй, — Гермиона несмело улыбнулась, — ты что-то хотел? — в голосе Грейнджер звучало любопытство.

— На каникулах я разбирал библиотеку и случайно обнаружил одну интересную книгу, — начал Малфой скучающим голосом. — Конечно, она датирована восемнадцатым веком и не факт, что там есть что-то толковое, но я вспомнил, что профессор Снейп хорошо отзывался о ней…

— Профессор Снейп? — любопытства в голосе Грейнджер стало еще больше.

— А, точно, ты же не в курсе. Северус Снейп был хорошим товарищем моего отца и частым гостем в нашем доме, — Драко полюбовался на то, как губы Грейнджер сложились в тихое «о» и продолжил: — Так вот книга датируется восемнадцатым веком и называется «Опыты над воспоминаниями». Некий Э. Дж. Принц проводил опыты над магглами, стирал им память и восстанавливал ее: иногда частями, иногда полностью — это вроде его рабочего дневника. С моральной точки зрения, деятельность весьма сомнительна, но… — тут Драко заметил, что Грейнджер слушает его буквально с раскрытым ртом, внимательно глядя на него своими глазищами.

В твоей войне ничья, и я прошу — возвращайся

Малфой посмотрел в глаза Грейнджер и… В таких случаях, наверно, говорят, что он утонул в глубине ее глаз или «его затянули ее темные омуты», но Малфою ничего такого не пришло в голову, он просто тупо глядел в эти полные надежды глаза, и на краю сознания оформлялась мысль, что за еще один такой взгляд, полный надежды и радости, он, Драко Малфой, готов перевернуть не только семейную библиотеку, он весь мэнор готов перерыть голыми руками — только бы Грейнджер смотрела на него так. Кое-как собравшись с мыслями, он скомкано продолжил:

— Так вот, этот Принц понял, что Обливиэйт по-другому действует на магглов, и вот. Да, — сейчас Малфой напоминал сам себе помесь Хагрида с Гойлом. Выдохнув еще раз, он уставился взглядом в книгу и проговорил:

— В общем, тут все написано. Держи, — и пододвинул книгу Грейнджер через стол.

Грейнджер перевела взгляд на книгу, погладила ее дрожащими пальцами по обложке и снова подняла взгляд на Драко:

— Малфой… Драко… Спасибо тебе, — она прижала книгу к груди и вдруг громко шмыгнула носом. — Это… Ты даже не представляешь, как я тебе благодарна…

— Э-э-э… — Малфой уже в который раз за день почувствовал себя Хагридом. — М-м-м. Да пожалуйста. Ты что, плачешь что ли?

— Нет, — шмыгнула носом Грейнджер. — То есть да. То есть это от радости, правда.

Как ни странно, но слезы Грейнджер отчасти вернули Малфою способность мыслить связно и, протягивая Гермионе носовой платок, он спросил:

— Я, конечно, понимаю, что лезу не в свое дело, но зачем тебе эта книга?

Гермиона с сомнением посмотрела на Драко, задумалась, и, кивнув каким-то своим мыслям, рассказала ему историю своих родителей.

— …и вот, когда я приехала в Австралию и попыталась снять Обливиэйт, память к ним так и не вернулась. Диагностические заклинания показывают наличие заклинания, но отменить его я не могу. Мы обращались в Мунго, перерыли с Гарри всю библиотеку Блэков, но нашли только упоминание об упоминании. И то, что книга хранится у какого-то старинного семейства.

— Если я правильно помню, — Драко задумался, — эта книга не из отцовской библиотеки — ее принес кто-то из отцовских «товарищей». Правда, кто, я не помню — я был совсем маленький тогда.

— Да это и не важно, — снова солнечно улыбнулась Гермиона, — главное — что ты ее нашел, — и опять улыбнулась Драко этой своей улыбкой.

Сдавайся!

Так она раньше улыбалась только Поттеру, на памяти Малфоя больше никто не удостаивался такой ее улыбки. Такой, как будто Драко был героем и спас мир не хуже Поттера. Хотя, если задуматься, он и спас. Мир Грейнджер и ее родителей. И Драко почувствовал какую-то необъяснимую гордость за себя, за то, что сделал в жизни что-то хорошее, правильное.

Все еще улыбаясь, Гермиона поднялась из-за стола, прижимая книгу к груди:

— Прости, я наверное, пойду. Я… Я очень хочу начать читать ее как можно скорее, может, тогда на пасхальных каникулах я уже смогу... — тут голос Грейнджер задрожал, — смогу вернуть им память.

В моей пустыне ты мираж,

Но не исчезай

— Да-да, конечно, — сказал Малфой, вставая. — Я провожу? — невольно вырвалось у него.

Гермиона улыбнулась в ответ и кивнула головой.

Путь до башни Гриффиндора по мнению Драко оказался слишком коротким. Идя рядом с Грейнджер, он изредка со слабой улыбкой поглядывал на копну волос, которая маячила на уровне его глаз. «Какая она маленькая», — хмыкнул он про себя — а столько сил в ней». Малфой был искренне впечатлен рассказом Грейнджер о родителях и думал, хватило бы у него силы и воли поступить так, как поступила она.

— Малфой? Э-э-э, Драко, — голос Грейнджер нарушил тишину. — А зачем ты изучал "Вмешательства"? Если это не секрет, конечно, — быстро проговорила она.

— Совсем не секрет, — Малфой коротко улыбнулся. — Собираюсь на колдомедика учиться. Недуги от проклятий, восстановление после проклятий и прочие малоинтересные темы.

— О, — голос Грейнджер зазвучал как-то по-другому, — понятно. Это хорошее дело, правда. Но, — она запнулась, — немного неожиданно.

— Почему? — ухмыльнулся Малфой. — Даже бывшим Пожирателям ничто человеческое не чуждо, Грейнджер. Особенно, бывшим Пожирателям. Я знаю, что такое темные проклятия, Грейнджер. С двух, м-м-м, сторон, если можно так выразиться, — его голос зазвучал отстранено. — Так что, по моему, это вполне логичное решение.

— Я никогда не думала... — начала Грейнджер возмущенным голосом, но Малфой ее перебил:

— Поверила? — и хитро поглядел на нее. — Это хорошо.

— Что хорошо? В смысле? — Грейнджер опешила.

— Хорошо, что поверила. Значит, и в Академии поверят, и в Мунго, — снова ухмыльнулся Малфой. — На самом деле все прозаичнее, Грейнджер. У меня отличные знания по зельям и чарам, я действительно разбираюсь в темных проклятиях. И в Мунго хорошо платят, Грейнджер, да и частную практику никто не отменял. А это важно. Мне нужно мать содержать и мэнор отстроить. Вот и все.

— Ты! — Грейнджер покачала головой. — Только ты можешь найти такое объяснение выбору профессии, Малфой.

— Сочту за комплимент, — он иронично склонил голову, а Грейнджер отвернулась. Но Драко мог бы поклясться последним камнем, на котором стоит мэнор, что на ее лице промелькнула улыбка.

Когда до гриффиндорской башни остался один поворот, Грейнджер остановилась и подняла голову, собираясь, по всей видимости, еще что-то сказать. Драко тоже остановился и с каким-то неопознанным чувством разглядывал ее лицо.

— Драко, — начала Гермиона, и тут из-за поворота на них вылетел Поттер.

Причем вылетел вполне буквально, в одних джинсах и футболке, сжимая в руке какой-то пергамент и яростно сверкая глазами.

— Гермиона, — Поттер остановился напротив подруги, — ты сказала, что будешь у себя, а я, я тут посмотрел… ну сама понимаешь, и увидел, что ты. С ним. В общем, ты поняла, — голос Поттера звучал странно обиженно-возмущенно.

Драко ничего не понял из достаточно бессвязного монолога Поттера, но Грейнджер, видимо, было не привыкать к такому выражению мыслей у окружающих, поэтому она протянула руку к Поттеру, забрав у последнего пергамент и аккуратно положила его в карман.

— Гарри, Драко привез книгу! Книгу, — она радостно улыбнулась Поттеру, который продолжал буравить ее глазами. — Помнишь, мы встречали упоминание о ней? Книга восемнадцатого века? Вот она! — Грейнджер потрясла книгой, — Ее Драко привез!

— Драко? — фыркнул Поттер. — Уже Драко?

— Да что с тобой, Гарри? — Гермиона выглядела озадаченной.

— Ничего, — голос Поттера, тем временем набирал обороты. — Хорошо, допустим, он привез книгу. Но какого лысого Мерлина он делает здесь?

Драко еще никогда не видел Поттера таким взбешённым и решил вмешаться:

— Гермиону, — он выделил голосом имя Грейнджер и внимательно посмотрел на нее, — провожать пошел. Тебя не спросил.

— А надо было спросить, — Поттер повернулся к нему и сделал шаг навстречу. — Надо было, черт тебя возьми, спросить. И вообще, — теперь Поттер едва шептал, — держался бы ты от Гермионы подальше со своими взглядами.

— А если нет?

— А если да? — и тут Поттер практически без размаха ударил Малфоя прямо в нос.

Драко, как будто ожидая этого, в свою очередь набросился на Поттера. Они покатились по полу, обмениваясь ударами и, как сквозь вату, слыша голос Грейнджер, призывающий их остановится. Получив пару раз чувствительно по печени, Драко оттолкнул Поттера и попытался вытащить палочку, но был сбит с ног очередным ударом — Поттер явно был больше подкован в маггловских драках, чем сам Малфой. Они опять покатились по полу, но тут Малфою повезло — он умудрился попасть коленом по почкам Поттера и когда тот, охнув, ослабил захват, прижал его горло предплечьем. И в тот же момент почувствовал, как что-то острое уперлось в его левый бок, пропарывая джемпер и царапая кожу.

Я не верил,

Что без любви душа, как без воды, высыхает

Парни замерли, зло глядя друг на друга. Нож Поттера, а это был именно нож, Драко увидел это, скосив взгляд, упирался Малфою в бок чуть ниже левого ребра. Драко же, в свою очередь, крепко держал Поттера за горло. Грейнджер не шевелилась.

— Ну что, Поттер, — прошипел Малфой и сплюнул кровь из разбитого рта, — как думаешь, кто первый?

— Первый? Первый? — и Поттер, к невероятному удивлению Малфоя, отбросил в сторону нож и хрипло расхохотался. — Знаешь, Малфой, ни ты, ни я первыми не будем.

Малфой посмотрел на Поттера, который продолжал хрипло хохотать и поднялся на ноги. Ребра ныли, кулаки гудели, лицо невыносимо болело. Малфой стер кровь с разбитой брови, поморщился и глянул на Поттера. Тот постепенно успокаивался, и его смех уже был больше похож на сухие рыдания. Может, конечно, Малфою так показалось, но додумать мысль он не успел.

— О чем ты, придурок?

Я больше тебе не враг

— Не делай вид, что не понимаешь, — Поттер искоса глянул на Грейнджер и аккуратно поднялся, держась за правый бок.

— И все же поясни свою мысль. Ну же, Поттер, я жду, — Драко опять начинал заводится.

— Отвали, — Поттер в свою очередь сплюнул кровь на каменные плиты пола, — я тебе уже все сказал. Увижу еще раз у башни, прибью, как твоего змеемордого лорда.

— Гарри…

— Подожди, Герм, я еще не закончил. Так вот, Малфой, — и Поттер нехорошо прищурился, — увижу еще раз у башни — прибью. Увижу тебя еще раз рядом с Гермионой — убью.

Малфой уже собирался отправить Поттера в «пешее эротическое путешествие», как говаривал Долохов, как тишину разорвал голос Гермионы.

— Гарри Поттер! А кто тебе дал право решать за меня, с кем мне ходить и общаться? — голос Грейнджер звенел возмущением.

— Ах, ты хочешь с ним общаться? — Поттер смотрел на подругу каким-то больным взглядом. — Действительно?

— Гарри! Драко мне помог, помог, понимаешь! Я ему очень благодарна…

— Далась ему твоя благодарность, Герм. Скажи-ка, — Поттер опять нехорошо прищурился, пронзительно глядя на Гермиону, — ты сама то в это веришь? Как думаешь, какого рода благодарность, ему нужна?

— Скажи мне, скажи мне глядя в глаза, — Поттер почти шипел, и Драко невольно передернул плечами, так он напоминал ему не к ночи помянутого Лорда, — скажи мне, ты правда не видишь, как он на тебя смотрит? Может, тебе это нравится, Гермиона? Может, тебе и он нравится?

— Ты идиот, Гарри Поттер, — и Грейнджер, шмыгнув носом, проскользнула мимо парней и не оборачиваясь скрылась в башне.

Воцарилась тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием незадачливых бойцов.

— Ну что, Малфой, — голос Поттера звучал как-то даже весело, — что скажешь?

— Грейнджер права. Ты — клинический идиот, — и Малфой, развернувшись, поковылял в подземелья.

Сдавайся!

— Ты можешь отрицать это, — донесся до него тихий голос Поттера, — но я вижу. Вижу и понимаю, Малфой. И кто из нас после этого идиот?

Незаметно дойти до подземелий у Малфоя не получилось, навстречу попался Нотт. Тео, оценив внешний вид товарища, затащил его в ближайший туалет, заставил умыться и кое как залечил лицо.

— Ты прости, может быть больно, — говорил Тео, водя палочкой над рассеченной бровью и разбитым носом, — но целительство — не самая сильная моя сторона. Ребра я тебе вряд ли залечу…

— Хрен с ними, с ребрами, — Малфой старался дышать через раз во время Ноттова «лечения», — лицо поправь главное.

— Лицо, говоришь, — хохмил Теодор, отвлекая внимание Драко от болезненных ощущений, — мало тебе лицо били, опять планируешь девушек соблазнять?

— Не понимаю, о чем ты.

— Да брось, Малфой, — Теодор серьезно посмотрел на друга, — все наши в курсе, что ты запал на Грейнджер.

— Ничего я на нее не запал, — принялся возмущаться Малфой.

— Ага, — хмыкнул Тео, продолжая, — и с Поттером вы не из-за нее друг из друга отбивные делали.

— С чего ты вообще взял, что я подрался с Поттером?

— Но не с Лонгботтомом же из-за Уизли, — округлил глаза Тео и Драко невольно поморщился, представив вместо хоть и коренастого, но невысокого и относительно легкого Поттера, в качестве спарринг-партнера Лонгботтома, который ростом был даже выше Малфоя и намного более крепко сложен.

— Поверь мне, друг, — продолжал вещать Тео, — на кулаках мужчины бьются или из-за женщин, или за идею. За идею нам драться уже поздно, а вот за женщину в самый раз. Готово.

— Философ хренов, — Драко с улыбкой рассматривал в зеркале свое поправленное изображение. — Только зуб шатается.

— Ну за зуб Поттера благодари, не меня, — снова фыркнул Тео, и, тяжело вздохнул, серьезно посмотрел на друга. — Оно хоть стоило того?

— Стоило, — Драко так же серьезно посмотрел в ответ, — я еще не до конца разобрался, но, думаю, стоило.

На расстоянии двух шагов

На следующий день Грейнджер сказалась больной и на занятиях не появлялась. Поттер ходил с потерянным видом и морщился от каждого неосторожного движения, из чего Малфой сделал вывод, что, во-первых, с целительством на Гриффиндоре не лучше, чем у Тео, а во-вторых: что Поттер с Грейнджер не общались. Это радовало. При полном отсутствии свидетелей — по школе уже во всю гуляли слухи об их драке, и однокурсники с любопытством поглядывали на них, но с расспросами никто не лез — самоубийц не было.

Через день Грейнджер на занятиях появилась, но села демонстративно одна, и Поттер все занятия прожигал ее спину глазами. Впрочем, и сам Драко не отставал, не спуская с нее взгляд. После занятий Грейнджер ускользнула в башню и не появилась ни на обеде, ни на ужине. В выходные Малфой так же не видел ее, впрочем, Поттер, судя по наблюдениям Драко, тоже ничем не мог похвастаться.

Проснувшись утром в понедельник, Малфой решил во что бы то ни стало поговорить с Грейнджер. В конце концов, это не он на нее наорал, почему она его избегает? Но она на занятиях снова не появилась, а на вопросы преподавателей Джинни Уизли уклончиво отвечала, что Гермиона неважно себя чувствует. Поттер попытался расспросить Уизли после занятий, но та вывернулась, заявив, что их разборки ее не касаются и она сказала то, что ее просила передать сама Грейнджер.

Через пару дней, когда Драко уже медленно, но верно начал сходить с ума, Грейнджер появилась на занятиях. Бледная, с огромными кругами под глазами, еще более худая, чем обычно, но какая-то счастливая. Радостная, несмотря на свой жуткий внешний вид, она подсела к Уизли за завтраком и что-то нашептывала ей, не обращая внимания на Поттера. Поймав взгляд Малфоя, Грейнджер слабо улыбнулась, кивнула и неожиданно подняла большой палец вверх. Что это значило, Малфой не понял, после улыбки Грейнджер, адресованной лично ему, уровень интеллекта опять скатился до хагридова, и на место мозги пока возвращаться не собирались. Перевел взгляд на Нотта, тот пожал плечами. «Опять придется все выяснять самому».

Когда я буду коснуться тебя готов

Но Грейнджер его опередила. На уроке заклинаний она, опять проигнорировав Поттера, подсела к нему.

— Можно?

— Э-э-э… Да-да, садись, — пробормотал удивленный Драко, понимая, что, общаясь с Грейнджер, ему явно грозит размягчение мозга в ближайшем будущем. Интересно, есть ли от нее противоядие?

— Прости, ты что-то сказал? — Гермиона, сосредоточенно роющаяся в сумке, повернулась к нему с улыбкой.

— М-м-м, да. Что значил этот твой жест? — Малфой заинтересованно уставился на нее.

— А вот! — Гермиона наконец вытащила из сумки книгу. Его книгу. — Держи.

— Прочитала? -Малфой не хотел забирать книгу, совсем. Это бы означало, что тоненькая ниточка, протянутая им к Грейнджер, порвалась бы.

— Нет, то есть да. Нет, до конца не прочитала, но да — прочитала нужный раздел. Более того, — Гермиона наклонилась поближе, и ее коса мазнула Драко по руке. — Это сработало!

Малфой тупо глядел на косу, потом перевел взгляд на лицо Гермионы, оказавшееся к нему ближе, чем обычно. На радостно поблескивающие глаза и расплывающиеся в счастливой улыбке губы, и до него, кажется, начало доходить то, что она только что сказала.

— То есть ты?..

— Да! За эти четыре дня я успела слетать в Австралию и вернуть память родителям! — голос Грейнджер прозвенел звонче обычного, и одноклассники повернулись к ним, с любопытством глядя на странную парочку. За партой Поттера что-то грохнуло, но Малфой не обратил на это внимания. Он чувствовал, что помимо его воли губы тоже расплываются в улыбке.

— Но это же отлично, Грейнджер! Просто отлично! — и Малфой, повинуясь какому-то внутреннему порыву схватил за руку Гермиону и крепко сжал. — Я очень рад за тебя.

Дай слово, что не появится пропасть и

Гермиона скосила взгляд на руку Малфоя, и щеки ее слегка порозовели, но руку она убрать не пыталась. А Драко упивался, упивался этой разделенной на двоих радостью, ощущением тепла ее руки, нежностью кожи, своей безумной смелостью и мягким ответным пожатием.

— Руки убери, — Поттер медленно поднимался со своего места, поднимая палочку. — Немедленно.

Драко нагло улыбнулся и сжал руку Грейнджер еще сильнее. Ситуацию разрядило появление профессора Флитвика.

— Мистер Поттер, присядьте на свое место, пожалуйста. Достаем перья и чернила, у нас сегодня много теоретического материала.

Всю лекцию Поттер кидал убийственные взгляды на Малфоя, а тот, в свою очередь, нагло улыбаясь ему, разглядывал сидящую рядом Грейнджер, которая наконец то как обычно быстро писала лекцию и задавала Флитвику кучу вопросов. Она была рядом, и от этого почему-то хотелось улыбаться.

После урока злого Поттера перехватила Грейнджер и, кивнув Малфою на прощание: «Увидимся, Драко», — и помахав ему рукой, утащила Поттера за собой.

— Надо поговорить, Гарри, — услышал Малфой ее серьезный голос, — очень надо.

Весь день однокурсники очень странно поглядывали на Малфоя, Блейз гнусно улыбался, Тео в своей манере возводил глаза к потолку, но с разговорами не приставали.

Любовь удастся спасти

А у Драко перед глазами стояли пальцы Грейнджер, сжимающие руку Поттера.

Гермиона привела Гарри в тот самый коридор на третьем этаже. И уселась на подоконник, внимательно глядя на друга. Поттер засунул руки в карманы и преувеличенно внимательно разглядывал пейзаж в окне.

— Ну? — прервала молчание Гермиона. — Ты ничего не хочешь мне сказать?

— А ты, — тихо ответил ей Гарри, — ты ничего мне сказать не хочешь? — и он посмотрел на Гермиону, и во взгляде его было столько боли, что она невольно смягчилась и протянула руку:

— Гарри…

Поттер взял руками протянутую ладонь, прижал ее на мгновение к своей щеке и тут же отпустил, с грустной улыбкой глядя на подругу:

— На тебя невозможно злиться, ты понимаешь?

— Это хорошо, — улыбнулась она в ответ, — мне не нравится, когда ты на меня злишься. И мне не нравится злиться на тебя. Но, Гарри Поттер, ты не имеешь никакого права так себя вести!

— Я знаю, Гермиона, — Поттер продолжал глядеть на нее с грустной улыбкой, — я знаю.

— Малфой мне очень помог, Гарри, правда, эта его книга, это просто чудо, — Гермиона воодушевленно улыбалась, — и я ему, правда, очень-очень благодарна! Я понимаю, что ты его не перевариваешь, но чтобы так? Почему? — Гермиона попыталась вглядеться в глаза Поттера, но тот опять уставился в пейзаж за окном.

— Да плевать мне на Малфоя, Герм. Вот правда, плевать.

— Но зачем тогда?

— Подожди, не перебивай, пожалуйста. Мне наплевать на Малфоя, но мне не нравится, что он трется рядом с тобой, понимаешь? Малфой к тебе явно неравнодушен, Гермиона, и мне это не нравится. Я понимаю, что не имею никаких прав на тебя, Герм, и не имею права говорить этого, я не Рон, но…

— Погоди-ка, — внезапно перебила его Гермиона. — Причем тут Рон?

— Как причем? — от удивления Поттер таки смог оторвать взгляд от окна и посмотрел на подругу. — Вы же с ним вместе?

— А с чего ты взял, что мы вместе? — голос Гермионы был странно тих, она внимательно смотрела на Гарри.

— Ну как… — замялся Поттер, — ты скучаешь по нему, радуешься письмам, он приезжал к тебе — я видел, как вы обнимались там, — он кивнул на внутренний дворик, — и на каникулах вы…

— Что на каникулах?

— Я видел тебя в спальне Рона спящей, — протараторил Гарри, — и видел Рона, выходившего из душа. И подумал. Подумал, что вы вместе, — тихо закончил он.

— Ох, Гарри, — Гермиона прижала ладошки к пылающим щекам, — Гарри… Дедукция — это явно не твое, — с тихим смешком проговорила она.

— Мы не вместе с Роном, — она смотрела Поттеру прямо в глаза. — Радуюсь письмам? Конечно, он же родной мне человек! А в Хогвартс он приезжал, нам поговорить надо было о наших отношениях. Точнее о том, что мы приняли за отношения. Это не любовь у нас, Гарри.

— Не любовь... — тихо пробормотал Поттер. — Но?...

— Возможно, немного влечения с моей стороны, интереса с его, — Гермиона слегка покраснела. — Рон — охотник по натуре, а что может быть интереснее, чем добиться чувств от лучшей подруги? Вот. А потом мы поняли, что это совсем не то. Здесь, — Гермиона показала рукой на внутренний дворик, — мы разговаривали об этом и оба пришли к одному и тому же. Мы очень разные с Роном, Гарри. И вряд ли бы были счастливы вместе.

— А в Норе, — Гермиона улыбнулась, — там все намного проще, — в комнате Джинни Молли нечаянно разлила Универсальный очиститель, ты знаешь же, как он пахнет, — она сморщила носик, — и мы с Роном решили, что я посплю у него, а он — на диване в гостиной. Вот и все.

Гарри смотрел на подругу, не веря своим ушам:

— То есть вы с Роном не пара, так? И Малфою ты просто благодарна, да?

— Ну да, — слегка отводя глаза, сказала Гермиона.

— Вот я дурак, — Гарри весело рассмеялся, — то есть было достаточно просто-напросто спросить тебя и ничего бы этого не было?

— Вроде того, — Гермиона склонила голову, задумчиво наблюдая за другом.

— Герм, я… Ты простишь своего друга-идиота? — улыбнулся Поттер.

— Конечно, — мягко улыбнулась Гермиона в ответ.

— Значит, мир? — и Гарри протянул ей руку.

— Мир, — и Гермиона пожала ее в ответ.

На миг ей показалось, что Гарри хочет что-то еще сказать ей, но в конце коридора послышались чьи-то шаги и они, не сговариваясь, подхватили сумки и, улыбнувшись друг другу, поспешили в сторону Большого зала

Когда захлопнется твой капкан

На ужин Поттер с Гермионой пришли вместе, и сияющий вид Поттера вызывал у Малфоя что-то похожее на приступы зубной боли. Последний, в свою очередь, поглядывал на Малфоя с явной насмешкой, Грейнджер же — с виноватым видом. И Драко весьма не нравилась вся эта ситуация. Ему опять казалось, что он чего-то не знает, из мозаики «Гермиона Грейнджер» опять выпал какой-то недостающий элемент, и целостная картина ускользала от него, как туман испаряется под лучами утреннего солнца. Промаявшись вечером в кровати и так и не заснув, Драко решил прогуляться по ночному замку. Настырный внутренний голос с интонациями покойного Снейпа твердил, что вероятность встретить Грейнджер в ночных коридорах стремится к нулю, и проще подойти к ней днём и отозвать в сторонку — подальше от поттеровских ушей — и поговорить. Даже если это закончится очередным мордобоем. «Осталось только придумать, о чем поговорить», — хмыкнул Малфой про себя. Он боялся, что без заранее подготовленных вопросов его интеллект опять объявит ему бойкот, и он будет стоять и тупо пялиться на Грейнджер, как Гойл на обед. «Ну и сравнения, Малфой», — голос Снейпа в голове сочился ядом. Драко улыбнулся и кивнул своим мыслям, твердо решив, что утром последует намеченному плану.

Однако Малфой предполагает, а Мерлин располагает, и, завернув в любимый Грейнджер коридор третьего этажа, он увидел знакомый силуэт на подоконнике. Глубоко вздохнув, он напустил побольше прохлады в голос:

Когда я буду готов умереть от ран

— Не спится?

— Ой, — Гермиона вздрогнула и опустила невесть откуда взявшуюся палочку, — это ты, — выдохнула она облегченно. — Ага, что-то сон не идет, видимо, из-за смены часовых поясов совсем сбилась с ритма.

— Хорошая у тебя реакция, Грейнджер, — Драко кивнул головой на палочку в ее руке.

— Гермиона.

— Что?

— Ты можешь называть меня Гермиона.

— Гермиона, — Драко помолчал, пробуя имя на вкус и перекатывая его во рту, — у тебя красивое имя, — выдал он свой вердикт.

— Спасибо, — в голосе Грейнджер слышалась улыбка, хотя лицо было серьезно. — А ты почему не спишь?

— Честно? — Драко посмотрел на Гермиону, останавливаясь рядом с подоконником так, чтобы видеть ее глаза. — Я думал. Думал о… О тебе. Вы с Поттером помирились? — вдруг спросил он.

— Да, — Гермиона отвернулась к окну, — помирились.

— Не скажу, что я рад, — хмыкнул Малфой, — но все же, что он тебе такого сказал, что ты сменила гнев на милость?

Гермиона мотнула головой, продолжая глядеть в окно.

— Эй?

Гермиона шмыгнула носом.

— Ты что, снова плачешь? — и Драко набрался смелости и аккуратно взяв Гермиону за подбородок, повернул ее лицо к себе. По лицу Грейнджер катились крупные слезы, и у Драко опять стало тяжело под ребрами. — Я прибью этого идиота, — совершенно серьезно сказал Драко, глядя Гермионе в глаза. — Вот прямо сейчас убивать пойду, если ты мне не скажешь, что он тебе такого сказал. Неужели наконец-то в любви признался?

Дай слово, что перестанешь казнить меня

Губы Гермионы сложились в букву «О», и Драко с удовольствием полюбовался бы на это милое зрелище подольше, но он ждал ответа. С силой, удивляющей его самого он молился, чтобы он не опоздал. Куда и почему он мог опоздать, Драко пока не понимал, но чувствовал, что это было очень важно.

— А ты типичный слизеринец, — фыркнула вдруг Гермиона и утерла слезы. Драко выразительно поднял брови, намекая, что ждет продолжения этого эмоционального пассажа.

— Скользкий тип, — снова фыркнула она.

— М-м-м, если тебе доставляет удовольствие меня оскорблять, ты, конечно, можешь продолжать, но я все так же жду ответа, — Драко с несвойственной ему улыбкой глядел на Грейнджер.

— Ну, во-первых, нет, — тяжело вздохнула Гермиона, поняв, что Малфой не отвяжется, его странное любопытство она уже успела хорошо изучить, да и ей само хотелось выговориться и разложить ситуацию по полочкам. — Гарри мне в любви не признался. А должен был? — неожиданно для себя ехидно спросила она.

— Это было бы логично, — тут же последовал невозмутимый ответ. — Поттер по тебе с ума сходит — это видно всем.

Гермиона отвернулась, смахивая вновь выступившие слезы, и продолжила:

— Мы просто поговорили. Он спросил меня про Рона, и я рассказала ему…

— О чем? О вашей нежной и негасимой любви с Уизли-шестым, которую вы так активно демонстрировали здесь? — и Малфой указал на злосчастный внутренний дворик.

— И ты туда же! — простонала Гермиона. — Да разговаривали мы, разговаривали!

— Видели мы, как ты с ним разговаривала, — неожиданно язвительно фыркнул Малфой, — обжимались как третьекурсники по весне. Поттер чуть из штанов не выпрыгнул.

— А ты? — скопировала его голос Гермиона. — Ниоткуда не выпрыгнул? Любопытный ты наш, — снова фыркнула она.

— Продолжай, — голосом Драко можно было царапать стекло.

Гермиона зло глянула на него, но, поколебавшись, все-таки продолжила:

— Так вот, Гарри думал, что мы с Роном пара, а я ему рассказала, что между нами ничего нет…

— Слава Мерлину, Грейнджер! На один умный поступок в жизни тебя хватило!

Стала жестокой игра

— Знаешь что, — Гермиона спрыгнула с подоконника и злобно уставилась на Драко, — зачем я все это тебе рассказываю? Ты смеешься надо мной, издеваешься над моими друзьями. Да пошел ты! — и она повернулась, собираясь уйти, однако путь ей преградила рука, упершаяся в стену.

— Нет, Грейнджер, — Драко говорил тихо, — мы еще не закончили. Значит, ты рассказала Поттеру, что с Уизли вы уже не пара, но Поттер тебе еще сам не признался. Идиот. Но так даже лучше.

— Почему? — опешила Гермиона, глядя на Малфоя снизу вверх.

— Потому что если бы он тебе признался, знаешь, что бы было?

— Что?

— Ты бы бросилась ему на шею, и через год у вас бы родился первый маленький Поттереныш.

Сдавайся!

— Да я... Да ты! С чего ты это вообще взял? — возмущение Гермионы все нарастало. — Я не люблю Гарри! Я имею ввиду, я не люблю его так!

В твоей войне ничья, и я прошу — возвращайся

— Любишь — не любишь, но отказать бы не смогла. Это же Гарри Поттер! Герой и спаситель магического мира и твой лучший друг! Самый лучший человек на свете по версии Гермионы Грейнджер! Скажи мне, что я не прав? А, Грейнджер?

Сдавайся!

Гермиона во все глаза смотрела на Малфоя: таким взволнованным она его еще не видела ни разу за все восемь лет знакомства. С горящими глазами, открытым лицом и растрепанными волосами, в легких брюках и темно-сером джемпере Малфой был... Очень привлекательным.

— Я не знаю, — покачала головой она, сбитая с толку своими странными мыслями.

— Не знает она. Гермиона Грейнджер и отсутствие логики, — как-то устало пошутил Драко, опуская руку и отворачиваясь лицом к окну так, что теперь Гермиона видела только очертания острых скул и напряженные плечи.

— Это сейчас ты говоришь, что не любишь, — как-то устало продолжил он. — Но дай Поттеру время: месяц, полгода, год и ты полюбишь его. Не сможешь не полюбить. Это факт, Гермиона, — теперь голос его звучал сдавленно, — факт.

А теперь, внимание, вопрос. Хочешь ли ты такой жизни? — так же не поворачиваясь, спросил он.

Гермиона стояла и, склонив голову набок, смотрела на Драко:

— Я не знаю.

В моей пустыне ты мираж,

Но не исчезай

— Подумай, Грейнджер. Хорошенько подумай. А я пойду, пожалуй, — с этими словами Драко развернулся и собрался было уйти, но теперь уже его удержала вытянутая рука:

— А почему, — Гермиона запнулась, — почему тебя так интересует этот вопрос?

Я не верил

Что без любви душа, как без воды, высыхает

Драко внимательно поглядел в ее глаза, пробежался взглядом по высоким скулам и пышной шевелюре, худенькой фигурке и так восхищавшим его тоненьким пальцам и остановил свой взгляд на губах, и в его глазах вспыхнуло какое-то непонятное Гермионе осознание.

Я больше тебе не враг

— Поэтому, — резко нагнулся и прижался своими губами к её в легком поцелуе. Несколько секунд спустя он оторвался от замершей девушки и криво улыбнулся:

— Потому что я, кажется, влюбился в тебя, Грейнджер.

Сдавайся!

— А ты знаешь, что Гермиона и Малфой начали встречаться?

— Да, я что-то слышала об этом. И видела их вместе в Хогсмиде. На Гермионе в тот день было красивое голубое платье.

— Платье? М-м-м, не видел. А что ты об этом думаешь?

— Я думаю это хорошо. Любовь — это же прекрасно, разве нет?

— Но это же Малфой!

— Ты думаешь, Гермиона с ним не справится?

— М-м-м...

— Вот. И я думаю, справится. Тем более, что он ее любит, это прямо видно.

— Просто это так...

— Больно? Понимаю. Ты тоже ее любишь, я знаю, но она решила так. Ты уже говоришь об этом, значит, скоро тебе станет легче.

— Думаешь, я смогу ее разлюбить?

— Вряд ли. Просто чувство будет жить в твоем сердце в отдельной закрытой коробочке и греть тебя. Мне мама всегда говорила, что наша любовь нас греет, и чем больше любви, тем теплее. Вот и у тебя в душе всегда будет тепло. А потом ты встретишь какую-нибудь хорошую девушку, и все у вас будет хорошо.

— Только где же ее встретить то, эту девушку?

— Знаешь, иногда наше счастье совсем близко. Нужно только внимательно посмотреть по сторонам.

— Надеюсь... Просто сейчас мне очень холодно.

— Это потому, что ты лежишь на траве, Гарри, а на улице еще не май месяц.

— Думаешь?

— Да, даже не сомневаюсь. Подвинься. Так теплее?

— Да, спасибо.

— Красивые сегодня звезды, правда?

— Да, Луна, очень красивые. Спасибо, что поговорила со мной.

— Не за что, Гарри.