Девять жизней Антонина Долохова (джен)

Ответа на свой вопрос Антонин так и не получил — впрочем, очень скоро ему стало не до этого. Их с Лестрейнджем и Эйвери изыскания по поводу метки закончились неутешительным выводом о том, что самостоятельно избавиться от неё не выйдет. Сделать это можно было только через смерть — не важно, чью, хозяина или носителя. Ну, или хотя бы его части: вариант с отрубленной рукой по-прежнему оставался актуальным.

Время шло, Лорд становился все более ненормальным, и они совсем уже было решились на этот вариант — но тут последовала идиотская битва в Отделе Тайн против Поттера и других детишек — и почти вся их компания снова оказалась в Азкабане. За вычетом Беллы и Кэрроу и с добавлением Малфоя и МакНейра, Эйвери и старшего Нотта. И еще Крэбба с Гойлом.

При виде так и лежащей на полу в его бывшей камере газеты Долохов захохотал:

— Вот и не верь после этого в приметы!

— В следующий раз бери её с собой, — посоветовал Родольфус.

— Предлагаешь повторить? — спросил Рабастан. — А как же Люциус и Уолден? Я вот не уверен, что хочу бежать, — добавил он. — Здесь дементоры, там — Лорд... Поди выбери.

— Что тут думать? — продолжал хохотать Долохов, — неужели ты думаешь, что дементоры могут сравниться с нашим дорогим Повелителем? А там же еще Белла осталась!

Малфой с МакНейром, которых сунули в «Блэковские» камеры, озадаченно случали этот странный разговор.

— Значит, остаёмся, — резюмировал Родольфус.

— Белла — это аргумент! — засмеялся Рабастан. — А займется чем? — спросил он тут же. — Скучно просто так сидеть... А давайте из Малфоя павлина сделаем?

— Эта... — неуверенно сказал Гойл, загремевший в камеру одного из Кэрроу, — не по понятиям так-то.

Крэбб промолчал — ему, попавшему под удар в комнате Времени, было хуже всех, а целителей для узников никто вызывать и не подумал. Оказали первую помощь на месте — да и ладно.

— Ну, так все равно заняться нечем! — продолжал веселиться Рабастан.

— Мне кажется, он вообще не птица, — возразил Мальсибер. — По-моему, он, скорее, какая-нибудь лисица, например... но это надо Трэверса спросить. Эктор, как ты думаешь, а Малфой — он кто?

— Песец, — хихикнул Трэверс.

— Он самый! — Долохов зашелся в новом приступе смеха. — Люциус, мы просто обязаны вернуть тебя обратно, командир ты наш неповторимый! К Лорду! А то песец будет уже у всей Британии!

— Я не понимаю ни о чём вы говорите, ни что вас так развеселило, — обиженно и растерянно сказал Малфой, вызвав этим дружный взрыв хохота.

— Мы об анимагии, — пояснил ему Мальсибер, вызвав этим возмущённое восклицание Рабастана:

— Ну, зачем ты сразу всё сказал! Разрушил всю интригу!

— Понимаешь, Люциус... и не только, — сказал Родольфус. — Тут действительно заняться нечем, да и место неприятное. Практика показывает, что когда ты занят чем-то важным и неэмоциональным, переносить заключение становится гораздо проще. Мы вам предлагаем совместить полезное с приятным и обучиться анимагии. Как оказалось, это не так сложно, хоть и долго.

— Дак это... в тюрьме-то разве учатся? — удивился Гойл.

— А какая разница? — философски заметил Рабастан.

— Ты как, кстати, себя чувствуешь? — спросил его Родольфус с некоторой тревогой.

— Да отлично, — отмахнулся тот. — Те, кто нас сюда отправил, похоже, очень уж хотели, чтоб я тут посидел подольше, так что залечили всё отлично.

— Вы серьёзно? — недоверчиво переспросил Нотт. — В Азкабане невозможно колдовать.

— Кто сказал? — спросил Рабастан.

— Строго говоря, анимагия — это ведь не чары, а трансфигурация, — сказал Руквуд. — Проведённый опыт однозначно показал, что ей здесь не мешает ничего — и даже, в определённой степени, способствует, ибо помогает переносить воздействие дементоров.

— Да просто палочки же забирают, — сказал Рабастан, — вот и невозможно. А анимагия отлично получается! Ну что, — возбуждённо спросил он, — Люци, хочешь стать павлином?

— Почему павлином-то? — спросил Мальсибер. — Трэверс говорит — песцом, а он в таких делах не ошибается.

— Павлин, песец — главное, чтоб белый! — ни капли не смутился Рабастан.

— А что, — с интересом спросил Эйвери, — желание стать кем-то конкретным связано с анимагической формой?

— Ты точно хомячком станешь, — тяжело вздохнул Долохов, — как же я с тобой намучился в свое время!

— А ты кем хочешь быть? — тут же спросил Мальсибер. И добавил: — Хомячком — это здорово! Они в спячку впадают, кажется — вот Марк ляжет и уснёт. И никакие дементоры ему будут не страшны.

— А вообще в аниформе хоть спать можно нормально, — порадовал новичков Джагсон, — мы-то привычные уже, а вот к вам дементоры поначалу просто прилипнут.

— Вот вам и стимул, — добавил Рабастан.

— Вы так говорите, будто этому может каждый научиться, — недовольно сказал Малфой. — Анимагия, между прочим, редкость!

— Ну, мы все научились, — фыркнул Рабастан. — Если ты тупее Кэрроу — значит, не судьба, а остальным я посоветовал бы поучиться.

— Я не говорил такого! — вспылил Малфой. — Я-то, разумеется, попробую — но...

— А раз «разумеется» — тогда начнём, — оборвал начинающийся скандал Родольфус, который понимал Малфоя, наверное, лучше всех. Он и сам, когда попал сюда впервые, не сразу поверил, что это с ним случилось и что это навсегда. Ну, или, по крайней мере, надолго.

* * *

Тренировки с опытными наставниками — это вам не поиск аниформы путем проб и ошибок, как в первый раз. И если на получение анимагической формы у «первопроходцев» ушел почти год, то «второй состав» анимагов справился куда быстрее.

Уже на второй месяц тренировок Эйвери превратился в белочку. Маленькую, рыжевато-серую.

Попрыгав по камере, белочка выскочила из неё и, пронесясь по коридору, радостно вскочила в камеру к Мальсиберу, который тут же подставил ей ладони и ласково прижал к себе.

— А ты говорил — «хомячок»! — радостно сказал он Долохову. — Смотри, какая очаровательная белка получилась!

— Ну да, — скривился Долохов, глядя на Эйвери, — белочка. Я с тобой сам чуть до белочки не дошел! Это ж врагу не пожелаешь — тебя боёвке учить!

Белочка в ответ виновато зацокала и клубком свернулась на ладонях Мальсибера.

Вторым, к всеобщему изумлению, стал Гойл. Большой барсук деловито обнюхал всю свою камеру, попытался протиснуться сквозь прутья, неодобрительно проворчал что-то, когда это у него предсказуемо не получилось, и с третьей попытки забрался на койку — спать.

— А шутка-то оказалась не такой уж шуткой! — прокомментировал это Рабастан. — Люци, а вдруг у тебя правда не получится? Гойл вон сумел — а ты так человеком и останешься.

— А я ещё тогда говорил, что Крэбб с Гойлом будут поумнее некоторых! — ядовито напомнил Долохов. — Вот Крэбб третьим будет.

— Буду, — охотно отозвался Крэбб, — а чо, выпить есть?

— Выпить нет, — сказал Родольфус, — но если ты превратишься в кого-нибудь не очень крупного, сможешь залезть к Трэверсу — а у него найдётся что-нибудь... аналогичное.

— М-да, — прокомментировал результат Долохов, — сделай все наоборот.

Крупный вепрь обиженно хрюкнул и попытался выбить решетку. Безрезультатно — камеры делали на совесть.

— О, я ж говорил! — ликовал Рабастан. — Люци у нас человек от ногтей до пяток!

— Только голова дурная, — хмыкнул Джагсон. — Ну, раз от ногтей.

— Кретины! — пробормотал Малфой, который каждое такое превращение воспринимал как личную обиду. Как так может быть, что Крэбб и Гойл обратились — а он нет?!

Этого Малфой уже не стерпел — и белый полярный лис возмущенно затявкал на всех из своей камеры.

— Место-то явно заколдованное, — развеселился Долохов, — то Блэк там лаял, то Малфой!

— Это же песец, — изумлённо сказал Мальсибер. — Трэверс снова угадал! Песец, да ещё и белый!

— Я же говорил! — с хохотом прокомментировал Долохов, — песец! И за что он не возьмется — опять песец! Вот почему операция-то провалилась! Тебя, Люциус, врагам надо подбросить — им тогда точно песец придет!

— Значит, надо отсюда выбираться, — подытожил Родольфус.

МакНейр сменил облик сразу после Малфоя — никто не удивился, увидев в его камере большого бурого медведя.

А превращения Нотта никто не увидел — просто однажды утром в его камере обнаружился дремлющий пестрый филин.

Теперь большую часть времени они все проводили в зверином виде — так действительно было легче переносить присутствие дементоров, да и в целом жизнь воспринималась проще. А ещё так можно было ходить — или летать — друг к другу в гости.

А потом за ними пришел сам Тёмный Лорд.