Убийственная шутка (гет)

1

Питер Пэнгборн всегда мечтал о скейтборде. Почти каждую ночь ему снилось, как он учится выполнять различные трюки, а все девочки в округе сбегаются на его представление, громко кричат и хлопают в ладоши, и среди их радостных лиц особенно ярко выделяется лицо Ребекки Мортон, буквально переполненное счастьем и восхищением. Когда он шел в школу, то по дороге представлял себе, как он летит на своем четырехколесном друге быстрее любого автомобиля, перепрыгивая через бордюры. На уроках, вместо того, чтобы слушать преподавателей, Питер рисовал в тетради кого-то, отдаленно напоминающего его, стоящего на столь вожделенной доске на колесиках. Для Питера скейтборд стал чем-то вроде навязчивой идеи, он стал одержим им. Но скейтборд, разумеется, был лишь верхушкой айсберга. Если спросить Питера, кем он видит себя в будущем, он непременно ответит: «Хочу быть каскадером и исполнять опасные для жизни трюки!» Скейтборд нужен был для азов, так сказать, чтобы в дальнейшем переключиться на нечто поопасней — на велосипед и мотоцикл. Однако скейтборд оставался лишь мечтой, поскольку мама Питера, достопочтенная вдова и член управления города Роуз Пэнгборн не одобряла увлечения сына. Она всегда говорила, что «порядочные мальчики не прыгают по препятствиям, лома себе ноги, а сидят дома и читают книги, чтобы натренировать свой разум, ведь наш мозг дарован нам природой не просто так. Сила и у животного есть». Питер с радостью бы поспорил с ней, однако, когда тебе всего десять лет, едва ли родители станут сильно прислушиваться к твоим словам. Проще всего будет покорно кивать головой и соглашаться. Питер так и поступал.

Роуз Пэнгборн нельзя было назвать строгой матерью. Напротив, она позволяла своему единственному, а потому очень любимому сыну такое, чего обычно матери не позволяют, например, гулять допоздна, покупать любые игрушки, какие вздумается, есть все, что он захочет. Она всегда свято верила в то, что Питер — это воплощение всего самого доброго и светлого, что только есть в этом мире. С тех пор, как ее муж, достопочтенный Гарольд Пэнгборн, скончался от опухоли мозга, у нее не было особых радостей в жизни. Наибольшей ее радостью, разумеется, был Питер. К счастью, он не рос до ужаса грубым и избалованным мальчишкой, нет, в округе все тоже души в нем не чаяли, особенно за его талант к строительству. Иной раз Питера позовут соседи, чтобы он помог собрать им шкаф, забить полку, смастерить поделку для ребенка, и Питер был очень рад почувствовать себя полезным. А затем Питер вернется домой к матери, которая непременно накормит его любимым пирогом с вишней, напоит горячим чаем и вместе с ним почитает журнал о механике. Роуз не смыслила ровным счетом ничего в, как она говорила, «этих гайках», но Питер был рад ей объяснить. Скейтборд — это был единственный камень преткновения. Роуз очень боялась, что ее сын покалечит себя и, не приведи Господь, убьет. Да, она позволяла Питеру все. Кроме скейтборда.

А для Питера скейтборд был сродни радуге на небе: таким же долгожданным и таким же недосягаемым (вы вряд ли сможете дотронуться до радуги, верно?). Он часто проходил мимо магазина спортинвентаря «Мистер Спортс» и буквально пожирал глазами витрину, где, будто бы назло, был выставлены совсем новенькие скейтборды, видимо, завезенные для продажи на Рождество. Питеру иногда казалось, что сквозь стекло он чувствует их запах. Они непременно должны пахнуть резиной и деревом. Питер грустно посмотрел на их ценники. Самый дешевый обойдется в двадцать пять долларов. Соседи иногда платили ему денежку, не пару центов, но один-два доллара точно, однако все равно его карманных денег ему пока не хватит. Однако, подсчитав в уме, сколько ему примерно осталось, Питер повеселел. Возможно, после Рождества он сможет приобрести долгожданного четырехколесного друга. Он старался не думать о том, что когда придет настоящая зима с ее снегом и сугробами по колено, то о катаниях на скейтборде придется забыть аж до следующей весны.

Седьмого декабря у Питера был день рождения. И это был самый ужасный день рождения из всех, что у него были, поскольку в этот день предстояло идти в школу. В прошлом году мать разрешила ему не посещать занятия в свой праздник, но, к сожалению, на сей раз фортуна отвернулась от него — Питер плохо написал контрольную по географии и ему предстояло ее переписать. «Это несправедливо, несправедливо! — кричал Питер, срываясь на слезы. — Позвольте мне хотя б раз в году не посещать это гребанное заведение!» «Питер, не выражайся, — строго одернула его Роуз. — День рождения есть день рождения, однако двойку будь добр исправить. Поступи как мужчина. Мужчины никогда не откладывают решение проблемы на потом, нет, они стойко переносят все испытания, свалившиеся им на голову». Питер, понурив голову, понял, что спорить бесполезно. Он старался одеться как можно медленнее, надеясь, что мать передумает в последний момент, но Роуз быстро поняла уловку сына. Она рассмеялась. «И не надейся. Ты пойдешь в школу», — с этими словами она застегнула ему куртку. Питеру в тот момент показалось, что ему надевают петлю на шею. Он вздохнул, всем своим видом показывая, как он сейчас страдает, и вышел из дома.

Удивительно, но день оказался не таким уж паршивым, каким он казался в самом начале. Одноклассники приветствовали его громкими криками и фальшивым пением «С днем рождения тебя», и на Питера посыпались горы сладостей и конфетти, а затем он утонул в дружеских объятиях. Та самая Ребекка Мортон на перемене подошла к нему и, отчаянно краснея и пряча глаза в пол, подарила самодельную открытку и, быстро чмокнув в щеку, убежала прочь. Питеру в тот момент показалось, что он упадет в обморок, и душа его помчится прямиком в рай. Он представил себе, что в него попала стрела купидона, а над головой летают сердечки, как в детских мультиках. Мисс Барбара Гибни, учительница географии, к которой Питер шел как на казнь, и невидимая веревка уже сдавливала его шею, с улыбкой приветствовала его и сказала: «Питер, я знаю, что у тебя сегодня за день. Ты славный мальчик, и я думаю, что в тот день ты получил двойку не специально, а потому что переволновался или что-то в таком духе…» «Мисс Гибни, я просто забыл, что у нас контрольная, — заревел Питер, вытирая слезы. — Честно, я готов сегодня…» Питер был готов исключительно потому что мать села с ним рядом и заставила выучить параграфы учебника от корки до корки, но преподавательнице такие подробности знать было не обязательно. «Я тебя не ругаю, — рассмеялась Барбара Гибни, гладя мальчика по голове. — Бывает со всеми. Питер, в честь дня рождения я разрешаю тебе не переписывать контрольную. Я тебе так «пять» поставлю». Питер едва не запрыгал от радости на месте, он не чувствовал себя таким счастливым даже после поцелуя Ребекки. Возможно, все дело было в том, что буквально пару дней назад Питер помог сыну Барбары, Джеймсу, поставить внезапно отлетевшую цепь на велосипед, но какая разница? «Пять» есть «пять». Питер улыбнулся и помчался по коридору школы, крича: «Бог есть! Бог е-есть!».

Дома же его ждал невероятно приятный сюрприз. Стоило ему войти в комнату, как внезапно зажегся свет, его друзья и мама закричали: «С днем рождения!» и громко затрубили в дудки. Кто-то хлопнул несколько хлопушек. На стене висел огромный плакат: «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ, МАСТЕР ПИТЕР!», под потолком летали воздушные шарики. На кровати лежало множество коробок, завернутых в красивую праздничную обертку. Питер не сдержался и начал хохотать, вопить и хлопать в ладоши. Он давно не чувствовал себя таким счастливым. И в тот миг он позабыл обо всем плохом, что с ним случалось в последнее время. И даже странный клоун с оранжевыми помпонами и забавными ботинками, но с такой мерзкой ухмылкой вылетел у него из головы.

Этого клоуна Питер видел лишь один раз в своей жизни, но ему хватило этого, чтобы вздрагивать при одной мысли о нем. Встреча с ним произошла сравнительно недавно, около двух или трех дней назад, и Питер так испугался, что на всякий случай перестал выключать свет перед сном. Когда это случилось, Питер шел со школы и, вместо того, чтобы пойти кратчайшим путем, решил немного прогуляться. Ноги сами понесли его вдоль Канала. Погода была не самой лучшей: хотя никаких осадков не было (повезло, что на небе не было ни облачка), холод стоял достаточно сильный. А возле Канала так тем более. Еще и ветер подвывал, да так, будто бы он хотел в конце концов повалить парочку деревьев в парке. Питера это не остановило. Он как раз получил свою злополучную двойку и оттягивал момент, когда ему придется войти в дом и сообщить об этом матери. Питер медленно шел вперед, тяжело вздыхая и проклиная свою судьбу. Как вдруг…

— Эй, Питер, чего такой невеселый?!

Крик послышался со стороны реки. Питер удивленно поднял голову и оглянулся по сторонам. Он увидел того клоуна, стоящего прямо на воде, но не тонущего. Ярко-рыжие волосы, белое лицо под цвет костюма, под глазами что-то вроде кровавых слез, оранжевые помпоны, нелепые ботинки — этот образ вставал у Питера каждый раз, стоило ему закрыть глаза. Но самое отвратительное было как раз в улыбке клоуна. Она была похожа на кровожадный оскал. Питер заметил, что клоун держит в руках связку шариков. Но шарики почему-то не колеблются от сильного ветра. У клоуна даже ни один волосок не пошевелился. Странно это все…

— Вы кто? — спросил Питер, таращась на клоуна как на пришельца.

— Я тот, кто сможет развеселить тебя, Питер! Хочешь шарик? Он поднимет тебе настроение! Тебе какой, зеленый или желтый? А, быть может, красный? Или синий? Или сразу все? — клоун, громко хохоча, запрыгал на одной ноге. Вода нисколько не вздрогнула под ним. Все это было еще более странно. — Пеннивайз знает, как развеселить детей, о да, Пеннивайз это умеет! Пеннивайз ведь лучший друг всех детей в Дерри! Он и твой друг, Питер!

— Я вас не знаю. Вы не мой друг, — Питер попятился назад.

— Но я ведь знаю тебя, Питер! И ты можешь узнать меня! — клоун захохотал еще громче. — Ну, так что же ты? Возьми шарик! Видишь, как он летает? И ты тоже сможешь летать, как он! Мы все здесь летаем! — ухмылка на лице клоуна стала еще шире и еще кровожаднее.

Питер, завопив что есть мочи, со всех ног припустил прочь. Он еще долго слышал крики клоуна сзади: «Питер, не убегай, поиграй с клоуном! Поиграй с Пеннивайзом! Ну, куда же ты, Питер?!»

«Пеннивайз… псих какой-то, — подумал Питер, когда подходил к своему дому. — Имя жуткое. И сам он жуткий. Брр».

Питер, едва заметив подарки на своей кровати, сразу же кинулся к ним, чувствуя, что если он немедленно не узнает, что в них, то просто умрет от любопытства. В этом году улов получился отменный. Новые кроссовки, коробочка для завтрака с изображением Бэтмена, коллекция комиксов про Человека-паука, набор машинок, настольная игра про пиратские сокровища — все это подарили друзья, и Питер буквально визжал от восторга, глядя на свое богатство.

— А свой самый главный подарок не хочешь развернуть? — улыбнулась Роуз, глядя на своего счастливого сына. Она держала в руках большую коробку, завернутую в желтую бумагу.

— Что за вопрос?! Конечно, хочу! — Питер немедленно побежал к матери. Через пару мгновений его крик было слышно на всю округу, ведь он держал в руках столь желанный скейтборд.

— Я подумала, что раз ты так сильно хочешь его, то я тебе подарю его, — сказала Роуз, когда сын кинулся обнимать ее. — Только ты мне пообещаешь, что будешь осторожен и не покалечишь себя. Хорошо?

— Да-да, хорошо, мамочка, спасибо! — Питеру не хватало дыхания, чтобы выразить свой восторг.

Питер с радостью начал бы кататься на своем уже заранее любимом четырехколесном друге по всему дому, но мать, быстро раскусившая его план, отобрала у него скейтборд, сказав, что сейчас не время, поскольку нужно вначале заняться гостями. Это нисколько не огорчило Питера. Он был рад сыграть в новую настольную игру и опробовать новые машинки. Ну и, разумеется, он успел чертовски проголодаться, поэтому картошка фри и стейки, обильно политые кетчупом, были сейчас как нельзя кстати. А впереди был еще торт! Он превзошел все ожидания Питера. Большой, зеленого цвета (Питер очень любил зеленый), с двумя единичками посередине и одиннадцатью свечками. Роуз испекла его собственноручно. Она увлекалась кулинарией, и всякие торты и пирожные были ее коньком. Питер, задувая свечи, загадал, чтобы в следующем году мама отправила его в летний лагерь в Бостоне, где он бы смог научиться всем трюкам на скейтборде, о которых столько грезил. Однако ему было невдомек, что Бостон так и останется его мечтой. Питеру было не суждено дожить до следующего дня.

Когда праздник был уже позади и самые последние гости ушли, на долю Питера и его матери выпала нелегкая ноша — убрать весь беспорядок. Питер терпеть не мог уборку по дому. Ему казалось, что он скорее согласится построить небоскреб своими руками, чем пойдет подметать пол или чистить ковры. Иногда ему даже удавалось отвертеться от столь неприятного занятия, в моменты, когда у него была альтернатива починить стул, выкрасить забор или подстричь газон, но сейчас у него никаких альтернатив не было. Роуз скомандовала, чтобы он вымыл посуду. Сама Роуз отправилась наводить порядок в его комнате.

Мытье посуды… Питер ненавидел это больше всего. Как назло, у раковины стояла просто бесконечная гора тарелок и стаканов. Как будто у них ужинало не пять человек, а вся школа вместе с преподавателями и директором во главе. И все это предстояло отмыть руками… Питер удрученно вздохнул. Чем быстрее он покончит с этим, тем лучше. Ему уже хотелось очутиться в своей теплой постели, закрыть глаза, уснуть и видеть хорошие сны. К сожалению, кровать свою он уже никогда не увидит. А глаза он действительно вскоре закроет. Навсегда.

— Мам, я закончил! — крикнул Питер спустя полчаса (ему показалось, что он мыл посуду целую вечность). Роуз через некоторое время пришла на кухню. Однако Питер, стоило ему взглянуть на мать, мгновенно понял, что с ней что-то не так.

С Роуз после смерти мужа иногда случались так называемые «приступы плохого настроения». Она могла чувствовать себя счастливой и радостной, но уже через пару минут она могла ненавидеть весь этот мир. В большинстве случаев в такие моменты она просто уходила к себе в комнату, чтобы посидеть в тишине и успокоиться. Питер старался не приближаться к матери, когда это происходило, он знал, что если она не уйдет, то сорвется на него. И вот как раз сейчас был такой случай. Питер заранее приготовился выслушать поток ругани.

— Что-то ты быстро, — сказала Роуз, недоверчиво глядя на сына. Возможно, ее плохое настроение можно списать на усталость, тогда Питеру не о чем волноваться. Но что-то в ее глазах было такое, что его пугало. — Дай я проверю.

Роуз медленно подошла к раковине, открыла дверцы сушилки и придирчиво осмотрелась. Она вынула несколько тарелок и повертела их в руках, явно ища следы грязи, но, не найдя таковые, поставила их на место. Далее она проделала ту же процедуру со стаканами.

— Видишь, мама? Я действительно все помыл, — сказал Питер, чувствуя некоторую гордость за себя.

— Что ж, ты молодец, — вздохнула Роуз усталым тоном. — Тогда можешь идти к себе в комн… Так, а это что такое? — ее голос внезапно стал сердитым. Сердце у Питера рухнуло в пятки, когда мать взяла в руки сковородку, стоявшую на плите.

— Блин… Я забыл… — тихо проговорил он.

— Забыл, значит? Вот как? Или, быть может, намеренно проигнорировал ее?

— Мам, клянусь, правда забыл… не заметил…

— Не заметил… Ты вряд ли замечаешь, что происходит у тебя в собственном доме. Ты не замечаешь, как твоя мать пашет в поте лица, у тебя даже не возникает мыслей о том, чтобы помочь ей! — Роуз в гневе отшвырнула сковородку от себя, та с грохотом упала на пол. Питер подскочил от неожиданности.

— Я помог, я помыл посуду!

— Да что ты? Помог? Если бы я тебе не сказала, ты бы даже пальцем не пошевелил!

— Мам, я…

Питер не знал, как закончить ему эту фразу. Роуз выглядела как обычно, но в то же время и не как обычно. Он никогда не видел в ее глазах такой слепой ярости. Он невольно попятился назад.

— Тебе плевать на меня. Тебе плевать на то, как я горбачусь на работе. Я прихожу домой, надеясь отдохнуть, но и дома мне приходится горбатиться! Я драю здесь полы, готовлю еду, мою посуду, стираю, глажу, выбиваю ковры, протираю все полки, а ты просто смотришь на это, считая, что все так и должно быть, верно? — Роуз медленно направилась к нему. Гнев у нее все возрастал и возрастал, Питер чувствовал это. — Ты считаешь, что я должна помирать от усталости и что я не заслуживаю даже самой маленькой помощи?

— Я помогаю тебе, когда ты просишь…

— А когда не прошу, ты не будешь помогать? Ты считаешь, я каждый раз должна просить тебя о помощи?

— Нет, я пытаюсь тебе помочь, просто ты мне говоришь, что не нужно…

— А, то есть, ты самостоятельно вообще не способен принимать решения?

Питер спиной коснулся стены. Идти было дальше некуда. Он начал бочком двигаться к выходу из кухни, надеясь, что успеет убежать к себе в комнату.

— Я…

— Все «я» да «я». Мямля. Я надеялась, что ты будешь мне поддержкой и опорой. Что ты будешь мужчиной. Но, видимо, я ошиблась. Я вырастила эгоиста. Эгоиста и тряпку. Тебе плевать на меня. Ты с удовольствием помогаешь нашим вшивым соседям, да, я все вижу, ты очень любишь делать за них работу, и я знаю, почему. Тебе платят за это. Да, не думай, что я не знаю, что ты прячешь у себя под кроватью в коробке твои сбережения!

Это было неправдой. Питер помогал соседям исключительно по доброте душевной, он никогда не требовал деньги за свою работу. И матери всегда старался помочь. С Роуз было явно что-то не так… Может, следует вызвать «скорую»? У нее явно что-то с головой.

— Мамочка, ты устала за сегодня, я знаю… Давай ты приляжешь сейчас, отдохнешь? — с надеждой спросил Питер. — А я приберусь у себя в комнате…

Но Роуз его как будто не слушала.

— Твой отец был настоящим мужчиной, — продолжала она. Ее голос крепчал, из него исчезли все знакомые нотки, он не был похож на ее настоящий голос. — Я была за ним как за каменной стеной. Он был мне поддержкой и опорой. Он всегда помогал мне, когда я нуждалась в помощи. Он на руках меня носил. И где он теперь?! Он умер! И я осталась одна с мальчишкой, которому на меня плевать!

— Мне не плевать на тебя, мама…

— Тебе всегда было плевать на меня, Питер, — неожиданно зарычала Роуз. Питеру показалось, что еще немного, и ее глаза будут стрелять лазером, как в мультфильмах, которые он смотрит по телевизору каждое утро за завтраком. — Тебе было плевать на меня еще в утробе. Я не хотела тебя рожать. Мне хорошо жилось без обузы на своей шее. Но твой отец настоял. Я думала, что ты будешь похож на него. Но я ошиблась.

Питер побежал к двери кухни, но обнаружил, что та заперта. Он обернулся и увидел Роуз, которая держала в руках не понятно, откуда, взявшийся скейтборд.

— Мама, выпусти меня! — закричал Питер, испугавшийся не на шутку. Что бы не случилось с его матерью, она явно не в себе и ей срочно нужен врач. — Помогите, ПОМОГИТЕ! — он надеялся, что его крики услышат соседи и придут ему на помощь, как он приходит к ним по первому зову.

— Ты выпрашивал эту штуку у меня, верно? — мрачно усмехнулась Роуз, вертя скейтборд в руках. — Ты ведь так хотел его, правда? Канючил, умолял, чуть ли не на коленях ползал, чтобы я купила его тебе… Я убираюсь в доме почти каждый день, мою пол до дыр, а теперь ты будешь притаскивать эту штуку с улицы, оставляя вдвое больше следов грязи? Или будешь приходить с окровавленными коленками или выпачканными в земле, и мне придется вдвое чаще стирать?

— Нет, я буду аккуратно ездить, честно, мама! Выпусти меня!

— Я видела, как ты смотрел на него, — медленно произнесла Роуз. — Так любовно. Ты его любишь, верно? Конечно, любишь. Ты считаешь его своим лучшим другом. Ты никогда не смотрел с такой любовью на мать, как смотрел на эту деревяшку с четырьмя колесами. Быть может, ты уже имя придумал ему? Скажи, а если бы тебе Сатана предложил продать душу матери в обмен на этот чертов скейтборд, ты бы, не задумываясь, продал? Тебе он вправду важнее собственной матери?

— Нет, конечно, с чего ты вообще взяла?! Мамочка, приди в себя, пожалуйста!

— Ты врешь мне. Я это вижу по глазам твоим. Я чувствую это. Тебе плевать на меня, тебе плевать на всех. Тебе важен лишь этот скейтборд.

— Что ты такое говоришь, мама?! — Питер начал отчаянно трясти дверную ручку и наваливаться на дверь всем телом, чтобы она поддалась. — Что с тобой?! Ты не в себе!

Роуз неожиданно ухмыльнулась, и Питер замер на месте. Он уже видел эту ухмылку. Такая кровожадная ухмылка была у клоуна, которого он встретил на Канале…

— Чему ты хотел научиться, говоришь? — захихикала Роуз смехом маньяка, от которого у Питера волосы на голове встали дыбом. — Ты хотел научиться делать трюки на этой штуке? Зачем? Ты хотел научиться летать? Так вот, сейчас, Питер Пэнгборн, ты и вправду научишься летать.

С этими словами Роуз подошла вплотную к сыну и со всех сил опустила скейтборд ему на голову. Питер охнул и упал на пол. Он закричал, пытаясь отползти в сторону. Но Роуз мгновенно настигла его. Снова последовал удар. И снова. И снова. И снова. Кровь разбрызгивалась по стенам, она пропитала деревянное основание скейтборда, руки Роуз и ее одежда были в алых каплях. Питер уже не кричал, он ничком лежал на полу, его голова и лицо превратились в кровавое месиво. Роуз хотела нанести очередной удар, но промахнулась и попала скейтбордом по кирпичному основанию стены у двери. Скейтборд сломался пополам. Роуз молча посмотрела на тело сына и на брызги крови повсюду. Затем она медленно встала и, шатаясь, направилась к кухонным ящикам у раковины. Так же медленно трясущимися руками Роуз достала нож для резки мяса. «Пора летать», — прошептала она и перерезала себе горло.

2

Питер очнулся на холодном полу, ощущая невыносимый запах крови, от которого выворачивало наизнанку. Голова раскалывалась на части. Питер не мог подняться. Он даже не мог пошевелить руками, чтобы вытереть себе лицо. Он чувствовал, как кровь сочится из его ран. Он хотел позвать на помощь, но у него не было сил кричать. Краем глаза Питер заметил какое-то тело, лежавшее неподалеку. Он с ужасом узнал его. Слезы стекали по его щекам вместе с кровью.

Внезапно Питер услышал чьи-то шаги. Он слегка приподнял голову и увидел знакомый силуэт. Питер хотел отползти в сторону, но конечности не слушались его. Тем временем клоун с мерзкой улыбкой подходил все ближе и ближе.

— Привет, Питер! — сказал он, смеясь. — Ох, вижу, у тебя не поднялось настроение, верно? У тебя оно, кажется, еще больше упало. Мне грустно это слышать, — клоун состроил печальную мордочку. — Быть может, я все-таки смогу тебя как-то развеселить?

— Отстань от меня! — прохрипел Питер. Он всем своим нутром чувствовал, что этот клоун пришел сюда не для того, чтобы помочь ему. Питер каким-то образом понял, что во всем случившемся был виноват именно этот клоун, но ему никак не удавалось понять, каким образом клоун смог все это провернуть.

— Ты не рад меня видеть, Питер? Как же так? Я ведь твой друг! — клоун присел на корточки рядом с ним и провел рукой по израненному лицу, вытирая запекшуюся кровь. Питер попытался дернуться, но безуспешно.

— Что тебе нужно от меня?! — прошипел Питер, смотря ненавистному клоуну прямо в лицо.

— Я хочу помочь тебе, Питер! — хихикнул клоун. — Пеннивайз знает, как помогать детям, он ведь их лучший друг! Я помогу тебе научиться летать! Тебе для этого не понадобится даже скейтборд! Ты будешь летать, как Питер Пэн, обещаю тебе!

Питер знал, что жить ему осталось не дольше пары минут. Этот Пеннивайз, кем бы он ни был, вот-вот набросится на него. Питер был даже рад этому. Ему было слишком больно, и он хотел пасть в забвение как можно скорее. Он взглянул в горящие пламенем желтые глаза, чтобы посмотреть на то, как они забирают его жизнь. И вдруг в их проблеске Питер увидел очертания других глаз. Ярко-зеленых. От которых веяло теплом и добротой. А затем на пару секунд Питеру стал заметен чей-то силуэт… Это была девушка с каштановыми волосами…

— Пенелопа, — произнес Питер тихо. Он не знал, откуда у него появилось это имя в голове, он никогда прежде не видел эту девушку, однако ему почему-то было известно, как ее зовут.

— Что ты сказал? — у Пеннивайза в голосе послышалось изумление. Он немного отклонился назад, пристально глядя на Питера.

— Пенелопа, — повторил Питер, уже громче. — Ты боишься ее, верно? Дрожишь при упоминании ее имени? Ты правильно делаешь. Ты должен ее бояться. Потому что в ее лице придет твой конец.

Последним, что увидел Питер в своей жизни, было растерянное и напуганное лицо клоуна.

3

Оно испугалось. Оно было озадачено. Оно не понимало, что только что произошло. Оно знало, что этот мальчишка никогда не был знаком с Пенелопой и никогда не встречал ее. И все же он произнес ее имя за пару мгновений до своей смерти. Оно даже не успело убить его (а Оно так жаждало вцепиться зубами в его мягкую плоть так, чтобы он был еще жив, чтобы барахтался, стонал, пытался вырваться, всем своим телом выделяя вкусный и питательный страх) — у мальчишки остановилось сердце. Видимо, Оно немного опоздало и позволило своей марионетке, Роуз Пэнгборн, нанести слишком большое количество ударов. Оно, конечно, могло бы и само справиться, но с учетом последних обстоятельств нельзя, чтобы этот глупый библиотекарь, Майкл Хэнлон, сунул нос не в свое дело. Оно было бы радо, если бы и эта девчонка Пенелопа ни о чем не догадалась, но Оно знало, что она все поймет. Да и, если честно, Оно не любило предсказуемость. Оно нравилось расправляться с людьми на расстоянии, так, чтобы затем по городу шли слухи о некой нечистой силе, обитающей здесь, постепенно сводящей жителей Дерри с ума. Оно с удовольствием слушало эти рассказы и веселилось от души. Впрочем, у Оно быстро ушло хорошее настроение, ведь имя этой девчонки прозвучало от умирающего мальчика. Что-то здесь явно нечисто. Нужно как можно скорее привести свой план в исполнение. Но вначале нужно подкрепиться. Оно впервые за эти недели выбралось покормиться, потому что знало, что Пенелопа вскоре будет здесь. Оно чувствовало это. У Оно наконец-то проснулся аппетит.

Оно насытилось страхом достаточно сильно. Но теперь необходимо было насладиться и свежей плотью. Оно, с наслаждением вдыхая запах крови и смерти, приблизилось к телу и оторвало небольшой кусочек мяса от ноги — Оно решило растянуть себе пир. К тому же необходимо было запутать тупиц-полицейских, Пенелопу и Майкла Хэнлона, для этой цели Оно изменило свои зубы таким образом, чтобы они походили на человеческие. Пусть все считают, что Роуз Пэнгборн окончательно сошла с ума. Этими зубами было очень неудобно кусать, но в подобной ситуации ни в коем случае нельзя упускать ни одной мелочи. Оно наконец-то смогло нормально покормиться.

Однако Оно с удивлением заметило, что мясо не приносит такого удовольствия, как раньше. Спустя буквально пару небольших кусочков Оно поняло, что больше не может есть. Оно словно пережевывало ужасную горькую кашицу из жестких листьев. Вкус крови придавал некоторый аромат, но даже он пропал через какое-то время. Оно это очень не понравилось. Совсем не понравилось. Оно тысячелетиями питалось человеческой плотью, но сейчас Оно не могло съесть практически ничего. Быть может, сказывались последствия ужасной диеты из канализационных крыс, которыми Оно было вынуждено кормиться некоторое время? Организм был в стрессе после такого. Да, пожалуй, это самое логичное объяснение. Однако Оно смутно ощущало, что это тоже каким-то образом связано с Пенелопой.

Оно знало, куда пойдет Пенелопа по приезду в город. В библиотеку. Оно почувствовало это сразу же, как почувствовало ее запах. Пенелопа испытала неудачу, пытаясь найти информацию о любимом нелюбимом Дерри у себя в Ороно и теперь вернулась, чтобы изучить историю Дерри в самом Дерри (вполне себе логичный шаг, верно?). Оно еще не решило, стоит ли мешать ей в этом или нет, однако отвлечь ее от всех забот все же стоит. Едва ли Пенелопа сможет отыскать что-то дельное, ведь сами жители едва ли помнят о всех ужасах, произошедших в этом городе (Оно позаботилось об этом). Оно, вспоминая все то, что прочло накануне, решило, что нужно подстроить встречу так, чтобы она казалась случайной. Ведь именно так почти во всех романах находят свою «внеземную любовь»? Это еще «судьбой» называют, кажется. Так вот, нужно устроить эту судьбу для Пенелопы.

Оно не пришлось долго думать, в каком обличие предстать перед этой девчонкой. Оно знало, что у каждой женщины есть свой прообраз «принца на белом коне». Этот прообраз был и у Пенелопы. Оно понятия не имело, откуда в голове появилась такая картинка (видимо, какие-то мысли Пенелопы Оно смогло прочитать на расстоянии), но, впрочем, какая разница? Главное, чтобы сработало. Поэтому утром восьмого декабря 1984 года на ступени Городской библиотеки поднялся высокий юноша худого телосложения с темными волосами и серо-голубыми глазами. Кажется, женщины про такого парня скажут, что он модельной внешности (а мужчины назовут его «чертовым гомиком»). Не важно. Если Пенелопе нравятся такие, то пожалуйста. Ее проблемы. Оно знало, что сейчас взгляды почти всех горожан направлены на него. Еще бы, таких красивых юношей их городок давно не видел (Оно не могло не улыбаться, понимая, что с такой внешностью жертв будет искать еще проще, но об этом лучше не задумываться). Оно смеха ради подмигнуло какой-то девчушке, сидевшей на ступеньках библиотеки. Она затаила дыхание и прижала руки к груди, глядя на него, как на ангела, сошедшего с небес.

Да я просто душка. Что ж, Пенелопа Кладес, тебе точно конец. Ты вряд ли сможешь устоять.

Оно знало, что Пенелопа появится с минуты на минуту, Оно ощущало ее приближение. Теперь нужно придумать, что делать дальше? Оно припомнило, что «принц на белом коне» просто обязан быть галантным и должен поспешить на выручку при первой же возможности. А, кажется, таких еще «рыцарями» именуют. Да, отлично. Оно решило, что подстережет Пенелопу, когда та будет идти с книгами в читательский зал, и столкнется с ней. И книги поможет собрать, и познакомится. Гениальная идея. Впрочем, как и всегда. А пока Оно может посидеть, пролистывая какой-нибудь женский роман, повторяя пройденный материал. Оно постаралось проигнорировать удивленные глаза женщин, сидевших рядом с ним. Да, кажется, мужчины обычно такое не читают. Ну, что поделать, это ведь действительно крайний случай!

А вот и она. У Оно едва голова не закружилась, когда Оно ощутило запах входящей девушки. Пенелопа за эти четыре недели не изменилась. Разве что теперь у нее были круги под глазами. Оно наблюдало за тем, как она побежала к библиотекарше по имени Кэрол Дэннер (Оно было прекрасно известно, что Майкл Хэнлон готов стать ее верным песиком и ходить на задних лапках, при этих мыслях Оно не сдержало смешок), спустя несколько минут получила пару книг и бодрой походкой направилась к столам для чтения. Что ж, настал выход рыцаря ее мечты. Оно сделало вид, что смотрело по сторонам и не заметило, что она идет ему навстречу. Через мгновение произошел удар. Пенелопа не удержалась на ногах и упала на пол, охнув от боли. Книги посыпались у нее из рук.

— Смотреть надо, куда прете! — недовольно воскликнула Пенелопа. Однако, когда она подняла голову и увидела юношу, который сшиб ее, она помолчала несколько секунд. Кажется, она с удивлением начала рассматривать его. Еще бы, ведь перед ней парень ее мечты. Теперь настало время вежливо ей помочь.

— Миледи, вы не ушиблись? — Оно постаралось (безуспешно) сделать максимально вежливый голос и придать ему знаменитые бархатные нотки, от которых, как пишут в романах, женщины буквально сходят с ума. Вообще, кажется, обычно настоящие джентльмены говорят «леди», но «леди» звучит не так хорошо, как «миледи».

К удивлению Оно, слова эти не произвели должного эффекта. Пенелопа начала как-то странно смотреть на него. Без восхищения.

— С-спасибо, — произнесла Пенелопа, медленно поднимаясь на ноги и по какой-то причине таращась на своего собеседника, как люди обычно таращатся на какой-то диковинный объект.

— Я вам помогу! — Оно сразу же кинулось к ней и подало ей руку. Однако Пенелопа не приняла ее.

Так, нужно срочно что-нибудь сделать, чтобы как-то исправить ситуацию, все пошло не совсем по плану…

Оно вспомнило об одном характерном жесте из романов и попыталось пригладить свои волосы, ведь в книгах написано, что так делают «настоящие мачо». Но, судя по лицу Пенелопы, Оно выглядело немного по-дурацки. Что ж, это не получилось, но следующий шаг все вернет на свои места. Оно наклонилось, чтобы поднять какую-нибудь книгу с пола, и чуть само не упало. Однако Оно продолжало улыбаться и посмотрело Пенелопе в лицо. Оно знало, что когда мужчина и женщина некоторое время смотрят друг другу в глаза, то между ними пробегает какая-то искра. Оно понятия не имело, что это за искра, но понадеялось, что сработает. Вроде как дальше в романах после этой искры вспыхивает так называемое «пламя страсти». Оно тоже не поняло, что это такое, но Пенелопа уж точно должна это знать.

Да, Пенелопа действительно посмотрела в его глаза, и Оно уже успело обрадоваться. Но, кажется, никакая искра не пробежала. Пенелопа была спокойна как скала. Более того, она вдруг опустила взгляд и невозмутимо продолжила собирать книги. Оно думало от отчаяния попытаться заглянуть в ее разум, но это слишком опасно, тогда она мигом раскусит, кто стоит перед ней. И так Оно пришлось приложить огромные усилия, чтобы Пенелопа не увидела его «мертвых огней». И все-таки Оно смогло уловить одну ее мысль: «… Че это за придурок, Господи?»

В смысле «что это за придурок»? Почему придурок-то сразу?! Я ведь все делаю, как в книгах написано! Ладно, попробуем дальше. Может, с каждой девушкой работает свой способ?

Оно вспомнило, что иногда срабатывает такой прием, как «случайное касание рук возлюбленных» (ну и формулировка). Что ж, попытка не пытка. Оно начало внимательно следить за движениями Пенелопы, чтобы угадать, какую книгу она возьмет. Однако руки их так и не соприкоснулись, потому что Оно каждый раз опаздывало. Оно начинало злиться.

Пенелопа собрала все книги, встала и явно собралась уходить. Оно знало, что нужно в срочном порядке что-то придумать. Но что? Ага! Оно совсем забыло, что каждой женщине нужно сделать оригинальный комплимент! Обычно после такого в романах разговор клеится как надо.

— Миледи, вы так прекрасны, — Оно чувствовало себя полнейшим идиотом, когда говорило это, но отступать было уже поздно. — У вас мм… такие…

— Такие что?

— Такие уши красивые! Анатомически правильные. И… Какие пропорции у вашего подбородка!

Пенелопа буквально остолбенела.

— Э… У вас тоже подбородок ничего… — проговорила она с глазами, размерами похожими на два блюдца.

— Правда? — Оно эти слова вогнали в ступор. Оно начало задумчиво ощупывать свой подбородок. Вроде прозвучало, как ответный комплимент. Неужели сработало?

— Ага… — Пенелопа почему-то сделала пару шагов назад.

Оно вспомнило, что далее книги советуют куда-нибудь пригласить девушку. Однако тогда возникает очевидный вопрос: куда?

— Миледи, я… Я приглашаю вас пойти со мной в… в… в библиотеку! — выпалило Оно первое, что пришло в голову.

Пенелопа почему-то не улыбнулась и не оказалась на седьмом небе от счастья. Она продолжила странно таращиться на юношу перед ней.

— Эм… Мы типа уже в библиотеке, разве нет? — спросила она, приподняв брови.

Оно подумало, что это такой намек с ее стороны. По крайней мере, резкого «нет» она не сказала. Прекрасно, вроде как все идет по плану. Дальше нужно взять девушку за руку. И да, необходимо все время смотреть ей в глаза, все время, иначе ничего не получится! Оно почувствовало небывалое отвращение, когда представило себе, что касается руки этой девчонки, но выбора не было. Оно просто обязано сделать это. Однако Оно не учло одной вещи. Пенелопа держала книги в руках. И поэтому, когда Оно схватило ее за запястье, книги вновь полетели на пол. И теперь Оно оказалось в очень непростой ситуации: нужно не отпускать девушку и нужно поднять книги. Оно начало смотреть то на пол, то на Пенелопу, лихорадочно соображая, что делать.

— Отпустите меня, пожалуйста, — произнесла Пенелопа почему-то дрожащим голосом.

— Мм? — Оно с удивлением посмотрело на нее. Оно ощутило ее испуг. В другой раз Оно бы только обрадовалось тому, что сможет полакомиться свежей порцией страха, но сейчас Оно было совершенно сбито с толку.

Почему она боится, когда должна стоять и с восхищением пялиться на меня?!

— Сэр, вы сошли с ума? — Пенелопа попыталась вырвать свою руку.

Оно внезапно припомнило одну фразу специально для данной ситуации.

— Да, я определенно сошел с ума. Я сошел с ума по вам, миледи, — произнес он, улыбаясь, все еще пытаясь смотреть Пенелопе в глаза.

У Пенелопы волосы, кажется, начали медленно вставать дыбом на голове. Оно так и не поняло, по какой причине, но Оно уже устало пытаться разобраться в ее мозгах. Книги дальше пишут, что необходимо соприкоснуться с ней губами. Оно не просто не хотело этого делать. Одна только мысль вызывала рвотные позывы. Оно представило себе эту картину и, не в силах побороть отвращение, отпустило руку девушки, чтобы прикрыть свой рот.

Пенелопа, мгновенно воспользовавшись ситуацией, попятилась назад, явно с намерением бежать прочь. Ей уже было абсолютно все равно на книги, валяющиеся на полу. Оно поняло, что миссия как никогда близка к провалу.

Черт, черт, черт! Нужно СРОЧНО что-то делать! Так, быстро, необходим нейтральный разговор! Если женщина сразу не ведется, то поведется постепенно! О чем там нужно говорить?! А, знаю!

— Скажите… А как вам сегодняшняя погода? — неуверенно спросило Оно.

Пенелопа вновь вскинула брови, однако бежать передумала. Она явно разрывалась от переизбытка чувств, бушующих у нее в голове.

— Да, собственно, никак. Мрачновато, как всегда, — ответила она, подозрительно косясь на своего собеседника. — А вы что, не местный?

Оно не удержалось и фыркнуло.

— Да я коренной житель, — сказало Оно, улыбаясь. Пенелопа косилась на эту улыбку с явным ужасом. Оно подумало, что настало время для следующей фразы, которая как раз подходила под ситуацию. — И так как я здесь живу, то… Я давно наблюдаю за вами, — Оно едва не рассмеялось, подумав, что даже не соврало сейчас.

В романах пишут, что после подобной фразы женщины падают в обморок, потому что эти слова «сражают их наповал». Поэтому Оно уже приготовилось ловить Пенелопу. Однако она даже не думала падать.

— Скажите, вы в своем уме? — тихо спросила Пенелопа, снова сделав пару шагов назад, к стене.

— Мм…

Оно уже говорило фразу про «я сошел с ума по вам», поэтому зависло, в ступоре глядя на Пенелопу.

— Вы неадекватный? — повторила свой вопрос Пенелопа, уже чуть громче.

Оно не выдержало.

— Это ты неадекватная! — рявкнуло Оно, заставив Пенелопу вздрогнуть и буквально впечататься в стену. — Ты ведешь себя неправильно!

— Не поняла?

Оно в ярости схватило роман, который читало до ее прихода, и начало тыкать ей в лицо.

— Вот как ты себя вести должна! Я тут так стараюсь, а получаю в ответ «ноль»!

Пенелопа взяла у него из рук книгу и внимательно изучила обложку и содержание. Затем медленно подняла голову и посмотрела на Оно. Лицо у нее почему-то вытянулось.

— Ты что… Ты читаешь женские романы? — спросила она.

— Ну… Вообще-то да. В женских романах подробно написано о вашей женской психологии и о том, как с вами знакомиться.

К невероятному изумлению Оно, Пенелопа неожиданно начала истерически смеяться, хватаясь руками за живот.