По следу джинна  (джен)

Очень скоро мрачные катакомбы с бесовскими надписями сменились голыми стенами и… статуями, что нехарактерно для Турции. Статуи изображали упитанных девушек с грустными лицами, а в одной из комнат стояла статуя, изображающее языческое существо, на одной руке был надет браслет, а на шее перевёрнутая звезда.

— Прости, Аллах, — плюнул один из полицейских.

— Тут целый мир под ногами, но никто про него не знает, — сказал второй полицейский.

— Вот так и прячется вся нечисть, ислам запрещает изображать Бога, чтобы не осквернить его. Но эти статуи к исламу не имеют ни какого отношения, — сказал Эрхан.

— Тогда что это? А точнее, откуда? — спросил Мусса.

— Какое-то смешение культур, — предположил Эрхан, вспомнив, как одержимая джинном Арифа подожгла себя, а отец приколотил ноги матери к полу. Тогда было смешение религий. Позже мулла в местной мечети сказал Эрхану, что так шайтан хочет надругаться над всеми религиями.

— Знакомо? — спросил босс, видя, как Эрхан морщится, глядя на одну из статуй.

— Очень. Не хотел вспоминать, но пришлось.

— Что ж, закончим дело и можем расходится, — сказал Мустафа.

Полиция продолжила путь к месту, где видели жертвоприношение. Была дана команда не церемониться с культистами, а стрелять, если те дадут отпор, прямо как на первом деле, а ведь Эрхан знал, что оно так просто не закончится, предчувствовал даже. Босс приказал на расслабляться. В любой момент из-за угла может выскочить один из культистов или же ещё страшнее — джинн.

Эрхан вновь почувствовал приступ удушья, и у него снова начала болеть голова, но он, не обращая внимания, шёл вслед за остальными полицейскими. Неожиданно картина перед глазами поплыла, и он остановился, чтобы не упасть на землю.

— Всё в порядке? — волнуясь, спросил один из полицейских.

— Кажется, нечисть хочет проникнуть мне в голову, — сказал Эрхан.

— Этот поход для тебя слишком травматичный, зря пошёл.

— Меня сюда привела Арифа, кажется, она хотела, чтобы мы очистили это место, — прошептал Эрхан.

-Твоя сестра?

Эрхан кивнул.

— Но она…

— Знаю, эта девочка, которая привела вас на оргию, она и есть, как будто она нам помогает.

— Нам всегда помогают ангелы и те, кто в числе их, идём, — сказал начальник.

Полиция продолжила продвигаться вглубь катакомб, то и дело сворачивая из одной арки в другую. Крепость представляла собой сплошные катакомбы и наконец… Босс жестом велел отряду уменьшить шаг и держать наготове оружие. Полицейские поняли, они уже у цели, затем начальник послал двух копов на разведку. Среди них были Мусса и Мустафа.

Копы, спрятавшись за стеной, наблюдали за людьми в капюшонах, они говорили на английском языке, значит не местные, хотя… Мустафа вновь глянул на руку одного из культистов, где красовался перстень-печатка, точно такой же, как на руке у директора полиции Анкары, но он говорил по-английски.

«Узнаю и перстень и руку, но не знал, что он хорошо разговаривает на иностранном языке», — подумал Мустафа, подманивая к себе других копов.

Когда все полицейские собрались у стены, начальник дал команду взвести оружие, а затем наступать. Культисты тоже были вооружены, но не пистолетами, а, как ни странно, арбалетами. Они тоже открыли огонь, но тут же были расстреляны полицией Ардана.

— А я думал, они сильнее, — хмыкнул Мустафа.

— Не расслабляйтесь, это может быть затишьем перед бурей, — сказал начальник, расхаживая вокруг расстрелянных культистов. Подойдя к одному из них, он присел и резко сдёрнул с него капюшон.

— Что там? — поинтересовался начальник.

— Это он, начальник полиции Стамбула, — выдохнул Мустафа.

— Упаси Аллах, и наши тут замешаны, что делать-то будем?

— А что делать, он попался с поличным, открыл огонь, вот и…

— Да, но будет скандал, и это ударит по имиджу страны, — высказался Мустафа. По голосу было видно, что он обеспокоен происходящим.

— Сэр, Мустафа, мы должны проверить всю крепость, вдруг там живые девушки и ещё оставшиеся культисты, — вмешался в спор Эрхан.

— Ты прав, бери ребят и исследуй тут всё, я потом подойду, — сказал начальник.

— Слышали босса? Все за мной! — махнул рукой Эрхан и собирался уже уводить команду.

* * *

Полиция так углубилась в дело, что не заметили, как вспоротый труп девушки на алтаре начал оживать. Поначалу он просто дёргался, потом уже нелепо начал вставать, от него стал исходить зловонный запах, что затормозило весь отряд, который стал оглядываться по сторонам, ища источник зловония.

— Смотрите! — крикнул один из полицейских, указывая на алтарь.

— Аллах, что это? — в ужасе спросил другой коп.

Полицейские медленно стали подходить к алтарю. Это от него исходило зловоние, когда они подошли, то увидели, что на нём лежит женщина, одетая в красное платье периода прихода к власти Ататюрка. Эрхан последовал за своими товарищами и тут же замер на месте — он увидел маму.

— Быть не может, как? — прошептал он, снимая солнцезащитные очки.

— Ты знаешь её?

— Это… моя мама — Малика, но… нет, это обман.

Вдруг труп сел и, глядя в глаза Эрхану, заговорил голосом матери, прося помощи встать. Эрхан так и замер на месте, остальные тоже. Труп всё же встал и, подворачивая ногу, пошёл к Эрхану с протянутыми руками.

— Почему ты не помог мне? — заговорил он.

— Я…Я… нет, это не ты, уходи, -замотал головой Эрхан.

— Ты не узнаёшь родную мать?

— Ты мертва, это не можешь быть ты. Спаси, Аллах, сними с моих глаз пелену, — взмолился Эрхан.

Он с трудом поднял пистолет и сделал пару выстрелов с прищуренными глазами. Когда открыл глаза, то увидел, что весь его отряд погружён в сон, а перед ним стоит самый могущественный из гулей — Мать цветов.

— Жаль, что ты не подал мне руку, — ухмыляясь, заговорило существо.

— Я не подаю руки демонам, особенно тебе, — проговорил Эрхан сквозь зубы.

Вонь от альгуля заполонила всю комнату, и единственному стоящему на ногах полицейскому пришлось задержать на время дыхание, чтобы не упасть в обморок от зловония. Чудовище было таким, каким его показал Эрхану мулла в мечети: длинное, сплошь кожа и кости, отвратительное лицо с острым оскалом, рыжие волосы и… голова между грудей, а ещё лишняя пара рук, как будто бы другое существо к нему приросло.

— Чего ты хочешь? — спросил Эрхан.

— Всё, всё что вы и ваш бог у меня отняли. Я вижу, ты так и не смирился со своим прошлым? — ухмыляясь прохрипел джинн.

— Давно с ним смирился, — так же ответил Эрхан.

— Тогда что ты делаешь здесь?

— Тебя останавливаю, — смело сказал коп и выкрикнул: — Коллеги, сопротивляйтесь ему, он ещё слаб и вы можете победить.

— Поздно, они тебя не слышат.

— А вот и слышат, — оскалился Эрхан. — Ты пытаешься меня заманить тем, кто не поддался тебе. Моя мать осталась невинна после всего, что с ней сотворил спятивший отец, брат жив только потому что не помнит, как все было.

Эрхан чувствовал, как пытающийся приманить его на свою сторону джинн стал терять свою силу. Мать цветов начала отступать назад, её зловоние становилось слабее, а внешность словно дымилась, кажется, она пыталась придумать, чем ещё поманить Эрхана.

— Что, боишься? Я же вижу, ну да, тут полно людей, и все положили свои жизни на борьбу со злом, ты не можешь принять облик одного из нас.

Эрхан всё больше наступал на гуля, размахивая пистолетом и угрожая выстрелить, но как только джинн отступил к стене, Эрхан и полицейские, которые пришли в себя, тут же пустили череду выстрелов по Матери цветов.

— Нет, — завизжал гуль, размахивая острыми когтями и стараясь задеть копов.

— Осторожно, у него острые когти, — предупредил Эрхан.

Обороняясь, джинн смог серьёзно поранить пару полицейских, они отступили и тут же пали на землю. Эрхан не мог простить джиннам своё прошлое, так же не мог простить гибель своих коллег, поэтому стал стрелять по рукам гуля и пока не перебил их, не успокоился. Под конец он выпустил оставшиеся пули прямо в грудь Матери цветов и джинн тут же повалился на землю.

— Я ещё не закончил. Вот, получи, — сказал он, вставляя ещё одну обойму.

— Эр, остановись, кем бы он ни был, он уже мёртв, пойдём, посмотрим, кого ещё надо спасти, — окликнул Эрхана Мустафа.

* * *

Оставшиеся в живых члены отряда начали потихоньку вставать на ноги. После пробуждения у всех гудело в голове а в носу оставался отвратительный смрад от Матери цветов. Никто из них толком не мог вспомнить, что произошло, помнили только то, что перед тем как отключиться, видели женщину в красном платье. Эрхан по-прежнему стоял, зажав в руках пистолет, нацеленный на мёртвого джинна.

— Это и есть ифрит? — спросил один из копов.

— Нет, — приводя дыхание в порядок, сказал Эрхан, — это альгуль, и если эта тварь одним взмахом руки убила двоих ребят, то…

— Я понял, будет ещё тяжелее, — сказал полицейский.

Когда все пришли в порядок, отряд продолжил поиски оставшихся сектантов. В крепости никого не было, похоже, все сектанты были перебиты возле алтаря вместе с ещё не окрепшим джинном. Крепость была пуста, если исключить одну из заложниц, она сидела в клетке и попыталась напасть на одного из полицейских, когда тот подошёл к ней и захотел открыть клетку.

— Аллах, ещё один джинн, — воскликнул он.

Мустафа подошёл к клетке и посветил в глаза женщине. Глаза у неё были нормальные, скорее всего, она озверела от того, что её не кормили. Повезло, единственный живой человек в этой проклятой крепости.

— Тише, мэм, — стал успокаивать её Мустафа. — Сейчас мы вас вытащим.

Она продолжила сопротивляться, но когда её вытащили, она чуть не упала на землю, благо полицейские её подхватили. Начальник велел Мустафе отвести бедняжку к машине, а остальные продолжили изучение крепости. Обыскав всю крепость и не найдя никого, они облегчённо вздохнули и вышли наружу.

— Мы успели, — выдохнул Мусса, — а если нет, то всему бы миру была хана.

— Ты про ифрита? — спросил Эрхан.

— Да.

— Это точно, последние культисты расстреляны, и похоже, они только альгуля пробудили, все жертвы похитителей живы, сейчас мы повезём их на обследование, — сказал Эрхан.