Песня о любви к апокалипсису (гет)

Ранее:

Открыв коробочку, Грейнджер проводит пальцем по песочным часам.

Пять часов. Недостаточно, чтобы кого-то спасти. Если бы магия простиралась достаточно далеко, у неё возникло бы искушение попробовать, и будь прокляты все последствия.

* * *

19 сентября 1998 год

Холодный металл маховика соприкасается с кожей, отчего по телу пробегают мурашки. При каждом шаге он ударяется о грудь, напоминая о своём присутствии.

Как будто она могла забыть об этом.

Во время ужина Гермиона накладывает себе полную миску тушёной говядины. Никто из её друзей ещё не спустился в Большой зал. Снейп сидит за главным столом, ковыряясь вилкой в собственном рагу. Кошмары его прошлого цепляются за кожу, окрашенную в зелёный цвет «Авады». С тех пор как они вернулись в Хогвартс, сны приняли зловещий оборот, то и дело киша лицами в масках Пожирателей смерти.

Когда он встаёт и выходит из Большого зала, она старательно отводит взгляд. Дотянувшись до своего воротника, Гермиона касается тонкой цепочки маховика времени.

Узнав о существовании родственных душ, ещё будучи третьекурсницей, она выдвинула идею, согласно которой маховик времени, в теории, мог бы перенести её обратно в собственное тело, а не дублировать, заставляя двух девушек существовать в определённый промежуток одновременно. Магия души. Таким образом можно создать абсолютно новые временные линии. Растянуть путешествие более чем на пять часов — весьма сложно; не факт, что ей это удастся…

Так. Стоп. Хватит об этом думать. Но как?

Тушёное мясо, остывая, покрывается липким жиром. Вилкой водя по тарелке, Гермиона жалеет, что уже никогда не сможет попробовать мамин «Джоллоф» (*).

— С днём рождения! — восклицает Лаванда, подплывая к Гермионе.

— Спасибо, — она одаривает её улыбкой. — Где ты пропадала весь день?

— Ох, да пряталась от Почти Безголового Ника. Мерлин его дери. Я же говорила, что он постоянно преследует меня, пытаясь завести беседу? Честно говоря, если бы я и хотела с кем-то поболтать, то выбрала бы для этого, пожалуй, Кровавого Барона. Такой… сильный, молчаливый тип. Ну всё, об этом потом, ты ведь понимаешь, что девятнадцатого числа тебе исполнилось девятнадцать? Такое совпадение! Интересно, интересно, — приподняв брови, она кивает в сторону двери, за которой только что скрылся Снейп. — Как обстоят дела с… ну ты поняла.

— Да никак. Он разговаривает со мной только по-необходимости. Наравне с любым другим студентом. Это и к лучшему, знаешь ли. Никаких лишних проблем. И дело даже не в том, что он мой учитель. Я бы хотела любить человека по собственной воле, а не потому, что это навязала мне магия.

Её взгляд падает на Флёр, сидящую за главным столом вместе с Биллом.

— Во-от, правильно, — говорит Лаванда. — Абсолютно не твой вариант.

— А как продвигаются твои успехи по подбору пары для Невилла?

— Успехи, ха, думаю, между ним и Падмой что-то есть…

Беспрерывная болтовня Лаванды похожа на очередное возвращение в прошлое: что переносит Гермиону в те дни, когда они жили в гриффиндорской башне. Тогда её раздражала чрезмерная болтливость девушки. Грейнджер то и дело бросала в её сторону злобные взгляды, изо всех сил стискивая зубы. Но сейчас она даже и не думает останавливать её.

* * *

Северус понятия не имел, что в течение стольких лет был объектом защиты у мисс Грейнджер. В своих снах он неоднократно видел, как она снова и снова защищала его от нападок Поттера и Уизли. И каждый раз после таких снов он просыпался с непривычным ощущением теплоты.

Это напрягает.

И где сейчас, скажите на милость, его рыцарь в сверкающих доспехах? Не то чтобы Северус нуждается в спасении, но он был бы совсем не против доверительных отношений, скажем так, хотя бы с Минервой.

— Тебе необязательно обращаться к Поппи, если тебе вдруг понадобится психологическая поддержка, — говорит МакГонагалл. — Она рассказала мне о потрясающих результатах Флёр, ты можешь приходить на сеансы к ней.

Безусловно. Северус позволит бывшей своей родственной души копаться в его разуме. Просто блестяще. Флёр будет вести себя как настоящий профессионал — беспристрастно. Ну конечно.

Однажды во снах Снейп увидел отношения Гермионы и Флёр. Головокружительный вихрь смеха, танцев и юной любви. Это тревожило его ещё сильнее, чем сны, в которых девчонка вставала на его защиту.

— Сколько пациентов у них уже было? — спрашивает он.

— Немного, — фыркает Минерва. — В основном магглорождённые.

Поппи и мадам Делакур-Уизли предстоит тяжёлая битва. Волшебный мир никогда не стремился к тому, чтобы попытаться понять и принять такую вещь, как психотерапия.

Эмоции Грейнджер вылетают из-за угла раньше, чем появляется сама девушка: тёмное облако тревоги. Она идёт от слизеринских подземелий. Северус хмурится. Он мог поклясться, что видел её в Большом зале не более пятнадцати минут назад.

— Мисс Грейнджер, — обращается к ней Минерва. — Мне кажется, или мы с вами перестали видеться в последнее время? Как обстоят дела с учёбой?

В мыслях Гермионы чётко отображается золотой кулон в форме песочных часов.

Вот, чёрт. Снейп с трудом сдерживается, чтобы не ущипнуть себя за переносицу. Давать устройства для путешествий во времени травмированным, скорбящим молодым особам? Да Минерва просто превзошла самого Альбуса. Слава Мерлину, это всего лишь Грейнджер и относительно разумная близняшка Патил. Он может только представить, что сделали бы Поттер с Уизли, окажись у них в руках маховик времени.

— Всё в порядке, спасибо, профессор, — отвечает Грейнджер. — Постоянно чем-то занята, но мне такое нравится.

Северус редко видит Грейнджер вне Большого зала и его занятий. Кстати, о последнем: если бы не постоянный гул её эмоций, он бы и не обращал на неё никакого внимания. Гермиона не высовывается, тихо делает свою работу, не задирает руку вверх… Но порой хочется сказать что-нибудь такое, чтобы вывести её из этого состояния.

— Хорошо, — кивает Минерва. — Но помните, что я говорила вам об отдыхе.

— Действительно? Студенты на ускоренных курсах имеют возможность отдохнуть? — поддевает Снейп. — Какая удача. Учителя, которые из-за них с трудом вылезают из-под гор дополнительных курсовых работ, могут только мечтать о подобной роскоши.

Неожиданная волна веселья пробегает по поверхности эмоций Грейнджер.

— Возможно, вам и впрямь требуется показаться у мадам Делакур-Уизли, — МакГонагалл сверлит его взглядом поверх очков. — Вы могли бы поделиться с ней своими проблемами.

Гермиона неожиданно начинает кашлять. Её всю заполоняет ужас, оттесняя веселье в сторону.

«Мерлин», — думает она. — «Пожалуйста, не надо».

Возможно, всё-таки надо. Просто потому, чтобы увидеть её реакцию.

* * *

14 октября 1998 год

Получилось. Гермиона сидит за своим столом, уставившись на изменённый маховик времени. Она вернулась назад в своё тело.

Всего на час. У неё перехватывает дыхание. Подняв свою палочку, оказывается в настоящем.

Гермиона ответила на свой вопрос. И теперь она знает, что это возможно.

Слишком взвинченная, чтобы заснуть, она отвечает на письмо Гарри, пишет письмо Рону (шансы на то, что он ответит, равны нулю, так как в этом году он ответил в общей сложности на одно из её многочисленных посланий) и читает учебник по Арифмантике, пока глаза не слипаются от усталости. В следующую секунду она засыпает и падает в бездну. Её тускло освещённая комната превращается в пасмурный день в парке, который она видела только в украденных воспоминаниях и заимствованных снах. Смеющийся юный Снейп скатывается с холма вместе с рыжеволосой девушкой. Лили.

Я рада, что мы с Северусом подружились. Как здорово, что в этой школе у меня точно будет друг. Голос Лили наполняет весь воздух, но губы её не шевелятся. Гермиона оборачивается, чтобы понять, откуда исходит звук, но Снейпа, похоже, это не беспокоит. От него льётся яркая радость и гордость.

Странно.

Во сне все моменты ускоряются, и теперь Гермиона оказывается в передней комнате дома Снейпа, наблюдая, как его мать накрывает на стол. Губы Эйлин сжимаются в тонкую линию. Как и Лили, она не открывает рта, но голос всё равно эхом отдаётся в ушах.

Может быть, получится найти работу в Косом переулке. Или в Лютном. Мистер Борджин может… Она бросает взгляд на сына. Если бы не ответственность за Северуса, я бы как-нибудь да справилась. Может быть. Если бы я тогда не забеременела, я могла бы…

Снейп почти никак не реагирует на это. Лишь крошечный, горький огонёк боли вырывается откуда-то изнутри. Как будто слова матери — припев давней песни, который он слышал сотни раз.

Неожиданный грохот вырывает Гермиону из сна: её чернильница падает на пол. Трясущимися руками убирая пролитую жидкость, она изо всех сил пытается отдышаться.

Снейп — прирождённый легилимент. Неудивительно, что он стал таким искусным окклюментом. Без разбора слышать мысли всех, кого он встречал… Боги.

Вряд ли что-то, кроме зелья сна-без-сновидений, сейчас поможет ей уснуть. Но она вместо этого решает немного побродить по коридорам замка, как в старые добрые времена. В ночи школа почему-то больше похожа на Хогвартс — возможно, потому, что она на протяжении многих лет после отбоя привыкла шататься по коридорам в компании мальчишек? Всё, чего не хватало до завершения этой «картины», — это мантия-невидимка и шило в заднице Поттера. И тогда всё будет, как прежде.

Теперь Снейпу не под силу её удивить. Не тогда, когда она может чувствовать его злорадное ликование по поводу того, что он засёк студента после отбоя не в своей кровати. Северус пытается незаметно подкрасться к ней, но вместо того, чтобы подпрыгнуть от неожиданной встречи, Гермиона спокойно поворачивается к нему лицом.

— Мисс Грейнджер, — протягивает он и тут же замирает, когда Гермиона изо всех сил пытается перестать думать о душераздирающей сцене с его матерью.

«Вот дерьмо», — думает она. — «А вдруг он слышит мои мысли? Может быть, он слышал вообще всё, что я о нём когда-либо думала. Ну что же, неудивительно, почему он вечно ходит такой раздражённый».

— Тревожные сны? — приподнимает бровь Снейп.

— Что-то вроде того.

Не сговариваясь, они идут нога в ногу. За высокими окнами льёт дождь — единственный звук, отдающий эхом в коридоре. Не считая шагов Гермионы. Интересно, Снейп что, накладывает какие-то особые заглушающие чары на свои ноги?

— Вы ведь можете, да? — начинает Грейнджер, как будто они до этого уже что-то обсуждали. — Слышать мои мысли.

И поправляет рукава мантии.

— Ещё с подростковых времён я научился блокировать мысли других людей. За исключением тех случаев, конечно, когда мне необходимо что-то «подслушать». Находясь в Святого Мунго, я понял, что время от времени ваши мысли пробиваются сквозь мои щиты. Надеюсь, что это лишь побочный эффект от… Либо ваши мысли, мисс Грейнджер, необычайно громкие и вызывающие.

Она фыркает.

— Как лестно с вашей стороны. Но ведь это не происходит постоянно?

— К счастью, нет.

— Вы вообще планировали сказать мне рано или поздно о том, что до вас, хм, кое-что всё-таки долетает?

Врун. Гермиона старательно пытается не думать о том, чтобы взять и окунуться в Омут и взамен просмотреть все его воспоминания, но уже до конца.

— Нет, — отвечает он. — К чему такое беспокойство? После вашего выпускного мы, вероятно, будем видеться крайне редко. И то — мельком.

— Как же, — едко говорит Гермиона. — Вы, кажется, полны решимости оттолкнуть меня как можно дальше от собственной персоны.

— Осторожнее, мисс Грейнджер. Кем бы мы ни приходились друг другу, я всё ещё ваш учитель.

Она готова к тому, что сейчас Снейп вот-вот да снимет пару-тройку очков с её факультета, но он молчит. Они проходят мимо разрушенного гобелена Барнабаса Сумасшедшего. От нахлынувших воспоминаний внутри что-то ёкает. Независимо от того, сколько раз и с какими намерениями они пройдут мимо этой комнаты, — она не появится.

— Жаль, что нам так и не удалось восстановить Выручай-комнату, — говорит Гермиона, глядя на то место, где раньше обычно появлялась зачарованная дверь. Теперь камень рассекает глубокая полоса. И… кое-что ещё. Что-то ещё совсем свежее, как будто вот недавно выцарапали на стене.

Направив на него «Люмос», Гермиона холодеет. Резьба небрежна, но череп и змея Тёмной метки безошибочно узнаваемы. От ярости Снейпа у неё почти перехватывает дыхание.

Наивно было ожидать, что идеология Волан-де-Морта умрёт вместе с ним. Как будто они пожмут друг другу руки, похлопают по спине, дескать, «Вот это мы команда» и «Молодец, большое спасибо, Гарри», и на этом всё и кончится.

А Сивый-то всё ещё на свободе.

— Пойдёмте, — говорит Северус. — Я сообщу об этом директрисе. А вам уже давно пора возвращаться в гостиную.

Он сопровождает её вплоть до башни Гриффиндора, а Гермиона изо всех сил старается поспевать за его широкими бесшумными шагами. В его гневе ещё есть что-то такое, что Гермиона уже когда-то испытывала. И только забравшись под одеяло, она понимает, в чём дело.

Тот сон, который ей приснился в ту ночь, когда он убил Дамблдора. Когда он сказал ей, чтобы она позаботилась о профессоре Флитвике: страх и горький гнев кричали о том, что Снейп хочет быть услышанным. И понятым.

Сунув руку под подушку, Гермиона достаёт Карту Мародёров — любезно одолженную Гарри. Она наблюдает за тем, как Снейп сначала идёт к кабинету директрисы, а затем возвращается в свои покои. Он на несколько минут останавливается у башни Гриффиндора, и его беспокойство только нарастает.

И что с этим делать — без понятия.

(*) — Джоллоф — блюдо из риса, популярное среди жителей многих государств Западной Африки. Блюдо состоит обычно из риса, помидоров, томатной пасты. Среди ингредиентов могут быть мясо, рыба, моллюски, а также различные овощи: картофель, капуста. Из-за того, что при приготовлении используется пальмовое масло и томатная паста, цвет джоллофа обычно красный.