Исцелена (гет)

Он обнимает меня за талию, я чувствую его горячее дыхание…

— Не сейчас, Гарри, пожалуйста.

Мы дожидаемся, когда сын засыпает, и выходим из комнаты. В коридоре он берет меня за плечи и притягивает к себе. Он целует меня, сначала робко, потом все увереннее. Я чувствую, как подгибаются мои колени. Он подхватывает меня на руки и несет в какую-то комнату, я не сразу понимаю, что это моя спальня. Я вижу его лицо над собой, снимаю с него очки, кладу их на тумбочку у своей кровати и сама целую его, зарывшись пальцами в его волосы. Ласки его становятся все настойчивее, и я охотно принимаю их, каждой своей клеточкой я хочу принадлежать ему. Мне нравится ощущать тяжесть его тела, слышать, как часто бьется его сердце. Как давно я не засыпала в объятиях мужчины!

Я просыпаюсь раньше него. Я лежу и любуюсь им. Почему я считала его ребенком? Он — мужчина, сильный, нежный, надежный. Мне так хорошо с ним, я хочу быть с ним. Я наклоняюсь и легонько целую его губы. Он открывает глаза. От неожиданности я смущаюсь и отодвигаюсь от него. Он тепло улыбается мне.

— Я люблю тебя, Дора.

Мне хочется ответить ему тем же, но я не могу, я пока не готова. А он и не торопит меня. Но я знаю, пройдет немного времени, и я обязательно скажу ему эти слова.

* * *

Мы побывали и в Париже, и в Венеции, и в Праге. Лето пролетело как один миг. Наступила осень. Я вернулась к своей работе, а Гарри — к учебе.

Я заканчиваю урок, мои студенты покидают класс, остается один Гарри. Он запирает дверь и подходит ко мне, проводит рукой по моим волосам, спускается к шее и ниже…

— Гарри, что ты делаешь?

Он прижимает меня к моему столу.

— Я хочу свою учительницу, — я даже сквозь одежду чувствую его горячие ладони на своем теле, — вы так привлекательны, профессор…

Я ощущаю, как у меня сладко тянет внизу живота, но я нахожу в себе силы отодвинуться от него.

— Гарри, перестань. Сюда могут войти…

— Никто не войдет, я зачаровал двери, — он жадно целует меня, крепко прижимая к себе, — я так соскучился…

— Гарри, мы же вчера были вместе, — напоминаю я.

— Вчера? — удивляется он, — как же это было давно.

Его пальцы ловко расстегивают пуговицы на моей блузке, и вот он уже целует мои плечи и грудь. Мне все время кажется, что сейчас кто-то зайдет, и поэтому я вырываюсь из его объятий.

— Гарри, прекрати! Лучше приходи сегодня вечером.

— Вечером — это само собой, — он снова обнимает меня, — а что мне сейчас делать? Я весь урок только об этом и мечтал.

— Ах, вот о чем мечтают студенты на моих уроках? — ужасаюсь я.

— Только один из них, — хитро улыбается Гарри, — но если еще в чью-то безмозглую головушку придет подобная мысль, я сразу нашлю на него Аваду.

— Ты — ревнивый? — с улыбкой спрашиваю я.

— Когда речь идет о любимой женщине, я — собственник, — руки его такие нежные, а поцелуи такие жаркие, что я сдаюсь. Он укладывает меня тут же на столе, среди моих конспектов и книг. Я еле сдерживаю стон. Никогда не могла подумать, что мне понравится заниматься любовью в учебном классе.

Мы приводим в порядок нашу одежду и выходим из класса. Мы идем по коридору, она берет меня за руку, я испуганно одергиваю ее. Я боюсь, что нас кто-то увидит. Он смеется.

— Дора, переезжай ко мне, — в который раз предлагает он, а я в который раз отказываюсь. Я никогда не смогу жить в доме на площади Гримо. Слишком много воспоминаний связано с ним. Один раз я пришла туда с Гарри. Он был нежен, как всегда, но мне все время казалось, что где-то рядом находятся Ремус, Сириус, Аластор… Я быстро оделась и ушла.

Мы встречаемся у меня. Я жду, когда заснут в своих комнатах мама и Тедди, посылаю своего патронуса и через несколько минут Гарри трансгрессирует прямо ко мне в спальню. А утром он уходит.

Уже поздний вечер, Тедди давно спит. Гарри смотрит на часы.

— Я, пожалуй, пойду.

Я тоже встаю.

— Да, уже поздно. Иди, и мне тоже пора спать.

Мама насмешливо смотрит на нас.

— Может, хватит ломать эту комедию, ребята?

Мы удивленно смотрим на нее.

— Зачем Гарри уходить? Чтобы через десять минут явиться в твоей спальне?

Я делаю невинное лицо.

— Мама! Что ты говоришь?

Она смеется в ответ.

— Если вы хотите быть вместе — будьте. И не вижу причин делать из этого тайну.

Она встает и направляется к себе в комнату.

— Спокойной ночи, ребята, — на ступеньках она останавливается, хитро улыбается, — кстати, вам нужно еще поработать над заглушающими чарами.

Гарри прижимает меня к себе, мы тихо смеемся.

— В следующий раз я буду накладывать глушилки, — говорю я.

— Думаю, в этом больше нет необходимости, — смеясь, отвечает он.

— Нет, я все равно наложу. Как-то неудобно, что мама все слышит…

Утром я кормлю Гарри завтраком и провожаю на занятия. Мне спешить не надо — у меня третий урок. В кухню входит мама, она приветливо мне улыбается.

— А Гарри уже ушел?

Я утвердительно киваю. У меня есть немного времени, пока не проснулся Тедди, поэтому я не тяну с разговором.

— Мама, а давно ты все знаешь?

Она с удовольствием отхлебывает чай и только потом отвечает.

— Я сразу все поняла, когда вы вернулись из Италии. По блеску в твоих глазах.

Меня это не удивляет, я и сама заметила, что очень изменилась после отпуска.

— Скажи ему, пусть переезжает к нам, — продолжает мама, — все равно ведь постоянно здесь ночует.

Я рада это слышать, но мне немного обидно…

— Ты так легко приняла его, мама. С Ремусом ты не была такой.

Она тяжело вздыхает.

— Дора, дочка, вспомни, кем был Ремус. Я очень волновалась за тебя и за твое будущее. Да и потом, ведь я его все-таки приняла. Мы неплохо поладили, если ты помнишь. Если бы Ремус был жив… — она опять вздыхает, — что сейчас говорить об этом…

Я подхожу к ней и обнимаю свою мамочку. Она целует меня.

— Теперь я готова принять любого мужчину, главное, чтобы тебе было хорошо с ним. А Гарри… он такой настоящий… И сына твоего любит… Ты с ним такая счастливая…

Я молча улыбаюсь своим мыслям.

— О чем задумалась, доченька?

— О том, что мне очень повезло с мамой.

* * *

Мы с Ремусом сидим на скамейке, рядом с нами тихо роняет листву осенний парк. Вокруг такая тишина и умиротворение.

— Как там Гарри? — спрашивает он, — сегодня ты одна?

— У него сейчас практика в аврорате. Сегодня — ночное дежурство.

— А как у него учеба?

— Хорошо, — улыбаюсь я, — он — один из лучших.

Ремус тоже улыбается.

— Я даже не сомневался в этом. Он всегда был очень способным. Я горжусь им. Как-нибудь, при случае, скажи ему это.

Я прижимаюсь к плечу Ремуса. Как же мне повезло, что у меня есть он. Он гладит меня по волосам.

— Дора, почему ты ему не скажешь? — спрашивает он.

Я понимаю, о чем он.

— Я не знаю… Я еще не совсем уверена…

Он с сомнением смотрит на меня.

— Разве? Ведь самой себе ты это уже сказала.

— Ремус, понимаешь… — я беру его за руку, крепко сжимаю ее, и с трудом подбирая слова, говорю, — мне кажется, если я скажу ему это, я потеряю тебя… навсегда…

— Ты никогда не потеряешь меня. Ведь я — часть твоей жизни. Но Гарри, он ведь тоже — твоя жизнь… Причем, настоящая жизнь… Дора, скажи ему. Пусть он знает, он заслужил это.

* * *

Он приходит с дежурства, уставший, замерзший… Лицо его обветренно, волосы припорошены снегом. Я целую его потрескавшиеся губы.

— Я люблю тебя, Гарри.