Странствующая реликвия (гет)

Если кто-нибудь додумается спросить Цвая про его «собачью жизнь» — естественно, предварительно пояснив ему, какой смысл люди вкладывают в этот фразеологизм, — то услышит яростное несогласие и пламенные возражения. Он доволен своими хозяевами и счастливо проживает рядом с ними каждый день, полный забот и исследований. Своим самым любимым занятием он однозначно называет изучение людей и их такого сложного, во многом непонятного мира.

В начале этой весны Цваю исполняется два года и семь месяцев, и он смело может называть себя взрослым и ответственным псом, на попечение которому доверили двух самых замечательных на свете девочек — его юных хозяек. Одно из удивительных открытий, совершённых Цваем: люди растут и взрослеют медленнее собак. В свои два с половиной года он уже возмужал, но его маленькие хозяйки всё ещё остаются подростками.

Цвай очень гордится тем, что вместе со своими хозяйками проходит специальные курсы, на которых учится дисциплине, выполнению различных команд и применению своих навыков для защиты людей. Как Цвай понимает занятия и жизненные цели своих хозяев, те посвятили себя именно защите людей — от монстров, что скрываются везде и всюду, кровожадны и нападают на поселения. Когда он повзрослел и научился беспрекословно слушаться хозяев, те стали брать его с собой на свои тренировки или миссии, и теперь он помогает им находить и обезвреживать монстров. Цвай плохо понимает язык людей, но различает в их речи характерные, часто повторяющиеся сочетания звуков: своё имя, имена хозяев, команды, которые он должен выполнять, и, конечно же, название монстров, с которыми нужно сражаться — «гримм».

Вместе со своими хозяевами Цвай живёт на острове, в отдельном большом доме с красивым садом и прекрасным газоном. Рядом с островом — большая земля, и на берегу расположен крупный город. Сюда он и его маленькие хозяйки приезжают на занятия для собак и их хозяев, или к врачу, или на прогулку в парке. Дальше этих нескольких мест в городе Цвай никогда не забирался, поэтому, когда хозяин-папа и маленькие хозяйки берут его в новое место, где множество людей куда-то спешат, заходят и выходят из длинных металлических конструкций, похожих на толстых змей или гусениц, он преисполнен исследовательского энтузиазма. Цвай очень внимательно изучает витающие вокруг него запахи и звуки — к сожалению, на своё зрение он не может положиться.

Младшая хозяйка Руби отдаёт ему команду идти рядом, и Цвай семенит за ней, стараясь не отставать. Они приходят на платформу и останавливаются в ожидании чего-то. Вскоре Цвай понимает, что ждут они металлическую гусеницу, перевозящую людей — точнее, определённого человека, который приедет на такой гусенице. Когда она, наконец, приползает и останавливается, от потока выходящих пассажиров отделяется один и подходит к ним — видимо, его-то и ждали хозяйки. Он добр с Цваем и пахнет приятно — Цвай даже улавливает знакомый запах, сопровождающий всех охотников и связанный с теми разноцветными порошками и кристаллами, которые люди используют для своих всевозможных приспособлений или оружия. Значит, друг хозяек так же, как и они, учится боевым искусствам.

А ещё он хорошо понимает Цвая и чешет ему спинку в очень правильных местах и с необходимым усилием! Цваю настолько нравится это, что он совершает непростительную ошибку — упускает своих хозяек из виду, когда те обходят его и молодого человека и идут рассматривать металлическую гусеницу поближе, что-то заметив в ней. Цвай никогда раньше не видел этого транспортного средства людей, поэтому не может определить, насколько оно безопасно. Выглядит-то оно некрасиво и устрашающе, и что-то в нём, едва уловимое и не имеющее определения, сильно беспокоит Цвая — как и его хозяек, и их друга. Коварная гусеница засасывает их в себя, и её силу не преодолеть.

Позже — неизвестное время спустя — Цвай просыпается на зелёном лугу с травой такой мягкой, что на ней можно пролежать вечность и нисколько не устать от скуки. Но он слишком волнуется за хозяек и их друга, так что не может позволить себе праздное безделье. Он вскакивает на все четыре лапы, торопливо оглядывается и принюхивается. К счастью, люди спят в траве недалеко от него, никто не потерялся. Или, правильнее сказать, все вместе они потерялись в незнакомом месте.

Цвай решает, что разумнее всего разбудить сначала старшую хозяйку Янь. Оказывается, здесь они понимают речь друг друга. Цваю нравится это открытие — оно поможет ему понять людей значительно лучше!

Когда остальные тоже просыпаются, вместе они решают спуститься с холма и осмотреть город. Чем ближе они подходят к городу, тем больше собак встречают на своём пути — одной породы с Цваем. Это кажется ему необычным и очень подозрительным. Раньше Цвай встречал своих собратьев только на занятиях или в парке, и их было немного. Здесь же собак десятки, и, хоть они выглядят дружелюбно и не нападают, он держит ухо востро и не подходит к ним знакомиться первым.

Вскоре прибывает вожак: величественный пёс, сидящий на платформе, которую несут другие собаки, и зовущий себя «королём Аттикусом». Цвай ничего не знает о формах власти и титулах, но понимает, что с вожаком местных корги следует вести себя вежливо и учтиво. Местные корги превосходят их количеством, и будет нехорошо, если придётся сражаться с ними. Поэтому, пока его люди растеряны, Цвай повторяет поклон за Аттикусом и отвечает:

— Приветствую тебя, король Аттикус! Меня зовут Цвай.

Будет лучше, если люди сами представятся. Он бросает красноречивый взгляд на хозяек. Те понимают его и тоже называют свои имена с поклоном, их друг присоединяется к ним. Цвай узнаёт, что юноша зовёт себя Жоном.

Король Аттикус предлагает им экскурсию по Коргинии — так называется страна, куда они попали. Он спрыгивает со своей платформы в траву и сам проводит экскурсию, ещё несколько собак из его свиты сопровождают их. Другие собаки продолжают заниматься своими делами, но иногда с интересом посматривают на гостей или присоединяются ненадолго к экскурсионной группе, чтобы удовлетворить своё любопытство. Как говорит Аттикус, в Коргинию редко приходят посетители, и новые знакомые для них — целое событие.

Хозяйка Янь подмечает, что Коргиния выглядит «утопично». Это новое слово для Цвая, но он, кажется, понимает его смысл. Здесь нет никого, кроме корги, которые живут в своё удовольствие: у них есть много игрушек, крыша над головой, автоматические кормушки с едой и поилки, чесалки для спины. Они ни в чём не нуждаются и не страдают. Похоже, даже между собой у них нет конфликтов — все споры решает король.

— У тебя красивое ожерелье, — вдруг замечает один из корги, тыкая носом в сторону ошейника Цвая.

Цвай удивлённо оборачивается к нему. Скорее всего, местные корги всегда жили свободно и ничего не знают о взаимоотношениях между людьми и собаками.

— Это ошейник, — поясняет Цвай. — Он означает, что я принадлежу своим хозяйкам. А ещё на нём что-то написано на людском языке, чтобы меня могли вернуть домой, если я потеряюсь.

Корги впечатлены и осматривают ошейник Цвая пристальнее, чем раньше. Они поначалу не понимают, почему Цвай так гордится тем, что служит своим хозяйкам. Он поясняет своим слушателям, что в мире, откуда прибыли он и люди, у бродячих животных очень незавидная судьба. Монстры чуют эмоции живых существ, лишены страха и убивают всех без разбора. Люди лучше всего научились защищаться от монстров, и жить вместе с ними — одновременно и большая удача, и большая ответственность. Можно сказать, что хозяйки для Цвая — как король для жителей Коргинии.

Слушатели Цвая заинтересованы упоминанием о гриммах и просят больше подробностей. Цвай охотно делится с ними историями из своей жизни, и все забывают об экскурсии. Даже король Аттикус останавливается, чтобы присоединиться к беседе о монстрах.

Аттикус вспоминает, что другие посетители тоже упоминали о монстрах гримм. Но мир вокруг Коргинии велик и малоизучен. Монстры никогда не забредали в земли, находящиеся под контролем корги, а корги никогда не покидали своё королевство. Но за «нерешаемой дверью» есть другие земли и другие поселения — откуда в Коргинию приходят люди или животные.

Янь, Руби и Жон переглядываются с надеждой. Конечно, Цвай понимает, что они хотят вернуться домой. Он тоже хочет домой, несмотря на то, насколько спокойно и интересно было бы пожить здесь, в «утопичной» Коргинии.

— Где находится эта «нерешаемая дверь»? — спрашивает Янь.

— И почему она «нерешаемая»? — добавляет Руби.

Аттикус показывает носом в сторону леса и гор.

— За великой рекой, через извилистые леса тайн найдёте вы Нерешаемую Дверь! Мы назвали её именно так, потому что потратили не одно столетие на поиски ответа, как же её открыть.

— Круть. Вы проводите нас туда? — в голосе Янь много надежды и ещё больше нетерпения.

— Да, — легко соглашается Аттикус и тут же добавляет, преисполненный гордости: — Но сначала мы закончим экскургинию по Коргинии! Вы ещё не видели нашу знаменитую коллекцию.

Отказать столь радушному и энергичному хозяину невозможно. И Цвай рад, что люди не настаивают на завершении экскурсии — ему интересно посмотреть, что за коллекция есть у его «найденных собратьев».

Их приводят к одному из самых больших зданий. Когда они заходят внутрь, то видят просторный зал со множеством очень занятных вещиц, разложенных и развешанных тут и там, на всех доступных для местных жителей поверхностях. Здесь никого нет, кроме пожилой корги, что дремлет на мягкой лежанке неподалёку от входа. Её шерсть тусклая, то ли от старости, то ли от пыли.

— Мадам Апельсинка, — окликает её Аттикус. — Мы привели посетителей, дабы они смогли насладиться созерцанием нашей чудесной коллекции!

Почтенная дама поднимает мордочку, встряхивается и медленно ковыляет к ним. Она придирчиво оглядывает гостей, что-то бормоча себе под нос, и с подозрением обнюхивает Цвая.

— Этого юношу я не припомню. Один из щеночков Клары?

— Нет, мэм. Я родился и вырос в другой стране, очень далеко отсюда, — смущённо отвечает Цвай.

Интерес дамы к нему затухает. Она говорит о правилах: посетителям разрешено свободно гулять по залу, смотреть и нюхать что угодно — но не трогать, так как некоторые вещи опасные или хрупкие. Аттикус говорит, что вот уже долгие годы его народ собирает все вещицы, что дарят на память или случайно оставляют здесь гости, посещающие Коргинию. Один из гостей, бывший здесь много лет назад, посоветовал тогдашнему королю показывать эту коллекцию всем новым гостям — вдруг они увидят среди сохранённых вещиц что-то знакомое или полезное.

Люди осматривают и обсуждают вещи с интересом, а Цвай прислушивается к их репликам, чтобы понять, что такого особенного они видят в грязных тряпках, странных пыльных листочках, ржавом оружии и прочем хламе. Иногда эти вещи, несомненно, пахнут интересно, но никакого практического применения Цвай для них не видит. Тут есть и статуи корги, такие же, какие они видели снаружи — их сделал один из посетителей, умевший высекать фигуры из камня.

Помимо старого и испорченного временем оружия, люди находят много карт из своего мира, который они называют Ремнант, а Цвай — никак. Карты немного отличаются друг от друга, потому что составлены в разные времена — «эпохи». Ни Аттикус, ни мадам Апельсинка ничего не могут сказать по поводу этих карт и того, как из Коргинии попасть обратно в Ремнант.

Заскучав, Цвай прохаживается по залу сам и находит гору игрушек — наконец-то что-то интересное! Когда люди догоняют его, он показывает им свои находки: кукол, мягких животных из ткани и ниток, резиновые мячики и косточки. Внезапно Жон забывает о правилах посещения коллекции и хватает одну из игрушек. Это плюшевый зайчик в порванной розовой тряпочке, одна из его лапок едва держится на нескольких нитках. Когда-то, возможно, он был белым, но испачкался в пыли и грязи.

Мадам Апельсинка пытается возражать и просит положить «экс-по-нат» на место, но Жон взволнованно перебивает её:

— Сколько лет назад эту игрушку оставили здесь? Она похожа на игрушку моей сестры.

Хранительница коллекции подслеповато щурится и обнюхивает грязного зайчика, потом задумывается.

— Пять или шесть лет назад к нам приходила маленькая девочка. Вместе с ней была противная кошка. Мы разрешили девочке погостить у нас, а кошку прогнали к Нерешаемой Двери. Девочка оставила игрушку щенкам, с которыми много играла, и тоже ушла через Дверь.

Жон достаёт листок бумажки и протягивает мадам Апельсинке. Вокруг них собираются все, и Цвай тоже смотрит. На бумажке изображена девочка, она носит на лице приспособление, которое люди называют «очками», и держит в руках белого зайчика. Её волосы такие же светлые, как у Жона, но длинные. Однако гораздо короче волос Янь. Девочка выглядит сосредоточенной и серьёзной. Хозяйки Цвая на подобных бумажках обычно выглядят гораздо веселее и расслаблены. Цвай спрашивает у Руби, как называется эта бумажка — «фотография», или «фото», или «снимок».

— Это моя сестра Ирис, — тем временем Жон продолжает беседу с хранительницей. — Как думаете, она похожа на ту девочку, что оставила вам игрушку?

— Не уверена, — честно признаётся та. — Вещь с её запахом сказала бы мне больше. Но я помню, её шёрстка была светленькая, как у тебя или вот у этой высокой девочки.

Они строят важное предположение: возможно, все пропадающие из Ремнанта люди оказываются в этом мире, где существует Коргиния и другие поселения, упомянутые Аттикусом.

— Здесь могут быть и вещи моей мамы! — восклицает Янь.

Все охвачены азартом и ищут что-нибудь, что покажется знакомым теперь Янь. Но ничего не находят. Либо мама Янь не приходила в Коргинию, либо ничего не оставила. Надо двигаться дальше.

Оставив мадам Апельсинку отдыхать в тишине, они снова выходят наружу. Игрушку Жон с её позволения берёт с собой, поменяв на платок из своего кармана. Хозяйки Цвая оставляют несколько красивых бусин и пустых гильз. У них мало вещей с собой, оружие и разноцветные колбочки к нему они оставить не могут. Руби пояснила Цваю, что колбочки и кристаллики — это прах, источник энергии различных видов. Но ему, чтобы разобраться лучше, требуется больше объяснений и демонстраций, на которые пока нет времени.

От загадочной «Нерешаемой Двери» их отделяют река и лес.

— Река выглядит неглубокой. У вас нет моста через неё? — интересуется Жон у Аттикуса.

Жон выглядит заметно бодрее и активнее с тех пор, как нашёл игрушку сестры. Наверное, это хорошо.

— При необходимости, и когда течение не слишком сильное, мы просто переплываем реку, — отвечает Аттикус.

— Если хотите, мы построим вам мостик. Это будет достойный подарок за вашу помощь… вместо бесполезного платка и бусин, — посоветовавшись с Янь и Руби, предлагает ему Жон.

Аттикус с восторгом соглашается.

Строительство моста занимает у них какое-то время. Руби срубает деревья своей косой, так как более подходящего инструмента у них или у корги нет. Верёвки, чтобы скрепить брёвна между собой, Цвай (с разрешения хранительницы, естественно) в избытке притаскивает из коллекции. Жон и Янь ставят мостик в самом узком месте реки, на возвышения из собранных по берегам камней. Конструкция не выглядит надёжной, но если не будет урагана, то она выдержит долгое время.

Во время отдыха после таскания тяжестей люди умываются в реке и совершают странное открытие: на их правых ладонях появились светящиеся числа. Цвай и другие корги не умеют читать по-человечески, но люди зачитывают для них вслух. У Янь — «сто восемьдесят шесть», у Руби — «пятьдесят восемь», у Жона — «триста девять». В этом нет никакого очевидного смысла. Когда Янь просит Цвая показать ей лапки, они обнаруживают, что на его правой лапке светится число «четыре». У местных корги нет чисел, но они видели их на ладонях некоторых посетителей. Числа не стираются и не смываются, ничего с ними не поделать.

Чтобы поднять им настроение и отвлечь их от очередных «нерешаемых» загадок, король Аттикус предлагает всем труженикам обед. Но, к сожалению людей, у корги есть только еда из автоматически пополняемых кормушек. Корги не знают, как именно пополняются эти кормушки, но они никогда не исчерпываются. Цвай с удовольствием пробует пищу первым — она прекрасна на вкус и совершенно безопасна. Понаблюдав за ним и проиграв голоду, Янь, Руби и Жон тоже пробуют собачьи угощения.

— Мы просто никому не скажем об этом, да? Скажите мне «да», — обречённо ворчит Жон, взирая на горсть корма в своей руке.

— А я пробовала корм Цвая раньше, он вкусный и прикольно хрустит, как сухарики! Относись к нему просто как к сушёному мясу, — советует ему Руби. — И мы никому не скажем, если тебе так спокойнее.

Янь мудро молчит, поглаживая Цваю спинку. Тот просто доволен и уверен в том, что они обязательно найдут все ответы, когда пойдут дальше и посетят другие поселения.

После обеденного перерыва они заканчивают строительство моста. Уже вечереет. Пора отправляться в путь. Проходя мост и заодно пробуя его на прочность, они оказываются на другом берегу. Аттикус сопровождает их и показывает дорогу до двери.

С этой стороны реки погода меняется очень странно: из одной тучи может идти дождь, а из другой снег — хотя вокруг царит лето. Лес, издали казавшийся большим, в действительности совсем маленький и просматривается со всех сторон. Наконец, они видят дверь: она вделана в гору, у которой река берёт своё начало. Дверь закруглена сверху, а ручки сделаны в виде знака, который люди называют «знаком бесконечности».

Аттикус останавливается возле двери и с важным видом поясняет, как она открывается:

— Чтобы открыть Нерешаемую Дверь, надо положить лапу на ручку и повернуть!

Люди почему-то смущены. Цвай следует указаниям Аттикуса и самостоятельно открывает дверь. Ему нравится этот опыт. Дома он не мог открывать двери так же легко — ручки располагались слишком высоко, — и пользовался специальными шторками в дверях, сделанными для него хозяевами.

Дверь, которую открыл Цвай, ведёт на металлическую платформу. Всё вокруг неё куда-то движется. Впереди видна ещё одна дверь, такая же, как и открытая. Люди высовываются наружу.

— Чёрт возьми! Да мы внутри огромного поезда! — комментирует увиденное Янь.

— Снаружи вагон выглядит гораздо меньше, чем внутри, — добавляет Жон. — Это что же, мир корги находится в карманном измерении?

Аттикус и Цвай протискиваются между ног людей и тоже осматриваются. Окружение стремительно проносится мимо них — пустыня с редкими чёрными деревьями без листвы. Значит, металлическая гусеница, сожравшая их, решила куда-то их отвезти! Надо двигаться вперёд и найти того, кто управляет ею. Аттикус же решает, что вернётся к своему народу и соберёт экспедицию, чтобы изучить окрестности Коргинии. На этом они прощаются с Аттикусом, и тот благодарит их за построенный мост и прекрасную компанию.

— Желаю вам найти ваших пропавших родственников и дорогу домой! — говорит он им напоследок. — А если вам захочется навестить Коргинию снова, я и мои подданные с нетерпением будем ждать вас!

* * *

Дверь за Аттикусом закрывается. Они вчетвером изучают платформу и внешний вид вагонов. Они больше, чем те, которые Цвай видел утром, в месте под названием «вокзал». Столько новых слов он узнаёт теперь, имея возможность общаться с людьми и спрашивать их обо всём, что раньше было ему непонятно!

Недалеко от дверей есть лестницы, ведущие на крышу. Вагон с миром корги и следующий вагон соединены между собой узким металлическим мостиком.

— Что ж, — Жон чешет затылок. — У нас три пути: следующий вагон, крыша или окрестности. Но мне не хотелось бы уходить с поезда, пока мы не разберёмся с этим пространственным фокусом и с тем, куда движется поезд, почему собаки разговаривают и что это за дурацкие числа на наших руках и, хм, лапе. С чего хотите начать вы?

— Давайте поднимемся на крышу, — предлагает Руби. — Может, получше увидим с неё окрестности.

Янь и Жон соглашаются с ней. Руби снимает с себя плащ, складывает его в «конвертик» и сажает в него Цвая, а Янь переносит его за своей спиной. Все вместе они поднимаются на крышу вагона, в котором живут корги.

Металлическая гусеница кажется бесконечной, и пустыне вокруг неё тоже не видно ни конца, ни края. Это неправильно и подозрительно! Беспокойство возвращается к Цваю и его спутникам-людям.

Подумав, как быть дальше, они все сходятся во мнении, что надо перемещаться не по крышам, а проходить вагоны насквозь. Если в каждом вагоне кто-то живёт, как корги в своей стране, от них можно будет узнать что-нибудь полезное о поезде и его назначении.

Когда они спускаются обратно, с поездом что-то происходит: мостик между двумя вагонами сворачивается и исчезает. Они успевают удержаться на маленьком пространстве платформы перед дверью, Янь крепко держит Цвая, замотанного в плащ, Руби и Жон держат её и вцепляются в поручни у двери. Их вагон взмывает ввысь и едет назад по крышам других вагонов. Люди пытаются считать, на сколько вагонов назад их забрасывает, но из-за большой скорости сбиваются. Наконец, их вагон втискивается между другими и строит мостики до них.

В растерянности они отлипают от поручней. Янь выпускает Цвая на волю.

— Да что же такое? Каждый из этих чёртовых вагонов может поменять своё расположение? — недоумевает она.

— Нас отбросило назад. Назад! — Жон очень огорчён. — Как мне поспеть за Ирис, если она уже пять лет здесь?!

Руби хлопает его по плечу в попытке приободрить.

— Вагонов было много, но наверняка не больше тридцати-сорока. Мы будем спрашивать о ней и о маме Янь везде. А может, нам удастся найти вагон, который переместится вперёд.

Они оставляют вагон с корги и идут дальше. Но следующий вагон маленький, и в нём ничего нет, кроме разноцветных воздушных шариков. Несколько шариков лопаются с громкими хлопками, когда Цвай прыгает на них или кто-то из людей хватает их.

После этого вагона они ещё больше расстроены и чувствуют усталость. Люди смотрят на свои прямоугольные устройства, которые называют «свитками», и говорят, что уже должна быть глубокая ночь. Но пустыня вокруг поезда светла, солнце тусклое, луны нет — как будто всё ещё день, а время здесь другое и немного отстаёт.

Следующий вагон такой же бессмысленный, как и вагон с шариками. Они парят в небе, откуда невозможно упасть, и перепрыгивают по пушистым облакам до следующей двери, никого не встретив по пути.

В третьем вагоне они попадают в осенний парк с большим прудом и встречают там лесных животных. Но те, хоть и могут разговаривать так же хорошо, как и Цвай теперь, ничего не знают о поезде и довольствуются только жизнью в своём парке.

Янь говорит, что уже три часа ночи и надо отдохнуть, иначе далеко они не продвинутся. Жон хочет идти дальше, но втроём они уговаривают его сделать остановку. Парк с животными выглядит безобидным. Здесь о гриммах тоже никто ничего не слышал.

В парке есть палатки, где продают уличную еду. Янь, Руби и Жон обшаривают свои карманы и собирают найденные деньги в одну общую кучку, чтобы купить ужин на всех. Потом находят пустую беседку в глубине парка и разбивают там лагерь. Цвай охраняет их сон несколько часов, пока его не сменяет Янь.

Утром Цвай просыпается от того, что весь продрог и промок — моросит дождь, а крыша беседки прохудилась и пропускает воду. Он устало поднимается и встряхивается, распушив мокрую шерсть. Янь и Жон всё ещё спят, их скамейки выглядят суше, чем та, на которой устраивался на ночлег Цвай, поэтому он за них не беспокоится. Руби сидит на своём посту снаружи, укутавшись в плащ, и Цвай выходит к ней, пожелать доброго утра — хоть оно таким и не выглядит из-за пасмурной погоды.

Вскоре просыпаются остальные. Собирать им почти нечего, поэтому, подождав, пока морось прекратится, они продолжают поиски выхода из этого вагона.

В своих блужданиях они натыкаются на берлогу медведя, и она не пустая! Сонный медведь, потревоженный звуком их голосов, выбирается наружу и хмуро глядит на группу из трёх людей и одного пса.

— Извините, мы не хотели вас беспокоить, — Цвай браво выходит вперёд, чтобы оказаться между медведем и своими людьми.

— Всё не то, — глухо ворчит медведь.

— Пожалуй, мы пойдём… — бормочет Жон и ещё тише добавляет: — Двигайтесь осторожно, без резких движений.

Но это не помогает.

— Всё не так! — ревёт медведь и бросается на их группу. Цвай отважно прыгает на него и вцепляется зубами в его лапу.

Медведь раздражён и пытается сбросить с себя Цвая, но его хватка крепка как никогда! Он болтается в воздухе от резких движений медведя, но не отпускает его. Тогда медведь со страшной силой впечатывает лапу в дерево и валит его. Цвай чувствует, что его особая способность защищает тело от увечья. Уловка медведя не срабатывает, с ним по-прежнему всё в порядке. А вот бедное дерево упало, обнажив корни и комья влажной земли.

— Цвай! — кричит Руби, не видя, что с ним. — Ну всё, бугай мохнатый, ты у меня получишь!!

Люди тоже вступают в драку с медведем. Цвай первый понимает, что медведь обладает такой же способностью защищать своё тело от повреждений, что он и люди. Отпустив лапу медведя, он быстро отступает к людям.

— У него защита!

— Аура? Похоже на то, — кивает Янь и изменяет браслеты на рукавицы.

— Я переверну вас! — медведь вырывает ещё одно дерево и кидает в них.

Они прыгают врассыпную и атакуют его с четырёх направлений. Медведь силён, и они тоже сильны, поэтому битва предстоит долгая и выматывающая. Но Цвай чувствует прилив сил и готовность сражаться до победы. Четверо против одного — беспроигрышный расклад.

Вскоре в лесу, где они сражаются, образуется большая поляна с вырванными и разодранными в клочья деревьями. Поведение медведя изменяется: он концентрирует всё своё внимание на Жоне, и в его рёве слышится что-то вроде «унылая пора» и «чредой находит голод».

— Он ещё и голоден? — Жон бледнеет и ещё яростнее отбивается мечом от неуязвимого медведя. — Нет, я не буду обедом!!

— «Лёд неокрепший… словно как тающий сахар…», — мечтательно рычит медведь, разбрызгивая слюну, и повторяет свои поползновения в сторону Жона.

— Ребят, у нас что-нибудь осталось с ужина? Киньте в него, пожалуйста! — Жон в отчаянии.

Янь и Руби останавливаются и лихорадочно обшаривают свои карманы. Ничего нет. У Цвая — и подавно, поэтому он не прекращает попытки отвлечь внимание медведя на себя. Но он слишком маленький и не может хоть как-либо ранить того своими зубами и когтями, сколько сил ни вкладывает.

Когда медведь в очередной раз откидывает его, Цвай врезается в Жона. И унюхивает это: сладкий запах карамели и шоколада.

— Жон, посмотри в правом кармане! — по инерции падая в мокрую листву, успевает он предупредить молодого человека.

— А, точно… — тот находит у себя открытый шоколадный батончик и кидает так далеко в сторону, как только может.

Медведь с радостным пыхтением — «Пора популярить изыски!» — бросается за сладостью, чем-то напоминая Цваю себя во время игры с палочкой.

Они пользуются этим удачным стечением обстоятельств, складывают оружие и бегут. Дверь ждёт их на выходе из парка. Вчетвером они вылетают из вагона, захлопывают её и только после этого позволяют себе расслабиться.

— Я думаю, нам пора сделать передышку от этого безумства и изучить пустыню вокруг поезда, — говорит Жон, отдышавшись. — Никто не против?

— Как мы заберёмся назад? Поезд едет довольно быстро, — замечает Янь.

— Я могу побежать за ним и уцепиться Кресент Роуз за обшивку, — размышляет Руби. — А вы уцепитесь за меня.

— Вряд ли у тебя получится тащить нас всех… — Янь сомневается.

— А если мы ничего не будем весить для неё? У меня есть с собой немного гравитационного праха, — Жон показывает им колбочку с чёрным порошком.

Люди решают, что это может сработать. Руби берёт Цвая на руки, и все вместе они прыгают на сухую, истрескавшуюся землю.