Проклятье дневника (гет)

Мадам Помфри, как и обещала, отпустила её через полчаса. Гермиона позвала посмотреть, как украшают зал и заодно пообедать. Джинни напрягало общение с Гермионой, ведь она могла стать следующей жертвой нападений, но делать было нечего, пришлось соглашаться.

Стараниями учителей большой зал и вправду преобразился. Две пышные, огромные елки заняли место по бокам учительского стола. Около них профессор Макгонагалл и Флитвик, с помощью волшебных палочек, создавали украшения на деревья. Серебряные и голубые струйки с концов их палочек переплетались в замысловатые узоры, а затем, приобретали круглую форму. Шарики выходили очаровательными.

На стенах висели венки из омелы. Обычные свечи были заменены на ледяные, украшенные еловыми веточками. С зачарованного потолка падал снег, не долетая до учеников.

Как и ожидалось, Гарри здесь не было. Рон пришел в зал с волшебными шахматами, так что после обеда Джинни смотрела как они с Гермионой играют. Сама она принимать участие в партии не хотела — Рону всегда проигрывала. Посмотрев на пару поражений Гермионы, Джинни ушла обратно в гостиную.

Тут народу почти не было. Пара семикурсников, несколько четверокурсников и все. Скорее всего, кто-то был на улице, а кто-то в спальне. На каникулах разрешили гулять, и те, кто не уехал, наверняка не хотели упускать такую возможность.

Джинни прогулку отложила на завтра. Все равно Хагриду нужно будет занести подарок на Рождество.

Делать ей было нечего. Ещё и дневник как назло куда-то положила, а куда не помнила. Джинни поднялась в спальню и порылась в своем чемодане. Ничего интереснее блокнота она не нашла и в итоге, вернувшись в гостиную, устроилась в любимом кресле и, достав кисточки, начала изображать огонь в камине. В детстве ее рисованию учил Билл. Джинни не знала, кто научил его, но рисовал он очень хорошо. Часто, на зимних каникулах, когда Билл возвращался из Хогвартса, вечерами он вместе с Джинни устраивались на полу возле камина и он учил ее рисовать. Джинни тогда было пять лет, а Биллу шестнадцать. Когда ей исполнилось семь, Билл поступил на работу в банк Гринготтс и через полгода его отправили на стажировку в Египет. Он оттуда часто присылал ей разные колдографии пирамид, рек, оазисов в пустыне и Джинни очень любила их срисовывать. На прошлый день рождение, Билл подарил ей краски, кисти и набор карандашей. Они сейчас были у нее с собой. Гуашь была заколдована. Сколько ей не пользуйся — не заканчивалась.

Джинни так увлекалась, что не заметила, как вернулись Рон и Гермиона, хотя она тут же поняла это по их голосам, разносившимся чуть ли не на всю гостиную.

— Это было нечестно, у нас ничья!

— Честно, ты правила почитай!

— Где хоть ты взял эти правила?

— Гермиона, это волшебные шахматы, а не обычные!

— Да ну тебя!

— А я-то тут причем? Я что виноват, что ты пять раз проиграла!?

Джинни так и не узнала, чем закончился этот разговор, потому что проход в гостиную открылся и зашла профессор Макгонагалл.

Рон и Гермиона мигом смолкли.

У Джинни дрогнула рука с кистью, из-за чего капля красной краски оставила пятно на юбке. Неужели опять нападение? Но ведь у нее не было никаких провалов…

— Итак, у меня есть пара новостей для тех, кто остался. Уизли, вы очень вовремя, -заметила Макгонагалл вошедшим близнецам. — На Рождественских каникулах вы можете спокойно передвигаться по замку, но только до шести вечера, каждый коридор мы обеспечили портретами, чтобы в случае чего — информацию сразу передавали учителям. Так же, для всех с третьего по седьмой курс будут разрешены походы в Хогсмид, но только с десяти до трёх дня, и сформированными группами, которые будут сопровождать учителя. Убедительная просьба, если вы хотите отправиться в деревню, подходите ко мне прямо сейчас, я буду составлять списки. Походы в Хогсмид будут проведены двадцать седьмого, двадцать девятого декабря и второго января. Завтра, с шести вечера до одиннадцати будет Рождественский пир. Тем, кто поет в хоре: подойдите, пожалуйста, сегодня в пять часов к профессору Флитвику. Он будет у себя в кабинете. Занятия в дуэльном клубе на каникулах будут отменены.

Стоило Макгонагалл уйти, как в гостиной поднялся шум.

— Хогсмид, Хогсмид! — кричали во весь голос Фред и Джордж.

— Вы там всего две недели не были, — заметила Гермиона, явно недовольная гулом голосов, поскольку кричали не только близнецы.

Джинни невидящим взглядом уставилась в камин. Странно, но облегчения от того, что нападений не было она почти не испытала. Тяжесть на сердце не позволяла успокоиться, порождая облепляющий все тело и заполняющий все мысли страх неопределенности.

— О, ты рисуешь?

От неожиданности Джинни дернулась, из-за чего ее юбка покрылась новой порцией пятен от краски. Несвоевременно сравнение с каплями крови заставило девочку поежиться. Рядом с креслом возникла Гермиона и свое сравнение, за секунду до ее появления, Джинни посчитала очень нехорошим знаком.

— Ну да, — пробормотала Джинни на вопрос Гермионы.

— Круто! — Гермиона села на подлокотник ее кресла. — Меня в четвертом классе родители отдали в художку, но я и года не проходила. А ты ещё что-нибудь рисовала?

Джинни кивнула.

— А можно посмотреть?

Без особого желания Джинни протянула свой блокнот Гермионе. Та открыла первую страницу. На ней была изображена Нора.

— О, это твой дом? — Гермиона с интересом рассматривала картинку.

— Ага.

Гермиона продолжала листать страницу за страницей.

— Джинни, а кто учил тебя рисовать?

— Билл.

— Классно, ой…

Гермиона перелистнула очередной рисунок и лицо Джинни в один миг покраснело. На листе был изображен Гарри на метле. Джинни рисовала его летом, когда смотрела из окна как он играет с Роном и близнецами.

Заметив ее смущение, Гермиона быстро перелистнула страницу, но там ее ждал новый сюрприз — изображение зелёных глаз, только глаз. Лицо Гарри Джинни боялась рисовать. Ей не хотелось, чтобы что-то вышло не так, и она предпочла не рисковать.

Через несколько минут Гермиона вернула Джинни блокнот, чему та очень обрадовалась.

В спальню Джинни вернулась лишь в одиннадцатом часу после ужина.

Вот интересно, Гарри всерьёз все это время не выходил? Она его вообще после этого припадка не видела. Оставалось надеяться на помощь Гермионы, которая пообещала с ним поговорить. Вот только что-то подсказывало, что одним разговором тут дело не спасёшь. С другой стороны, если Гарри будет держаться от нее подальше, может он не пострадает? Может так будет лучше?

Вот только сколько бы Джинни не пыталась убедить себя, что «так лучше», она так же понимала, что ей на хватает хотя бы просто его присутствия. Она же практически его не видит…

Да ещё и этот припадок сегодня. Она его за плечи схватила… А что ему там говорила? Джинни зажмурилась, словно это спасло бы от воспоминаний. Каким же он выглядел напуганным. Теперь не она, а он от нее шарахаться начнет. Джинни подошла к окну.

Теперь у нее ещё одна проблема. Две недели она будет жить вдвоем с Гермионой. Просто прекрасно! А потом, не пройдет и пятнадцати дней, случиться новое нападение и жертвой станет Гермиона Грейнджер. Нет, этого нельзя допустить, нельзя.

Джинни смотрела на темное небо. По нему быстро плыли темные массы облаков. Видимо, на улице разыгрался ветер.

Она больше ни позволит случиться нападениям. Они должны закончиться раз и навсегда. Нельзя сближаться с Гермионой.

— Джинни, ну что, две недели мы тут одни будем! — в дверях показалась улыбающаяся Гермиона. От ее улыбки Джинни стало ещё хуже. Интересно, как много останется от ее решимости не общаться с Гермионой, если она всегда мечтала, что у нее будет лучшая подруга?

Джинни повернулась к Гермионе. Та хоть и улыбалась, но выглядела слегка встревожено. Интересно с чего бы?

— Думаю завтра будет хорошая погода, — немного нервно заметила Гермиона, ее улыбка с каждой секундой выглядела все менее естественной, а потом, как бы между прочим, девочка добавила: — Я поговорила с Гарри.

— И? — Джинни замерла, ожидая ответа. Нервность Гермионы моментально передалась ей.

— И он ничего не сказал, — остатки улыбки слетели с лица Гермионы. Она сжала губы, от чего они стали намного тоньше чем обычно, и помолчав несколько секунд продолжила: -Вот от слова совсем. Пробормотал что-то по типу: «ты этого не видела» и все. Правда, я пыталась его убедить, но знаешь иногда у меня складывается впечатление, что он очень много не договаривает. Не знаю, может он Рону все рассказывает. Мы с ним хоть и друзья, но, по-моему, я не та, с кем он будет секретничать. Мне кажется, он не все нам рассказал про твой припадок.

Гермиона плотнее закрыла дверь и подошла к Джинни, потом оглянулась, словно проверяя не подслушивают ли их, но в комнате больше никого не было. В ее темно-карих глазах отчетливо читалась сожаление. Она сделала какое-то странное движение, словно хотела обнять Джинни, но в последний момент передумала и сцепила руки в замок.

— Я говорила с Фредом. Он сказал, что, когда они с Джорджем прибежали к вам, с Гарри было что-то странное.

— Странное? — переспросила Джинни, чувствуя, как ускоряется биение собственного сердца. Что значит он не все сказал про ее припадок?

— Фред добавил, что не знает, как это объяснить. Сказал, мол Гарри напугался не меньше тебя. Мне кажется он испугался не только твоего припадка.

— В смысле? — Джинни чувствовала, как в ушах начинает звенеть от накатывающих волн страха. В глаза Гермионы она смотрела с испугом, боясь найти в них страшный ответ.

— Его что-то напугало. Не знаю, что именно.

Джинни нахмурилась. Что могло напугать Гарри? Хотя не поспоришь, выглядел он и вправду слишком бледным, и испуганным. Прекрасно! Но может хоть на этот раз дело не в ней? А вот будет смешно если теперь он ее будет бояться, и так по кругу. Может их проклял кто?

— Джинни, я ещё завтра с ним поговорю, может он не ответил потому что, думал над тем что я сказала? В любом случае не нервничай.

Не нервничай. Конечно она не будет нервничать. Действительно с чего бы ей вообще нервничать? Совсем нет повода.

— Ладно, я, наверное, спать, — невнятно пробормотала Джинни и направилась к своей кровати.

— Так быстро? А я хотела рассказать тебе один секретик…

В общем, затея избегать общения с треском провалилась. Секретом Гермионы было оборотное зелье, которое как оказалось, она с Гарри и Роном готовила ещё с октября. Они втроем решили с помощью оборотного зелья пробраться в гостиную Слизерина и узнать у Малфоя, не он ли стоит за нападениями.

Джинни эта затея блестящей не казалась. Во-первых, вдруг что пойдёт не так, а во-вторых, она то знала, ну или почти знала, кто стоит за всем этим. Но не сказать же Гермионе: «Знаешь, плохая идея, Малфой тут не причём за нападениями стою я».

Как хоть у них ума вообще хватило составить зелье, которое по сути то вообще запрещено в изготовлении для учеников, тем более второго курса!?

В итоге, от темы оборотного зелья, Джинни с Гермионой, перешли на тему уроков, потом вообще стали рассказывать друг другу истории, не связанные с Хогвартсом. Легли спать они около двух ночи.

Гермиона заснула почти моментально, а вот Джинни не спалось. Она ворочалась с боку на бок, но сна ни в одном глазу не было. Ещё и дневник потеряла. Джинни от нечего делать помяла подушку, раза два перевернула одеяло, но сон все равно не приходил.

Теперь не общаться с Гермионой будет наверно невозможно.

Джинни посмотрела на часы. Пол третьего. Сегодня Рождество. Её первое Рождество в Хогвартсе.

«Первое Рождество с Гарри» — мелькнула мысль и Джинни сморщилась. Нельзя ей о нем думать! Будет только хуже. Причём хуже будет Гарри. Она же не знает, по какому принципу совершаются нападения. Гарри не должен пострадать из-за неё. Но и думать, что припадки были из-за него тоже не должен.

Джинни сжала голову руками. Что ей делать? Избегать его и тогда, он будет, по крайней мере она надеется, в безопасности, но он подумает, что она его боится. Или наоборот попробовать хоть как-то общаться с ним, чтобы он не считал себя виноватым в этих припадках?

Скинув с себя одеяло, Джинни села. С одной стороны, на весах его безопасность. Ну все, дальше и речи быть не может. Главное, чтобы он был в безопасности, она будет избегать его, как бы больно ей не было. Джинни сделала глубокий вдох и снова легла. Так будет правильно.

«Почему если я отказываюсь поблизости у нее начинается паническая атака? Почему она смотрит на меня так, будто я чудовище какое-то?» — слова Гарри всплыли в памяти так неожиданно, что она вздрогнула. Нет, нет, она не должна на это вестись. Главное, чтобы он был в безопасности, да и Гермиона заодно. В следующий раз надо избежать таких разговоров с ней, а то так и проболтаться о чем-нибудь недолго. Нет, уж лучше она скажет им обоим, что не хочет с ними общаться.

Память словно поиздевалась над ней, подсунув силуэт Гарри на фоне камина и его полный отчаяния голос: «Почему тогда она меня боится? Почему? Что со мной не так? Почему с ней такое только когда я рядом?»

Джинни схватила подушку и с силой швырнула ее на пол, словно та была в чем-то виновата.

Нет, ну серьёзно? Оставить Гарри с мыслями, что виноват он, или оставить себя с мыслями, что он может быть подвергнут ее нападению?

Джинни слезла с кровати и подняла с пола подушку.

Интересно, а сам Гарри что бы выбрал?

Девочка задумалась. Что если бы она была на его месте? Ну, она выбрала бы знать, что не виновата в чьих-то припадках. Но Гарри-то не она.

Ладно, все просто. Она даст ему понять, что больше его не боится, а дальше не будет с ним общаться, ведь логично же?

«С Гермионой тоже не собиралась общаться» — мелькнуло в голове Джинни.

Наверное, ошибкой было делать Гарри подарок на Рождество. Они ведь не друзья. Как она вообще на это решилась? Стоит попросить Гермиону, чтобы она передала сама, пусть скажет что угодно, только не то, что подарок от Джинни. Очень не кстати вспомнилась фраза Гермионы: «Боюсь, у вас двоих анонимность друг на друга не работает.»

Бред какой. Но все же, правда, как он ее почерк узнал тогда? Ладно она, влюбленная дурочка, миллион раз за неделю перечитывающая его открытку, он-то как узнал? Память, наверное, хорошая. Хотя она тоже плохой памятью не страдает, но почерк Чарли, к примеру, не узнает так легко, а ведь он ее брат и пишет ей относительно часто.

Джинни снова села. В комнате было слишком душно. Девочка слезла с кровати и, пройдясь по холодному полу, открыла окно. Несколько минут она стояла, обдуваемая ледяным ветром, врывающимся в комнату, и совсем его не чувствовала из-за проблем, нависших над ней.

Видимо, спать ей сегодня было не суждено. До чего же тут все-таки сейчас скучно. Джинни накинула свой халатик и вышла из комнаты. Она представления не имела чем гостиная интереснее. Огонь в камине был потушен. Факелы не горели. Несколько минут девочка стояла на лестнице и ждала пока глаза привыкнут к ночной темноте, поглотившей гостиницу Гриффиндора. Когда предметы более-менее обрели контур, Джинни протянув руки вперёд, чтобы не дай Бог на что-нибудь не наткнуться, пошла к своему любимому креслу у камина. Всё-таки, надо было взять палочку и свет бы был, и идти три часа до кресла не пришлось. Она даже споткнулась об оставленную кем-то на полу бутылку, из-под сливочного пива. Дойдя до места Джинни уселась, откинувшись на спинку кресла. В голове ещё вертелись мысли о Гарри. Он представал перед мысленным взором, и взгляд его зеленых, полных отчаяния глаз, причинял Джинни сильную боль. Еще и еще раз представляя его лицо, девочка не заметила, как фантазии становились все более спутанными, а потом, и вовсе переросли в сон.

Ей снилась Нора, родители, там ещё что-то делала Гермиона, которая за что-то отчитывала Рона и Гарри, спрашивающий у садового гнома, почему Джинни его боится.

Разбудили Джинни чьи-то голоса. Она с трудом разлепила глаза. Судя по тому, что огонь в камине горел, уже наступило утро. Правда, свет исходил только от факелов. Окна были занавешены шторами. На улице, наверное, было еще темно.

— Нет, я все тебе сказала, — послышался сердитый голос Гермионы.

— Гермиона, я не могу, — Джинни за секунду узнала голос Гарри. Оборачиваться она не стала. Они, видимо, не знали о ее присутствии. Интересно, что ребята в такую рань тут вдвоем обсуждают?

— Да все ты можешь, хватит!

— А если это повторится?

— Не повторится.

— Почему ты так уверена в этом?

— Я говорила с Джинни.

Они что о ней говорят? Джинни напряглась.

— Гермион, ну, пожалуйста, мы друзья или нет?

— Ну, — Гермиона замялась. — Друзья конечно…

— Ну так передай!

— Сам передашь.

— Гермион, пожалуйста!

— Гарри, — по тону Гермионы было слышно, что этот разговор начинает ее раздражать. — Ты хочешь с ней общаться или нет?

— А если у нее опять припадок случится?

— Поттер, — видимо, Гермиона была уже в бешенстве. — Так и будете бегать друг от друга?

— Я ни от кого не бегаю.

— Да неужели?

— Я не понимаю тебя, — голос Гарри был тихим и в противоположность Гермионе спокойным. — Ты хочешь, чтобы она опять в больничное крыло попала? Она твоя подруга, нет?

— Подруга конечно! Но и ты ее пойми, она говорит, что припадки больше не повторятся! Она не хочет, чтобы ты от нее шарахался!

— Ладно, — Гарри говорил с такой обреченностью, что Джинни стало его жаль. — Но, пожалуйста, можешь подарок сама передать?

— Гарри, а что я Джинни скажу?

— Ну, скажи, что это от тебя…

— Зачем?

— Ну… — Гарри замолчал.

— Гарри в чем проблема?

— Я не знаю. Мы по сути даже не друзья. Даже не по сути.

Джинни вскочила с кресла. В тот момент ей в голову не пришло, что ее не замечали, только пока она сидела. Все мысли были о том, что Гарри сказал то же самое, что она собиралась сказать Гермионе, передавая подарок для Гарри. Как-то странно получается, даже смешно, можно сказать. Кто-то охнул и Джинни резко обернулась к Гарри и Гермионе. Те смотрели на нее, как на призрак прошлого Рождества. Несколько секунд, побледневший Гарри, видимо, пытался понять, иллюзия она или галлюцинация.

— Э…- Джинни чувствовала, как краска заливает ее лицо. Что они теперь о ней подумают? Она ведь подслушивала разговор явно непредназначенный для чужих ушей... Единственные слова, которые пришли ей на ум, были: — Доброе утро.

У Гарри вид стал совсем несчастный, он шарахнулся в сторону лестницы ведущей в спальню мальчиков, но Гермиона успела схватить его за рукав кофты.

— Нет уж, стой!

Гарри с видом приговоренного к смертной казни, замер на месте.

— Джинни, а ты давно здесь? — как ни в чем не бывало поинтересовалась Гермиона.

— Я тут спала, — призналась Джинни, стараясь не смотреть на Гарри.

— Здесь? Тут же холодно, а я-то думаю, почему тебя в кровати нет, ведь только восемь утра! Я уж предположила, что ты на завтрак ушла.

Джинни пробормотала в ответ что-то неразборчивое.

— С Рождеством, кстати, — прибавила Гермиона.

— С Рождеством, — кивнула Джинни.

— У тебя уже гора подарков около кровати, раз уже не спишь, пойдем распакуешь? А я покажу, что мне подарили. Бабушка очень прикольную вещь прислала…

Что она там говорила? Избегать общения с Гермионой? Ну да, у нее очень хорошо получается, ничего не скажешь.

— Гарри, ну ты не видишь? Она не боится тебя.

Гарри видимо слова Гермионы не убедили, потому что он очень медленно отходил назад, даже не глядя в сторону Джинни.

Ну вот. Выбор прямо перед ней. Что она сделает? Джинни сжала пальцы в замок. Безопасность Гарри, она должна выбрать его безопасность… Но тот юноша ведь не запрещал ей с кем-то общаться. Колина заколдовали, когда он узнал правду. А значит, если она Гермионе, Гарри или кому-нибудь ещё ничего не скажет, то все будут в безопасности?

Подсознательно Джинни уже понимала, какой выбор, сделала ещё вчера. Осталось сделать последний шаг…

Джинни собрала все свое мужество и направилась прямо к Гарри.

Гермиона следила за ней с волнением, переводя взгляд то на неё, то на Гарри, которого еще сильнее схватила за рукав.

Джинни остановилась в паре шагов от Гермионы и повернулась к совсем побледневшему Гарри.

— С Рождеством, Гарри, — Джинни от души надеялась, что ее голос прозвучал естественно, а не тоненько и со страхом.

Гарри поднял глаза и посмотрел на нее с таким выражением, будто она не с Рождеством его поздравила, а с днём его же смерти.

Джинни моментально покраснела. Он смотрел на нее очень странно, словно не верил, что ее слова адресованы ему. Примерно с таким выражением, он смотрел на неё больше года назад, когда она, десятилетняя девчонка, махала ему с пирона, а он уезжал в Хогвартс. Только в тот раз она не видела его так близко.

Джинни буквально чувствовала на себе напряжённый взгляд Гермионы, но оборачиваться не стала. Потому что понимала — обернется, и на Гарри больше не посмотрит уж точно. Поразительно, что она вообще ещё на месте стоит. Летом ее бы уже как ветром сдуло.

— С Рождеством, — наконец произнес Гарри. Вид у него был слегка потрясенный.

Повисло напряжённое молчание. Гарри, видимо, до конца не верил, в то, что Джинни от него не шарахнется.

— Ну, раз вы оба некуда бежать не собираетесь, дайте-ка я сбегаю вам за подарками, — не успел никто и глазом моргнуть, как Гермиона скрылась в спальне девочек.

Гарри продолжал молчать. Теперь, он с преувеличенным интересом рассматривал пол. Джинни тоже не произносила ни слова и разглядывала стены. Она уже жалела, что не пошла с Гермионой, потому что повисшее молчание было в сто раз хуже, чем каменная глыба придавившая грудь.

Джинни вспомнила, как летом Гарри при любой возможности начинал говорить с ней. И почему она тогда нормально разговаривать с ним не могла?! Теперь они точно никогда не начнут общаться. Да собственно, и с чего ему с ней общаться? Может летом он и хотел подружиться, а сейчас…

— Тот юноша, с голубыми глазами, он кто? — еле слышно спросил Гарри и Джинни так резко повернула голову в его сторону, что он попятился.

— Откуда ты знаешь, какие у него были глаза? Тебе Рон с Гермионой рассказали?

Гарри отрицательно мотнул головой. Потом оглянувшись по сторонам, словно проверяя, что никто не подслушивает, подошёл к Джинни, чуть ли не в плотную, и наклонившись к ее уху, прошептал:

— Я видел его, на несколько секунд, вместо тебя. Ну, то есть очень размыто, даже лица не помню совсем, только взгляд…

У Джинни глаза округлились от удивления. Она потрясенно взглянула на Гарри, даже не обратив внимания на чересчур близкое расстояние между ними.

— Но сейчас ты его не видишь, верно?

— Нет, а ты?

— Я тоже, и я не знаю кто он. А когда конкретно ты его увидел?

На несколько секунд Гарри задумался, а потом, слегка покраснев, ответил:

— Когда ты схватила меня за плечи, кажется…

Джинни почувствовала, как вспыхнуло ее лицо. Вот интересно, где Гермиона? Как можно так долго подарки искать? Складывается впечатление, что она нарочно.

— Вообще, нам что-то рассказывали, что бывают галлюцинации, связанные с определенными предметами или людьми, — задумчиво произнес Гарри.

Джинни нахмурилась. А что, это ведь мысль!

— Может у тебя была какая-то вещь этого юноши, мы же не знаем, кто он. Может он жил сто лет назад, — высказала свое предположение девочка.

— А может. Профессор Флитвик говорил, что такие предметы могут быть заколдованы. Иногда владелец какой-нибудь вещи накладывает на нее чары, в связи с которыми, если незнакомый человек будет ей пользоваться, она создаст галлюцинации и все такое. Вообщем, чтобы вещь не трогали.

— Все бы очень круто, но тут не состыковка, я же видела галлюцинации при виде тебя. Хотя ты тоже что-то видел… Бред какой-то.

— Стой, а если у нас обоих был какой-то предмет, ну если у двух людей предметы, заколдованные одним человеком, то, наверное, они могут видеть галлюцинации при виде друг друга?

Джинни ни разу в голову ничего подобного не приходило, а как же это логично звучало. Вот только об одном она все же Гарри не сказала. Этот юноша ведь не просто галлюцинация, он частично стоит за нападениями. Вот только как это объяснить? Знать бы ещё кто этот юноша, проблем явно было бы меньше.

— Да, как-то все сложно, — Джинни вздохнула. — Но сейчас-то мы ничего не видим…

Гарри кивнул.

Как раз в этот момент на лестнице показалась Гермиона с двумя свертками в руках.

— Нашла наконец то! — Гермиона подошла к ребятам и протянула каждому подарок. — Открывайте же!

Гарри и Джинни стали разворачивать подарки. Джинни Гермиона подарила книгу про квиддич. Девочка давно о ней мечтала, но все как-то откладывала ее на потом, ведь было и так множество вещей, которые ей хотелось получить от родителей.

— Спасибо большое! Пойдем, у меня для тебя тоже кое-что есть, заодно остальные подарки открою, — предложила Джинни, делая шаг к лестнице.

— Конечно, пойдем! А, кстати, Гарри, может отдашь Джинни подарок который «от меня»? — Гермиона улыбнулась, а Гарри покраснел.

— Да, Джинни, держи, — он достал из кармана небольшую коробочку и протянул Джинни. Та осторожно взяла подарок и посмотрела на Гарри.

— Я, наверное, пойду, может Рон уже проснулся, — Гарри улыбнулся, правда как-то нервно, и поспешно отвернувшись от Джинни, направился к лестнице.

— А…- Джинни вспыхнула еще сильнее, но уж лучше она это сделает сейчас, чем потом будет ходить и искать его. — Постой, у меня тоже есть для тебя подарок, я сейчас схожу за ним.

Не оборачиваясь на Гарри Джинни буквально взлетела по лестнице, подбежав к комоду у своей кровати, она резко открыла первый ящик и, пошарив в нем, извлекла подарок. Девочка торопилась, боясь, что Гарри уйдет, а потом ей придется подходить к нему ещё раз. Ее страхи не оправдались, Гарри так и стоял около лестницы, он о чем-то очень тихо говорил с Гермионой. Когда Джинни подбежала к ним, он замолчал, но Гермиона махнула рукой.

— Она знает. Мы про оборотное зелье говорим, — шепотом пояснила Гермиона. — Оно уже почти готово, сегодня собираемся его испытать.

— Ясно, — тоже шепотом ответила Джинни и повернувшись к Гарри, быстро сунула ему в руки подарок.

— Спасибо большое! — Гарри улыбнулся, при чем так смущенно, что Джинни начала сомневаться в способности своего невероятно быстро бьющегося сердца, выдержать такое выражение на его лице. Оно было слишком милым и красивым.

— Ладно, Гермиона, пойдем, — Джинни потянула Гермиону за руку. Да, хорошо же у нее получается избегать общения с ней.

Следующие полчаса девочки разворачивали подарки. Гермионе Джинни подарила ежедневник, а сама получила очередной вязаный свитер от матери, в этот раз он был бордовый с буквой «Д» — традиционный подарок на Рождество. Фред, Джордж и Перси подарили ей наборы сладостей. От Чарли ей перепала новая порция наклеек с дракончиками, а Билл подарил браслетик из Египта. Ещё была слегка помятая коробочка с угощениями от Хагрида и брошка в виде розочки от папы.

Последним конечно же она стала распаковывать подарок Гарри.

— Ну что там? — полюбопытствовала Гермиона.

Джинни сняла оберточную бумагу с ленточкой. Надо же было ему так заморочиться! Внутри лежала открытка, по всей видимости, нарисованная самим Гарри. Он рисовал удивительно хорошо, в чем, впрочем, Джинни убедилась еще летом. Вытащив открытку, девочка заметила, что в коробочке ещё что-то лежит. Эта была заколочка-снитч. Джинни удивлённо смотрела на украшение. Ей давно хотелось собрать набор из браслетика, кулончика и заколки в виде снитча, но пока у нее возможностей приобрести хоть что-то из этого списка не было. И тут ей дарит заколку Гарри! Который и представления-то не имеет, как она хотела купить себе такую!

— Ну? — Гермиона подошла к Джинни. — Что он тебе подарил?

Джинни протянула Гермионе заколку с открыткой.

— Ух ты, какая красивая! — Гермиона прищурившись разглядывала заколку со всех сторон. — Я видела такую в ювелирном магазине на Косом переулке. Это, насколько я понимаю, одна из самых крутых фирм — «Визарден», они выпускают украшения для волшебников, собственно, — Гермиона засмеялась, — Кому я это рассказываю? Ты чистокровная волшебница, наверняка знаешь.

— Да, знаю, но это фирма очень дорогая, в украшениях используют золото и скорлупу от яиц дракона — они сродни драгоценным камням. мне Чарли рассказывал. У нас в доме только одно украшение «Визарден» — мамино ожерелье, папа подарил его ей на свадьбу.

— Эта заколка тоже этой фирмы, — заметила Гермиона.

— Что? — Джинни взяла у Гермионы заколку. На прозрачной упаковке крохотными золотыми буковками и вправду было написано «Визарден».

Джинни покраснела. В этой же фирме все такое, мягко сказать не дешевое… Она сама-то подарила Гарри только открытку и разноцветное перо, купленное на подаренные Билом сикли с дня рождения.

— Она не прям дорого стоила, — словно прочитав её мысли, успокоила Гермиона. — Ну, насколько я помню.

— Да? Ну ладно, в любом случае не возвращать же ему, — пробормотала Джинни.

— Конечно не возвращать! Он же расстроиться, да и слушай, эти украшения со снитчем и правда не такие дорогие как все остальное.

— Ладно, — Джинни положила открытку и заколку обратно в коробочку. Потом, сменила халат с пижамой на тёплое синее платье, оно было ей ниже колена, и в рукавах было слегка великовато, но в основном, смотрелось с её рыжими волосами очень красиво. На ноги она натянула чулки из школьной формы.

— Тебе так идёт платье, — улыбаясь заметила Гермиона. Сама она была в нежно-сиреневом свитере и плиссированной синей юбке до колена.

— Спасибо, а у тебя классный свитер.

— Не хочешь одеть заколку?

Джинни неопределённо пожала плечами, хотя одеть заколку не отказалась бы.

— Давай, — Гермиона взяла с комода Джинни коробочку и извлекла украшение, — Я помогу?

Джинни кивнула и Гермиона приколола к её распущенным волосам заколку.

— Смотрится чудесно! — радостно сообщила Гермиона. — Ладно, слушай, мне нужно пойти помешать зелье. Встретимся позже, — Гермиона махнула Джинни рукой.

— А на завтрак не пойдёте?

— Гарри и Рон, наверное, сходят потом, а я не голодная, хочу поскорее узнать Малфой наследник или нет, — Гермиона вышла из комнаты.

Джинни присела на кровать, где ещё валялась оберточная бумага. Если бы Гермиона и Гарри знали, кто за всем стоит, стали бы они с ней общаться?

Пару минут проведя в размышлениях, Джинни подошла к зеркалу. Симпатичная девочка, такая же, как и все. Вот только Джинни помнила другое свое отражение в зеркале. Холодные голубые глаза и зловещая ухмылка. Монстр! Вот только вопрос кто монстр, она? Или тот, кто ей управляет?

Джинни вздохнула и вышла из спальни.

Сейчас она сходит на завтрак, а потом нужно будет отнести подарок Хагриду.

Гостиная постепенно наполнялась проснувшимися Гриффиндорцами.

В коридорах было пусто, Джинни медленно спустилась в украшенный большой зал. Завтрак сегодня был полон самых разнообразных сладостей. Наевшись шоколадных кексов с какао, Джинни вернулась в гостиную. Там, она захватила завернутую в цветную бумагу коробочку для лесничего и надела зимнюю мантию.

Погода была что ни на есть зимняя. В воздухе стоял морозец, щекотавший не прикрытые нос и щеки. С неба, закрытого пеленой серых туч, медленно падали крупные хлопья снега.

Джинни не спеша, направилась к хижине Хагрида. Тропинка, по которой она шла, вела через открытую поляну. Деревьев тут не было, поэтому ветер ощущался сильнее, чем тогда, когда она только вышла из замка. Пока Джинни добралась до дома лесничего, она успела продрогнуть.

Хагрид открыл дверь, как только она постучала.

— Джинни! С Рождеством! Проходи, ты небось замёрзла, погода ветреная.

Джинни вошла в теплую, единственную в доме комнату, и скинула капюшон, запорошенный снегом.

— С Рождеством, Хагрид, у меня для тебя подарок! — девочка протянула коробку в праздничной обёртке.

— Ой спасибо! — лицо Хагрида расплылось в улыбке. — Ты присаживайся, чай только вскипел. Ну рассказывай, что нового, как жизнь?

— У меня все хорошо, — Джинни взобралась на один из высоких стульев. — Как ты, Хагрид?

— Я — хорошо, — лесничий протянул девочке дымящуюся чашку чая. — Вот только представляешь, кто-то уже десятого петуха придушил. Не понимаю, лисицы сюда давно не ходят…

— Жалко, — Джинни сделала глоток из чашки и чуть не поперхнулась. Она вспомнила, как перед нападением на Джастина и Ника, она что-то делала возле хижины Хагрида, и вся была в петушиных перьях… — Хагрид, — голос Джинни дрогнул. — Когда задушили петухов?

— Последних четырех, кажись, в день нападения на Ника и мальчика.

Джинни побледнела. Петухов-то она зачем душит?

— Всё хорошо? Ты что-то бледненькая…

— А? Да просто петухов жалко, — пролепетала Джинни.

— Ну, не расстраивайся, это же не последние были, их ещё много. Я, кстати, нашёл совсем старые колдографии, твоих родителей на первом курсе, давай покажу?

Джинни кивнула и Хагрид достал из полки стопочку движущихся изображений. Тут были потускневшие со временем снимки ее родителей и множества других учеников, учившихся когда-то в Хогвартсе. Они посмотрели около десяти колдографий. Хагрид знал многих учеников, и мог рассказать массу интересных историй, ведь среди ребят, весело машущих с колдографий было много знаменитостей.

— А вот, эта совсем старая, это были пятикурсники, когда мне четырнадцать было, -Хагрид протянул Джинни потрепанную фотографию. Джинни бросила на неё быстрый взгляд и вдруг пораженно замерла. В первом ряду стоял юноша. Тот самый юноша из ее кошмаров и галлюцинаций. На его мантии сиял значок старосты, а рядом герб Слизерина. Он улыбался милой улыбочкой, а его взгляд, кажется, смотрел прямо на Джинни.

Девочка почувствовала, как затряслись ее руки.

— Х-хагрид, кто это? — трясущимся пальцем Джинни указала на юношу.

— А, это, — Хагрид помрачнел. — Это — Том Реддл.

Джинни вскочила так резко, что чашка, стоявшая на столе, опрокинулась, хорошо, что она была пустая, иначе чай непременно бы разлился на фотографии.

— Что такое? — Хагрид испуганно посмотрел на Джинни. А та сделалась белая как мел.

— Хагрид, — голос Джинни не выражал никаких эмоций. — Тайную комнату открывали до этого?

Хагрид замялся, явно не зная, что говорить.

Те несколько секунд что он молчал, Джинни думала, что потеряет сознание.

— Скрывать-то думаю уже нет смысла, только другим особо не говори, а то начнется паника, — медленно начал Хагрид. — Открывали ее. Вам учителя говорить-то наверняка не будут, но я думаю, что все-таки правду лучше знать. Да и брат твой с Гарри и Гермионой уж больно много всегда разведывают всего, все равно тебе бы рассказали.

Джинни вцепилась руками в край стола.

— Когда ее открыли? — выдохнула она.

— Около пятидесяти лет назад. Когда я учился.

Джинни посмотрела на фотографию в уголке которой было выведено: 1943 год.

— Кто был виновен в нападениях?

— Ну, этого так и не узнали, да и сколько лет прошло! — Хагрид отвернулся. Видимо, разговор на эту тему он продолжать не хотел.

Девочка судорожно вздохнула.

— Ладно, Хагрид, я, пожалуй, пойду, — она старалась говорить, как можно более непринужденно, чтобы не выдать той бури, которая все нарастала внутри.

— Давай, а то обед скоро, ты заходи, и да это, про тайную комнату, секрет, идет?

— Идет, до встречи! — Джинни схватила свою мантию и выскочила на улицу. Она даже не потрудилась ее надеть. Так быстро ей еще ни разу не приходилось бегать. Перед глазами все плыло, она не остановилась даже чтобы нормально сделать вдох — дыхание сбилось, а легкие от мороза болезненно сжимались. В одном платье она бежала по обдуваемой поляне, но холод, сковывающий тело, сейчас не волновал ее от слова совсем. Том Реддл, юноша, дневник, так вот в чем была страшная правда! Дневник был необычный. Как она сразу-то не подумала? Все сходится! До дневника с ней все было в порядке, потом появилось жуткое стеснение перед Гарри, слабость, провалы в памяти, нападения, значит за всем стоял… дневник? Как такое вообще возможно!?

Джинни влетела в холл. От перепада температуры закружилась голова, а из горла вырвался слабый хрип вместо вздоха. Но она и тут не остановилась. Джинни пулей влетела в гостиную и бросилась в спальню.

Откинув мантию на пол, девочка судорожно начала искать дневник. Она рывком открыла все ящики в комоде и даже не потрудилась их потом закрыть. Перерыла все в чемодане, и, в итоге, дневник обнаружила под кроватью. Схватив первое попавшееся перо, Джинни обмакнула его в чернила и, открыв первую страницу, быстро написала: "Том Реддл — имя дневника? Или ты человек?»

Ответ не заставил себя ждать:

«Я воспоминание. То есть да, я человек, воспоминание человека запертое в этом дневнике.»

Джинни казалось, что все кругом трескается и рассыпается в прах. Все ее секреты, переживания и опасения знали не бесчувственные листы бумаги, а совершенно незнакомый, страшный человек! В душе еще жила слабая, почти ничем не подпитываемая надежда, дрожащей рукой, трясущаяся с ног до головы девочка вывела:

«Сколько лет этому дневнику?»

«Пятьдесят.»

«Что тебе известно о Тайной комнате?»

«Я же уже говорил тебе, что не знаю о ней.»

«Вранье. Ты учился, когда она была открыта!» — стук сердца отдавался в ушах. Джинни чувствовала, как участилось ее дыхание, и как все медленно начало плыть перед глазами. В дневнике, тем временем, появились следующие строчки:

«Я тебя недооценил, верно, Уизли?»