Волшебники (джен)

Хронология

2 мая 1998 — Битва за Хогвартс

26 декабря 2003 — свадьба Гарри и Джинни

21 июня 2004 — избрание Рона главой гильдии магических ремесел

17 июля 2005 — рождение Джеймса Сириуса Поттера

2006 — 4 января: рождение Розы Грейнджер-Уизли, 14 июня: Альбуса Северуса Поттера

2008 — 16 мая: рождение Лили Луны Поттер, 28 июня: Хьюго Грейнджер-Уизли

Декабрь 2009 — назначение Гарри главой Аврората

30 июня 2011 — открытие Музея Магии

Действия в главе разворачиваются: c 31 октября по 26 ноября 2012

Гарри и Флер вернулись туда, откуда ушли несколько часов назад, а именно в Атриум Министерства магии.

— Думаю, нужно вернуть его Акерли, — сказал Гарри, указывая на портключ — фаянсовую кружку, расписанную голубыми узорами.

— Я поднимусь с тобой, я не успела попрощаться, — ответила Флер.

Вместе они поднялись на лифте в Отдел международного магического сотрудничества.

— Вы были на высоте, — заверил Акерли, принимая принесённый портключ. — Мы чувствовали дружбу между вами и поддержку, которую вы оказывали своим соотечественникам.

— Вы уже видели репортаж, который покажут через Омут?

— Уверен, вам он тоже понравится.

— Кстати, — отмахнулся Гарри, — почему вы не сказали, что Рита будет освещать это событие?

— Ну, я не видел в этом смысла. Разве это проблема? — невозмутимо ответил Акерли.

— Разве вы не заметили, что она умеет искажать все в своих статьях? Надеюсь, вы не думаете, что я дам ей интервью?

Акерли внимательно посмотрел на Гарри перед тем, как ответить:

— Мы выбрали "Пророк", потому что многие волшебники ценят стиль миссис Скитер, и это гарантирует внимание к Турниру. Когда в газетах упоминают Министерство магии, это редко бывает в позитивном ключе. Даже если статья не критикует правительство, само упоминание наших действий вызывает упрёки со стороны противников. У таких праздников есть огромное преимущество — они привлекают внимание общества и улучшают наш имидж. Рита Скитер — отличный журналист, и мы не упустим такую возможность. Что касается вас, — продолжил Акерли, пресекая попытку Гарри заговорить, — я читал ваши последние интервью с ней. Вам уже не четырнадцать, и, похоже, вы вполне научились избегать её ловушек. Так что у меня нет причин волноваться о вашем общении с ней.

Гарри помолчал немного, переваривая полученную информацию, после чего уточнил:

— То есть вы собираетесь использовать Риту?

— Да, так же, как и вы время от времени прибегаете к ее услугам, чтобы опубликовать определённую информацию для облегчения расследований, — заметил Акерли.

Гарри не ответил, гадая, что известно этому человеку. Знал ли он о том компромате, который давал Гарри контроль над журналисткой? Он был почти уверен, что Причард рассказал об этом Кингсли. Вопрос заключался в том, сообщил ли министр Акерли.

— В любом случае, — продолжил тот, — с учётом текущих событий в "Пророке", Скитер лучше писать то, что понравится читателям, если она хочет сохранить свой контракт. Но вы слишком популярны среди англичан, чтобы она рискнула вам навредить.

— Что вы имеете в виду? Что происходит в "Пророке"? — спросил Гарри.

— Спросите своего друга Ли, я уверен, он внимательно следит за развитием событий, — пожал плечами Акерли. — Нас волнует лишь то, что Скитер вовлечена в эту игру больше, чем мы. А значит, она... так скажем, подвержена определённому влиянию.

— Но если она должна показать, что публика её любит, вы не думаете, что она добавит ещё больше мерзости и фантазий, чем обычно? — с легким беспокойством уточнил Гарри.

— Пока нас это не касается, я не вижу проблемы, — сказал Акерли с легкой улыбкой. — Как я вам уже говорил, главное, чтобы наши сограждане читали её статьи, одобряли их и ассоциировали нас с этим позитивным событием.

Гарри не знал, что ответить. Однако, должно быть, скептицизм отразился на его лице, потому что Акерли наклонился к нему и прошептал:

— Может, это и не самый красивый способ, но если мы этого не сделаем, вашим следующим начальником станет Селвин из МКТ. Держать Скитер на нашей стороне — небольшая цена, с учетом того, чего мы бы могли от вас потребовать.

Гарри задумался, было ли это обычным аргументом или угрозой. Он до сих пор не знал, как относиться к Акерли — нравился тот ему или нет, но одно он понимал совершенно ясно: он сделает всё возможное, чтобы следующим министром стал прогрессивный человек.

Флер решила, что разговор окончен, и, помахав на прощание Акерли, ушла, прихватив с собой Гарри.

— Он становится интереснее, когда узнаёшь его поближе, правда? — спросила она, пока они ждали лифт.

— Не уверен, что хочу узнавать его ближе, — ответил Гарри. — Мне больше нравилось, когда я просто считал его просто обаятельным.

* * *

Заинтригованный замечанием Акерли о том, что что-то происходит в "Пророке", Гарри связался с Ли тем же вечером. Тот явно обрадовался, увидев его в зеркале.

— Гарри, чем обязан?

— Добрый вечер, Ли. Я слышал, в "Пророке" что-то происходит. Можешь рассказать подробнее?

Тот широко улыбнулся.

— За пять минут такое не расскажешь. По меньшей мере, это заслуживает хорошей кружки сливочного пива.

— У меня есть предложение получше, — ответил Гарри. — Ты, Падма и ваши наследники у нас на ужине завтра вечером. Так и Джинни сможет насладиться вашим обществом.

— Дай мне пару секунд проверить расписание. Во сколько?

— В семь. Помнишь, как до нас добраться?

— Да, все в порядке. Тогда до завтра!

* * *

Джинни была рада повидаться со старыми друзьями. Когда "АльМаг" только появился появился четыре года назад, Падма была беременна, а теперь их старшему сыну уже исполнилось три с половиной года. Младшая сестра родилась двумя годами позже.

— Не слишком разочарована, что у тебя не близнецы? — пошутила Джинни, когда разговор перешёл на детей.

Миффи уложила детей спать, согласившись задержаться у них этим вечером, чтобы дать возможность хозяевам и гостям спокойно пообщаться.

— Я бы может и хотела, — призналась Падма, — ведь связь между мной и сестрой — это что-то особенно прекрасное, несмотря на наши разные характеры. Но как родителю, все же спокойнее разбираться с одним ребенком за раз. Так хотя бы я могу продолжать работать.

— Сделать на время перерыв тоже очень хорошо, — пожала плечами Джинни и все-таки согласилась: — Хотя возвращаться потом не всегда легко.

— Твой проект с Музеем магии — это замечательная идея, — с энтузиазмом сказала Падма. — Нашему обществу нужны такие ведьмы, как ты!

Джинни покраснела от комплимента.

— Это ничто по сравнению с созданием и развитием такого интересного журнала, — отмахнулась она.

— Все взаимосвязано, — сказал Ли. — Твои информационные стенды очень познавательны. Спасибо авторам.

— Вся семья участвовала, — скромно сказала Джинни.

— Но именно ты разработала основу и вела проект вместе с Флер и Андромедой, — с настойчивостью обратил внимание Гарри, испытывая гордостью за жену. — Ну, а если говорить об обществе, — продолжил он, чтобы не смущать Джинни ещё больше, — что происходит в «Пророке»?

— Что ты уже слышал? — спросил Ли.

— Переполох в "Пророке", нашей подруге Рите лучше держаться в тени, чтобы не потерять работу, — процитировал Гарри. — Небольшой намек от обаятельного Акерли, которой направил меня к тебе за подробностями.

— Думаю, он знает не меньше меня самого, — заметил Ли. — У него невероятные связи для такого малоизвестного человека. Все, кто обладает хоть какой-то властью, знают о нем, так или иначе. Итак, в "Пророке" недавно появилась группа журналистов, объединившихся в знак протеста против навязанных условий работы и редакционных решений совета директоров, возглавляемого Варнавой Каффом. Вы когда-нибудь читали статьи Гарольда Трибуна?

— Да, он написал отличную статью о Музее, — ответила Джинни. — Он был в одной из моих экскурсионных групп и задавал очень актуальные вопросы, которые раскрыли много культурных особенностей.

— На самом деле ему удалось сплотить вокруг себя нескольких коллег, которым надоело, что их статьи слишком сокращают, редактируют и искажают до фактической неточности ради сенсаций. Он призывает "Пророк" переориентироваться на более глубокие, серьезные темы с меньшей степенью желтушности.

— Как "АльМаг"? — спросил Гарри.

Ли и Падма обменялись легкими улыбками.

— По правде говоря, мы, похоже, служим для них примером, — признался Ли, но в голосе его не звучало и намека на гордость. — Мы немного сбиваем их с толку, исправляя ошибки, которые они допускают. И я их не виню, заметьте. Когда тебя просят осветить общественно-политическую тему за три часа и уложиться в пять тысяч знаков, невозможно передать всю глубину, которую она заслуживает. Ты бегаешь по Косому переулку, чтобы узнать, что говорят на эту тему, звонишь своему информатору в Министерство, собираешь все кусочки воедино, исключаешь чаще всего каждое второе предложение и не знаешь даже, в каком виде это все дойдет до конечного читателя, когда через несколько часов статья попадет в печать.

— Неспособность раскрыть тему в должной мере — это отличительная черта горячих новостей в ежедневных изданиях, — пояснила Падма. — В отличие от этого, холодные новости в еженедельниках дают больше времени для анализа и глубокого освещения вопросов. Однако в последние годы качество новостей заметно ухудшилось, что стало одной из причин нашего решения создать «АльМаг». Мы были не слишком довольны сотрудничеством с «Пророком».

— К счастью, они исключили нас из своих списков внештатных сотрудников, как только поняли, что за этим стоим мы, — пошутил Ли.

— Может ли "Пророк" измениться под влиянием этого Трибуна? — спросила Джинни.

— Да, если совет директоров "Пророка" — так они называют собрание владельцев — назначит его новым редактором.

— А это возможно? — уточнил Гарри.

— Учредители «Пророка» составили петицию, которую подписали семьдесят пять процентов сотрудников, где требуют уволить нынешнего редактора и назначить нового на общем собрании. Если Трибун все сделает правильно, он сможет не только собрать подписи, но и убедить членов правления назначить его на место Каффа.

— Кто входит в правление? — спросила Джинни.

— Около десяти человек. Некоторые из них — наследники трех основателей газеты, а остальные присоединялись постепенно, внося средства, когда требовалось дополнительное финансирование.

— А как давно Кафф возглавляет "Пророк"? — спросил Гарри.

Он вспомнил, как профессор Слагхорн упоминал об этом на шестом курсе. Значит, не менее шестнадцати лет…

— Больше семнадцати лет, — ответила Падма. — Он появился в «Пророке» сразу после предыдущего Турнира Трех Волшебников.

— То есть он пришел как раз в тот момент, когда они начали выставлять Гарри психом? — отреагировала Джинни.

— Он был очень дружен с Фаджем, — объяснил Ли. — Надо отдать ему должное: в Год Тьмы, несмотря на то, что он писал по приказу ради того, чтобы газета продолжала выходить, он помог нескольким магглорожденным журналистам, отправив их иностранными корреспондентами. Это помогло ему сохранить свое место после войны. Те, кому он помог, никогда бы не проголосовали против него.

— Зато он регулярно предоставляет Селвину из МКТ площадку в своей газете, — укоризненно напомнила Джинни.

— А почему бы и нет? МКТ консервативны и отстаивают главенство волшебников над магглами и магическими существами, — объяснила Падма, — но она не предлагают убивать их или сажать в тюрьму только потому, что они существуют. Они просто хотят, чтобы существа знали свое место и подчинялись законам, установленным волшебниками.

— Так уж ли это сильно отличается? — спросил Гарри.

— Разница между XIX веком и Годом Тьмы, — пояснил Ли.

— Ладно, он не великий злодей, просто противник наших идей и с другим представлением о роли прессы, — заключил Гарри. — А что насчет Трибуна?

— Он — интересный конкурент, — с воодушевлением сказал Ли. — Он бескомпромиссен в вопросах правды и никогда не станет искажать статьи ради своих целей и тем более подтасовки фактов. С другой стороны, он достаточно консервативен и образован, чтобы находить веские аргументы в защиту своих взглядов.

— А как он относится к магическим существам? — обеспокоенно спросила Джинни.

— Никаких особых симпатий или иррациональных страхов, — сообщила Падма. — Он поддерживает строгие наказания для магических существ, если их вина доказана, и даже согласен с профилактическим заключением оборотней, которые отказываются принимать новое аконитовое зелье. Однако он не выступает против их найма.

— Лак ты и говорил, действительно интересный человек, — задумчиво сказал Гарри. — А что насчет магглов?

— Он ничего не имеет против магглов, пока те не вмешиваются в мир волшебников. Он не против смешанных браков, считая это личным делом, но выступает против использования неволшебных изобретений, если они могут нарушить наш уклад. А поскольку он умеет подкрепить свои слова аргументами, то может быть непростым противником.

— Полагаю, он не прочь использовать сообщающиеся зеркала, — хмыкнула Джинни.

— О, зеркала были представлены, и очень ловко, как изобретения волшебников, которые когда-то были уделом лишь богатых семей, заказывавших их у самых искусных мастеров. Поэтому для многих волшебников использование зеркал — это скорее социальная победа, чем прогрессивное новшество.

— Любой, к кого есть родственники-магглы, знает о мобильных телефонах и проводит параллели между этими двумя технологиями, — заметил Гарри.

— Да, но мы можем видеть нашего собеседника, что можно считать доказательством превосходства магии над технологиями, — заметил Ли. — Это не противоречит идее господства волшебников над остальными существами. Более того, большинство новых продуктов, появившихся на рынке, были тщательно адаптированы к нашим традициям благодаря тем, кто их рекламировал. Посетите музей Джинни, и вы поймете, что общепринятое использование не всегда имеет ведьминское происхождение, — добавил он с широкой улыбкой.

— Как мастер гильдии, Рон довольно осторожен и предусмотрителен, — добавила Падма. — Вот почему он почти не встречает сопротивления, когда приносит на рынок что-то новое.

— Осторожный и предусмотрительный? — удивленно переспросила Джинни.

— Да, он вроде бы выступает за технологии, но по сути довольно консервативен.

— Я узнаю много нового о своем брате, — покачала головой Джинни.

— Он не против прогресса как такового, — уточнил Ли, — просто принимает решения, основываясь на том, что эффективно и разумно, при этом позволяя идеям Гермионы влиять на его аргументы в пользу развития технологий.

— Я бы не стал так глубоко анализировать, — пожал плечами Гарри.

Тем не менее, он заметил разницу во взглядах между Роном и его невесткой Одри, приверженкой маггловского либерализма, но Гарри никогда не считал "консервативным" осторожный подход своего друга к нерегулируемой свободной рыночной экономике.

— Он отлично справляется со своей работой, — быстро добавил Ли, опасаясь неверного толкования своих слов. — Ремесленная промышленность процветает, цены на базовые товары низкие, что позволяет всем семьям приобретать самое необходимое, а на остальное — достаточно высокие, чтобы ремесленники могли достойно зарабатывать. Это стимулирует инновации, если они не угрожают существующей системе, и предотвращает стагнацию, но не допускает создания состояний из воздуха. В некотором смысле это закрепляет существующий порядок, но также гарантирует, что экономические пузыри не будут расти слишком быстро и не лопнут, разрушая всё на своём пути. С точки зрения магглов, Рон может показаться протекционистом, антилибералом, даже реакционером.

Гарри достаточно знал о магглах, чтобы понять, что такие слова не считаются комплиментом.

— И это плохо? — спросила Джинни.

— В нашей маленькой замкнутой системе, которая вынуждена держать свое существование в тайне, вовсе нет, — успокоила ее Падма. — Но экономическую программу Рона нельзя назвать прогрессивной.

— Может, нам стоит оставить это в семье? — спросил Гарри, глядя на Джинни.

— Пока Гермиона не требует развода на основании экономической несовместимости, думаю, мы сможем с ней общаться, — ответила та.

— Это хорошо. Мы все-таки дружим уже двадцать лет.

— Не слишком ли ты консервативен, милый?

— Прости меня, душа моя, я буду следить за собой, — пообещал Гарри.

Когда смех утих, Гарри вернулся к теме «Пророка».

— Насколько я понимаю, Трибун сейчас набирает голоса, чтобы достичь семидесяти пяти процентов, которые позволят ему сместить нынешнего директора в надежде стать следующим. Как обстоят дела на данный момент?

— Это один из самых сокровенных секретов, — уверил Ли. — Никто не заинтересован в его разглашении, будь то союзники или противники нынешнего руководства.

— Как я понимаю, вы в курсе, — предположила Джинни.

Журналисты посмотрели друг на друга. Падма кивнула.

— Через два месяца у «Пророка» будет новый директор, — предсказала главный редактор «АльМага".

* * *

Ноябрь пролетел незаметно, и вот уже настал день первого испытания. За неделю до него пресса активно обсуждала предстоящее событие. Были опубликованы обзоры предыдущего этапа и прогнозы на текущий. Довольно трогательным оказался составленный портрет чемпионки Англии, куда входили интервью с её родителями, владельцами магазинов в Косом переулке, и одноклассниками. Насколько Гарри мог судить, вызвать симпатию к ней было несложно: мать — ведьма из маггловской семьи, отец — из благополучной колдовской семьи, одна из бабушек даже была увековечена на карточках от шоколадных лягушек. Образ дополняли отличные отметки, назначение старостой Рейвенкло и вице-президентом шахматного клуба.

Погода во Франции в конце ноября была значительно прохладнее, чем месяцем ранее, но яркое солнце согревало деревянные трибуны, установленные на пляже. Вид открывался потрясающий: за спиной простиралось море, а впереди возвышался утёс с крутым склоном, на котором располагались школьные здания с красными крышами, которые смотрелись сказочно на контрасте с зеленой и коричневой растительностью.

Три бывших чемпиона сидели сразу за судьями. Родители участников Турнира располагались чуть поодаль. Гарри немного поболтал с родителями Хоуп. Он почувствовал, как они гордятся и переживают за дочь, и постарался заверить их, что ни Адриан Акерли, ни Аристот Броклхерст не позволят ученикам пострадать.

В числе гостей были и несколько французских чиновников. Они сидели в специально отведённой для них ложе, куда Гарри пришлось наведаться, чтобы пожать им руки и скромно поулыбаться, вспоминая о своих подвигах. Неподалеку толпились журналисты и фотографы, которые вытягивали шеи, чтобы ничего не упустить. Остальная часть зрителей состояла из учеников Шамрбатона и Дурмстранга, которые сделали большие плакаты в поддержку своих соотечественников.

Вдруг шепотки и восклицания привлекли внимание Гарри. На пляже появились три лошади, которых вели профессор Броклхерст и директор Дурмстранга Бранимир Разказвач. Животных отвели в заросли тростника, где они мирно паслись.

— Что это за ужасные создания? — воскликнул Виктор.

— Это фестралы, — пояснил Гарри. — Ты никогда их не видел?

— Нет. Они жуткие!

— Не самые красивые, но совершенно безвредные, — заверил его Гарри.

Тем временем трое чемпионов вышли на сцену под руководством мадам Максим. Несмотря на некоторую бледность лиц, они улыбались и махали толпе. Французский чемпион даже поднял руку в ответ на восторженные возгласы одноклассников и родственников.

— Храбрые ребята, ни один из них не дрогнул при виде темных тварей, — заметил Крам.

— Думаю, они их не видят, — предположил Гарри.

— Что ты имеешь в виду? — изумился Виктор. — Их же видно.

— Нужно пережить чью-либо смерть, чтобы видеть их, — пояснила Флер.

— А вы их видите?

— После войны их видели все, даже первоклашки, — произнес Гарри. — Но, видимо, наша молодежь сохранила некоторую невинность.

Усиленный Сонорусом голос мадам Максим прервал их разговор.

— Доброе утро и приветствую всех. Сегодня мы собрались здесь на первое испытание международного турнира, целью которого является укрепление связей между магическими нациями. Нам выпала большая честь приветствовать мистера Падирчку, мистера Монтеля и мистера Акерли, которые представляют страны, откуда прибыли ученики школ-участников. Они войдут в состав жюри вместе с профессорами Разказвачем, Броклхерстом и мной.

Названные члены жюри приветствовали собравшихся. Мадам Максим вежливо ждала, пока толпа радостно гудела.

Затем величественная директриса попросила чемпионов передать ей свои волшебные палочки. Получив их, она передала палочки директору Дурмстранга, который с помощью левитации поднял их в воздух. Чемпионы с тревогой наблюдали за происходящим. Место, где они стояли, выделялось вертикальной скалой, уходящей вверх от пляжа к одному из школьных зданий на вершине. Чтобы добраться туда, нужно было идти по извилистой тропинке, начинавшейся чуть дальше и изгибавшейся вдоль крутого склона.

Тем временем волшебные палочки трех участников были отлевитированы на уступ на полпути к вершине скалы, где находилось нечто, похожее на гнездо чайки.

— Чемпионы, — объявил профессор Броклхерст, — ваша задача — как можно быстрее достать свою палочку и передать ее нам. Таким образом мы сможем оценить вашу находчивость.

С этими словами все заняли свои места за столом жюри.

Растерянные и явно огорчённые потерей своих палочек, на которые они так сильно рассчитывали, чемпионы осматривали отвесные скалы в поисках зацепок или способов взобраться на них, не обращая внимания на трёх животных, которые мирно паслись всего в нескольких шагах.

Трибуны зашумели, но никто не обратил внимания на присутствие лошадей. Француз начал кружить по пляжу, проверяя, не скрыто ли решение проблемы под слоем песка.

В этот момент один из фестралов поднял хвост и громко выпустил струйку помета. Чемпион из Дурмстранга заметил это и был потрясен, увидев, как из ниоткуда появилась небольшая кучка навоза. Внимание двух других участников тут же было приковано к пятну на песке. Кеттеридж, вероятно, посещала занятия у Хагрида, поскольку она бодро направилась в нужном направлении, раскинув руки в стороны и внимательно разглядывая землю. Она, должно быть, заметила место, где камыши были недавно подстрижены, и направилась прямо к голове одного из животных. Раздались несколько скудных аплодисментов, которые встревожили фестралов, отчего те подняли головы и фыркнули. Однако большинство зрителей, казалось, совершенно не понимали причину таких странных действий Хоуп Кеттеридж.

Гарри наклонился к Флер:

— Мне кажется, что большинство взрослых не совсем понимают, что здесь происходит.

— Не все взрослые могут видеть фестралов, — подтвердила та.

— Но они все знают, что такое смерть! — воскликнул Гарри.

— Одно дело — знать теоретически, другое — осознавать это остро, — пояснила она. — Есть те, кто слишком боятся смерти, отталкивают ее и закрывают глаза на реальность, поэтому фестралы остаются для них невидимыми. Это как наши чемпионы: они знают, что однажды умрут, но не понимают всех глубин смерти.

Гарри вдруг подумалось: неужели Волдеморт тоже не видел фестралов из-за своего страха перед смертью? Но прежде чем он смог задать этот вопрос вслух, его внимание привлекла Кеттеридж, неуклюже пытавшая забраться на теплую, выпуклую массу, которая оставалась для нее невидимой.

— По крайней мере, все делает правильно, — заметил Крам.

— Надеюсь, она смогла отличить сторону, в которой трава исчезает, от той, из которой она выходит, — заметил Гарри.

— Смотрите, остальные пытаются делать то же самое! — воскликнула Флёр.

Следующий момент оказался весьма комичным: французский и болгарский чемпионы двигались наугад в полной неизвестности, едва ли не подпрыгивая на месте, когда к ним прикасались влажные ноздри любопытных зверей. Каждый из них пытался определить, что перед ним и затем забраться на это неведомое нечто. Но было не так-то просто покорить гору такого размера, особенно не видя ее и не зная формы. Гарри не был уверен, что болгарин правильно определил обе вершины своей горы. Трое молодых людей хватались за своих зверей, подпрыгивали, падали и свешивались, смешно болтая ногами. Зрителям было трудно удержаться от смеха.

Первой в седле оказалась Кеттеридж. Но и это ей не помогло: фестрал, не желая лететь никуда по ее указке, начал рыскать по берегу, отчего наездница с трудом сохраняла равновесие и дергалась из стороны в сторону.

— А эти звери умеют карабкаться? — спросил Виктор, разглядывая отвесную стену, отделявшую чемпионов от их палочек.

— Не знаю, но летают они очень хорошо, — сообщил ему Гарри. — Интересно, как ими управлять…

— Разве ты не катался на них однажды? — воскликнула Флёр.

— Да, но я не знаю, как я это делал. Кажется, я просто сказал ему, куда хочу полететь. Не представляю, как фестрал это понял.

— Гарри, я слышал о тебе разные истории, но эта не входила в их число, — заметил Виктор. — Когда-нибудь ты должен рассказать мне о своих приключениях. Настоящих приключениях.

— В любое время, — улыбнулся тот. — Когда сможешь заглянуть ко мне? Если получится сегодня вечером, я могу взять с собой вас с Йоркандой. Если Флер попросит, я уверен, Акерли организует нам портключ на обратный путь. Он такой обаятельный мужчина, — добавил он, вызывая у невестки улыбку.

— Почему бы и нет? — ответил Крам, оценив предложение. — Мы в любом случае предполагали, что вернемся поздно, поэтому оставили детей у свекрови. Если Йорканда согласится, я с радостью приму предложение.

— Флер, ты тоже приглашена вместе с Биллом и детьми, — заметил Гарри.

— С удовольствием, — согласилась она.

— Я свяжусь с Гермионой и Роном, когда вернусь, они наверняка захотят присоединиться к нам, — продолжил Гарри.

— Это будет очень хлопотно, — задумчиво заметил Крам. — Может, тебе стоит спросить у Джинни, что она думает по этому поводу?

— Она будет рада вас видеть, а мои эльфы справятся с таким испытанием, не переживай. В худшем случае они будут бегать вокруг каждого члена семьи и совершат набеги на кладовые.

— О, у вас в Англии еще есть домовые эльфы? Я читала, что их всех отпустили на свободу. Я был рад за Гермиону.

— Она проделала большую работу, — согласился Гарри, — но не все эльфы стали свободными. Однако все больше и больше спасаются от крепостного права и нанимаются к работодателям, обычно в качестве домашних слуг. Те, что работают у нас в доме, как раз из таких.

На пляже тем временем вспыхнула драма. Француз и болгарин, наконец, смогли правильно запрячь лошадей. Хоуп же так и не удавалось взлететь. Она отчаянно дергала фестрала за гриву, похлопывала ногами по его бокам, даже разговаривала с ним и кричала, но животное не поддавалось на ее мольбы. Внезапно болгарин Батура поднялся в воздух, вызвав завистливые взгляды остальных и громкие аплодисменты зрителей. Это, похоже, раззадорило Хоуп, которой также удалось взлететь, несмотря на вывернутые стремена. Ее фестрал оказался очень резвым и поднялся почти вертикально, едва не сбросив при этом свою наездницу. Под испуганные возгласы зрителей она все-таки смогла сохранить равновесие и удержаться. Гарри держал волшебную палочку наготове на случай падения и не выпустил девушку даже тогда, когда она справилась сама и оказалась в относительной безопасности. Гарри мельком взглянул на ее родителей. Те были очень бледны и прижимались друг к другу, мучаясь из-за того, что их дочь пошла на такой риск.

Наконец фестрал Себастьена Лебо, чемпиона Шармбатона, поднялся в воздух, хотя было неясно, подражало ли животное соплеменникам или таки подчинилось приказу наездника. Батура и Хоуп уже достигли своих целей. Снизу этого не было видно, но уступ, на котором лежали волшебные палочки, был достаточно широким, чтобы лишь два фестрала смогли приземлиться.

Оба всадника спрыгнули с лошадей и помчались за своими волшебными палочками. Себастьен уже также подлетел к выступу, но не смог приземлиться из-за нехватки места.

Батура и Хоуп забрали свои волшебные палочки и попытались вернуться к оставленным фестралам, но узкий отвес только осложнил задачу. При попытке взобраться на своего зверя нога Батуры Утченика соскользнула, и он едва было не упал вниз. Благо, он успел крепко вцепиться за гриву фестрала и удержал равновесие. Гарри заметил, что вздохи из толпы выражали не только страх, но и переживания за участников, и снова приподнял палочку.

Как раз в этот момент Хоуп села на своего фестрала и собралась взлетать. Фестрал Себастьяна, находивший рядом с другими крылатыми лошадьми, резко спикировал к гнезду чайки и схватил зубами волшебную палочку своего наездника, после чего полетел в сторону пляжа.

Именно он добрался до него первым, после него появилась Хоуп. Лебо не медлил: он ловко спрыгнул на землю, выхватил палочку из зуб фестрала и под звуки аплодисментов толпы быстро вручил ее членам жюри. Последним появился Батура, явно разъяренный тем, что под конец растерял былое преимущество.

— Француз молодец, — заметил Гарри. — Но он сам сказал своему фестралу, что делать, или это фестрал додумался подобрать палочку, не пытаясь приземлиться?

— Я думаю, фестралы — телепаты, — предположил Виктор. — Смотрите, он общается со своим.

И действительно, Лебо прикоснулся рукой к фестралу, глаза у него были закрыты, на лице отразилась благодарность. В ответ фестрал нежно коснулся носом руки молодого человека. Себастьен улыбнулся и ласково погладил его по шее.

— Не думаю, что он был бы не так нежен, если бы видел его, — задумчиво протянул Крам.

— Хорошо, что он его не видит, — сказал Гарри. — Это животное заслуживает благодарности за помощь в победе.

— Было бы хорошо, если бы людей хоть иногда оценивали по поступкам, а не по внешности, — добавила Флер.

Крам взглянул на нее из-под густых бровей, похоже, решив, что симпатичная француженка явно нечасто сталкивалась с такими предубеждениями.

— Мы все согласны, что предрассудки стоят осуждения, — заключил Гарри. — Да и кто бы не согласился?

Молчание, которым отреагировали на его слова, говорило о том, что его собеседники, так же как и он сам, осознавали, что иногда они были далеки от идеальной нейтральности.

Пока чемпионы молча благодарили своих фестралов, члены жюри наконец определись с оценками. Они касалась своими волшебными палочками белых листов, на которых вырисовывалась оценка выступления чемпиона. Мадам Максим называла их имена, судьи присуждали баллы и комментировали выступление участников.

Себастьен получил десять баллов за то, что вернул свою палочку раньше других. Хоуп, которая знала о фестралах и заняла второе место, получила девять баллов, равно как и Батура, пусть и занявший последнее место, но он первым понял, куда нужно было идти.

— Наши чемпионы прекрасно справились с этим испытанием, — подвела итог мадам Максим. — Следующее пройдет шестого апреля перед пасхальными каникулами. Каждый чемпион нашел рядом со своей палочкой записку, в которой есть подсказка о том, что их ждет дальше.

Чемпионы помахали зрителям, поприветствовали родителей, получили последние аплодисменты и направились к краю пляжа, где начиналась тропинка обратно в школу. Ученики на трибунах первыми встали и пошли по тому же маршруту. Пока фестралов отводили обратно в конюшню, взрослые успели обсудить испытание.

Гарри повернулся к своим спутникам:

— Как насчет ужина на площади Гриммо?