Тьма и Свет (джен)

"Мы что, умерли?" — Стурм поднял голову и осмотрелся. Уинговера зажало спицами штурвала, его короткие руки крепко прижимались к груди. Глаза были так же плотно закрыты.

— Открой глаза, Уинговер, всё в порядке, — сказал Стурм.

— О, Реоркс, я застрял!

— Держись.

Стурм схватил гнома за ноги и потянул. Уинговер всё время протестовал, но, наконец освободившись, забыл о своём неловком положении и воскликнул:

— Ах! Лунитари! — Гном и мужчина вышли на палубу.

Задняя дверь столовой с грохотом распахнулась, и остальные гномы высыпали наружу. Молча они оглядели безжизненный пейзаж. Если не считать далёкой гряды холмов, Лунитари была ровной до самого горизонта. Один из гномов радостно хмыкнул, и все бросились внутрь.

Стурм слышал, как гремят коробки, пока гномы распаковывали их в поисках инструментов, приборов и блокнотов.

Китиара появилась на палубе вместе с Флэшем и Бёрдколлом. Из машинного отделения им ничего не было видно, и они были слишком заняты, чтобы смотреть в иллюминатор. У Китиары над правым глазом красовался синяк размером с гусиное яйцо.

— Привет, — сказал Стурм. — Что с тобой случилось?

— О, я ударилась головой о моторный узел, когда мы упали.

— Приземлились, — поправил он. — Ты сломала узел? — Его редкая попытка пошутить заставила Китиару на мгновение замолчать. Затем они обнялись, благодарные за жизнь. Трап по правому борту опустился, и вся компания гномов высыпала на красный грунт.

Китиара сказала:

— Думаю, нам лучше спуститься и позаботиться о гномах, пока они не убились.

К тому времени, как к ним присоединились Китиара и Стурм, гномы уже были погружены в свои занятия. Сайтер осматривал горизонт в подзорную трубу. Беллкранк и Катвуд наполняли банки красной грязью. Рейнспот стоял в стороне от остальных, его нос и уши были настроены на погоду. Он напоминал Китиаре охотничью собаку. Статтс быстро заполнял страницы своего карманного блокнота. Уинговер обходил корпус «Повелителя облаков», оценивая повреждения. Время от времени он пинал плотные деревянные доски. Ропериг и Фиттер осматривали якорный канат и измеряли, насколько он растянулся под весом якоря. Бёрдколл и Флэш бурно спорили. Стурм услышал что-то о «разнице в прогибе крыльев» и больше не слушал. Он зачерпнул горсть лунитарской грязи. Она была хлопьевидной, а не зернистой, как песок. Падая с его пальцев, она издавала звенящий звук.

— Чуешь то же, что и я? — спросила Китиара. Он понюхал.

— Пыль. Она осядет, — сказал он.

— Нет, не то. Это скорее ощущение, чем запах. На коже лёгкое покалывание от здешнего воздуха, как в горле от глотка лучшего эля Отика.

Стурм на мгновение сосредоточился.

— Я ничего не чувствую.

Статтс подбежал.

— Вот мои предварительные выводы, — сказал он. — Воздух: нормальный. Температура: прохладно, но не холодно. Никаких признаков воды, растительности или животных.

— Кит говорит, что чувствует лёгкое покалывание от воздуха.

— Правда? Я н-ничего не заметил.

— Мне не показалось, — коротко ответила она. — Спроси Рейнспота, может, он заметил?

Гном-знаток погоды прибежал на зов, и Статтс спросил о его впечатлениях.

— Высокие облака скоро рассеются, — сказал Рейнспот. — Влажность очень низкая. Думаю, здесь давно не было дождя, если он вообще когда-либо был.

— Это плохая новость, — сказала Китиара. — На корабле почти не осталось воды.

— Чувствуешь что-нибудь ещё? — спросил Стурм.

— Да, вообще-то, но это не погодное явление. Воздух каким-то образом заряжен энергией.

— Как молния?

— Нет. — Рейнспот медленно повернулся. — Она постоянная, но очень слабая. Она не ощущается как что-то опасное, просто… есть. — Он пожал плечами.

— Почему мы её не чувствуем? — спросил Стурм.

— Ты не из чувствительных, — сказала Китиара. — Как мы с Рейнспотом.

Она хлопнула в ладоши.

— Итак, Статтс, теперь, когда мы здесь, что нам делать?

— Исследовать. Составлять К-карты и изучать местные условия.

— Здесь ничего нет, — сказал Стурм.

— Это всего лишь одна небольшая локация. П-предположим, мы высадились бы на Пыльных Равнинах Кринна. М-можно ли тогда сказать, что на Кринне нет ничего, кроме п-песка? — спросил Статтс.

Стурм признался, что нет. Статтс позвонил своим инженерам, и Флэш с Бёрдколлом подбежали. — Доложите о состоянии корабля.

— Молниеносные баллоны пусты на две трети. Если мы не найдём способ их пополнить, у нас не хватит энергии, чтобы долететь домой, — сказал Флэш. Бёрдколл пропел свой доклад, а Флэш перевёл для людей.

— Он говорит, что двигатель сорвало с креплений при жёсткой посадке. Но перерезанный силовой кабель можно починить.

— У меня есть идея, — сказал Уинговер, присоединившийся к ним. — Если мы установим выключатель на этом стыке, мы сможем обойти предохранитель, повреждённый молнией Рейнспота.

— Моя молния?! — возмутился метеоролог. — С каких это пор я создаю молнии?

— Выключатель? Какой выключатель? — спросил Катвуд. Звук спора привлёк его и Беллкранка.

— Однопозиционный рубильник, — ответил Уинговер.

— Ха! Послушайте дилетанта! Однопозиционный! Нужен поворотный переключатель с изолированными проводами…

Китиара издала душераздирающий боевой клич и взмахнула мечом над головой. Наступила мгновенная и полная тишина.

— Вы, гномы, сводите меня с ума! Почему бы вам просто не назначить кого-нибудь на каждое задание, и дело с концом?

— Только один разум на каждое задание? — возмутился Сайтер. — Это значит, ничего не будет сделано правильно.

— Возможно, Беллкранк сможет сделать переключатель, — робко предложил Фиттер. — Он же будет сделан из металла, верно?

Все смотрели на него, открыв рты. Он нервно прятался за Роперигом.

— Замечательная идея! — воскликнула Китиара. — Блестящая идея!

— Металла почти не осталось, — сказал Уинговер.

— Можно снять немного с якоря, — сказал Рейнспот.

Остальные гномы посмотрели на него и улыбнулись.

— Хорошая идея, — сказал Катвуд.

— Мы с Фиттером вытащим якорь, — сказал Ропериг. Они подхватили толстый трос, свисавший с хвоста, и потащили его прочь.

В пятидесяти футах от них, там, где поле камней сменилось густой пылью, зарытый якорь взмыл вверх, подняв облако пыли. Затем крюк за что-то зацепился. Гномы напряглись и потянули.

— Нужна помощь? — спросил Стурм.

— Нет… э-э… мы справимся, — ответил Ропериг. Он хлопнул Фиттера по спине, и они развернулись, перекинув верёвку через плечи. Гномы уперлись ступнями в грунт и потянули.

— Тяни, Ропериг! Бросай, Фиттер! Тяни, тяни, тяни! — закричали другие гномы.

— Подождите! — вдруг сказала Китиара. — Канат распускается…

Спешно сплетённый трос развязывался прямо за Фиттером. Шпагат и скрученные нити ткани разматывались, и два гнома, ничего не замечая, упирались в него спинами.

— Стой! — только и успел крикнуть Стурм, до того как верёвка оборвалась.

Ропериг и Фиттер с грохотом упали. Другой конец троса, отягощённый якорем, уползал все дальше. Беллкранк и Катвуд бросились за ним. Неуклюжий химик споткнулся о собственные ноги и растянулся на земле. Рваный конец троса ускользнул от него. Катвуд с удивительной живостью перепрыгнул через упавшего коллегу и нырнул за убегающим концом верёвки. К изумлению Стурма, он поймал её. Но Катвуд весил не больше пятидесяти или шестидесяти фунтов, а якорь — двести. Продолжая погружаться в красную пыль, он потащил Катвуда за собой.

— Отпускай! — крикнул Стурм. Китиара и гномы попытались схватить его, но Катвуд уже был в рыхлой пыли. Затем, на глазах у остальных, Катвуд перевернулся и исчез. Они ждали и наблюдали, когда гном-плотник появится на поверхности. Но он не появлялся. Беллкранк встал и сделал несколько шагов к краю скального уступа. Ему крикнули, чтобы он остановился.

— Ты тоже утонешь! — сказала Китиара.

— Катвуд, — беспомощно пробормотал Беллкранк. — Катвуд!

В неподвижной пыли появилась рябь. Она вздыбилась и превратилась в горб багрового песка. Медленно горб превратился в голову, затем появились плечи, руки и приземистый торс.

— Катвуд! — раздался всеобщий крик.

Гном тяжело двинулся вперед, и когда он оказался по пояс в пыли, все увидели, что его штаны расширились вдвое. Они были плотно набиты лунитарской пылью.

Катвуд выбрался на более твердую землю. Он поднял одну ногу, потряс ею, и оттуда хлынул поток песка. Беллкранк бросился обнимать своего покрытого пылью друга.

— Катвуд, Катвуд! Мы думали, ты пропал!

Катвуд ответил громким чихом, от которого на Беллкранка тоже обрушилась пыль. Тот чихнул в ответ, и Катвуд снова чихнул. Так продолжалось какое-то время. Наконец, Сайтер и Бёрдколл подошли с импровизированными фильтрами для лица Свобода-от-пыли (носовыми платками). Череда поочередного чихания была прервана, и тогда Катвуд пожаловался:

— У меня порвались мои любимые подтяжки.

— Твои что? — спросил Беллкранк, шмыгая носом.

Катвуд подтянул спущенные штаны.

— Якорь потянул меня ко дну. Я знал, что он тонет, но не мог позволить всему нашему металлолому ускользнуть. Потом у меня порвались подтяжки. Я попытался схватить их, и верёвка вырвалась из рук. — Он вздохнул. — Мои лучшие подтяжки.

Ропериг обошёл Катвуда, теребя его мешковатые штаны.

— Дай мне свои штаны, — сказал он.

— Зачем?

— Хочу провести кое-какие структурные испытания. В них может быть какое-то изобретение.

Глаза Катвуда расширились. Он быстро снял свои пыльные саржевые штаны и остался в синих фланелевых кальсонах.

— Бррр! Какая холодная луна, — сказал он. — Я пойду за другими штанами, но ты ничего не изобретай, пока я не вернусь!

Катвуд поспешил к «Повелителю Облаков», и с его плеч всё ещё осыпались потоки пыли.

Стурм отвёл Китиару в сторону.

— Это серьёзная проблема, — тихо сказал он. — Нам нужен металл для ремонта двигателя, а весь наш металлолом пропал в море пыли.

— Может быть, Беллкранк сможет стрясти ещё немного с летающего корабля? — сказала Китиара.

— Возможно, но я не верю, что он при этом не уничтожит сам корабль. Нам нужно больше металла.

Он смотрел на толпу гномов, которые с упоением разглядывали штаны Катвуда, словно это была находка всей жизни. Время от времени какой-нибудь гном поворачивал голову и чихал.

— О, Беллкранк? Подойди сюда, пожалуйста, — сказал Стурм.

Гном подбежал. Он остановился, вытащил платок, испачканный смазкой и химикатами, и громко высморкался.

— Да, Стурм?

— Сколько металла тебе нужно, чтобы починить двигатель?

— Это зависит от того, какой тип переключателя я сделаю. Для двухпозиционного поворотного стержня… В любом случае, это самое необходимое!

Беллкранк на мгновение закусил губу и сказал:

— Тридцать фунтов меди или сорок фунтов железа. Медь, знаете ли, обрабатывать легче, чем железо, и…

— Да, да, — поспешно сказала Китиара. — У нас нет сорока фунтов ничего, кроме бобов.

— Бобы не подойдут, — ответил Беллкранк.

— Хорошо. Нужно просто найти немного металла. — Стурм огляделся.

Высокие облака начали рассеиваться, и сумерки, царившие с момента их приземления, начали светлеть. Солнце, согревавшее Кринн, поднималось всё выше. Приняв это направление за восток (для удобства), они увидели далёкую гряду холмов на севере.

— Беллкранк, узнаешь ли ты железную руду, когда увидишь её? — спросил Стурм.

— Я?! Узнаю? Я знаю все виды руды!

— А ты умеешь её плавить?

Идея Стурма дошла до гнома, и он широко улыбнулся.

— Отличная мысль, друг мой. Достойная гнома!

Китиара похлопала Стурма по спине.

— Вот так, — сказала она. — Несколько дней в воздухе — и начинаешь мыслить как гном.

— Не трать время на остроумие. Надо организовать экспедицию в те холмы и поискать там металл.

Беллкранк побежал обратно к товарищам, чтобы поделиться новостью. Радостные возгласы разнеслись по пустынной равнине. Катвуд, спускавшийся по трапу с «Повелителя облаков», чуть не упал, когда товарищи бросились внутрь корабля. Его втащило обратно вместе с ними. Стук и грохот, всегда выражавшие гномий энтузиазм, не заставили себя ждать. Китиара покачала головой.

— Вот видишь, что ты натворил.

Начался новый спор: кто отправится в поход, а кто останется на летающем корабле?

— Все не могут идти, — сказал Стурм. — Той еды и воды, что у нас есть, не хватит на долгий поход.

— Я останусь, — сказал Статтс. — "Повелитель Облаков" — моя ответственность.

— Молодец. Кто останется со Статтсом?

Гномы смотрели на пурпурное небо, на звёзды, на свои ботинки — куда угодно, только не на Стурма.

— Кто останется, тот примется за работу на корабле.

Бёрдколл свистнул в знак согласия. Услышав его согласие, Флэш сказал:

— Ну ладно, гори оно все огнем! Никто, кроме меня, не разбирается в молниеносных бутылках. Я останусь.

— Я останусь, — предложил Рейнспот. — Я мало что смыслю в разведке.

— Я тоже, — сказал Катвуд.

— Попридержите коней, — возразила Китиара. — Вы не можете остаться все. Рейнспот, ты нам нужен. Мы будем на открытом пространстве, и если будет угроза шторма, мы захотим узнать об этом заранее.

Гном ухмыльнулся и встал рядом с Китиарой. Он радостно посмотрел на неё, довольный тем, что он кому-то нужен.

— Троих должно хватить, чтобы присматривать за кораблём, — сказал Стурм. — Остальные, собирайте свои вещи. Никто не должен брать ничего больше, чем может унести на спине.

Гномы энергично закивали в знак согласия.

— После еды мы все немного поспим и утром отправимся.

— Когда же здесь наступает утро? — спросил Беллкранк.

Сайтер разложил штатив и закрепил телескоп. Он изучал небо, выискивая знакомые звёзды. После долгого изучения он объявил:

— Через шестнадцать часов. Может, больше. Трудно сказать. — Он захлопнул трубу телескопа.

— Шестнадцать часов! — воскликнула Китиара. — Почему так долго?

— Лунитари находится в другой части неба, нежели Кринн. Сейчас над нами висит тень нашего родного мира. Пока мы не выйдем из неё, это единственный свет, который нам доступен.

— Придётся с этим смириться, — сказал Стурм.

Обращаясь к Фиттеру, который, как самый младший гном, постоянно дежурил на кухне, он спросил:

— Что будем есть?

— Фасоль, — сказал Фиттер.

Варёные бобы, приправленные последним кусочком бекона, были их ужином, и обещали стать еще и завтраком. Стурм присел под навесом корпуса летающего корабля и ел свою миску бобов. За едой он пытался представить, что же лежит там, на линии горизонта, за пылью и камнями. Небо было не чёрным, а пурпурным, светлея на горизонте до тёплого бордового. Всё вокруг было окрашено в красные тона — земля, камни; даже белая фасоль казалась слегка розовой. "Неужели вся Лунитари такая же, безжизненная?" — подумал он.

Китиара подошла неторопливо. Она сбросила тяжёлые меха, заменив их на менее стесняющий движения наряд. Куртку до бёдер и легинсы она оставила, а меч перекинула через левое плечо, как часто делали на Эрготе. В таком положении ноги были свободны для ходьбы.

— Неплохо, да? — сказала она, опускаясь рядом со Стурмом.

— Фасоль как фасоль, — ответил он, роняя её с ложки обратно в миску. — Бывало, приходилось есть что и похуже.

— Мне тоже. Во время осады Сильвамори меню моих солдат сократилось до супа из вареных ботинок и древесных листьев. А ведь мы были осаждающими.

— Как же тогда жилось жителям города? — спросила Стурм.

— Тысячи умерли от голода, — ответила она. Воспоминание, похоже, не беспокоило её. Стурм почувствовал, как фасоль встала у него поперек горла.

— Ты не сожалеешь, что погибло так много людей? — спросил он.

— Не очень. Если бы погибло на тысячу больше, осада могла бы закончиться раньше, и погибло бы меньше моих товарищей.

Стурм чуть не выронил миску. Он встал и направился к трапу.

Китиара, озадаченная его реакцией, спросила:

— Ты закончил? Можно мне доесть твою фасоль?

Он остановился, повернувшись к ней спиной.

— Да, съешь всё. Бессмысленная бойня портит мне аппетит. — Он поднялся по трапу и исчез в «Повелителе облаков».

Китиару охватила вспышка гнева:

"Кем он себя возомнил? Молодой мастер Светлый Меч осмелился презирать её, усомнившись в ее воинской чести?"

Ложка, которую Китиара сжимала в кулаке, внезапно сломалась. Осколки выпали из её пальцев. Она уставилась на них, и гнев испарился так же быстро, как и возник. Ложка была сделана из прочного ясеня. Но она сломалась ровно там, где на неё нажал её большой палец. Брови Китиары изумлённо поднялись.

"Должно быть, это дефект древесины", — подумала она.

(Отредактировано, но не бечено)