Вариации на тему рококо (джен)

Когда профессор МакГонагалл объявила: «Поттер, Гарри!» — Северус вздрогнул и уставился на худенького вихрастого мальчишку, как две капли воды похожего на Джеймса. Наверняка такой же наглый и самоуверенный, как его отец. Подумать только: Северусу теперь постоянно придется видеть в классе эту ненавистную физиономию! Одно утешает — хотя бы деканом его быть не придется. Пусть Минерва с ним мучается — опыт у нее есть.

В этот момент, прерывая его размышления и нарушая затянувшееся молчание, распределяющая шляпа объявила:

— СЛИЗЕРИН!

Северус помотал головой, пытаясь прогнать наваждение: не может этого быть! Но шок на лицах окружающих подтверждал — не послышалось. Северус проводил тяжелым взглядом Поттера, неуверенно направившегося к слизеринскому столу. Вот тебе и «пусть Минерва разбирается»!

* * *

Учиться на Слизерине было тяжело: сокурсники презирали, как полукровку да еще и воспитанного маглами, Малфой после их не слишком приятного разговора перед распределением устроил бойкот, а декан откровенно ненавидел. Гарри чувствовал себя изгоем — и зачем только шляпа отправила его на этот факультет? На уроках он по возможности садился один: быть рядом с сокурсниками не хотелось — это было не только неприятно, но и небезопасно, — а остальные факультеты не стремились общаться со слизеринцем. Даже если это знаменитый Гарри Поттер. Особенно если это Гарри Поттер.

Так продолжалось, пока Гарри не заметил, что он не один такой одиночка. Лохматая шатенка с Гриффиндора — Гермиона Грейнджер, с которой он познакомился еще в поезде, тоже всегда сидела одна. Она была помешана на учебе, вечно читала что-нибудь объемное, а в разговоре сыпала умными цитатами. Видимо, это и отталкивало от нее остальных детей.

Однажды перед зельеварением, когда Гермиона сидела, как всегда, изучая учебник и не замечая — или делая вид, что не замечает — ничего вокруг, Гарри подошел к ее парте:

— Можно с тобой?

Гермиона вскинула на него удивленный взгляд.

— Садись, — она пожала плечами и снова уткнулась в книгу.

— Ты, наверное, все знаешь. Поможешь мне с зельями? — Гарри каким-то шестым чувством угадал, как можно наладить контакт с этой нелюдимой девочкой.

Она хмыкнула, но польщенно улыбнулась и кивнула.

Влетевший в класс профессор Снейп, увидев их за одной партой, даже споткнулся на мгновение, одарил злобным взглядом и прошипел:

— Не надейтесь, Поттер, что соседство с Грейнджер улучшит ваши скудные познания в зельях.

Нет, он точно его ненавидит. Понять бы еще, за что?

Подобное наплевательское отношение к традиционному противостоянию Гриффиндора и Слизерина не понравилось ни той, ни другой стороне.

— Грейнджер, ты совсем, да? Он же слизеринец! — возмущенно подлетел к ним на перемене рыжий Уизли.

— Ах, вот как? — Гермиона насмешливо прищурилась. — Значит, теперь уже не важно, что это знаменитый Гарри Поттер, с которым кое-кто так мечтал подружиться? А, Уизли?

Тот стал ярче собственных волос и забормотал нечто невразумительное о том, что она говорит чушь и ничего такого не было. Гермиона смерила его презрительным взглядом и повернулась к Гарри:

— Пошли!

Однако далеко им уйти не удалось.

— Такого я даже от тебя не ожидал, Поттер, — раздался сзади голос Малфоя, манерно растягивающий слова. — Спутаться мало того, что с гриффиндоркой, так еще и с грязнокровкой. Ты — позор нашего факультета.

Гарри не знал, что такое «грязнокровка», но по тому, как вспыхнула Гермиона, понял, что это было ругательство.

— Заткнись, Малфой! — рявкнул Гарри.

К огромному удивлению всех присутствующих он сказал это одновременно с подскочившим к ним Роном. Оба направили на Малфоя палочки. Тот, оглянувшись на своих неизменных телохранителей Крэбба и Гойла, чтобы убедиться, что его в случае чего есть кому защитить, издевательски произнес:

— Ой, как страшно, Уизли! Я прямо весь дрожу, — Малфой изобразил, что падает в обморок от ужаса. — Палочку-то, небось, тебе на распродаже покупали — подержанную?

Рон побагровел и скрипнул зубами. Однако проклясть Малфоя он не успел: из кабинета выглянул привлеченный шумом профессор Снейп.

— Что здесь происходит? — холодно осведомился он.

— Уизли с Поттером напали на меня, сэр, — тут же пожаловался Малфой.

— Что-о-о? Ты, слизняк!

Снейп смерил их равнодушным взглядом:

— Минус пятьдесят баллов с Гриффиндора.

— Но, профессор, — попробовал Гарри восстановить справедливость, — Малфой первый начал.

— А для вас, Поттер, отработка, — словно не услышав его, продолжил Снейп. — И чтобы через пять секунд я никого здесь не видел.

А со Слизерина баллы не снял — только отработку назначил. Гарри был уверен, что учись он на другом факультете, баллы были бы сняты и с него. Он уже хотел высказать, что думает по этому поводу, но Гермиона схватила их с Роном за руки и потащила прочь из подземелий под торжествующим взглядом Малфоя.

— Вот гад! — возмутился Рон, когда они отошли достаточно далеко.

Гарри хотел уточнить, кого именно он имел в виду, но Гермиона его опередила. Резко остановившись, она повернулась к ним:

— Вот что, мальчики. Я, конечно, очень благодарна, что вы за меня вступились, но не стоило доводить дело до драки.

Гарри с Роном удивленно посмотрели друг на друга: они и не заметили, как превратились в союзников.

— А ты... ничего, оказывается, — пробормотал Рон.

Гарри улыбнулся:

— Друзья?

Рон смущенно кивнул и пожал протянутую руку.

— Мальчишки! — вздохнула Гермиона, театрально закатив глаза.

Они переглянулись и рассмеялись. Все трое.

После этого инцидента отношение к Гарри слизеринцев стало еще хуже: хоть в гостиную не возвращайся и ночуй в коридоре. Зато у него появились друзья, и он больше не был одинок, а это не могло не радовать.

В конце года Гарри раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, жизнь в слизеринских подземельях оказалась настолько тяжелой, что даже возвращение в дом тети уже не представлялось ужасным. С другой стороны, не хотелось расставаться с Роном и Гермионой — его единственными друзьями.

А после той части каникул, что Гарри провел в семье Уизли, возвращаться в школу расхотелось совсем. Однако второй год в Хогвартсе был полон неожиданных сюрпризов. Впервые Гарри порадовался, что его распределили в Слизерин: как бы иначе он смог подслушать Малфоя? А так — всего лишь надел отцовскую мантию-невидимку, и все дела! Правда, шпионаж не принес никаких результатов.

Но если Гарри следил за Малфоем, то и Малфой следил за Гарри. Увы, выяснилось это слишком поздно, когда пути назад уже не было.

— Опять героем хочешь стать, Потти? — прервал знакомый ехидный голос их спор с Локхартом в подземелье, ведущем к Тайной комнате.

— Ты как сюда попал? — в один голос спросили Гарри с Роном.

— Так же, как и вы! — презрительно усмехнулся тот. — Думаете, вы одни такие умные?

— Шел бы ты, Малфой... обратно, — Рон направил на него палочку.

— А то что, Уизли? Опять будешь слизняками плеваться?

— По-моему, нам всем следует вернуться, — вмешался в их перепалку Локхарт.

Мальчишки смерили его презрительным взглядом. Все трое. Осознав тот факт, что они хоть на что-то могут реагировать одинаково, они дружно скривились.

В результате потасовки с профессором Рон оказался по одну сторону обвала, а Гарри с Малфоем — по другую. Поняв, что раскопать проход не удастся, Гарри угрюмо покосился на Малфоя, пытаясь решить, что ему делать с неожиданной и нежеланной компанией. Но тот его опередил:

— Нечего так смотреть на меня, Поттер! Все равно от меня не отделаешься, даже и не мечтай!

Гарри хотел было возразить, но раздумал и, махнув рукой — мол, делай, что хочешь, — пошел вперед. Некоторое время они шли молча, но когда Гарри зашипел, приказывая двери открыться, Малфой не выдержал:

— Так ты правда наследник Слизерина?

— Не говори глупости, — отмахнулся Гарри: только разбирательств на эту тему ему сейчас не хватало.

— Тогда зачем ты сюда полез?

— Чтобы спасти Джинни.

— А ну да, ты ж у нас герой — всех спасаешь! — голос Малфоя так и сочился сарказмом.

Гарри только пожал плечами, подумал немного и предупредил:

— Кстати, будь готов в любой момент закрыть глаза — здесь живет василиск.

Малфой на мгновение застыл, приоткрыв рот, после чего пробормотал:

— Всегда знал, что ты — придурок, но не думал, что еще и больной.

— Чего ж ты увязался за мной такой здоровый? Давай — вали отсюда, — Гарри начал терять терпение: вот же навязался на его голову, как будто мало было проблем!

Малфой сердито посопел, ничего не ответил, но возвращаться почему-то не торопился. Правда, к безжизненной Джинни, обнаружившейся в просторном зале, следом за Гарри он не побежал — предпочел остаться в относительно закрытом месте. И весь разговор с Томом Риддлом слушал издалека, не выдавая своего присутствия. Увы, его убежище оказалось стратегически неверным: когда в зале появился василиск он пополз прямо на Малфоя. Тот заорал и бросился прочь — но куда ему было убежать от огромной змеи, ползающей с поразительной скоростью. Гарри заметался, не зная, что делать: оставить кого-то на съедение василиску он не мог, даже если этот кто-то — Малфой. Но как ему справится с царем змей, он тоже не знал. До тех пор, пока из шляпы, принесенной фениксом, не выпал меч. Гарри колебался только секунду, а потом кинулся наперерез василиску, уже почти догнавшему Малфоя, который споткнулся и рыбкой полетел по скользкому полу. Неожиданно на помощь пришел Фоукс — с яростным клекотом он налетел на змея, выклевывая ему глаза. Тот зашипел от боли, заметался, пытаясь достать птицу. Гарри, теперь не боясь встретиться со смертоносным взглядом, изловчился и вонзил меч в голову василиска. Малфой все это время так и лежал на полу, оцепенело наблюдая за битвой.

Только когда все было кончено: дневник уничтожен, призрак Реддла исчез, а Джинни пришла в себя, Малфой не свойственным ему серьезным и немного растерянным тоном произнес:

— Спасибо, По... Гарри.

Гарри устало улыбнулся, пожал протянутую руку:

— Всегда пожалуйста... Драко.

* * *

Конец третьего курса

— Стойте! — вдруг воскликнул Драко, когда поникшего Петтигрю уже хотели приковать к Рону и профессору Люпину. — Будет надежнее, если его превратить обратно в крысу и посадить в клетку. Так он точно не сбежит.

— Мыслишь, как истинный слизеринец, племянник, — усмехнулся Сириус, но с явным одобрением в голосе.

Драко в ответ гордо вскинул голову.

Когда взошла луна, и профессор Люпин начал превращаться, Гарри порадовался предусмотрительности друга. А когда на суде, пересматривавшем дело Сириуса, был представлен в качестве главного доказательства вполне себе живой Петтигрю, не раз горячо благодарил Драко, который в то лето часто гостил в доме, где поселился Гарри с крестным. Драко даже заявил однажды с показным раздражением:

— Слушай, еще раз начнешь меня благодарить, дам в нос!

Гарри засмеялся, но перестал надоедать другу. Жизнь налаживалась.