Министерство Тайн. Загадка Красной Гарпии (гет)

“Не доверяй даже собственной тени…”

Д.Гарднер “Месть Мориарти”

За много миль от шумного Лондона, где жизнь играючи кружилась на карусели, время вяло перекатывалось в водах грязной речки, обрамлённой неухоженными берегами. Один склон, сплошь усыпанный мусором, поднимался к старому ограждению, вдоль которого пролегала мощённая булыжником дорога. Отсюда открывался унылый вид на плотные ряды кирпичных домов, что складывались в сложный лабиринт узких улиц. Зияющие окна без стёкол даже в солнечную погоду создавали атмосферу мрачную и зловещую. Довершала картину возвышавшаяся над крышами огромная дымовая труба фабрики.

От речки и разлагавшегося мусора поднимался и разливался по окрестностям сырой неприятный запах, что на первый взгляд едва ли могло кого-то здесь потревожить, однако дважды в день это, казалось бы, безлюдное место оживало, когда рабочие покидали свои дома утром и возвращались с фабрики вечером.

Паучий тупик. Едва ли не самое отталкивающее место в Англии, где жил бывший Пожиратель Смерти.

Крошечная гостиная, выглядевшая ещё меньше из-за полок на стенах, снизу доверху заставленных книгами и фолиантами в кожаных переплётах, едва вмещала в себя видавший виды диван, кресло и маленький столик. Над этой мебельной группой свисала люстра со свечами, дававшая немного света.

Так гостиная выглядела всегда, не меняя свой облик из года в год, и Снейп вполне довольствовался этим. Здесь редко кто бывал, а если бывал, то не жаловался — Пожирателям Смерти не до декораторских приёмов было.

Исключение составлял лишь один человек, наглым образом переворачивавший быт и жизнь профессора зельеварения с ног на голову более двадцати лет.

— И как только ты здесь живёшь? — Барти проводил пальцем по краю одной из полок, придирчиво разглядывая внушительный слой пыли, после чего отряхивал руки и, не спрашивая разрешения, взмахивал волшебной палочкой.

Свет становился ярче, столик прекращал шататься, а кожаная обивка кресла — надрывно скрипеть, будто вот-вот порвётся.

Сейчас, сидя в этом самом кресле, Снейп потягивал вино из хрустального бокала — одна из ценностей, доставшихся от матери, — и в памяти всплывали воспоминания. Не привыкший прокручивать случившееся, на этот раз профессор не препятствовал течению мыслей.

Он помнил, как Крауч-младший впервые оказался здесь. Подружились они быстро: одиннадцатилетний Барти впервые переступил порог школы, когда Снейп перешёл на третий год обучения. Вопреки удачно сложившейся дружбе он ни разу не пригласил Крауча-младшего к себе на летние каникулы — не только его, вообще никого. Сказывалась стеснительность и неловкость за то место, где жил юный Северус.

Помог, как всегда, случай.

Молодой, едва ли старше девятнадцати, но уже попавший в дурную компанию Пожирателей Смерти. Он пошёл за ним, за Снейпом, который поверил не тому человеку и так жестоко обманулся.

— Во имя всего святого, не делай этого! — Снейп поймал за локоть метавшегося по гостиной Крауча-младшего, но тот вырвал руку из захвата.

— Мы должны найти Тёмного Лорда! — в распахнутых глазах плескалось безумие, что заставило Северуса отшатнуться.

— Он обманул всех, — тёмная голова повержено качнулась, — тебя, меня, абсолютно всех. Я совершил ошибку. Прошу, послушайся меня!

Барти остановился, сузил глаза в подозрении, после чего едва не зашипел:

— Всё из-за девчонки, да? Из-за Эванс? Она всегда была твоей слабостью…

Снейп сжал кулаки.

— Не смей говорить о ней в таком тоне!

Но Крауч-младший ничего слышать не хотел: брезгливо поморщившись, он вновь заметался на крохотном свободном пятачке, как дикий зверь в слишком маленькой клетке, выплёвывая злые слова:

— Сколько раз я говорил тебе, оставь её в покое, но ты никогда меня не слушал! Видишь, чем всё закончилось?

И без того чёрные глаза Снейпа потемнели от ярости, когда он, не контролируя себя, рассёк палочкой воздух, а в следующий миг Барти отшвырнуло на полки. Книги посыпались на пол, но Северус не обратил на это внимание, сжав пальцы на мантии волшебника, и рывком заставил его подняться на ноги.

— Я ступил на неверный путь и заплатил за это высокую цену, — произнёс он низким, вибрирующим от гнева голосом, когда Крауч-младший попытался вырваться, но захлебнулся вздохом от нового удара об острые рёбра полок. — Поэтому я хочу уберечь тебя от собственных ошибок. Пока ещё не поздно.

Барти рассмеялся.

— С чего такая забота?

— С того, что ты мой друг, - прозвучало в ответ так, будто Снейп сожалел об этом факте.

Веселье Крауча-младшего мгновенно потухло, он поджал губы, и решимости во взгляде поубавилось. Поколебавшись пару мгновений, Северус отпустил его, отступив на шаг, и с нажимом добавил:

— Не иди на поводу у Лестрейнджей.

В тот вечер он не получил ответа: выдержав долгий зрительный контакт, Барти сорвался с места и покинул дом, а Снейп не стал его останавливать.

О решении друга он узнал немного позже, когда стало известно о страшной участи, постигшей супругов Лонгботтом. К тому моменту Северус успел обратиться к Дамблдору за помощью, отречься от Тёмного Лорда и, узнав, что Гарри, сын Лили, остался жив, посвятить свою жизнь его спасению.

— Ты участвовал в этом или нет?! — едва не кричал Снейп, вцепившись в плечи рухнувшего, как тряпичная кукла, на диван Крауча-младшего. — Лично ты пытал их?!

Барти отпихнул от себя чужие руки и потянулся к открытой бутылке виски, стоявшей на столе.

— Какая теперь разница?

— Большая, — игнорируя недовольный вздох, Снейп забрал бутылку из рук друга. — Если ты этого не делал, всё можно исправить.

Невесёлый смех насторожил его.

— Ну конечно, — вернув бутылку, Крауч-младший сделал большой глоток прямо из горла. Виски обожгло глотку, он поморщился, а после этого взглянул на Снейпа с привычным нахальством.

— Меня, как и Лестрейнджей, ищет Орден Феникса и вся штаб-квартира мракоборцев. Применял я Круциатус или нет, итог один. Суд и Азкабан.

В немом волнении Снейп мерил шагами комнату, пока Барти с напускной небрежностью пил виски. Он не обращал внимания на друга до тех пор, пока тот не остановился на полушаге во внезапном озарении.

— Твой отец! — выдохнул Северус, а Барти помрачнел при упоминании ближайшего родственника. — Он может помочь тебе! Он начальник второго отдела...

— Я знаю, кто мой отец, — огрызнулся тот, резко поставив бутылку на стол. — И ещё я знаю, что ради меня он и мизинцем не пошевелит.

Во взгляде Снейпа появилось осуждение.

— Откуда ты…

— Оттуда, Северус, — перебил Барти, вскочив с дивана, и шагнул к Снейпу. Их глаза были почти на одном уровне, и Крауч-младший не отпускал встречный взгляд. — Он скорее избавится от сына, опозорившего честь и доброе имя семьи, чем поможет.

Снейп был явно не согласен и, видимо, собирался предпринять новую попытку достучаться до вспыльчивого друга, но тот решил проблему в присущем ему стиле: быстро, жёстко и без малейшего сожаления.

Северус только успел заметить отрывистое движение палочкой, как мелькнула вспышка, ослепив на мгновение, руку обожгло, и край чужой мантии выскользнул из пальцев. Он бросился в распахнутую дверь, ведущую на укутанную туманом улицу, но застал лишь хлопок трансгрессии.

Никто не услышал его слов:

— Есть ещё один вариант…

Через несколько дней он узнал, что Крауч-младший был арестован и заключён в Азкабан вместе с Лестрейнджами до судебного разбирательства. Снейп ничего не смог бы предпринять, не пойдя против воли Дамблдора, который приказал ему не высовываться из Паучьего тупика, «пока буря не уляжется».

Ещё через два дня лучший друг, на котором он успел поставить крест, едва взял в руки свежий номер «Ежедневного пророка» с громким заголовком на первой полосе «Виновные в жесточайшем преступлении получили по заслугам!», появился на пороге его дома в третий раз. Живой и невредимый.

Всё, чего хотелось в тот момент — обрушить непростительное заклинание на взлохмаченную голову за то, что её хозяин сразу не послушался Северуса.

Тогда от него пахло сыростью — той, которой наверняка пропитаны тюремные камеры Азкабана.

— Я последовал твоему совету и обратился к отцу. Вернее, он сам пришёл поговорить за полчаса до судебного процесса.

— Что он сказал?

— Не сказал, — Барти медленно повернул ладонь со стаканом виски, наблюдая за игрой света, преломляющегося в хрустальных гранях, — предложил. Свою помощь в обмен на одну услугу.

Северус вопросительно выгнул брови, когда Крауч-младший замолчал и не спешил с пояснением. Наконец, он допил виски и тут же потянулся к бутылке за новой порцией, а во взгляде блеснули озорные искорки.

— К сожалению, это тайна.

Снейп никогда не отличался излишним любопытством. Тайна сама появилась на его пороге через некоторое время с деликатным стуком в дверь.

Красная Гарпия.

Дальше были долгие годы спокойной и не очень жизни: Снейп по указанию Дамблдора приступил к профессорской деятельности в Хогвартсе, Крауч-младший успешно продвигался по карьерной лестнице в Министерстве, а Красная Гарпия являлась важной (если не сказать самой значительной) частью их жизни.

Многое изменилось, когда поползли первые слухи о том, что Тёмный Лорд не исчез бесследно.

— Тебе не кажется, что мы тогда сделали неверный выбор? — спросил как-то Крауч-младший.

Уже разменявший четвёртый десяток лет, он являл собой совершенно иного человека: не было больше вспыльчивого и фанатично увлечённого Тёмным Лордом мальчишки. На смену всему этому давным-давно пришла расчётливость, хитрость, а также тотальное недоверие к окружающим, помноженное на мерзкий характер в сочетании с весьма своеобразным чувством юмора. Они во многом были похожи, и в этом не было ничего удивительно: идя с кем-то в ногу по жизни, поневоле перенимаешь качества другого человека. Разве что терпения у Барти было гораздо меньше, чем у Северуса.

— Что ты имеешь в виду? — Снейп просматривал присланные Дамблдором списки новых студентов в грядущем учебном году, поэтому не заметил озабоченного взгляда Крауча-младшего.

Тот сделал несколько шагов по гостиной, формулируя ответ, облокотился на скрипнувшую спинку кресла, в котором сидел мастер зелий.

— Исчезновение Тёмного Лорда, — Барти почувствовал, что Снейп уже не так сильно заинтересован бумагами. — Не многим тогда удалось избежать Азкабана.

Пауза была недолгой, профессор открыл увесистую папку с гербом Хогвартса и принялся сортировать свитки, среди которых обнаружилось приличное количество финальных годовых работ студентов — от них он не успел избавиться.

— По-твоему, было бы лучше, если бы мы гнили за решёткой? — Бархат голоса исказила насмешка.

— Раньше я считал: плох тот Пожиратель Смерти, что разгуливает на свободе. — Крауч-младший смотрел поверх плеча Северуса на бумаги, пока одно имя не заинтересовало его. Он успел выхватить свиток прежде, чем Снейп отправил бы его в кучу таких же, подлежащих уничтожению. По тому, как качнулась темноволосая голова, можно было судить, что профессору это не очень понравилось, но он не спешил отвлекаться от своего занятия.

— Однако благодаря тебе моё мнение на этот счёт немного изменилось. — Крауч-младший расположился на диване, без зазрения совести закинув ноги на край столика, и пробежался взглядом по неровным строчкам на пергаменте. — С другой стороны, представь, что будет, если он вернётся.

Ответа не последовало, поэтому Барти взглянул на друга и недовольно вздохнул. В направленном на него взгляде ясно читалось: «С чего ты взял, что это вообще произойдёт?»

— Я слышал о Тайной комнате и знаю, что там произошло на самом деле. К тому же, помню историю профессора Квиррелла.

Помахав свитком, он добавил:

— И хоть Поттер, судя по этой писанине, просто безнадёжен в зельеварении, борьба с тёмными силами ему хорошо даётся.

Снейп демонстративно возвёл глаза к потолку, а после вернулся к бумагам, никак не отреагировав на следующее высказывание улыбавшегося друга:

— Согласись, не каждый в его возрасте способен убить василиска.

- Так к чему были твои слова о неверном выборе? — спросил профессор спустя несколько минут молчания, когда ненужные бумаги были отсортированы и уничтожены.

Барти выдохнул сигаретный дым и приподнял голову с мягкого подлокотника; выглядел он крайне серьёзно.

— Мы оба знаем: не бывает призраков, привязанных к дневнику. Призраков, которые со смертью маленькой девочки способны стать материальны. И паразитов, живущих на затылке заикающихся профессоров.

Проследив за тем, как Крауч-младший стряхнул пепел в стеклянную пепельницу, мастер зелий задумчиво произнёс:

— Дамблдор намекнул, что дневник Тома Реддла — вовсе не простая вещица. Думаешь, он способен вернуться?

— Ты тоже так думаешь, — взлохмаченная голова Барти качнулась, и он поймал напряжённый взгляд друга. — Просто не хочешь себе в этом признаваться.

Они посмотрели друг на друга и почти одновременно отвернулись: взгляд Крауча-младшего зацепился за подрагивавшую паутину на люстре, Снейп же обратил взор на серую улицу за окном.

— Если это случится... Представь, как он примет нас, отрёкшихся от верности ему, — наконец, раздалось со стороны Барти, лежавшего на потёртом диване прямо в министерском костюме.

— Мы не одни такие. Есть ещё Малфой, Руквуд, Гойл, Крэбб, Эйвери, МакНейр, Яксли... Все неплохо устроились, некоторые, как и ты, преспокойно служат в Министерстве. Не думаю, что их мучают подобные угрызения совести.

Что-то из услышанного не понравилось Краучу-младшему, раз он прошил Снейпа злым взглядом:

— Только не надо думать, что я испугался.

— И в мыслях не было, — честно признался Северус, и Барти, кажется, остыл. — В любом случае, есть Красная Гарпия, которая не останется равнодушна к возвращению Тёмного Лорда. Ей смерть Гарри Поттера невыгодна. Что касается нас с тобой - мы ещё не из такого выпутывались.

Снейп потёр глаза подушечками пальцев, прерывая поток воспоминаний, отставил бокал с вином и неожиданно для самого себя усмехнулся.

Они действительно и не из такого выпутывались.

Тёмный Лорд вернулся, и помог ему в этом тот, на кого было меньше всего надежды: Питер Петтигрю. Ослабленный и держащийся в хилом тельце Реддл нуждался в помощи тех, кто был ему верен. Тогда они столкнулись с первой серьёзной проблемой: Волдеморту был нужен свой шпион в Хогвартсе, тот, кто смог бы заполучить Гарри Поттера для проведения ритуала.

Кандидатура Снейпа отпала мгновенно: он не мог подвергать опасности свой статус «агента в тылу врага», на него у Тёмного Лорда были большие планы, и выдворение профессора из Хогвартса с последующим заключением в Азкабане в них не входило. Каркаров тоже представлял сомнительную кандидатуру — Волдеморту стало известно, что тот с завидным энтузиазмом сдавал других Пожирателей Смерти, тем самым выторговав себе свободу. Другие, на кого он мог бы положиться, были в Азкабане, а подрывать авторитет тюрьмы, как самой надёжной и неприступной (побег Блэка не в счёт), было рано.

Оставался один-единственный вариант, и именно этот вариант не понравился Снейпу.

— Безумие!

Барти провожал его, мечущегося по гостиной, усталым взглядом.

— Ты говоришь это уже шестой раз.

— Я буду говорить это столько раз, сколько понадобится, чтобы ты понял: не стоит ввязываться в это.

Снейп остановился возле полок, пробежался взглядом по корешкам книг, словно в одной из них был скрыт ключ к решению проблемы; кресло за спиной заскрипело, раздался щелчок зажигалки, потянуло сигаретным дымом.

— В тебе сейчас говорят эмоции, но включи, наконец, свой острый и рациональный ум и пойми: я не могу отказаться.

Короткая пауза, выдох, и вновь:

— Тёмный Лорд доверил это дело мне, и я не могу подвести его. Поттер должен оказаться на кладбище в нужное время.

Северусу казалось, что у него сейчас голова взорвётся, но когда он обернулся и увидел, с каким сожалением Барти оглядел собственное тело, профессору захотелось рассмеяться.

— Конечно, меня не очень радует перспектива почти целый год пить преотвратное зелье и пребывать в ином обличье… — заметив чужое внимание, он прочистил горло и вновь сделал затяжку, в то время как Снейп уже с почти покорным видом опустился в кресло и скрестил руки на груди.

— К тому же, Гарпия обо всём знает.

Брови мастера зелий удивлённо выгнулись.

— Уже проболтался?

— Доложил, — с нажимом в голосе исправил Барти, но Северус остался непоколебимым. — Сам посуди, у нас в руках флеш-рояль. Гарпии нужен агент на передовой, Тёмному Лорду — доверенное лицо для наиважнейшей миссии. Тебе нужна уверенность, что с Поттером ничего плохого не случится. И это всё может срастись так, как надо, только благодаря мне.

— Ты слишком самонадеян, — вынес свой вердикт Снейп, взмахом палочки открыв потайную дверь за рядами полок. Он скрылся за ней, услышав вдогонку:

— Можно подумать, ты только что узнал об этом.

— Аластор Грюм один из лучших мракоборцев, если не сказать, что самый лучший. Не так-то просто его одолеть.

Барти отмахнулся от замечания, как от назойливого комара.

— Не надо сомневаться в моих магических способностях.

— Это не единственная причина, — тут же парировал Снейп, начиная потихоньку выходить из себя, потому что друг совершенно не понимал, к чему клонил мастер зелий.

— Возьму с собой Петтигрю, — продолжал рассуждать Барти с выражением истинного наслаждения на лице от предвкушения хорошего дельца и настоящего веселья, — хоть он беспросветно глуп и только и знает, что пресмыкаться перед Тёмным Лордом.

— Как будто ты делаешь что-то иное, — пробурчал Снейп себе под нос и даже бровью не повёл под гневным взглядом Крауча-младшего.

— У меня личные счёты с Грюмом, а это — чудесный шанс поквитаться с ним.

Ну конечно. Грюм, поймавший его и засадивший в Азкабан. Пускай, даже на короткий срок.

Тихие ругательства остались в подсобке, откуда профессор принёс пыльную бутылку красного вина, а после достал из шкафа один бокал. Снейп не собирался поить того, кто пренебрегал его попытками уберечь друга от самого худшего.

— Знаешь что? — пробка звучно выпрыгнула из горлышка под действием заклинания, а Барти даже не менялся в самодовольном выражении лица под острыми взглядами, которые Северус бросал на него. — Плевать мне на Реддла, Гарпию, Орден и всю эту страну.

Дивный ароматный напиток полился в бокал, и уверенные слова разрезали воздух:

— Дамблдор не настолько глуп, как о нём думают Пожиратели Смерти. Он тебя раскусит, и ты испытаешь исключительный и самый незабываемый поцелуй в своей жизни, — отставив бутылку, он различил непонимание во встречном взгляде и с садистским удовольствием пояснил:

— Поцелуй дементора.

Когда Снейп коснулся губами напитка, Крауч-младший рассмеялся, коротко и почти неслышно, и, потушив окурок в пепельнице, встал с кресла.

— Допустим, я верю в твоё неравнодушное отношение ко мне, но есть ещё кое-кто… — он ловко забрал бокал у профессора, намеренно медленно отпил из него, наслаждаясь лёгкой тенью замешательства, проступившей в заострённых чертах лица друга.

Наконец, он поставил бокал на стол и с выражением спросил:

— Разве ты бросишь Гарри Поттера?

Снейп поменялся в лице.

— Что, прости?

— Не делай вид, что тебе всё равно, — укоризненно произнёс Барти, после чего шагнул к окну и шире раздвинул тяжёлые шторы, впуская больше солнечного света в гостиную.

— Сантименты! — презрительно выплюнул Северус, намекая, что он и названное — вещи несовместимые, и вновь потянулся к бокалу.

Плечи Крауча-младшего, объятые ярким светом, дёрнулись.

— Тем не менее, ты им подвержен.

Снейп хотел возразить, но вид обернувшегося Барти, в чьём лице не было ни капли издёвки, заставил проглотить все слова.

— Я обещаю, что не причиню ему вреда. Я позабочусь о нём и помогу пройти испытания.

Всё же лёгкая улыбка изогнула уголки губ мастера зелий, когда Крауч-младший положил сцепленные в замок ладони ниже затылка и с удовольствием потянулся.

— Увидишь, он ещё начнёт меня уважать. К тому же, ты будешь рядом.

Уже перед уходом Барти добавил:

— Когда настанет нужный момент, ты вывернешь всё так, что участие Поттера в Турнире трёх волшебников, заколдованный кубок и прочее окажется делом рук Каркарова. Он подмочил свою репутацию как в среде Пожирателей, так и остальных волшебников. Дамблдор поверит тебе, а я умою руки.

Снейп тогда не поверил другу, хоть вида не подал, но всё сложилось как нельзя лучше. Барти на самом деле помогал Поттеру с заданиями на Турнире и опекал его не хуже своего предшественника Люпина, хоть Северус и считал, что превращать Малфоя в хорька — это слишком. Совсем не в духе Грюма. Но в стиле Барти.

Да и непростительные заклинания на уроках были не лучшей идеей. Хоть все, кто учился у Крауча-Грюма, были в восторге — уроки по защите от тёмных сил обсуждались во время обедов и ужинов в Большом зале наравне с текущим Турниром.

Конечно, Дамблдор подозревал неладное. Конечно, Снейп предпринимал всё возможное, чтобы увести проницательный взгляд директора от лже-Грюма и переключить его на Каркарова.

Всё прошло, как по маслу. Сказалась помощь Гарпии в организации Турнира, её людей и начальника Отдела международного магического сотрудничества, Крауча-старшего.

Гарпия как никто другой была заинтересована в том, чтобы возрождение Волдеморта случилось, и случилось так, как он того хотел. Не победив его в прошлый раз, необходимо было узнать, как ему удалось выжить и, выяснив, только после этого окончательно уничтожить. Раньше, чем он успел бы убить Гарри Поттера, который был нужен Гарпии живым. По крайней мере, до достижения двадцатичетырёхлетнего возраста.

В любом случае, если бы Поттер не справился с Волдемортом на кладбище, ему бы пришли на помощь. Её, как всем известно, не потребовалось.

И всё же Снейп сомневался в том, что им удалось провести Дамблдора. Орден, может быть, но не Альбуса. Казалось, он знал, что Барти в своё время ещё сыграет далеко не последнюю роль в иной, не менее важной истории. Будь это так, профессор не удивился бы проницательности Дамблдора.

Наступление мирного времени, казалось бы, принесло освобождение от большой угрозы. Так думали многие, и так было на самом деле. Однако, всего лишь отчасти. Большинство непосвящённых обывателей даже не догадывались о закулисных играх, которые вела какая-то там тайная организация. Да что там игры — мало кто знал, что такая организация вообще существовала. Меньшая часть волшебников была знакома с Красной Гарпией, а незначительная (если не сказать крошечная) доля из этой части понимала, что организация представляла из себя на самом деле. И лишь несколько человек, которых можно было пересчитать по пальцам двух рук, являлись теми, кому Снейп с Краучем-младшим доверяли, как самим себе. Потому и посвятили во все детали их плана — почти во все детали.

Снейп взглянул на письмо перед собой.

«Твои предположения оказались верны. Будь начеку. БК-м»

Вот и весь текст, написанный Барти, очевидно, в спешке, с непривычно острым наклоном букв.

— Будь начеку, — передразнил мастер зелий, подлив ещё вина в бокал, и откинулся на спинку кресла.

Теперь было о чём беспокоиться. Министр магии.

Совсем скоро Орден перестанет доверять Поттеру и потому ни за что не подпустит его к тайнику. Значительная проблема для Красной Гарпии. Вот только чем дальше, тем сильнее Снейп верил в то, что Гарпия не только не боялась подобного поворота, но сделала всё для того, чтобы это случилось. Словно план с устранением министра не был запасным. Ведь если кто-то из Гарпии займёт место министра, то никакая сила не сможет стать между ней и тайником.

Последний и решающий ход перед тем, чтобы обрести абсолютную власть.

Вопрос лишь в том, когда.

Возможно, ближе ко дню рождения Поттера. Ко дню, когда он сможет открыть тайники, что хранили в себе тайны на протяжении двадцати двух лет.

* * *

В утро второго мая, приходившимся на воскресенье, состоялось выступление министра перед всем Министерством. Традиционная церемония на протяжении вот уже шести лет, минувших со дня победы, проводилась в Атриуме. Обычно пустое пространство глянцевого пола заполняли ряды кресел, перед бассейном с золотыми фигурами выстраивался трибуна для министра, приближённых к нему и руководителей отделов. Мест на всех сотрудников не хватало, и значительная часть оставалась стоять позади или сбоку у каминов.

Как и в предыдущие года, Поттер располагался как можно дальше от трибуны: он не любил повышенное внимание к своей персоне, и после своевременной просьбы несколько лет назад Бруствер перестал упоминать мальчика-который-всех-спас в своей речи.

В этот раз всё могло быть точно так же, если бы Гарри по-прежнему пребывал в глубинах невежественного незнания о Красной Гарпии. Слова Кингсли о том, что победа — их общая заслуга, не только Ордена и той части Министерства, что не сдалась Тёмному Лорду, отныне приобретали иной смысл в сознании Поттера.

Раньше он считал, что было лишь две стороны: Волдеморт и Орден.

Всякая война в действительности не такова, как её представляет большинство. Всегда есть скрытые второй, третий план, где ведутся сложные игры, и каждая сторона преследует свою цель, а финальный исход может быть вовсе не таким, каким покажется на первый взгляд. Поттер мог представить, как Министерство разделилось на два лагеря, но три!

Он знал людей, ратующих лишь за зло, знал и тех, кто, прикрываясь злом, вершил добро. Снейп был одним из них. И вдруг Поттер узнаёт, что были и те, кто, прикрываясь добром, были в составе зла, а на деле следовали за намеченной Гарпией целью.

Возможно, и мастер зелий имел ещё одну маску, что очень даже реально. Возможно, в те времена и Барти Крауч-младший играл по одному сценарию со Снейпом.

— Амелия Боунс? Старший заместитель министра, весьма удобно, — предложил Гарри, и профессор взглянул на высокую колдунью с короткой строгой стрижкой и неизменным моноклем так, словно в её внешнем виде крылась подсказка, некий знак, что мог свидетельствовать о причастности к тайному плану Гарпии.

— Нет, — не сразу ответил Снейп, хоть жест, с которым он потёр подбородок, едва ли говорил об уверенности. Впрочем, обманчивое впечатление. — Именно Красная Гарпия в своё время спасла жизнь Боунс, распространив слух о том, что Тёмный Лорд убил её, в то время как он, желая лично расправиться с колдуньей, не ожидал столкнуться в её доме с большим количеством соперников. Так Реддл замял перед приближёнными неудачную для него ситуацию, а Гарпия обрела ценного союзника. Однако это точно не Амелия.

Выдохнув тихо и осторожно, словно перед ним была горстка мельчайшей золотой пыли, Гарри перевёл взгляд с Боунс, стоявшей на трибуне по правую руку от Кингсли, на Бартемиуса.

— Сами понимаете, что не он, — мастер зелий понял, на кого смотрел подопечный, и тот коротко и явно раздражённо дёрнул бровями: он не такой дурак, чтобы полагать, что глава Гарпии собственноручно прикончит министра.

Впрочем, прикончит или нет — спорный вопрос. Необязательно под понятием «сместить» подразумевается убийство.

Магические законы знал каждый, кто присутствовал в зале: досрочное прекращение полномочий министра возможно при добровольной отставке или в случае предъявления ему обвинения в тяжком преступлении. Ну, или в случае смерти.

Так или иначе, следующий министр избирался путём тайного голосования членов совета глав отделов, а наибольшие шансы занять высокий пост на пожизненный срок были у…

Правильно. У главы второго отдела.

— Арнольд Миргуд? — указал Гарри на бывшего стирателя памяти, ныне начальника Отдела магических происшествий и катастроф, которого впервые увидел на чемпионате мира по квиддичу.

— Однозначно не он, — тут же откликнулся Снейп, что дало понять: профессор и его успел проверить.

Бордовая комната в недрах Гарпии, приглушённый свет. На пушистом ковре — обнажённая колдунья под действием оглушающего заклинания, временно без сознания. Рядом — оброненная ею кожаная плеть.

И чудесная картина: подвешенный над кроватью Арнольд, тоже обнажённый и с завязанными глазами.

И Снейп, который мгновение назад оглушил колдунью, а сейчас обещал Миргуду, что не расскажет его жене о тайных увлечениях супруга, если тот кое в чём признается мастеру зелий.

— Главы Отдела магического транспорта и Отдела магических игр и спорта тоже вне подозрения, — ленивым взором профессор скользил по затылкам волшебников, что стояли впереди них, словно искал кого-то, но Поттер не заметил этого, обратив внимание на Бэзила и Людо Бэгмена на трибуне. Этих двух он также хорошо помнил по чемпионату мира по квиддичу, как и Миргуда. Вернее, воспоминания были даже ярче: чего стоил килт в сочетании с мексиканским пончо, в которые нарядился Бэзил. Дежуря на месте прибытия волшебников на чемпионат, такой наряд, как он полагал, позволил ему не выбиваться из привычного облика магглов.

Что же, подобной неосведомлённостью о стилевых предпочтениях в не волшебном мире грешили многие маги.

Если говорить о Бэгмене, то, Гарри был уверен, его и проверять-то не особенно нужно было. По этому поводу в голове звучали слова Грюма: «Если бы я не знал, что он всегда был глуповат, я бы решил, что бладжеры повыбивали ему все мозги». И то правда. Вспомнить хотя бы конфузную историю о подозрении в связях с Пожирателями Смерти и бессмысленные попытки Людо заработать на победе Поттера в Турнире трёх волшебников.

— Значит, остаются только главы четвёртого и пятого отделов, — заключил Гарри, и Снейп согласно кивнул.

— Их тоже беру на себя, — он взглянул на Катберта Мокриджа из Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними, — хотя большую неуверенность испытываю по отношению к главе Отдела международного магического сотрудничества.

«Никто и не сомневался», — проплыло в мыслях Поттера невесёлое замечание, стоило обратить взор к Люциусу, который меньше недели назад сменил кабинет заместителя на кабинет главы, но мастер зелий не позволил бывшему студенту слишком долго задерживаться на этой мысли.

— Роберт Ранкорн ваш.

* * *

— Что заставило вас ослушаться прямого приказа вышестоящего начальства?

Когда на самом деле хотелось спросить: «Невилл, какого чёрта именно ты ввязался в это?!»

Видеть, с каким осуждением и иррациональной жалостью смотрел на тебя лучший друг — невыносимо. Как будто Невилл мысленно отвечал: «Я-то понятно почему, а вот ты, Гарри? Что заставило ввязаться во всё это тебя?»

В такие моменты Поттер едва ли не искренне жалел об исчезновении Барти Крауча-младшего: пускай бы он занимался допросами, у него это великолепно получалось, хоть и не было его прямой служебной обязанностью. Кто угодно, только не Гарри.

Конечно, всегда был запасной вариант: Маркус Флинт. «Вариант» был бы вне себя от радости, но тогда Поттер растерял бы остатки собственной человечности.

Именно остатки. В том, что его человечность была цела и невредима, он уже не был уверен.

Стрелка круглых настенных часов с негромким щелчком передвинулась, известив, что Гарри провёл в камере для допросов сорок минут. То ли потому, что это был неизвестно какой по счёту допрос, или чувство голода из-за пропущенного обеда дурманило разум — в какой-то момент, плюнув на все ограничения, Поттер с неприятным скрежетом по каменному полу отодвинул стул и, нависнув над столом, спросил:

— Давай начистоту, Невилл. Ты специально это сделал? Чтобы проверить меня?

Лонгботтом выглядел отрешённым, но в потухших глазах что-то вспыхнуло, когда Гарри добавил:

— Только не надо всей этой дребедени о долге каждого мракоборца и прочего, что я слышал уже миллион раз. Честно, что толкнуло тебя на то, чтобы ослушаться и пойти против правил? Именно тебя?

Сжавшиеся, казалось, навеки губы Невилла разомкнулись и, к неудовольствию Поттера, растянулись в улыбке.

— Ты не понимаешь? — оживившийся взгляд скользнул по фигуре Гарри, вызвав стаю неприятных мурашек на затылке, а от горько-разочарованного тона замутило. — Ты? Тот, кто все шесть лет в школе только и делал, что демонстрировал потрясающее непослушание? Подавал замечательный пример остальным?

— Дурной пример, — буркнул Гарри, распрямляясь и скрещивая руки на груди, понимая, что этим жестом выдал себя с головой, но чёрт с ним, ведь это же Невилл, его друг, его лучший друг, и какого дьявола всё стало так запутанно?!

— Нет, Гарри, достойный пример. — Тот постучал указательным пальцем по столу, словно на нём лежало письменное подтверждение его правоты. — Именно благодаря тебе я перестал быть неуверенным в себе мальчишкой и смог защитить остальных, когда это было нужно. Сначала от Кэрроу, потом от Волдеморта.

Теперь в его словах звучало уважение и даже восхищение, и Гарри захотел, чтобы Невилл перестал так говорить, чтобы он вновь разочаровался в своём друге и презирал его — это лучше, чем слышать восхищение тогда, когда его не заслуживаешь.

— Скажи мне, — Лонгботтом подался вперёд, и Поттер, замерев на месте, сжал челюсть, — что движет тобой? Что вынудило тебя пойти по скользкому пути?

Ситуация выходила из-под контроля Гарри, и он понимал: нужно что-то предпринять.

— Я не понимаю, о чём ты говоришь, — голос звучал холодно и равнодушно, — а если бы понимал, то сказал: никто и ничто не вынуждает меня делать то, что я делаю.

Они сверлили друг друга взглядами, которые могли сказать больше, чем все слова в английском языке, после чего Поттер застегнул пуговицу на пиджаке и сказал:

— Ты не представляешь, во что ввязался.

Уже повернувшись к выходу и пройдя мимо высокого стеллажа, Гарри услышал тихое замечание:

— Я не представляю, во что ты впутался…

Поттер не стал замедлять шаг.

* * *

Понимание того, что вечером предстояло явиться на торжественную часть годовщины, по традиции проводимой в доме одной из именитых магических семей, приносило Гарри чувство, отдалённо смахивавшее на проблемы с несварением. Меньше всего ему хотелось радоваться победе, особенно в первые послевоенные годы, когда горечь потерь ощущалась особенно остро. Однако отвертеться никогда не получалось, ибо он был и оставался «гвоздём» минувшей военной программы.

В этом году приём проходил в поместье Краучей, и Поттер смутно подозревал о том, что это было неслучайно. К тому же, Снейп недвусмысленно дал понять, что на вечере будут представители обеих сторон, Ордена и Гарпии, а это само по себе уже не гарантировало спокойное времяпровождение.

И, наконец, Гарри ненавидел маскарады. Вся эта излишняя таинственность лишь облегчала задачу Гарпии, которая хотела избавиться от нынешнего министра.

Чтобы не морочить самому себе голову, поверх одного из костюмов он надел изумрудную мантию, дополнив её золотой маской в половину лица, и в таком виде появился на пороге роскошного поместья, из чьих высоких окон лился яркий свет. Оказавшись в просторном зале с высокими стенами, заканчивающимися расписным потолком, Гарри взял бокал шампанского с проплывшего по воздуху подноса и, пригубив напиток, посмотрел на кружившиеся по паркету пары. Со стороны зачарованного оркестра лилась классическая музыка, всё вокруг пестрило от буйства красок и замысловатости деталей в нарядах волшебников. Свойственная мракоборцу собранность не покидала Поттера, который не забыл надеть под пиджак на правую руку специальный держатель для палочки, что при особом повороте ладонью мгновенно выскальзывала наружу.

Вскоре он заметил Снейпа неподалёку, и даже сейчас профессор не изменял излюбленному чёрному цвету, допустив лишь небольшое присутствие серебра в отделке маски и контрастном шве по низу мантии. Они обменялись короткими кивками, и Поттер продолжил со скучающим видом наблюдать за развлекавшимися волшебниками (благо, за маской не было видно эмоций), пока не заметил кое-кого. Колдунья, что среди прочих вошла в зал меньше минуты назад, была облачена в небесно-голубую мантию из струящегося шёлка, под которой виднелось длинное платье в тон. Высоко собранные волосы и затейливая золотая маска практически на всё лицо делали её неузнаваемой, но походка не могла обмануть: это была Полумна.

Поттер незаметно вышел через распашные двери и едва не затерялся в бесконечных и одинаковых коридорах. В какой-то момент он удалился настолько, что музыка, лившаяся из зала, окончательно стихла, и волшебники более не встречались на пути. Одно движение запястьем, и палочка выскользнула из специальных ремней.

Гарри остановился посреди коридора и прислушался: ему показалось, что совсем рядом раздавался какой-то свист. Осмотревшись вокруг, на обитых деревом стенах он обнаружил лишь гобелены со сценами королевской охоты, пока один не привлёк внимание. Точнее, не само полотно, а то, как его край слегка раскачивался, будто от сквозняка. Подняв палочку, Поттер осторожно приблизился к гобелену и почувствовал, как щёку овеяло мимолётное движение воздуха. Далее обнаружилась узкая, но достаточно глубокая ниша, откуда и раздавался свист воздуха, просачивавшегося через щель в стене. Гарри нажал на неё свободной ладонью, рядом что-то глухо щёлкнуло, стена отъехала, и мракоборец оказался... в кухне.

По меньшей мере, тридцать домовиков трудились над угощением для гостей, утопая в клубах пара, что поднимался над готовившейся едой. При виде постороннего эльфы засуетились, и Поттер поспешил убраться отсюда тем же путём, что и пришёл, не заметив котелка, стоявшего над одним из столов в окружении нескольких пустых бокалов.

Идея отыскать кабинет Крауча-старшего уже казалась не самой удачной, потому Гарри вернулся в зал, решив, что отсутствовал уже достаточное время, чтобы кто-нибудь мог это заметить. Он достаточно быстро отыскал Полумну и пригласил её на танец. Кружась на паркете, он в какой-то момент заметил знакомый силуэт, мелькнувший в толпе. Поворачивая голову в движении, он пытался вновь увидеть колдунью в кроваво-красном платье, надеясь, что ему почудилось.

Он очень хотел надеяться на то, что девушкой, с которой танцевал Маркус Флинт и которой так улыбался, была вовсе не Джинни. Однако сделав полкруга, Гарри постигло разочарование: она. Он не спутал бы её с другой. Даже в новом платье, в маске и с собранными в замысловатую причёску волосами.

Поттер выкручивал шею на каждом повороте, не заботясь о том, что подумает Полумна, и пытался понять: почему Джинни танцевала с Маркусом? Они никогда не были в хороших отношениях, это попросту смешно. Они всего лишь работали вместе…

— Джинни… — сорвалось с пересохших губ, и события последнего месяца защёлкнулись, как звенья цепи.

— Хочешь поговорить с ней? — спросила Полумна, и Гарри осознал, что забыл о партнёрше: он вновь, как тогда в Гарпии, переставлял ноги на автомате.

— Если ты не против, — намекнул он на то, что мелодия не закончилась, а это означало, что танец придётся прервать на середине.

Луна не возражала.

— Могу я потанцевать со своей женой? — произнёс он, когда интересующая его пара оказалась рядом: скривив губы в мимолётной усмешке, Маркус отпустил Джинни, и та, явно ощущая себя не в своей тарелке, положила ладонь на плечо Поттера.

Они сделали несколько разворотов, прежде чем Гарри равнодушно спросил:

— Давно вы вместе?

Взгляд Джинни в прорезях маски заметался по лицу и мантии Гарри, избегая прямого зрительного контакта, пальцы в его ладони, казалось, немного подрагивали.

— Чуть меньше полугода.

Поттер чуть не оступился. Потом захотел бросить Джинни прямо посреди зала, но сделал над собой усилие.

— И ребёнок тоже от него?

Колдунья прихватила зубами нижнюю губу, стирая вишнёвую помаду.

— Гарри, послушай…

— Так от него? — он не собирался давать ей шанс оправдаться. Что тут было обсуждать. Он всего лишь хотел знать правду.

Только сейчас Джинни смогла встретить взгляд Гарри и не заметила в зелёных глазах ни капли прежних чувств. Горло схватило спазмом, будто от простудного заклятия, и она смогла лишь закивать: быстро и коротко, как китайский болванчик.

Звуки скрипки в сопровождении оркестра и гула множества голосов заполнили слух на долгие секунды, прежде чем Поттер, остановившись и откланявшись, не сказал:

— Кикимер соберёт забытые тобой вещи, ты сможешь забрать их завтра утром. Вместе с моим заявлением на развод.

Он оставил её, не видя, как почти сразу после его ухода вернулся Флинт; Джинни же, сметая с подноса закуску в приступе голода (нагрянувшем из-за беременности и расшалившихся нервов), заметила, как к Поттеру подошёл Снейп. Они коротко о чём-то переговорили, Гарри кивнул и украдкой коснулся внутренней стороны предплечья: там, где прятал волшебную палочку.

Вечер шёл своим чередом. Волшебники моложе, одногодки и те, кто был младше Поттера, танцевали или собирались в стайки вокруг маленьких столиков с закуской. Взрослые волшебники, начальники отделов и бывшие члены Ордена Феникса держались чуть в стороне, подальше от шумного оркестра, переговариваясь и искоса наблюдая за веселившимися. Многие вышли на просторную террасу, куда вели высокие стеклянные двери, и где музыка была не так слышна. Поттер заглянул туда, обнаружив у края балюстрады Гермиону: она смотрела вглубь тёмного сада и о чём-то думала.

— Я видела Молли, — вспомнила колдунья, — она хорошо держится. Хоть в её лице и мелькает неодобрение, когда Джинни с Маркусом попадаются ей на глаза.

Оторвав взгляд от Кингсли, переговаривавшегося с Краучем-старшим, Гарри хотел ответить, как вдруг осёкся.

— Постой, ты…знаешь? — понимание пришло с опозданием, поэтому Поттер смотрел, не мигая, на подругу, пытаясь понять, откуда она узнала. Впрочем, наблюдательности Гермионы всегда можно было только позавидовать.

Они видели, как Бартемиус вернулся в зал, через пару минут музыка стала немного тише, а людские голоса, наоборот, громче.

Тогда и произошёл этот странный эпизод, смысл которого ещё долго не оставлял Гарри в покое.

Многие покинули террасу, и Поттер тоже вернулся в зал, чтобы увидеть, как в центре зала, где совсем недавно кружились пары в танце, возвышалась гигантская цифра шесть из паривших в воздухе бутылок шампанского. Под нею многоярусной пирамидой стояли, по меньшей мере, несколько сотен бокалов, которые вот-вот должны были наполниться игристым напитком.

Бартемиус, как хозяин сегодняшнего вечера, говорил что-то о значимости одержанной шесть лет назад победы, но Гарри его не слушал, ощущая поднимавшуюся в душе тревогу. Чутьё мракоборца сложно было обмануть: казалось, вот-вот должно было что-то произойти. Очевидно, Крауч-старший закончил свою речь, потому что зал наполнился шумом аплодисментов.

Поттер повернул ладонь. Из рукава выскользнула волшебная палочка.

Громадина из зелёных бутылок плавно качнулась в воздухе. Гарри отыскал взглядом министра в толпе.

Бартемиус взмахнул палочкой.

Вдруг хлопок! Все пробки разом выскочили из горлышек, в полёте рассыпавшись на мириады золотых искр. Кто-то в зале вскрикнул, а после всё перекрыла новая волна аплодисментов: пенистое шампанское полилось в бокалы. Гарри Поттер обернулся на приоткрытую дверь позади себя.

Потому что мог поклясться, что слышал, как мгновением позже выстрела пробок на террасе раздался хлопок трансгрессии. Подувший с улицы ветерок всколыхнул лёгкую материю штор, которые Гарри резко раздвинул и с палочкой наготове выскочил на совершенно пустую террасу.

Безусловно, все успели покинуть её несколько минут назад, вот только Поттер в остроте своего слуха не сомневался.

Осмотрев всё вокруг и не обнаружив ничего подозрительного, он вернулся в зал, где вновь царило веселье. Разочарованный, он спрятал палочку обратно в рукав.

Через несколько секунд в поле его зрения появился бокал шампанского.

— Всё в порядке, Гарри? — Кингсли протягивал ему бокал.

Гарри взвесил все за и против.

— В порядке.

Он не мог видеть, как на лице Бартемиуса появилась и исчезла удовлетворённая улыбка, когда каждый из глав отделов и приближённых к министру пригубил игристый напиток.

Было примерно десять вечера, когда Поттер возвращался домой. В кармане мантии лежала подарочная бутылка шампанского, подаренная хозяином вечера каждому начальнику того или иного отдела и подразделения. Открывать, тем более пить это Гарри не собирался: для изысканного напитка он придумал кое-что получше. Однако всё завтра. Вымотанный тяжёлым рабочим днём и приёмом у Крауча-старшего, Гарри едва ли горел желанием взмахнуть палочкой и в мгновение ока переместиться к Снейпу, чтобы в поздний час достать его своими подозрениями насчёт подарка.

Почти выйдя на площадь, он потянулся в карман за ключами и резко остановился, не обнаружив их; чуткий слух тут же уловил звук чужих шагов далеко позади, стихнувший мгновением позже собственных. Это заставило насторожиться, а выработанные войной и службой рефлексы активизироваться.

Поттер резко обернулся, выставив палочку. Густая тень укрывала часть пустого переулка — косой свет от единственного фонаря ложился только на одну стену. Гарри в сомнении хмыкнул, но палочку не убрал, когда нашёл ключи в другом кармане и продолжил путь. Исключая отдалённый шум машин и шёпот летнего ветерка, путавшегося в кронах деревьев, на площади было тихо, но мелькнувшая между домов тень не внушила доверия. Разбираться было поздно — Поттер уже переступил границу защитных чар — да и не очень-то хотелось, сказывалась усталость.

За ним действительно следили, и если раньше Гарри думал, что это прихвостни Гарпии, сейчас склонялся к иному варианту. Лезть на рожон или убегать было глупо. Поттер решил выждать какое-то время, и если ситуация не изменится — на этот случай у него был заготовлен план.

Оказавшись в тепле дома, Гарри полагал, что трудный день почти подошёл к концу. Он перекусил в доме Крауча-старшего, потому от ужина отказался. Поднявшись на второй этаж, Поттер спрятал подаренную бутылку в сейф и едва вошёл в ванную, чтобы умыться, как Кикимер доложил, что у хозяина поздние гости. Услышав имя, Гарри едва не застонал.

Артур Уизли стал беспокоить его: работая в одном отделе, они и раньше много общались, но нынешний интерес приводил мракоборца ко вполне определённым умозаключениям. Если бы дело было только в размолвке с Джинни…

Когда Гарри спустился, Артур отряхнул рукава пиджака от пороха и поприветствовал хозяина дома.

Кикимер поставил на кофейный столик два фарфоровых блюдца с чашечками, а потом принёс заварник и чайник с кипятком, когда Уизли начал не самой лучшей темы.

— Орден обеспокоен этими пропажами, — он налил заварку через ситечко, не заметив, как Поттер поводил сжатыми губами, не очень-то обрадовавшись теме разговора. Хоть это и было предсказуемо.

Дин Томас, Драко Малфой и все другие, кто пропал за последние полгода.

— Все без исключения вернулись, — взяв мармелад из вазочки, Гарри жевал его с самым невозмутимым видом, на который был способен и, судя по реакции Артура, ему это хорошо удавалось.

— В этом всё и дело, — сказал волшебник тоном, свидетельствовавшим: он нисколько не разделял спокойную позицию Поттера. — Неизвестно, где они были на самом деле и вернулись ли они теми людьми, что были до пропажи.

Гарри вспомнил утренний разговор с Малфоем, вернее, пару слов, которыми они перекинулись, встретившись в лифте в Министерстве:

— Как дела? — не глядя на чужие лица, Поттер протиснулся между волшебниками, отчего не ожидал услышать рядом знакомый голос.

— Нормально, всё нормально… — покивал он, глядя на Драко с интересом, но и не слишком пристально, чтобы тот ничего не заподозрил. Золотые решётки закрылись, когда Гарри добавил:

— Мы хотели поговорить, помнишь?

Взявшись за поручень, когда кабина пришла в движение, Малфой чуть нахмурился, вспоминая, а потом качнул головой.

— Помню. — Этого было недостаточно, раз на лице Гарри написан вопрос, поэтому он добавил с лёгкой улыбкой. — Мы обязательно поговорим, но в следующий раз. Много дел.

Собственно, после этого они больше не пересекались, но волноваться было не о чем, раз за Малфоем-младшим следил Снейп. И пока всё было хорошо.

Гарри вернулся из мира мыслей в гостиную.

— Что вы имеете в виду? — Хотя прекрасно понимал, о чём говорил Артур: заклинание, что разработала Красная Гарпия.

Артур осторожно поменял положение на диване, стараясь не разлить чай.

— Мы разговаривали с некоторыми из пропавших. Оправдания их отсутствия звучат убедительно, на Империус или ещё что-то в этом роде не похоже, и всё же, не стоит исключать вероятности, что здесь замешана Гарпия.

— «Мы»? — переспросил Поттер. — То есть Орден Феникса?

— Кто же ещё, — Артур едва ли не оскорбился, но быстро остыл. — Орден должен быть в курсе всех событий, знать о деятельности каждого человека. В том числе и тебя, Гарри. Именно поэтому я здесь.

Поттер как раз наклонился к столу, чтобы поставить чашку, но, услышав ответ, замер в неудобной позе, остановив на Уизли не предвещавший ничего хорошего взгляд.

Вот он и случился, этот решающий разговор.

— И что же Орден желает узнать обо мне? — спросил он, медленно распрямив спину, и различил в собственном голосе предостерегающие ноты.

Артур коротко рассмеялся, очевидно, чтобы разрядить обстановку и снять собственное напряжение. У Гарри даже не дрогнули уголки губ: всё лицо будто окаменело.

— Не подумай ничего плохого, — Уизли сделал глоток чая, потом ещё один, будто оттягивая неприятный момент. Складывалось впечатление, что он тщательно подбирал слова, с которыми следовало обратиться к не очень мирно настроенному члену семьи. Который, кстати говоря, очень скоро перестанет им быть.

Отставив на треть початую кружку, Артур опустил ладони на колени и взглянул на Гарри тем самым отеческим взглядом, который в детстве вызывал прилив щемящего чувства грусти и благодарности, а сейчас — лишь раздражение и злость. Пришлось призвать на помощь всё самообладание и запустить пальцы в бахрому по краю диванной подушки, чтобы хоть как-то унять нехорошую дрожь в руках.

— Орден в курсе того, что ты, как многие молодые и перспективные волшебники, служащие в Министерстве, состоишь в Красной Гарпии. Вопрос лишь в том, как именно тебя позиционируют в её числе.

— Кажется, мы уже говорили об этом, — заметил Поттер, обрадовавшийся появлению Кикимера. Домовой эльф неторопливо составлял чайник со сливочником на большой мельхиоровый поднос, и Гарри мог наблюдать за ним. Он не мог гарантировать сам себе, что в его взгляде сейчас не будет чего-то плохого.

— Говорили, — послушно ответил Артур, что вызвало ещё большие подозрения: не хотят ли его, Поттера, заманить в ловушку доверчивости? — Раз ты считаешь себя простым обывателем, для тебя не составит труда... сделать кое-что для Ордена?

Вот и самое интересное.

Гарри вздохнул и перевёл взгляд с места, где только что стоял исчезнувший Кикимер, на Уизли. Он лишь дёрнул бровями, призывая к продолжению, и Артур начал издалека, со времён правления Волдеморта, и лишь глубокое уважение, которое Поттер испытывал к тестю, не позволило прервать или поторопить его.

— Конечно, сейчас ни о каком Тёмном Лорде нет речи, — посмеялся Артур, окончательно расслабившись за время своего повествования, — и всё же, чтобы не допустить прошлых ошибок, необходимо начинать действовать уже сейчас. Орден активизировался, лучшие из лучших, чьи репутация и верность не вызывали сомнений, внедрены в Красную Гарпию. Сам понимаешь, агентов не бывает много…

Он сделал паузу и как-то по-особенному взглянул на Гарри, и тот мгновенно понял, что от него хотели. Благородные чувства взяли верх — всё-таки перед ним сидел человек вдвое старше его.

— Вы хотите, чтобы я шпионил в Гарпии для Ордена?

Артур кивнул, и в его глазах затеплилась надежда.

Сейчас-то репутация и верность Поттера окончательно пошатнётся.

— Ненадолго, Гарри, только чтобы исключить версию о причастности Гарпии к этим пропажам.

Только чтобы ты раздобыл то, что хранилось в тайнике Гарпии, и отдал это нам, Гарри.

Однако это было не всё, и от Поттера не ускользнула маленькая деталь. Сомнение было кое-чем новым, тем, чего раньше Гарри никогда не видел во взгляде близких людей. В нём никогда не сомневались, хоть это было глупо и вызывало мерзкое чувство повышенной ответственности и страха за других. Словно он был не человек, который не всесилен и не мог хоть иногда, но ошибаться.

Только теперь сомнение соседствовало с недоверием, пока что лёгким. Таким, которое зародилось несколько недель назад, а после случая с арестом Невилла лишь упрочилось.

И всё же на секунду стало обидно. В следующий миг это задело самолюбие, которое, как оказалось, у Поттера было.

Он подался вперёд, поставив локти на разведённые колени, пропустил волосы сквозь пальцы, старательно не глядя Артуру в лицо.

В другой ситуации, при других обстоятельствах, иных данных обещаниях и цене, поставленной на кон, он, конечно же, согласился бы.

— Простите, Артур, но я не могу.

Потом было много чего: расспросы, что мешало ему дать другой ответ, уговоры, всевозможные мотивации, но одно Гарри увидел очень ясно: сомнение на лице Уизли сменилось каким-то обессиленным смирением и разочарованием. Словно его отказ был ожидаем.

— Я не могу, — в который раз повторил Поттер, одной рукой облокотившись о каминную полку, всеми силами подавляя желание об эту самую полку побиться головой. Хотел бы он сказать, что и так шпионил за Гарпией, но не мог. — Если я соглашусь, пострадает гораздо больше людей, чем если я не соглашусь. По-моему, выбор очевиден.

Артур тоже покинул диван и теперь мерил шагами ковёр перед камином, то и дело хмурясь. Невозможно было придумать, что могло бы изменить решение Гарри, поэтому в ход было пущено самое сильное оружие: давление на чувства.

— Послушай, Гарри, нам через столько пришлось пройти… — начал он, и Поттер тут же напрягся. — И теперь твоё упрямство попросту обескураживает!

Гарри глубоко вдохнул, словно хотел что-то сказать, но в итоге лишь задержал дыхание, а потом шумно выдохнул. Он развёл руки в стороны, устало глядя на собеседника:

— Я действительно не знаю, что ещё сказать, чтобы вы мне поверили. Джинни не смогла меня понять. Не поступайте так же, как она.

Артур покачал головой, разом дав ответы на все вопросы, после чего шагнул к камину и уже зачерпнул горсть летучего пороха из вазы, когда вдруг замер и, глядя на стену, произнёс:

— А ведь я полагал, что Невилл преувеличивал насчёт твоей связи с Красной Гарпией, и что Джинни зря ушла от тебя.

Поттеру показалось, что у него выросли колючки. Когда их взгляды встретились, колючки будто увеличились до размеров кинжалов — столько разочарования было в глазах Артура. Злость захлестнула Гарри: на супругу, на её отца, на Невилла, на Гарпию и на всё остальное, из-за чего его стабильная и размеренная жизнь покатилась горгулье под хвост.

— Знаете что? — процедил он, пройдя по комнате так, чтобы оказаться спиной к Артуру. Это было проявлением малодушия, либо огромного одолжения, чтобы не захотелось потянуться к палочке, лежавшей на каминной полке. — История с Джинни тянется уже несколько недель, исход ясен. Что касается Невилла, я поступил, как следовало начальнику штаб-квартиры мракоборцев, чьего приказа ослушались.

Опущенные в карманы брюк ладони сжались в кулаки, когда ответа не последовало, Гарри хотел и в то же время боялся увидеть выражение лица Артура, который так и стоял в шаге от портала, низко склонив голову и закрыв глаза. Поттер понимал, что слишком много обрушил на ни в чём не повинного человека, и от этого становилось особенно гадко на душе, но у него не было другого выхода. Джинни он даже видеть не желал.

— Как скажешь, Гарри.

Тихо и почти без эмоций. Шорох шагов, названный адрес Норы, шипение огня, чьи зелёные всполохи отразились в стеклянных створках серванта.

На этом, как понял Поттер, закончились его отношения с Орденом Феникса.

Возможно, оно того стоило, когда следующим вечером Кикимер передал Поттеру подписанный Джинни экземпляр документа, расторгнувшего их брак.

* * *

— Напиток чист, — с уверенностью заявил Снейп, отложив палочку, — как и тот, что подарили мне.

Гарри потёр губы подушечками пальцев, нахмурился сильнее прежнего.

— Однако это не значит, что в других бутылках нет чего-нибудь, — наконец, возразил он, но профессор, сидевший в кресле напротив, снисходительно усмехнулся.

— Чего, например?

Поттер оглядел небольшую гостиную дома Снейпа в Паучьем тупике, где оказался впервые в жизни, задержался на вуали паутины на люстре.

— Какого-нибудь зелья или яда. — Он понимал, как глупо звучало его предположение, ведь будь это так, первая страница «Ежедневного пророка», что лежал на расшатанном столике, пестрила бы яркими заголовками. Однако ничем, кроме подготовки к предстоящему турниру Великобритании по квиддичу и планируемых изменениях в составе нескольких команд, паршивая газетёнка не могла порадовать. Да и глупо это было бы: убить правящую верхушку Министерства после праздничного приёма.

Профессор не счёл нужным отвечать, когда заметил капитуляцию бывшего студента, тем более когда тот обратил внимание на пепельницу, вернее на окурок, дотлевавший на стеклянном дне.

— Крауч-младший был здесь? — на всякий случай уточнил Поттер, что не ошибся. — Как у него дела?

— Продвигаются, — расплывчато ответил Снейп, но Гарри, как оказалось, этого было достаточно.

Погладив подлокотники кресла, профессор принял решение рассказать кое-что Поттеру: что именно, тот смог увидеть собственными глазами в небольшой, но идеально чистой, кардинально отличавшейся от гостиной, лаборатории.

— Напиток живой смерти? — эхом повторил он сказанное Снейпом, причём таким тоном, будто считал, что профессор тронулся умом. Профессор услышал это в интонации Гарри, который так смотрел на зелье в котле, сейчас густое, цвета чёрной смородины, как будто там уже плавала отрубленная голова Кингсли, которого (немудрено, если мракоборец на долю секунды в это поверил) убил мерзкий профессор зельеварения. А Поттер, мол, других подозревал, дурачок.

— На шаг назад, — приказал Снейп, железной рукой отодвинув приходившего в себя волшебника, — не думаю, что зелью понравится, если вместо сока сонных бобов в нём окажется волос, упавший с вашей головы.

Гарри сжал зубы, но назад отступил. Острый приступ ностальгии по урокам зельеварения уколол его душу острым мясницким ножом. Прямо-таки прошёлся по нутру.

Достав из стеклянной банки несколько вышеупомянутых бобов, мастер зелий положил их на разделочную доску и уже потянулся к серебряному ножу, но бледная рука замерла на полпути. Он повернулся совсем немного, только чтобы искоса взглянуть на Поттера и заметить:

— Помнится, одно время по Хогвартсу ходили легенды о ваших успехах в зельеварении.

Гарри сглотнул и в неверии уставился на профессора. «Расширенный курс зельеварения» с пометками Снейпа, который принёс Поттеру удачу в буквальном смысле этого слова, и едва не сотворил трагедию. Удачно сваренный Напиток живой смерти и Феликс Фелицис. Сектумсемпра и Малфой в луже собственной крови. То же заклинание, брошенное в Снейпа, и открывшаяся правда о принце-полукровке. Конечно, он помнил.

— Помочь не желаете? — спросил мастер зелий, очевидно, устав ждать хоть какой-то сносной реакции от онемевшего Поттера, и тот, моргнув, заметил, что ему протягивали серебряный нож.

Снейп сделал шаг вправо, уступая место своему подмастерью перед разделочной доской, и Гарри, ощущая почти позабытое волнение, всегда присутствовавшее на занятиях зельеварением, взял первый сморщенный боб. В мыслях, выуженные из недр памяти, зазвучали слова, много лет назад вычитанные в потрёпанном учебнике: «Размять серебряным кинжалом, держа его плашмя, тогда лучше идёт сок, чем при нарезании». Едва ли не единственный раз, когда у него получилось идеальное зелье.

Сделав всё так же, как тогда на уроке, Поттер вылил полученный сок в котёл, заметив не только то, что зелье приобрело необходимый сиреневый оттенок, но и как удовлетворённо качнулась голова Снейпа. Едва ли не единственный раз, когда он остался доволен работой Гарри.

— Семь раз против и один по часовой, — напомнил профессор, когда отвлёкся на уборку остальных уже ненужных ингредиентов, но Поттер не забыл и об этом.

Так прошло некоторое время, пока Снейп тихо звенел банками, а Гарри наблюдал за тем, как зелье постепенно становилось нежно-розовым. В какой-то момент он посмотрел на профессора: тот пролистывал какие-то записи у другого края стола, очевидно, полностью вверив почти готовое зелье в руки бывшего студента. Поттер вновь ощутил то самое чувство, что не оставляло его в покое вот уже который год, но которое он не хотел признавать.

— Скажите, почему так? — слова сорвались с его языка, как густой кисель с ложки, неуклюже шмякнувшийся на чистую скатерть.

Снейп перевернул страницу, пока не догадываясь, к чему клонил Гарри.

— Кингсли знает, что на него готовится покушение, и зелье может… — рассеянно начал он, погружённый в чтение, но Поттер перебил его:

— Я не об этом, — он отсчитал семь раз, потом провернул ложку по часовой стрелке и, оставив зелье в покое, развернулся к смотревшему на него Снейпу. — Почему так не могло быть все шесть лет в Хогвартсе?

Очевидно, подобным вопросом он застал профессора врасплох, раз тот даже в лице не переменился, продолжая молча и не моргая смотреть на собеседника.

— Конечно, без вашего учебника я ни за что не сварил бы это зелье и вряд ли достиг хотя бы уровня Гермионы, — продолжал Поттер просто потому, что уже не мог заткнуться и не знал, что ещё делать в этой тяжёлой тишине, что воцарилась между ними на пару коротких мгновений. — Но вряд ли я был настолько безнадёжным дураком, каким вы каждый раз пытались меня выставить. С первого дня, когда я переступил порог вашего кабинета, с самого первого занятия вы систематически унижали меня самыми ужасными способами, а теперь…

Гарри махнул рукой в сторону онемевшего профессора, пытаясь в этот жест вложить все свои мысли о том, что теперь этот волшебник не проявлял к нему неприязни, и что теперь былое отношение к ни в чём неповинному гриффиндорцу логично ставилось под сомнение.

Досада. Вот что не давало покоя. Досада и пресловутое чувство несправедливости.

К удивлению Поттера (впрочем, из-за нахлынувших воспоминаний, весьма кратковременному), Снейп так и не соизволил сказать хоть слово в свою защиту, как в прошлый раз, или оправдание, лишь распрямился, позабыв про записи, и как-то странно смотрел на бывшего студента, которого, казалось, прорвало.

— Понимаю, у вас не тот характер, чтобы поощрять ещё кого-то кроме Малфоя и остальных слизеринцев, и что любой гриффиндорец ненавистен вами по умолчанию, и что вам нужно было держать марку перед Волдемортом, но ведь я… — Гарри ходил туда-сюда перед стеллажом, пытаясь подобрать правильные слова. — Ведь Лили была небезразлична вам, и всё, что вы делали после её смерти, вы делали лишь с одной целью.

— Чтобы защитить вас, — раздался голос Снейпа, и Поттер вскинул голову, поражённый тем, что ему (впервые в жизни!) не противоречили.

— Чтобы защитить вас, — повторил профессор ровным, но не враждебным или недовольным тоном, — и я сделал для этого всё, что было в моих силах. Даже когда осознал, что оказался обманутым.

Они смотрели друг на друга, и если за чувства Снейпа Гарри не мог ручаться, то в своих он был абсолютно уверен.

Благодарность.

— Я так и не сказал спасибо за меч Годрика Гриффиндора, что вы положили в озеро, — вспомнил он, а Снейп сделал такое лицо, мол, не стоит.

Почесав в неловкости затылок, Поттер взглянул на котёл.

— Зелье готово.

И быстрым шагом вышел из лаборатории.

~

Прим. автора: из-за катастрофично маленького количества информации о работниках, в частности, глав тех или иных отделов в следующие после событий седьмой книги года, автору пришлось извращаться и выкручиваться. Используя тех, кого знал, оживляя умерших или создавая новых персонажей в угоду сюжету. Все претензии…в общем, сами знаете. Так надо.