Амнезия или яркий духом и разумом (гет)

Человеку в пути

Маргарита Алигер

Если бы Рон мог вспомнить на утро то, что отчаянно пробивалось ночью. Камень Лизы, сомнения по поводу своей принадлежности к этому миру обычных людей, живущих каждодневными заботами, породили этот сон. Сон, который, как и прежние, был лишь попыткой сознания достучаться до сущности…

* * *

– Ничего не понимаю!

Представительный колдомедик, поправив пенсне на носу, вытер машинально руки о лимонный халат, чем выдал свою полную растерянность. Вот уже три часа, как по тревоге экстренного вызова были подняты лучшие медики Мунго. Страшная потасовка уцелевших Пожирателей с застигнутыми врасплох мракоборцами в одном из побережных районов страны. Отголоски противостояния всё реже давали о себе знать, и магическое сообщество потеряло хватку, расслабилось. Казалось, с тёмными днями покончено навсегда, и времена Лорда для нового поколения волшебников будут лишь страницей в истории магии. Тем страшнее была та беспомощность перед жестокостью и коварством загнанных в угол, потерявших всякий человечий образ Пожирателей. Страшные подробности по крупицам восстанавливали картину обычного рейда. За пять лет, прошедших после Великой победы, это был, пожалуй, самый громкий случай. Томас Бёрн был вызван патронусом министра магии прямо из своей квартиры, и вот уже три часа четыре бригады колдомедиков боролись за жизнь мракоборцев. Бёрн повидал на своём веку всякое, и к чему к чему, а к виду человеческого горя и смерти давно привык, иначе в его профессии просто нельзя, можно с катушек слететь. Но почему же в этот раз сердце предательски сжимается? Стареет, наверное, теряет хватку. Молоденький паренек, убитый мгновенно – с его матерью сейчас беседовал Бруствер в кабинете Бёрна. Говорят, он был на практике, только получил диплом мракоборца. Трое героев скончались уже здесь, в Мунго, как не бились медики за их жизнь. И это было страшно. Борьба шла на минуты, секунды. Борьба с беспощадным противником – Смертью, которая накинула свой саван над всем отделением и плотоядно ухмылялась. Шесть человек были в различной степени ранения, среди них две женщины. Надо сказать, что логово Пожирателей было уничтожено, двадцать пять мёртвых тел находились сейчас в другом отделении больницы до особого распоряжения правительства. Остальные давали показания в Азкабане. По распоряжению министра оставшихся в живых сразу экстрагировали в камеры предварительного слушания.

Информация о том, что в прибрежных районах к северу от Кернгормских гор творятся тёмные делишки, поступила в Отдел Магического правопорядка с полгода назад. Участились случаи криминального свойства в этом районе, о чём с тревогой передавали в магловских новостях. Все это было странно. Серия таинственных исчезновений, несколько убийств – всё переплелось настолько плотно, что закрывать глаза на происходящее уже никак было нельзя. Выяснилось, что отвертевшиеся от справедливого возмездия Пожиратели создали что-то вроде клана. Но самое страшное и дикое было в том, что среди главарей были маглы, настоящие преступники, скрывающиеся от правосудия. Каким-то образом эти две тёмные силы нашли друг друга, и факт оставался фактом. Теперь на стороне Пожирателей были не только заклинания и мощь Тёмного волшебства, но и обычное, до жути действенное огнестрельное оружие. Отряд мракоборцев получил задание проверить одно из поместий – по информации там могла находиться одна из ставок шайки. Никто не знает, что произошло на самом деле. По-видимому, это была основная база преступников, и ничего не подозревающие о масштабах противодействия мракоборцы наткнулись на хорошо подготовленных негодяев. Конечно, мракоборец высокого уровня знаком с магловскими типами оружиями, но никто не ожидал стрельбы и взрывов немагического характера.

Лишь первоклассная квалификация мракоборцев не позволила статистике быть ещё более угрюмой. Но как это объяснить семьям погибших, которые сидели сейчас в приёмном отделении и ожидали своей участи. Никто не застрахован от несчастного случая. Люди, выбравшие себе эту профессию, знали, на что шли. Мерлин, как же это всё несправедливо!

Томас немного успокоил дрожь в коленях и вновь присел на реанимационную кровать молодой женщины. С её диагнозом пока было неясно. С огнестрельными ранениями колдомедикам дело иметь не приходилось, но тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – эта девушка после пулевого ранения должна быть мертва. Однако, судя по всему, она просто находилась без сознания, все жизнеобеспечивающие функции работали нормально. Коматозное состояние, не более. Мистика какая-то. Вот след от ранения, входное отверстие чуть выше левой груди, прямиком в сердце. Вернее, отверстие есть на комбинезоне, стандартной униформе мракоборцев. Легчайший материал, способный удерживать тепло при низких температурах и отражать многие заклятия. За основу была взята идея Защитного заклинания, способного противостоять несложным ударам палочек противников. Но тут. Такое же отверстие, рваная рана розочкой, было у погибшего парня, Джонатана. Как сказали люди Бруствера – снайперская винтовка, срезавшая первые ряды отряда ещё на подходе. Что это за штуковина, Бёрн понятия не имел, но в полной мере мог убедиться в действенности. Когда с Джонатана сняли осторожно комбинезон, ровно под сердцем обнаружилась багровая дырочка. Мгновенная смерть, перечеркнувшая планы практиканта. В случае с девушкой колдомедики встали в тупик. Входное отверстие было таким же, и поначалу никто вообще не мог понять, почему пульс у человека с таким ранением ещё есть. Когда аккуратно разрезали заклятием ножниц одежду, ровно на том же месте, что у Джонатана, обнаружили не дырку, но гематому. Стремительно расползающееся фиолетовое пятно синяка, как след от мощного удара. Настолько мощного, что девушка находилась без сознания, но чудесным образом была жива. Берн машинально проверил пульс пациентки – все оставалось без динамики. Красивая. Каштановые волосы раскиданы по подушке, на носу едва заметные веснушки, что придавало беззащитности. Странно, Бруствер сказал, что эта молодая женщина чуть ли не глава отряда с высшим чином. Такая молодая, поди ж ты! По возрасту едва ли старше несчастного Джонатана. Не хотелось думать, что карьерный рост девушки был грязным, связанным с патронажем или ещё чем похуже. Не хотелось думать, потому что Бёрн был неплохим физиономистом, а лицо, в которое сейчас пристально всматривался Томас, было чистым и возвышенным. Бёрн невольно залюбовался, и сердце сжало обручем привычной тоски, когда приходилось терять безнадёжных пациентов. Имя девушки, сказанное Бруствером, Бёрн пропустил мимо ушей, так как был слишком сосредоточен на состоянии больной. Теперь же он взял в руки планшет, прикрепленный магическим скотчем на спинку кровати. Так… Двадцать четыре года (я ж говорю, совсем молоденькая!) Имя…Святой Парацельс! Быть такого не может. Это же сама Гермиона Грейнджер! Всё встало на свои места, все сведения о знаменитой колдунье вихрем пронеслись в голове медика. Мерлин! Неужели здесь, в этой палате, может оборваться жизнь легендарной Гермионы? Томаса бросило в жар. Но секунду спустя он просто приказал себе не паниковать. Пульс четкий, дыхание ровное. Всё будет с ней хорошо. Только как, каким образом ей удалось избежать участи напарника? Мысли вернулись к первоначальному, загнав Бёрна в тупик.

– Ничего не понимаю, – опять повторил он.

Все остальные колдомедики сейчас сражались за жизнь других мракоборцев. Гермиону (теперь Томас знал, кто это перед ним) оставили на попечении сиделки, которую Бёрн отпустил по служебным делам, согласившись приглядеть до её прихода за пациенткой. Томас перевёл взгляд с лица Гермионы, такого торжественно-строгого, на ворох возле кровати. В больнице свято соблюдались правила гигиены и порядка, вся одежда с поступивших больных тут же отправлялась в бокс. Тот факт, что вещи Гермионы до сих пор лежали рядом с кроватью, говорил о неординарном случае, о панике, если хотите, об экстренности случившегося. Томас наклонился поднять одежду, все равно ему сейчас идти мимо блока, нечего гонять Эльзу, санитарку, лишний раз. Тут уж не до табеля о рангах – грязной работы Томас никогда не боялся. Еще раз рассмотрел рваную ткань комбинезона в том месте, где пуля поразила Гермиону. Дырочка была на левой стороне, на кармашке, в котором мракоборцы обычно носили всякую мелочь, необходимую быть под рукой при рейдах. У Джонатана, кстати, в таком кармашке нашли фотографию матери. У Гермионы в кармане тоже что-то было, и Томас, вовсе не из любопытства, а машинально расстегнул клапан. В руку высыпались осколки, сначала показавшиеся ему просто кучкой обычных камней. Но когда Томас выложил находку на прикроватную тумбочку, в хаотичном беспорядке он углядел смысл. Есть такие детские картинки, которые надо собирать из кусочков. Бёрн по округлым краям, видимым контурам сложил все камешки. Части с зазубринами легко легли одна к другой, будто радовались соединению. Получился обычный округлый камень – таких на взморье тьма тьмущая. Среднего размера, дюйма три в диаметре. На верхней поверхности видны были черточки, следы букв. Томас пригляделся внимательнее. Если вот здесь добавить линию, в месте скола, тут мысленно добавить, где больше всего трещин. Получается слово, имя… Да, точно! RON

Томас старательно, как первоклассник, собирал неожиданную головоломку и не заметил, что получившееся слово произнёс вслух.

– Рон, – протяжно прочитал он.

Гермиона дернулась, впервые обнаружив динамику в своих действиях.

Боже, они в полном тупике, она же видит, что Гарри всё больше уходит в себя. Наверное, как всегда винит себя за то, что позволил им с Роном последовать с ним. Рон всё больше становился раздражительным, его добродушное расположение возвращалось лишь после удачного ужина, которых за последнее время становилось всё меньше. Утром они переместились на побережье, где гулял холодный северный ветер, но в палатке сидеть не хотелось. Сидя на каменистом берегу, Гермиона ощущала себя песчинкой в океане. Не хотелось ни о чём думать. Что будет с ними, куда их заведут поиски – лучше не думать про это. Пусть всё идет, как идет. Они справятся. Пока они вместе, они справятся. Боковым зрением она видела, как Гарри тоже вышел из палатки, но не пошёл в её сторону, а присел на бугре, подставив свои непослушные вихры ветру. Гермиона не сердилась на него – нет, конечно. И давала возможность побыть одному. К чему перетирать в сотый раз планы, которых попросту нет. Они, как слепые нюхлеры, тыкались наудачу. Уйдя в свои мысли, Гермиона вздрогнула, когда на её плечи что-то упало.

Потом Рон ушел, бросил их. Гермиона кричала, звала его, у неё началась форменная истерика, она никак не могла поверить, что он сделал это. Разваливалась на части. Однажды вечером, сменив Гарри на дежурстве у входа в палатку, она по обыкновению последних дней сидела и тихо плакала. С Гарри они не говорили про уход Рона – слишком больно было обоим. Гермиона полезла в карман за платком и наткнулась на что-то твердое. Что это? Посветив палочкой, она уставилась на подарок Рона – камень Желаний. В сердцах размахнулась и забросила его подальше в кусты. Потом, дав волю слезам, еще долго сидела и икала. Постепенно мысли опять понеслись по запретному кругу. Предательство Рона, невозможная тоска без него. Что с ним? Где он? Мерлин всемогущий, хоть бы с ним ничего не случилось! Ведь если он попадёт в руки людей Волан де Морта, живым его не оставят. А они с Гарри изолированы от всего мира, отрезаны от всех новостей. Вскочила. Засветила палочку и, опустившись на колени, стала перебирать землю и траву вблизи палатки. Святая Моргана, помоги мне, где же он? Камень. Когда отчаяние уже почти захлестнуло в тщетности попыток, наконец, нашла. От облегчения сразу обессилела. Вернулась к палатке, бережно протирая камень. Какие-то буковки – странно, раньше она их не замечала. Да ведь камень пролежал в кармане, она его толком тогда не разглядела. Корявыми лихими буквами на гладкой поверхности было выведено – RON. Гермиона прижала камень к губам, клятвенно моля, чтобы с ним ничего не случилось, чтобы всё было хорошо, и чтобы им быть вместе. Немного покраснела от своих желаний и мыслей, но, во-первых, было темно, во-вторых, рядом никого нет, а, в-третьих, сказано всё это было с неподдельной искренностью.

Томас метнулся к Гермионе, подавшей признаки жизни, но в этот момент в коридоре послышался ужасный шум. Что-то кричали, кто-то бежал, и отнюдь не тихо. Дверь с треском распахнулась, на пороге стоял… ну, конечно! Рон Уизли, собственной персоной! Томас сразу понял, чьё имя на камне Гермионы. Рон Уизли – герой Великой битвы, друг Гарри Поттера и жених Гермионы Грейнджер. Это знало всё магическое население Британии, как маглы таблицу умножения!

Но это долго описывать свои мысли, на деле же Томас даже не успел воспротивиться такому беспардонному врыванию в реанимационную, между прочим, палату, вход в которую был категорически запрещён! Сзади, буквально повиснув на метле Рона (Господи, он ещё и с метлой!) семенила Эльза, по-видимому, не переставшая надеяться не пустить в палату посетителя. Где уж там! Томас резко встал, попытавшись сразу внести ясность, но его слова о правилах поведения в больнице были бесцеремонно не выслушаны.

– К чёрту ваши правила! Что с ней? – Рон отбросил в сторону метлу, на ходу снимая защитные перчатки.

Томас задним умом понял, что так и стоит с открытым ртом, в котором застряли правила. Но он не сердился на Уизли. Хотя это был беспрецедентный случай в его практике, чтобы его так бесцеремонно перебивали.

– Успокойтесь, Рональд. Я могу вас так называть? Жизни Гермионы ничто не угрожает. В неё стреляли из снайперской винтовки. Это магловское оружие, не знаю, говорит ли вам это о чём-то? Так вот, пуля, которая должна была пройти через сердце, судя по всему, застряла в неком предмете, который по невероятной счастливой случайности оказался в нагрудном кармане. На месте несостоявшейся раны есть гематома. Это травматический шок. Удар был очень сильным, но, думаю, скоро Гермиона придёт в себя, и её жизни ничто не угрожает.

Рон никак не реагировал на монолог Бёрна, ни разу не кивнул головой, не издал ни звука. Все это время он держал Гермиону за руку, как будто боясь отпустить от себя. Когда постепенно до его сознания дошёл смысл сказанного, он спросил первое, на чём сознание зацепилось:

– Что это за предмет?

Томас Бёрн указал рукой на тумбочку. Рон проследил взглядом.

Солёные брызги в лицо. Как всё надоело. Злость на Гарри, на Гермиону, на маму, на самого себя и опять на Гарри. Он готовился, он настраивался на трудности, но вот так тупо сидеть в палатке, не зная куда идти, когда желудок прилипает к спине. Он изнывал от этой бесполезной бездеятельности и понимал, что характер его портится изо дня в день, но ничего поделать не мог. Ненавижу ненавидеть. Пнул камень ногой, огляделся. Гарри вон он, ага, сидит себе на пригорочке, чёрт с ним, пусть сидит. Гермиона задумчиво присела у воды. Пронизывающий ветер бездушно обдувал нахохлившуюся фигурку. Волна боли затопила Рона. Лопатки как у птички, торчат прямо сквозь кофту. Минутная забота заглушила злобу, затопившую со вчерашнего вечера, когда опять сцепился с Гарри. Его понесло, он не хотел ругаться, но остановиться уже не мог. А просить прощения он не умел. Вот и ходил всё утро злился на всех по очереди. Подошел к Гермионе, неуклюже предлагая свою куртку.

Сам он загадал сразу. Чтобы всё хорошо закончилось, чтобы он мог обуздать свой дурацкий характер и не срываться на Гарри, и чтобы они с Гермионой были вместе. От последнего бросило в жар, но оно сработало в мозгу само, и он не успел поставить преграду непозволительным желаниям.

Рон был волшебником. Когда Лили Поттер отчаянно защищала жизнь своего сына, она дала ему защиту – высшую силу, которая способна противостоять злу. Любовь. Сила, которую никогда не воспринимал как достойную Волан де Морт, сила, способная сокрушить несокрушимое.

Любовь… Рон вложил в камень свою любовь к Гермионе, хотя сам он того не знал.

Это был камень Желаний. Тот самый, который Рон когда-то вложил в руку Гермионы. Он помнил, что он загадал – быть вместе.

– Я уже загадал. И всё зависит только от тебя.

Рон не заметил, что последние слова произнёс вслух, и вздрогнул, когда от кровати Гермионы послышался слабый голос:

– Я тоже тогда загадала. И моё желание сбылось.

* * *

Пробуждение было таким резким, что Рон ещё некоторое время думал, что он в больничной палате. В ушах звучали его собственные слова: «Я уже загадал. И всё зависит только от тебя». Кому он их говорил? Чьей жизни угрожала опасность? Он чётко помнил, что только что во сне чуть не потерял самого родного человека. И ещё там был камень. Отчаяние захлестнуло. Он был почти рядом. Он почти вспомнил.

Встал, подошёл к окну. В полной мере узнал, что значит выражение: «Плавлю лбом оконное стекло».