Тенёта (гет)

Их неожиданно разделили, развели по разным комнатам, хотя ночевали они по-прежнему в одной. Но прибирались теперь поодиночке, и Рия могла только предполагать, как Рюн с его невысоким ростом умудряется справляться. Возможно, ему предоставили лестницу или выбрали комнату подходящую. По крайней мере, гном ни разу не жаловался.

Зато начал ворчать Глау. И это было неожиданно. Эльф до этого по большей части молчал и тихо планировал побег или убийства, но смерть Хадды, кажется, повлияла и на него.

Самое смешное — это началось через месяц, а до этого они молчали. Вставали молча, завтракали, молча работали и так же молча ложились спать. Детре начал косо на них поглядывать, но придраться ни к чему не мог, а бить послушных рабов было глупо. Ракель даже поймала Рию и прямо спросила, что случилось. Привыкнуть к такому мытью можно, безусловно, толстуха это прекрасно понимала, но молча принимать и холодную, и горячую воду было сложно любому существу. Кроме русалок, разве что, но этих морских тварей в рабах и не держали.

Рия только пожала плечами. Разве эта женщина могла понять, каково это — потерять друга? Потерять того, кто защищал, помогал, учил. Наставника и близкого… тролля. Как выразить словами ту пустоту, что поселилась в душе? Как избавиться от тяжести, которая гнет к земле и не дает снова распрямиться, увидеть хоть какой-то позитив в происходящем? Позитив в рабстве? Смешно.

Ракель чуть попятилась, когда девушка как-то безумно улыбнулась и чему-то покачала головой. Она так и не проронила ни слова, когда пришел хмурый Детре и увел рабыню с собой. А Рия даже не обратила внимания на поведение толстухи, она медленно брела по коридору, совершенно игнорируя слова надсмотрщика, и размышляла, что уж если Хадда, сильный Хадда, умер, то ей, калеке, и подавно не вырваться из паутины рабства. Словно тенета, что окутывали этот мир, теперь спеленали ее по рукам и ногам, не давая даже шанса выбраться. И все чаще девушке казалось, что умереть все-таки было проще.

Светлого в жизни не было. Свет в конце туннеля никто не зажжет, потому что там, в конце, сейчас есть только Жаба, который умудрился побить свой рекорд — он убивал каждый день, и к концу недели количество жертв превысило двадцать существ. Раньше больше семи не выходило. Рие уже даже не было страшно, только неприятно от вида крови и кишок, от разодранной шеи, когда Хюмер загонял бедолаг в клетку с дикими зверьми. Подобных животных не было на Земле — этакая смесь варана и тигра, в которых влили немалую толику крови насекомых. Девушка лишь вздрагивала, когда эта зверюга острыми когтями разрывала грудь или горло визжащей от страха жертве и присасывалась к телу острой тонкой иглой, как у комара.

На Рюна, казалось, вообще ничего не производило впечатления. После смерти Хадды он немного осунулся, даже не пытался разбирать бороду, и та теперь торчала клочками, больше похожая на свалявшуюся шерсть. Гном не был привязан к троллю, как Рия, но он — девушка знала точно — любил разговаривать с Хаддой, тихо обсуждать непонятные ей вещи и спорить на тему шаманства и будущего их страшного мира.

Возможно, было бы действительно здорово, окажись она предвестницей Зверя.

Как выглядел Зверь? На кого был похож? Придет ли он, если Рия позовет и пожелает уничтожить этот мир?

Но вслух она об этом не говорила, а Рюн — Рюн тоже молчал. Не ворчал, не рычал, он только все ходил, переваливаясь, работал, а вечером сразу ложился спать. Гном почти перестал есть, хотя, если верить Хадде, именно они были самыми прожорливыми из всех рас. Гномьи пиры считали одним из чудес света, и любой уважающий себя тролль, человек, эльф или кто-то другой стремился оказаться на таком пиршестве, чтобы своими глазами увидеть все и обязательно попробовать.

— Гномы — лучшие повара, — наставительно и даже как-то мечтательно говорил ей Хадда, и Рия недоверчиво косилась на Рюна, который при этих словах старался скрыть довольную улыбку.

Но Хадды больше нет.

Нет.

И никто не расскажет о мире. Да и спрашивать не хочется.

Глау тоже молчал. Он ходил даже не хмурый, а как в воду опущенный, точно отказался от мыслей о побеге или собрался руки на себя наложить. Вот только… Он все равно поменялся, совсем чуть-чуть, но девушка слегка даже удивлялась. Эльф начал проявлять к ней интерес. Вернее, даже не интерес, а просто заботу. Делился своей едой, помогал одеться или иногда с вечера укрывал одеялом. Защищал от Детре, если тот замахивался на девушку, и просто поддерживал. Безмолвно, и почему-то это участие казалось равнодушным. Словно Глау просто принял на себя обязанности Хадды, чувствуя себя виноватым в его смерти.

Ну, так оно и было. Поэтому Рия принимала помощь, благодаря только легким прикосновением к руке, и парень коротко кивал, показывая, что все понимает.

А через месяц бойцовый кот начал шипеть. Ворчать, что ему надоело здесь сидеть, что он свободное существо, что он гордый эльф и хочет на свободу. И словно бы это вырвало из сна, заставило шевелиться, и горло у Рии заболело, потому что она высказала Глау все, что о нем думает. А Рюн добавил, зафыркав, зашипев, и наконец расправил свою бороду и показался выше, чем был на самом деле. Эльф только похлопал глазами и хмыкнул, но спорить не стал.

И с того момента появилась невысказанная цель — остаться в живых. О побеге речи не шло, это только Глау все разглагольствовал, когда они вновь встречались в комнате, но способов ведь не было. Дом полон охраны, зачарованные шары следят, да и другие рабы, которые из страха могли выдать их хозяину, наверняка где-то были. Поэтому сейчас Рия стремилась остаться в живых. И здоровой по мере возможности.

Ей отвели библиотеку. Огромную комнату, сверху до низу заставленную книгами в богатых переплетах. Книги явно ни разу не открывали, их вообще не трогали, а только собирали из-за красоты и богатых украшений. Рия сморщилась и покачала головой, когда открыла одну.

Осознанно или нет, но содержание подходило Жабе идеально. Девушка едва не уронила драгоценный том, когда на иллюстрации оказалась своеобразная инструкция по разделке эльфа. И судя всему, как с ужасом поняла Рия, это была кулинарная книга. Она поскорее протерла том и поставила его на место. Интересно, Глау знает, что люди способны на подобное? Это же почти людоедство! То есть… эльфоедство? Какое странное слово.

Девушка чихнула, шмыгнула носом и принялась рьяно оттирать пыль с полок. Хватит молчания. Хадда останется жив в памяти, и нельзя позволить Жабе, чтобы труды тролля пропали насмарку. Зря, что ли, он обучал ее? Зря рассказывал о мире? Хадда ведь почти прямо говорили — тролли готовы помочь всем, кто нуждается в помощи. Тролли сталкивались с путешественниками из других миров. Так может, есть шанс вернуться домой? Или нет?

Чтобы вернуться домой, нужно отсюда выбраться, а способов Рия не видела, и это угнетало. Нет уж, хватит оплакивать друга. Они все еще живы и могут… Могут что-то сделать. Не умереть для начала. А там, возможно, появится… что-нибудь или кто-нибудь, и все резко изменится. Жизнь ведь не может быть похожей на болото, когда-нибудь вязкая плотина оказывается пробита чистой проточной водой, и тогда от человека зависит, станет ли его место в жизни опять болотом, или изменения сумеют что-то сотворить.

Да уж. Ну у нее и сравнения.

А одной было не очень уютно. В окружении книг, в общем-то, Рия чувствовала себя в безопасности и жалела только, что не может их прочитать. Непонятные закорючки, смахивающие на иероглифы и руны одновременно вгоняли в тоску, а некоторые иллюстрации — как та, с эльфом — вызывали тошноту. Может, все-таки хорошо, что она не могла читать?..

Их развели только вчера, и Глау вдруг сообщил, что он работает не один, а с другими людьми. Но до того замученными, что при слове «хозяин» они уже готовы падать на колени и едва ли не восхвалять Хюмера.

— Трусы, — фыркнул эльф вчера вечером, когда рассказал. — Но, кажется, они совсем давно в рабстве. Да еще и люди. Что с таких взять.

Рия бросила на него выразительный взгляд, и парень пожал плечами.

— Есть и исключения, — буркнул он. — Но их слишком мало. А ты вообще из другого мира.

Рюн хрипло рассмеялся и как-то зло улыбнулся.

— Может, ты сумеешь с кем-то договориться и наконец выберешься отсюда. О нас не думай, нам и так хорошо.

— Ничего хорошего, — возразила Рия, на мгновение затаив дыхание. — Глау нас тоже заберет. Да?

Эльф замялся, и девушке стало ясно, что нет, не заберет. Сбежит сам при первой возможности. Ах да, пресловутая гордость, пресловутое «главное, чтобы мне было хорошо». Девушка раздраженно фыркнула и отвернулась к окну. Забыла совсем, что тут политика невмешательства и эгоизма ставится во главу угла.

Рюн опять хохотнул и зашуршал покрывалом, укладываясь.

— Глупый молодой эльф, — бросил он. — Спите, неразумные дети.

* * *

Сегодня вечером Глау был странно молчалив, но блестевшие в темноте глаза говорили о многом.

— Говори уже, — не выдержал Рюн, когда принесли ужин.

Эльф дождался, пока не проскрежещет противно в замочной скважине ключ, и только тогда вытянулся на постели, прогнулся, как сытый кот, потянулся и наконец расплылся в улыбке. Рия едва не подавилась, зачарованно уставившись на него. Впервые парень показался ей красивым. Нет, идеальным. Учитывая, что они снова сидели абсолютно обнаженные, такие телодвижения смотрелись странно и… соблазнительно.

— Надрать бы тебе уши, — сглотнула девушка, мотнув головой.

Кот проснулся и снова, похоже, решил выпустить когти. Хотя нет. Скорее он наоборот решил спрятать их до поры, до времени, чтобы потом впиться в горло вероятному противнику. Но как же Глау был сейчас красив!.. И эта почти хищная, кошачья, но жутко довольная улыбка лишь дополняла естественную красоту эльфа. Нечеловеческую красоту, и только сейчас, так внезапно, Рия осознала, что да, Глау человеком никогда не был.

— Людей поменяли, — наконец сообщил он, садясь, как сказали бы на Земле, по-турецки. Парень уперся руками в щиколотки и чуть покачивался, рассказывая.

— Там не только люди… Еще пара эльфиек. Элиан… это одна из них, сказала, что с ними в комнате один человек и два гнома. Они почти год в рабстве у Хюмера, но еще не сдались.

Рюн тоже как-то оживился, услышав о своих соплеменниках, и перебрался на край своей постели, свесив короткие ноги. Он наклонил голову, чутко прислушиваясь к каждому слову, и Рия невольно подалась вперед. Словно Глау мог сказать сейчас нечто волшебное, пообещать вывести из этого дома, спасти от рабства.

— Можно договориться с ними о побеге, — выдохнул эльф, понижая голос, и девушка ощутила разочарование.

Конечно, было очень глупо полагать, что он сразу расскажет конкретный план и даст четкие указания. Глупо. Но вряд ли Глау был первым, кто пытался отсюда сбежать. Он уже попробовал что-то сделать, а в результате погиб Хадда. Нет. Если все пойдет насмарку, на этот раз они умрут все. Рия тихо выдохнула и покачала головой. При любой мысли о возможно побеге поднимался страх, первобытный, присутствовавший человеке с самого рождения. Девушка панически боялась смерти, ей было страшно сначала наблюдать за гибелью тех, кого не знала, но убийство Хадды было другим. И именно это выстроило огромную стену в сознании.

Рия желала свободы.

Рия боялась сделать что-нибудь ради освобождения.

И этот страх не давал ясно думать. Ведь она ненавидела — уже действительно ненавидела — свое положение, Жабу, Детре. Но это единственное, на что девушка была способна. В мыслях представляла, как бы отомстила этим людям, но на деле не смогла бы и пальцем пошевелить.

Глау, конечно, заметил ее реакцию.

— Трусишь? — фыркнул он.

— Трушу, — легко согласилась Рия, глядя в окно. — Не хочу умирать.

— Без риска, знаешь ли, жить скучно, — протянул эльф, и в голосе отчетливо слышалась насмешка. — Гном, скажи ей.

Рюн посопел, прежде чем ответить.

— Знаешь, — как-то ворчливо начал он, — риск, конечно, приятен, но не в этом случае. Хотя я как раз не боюсь.

Девушка дернула плечом и неосознанно коснулась культи. Вот же, стойкое напоминание, чего она избежала. Напоминание о том, что могла умереть, только оказавшись в этом мире, но добрые Кальман и Чилла ее спасли. Добрые… Да уж, усмехнулась Рия. Такие добрые, что умереть не встать. Впрочем, сейчас злиться уже было бесполезно. Ведь они все-таки спасли ее из лап того зверя, выходили. А потом продали в рабство, да, но ради своей безопасности.

Это тоже объяснил Хадда. Лес, в который тогда попала Рия, назывался на общем языке Ки-моури, Мертвый лес. Туда мало кто забредал, потому что эта территория принадлежала хелламам. Судя по описанию, в мире Рии животных бы обозвали химерами, уж больно походили на них. Но Мертвым лес назывался не потому. Почему-то поголовно все в этом мире считали, что хвойные деревья — мертвые. Девушка тогда озадаченно попыталась объяснить, что это не так, но Хадда уверенно заявил об отсутствии живой души у таких растений, и Рия сдалась. С таким аргументом спорить было бесполезно.

* * *

На следующий вечер Глау познакомился с другими людьми. И эльфами. И гномами. Когда ему было нужно, парень легко сходился с посторонними, и Рие оставалось только гадать, когда же кот вновь выпустит когти, пока он был ласковым и явно тянулся ласкаться. Хотя нет. Ласкаться Глау по определению не стал бы, а вот мурлыкать — это да.

Хищник. Гордый, хитрый и непокорный.

Девушка поймала себя на том, что не может теперь отвести взгляда от эльфа, а он словно не замечал этого. Ходил довольный, улыбался, и даже Рюн все посмеивался, глядя на него.

— Вообразил, что уже скоро на свободе окажется, — заметил как-то гном после очередного вечернего разговора. — Главное, чтобы шею не свернул.

Рия согласно кивнула. Потерять такую красоту не хотелось.

И в какой-то момент, спустя еще недели две, Глау неожиданно заявил, что готовит план побега. Вместе с теми существами, которые с ним работали.

— Эльфов там хватает. И гномов, — сообщил он после ужина. — Эти рабы много где бывают, и один из эльфов, кажется, заметил потайной ход.

— Кажется, — криво улыбнулась Рия, стараясь подавить страх.

Скоро все могло опять круто измениться. Она жаждала этого и до смерти боялась. Именно потому что побег мог принести смерть, конец всему. Она калека, далеко ли убежит, прихрамывая? И от охраны не отбиться, если схватят. Вряд ли беглецы, почуявшие свободу, будут помогать тем, кто не сумел разорвать путы.

Глау сморщился, услышав.

— Оставайся здесь, — раздраженно бросил он. — Рюн, ты пойдешь?

Гном уже улегся и тихо сопел, засыпая. Он сегодня устал, кряхтел все, когда проходил по комнате. Похоже, пришлось залазить на верхние полки. Или просто переносить тяжести. В любом случае, Рюну сегодня явно пришлось несладко.

— Пойду, — пробормотал он. — Только девочку не бросим.

Эльф громко фыркнул и уставился на девушку.

— Да ты же нас подведешь, — уверенно заметил Глау, прищурившись. — Трусишь, боишься, и в ответственный момент испугаешься и не уйдешь. А ведь придется сражаться, возможно. От шаров избавляться еще как-то.

— Если мы побежим, шары это поймут, — тихо возразила девушка, кусая губы. — Я правда боюсь, Глау. Нас убьют, если проиграем.

— Лучше умереть, чем жить так!

— Думаешь? — Рию передернуло. — Ты прав, прости, мне страшно.

Она грустно улыбнулась, глядя на воодушевленного эльфа.

— Ты, наверное, просто не представляешь, каково это — понимать, что умрешь. По-настоящему, бесповоротно. Может, это здесь есть призраки, но в моем мире — нет. Смерть — это навсегда, Глау. А еще это боль, и я боюсь боли.

Девушка помимо воли задрожала, только представив, как шар может атаковать огнем. Ее пытались съесть, а теперь, в случае провала, могут зажарить. Заживо. Рия обхватила себя рукой, пытаясь успокоиться, но фантазия раз за разом подкидывала видение горящей кожи, ощущение живого огня, который пожирает снаружи тело, стремясь добраться до сердца.

Она замотала головой, до крови закусила губу, сжавшись в комок, и вздрогнула, когда кто-то — да Глау же! — как-то неловко обнял ее за плечи и ткнулся подбородком в волосы. Рия замерла, изумленная. Что двигало эльфом? Попытка утешить? Перетянуть на свою сторону? Девушка прикрыла глаза, опуская голову ему на грудь. Сердце билось медленно, медленнее, чем у человека, но все же билось и словно бы выстукивало какую-то замысловатую мелодию. Глау тихо дышал, не делая никаких движений, и молчал, словно не знал, как можно успокоить ее.

Впрочем, у него получилось.

Рия легонько перехватила запястье парня и чуть сжала его, поднимая голову. Эльф нелепо улыбнулся, скривил губ в странной — как будто смущенной — улыбке и погладил ее по голове свободной рукой. Потом наклонился, поцеловал в макушку и резко вырвался, отстраняясь.

Девушка только изумленно открыла рот, глядя, как Глау быстро укладывается спать. Да еще и повернулся спиной. Это что было? Рия взглянула на свою руку, на всякий случай проверила, нет ли у нее температуры, ущипнула себя за ногу… Нет. Не сон и не галлюцинация. Тогда заболел Глау? Он вообще понял, что сейчас сделал?

Похоже, придется поменять мнение. Бойцовый кот умеет ластиться.

* * *

Еще с полнедели все было спокойно, и Глау строил коварные планы побега. А потом Рия уронила статуэтку на пол. Рядом не было ни эльфа, ни Рюна, рядом оказался только Детре, в тот момент зашедший проверить свою рабыню, и его улыбка была страшной.

— Твое счастье, что она не разбилась, — осклабился мужчина, подходя ближе. — Но ты посмела уронить вещь, которой твой хозяин дорожит. Понимаешь, что тебя ждет?

Рия задрожала, не в силах произнести ни слова. Она только замотала головой, отступая от Детре, но тот схватил ее за руку, больно сжимая, до синяков. Рия вскрикнула, и Детре ударил ее по щеке.

— Посидишь в клетке пару дней, одумаешься, — он наклонился ближе и как-то похабно улыбнулся, недвусмысленно положив ей руку на бедро. — Или ты можешь расплатиться со мной сейчас, и я не скажу хозяину о твоей провинности.

— Нет, — выдавила Рия, чувствуя, что набегают слезы. — Нет, пожалуйста…

Детре ее словно не слышал, да и не нужно ему было согласие. Он просто прижал девушку к стенке, лишив возможности двигаться, прижался всем телом, заломив ее единственную руку. Рия заплакала, попыталась закричать, но надсмотрщик заткнул рот перчаткой и принялся оглаживать грудь, спускаясь ниже.

Нет.

Нет, пожалуйста!

Не трогайте меня!

Спасите меня!

Девушка могла только мычать, когда Детре по-хозяйски задрал подол, поглаживая внутреннюю сторону бедер. Скользнул по животу, стянул с плеча одежду, и ткань соскользнула с культи, больно врезаясь в кожу и давно заживший край отсутствующей руки. Мужчина довольно ухмыльнулся и словно в награду поцеловал ее в шею… Нет, укусил, наверняка до крови, и Рия замычала громче, забилась всем телом, но Детре был куда сильнее. Он только прошипел что-то вроде «хорошая девочка» и принялся целовать грудь, облизывать ее, не прекращая оглаживать бедра.

Девушка дрожала, она была так слаба, так беспомощна сейчас, что хотелось умереть. От отвратительных прикосновений, от отвращения к самой себе из-за бессилия и неспособности что-то сделать. Скорее, умереть, чтобы вырваться из страшного плена, из этих похотливых жестоких рук. Уйти от Детре, от Жабы, ото всех…

Хадды бы ее защитил, но Хадда умер.

И больше никого… никого не осталось на ее стороне.

Распахнулась дверь, и Детре неохотно отстранился, оглядываясь. Пара гусаров растерянно смотрела на него, переминаясь с ноги на ногу.

— Ну? — рявкнул надсмотрщик, отпуская Рию, и девушка, обессилев, соскользнула на пол, выцарапывая перчатку из собственного рта.

— Хозяин вас зовет, — промямлил солдат, и Детре скривился.

Он бросил презрительный взгляд на рабыню, сплюнул на пол и все же направился к выходу, не в силах перечить желанию хозяина.

— Уберешь все с пола, — велел он. — А потом отправляйся к себе в комнату. Отведешь! — приказал Детре уже одному, и тот коротко кивнул, вытянувшись и отдавая честь.

Честь… была ли она у них?

Убравшись, протерев пол и составив на место вещи, под бдительным взором охранника Рия вышла в коридор. Кто бы знал, сколько усилий ей приходилось прикладывать, чтобы просто идти.

— Отведите меня к Ракель, — попросила девушка, останавливаясь на полпути.

Она так и не сумела натянуть обратно платье и теперь просто придерживала его, прикрывая грудь. Солдат скептически взглянул по сторонам, но возражать не стал.

Толстуха, кажется, что-то поняла. Она выгнала солдата, велела детям не высовываться, притащила сама нормальной воды и даже жесткую щетку. Рия принялась тереть кожу буквально до крови. Но память о прикосновениях не уходила, она словно намертво впечаталась в сознание, и Рия, плача, все терла и терла кожу, пока не стало больно настолько, что невозможно вытерпеть.

Ракель на удивление протянула ей полотенце, не выставив сразу за дверь. Она смотрела с сожалением и непонятной злостью. Даже ласково погладила по щеке, пока Рия вытирала культю. Девушка дернулась, отшатнулась, затравленно взглянув на женщину, и молча побрела к выходу, даже не потрудившись одеться.

Солдат только присвистнул, увидев Рию обнаженной, но махнул рукой, когда девушка на него взглянула. Она понятия не имела, что увидел гусар в ее глазе, да и не хотела знать. Сейчас было главным добраться до комнаты, завернуться в одеяло и спать. Спать до самой смерти. Так, чтобы больше не встречаться с Детре и не чувствовать его прикосновений. Никогда.

Захлопнулась, закрываясь дверь, и Глау встревожено выпрямился на кровати.

— Ты рано, — заметил он, прищурившись. — И мылась. Что случилось?

Рия невидяще добралась до своей кровати и села на край прямо напротив повернувшегося эльфа.

— Рия? — парень потянулся к ней, и девушка испуганно вскинула голову, сжавшись, заслонившись рукой, лишь бы ее больше не касались.

— Нет, — прошептала она. — Нет, пожалуйста, не надо…

К горлу снова подступили рыдания, но слезы не бежали, они словно закончились сегодня днем, но глаз жгло так, будто под веком появились иглы. Острые, беспощадные, они кололи глаз, и Рия хрипло всхлипывала, не в силах заплакать.

Рядом оказался Глау. Слишком близко, но девушка не успела отшатнуться, когда он, снова обнимая за плечи, прижал ее к своему животу, неловко, неумело поглаживая по волосам. Рия всхлипнула от этой незамысловатой ласки, вздрогнула и крепко обняла эльфа за талию, вцепляясь в его одежду, прижимаясь к нему всем телом и совершенно не обращая внимания на свою наготу.

— Не хочу, — всхлипывала она куда-то в его живот, чувствуя, как все-таки побежали слезы, и внутри распрямилась скрученная непонятно как пружина страха. — Не хочу больше… Лучше умереть!..

— Нельзя умирать, — прошептал Глау и, чуть отстранившись, опустился перед ней на колени, аккуратно касаясь лица. — Не надо, Рия. Я же говорю, что мы будем свободны.

Девушка только заплакала сильнее, снова обнимая его и пытаясь прижать к себе, но эльф просто потянулся и легко поцеловал глаз, собирая губами бегущие слезы. Рия задохнулась от нежности, которая, кажется, была в этом движении. Нет, конечно, какая нежность, кто Глау, а кто она, но сейчас хотелось обмануться и поверить. Парень чуть приподнялся, на этот раз прижимая девушку к груди и тихо баюкая ее.

— Никто тебя больше не тронет, — пообещал он тихо куда-то ей в мокрые волосы. — Потому что мы сбежим, честно. И ты окажешься на свободе и уже сама решишь, куда идти.