Тенёта (гет)

Отчасти эти мирные дни были похожи на рабство. Не потому, что Рия была несвободна, нет, они с Глау могли уйти куда угодно, если бы того пожелали. Их держало здесь исключительно желание девушки вернуться домой, а эльф не мог нарушить данное слово. Впрочем, как говорил парень, его нисколько не тяготила здешняя жизнь. К тому же Глау признавался, что еще его держат тут те странные большие птицы, ни одну из которых он так и не сумел поймать за два месяца жизни в предгорьях.

На рабство будни теперь смахивали потому, что тоже были однообразными. Встать, разбудить Глау, чтобы он разжег огонь, приготовить завтрак. Эльф потом уходил на охоту, Рия оставалась следить за хозяйством: стирать, мыть посуду, придумывать, что бы еще приготовить. Выбор на самом деле был не особо богатый, но она научилась варить кашу из перемолотых листьев сиклицы и жарить мясо, обмазанное в глине, на углях.

Два раза к ним спускалась Дагрун, но она не задерживалась надолго. Только осмотрелась, покивала своим мыслям и молча ушла. Рия задала ей вопрос, не открывалось ли окно, но троллиха и не подумала ответить. Пичуга, сидящая у нее на плече, все только вертела головкой, но тоже не издавала ни звука. Как и в первый раз, Дагрун уходила поспешно, словно торопилась вернуться в горы, чувствуя себя слишком неуютно среди деревьев на почти открытой поляне.

Рия присматривала за домом, Глау охотился. Порой они разводили на поляне костер и сидели долгими вечерами у огня. Эльф рассказывал о своем доме, о больших белых цветах, из которых они рождаются. О зеленом огне, что заменял им обычное пламя. Потом он в какой-то определенный момент замолкал, и просыпались ночные певцы.

Так они прозвали птиц. Местные пичуги действительно бодрствовали исключительно в темное время, и яркий свет вечного полнолуния порой очерчивал их небольшие силуэты с остроконечными перьями. Глау как-то наткнулся на заброшенное гнездо, где обнаружил еще не истлевший трупик. Притащил ведь в дом, и Рия долго отчитывала непутевого эльфа, но, впрочем, все равно с любопытством рассматривала ночного певца. Он был похож на ласточку с пышным оперением. Зелено-голубым в основном и белым пушком на грудке. Девушка коснулась перьев и вскрикнула, когда порезалась о них. Острые и на ощупь больше как бумага. Глау поморщился и поспешно вынес трупик птицы из дома. Потом присыпал порез на пальце девушки запасенной бурой травой. Он волновался о том, не было ли оперение у беззащитных на первый взгляд птиц ядовитым, потому что здесь вряд ли бы нашлись нужные лекарства в случае беды.

Они, конечно, вместе иногда бродили по округе, и Глау показывал ей растения, которые можно было есть, а которые следовало обходить стороной, и чем дальше, тем лучше. Здешние травы и цветы, конечно, не были хищниками, как деревья, но и они могли доставить неудобство. Одни опасные цветы были ядовитыми, хотя о невзрачный белый цветочек можно было порезаться и не заметить. Другие вызывали сыпь, которая потом распространялась по телу, и на месте каждой точки открывались маленькие ранки. Третьи, говорил Глау, вовсе сеяли свои семена под кожу, а потом новые цветы прорастали на существе. Он припомнил, как однажды видел безобидного зверя, поросшего этими цветами. Зверь в итоге умер, потому что цветы корешками выпили всю жидкость из его тела, а выдернуть паразитов никто не пожелал. Или побоялись.

— А мне не разрешили, — досадливо поморщился эльф. — Велели держаться подальше. Зверю не было больно, но мне стало его жаль.

Глау тогда открылся с другой стороны. Нет, он был мягким и ласковым, он умел помогать и заботиться, но почему-то Рие показалось, что отношение к тому псу было иное. Не просто жалость, но сочувствие. Искреннее желание помочь бедняге.

— Что это был за зверь?

— Лаунгха, — откликнулся парень и пояснил, — невысокое животное с мягкой короткой шерстью. Очень доброе и травоядное. Совершенно безобидное.

Девушке почему-то представился лабрадор, и от этого стало еще печальнее.

Но в общем-то Рие было хорошо, и порой приходила крамольная мысль остаться здесь навсегда. Желание вернуться домой не пропало, куда там, но в предгорьях и доме было слишком хорошо и слишком спокойно. Их окружали исключительно повседневные заботы, и не нужно было думать, куда бежать, где прятаться или как выжить. Не было необходимости задумываться об уроках, поступлении, о том, как она встретится с подругами в таком искалеченном виде. Не кукла, нет, но прежней уже не станет.

Девушка с легким удивлением как-то поняла, что и не хочет быть прежней. Нет, она бы не отказалась вернуть руку и глаз, но стать той беззаботной девочкой не хотелось. Не то чтобы она желала еще раз пройти через все испытания, снова оказаться в рабстве или помогать убивать преследователей, но… Силу, что приобрела во время пути, терять было нельзя. Рия часто думала об этом, когда они сидели у костра.

— Я ничего почти не делала, — рассуждала она вслух, удобно устроившись в объятиях Глау, — я позволила течению нести себя. Судьбе, совпадениям, чему-то еще.

— Нитям.

— Или нитям, — соглашалась Рия. — Тенетам.

Эльф качал головой и крепче обнимал ее.

— Не совсем. Нити и тенета — разные вещи. Тенета в небе, и мы их увидим отчетливо, когда придет Зверь. Нити видимы, это сеть, сотканная нашими творцами, и мы движемся вдоль них.

— В греческой мифологии, кажется, были те, кто плел нити судьбы, — вспомнила во время одного из таких разговоров Рия. — Как же их звали… Что-то в голову лезет Шелоб, но это не из той оперы. Кажется… три сестры, которые пряли и обрезали нити судьбы, когда у человека заканчивалось время жизни.

Глау только фыркнул на это.

— Бедные женщины, — заявил он. — Сидеть вечно за прялкой и следить за всеми живыми существами… Это же так скучно.

— Они же были почти богини, — возразила девушка, — или точно богини. Хотя нить судьбы в принципе расхожий образ.

— Что?

— У нас у многих народов есть такие легенды, — пояснила Рия. — У нас вообще очень много разных легенд… и в то же время похожих между собой.

— Сколько же у вас было творцов? — недоуменно поинтересовался эльф. — Тут три сестры, там ты рассказывала о двенадцати, еще у других народов… Вашим творцам не тесно всем в одном небольшом мире? Или у вас он огромен? Ведь нужно столько места для одних только творцов. Или они иногда к вам приходят?

Рия покачала головой и улыбнулась.

— Мы… никогда их не видели. Вполне возможно или скорее всего эти боги просто выдуманы. Творцы, о которых я тебе рассказывала, придуманы людьми и похожи на людей, только наделены куда большей силой. Сейчас официально у нас, кажется, пять религий, и в каждой главенствует один бог. — Она чуть нахмурилась. — Но кроме этого и о старых творцах помнят и пишут, и в книгах люди выдумывают новых, целые вселенные… Но это книги.

— У эльфов книг нет, — в голосе Глау вдруг послышалась легкая печаль, — мы часто поем или просто рассказываем, но почти никогда не записываем.

— Поете? — Рия расплылась в улыбке и умоляюще взглянула на парня. — А мне ты споешь?

Эльф чуть прищурился, подозрительно глядя на нее, ощутимо напрягся, словно собрался отвечать на удары. Девушка в ответ нахмурилась, не понимая причины такого поведения.

— Вы не поете людям?

— Мы не поем чужакам, — отрезал эльф и резко выдохнул, расслабляясь. — Но ты — не чужая. Я спою.

Рия снова повернулась к огню, прижимаясь спиной к груди Глау, и сжала подаренный им медальон. Парень шумно втянул воздух и замер. Наступила полная тишина, словно природа поняла, что сейчас будет. Ветер почти стих, перестал слишком громко трещать огонь, а затем, словно вода, полилась песня на чистом эльфийском.

Девушка не понимала слов, но этого не требовалось. Песня обнимала, нежно, ласково, а слова превращались в ручей, что обещал восполнить силы. Песня казалась рассветом, песня казалась гомоном птиц и тихим голосом уходящей зимы. Она обещала, что все будет хорошо, и клялась, что все ушедшие вернулся назад, что не будет больше крови и боли, но останутся радость и счастье. Слова тихо проливались на сердце, и распускались на поляне ярко-белые цветы.

Когда Глау замолчал, Рия поняла, что плачет. От щемящей нежности и легкой радости ветер чуть покачивал распустившиеся цветы, и эльф, потянувшись, осторожно сорвал один.

— Мы называем их звездами, — хрипло сообщил он и протянул цветок повернувшейся Рие. — Он похож на тебя. Хрупкий, но сильный.

Девушка улыбнулась и приняла цветок, расцеловала его лепестки и потянулась поцеловать эльфа в благодарность за такое чудо. Глау послушно склонился, подставляя лоб.

— Ты невероятен, — шепнула Рия, касаясь губами его виска. — И хорошо, что ты сейчас рядом.

А собранный букет звезд простоял еще полтора месяца.

Третий приход Дагрун ознаменовал холодный ветер. Солнце все так же пригревало, но резкие порывы заставляли ежиться и растирать кожу, чтобы не замерзнуть. Глау нормально растопил печь: Рия верно рассудила, что этой ночью им вряд ли будет жарко. Эльф на охоту не пошел, все равно у них оставались запасы в погребе, да сушилось мясо на крайний случай. Клубни сиклицы тоже остались с запасом.

Стало почему-то грустно. Глау сидел на кровати, скрестив ноги и прикрыв глаза. Он размышлял о чем-то своем, а Рия могла вдоволь налюбоваться его красотой. Конечно, она видела парня каждый день… круглые сутки, и знала о нем практически все, но порой словно видела впервые и вновь восхищалась нечеловеческой красотой. А грусть не уходила из сердца, и девушка никак не могла понять, почему.

За окном ярко светило солнце, небо было чистым, и блестели порой тенета. Только ветер казался по-зимнему холодным, но даже здесь должно было закончиться когда-то лето. Девушка задумчиво перевела взгляд в окно. А ведь действительно… Лето продолжалось уже больше трех месяцев. Оно длилось даже больше полугода! Как она раньше не замечала? Почему? Сменялись ли здесь вообще сезоны?

— Глау… — осторожно позвала словно медитирующего эльфа Рия. — Глау, слышишь меня?

— Что такое? — он приоткрыл один глаз. — У вас бывает зима?

— Бывает.

— Когда?

— После лета, — недоуменно отозвался парень и открыл второй глаз. — После лета всегда наступает зима. Ты разве не знала? Больше полугода стоит лето, потом начинается тонкий перешеек, когда постепенно холодает, и облетают листья, а птицы и звери уходят в спячку. Потом выпадает снег где-то на четыре месяца, и земля отдыхает. Просыпаются зимние звери, хищные и страшные. Они властвуют все то время, что лежит снег. А потом уходят, когда снова начинается лето.

— У вас нет ни весны, ни осени? — удивилась Рия, забыв о своем нелепом страхе. — Просто короткий переход?

— Вроде того, — кивнул эльф, свесив ноги с постели. — Мы обычно закрываемся в цветах и спим до лета. Это гномам все равно, под землей смена времен года вовсе не ощущается. Да и в горах, наверное, тоже не особо. — Он скривился. — А люди давно научились бодрствовать зимой, и в снежное время практически весь мир принадлежит исключительно им.

— девушка криво улыбнулась.

— Это удивительно, — протянула она и чуть нахмурилась. — Ты еще ни разу не видел зимы?

— Цветы не растут среди снегов, — пожал плечами Глау. — Мы всегда спим, пока вновь не наступает лето. Иначе, скорее всего, просто замерзнем и умрем. Те, кто в рабстве, должно быть тоже умирают. Или же их согревают круглый год. Этого я, к счастью, не знаю.

— Что ты будешь делать, если зима наступит прежде, чем я уйду? — выпалила Рия, пытаясь придумать выход.

Проблема возникла из ниоткуда, но об этом стоило задуматься сейчас, чем перед сменой времени года. Если бы только тогда выяснилось, что Глау впадает на зиму в спячку, что бы делали? Сейчас… Возможно, стоит отпустить его домой. Просто за тем, чтобы выжил. У бойцового кота не хватит шерсти, она не сменится на зимнюю.

Рия сжала край стола. Нет. Нельзя. Это будет просто глупо, если Глау не переживет зиму. Никто не мог с точностью утверждать, что окно откроется раньше, чем выпадет снег. Что, если этот северный ветер — предвестник перешейка? Если скоро зима?

— Думаю, я согреюсь, — донесся до нее голос эльфа, и парень неожиданно оказался рядом.

Он погладил подругу по волосам и спокойно улыбнулся.

— Не бойся, — эльф усмехнулся и кивнул в сторону печи. — Неужели ты думаешь, что зимой она будет греть меньше?

— Но тогда нам необходимо будет сделать запасы, — пробормотала Рия, глядя на него. — Ты не выйдешь на улицу, возможно, вовсе уснешь, а я не смогу сама охотиться.

Глау серьезно кивнул.

— Обязательно, но, — он чуть улыбнулся, — мне кажется, что до зимы мы расстанемся.

Девушка не нашлась, что на это ответить, она только все цеплялась за стол и смотрела в ярко-синие глаза эльфа. Расстанутся… да, все верно. Только все равно было немного грустно.

Резкий стук в дверь заставил их обоих вздрогнуть. Глау даже зашипел, напрягся, резко оборачиваясь к входящей Дагрун. Он не успокоился при виде троллихи, только плечи поднялись выше, и сжались кулаки. Рия тоже обеспокоенно смотрела на нежданную гостью. Синей птицы счастья на этот раз с ней не была, да и сама Дагрун выглядела как-то странно. Она дышала чересчур тяжело, словно бежала с гор до домика. Вся как-то мелко дрожала и будто бы порывалась вернуться в свою пещеру. Последнее было понятно, но куда троллиха торопилась?

— Идемте, — хрипло вдруг едва ли не пролаяла Дагрун. — Скорее! Предвестница Зверя здесь, она пришла в наш мир!

Глау превратился в камень. Рия, начавшая подниматься, застыла. Она судорожно сглотнула, мгновенно вспоминая слова троллихи многомесячной давности. Тот, то убьет предвестницу, должен быть тоже из другого мира. Предвестница? Девушка? Женщина? Или вовсе ребенок?

— Я… — девушка облизала пересохшие губы, но не договорила, наткнувшись на потемневший взгляд Глау.

— Идем, — он сжал ее запястье. — Скорее. Веди.

Последнее было адресовано Дагрун, и троллиха только кивнула, резво поворачиваясь на месте и почти выбегая из домика. Эльф потащил подругу за собой, не позволив той сказать ни слова. Рия едва не упала, запнувшись за порог, и в следующее мгновение Глау просто подхватил ее на руки.

Они бежали, и Дагрун была удивительно похожа на собаку. Троллиха так сильно наклонялась вперед, что еще бы немного, упала бы на четвереньки или обернулась бы зверем. Глау не отставал. Он легко бежал по траве, крепко сжимая в руках напуганную девушку. Рие казалось, что они снова пробираются по горящему коридору. Что вот, впереди бежит выживший Хадда, и нужно скорее добраться до Рюноульвюра, чтобы он проводил их наружу. Чтобы уйти с эльфами и гномами на долгожданную свободу. Если бы Хадда был только жив...

Если бы Хадда был жив, она бы никогда не попала к гномам. И, наверное, Глау бы не вернулся.

Рия закусила губу, смаргивая набежавшие от резких порывов ветра слезы. Хадда бы проводил ее, Хадда бы нашел выход, но что толку вспоминать это сейчас? Впереди Дагрун, сильная и тоже… напуганная? Взволнованная? Предвестница Зверя… Девушка запрокинула голову, но даже сквозь слезы увидела, как неожиданно отчетливо стали видны тенета, словно взрезавшие небо и солнце на множество кусков. А под землей… нет ли под землей нечто похожего? Где глубже, чем гномьи пещеры, глубоко-глубоко могут спать подземные тенета, чтобы, когда настанет конец света, разрезать и плоть этого мира, а не только синюю вышину и яркое светило? Может ли быть так?

Рия закрыла глаз, стараясь успокоиться. Предвестница Зверя. Оно вообще могло быть так? Настолько внезапно, неожиданно, резко… Предвестница зверя из другого мира. Значит, окно открылось. Но, конечно, какое Дагрун дело до желания Рии? Из окна вышла предвестница, а значит мир может быть уничтожен в любое время. И она, Рия, тоже погибнет. И Глау, и Рюн под землей. Они умрут. Быстро или медленно? Как будет происходить местный вариант апокалипсиса?

Девушка неосознанно сжала медальон под платьем. Нет, она не желает этого. Она просто хочет вернуться домой и не более того. Нет, никого не хочется убивать, это неправильно. И почему тролли сами не могут уничтожить предвестницу? Она настолько сильна? Но тогда выставлять однорукую калеку вовсе бессмысленно? Почему предвестницу Зверя, пришедшую из другого мира должен убить тоже представитель иного мироздания? Почему — она? Ведь хотелось вернуться домой.

Рия до крови закусила губу и приоткрыла глаз. Они уже оказались рядом с тропой и начали подниматься. Медленнее, чем бежали, но медальон Глау с ее изображение все равно плясал на его груди, выскользнув из-под рубахи. Два медальона. В память друг о друге, на вечную память. Если настанет конец света, медальоны не понадобятся. Некого будет вспоминать, да и некому. Но тогда — что? Убить?

Позади осыпались камешки, и неожиданно на голову бегущей Дагрун опустилась синяя пичуга. Она не шевелилась, только иногда топорщила крылья и выдавала странно шипящую трель. Других троллей по-прежнему не было видно, но стоило им оказаться на площадке, как Рия почувствовала чьи-то пристальные взгляды.

Глау аккуратно опустил ее на камень, Дагрун остановилась и кивнула в сторону своей пещеры.

— Она там, — тяжело дыша, сообщила троллиха и вытянула из-за пояса кинжал со странными зазубринами на лезвии.

Девушка недоуменно на него посмотрела.

— Что?..

— Возьми, — пролаяла Дагрун, стараясь отдышаться. — Пронзи этим кинжалом сердце предвестнице. Зазубрины не дадут ей вырвать оружие. Она умрет быстро, просто вонзи!

— А если будет сопротивляться?..

Голос Рии дрожал, но она ничего не могла с собой поделать. В голове пока просто не укладывалось, что именно ей нужно сделать. Она видела, как убивают другие, и помогала добивать противников, но никогда не наносила последний удар сама. А сейчас… должна забрать чужую жизнь? Ради мира… ради этого жестокого и равнодушного мира? Нет, внезапно поняла девушка, если она и убьет, то лишь ради Рюна и Глау. Только ради них, а остальной мир может катиться к черту.

Кинжал взял эльф.

— Ты не сумеешь ее убить, — предупредила Дагрун и внимательно посмотрела на девушку. — Только ты…

— Она убьет, — перебил ее Глау, сжимая руку Рии. — Я лишь донесу кинжал. Ты видишь, у нее одна рука, и может не хватить сил. Я помогу. Я просто направлю удар. Не более того.

— Как хочешь, — гавкнула троллиха, тяжело опускаясь на землю. — Идите! Я приду вслед за вами, как только смогу.

Рия сжала крепче прохладную ладонь и растерянно взглянула на парня, но эльф только сжал зубы и коротко кивнул.

— Идем.

Они не торопились, хотя девушка чувствовала напряжение Глау. Вокруг него словно сверкали молнии, и шерсть стояла бы дыбом. Убить. Ей предстоит убить иномирного гостя, чтобы спасти своих друзей, которые помогли ей вопреки желаниям своего народа. Убивать ради кого-то прекрасная отговорка, но смогла бы она по-другому увидеть необходимость в спасении этого бездушного мира?

Тенета все так же отчетливо блестели, они больше не скрывались, выжидая момента, они были готовы уничтожить мир тотчас, как пожелает предвестница? Или эта некто должна призвать Зверя? Как вообще произойдет апокалипсис? Как начнется? И знает ли сама женщина, кто она и кем оказалась для этого мироздания?

— Я помогу, — Глау охрип. — Я помогу, потому что тебе и правда не хватит сил. Я знаю, куда бить и как, чтобы жертва умерла быстро. Мы все знаем. Любой в этом мире умеет убивать. Кроме тебя. Не бойся.

Рия нервно засмеялась.

— Конечно.

Глау, добрый Глау, храбрый Глау, честный и отчаянный бойцовый кот. Он готов помогать ей даже сейчас, и девушка знала, что дело не только в слове. Он пошел за ней раньше, чем дал это слово. Он заговорил об обещании вовсе на подъеме, уже здесь, а до этого находился рядом по своей воле. И помочь хочет тоже — сам по себе. Наверняка дома у него есть родители, братья и сестры. Те, кого бы он ни за что не хотел потерять. И только от нее теперь зависит, выживет ли мир или падет?

Зверь… Рия усмехнулась и еще сильнее замедлила шаг, пока совсем не остановилась. Эльф непонимающе на нее взглянул, обернувшись.

— Глау, а знает ли эта гостья, кто она? И что ей предстоит сделать? Вызвать Зверя?

— Тенета, — коротко ответил парень. — Ты сама видишь, как отчетливо они проявились. Не будь она предвестницей, такого бы не было. Я не знаю, как все начнется, но я представляю, чем закончится. Ты хочешь умереть здесь, не вернувшись домой?

— Нет! — вырвалось у Рии. — Нет, ни за что!

— Значит, придется убить.

Убить. Так легко. Чтобы вернуться домой — убить. Она что, избранная? Она героиня, силачка, кто она? Калека! Не слабая и не кукла, но калека! Девушка решительно шагнула вперед и забрала у Глау кинжал. Если ей предстоит это сделать, то что? То она сама понесет оружие. Кинжал лег в ладонь как влитой. Словно подстраивался под нового хозяина, и хищно, как клыки, блестели зазубрины. Он ждет свою жертву, что раз впившись в тело, его покинуть лишь после смерти убитого. Рия судорожно вздохнула и, не глядя на Глау, пошла вперед.

Как вообще получилось, что на нее свесили такое? Нет, калека — не оправдание. И мучительно хотелось вернуться и домой, и в тот маленький домик в предгорьях, где было почти счастье. Может, зимой ей бы пришлось оберегать покой Глау, но зато она бы увидела как просыпается эльф после долгого сна. Как задрожали бы ресницы, кА Глау бы зевнул и потянулся, переворачиваясь на спину, и тем самым бы он стал похож на котенка. Утром эльф всегда больше всего смахивал на кота, и Рия едва удерживала себя о того, чтобы почесать ему обнаженный живот.

Хватит. Она мотнула головой и сморгнула непрошеные злые слезы. Было все-таки страшно, и осознание того, что сейчас нужно сделать, никак не приходило. Убить… отнять чью-то жизнь, чтобы сохранить другие. Единственная жертва ради тысяч живых существ. Ради целого мира, абсолютно чужого жертве. И ей, спасительнице, тоже. Нет. Не спасительнице, убийце. Рия чувствовала — убийство останется убийством, как его не назови, а особенно сейчас. Потому что где-то очень глубоко в душе она была не против смерти этого мира при условии, что Глау и Рюн спасутся. Или… пусть спасутся Глау и гномы. В конце концов, именно они больше всего ей помогли. Хорошо бы…

Рия вышла на поляну и застыла.

Жертва сидела на плоском камне, скорчившись. Она пустыми глазами смотрела на свою убийцу и словно ждала, когда девушка подойдет и воткнет ей кинжал в открытую грудь. Жертва была полностью раздета. Сердце отчетливо билось под тонкими костями.

Иномирная гостья не была человеком. Ни эльфом, ни гномом, ни троллем, она вообще не походила ни на одного существо, которое когда-либо видела Рия. Возможно, в каком-нибудь фильме инопланетяне так все-таки выглядели. Бледно-голубая кожа, тонкая настолько, что видны прожилки — синие-синие. Голова с очень короткими серебристыми волосами. На ногах три пальца и перепонки между ними, острые коленки и длинные несуразные ноги, выгнутые сейчас под немыслимым углом. Такие же руки, и будто даже не разобрать, где нижние, а где верхние конечности. Четыре соска там, где у людей живот, по два с обеих сторон. Большие глаза на пол-лица, две дырочки вместо носа и тонкие серебристые губы. Бровей нет, шей тоже, есть два плавника как у рыб.

Там, где вроде бы грудная клетка, видна костяная пластина, она иногда подрагивала, в такт сердцу. Сердцу, которое нужно проткнуть хищным кинжалом.

Но страшно было не это, не удивительный вид иномирной гостьи.

Страшно оказалось то, что она ребенок. Возможно, эта раса выглядит так даже во взрослом виде, но Рия перед собой видела только ребенка. Девочку… Наверное.

— Сколько… тебе лет? — хрипло спросила девушка, чувствуя, как тает ее вроде бы пойманная решимость.

Жертва подняла голову и моргнула. Глаз без века на мгновение заслонила мутная пленка, как у лягушки. Девочка чуть наклонилась вперед, вглядываясь в Рию, и та сообразила, что гостья просто не понимает здешнего языка. Ну конечно, сама-то сколько учила…

— Кто… она? — изумленно выдавил приблизившийся Глау. — Кто это?..

— Не знаю. Ребенок? — Рия нервно улыбнулась и сжала кинжал. — Глау, я не стану убивать дитя. Она же… маленькая.

— Откуда ты знаешь? — в голосе эльфа отчетливо послышалось изумление. — Возможно, эти… они… выглядят так…

— Возможно, — перебила его девушка. — Я тоже думала об этом. Но Глау! Детей нельзя убивать. Даже ради мира.

— Ради мира, который она уничтожит?

Рия беспомощно подняла на него взгляд, натыкаясь на не верящее изумление. Эльф явно не понимал, в чем проблема, он был готов сам убить эту девочку, чтобы спасти свой мир. Девушка знала, что он прав. Понимала. Но не могла себя заставить. Ведь дети… дети неприкосновеннее взрослых, наивнее и мудрее одновременно. Наверное, сейчас это было глупо, но Рия просто не могла себя заставить поднять руку на беззащитное существо. Как?..

Иномирная гостья снова моргнула и чуть склонила голову. Покачнулась на камне, едва не падая, но удержалась в последний момент. Рия подошла к ней ближе, отводя кинжал. Девочка посмотрела на нее непонимающим взглядом, в котором не было страха. Или у этой расы он проявлялся по-другому? Но все равно… Девушка сжала зубы и коснулась бледно-голубой кожи. Так оказалась покрыта чем-то склизким, совершенно бесцветным. И без запаха. От гостьи не пахло вообще. Она только все моргала и вдруг чуть улыбнулась. Тонкие серебристые губы сложились в подобие счастливой улыбки. Рия отступила на шаг.

Убить… Как ее убить? Как забрать жизнь у той, кто вообще не понимает, что происходит. Она даже языка местного не знает! Но…

— Почему она еще жива?!

Хриплый рык Дагрун казался ревом раненного зверя. Рия вздрогнула, резко обернувшись, Глау оказался рядом, загораживая ее. Гостья повернула голову, словно удивляясь странному звуку.

— Почему… жива? — троллиха грузно осела на камень. — Скорее… убей ее, пока не пришел Зверь!..

— Это ребенок! — отчаянно выкрикнула девушка, сжимая кинжал. — Неужели так просто!.. Неужели нет другого варианта?! Дагрун, она даже не понимает, что происходит!

— И пусть не понимает! — взревела троллиха. — Не будет сопротивляться!

— Да она ведь даже о Звере ничего не знает!

— Ее надо убить, — зарычала Дагрун, сжимая огромные кулаки. — Убить — и все! Ты желаешь нам смерти? Ты сама хочешь умереть?!

— Нет! — Рия сморгнула набежавшие слезы и попыталась сглотнуть подступивший к горлу комок. — Нет, не хочу, но!..

Взвыл ветер, где-то сверху, на выступах, словно из камня выросли тени троллей, и девушка сжалась, чувствуя их прямые взгляды. Они ждали. Они хотели смерти этого невинного существа. Ветер трепал платье и волосы эльфа и человека, а Рия не могла решиться. Как? Как поднять руку на ребенка, который даже не понимает, что происходит?

— Ей ничего не известно о Звере! — закричала девушка, перекрывая ветер. — Слышите! Она нас не понимает! Она не знает, где оказалась! Она ребенок!

— Ну и что? — зарычала в ответ Дагрун, подаваясь вперед. — Да, ребенок! Да, несмышленыш, и духи говорят, что ей даже нет десяти лет, совсем маленькая, ну и что?! Она предвестница Зверя и должна умереть! Просто умереть, не осознавая ничего! Ты хочешь убить нас? Я еще раз спрошу: ты хочешь смерти этого мира?!

— Не хочу, — твердо ответила Рия. — Но и убивать ребенка…

Нет. На самом деле даже не в этом дело. Просто убивать. Она не умела, не могла. Напасть — да, защищаясь, но взять и убить беззащитного? Девушка беспомощно взглянула на Глау, но эльф явно ждал ее решения. Ветер трепал волосы и одежду, громко стучали друг о друга костяные украшения собравшихся здесь троллей, и их взгляды давили на Рию.

В воздухе словно звенел призыв убивать.

Рия снова повернулась к девочке, а та доверчиво бесстрастно смотрела на них и только моргала.

— Ты понимаешь меня?

Если девочка ответит, то ситуация поменяется… Немного, но все равно. Гостья открыла рот, но не издала ни звука. Она вдруг как-то удивленно трехпалой рукой коснулась своего рта и снова тихо зашлепала губами. Кажется, она все-таки что-то говорила, но… Как рыба. Рия отступила на шаг, спиной упираясь в Глау. Девочка была похожа на рыбу. Ведь те тоже не издают ни звука, но друг друга прекрасно слышат. Да, свой способ общения, что-то… Девушка шумно выдохнула. Девочка-рыба не понимала, почему не может ответить. Наверное, удивлялась незнакомому языку, Рия не знала.

— Убей! — прорычала Дагрун, и холодный ветер подхватил это слово, унося его к ярким, отчетливо видным тенетам.

— Я помогу, — теплый шепот склонившегося Глау, словно поставил стену.

Он мягко обнял пальцами ее локоть и направил безвольную руку с кинжалом вперед.

— Я поделюсь силой, — его шепот звучал уверенно. — Рия, я не хочу, чтобы ты умерла, но спасти себя можешь только ты одна. Я дам тебе силы с первого раза пробить сердце, но больше ничего не могу. Ты должна нанести этот удар, Рия.

Выжить самой… Девушка тихо всхлипнула, когда эльф прижал ее к себе, и они вместе сделали шаг к девочке-рыбе. Убить ее ради себя, чтобы выжить. Умирать в нескольких шагах от дома не хотелось до острой боли в сердце, но убить… беззащитного.

Второй шаг.

Кинжал в руке словно задрожал, предвкушая кровь.

Третий шаг.

Ветер все завывал, то ли отговаривая от опрометчивого убийства, то ли предвещая несчастья.

Четвертый шаг.

Хрипела Дагрун, призывая убить.

Пятый шаг.

Девочка-рыба, по-прежнему бесполезно открывая рот, выпрямилась, выпячивая грудную пластину и протягивая длинные руки. Наверное. Она хотела обнять их. Или приветствовала. Или просила помощи. Или что-то спрашивала. Ни Рия, ни Глау этого не знали.

Девушка задрожала, но крепкая хватка пальцев на локте не позволяла сомневаться. Кто все же нанесет этот удар? Она занесла руку одновременно с Глау. И резко опустила вперед, даже не слишком прицеливаясь. Эльф отпустил ее руку в последний миг, вложив в удар всю свою силу. Кинжал пробил пластину — странно легко, словно там почти не было кости, брызнула ярко-синяя кровь — как глаза Глау, и Рия невольно отпрянула назад, когда кровь девочка залила ей руку. Парень тоже вздрогнул, когда капли крови попали и на него. Рия плакала, размазывая кровь и слезы по лицу, а девочка рыба упала на спину с кинжалом в груди. В ее взгляде стояло удивление и непонятная радость, а тонкие губы по-прежнему улыбались.

Глау поспешно прижал Рию к себе, целуя в волосы, но его самого трясло. Девушка дрожала, она вцепилась в одежду эльфа и все рыдала, не зная, что делать дальше. Мир…мир спасен?

— Молодец, — раздался одобрительный рык Дагрун, и безмолвное одобрение серых теней свалилось на плечи.

Еще сильнее взвыл ветер, и Рия вскинула голову, вглядываясь в небо. Тенета не исчезли, они не потускнели, наоборот, словно стали ярче. Почему? Разве не должны были принять свой привычный облик или вообще исчезнуть? Ведь предвестница… убита? Ведь так? Да, девочка-рыба была мертва.

Дагрун, тяжело шагая, приблизилась ним и ощерилась в довольной улыбке.

— Сразу бы так, а то не хотела. Теперь мы спасены. А ты скоро вернешься домой.

— Тенета, — тихо заметила девушка, стараясь унять дрожь в голосе. — Они не пропали и не погасли.

— Теперь никуда не денутся, — как спокойно махнула рукой троллиха. — Не страшно.

И словно мир только что не был на грани уничтожения, а тело девочки-рыбы казалось игрушкой. Сломанной куклой, в которую кто-то влил ярко-синюю краску. Рия взглянула в лицо Глау и содрогнулась. Цвет глаз и цвет крови… как они могли быть настолько похожи? Она… убила. И это еще предстояло осознать. И понять. И принять, что самое важное. Убила беззащитного, убила ребенка в обмен на свою и чужие жизни целого мира…

— Браво, дорогая, я не ошибся в выборе.

Раздавшийся голос шел откуда-то сверху и казался… странным. Рия не сразу сообразила почему, а потом поняла — некто говорил на чистом русском. Девушка изумленно завертела головой, и только когда ахнул Глау, подняла глаза к небу. Сзади заохала Дагрун, задрожала так, что украшения застучали.

Тенета опустились ниже… одна из тенет. И на ней как на обычной лавочке сидел человек. Обычный мужчина в официальном костюме с цилиндром и тростью в руках. В черных брюках, ботинках, в белой рубашке и бабочке на шее. И во фраке. У него было обычное лицо — таких миллионы, и темные каштановые волосы немного забавной прически — почти каре, но чуть короче, чем следовало бы. И глаза — карие, почти черные.

Рия помотала головой. Нет, она не видела этих мелких деталей, но откуда-то точно знала, что так все и есть. А человек покачивал одной ногой и иногда крутил тростью.

— Что за мир, — он театрально развел руками, словно удивлялся, — готов убить ребенка — беззащитного ребенка! — лишь бы выжить. Вы что, никогда не слышали такой фразы? Ну, что счастье целого мира не стоит слезы невинного ребенка. Или что-то вроде того. Ну и нравы у вас тут.

Человек покачал головой. Он был далеко и высоко, но в то же время словно сидел напротив, и каждое слово было слышно очень отчетливо.

— А вы не то что слезинку пролили, вы убили ее.

— Откуда? — перебил его Глау, и Рия только сейчас заметила, как ошеломленно он смотрит на незнакомца. — Откуда ты, человек, так отлично знаешь эльфийский?

Эльфийский?

— Он говорит на русском, — пробормотала Рия.

— Он знает все… — раздался помертвевший голос Дагрун, и они обернулись.

Троллиха казалась внезапно седой и почти мертвой. Он смотрела на человека, сцепив огромные руки, и медленно раскачивалась.

— Ты не должен был приходить, — монотонно проговорила она. — Мы убили твою предвестницу.

— Вы убили ребенка, — возразил человек, надевая цилиндр. — Ну сами подумайте — дитя, эта девочка, очень похожая на маленькую рыбку, и предвестница? Нет, все правильно, я испытывал вас сегодня, тенета даже ярче сделал, и что? Вы не прошли, не сдали экзамены, мои славные герои. Еще и калеку заставили сделать грязное дело. Скажи, тролль, сколько крови на твоих руках? Вы же убиваете едва ли не каждого гостя из иного мира, и лишь немногим удается выжить. Разве нет? Оберегаете свой мир от предвестников. Смешные вы. И не любите марать руки.

Рия едва не задохнулась от осознания, кто сейчас перед ними.

— Зверь?.. — шепнула она имя Убийцы миров.

Человек расплылся в улыбке.

— Меня называют по-разному в разных мирах, но здесь — да, мое имя таково. Бедная девочка, и эльф твой… глупый да молодой. Использовали вас эти сидящие здесь мудрецы. Те, кто поумнее, уходили из гор и мир познавали, да только большинство тут просиживает и считает, что слова древних — истина в последней инстанции.

Зверь снова тяжело вздохнул и щелкнул по нити.

— Вы не сдали экзамен, дети. Предпочли убить невинного сразу, прежде чем попытаться разобраться. Тенета ярче стали! Вы не замечали, что они периодически и так ярче становятся? А потом снова гаснут. Тут совпало с новым гостем, да, но головы у вас нет на плечах. Нет, — Зверь усмехнулся, — это надо суметь — уничтожить свой мир руками чужого. Вы только попробуйте калеку проклянуть… А впрочем, уже не сумеете. Гарантийный срок вашего мира закончился, друзья мои. Так что пора приступать к уборке.

— Н-нет, — Рия схватилась за горло, — постой! Ты хочешь… уничтожить мир?

— Конечно, — Зверь поднялся, вставая на тенета как на широкую дорогу. — А зачем мне такой мир? Творцы, конечно, постарались, как и самый старший, а я за ним потом убирай. Поигрались мои дети, да… А убираться не умеют. Хватит. Всему свой срок, и даже миру, где могут убить просто так ребенка. Где используют детей как рабов и игрушки, где остальные ничего не делают, а лениво следят и порой сбегают из рабства, словно это игра. Жестокая, но игра. Хватит.

Нет… Рия хватала ртом воздух, не в силах в это поверить. Все… было напрасно? Если бы она сумела настоять на своем, спасти эту девочку, ничего бы не случилось? Окровавленная рука дрожала, кровь продолжала капать на землю. Глау крепко обнимал ее за плечи и молчал. Что они могли сейчас сделать? Можно ли было хоть что-то исправить? Сами… своими руками… одной рукой уничтожили мир!

— Ты должен был исчезнуть! — неожиданно взревела Дагрун, потрясая небесам кулаками. — Ты не имел права приходить, ведь мы убили предвестницу!..

— Глупый тролль, — парировал Зверь и сделал два шага, опираясь тростью на воздух. — Не была девочка предвестницей. Вы несколько раз проходили испытание, сами того не зная, и я оставлял ваш мир в покое. А тут — провалили. С треском. Убили беззащитную, ничего не понимающую девочку. Ребенка. Мне, конечно, полагается быть злом, но как-то не хочется. То есть, я Зло, но немного неправильное с вашей точки зрения, наверное. Так что удачи вам, друзья мои. Готовьтесь к концу света.

Он еще приподнял цилиндр, прощаясь, и пропал, словно не было. А тенета действительно взрезали небо. Рия прижалась к Глау, утыкаясь ему в плечо, и сжала медальон. Горестно взревела Дагрун и, казалось, все горы откликнулись на ее плач. Девушка дрожала, пока эльф крепко ее обнимал и сам мелко вздрагивал. Что-то заскрипело в выше, и Рия машинально подняла голову. Изрезанное небо начало разваливаться. Один из кусков со скрипом отвалился, открывая непроницаемую черноту, и с шумом полетел вниз. Он упал неподалеку, с площадки было хорошо видно, как он врезался в землю, и от места столкновения пошли трещины.

Гномы. Ох, нет. Гномы были под землей, и что сейчас творилось у них, Рия боялась подумать. А небо падало, и вскоре трещины окружили и площадку. Небо стремительно черно, казалось непроницаемой пастью, в которой, казалось, вот-вот заблестят клыки. Выла Дагрун, выли остальные тролли, и только Глау крепко обнимал ее.

— Так не должно быть! — вырвалось у него.

Он пошатнулся, но устоял, трещина прошла совсем близко, кусок горы где-то позади с шумом провалился в такую же черноту, как и наверху, где некогда было небо. Рия закричала, когда рядом, буквально в двадцати шага кусок неба упал, разбился вдребезги, словно был стеклянным, и площадка под их ногами вздыбилась. Эльф упал, потянув девушку за собой. Они съехали немного вниз, упираясь в стык двух пластов, а рядом упал еще один кусочек неба. С солнцем. И солнце разлетелось вдребезги, действительно обнажая почти что лампу, но и та разбилась на мелкие осколки, и стало темно. Показалась вечно полная луна, то, что от нее осталось, а Глау и Рия все смотрели, как падает теперь ночное небо.

Эльф тоже сжимал медальон, девушка поглаживала свой, понимая, что шанса выжить нет. Чем обернулась затея Дагрун? Чем обернулось ее ожидание и желание? Почему все… так? Смолк вой троллихи, а сверху посыпалась земля. Рия еще посмотрела наверх, а потом скалы под ними разверзлись, и рухнул вниз один из последних кусочков неба.