Между небом и землей (гет)

Дамблдор позаботился о том, чтобы в ближайшие полчаса меня никто не беспокоил. Наедине с собой... Не знала как мне все рассказать, убедить, что я на стороне Гарри, всего мирного населения, и что Тёмная Метка на моем предплечье не доказывает моей принадлежности к стороне Тьмы. Меня не должны приписывать к рангу предателей, директор убедил в этом, однако сложно будет доказать обратное. Всё было зря, не нужно было скрывать свою личность, это может разрушить наши отношения c друзьями. Как я буду смотреть в глаза Сириусу? Что скажу ему?

Судьба... Смерть? Если выживу, если Дамблдор убережет меня... но после этой ужасной ночи чувствую, что Лорд сможет влиять на мою жизнь. Страшно, мне всего шестнадцать лет, я хочу жить, хочу прожить эту жизнь с тем, кто небезразличен. Джинни видит в нас с Сириусом идеальную пару, быть может — это следствие юношеского максимализма, но она была убедительна. Не знаю, с чего она решила, что мы так подходим друг другу, но теперь и подруга может от меня отвернуться. В дверь негромко, словно неуверенно, постучали. В комнату вошли именно те, кого я боялась... Боялась потерять. Сириус осторожно прошествовал последним. В голове воцарился хаос, с чего начать? Я попыталась принять сидячее положение на кровати, но боль снова вступила в голову, отчего на лице отобразилась неприятная гримаса.

— Лежи, ты еще слаба, — посоветовала Гермиона, первая оказавшаяся у кровати невольной пациентки.

Но я все равно села, потому, что должна была видеть их лица, контролировать по мере возможности их реакцию.

— Дамблдор сказал, что тебе нужно что-то сказать нам, — произнесла Джинни, и я увидела в её взгляде какую-то нерешительность, словно это она должна рассказать нечто неприятное.

Все понимали, что если в деле замешан директор, то это крайне серьезно. Друзья молчали, ждали, пока я соберусь с мыслями, готовы были услышать все что угодно, но еще не знали, что их ожидает. Сириус сел ближе всех, выражая тем самым некое доверие. Зачем Дамблдор сказал ему прийти? Его присутствие делает правду еще больнее, а волнение невыносимее. Я молчала, не в силах говорить, и изучала цветочный узор пододеяльника.. Друзья были терпеливы, смотрели на меня, но старались сделать взгляды мягкими, не обременяющими. Видимо, их уже предупредили о чем-то.

— Как вы уже заметили, со мной кое-что не так, — после глубокого вздоха начала я, не поднимая взгляда от одеяла.

Никто ничего не сказал, но по глазам было виден положительный ответ. Пришлось собраться с силами и продолжить, но все оказалось не так-то просто.

— Я кое-что скрывала от вас, — но подавив комок в горле, я словно оправдалась следующими словами. — Так было нужно. Я не знаю, как рассказать вам, — на этих словах мой взгляд обратился к человеку, чье присутствие угнетало, и перед кем, казалось, моя вина возрастала в сотни тысяч раз.

Ребята смотрели на меня, не торопили, они уже были готовы узнать что-то серьезное, им не впервой. Найти в себе силы признаться — вот самое страшное во всей этой ситуации, ведь таковых сил может и не оказаться.

— Меня зовут вовсе не Энн Стюарт, — произнесла я, вновь пряча взгляд в ничем непримечательном покрывале. — Это, пожалуй, первое, о чем я должна сказать. Моё настоящее имя... Меня зовут... Анна Рахманинова, — борясь с тяжестью в груди, произнесла я.

У Рона поднялись брови, Гермиона переглянулась с Гарри и Джинни, конечно, они знали эту фамилию, знали о моей чистокровной семье, теперь поняли, почему мои волосы стали такого яркого белого цвета. Лишь лицо Сириуса ничего не выражало, это пугало больше всего, словно от реакции этого человека зависела вся жизнь. Они ждали продолжения истории молча, не собираясь перебивать и без того тяжелый монолог.

— После возвращения Волдеморта, — от этого имени Рон вздрогнул, Джинни тоже, остальные не поменяли лиц, — обстановка в моём доме стала ужасающей. Родители и так не отличались добротой по отношению ко мне, однако в это время они стали совсем жестоки, — словно подготовленную речь говорила я, стараясь не останавливаться. — Год назад Лорд появился в нашем доме, я отказалась поклониться ему, я лучше умру, чем сделаю это... — добавила с досадой, надеясь, что эти правдивые слова повлияют на вердикт, что друзья мне вынесут. — Отец и мать спокойно стояли и смотрели, как он пытает меня Круциатусом, затем на неделю меня бросили в темницу без еды и воды. Я еще удивилась, почему он не убил меня, всем бы все равно было наплевать...

У слушателей медленно вытягивались лица, но только не у одного. А слезы одна за одной стекали по покрасневшим щекам, придавая мне вид мученицы, хотя я не стремилась к подобному определению.

Им предстояло узнать еще слишком многое, а мой рассудок уже сдался, сдался, потому что я просто устала, устала лгать, утаивать и быть одинокой в компании людей, которые невольно стали близкими, потому что три месяца назад старосты Гриффиндора не позволили мне куковать в одиночестве в коридоре Хогвартс-Экспресса. Никто не смел перебивать...

— После этого мне удалось завести переписку с профессором Дамблдором, при помощи одного из домашних эльфов, что был мне предан. Он же помог мне сбежать, перенес меня из дома, но пользоваться далее им как транспортом, я больше не могла. Засекли бы, да и бедному Динки бы не поздоровилось, он рисковал жизнью ради меня, — Гермиона одобряюще кивнула, и мне стало даже легче говорить, от того, что не все внимание целиком адресовалось моей персоне. — Я добралась до Лондона маггловским транспортом и не использовала магию, чтобы не засекли. Дамблдор посоветовал мне изменить имя, на всякий случай, это была перестраховка. Он сам предложил имя английской королевы, честно говоря, я даже не знала, чью фамилию беру. Но моя маскировка оказалась бесполезной, Тёмный Лорд уже давно знает, где я... — я остановилась, чтобы перевести дыхание от нескончаемого потока слов, рвущихся наружу.

Слишком долго я всё скрывала.

— Подожди, причем тут Темный Лорд? — опешил Гарри спустя внушительную паузу. — Зачем ты ему?

— Профессор Дамблдор и я... Мы долго искали ответ на этот вопрос, но в конечном итоге помог случай, — я повернулась к Сириусу, который задумчиво почесывал бородку. — Профессор, вы помните наш разговор о книге Ангелины Файнс и эльфах?

— Да, — коротко ответил он, погружаясь в собственные мысли все глубже.

— Какую книгу? — переспросил Рон; Гарри и Джинни тоже не поняли.

— Книга о волшебных существах, вымерших многие столетия назад... Не те эльфы, о которых вы подумали, другие, обладающие невероятной силой, существа могущественные и бессмертные, — пояснила Гермиона, проштудировавшая почти всю библиотеку Хогвартса.

Лицо Сириуса приняло легкий окрас непонимания, он пытался связать мои слова воедино.

— В общем... Я потомок этих существ — такое предположение выдвинул профессор Дамблдор.

— Что?— хором спросили Гарри и Рон.

Девушки силились осознать услышанное, а Сириус нахмурился.

— Был в Испании один церковный послушник, Антониус Матиас Диас...

— Но причем здесь он? — перебила меня Гермиона, сосредоточенно анализирующая мои речи.

— В книге Ангелины Файнс сказано, что его сожгли на костре за чернокнижничество, его обнаружили с книгами об эльфах. Все они были на гоблинском языке, послушника сочли сатанистом, одержимым дьяволом. Это и выглядело так, Антониус был сквибом, но был им, как оказалось, не до конца, — я нашла собеседника в лице Гермионы и теперь старалась смотреть только ей в глаза. — Он понимал гоблинский язык, и на самом деле он сошел с ума от алчности. В тех книгах было сказано, что существует один единственный выживший эльф, так же там было сказано как его уничтожить и отобрать силу. Когда Антониус сидел в камере, скорее всего, на фоне его безумия случился всплеск магической активности, и он сумел аппарировать.

— Это нереально: без палочки, да еще и сквиб... — проговорил Рон негромко.

— Нет, были подобные случаи, Бенедикт Страшный получил силу только в тридцать лет, — объяснила Гермиона, потом закатила глаза под непонимающий взгляд ребят. — Ну, вы как всегда спите на истории магии!

— Итак, вместо него сожгли другого человека, чтобы не опорочить имя церкви, — продолжила я, — так сказал профессор Дамблдор. Антониус убил этого эльфа, и перенял его силу, но что-то, возможно, пошло не так. Того эльфа звали Рахманом, а Антониус Матиас Диас сменил имя и поселился на Руси, он и есть мой первый предок — Антон Рахманинов, — внимательные молчаливые взгляды заставили меня проглотить очередной комок в горле. — Почему эта сила сосредоточена во мне — не знаю, я являюсь двадцать третьей в поколении, это число бессмысленно по своей сути, никакой магии. Но с тех пор в нашей семье рождались отпрыски с белыми, серебристыми волосами, — закончила свой рассказ я, надеясь, что эта глупая история воспримется серьезно.

— Это звучит невероятно, — сказал Гарри, касаясь висков пальцами. — Хочешь сказать, Темному Лорду нужна твоя сила? Как он намерен ее полу... — он запнулся.

Не было смысла продолжать, все поняли. Джинни задержала крик ужаса. Сириус изменился в лице, его бровь медленно поползла вверх.

— Вот зачем я ездил в Россию, в твой особняк, мне нужно было проверить его охрану! Похоже, в поместье невозможно проникнуть! — произнес он.

— Возможно, но нужно выманить оттуда Динки, только наши эльфы могут перемещаться беспрепятственно, но им нельзя отходить от поместья далеко, конечно, только по приказу отца или матери. За ними следят, — пояснила я.

— Это уже хорошие новости, нужно будет поговорить с Дамблдором об этом, — сказал Сириус, словно игнорируя суть истории, и то, что я самая настоящая лгунья. — Ещё я встретился со старейшим гоблином Брендибаком, расспросил о эльфийско-гоблинских легендах в обмен на кое-что ценное.

— Конечно, они деловые существа, очень алчные, но что это было? — сказала Гермиона.

— Неужели он что-то рассказал? — удивилась я, немного смущаясь его усталых глаз.

— Дамблдор отдал свой фамильный перстень, гоблинской работы, конечно.

— Это наверняка была очень ценная вещь, — задумчиво произнесла я. — Что вы узнали, профессор? — лицо Сириуса едва заметно скривилось от столь официального обращения.

Он положил ногу на ногу, готовясь к новому рассказу:

— Гоблин рассказал, что их история и эльфийская не сосуществуют друг без друга. Сначала он поведал об их крепкой дружбе, но ее разрушил эльфийский король Аран, который был избран народом. Он был советником до назначения, плел интриги в своем племени и сверг предыдущего короля Рахмана, — Сириус задумчиво взглянул за окно, где ярко светило солнце. — Аран возжелал богатые гоблинские земли взамен на то, что они оставят жизнь их роду. Но гоблины были не так глупы, по долгой дружбе они знали, что есть способ уничтожить противника, несмотря на его силу и бессмертие, правда они не ведали какой. На их удачу, был один эльф, готовый предать тайну своего народа, они пришли к Рахману, подавленному, сверженному с престола. Рахман жил в глуши, один, ненавидел предавшего его Арана, желал ему смерти. И в обмен на жизнь остальных и возвращение ему трона с обещанием мирного договора, поведал гоблинам о секрете смерти эльфов. Их может сделать смертными лишь вода из вулканического мертвого озера Шаруши. Естественно, гоблины не стали держать слово, данное Рахману, и уничтожили весь эльфийский народ.

— Но как они это сделали? Это не так-то просто напоить целую орду эльфов! — удивилась Гермиона

— Ну, их было не так уж много, одно племя, но очень могущественное, три-четыре тысячи воинов мужчин и женщин. Гоблины якобы решили смерено отдать земли взамен на секрет передачи эльфийской силы. Аран ничего не подозревал, ему было выгодно это предложение, ведь невозможно забрать силу у эльфа, пока он бессмертен. В честь примирения гоблины устроили пир мертвецов, перемешали мертвую воду с ядом и вином. Ослепленные властью эльфы не могли предположить, что их обманули, что Рахман предал весь свой народ. А насчет передачи силы, — добавил Сириус,— существовал способ. Эльфийский кинжал, закаленный в жерле того же вулкана, где было озеро Шаруши, нужно было пронзить им сердце эльфа и испить его крови. Кинжал был символом власти и смирения для эльфийского народа, королевская особа всегда носила его с собой. Гоблинский предводитель Радермак алчно желал обрести эту великую магию, но умер в попытке ее получить, эльфийские и гоблинские чары несовместимы. Озеро Шаруши исчезло с лица Земли из-за извержения вулкана, но у гоблинов осталась вода из него. Я думаю, она хранилась долгие века и существует и по сей день, раз Волан-де-Морт намерен тебя... — Сириус остановился, понимая, что слишком увлекся.

— Не думаю, что Лорду может понадобиться эта вода, я же и так не бессмертна, абсурд. Что случилось с кинж...

Я осеклась...

— Что? Есть какие-то зацепки? — заволновался Гарри.

— У отца в кабинете под стеклом хранился кинжал, мне говорили, что он гоблинской работы, что это семейная реликвия. В детстве я пыталась достать его, но меня едва не убило мощным заклятием, охраняющим его.

— Где он сейчас!? — воскликнул Сириус, едва ли не вскочив с места.

— Он, он, я не знаю, впоследствии его перепрятали, я не знаю куда, мне тогда очень сильно досталось... — я скривилась от болезненных воспоминаний.

— Какой силой ты обладаешь? — внезапно спросила Джинни, выдергивая меня из тяжелых мыслей.

— Никакой, — недовольно сказала я. — В том-то всё и дело...

— Тогда какой в этом смысл? — вступил Гарри, возмущенно разводя руки в стороны.

— Ну, почти никакой, я думаю, это только начало. Могу читать мысли, хотя никогда не училась легилименции, вижу фестралов, и похоже на меня теперь не действуют зелья и некоторые заклинания... — добавила я, демонстративно потрогав волосы, подходя наконец к главной теме разговора.

— Что значит теперь? Те флаконы, что мы нашли разбросанными вокруг кровати, что там было?

Я потупила взгляд... Этой темы невозможно было избежать, да и скрывать уже что-то не было смысла. Внезапно Гермиона достала из кармана мои лекарства.

— Это обезболивающее и мазь... — она запнулась, открывая вторую бутылочку и поднося её к носу.

— Скрывающая Тёмную Метку, — закончила за нее я, боясь поднять взгляд на друзей, в особенности на Сириуса.

В комнате повисло молчание. Все присутствующие были шокированы. Шея Рона напряглась, на ней слегка пульсировала жилка, Джинни молча смотрела на меня с вытаращенными глазами. Гарри сжал кулаки, а Сириус просто глядел в пустоту бытия. Они теперь всё знали, чего уж больше таить. Я отвернула рукав ночной сорочки, аккуратно сняла бинты, заботливо наложенные Дамблдором, и продемонстрировала всем череп с вылезающей изо рта змеей, еще не потухший после болезненного вызова . Рука была обожжена до мяса в этом месте, жестоко со мной поступил Лорд... Гарри хоть и ожидал увидеть Метку, но все равно отстранился. Они все смотрели на меня как на прокаженную, слишком многое в их жизни было связано с людьми, носящими клеймо Тёмного Лорда, и имела ли я право винить их за непонимание, или за взгляды, в которых читалось изумление и даже презрение?

— Прошу не ненавидьте меня, — тихо сказала я, и из моих глаз потекли слезы отчаяния. — У меня не было выбора...

Какая к черту бессмертная? Меня сжигают заживо, заставляют биться в агонии, мучиться, а теперь на меня еще и зелья не действуют...

— Как мы можем тебя ненавидеть, когда ты пережила такое, но... П...почему она у тебя? — произнес Гарри отрывисто.

— Точно не знаю, но меня клеймили в младенчестве, а спустя неделю произошла роковая для Темного Лорда встреча с тобой, насколько я знаю, — сдавленным голосом произнесла я. — Быть может, Лорд просто отметил меня.

— Как жестоко... — произнесла Джинни, ее голубые глаза увлажнились, но все так же продолжали пристально смотреть на обожженную плоть, на которой ярко проступала черная татуировка.

Она встала со своего места, просто подошла ко мне и обняла. За ней и Гермиона. Парни остались сидеть, они не настолько сентиментальны, хотя, кажется, Гарри пролил одну скупую мужскую слезу. Сириус не выдержал этого эпизода, поднялся и вышел из комнаты, просто ушел... Друзья поддержали меня, Дамблдор был прав, нужно слушать его почаще. Спустя какое-то время зашел и он сам, снова попросив всех выйти.

— Профессор, они меня приняли... — сквозь все еще не стихающие слезы сказала я.

— Иначе и быть не могло, они ведь твои друзья, — старик улыбнулся мне и занял стул возле кровати. — Твоя сила растет.

— Но на меня не действуют зелья! Разве это хорошо, что мне до конца дней теперь придется ходить с обожженной рукой, профессор? Она болит...

— Я думаю, твой организм сможет тебя защитить в будущем.

— Пока отдыхай, тебе нужно выспаться.

Дамблдор улыбнулся своей фирменной лучезарной улыбкой, затем покинул меня. Мысль о том, что огромный валун свалился с плеч, увлекла в приятный сон, в котором были все друзья, Сириус, и не было места боли, страху, переживаниям, Метке... Возможно, маггловское снотворное сделало этот сон легким, а быть может, моя жизнь с этого дня изменилась, в ней больше не будет места лжи...

Не знаю, сколько времени я проспала, но на улице была темень. Я открыла глаза, и осознала, что все то, что произошло вчера, не сон, что я смогла открыться. Друзья меня простили и приняли. Сириус? Он просто должен привыкнуть, наши отношения не выйдут за рамки «профессор — студент», после всего того что он узнал обо мне, боюсь мы можем быть только друзьями, да и на что я могу рассчитывать, он ведь на двадцать лет старше меня. Его реакция? .. Он вышел. Просто ушел, не выдержал девчачьих соплей, конечно, он мне соболезнует. Это нормально, даже Гарри пустил слезу. Снова мысли о несбыточном, что ж, если все сложится совсем паршиво, то жить мне осталось совсем недолго, в таком случае Поттеру ну может на минуту побольше моего. Дамблдор обещал сберечь меня, хочется в это верить. И я пойму, если меня будут сторониться как проклятую, кем я и являюсь по сути, будут избегать. Опять в голове один негатив, правильно Джинни говорит, я глупая, слишком много пессимизма. Так, Анна! Ну-ка выброси эти мысли из головы! Если тебе и осталось жить недолго, то проживи эти дни улыбаясь, проведи их с друзьями, и с ним, с Сириусом, какими бы ваши отношения не были просто будь рядом. Ты дышишь с ним одним и тем же воздухом, это как невербальные прикосновения, живи этим, радуйся, люби...

Я улыбалась, лежа в темноте, сама себе, может этот порыв необъяснимого счастья, который снова перерастет в рыдания? Всё может быть, но сейчас как-то тепло душе, и пускай ноет рука... Стоп! Болит правая рука, а в кисти я ее и вовсе не чувствую, но Метка же на левой! Я нащупала на столе волшебную палочку левой рукой, ведь правая была полностью обездвижена.

— Люмос!

Я едва не выронила палочку от неожиданности. Рядом со мной на стуле дремал он... Его ладонь была на моей здоровой руке, не мудрено, что та затекла. Как можно аккуратнее я вытащила окончательно онемевшую конечность, чтобы не разбудить спящего принца. Помотала обездвиженной кистью из стороны в сторону, будто тряпицей, пока к ней не стали подступать колики, закусила губу, ощущение, что по застоявшимся венам и капиллярам, наконец, бежит кровь, было неприятным. Сириус дремал в сидячем положении с опущенной головой. Давно он здесь? Я улыбнулась сама себе. Нет, всё мое нутро ликовало, вот он, рядом! Такой родной и такой близкий. Я перегнулась через кровать, так чтобы лицо оказалось поближе к его лицу, смотрела на него, не в силах поверить, что это он сидит сейчас передо мной. Разглядывала усталое лицо в свете волшебной палочки. Как хорошо, что Джинни переселили в другую комнату, иначе бы не было возможности быть так близко. Он переживал все это время, а я, это уже входит в привычку, напридумывала себе лишнего. Приблизилась к нему вплотную. Поцеловала в щеку, на секунду задержавшись на ней. Сириус дернулся, я отстранилась, наблюдала, но он не проснулся, лишь слегка сменил положение.

— Я люблю тебя... — тихо произнесла я и вернулась в лежачее положение.

Всю ночь я пронаблюдала за тем, как он спит, отдавала долг, за то, что он точно так же наблюдал за мной, мы охраняли сновидения друг друга.

Когда проснулась утром, его уже не было рядом, приснился? Нет, мои губы помнят тепло его щеки. Я встала, нужно было сменить повязку на руке, аккуратно сняла старую, немного отодрав засохшей корочки вместе с бинтами. Обработала рану и снова наложила повязку. Наручные часы показывали десять утра, наверняка все уже встали. Желудок урчал от голода. За вчерашний день я съела лишь немного куриного бульона, заботливо приготовленного миссис Уизли. Надев спортивные штаны, майку и толстовку, я поплелась в ванную умыться. В доме было подозрительно тихо, где все? После ванной я спустилась вниз, на кухне все же кто-то был.

— Доброе утро, миссис Уизли, — с виноватыми глазами и опущенным лицом сказала я.

— Доброе утро, дорогая, и не подумай, мы не в чем тебя не виним, тебе и так пришлось многое перенести, — она смотрела на меня материнскими глазами, читая мысли. — А теперь садись за стол.

С повинной головой я послушалась. Миссис Уизли, ловко орудуя сковородкой и лопаткой, вывалила мне на тарелку яичницу с беконом. Я безусловно благодарна этой женщине, она едва меня знает, а относится как к родной. Несмело я приступила к завтраку, при этом натянув пониже рукав олимпийки, что не скрылось от её зорких глаз.

— Анна, эта Метка не определяет тебя, — моментально я убрала левую руку под стол, а миссис Уизли покачала головой. — Дамблдор поддерживает тебя, а ребята защищают. Я думаю, что недоразумение на твоей руке не обратит их мнение о тебе в плохую сторону.

— Я... спасибо, миссис Уизли, — негромко сказала я, подвигая к себе кружку какао. — А где все?

— Они в саду, играют в квиддич, Сириус с ними, — я почувствовала, как мои уши стали приобретать красноватый оттенок. — Он беспокоился за тебя, — улыбка на её лице еще больше заставила меня смутиться.

Злиться мне или радоваться, что и эта тайна стала явью? Поблагодарив миссис Уизли, я пулей полетела наверх за теплой одеждой и зимней мантией.

— Правильно, подыши свежим воздухом, — сказала она, увидев меня уже выходящую из дома.

Весело ей улыбнувшись и натянув перчатки, я вышла на улицу. Солнечный день, морозно, но здорово, почти так же как и в России. Я отправилась в ту сторону, где слышались крики ребят и то и дело мелькали метлы. Друзья меня заметили и спустились на землю.

— Энни, ну как ты? — спросила Джинни, соскакивая с метлы, я видела, как она старается вести себя обыденно.

— Хорошо, здоровый сон и все такое, — я улыбнулась ей в ответ немного неуверенно. — Могу я присоединиться? Кажется, вам не хватает одного игрока, — глядя на пятерых друзей, сказала я.

— Ну, Гермиона не в счет, она на метле-то едва держится! — сказал шепотом Рон, наигранно закрыв рот рукой.

— Эй! Я всё слышу! — возмутилась та, грозно подбоченившись.

— Ты сможешь играть с травмой? — поинтересовался Гарри. — Кстати, а ты вообще когда-нибудь играла в квиддич?

— Обижаешь, — сказала я, перенимая только что принесенную метлу у Джинни, — я была охотником в одной из команд Дурмштранга, даже Крама пару раз уделала, когда была на третьем курсе! — гордо сказала я, выпячивая грудь, словно на ней красовались ордена и медали.

— Чего же ты раньше не сказала? — Ты бы уже давно была в гриффиндорской команде! — воскликнул Гарри.

— Ну, ты же не спрашивал, — улыбнулась я. — Да и не до этого было...

— Посмотрим на что ты способна, — внезапно вступил Сириус выходя вперед, его глаза сверкали.

Вызов? Сразу же захотелось повыпендриваться. Оседлав древний Чистомет с вырезанной на древке надписью: Собственность Джорджа Уизли», я взмыла в небо. Друзья последовали моему примеру. Играли трое на трое. В моей команде были Гарри и Гермиона, которую поставили на ворота, может, хоть какая-то польза будет. В команде оппонентов Рон стоял на воротах, а Джинни и Сириус были охотниками. Я забила первый кваффл под аплодисменты Поттера. Сириус пытался отобрать мяч, но у него не получилось, далее перевес менялся то в нашу сторону, то в противоположную. Гермиона под всеобщее удивление отбила серьезный бросок Джинни под оглушающие апплодисменты. Сириус забил несколько красивых голов. Гарри не отставал на него ни на минуту. Перевернувшись на метле, я перехватила кваффл у удивленного Сириуса и отправила его прямо в ворота над головой Рона, тем самым заслужив похлопывания по спине от изумленного моими способностями Гарри.

Игра получилась интересная, потом мы бесились в саду, устроив войну снежками. Мне неоднократно залепляли в голову. Переживая, из-за моего удара черепом ребята подскакивали ко мне как к калеке, узнавая все ли в порядке, а в это время я отправляла в них еще одну партию снежков. Конечно, я старалась метить побольше лишь в одного человека, за что им же и была опрокинута в сугроб вниз головой. В моих волосах застряли комки слипшегося снега.

Сириус словно ребенок резвился вместе со всеми. Наверное, это был один из самых счастливых дней в моей жизни...