В круге страха (джен)

Пока Сигетнар щелкал кнопками и тумблерами, один за другим оживляя широкие экраны, Леферия смогла разглядеть помещение. Оно оказалось небольшим. Иллюзию простора создавали экраны, отражающие каждый свое: схему с точками и линиями на синем фоне, вид на какую-то местность с огромной высоты, несколько разных графиков, карту — очертания чуждой земли в зелено-голубой гамме… Вдоль центральных трех экранов тянулся длинный узкий стол, полностью занятый пультом с кнопками и переключателями. На самом пульте тоже слабо светилось несколько миниатюрных экранов.

У правой стены выстроилась шеренга стульев. Леферия подошла, пододвинула один поближе к пульту и села, с любопытством наблюдая. Фодат бессильно опустился прямо на пол возле двери. Фелд мерил шагами комнату, точно его тревожило это закупоренное со всех сторон подземелье. Он то и дело замирал и вслушивался, но толстая дверь не пропускала ни звука.

— Если даже ты разнесешь ракетами всю Мальясскую пустыню, — наконец заметил он, — Хадрат найдет другие способы до вас добраться. Пока вы не прекратите тянуть хадратскую магию, вас не оставят в покое.

Леферия молча кивнула. Фелд высказал ее собственные недавние мысли. Не мотхи, так кто-то другой — мало ли в Геолисе народностей, вон, на карте полно стран, мотхи просто оказались ближе всех. А она все еще не решила, что делать, когда Хадрат, оправившись от потери союзника, начнет атаку заново. И уже склонялась к тому, чтобы все же отравить и Сигетнара, и завод. В послевоенном хаосе это должно оказаться несложно…

— Ты так уверен, что мотхов заслали сюда, чтобы уберечь хадратскую магию? — Сигетнар на миг отвернулся от пульта и сощурился, глядя на Фелда. — Разве Ложа Былого не связалась с ними еще до того, как столкнулись миры?

— До столкновения… я так понял, тогда они просто сотрудничали. Вон, сплавили мотхам боевых магов после переворота. Наступать они начали, когда вы добрались до магии.

— И разве не Леферия должна была ее защитить? Нет уж. Конечно, Хадрат не оставит нас в покое даже после гибели мотхов, но вряд ли это связано с магией. Закончим с мотхами — и я наведаюсь туда.

— В Хадрат? — рассмеялся Фелд. — Да тебя там сразу схватят. Это не Геолис, где можно лгать людям в глаза и не бояться расправы Судий!

Сигетнар еще некоторое время внимательно изучал его лицо, потом отвернулся. Схема на центральном пульте изменилась. Поверх пересекающихся линий возникли красные точки.

— Спасибо, что предупредил. Придется что-нибудь придумать.

О том, что ракеты выпущены, Леферия догадалась лишь по смене цвета точек на экране.

Ничего не произошло. А каким-то краем сознания она гадала, на что это будет похоже. В Хадрате были небольшие гидровоздушные торпеды и взрывчатые «стрелы», но их не использовали уже много лет — с тех пор, как отсталые острова вошли в состав империи. Безумцев, жаждущих отделиться, усмиряли на местах, остальное довершали Судии, а если Судии вынуждали к миру, то мало кто осмеливался перечить. В Геолисе было слишком много войн. Или в Хадрате — слишком мало…

Сигетнар отошел от пульта, взял себе стул и сел, пристально глядя то на табло, то на схему. Цифры на табло сменялись быстро-быстро. Больше всего происходящее напоминало тихий вечер в компании малознакомых людей. Не хватало только звидта и пирожных. Неужели это и есть война?

Время утекало капля за каплей… точнее, минута за минутой, так здесь отсчитывают. После недавней беготни, ужаса и напряжения не хотелось даже шевелиться. Сигетнар достал устройство связи и принялся терзать кнопки. Никто не отвечал. Леферия вдруг поняла, что и в Управлении безопасности, наверху, они не встретили ни единого сотрудника. А ведь таммеры там не работали. Мотхи заранее забрали их или выманили, чтобы расчистить ловушку под главную добычу? Вынудили сдаться? Уничтожили?..

— Согнали все-таки в клетку, — пробормотал Сигетнар, точно прочитав мысли. Хотя на самом деле, наверное, он просто думал о том же самом. И смотрел на узкий экран связного устройства, по которому бежали значки. — В резиденции командора! Ха! Готовьтесь, ребята, скоро ваши Судии могут появиться прямо в Оньяре — мотхи подготовили им жертву!

— Ты нашел их? Сотрудников Управления? — уточнил Фелд.

— Их самых. Но они скоро выберутся. Если ударить по мотхам в Мальясской пустыне, это заденет всех остальных. Они должны потерять ориентацию, бросить свои чертовы таммеры, и тогда их можно будет брать голыми руками… — Сигетнар бросил взгляд на экран над пультом.

И губы его вдруг побелели.

Он не пошевелился, не вскрикнул, никакая гримаса не исказила его лицо. Фелд и Фодат, наверное, так ничего и не заметили — пока Сигетнар не вскочил и не бросился к пульту, чтобы начать судорожно терзать переключатели.

Точки с экрана исчезли.

— В чем дело? — спросила Леферия. — Они что, не попали в цель?

— Ракеты всегда попадают в цель. Если их не сбивают средствами противоракетной обороны, которых у мотхов нет. Но прошло слишком мало времени… Рассатас!

— Ракеты испарились? Значит, у мотхов она есть, эта оборона, — буркнул Фелд. — Запусти еще раз…

Сигетнар не удостоил его ответом. А в следующий миг уши заложило от пронзительного искусственного звука.

Над дверью замигала красная лампочка, ей в унисон вспыхивала другая, на пульте. Сирена выводила рулады, но Сигетнар не торопился ее отключать. Его руки застыли над кнопками, а потом метнулись к соседним рычагам. Экран слева мигнул, сменив табло с показателями на белый фон… а затем на небольшую черную надпись.

Леферия не успела прочитать. Надпись погасла. Вместе с экраном. Мотнув головой, Сигетнар дернул за какой-то переключатель, и сирена умолкла. Вид у него был недоумевающий и неверящий. Словно только что все присутствующие стали свидетелями некоего события, а Сигетнар все еще не мог осознать, что оно произошло.

Вот только не было никакого события… Или было?

На центральный экран вернулась россыпь красных точек, но теперь они оккупировали его противоположную, верхнюю часть.

— В чем дело? — повторила Леферия.

Сигетнар помолчал, прикрыв глаза. Потом посмотрел на нее.

— Мотхи перехватили ракеты и развернули их на Таондар. Запоминайте: выйдете отсюда — не возвращайтесь в третий корпус, идите вперед, пока не наткнетесь на лестницу, она ведет в центральное здание Управления. Там наверняка нет засады, я дам пульт, возьмете со стоянки любую машину и езжайте в Рагдонский туннель. Вход напротив, Леферия, ты должна помнить дорогу. Оттуда успеете нырнуть в Хадрат…

— Погоди, какой Хадрат, — перебил Фодат. — Ракеты летят сюда? На Оньяр? И сейчас разнесут его в щепки? Но здесь же бункер, разве нет?

— Да здесь-то бункер… Думаете, вам проще будет выбраться, когда ракеты сотрут город с лица земли? Сейчас хоть можно попасть в Хадрат через лазейку! После попадания ракет ее не останется, туннель рухнет. Я сомневаюсь, что вам захочется оставаться здесь, когда на пепелище придут мотхи. Мы не можем сидеть в бункере вечно.

— И ты предлагаешь нам бежать, — зло сказала Леферия. — Какая забота! Но если бы я могла, я бы давно была в Хадрате! Ты забыл, что я должна была тебя отравить? Без этого Судии меня уничтожат, как только я появлюсь!

— А ты меня сейчас отравишь, — улыбнулся Сигетнар. — До удара около часа. Успеешь приготовить яд?

— Что?

— Я говорю, отрави меня. Ну же, Леферия, не теряй времени! Ракеты были моей последней надеждой. Если мотхи сбросят их обратно на Оньяр, Таондару конец. Мне некуда бежать, в отличие от вас.

Теперь даже Фодат смотрел на него округлившимися глазами. Сигетнар прислонился к пульту и нетерпеливо постукивал ногой по полу. За его спиной на экране все так же светились красные точки.

— А ваша противоракетная оборона? И потом, мы же в бункере. Он разве не защищен от подобного удара? — Вопрос Фелда прозвучал, как голос разума.

— Противоракетные установки не отвечают. Бункер — да, он защищен. Но после удара рано или поздно придется выйти на поверхность. Прямо в лапы к мотхам, которые знают, что мы здесь. Я не собираюсь до конца жизни сидеть у них в плену и служить жертвой для Судий. Да, забыл сказать: Леферия, готовь смертельный яд. Тебе же без разницы, чем меня травить?

— Как угодно, чтобы ты больше не мог тянуть хадратскую магию… — Леферия стряхнула с себя ступор, отвела взгляд от Сигетнара и начала поспешно рыться в сумке. — Да, времени должно хватить, у меня есть все заготовки, надо только смешать… Смертельный?

В обычное время она не любила смертельные яды. Слишком простые, никакого простора для фантазии. Человек хрупок, а его тело ненадежно: полно веществ, пары капель которых хватит, чтобы убить его. То ли дело убить всего одну или две черты характера. Знать, что адвокат защитит от гнева Судий, и получать удовольствие от поисков хитроумного решения, правильных ингредиентов, дозировки… Поэтому алхимиков нередко считали нелюдями. И, наверное, не зря. Но сейчас смертельный яд был кстати.

Очень кстати.

Под руку попалась чаша с катализатором, которую Леферия сунула в сумку, когда ее так и не удалось подбросить Ложе Былого. Она аккуратно выставила чашу на свободный стул. Достала свинцовую палочку и перемешала катализатор. Он частично прогорел, но оставалось еще достаточно. Потом принялась отпирать замочки на свинцовой же шкатулке. Там хранилось все самое опасное, едкое и чудовищно ядовитое…

— Ты же допускаешь, что мы доберемся до Рагдонского туннеля, — не унимался Фелд. — Здесь что, единственный в городе командный пункт? Пошли с нами, пролезешь в другой и оттуда запустишь противоракетную систему…

— Другой пункт — в администрации командора. Ее захватили еще позавчера, — спокойно ответил Сигетнар. — Все остальные — не в Оньяре. Мне не дадут туда добраться. Нас и сюда пустили только потому, что это была ловушка. Я думал, что обойду ее… но я не предвидел, что они способны перехватывать ракеты.

…Как обычно: сушеные листья иглодерева, чешуя ужа-уробороса, немного слюды, пропущенной через Мальстрем. Все измельченное в порошок, как и положено для курительных ядов. Леферия до сих пор не знала, решится ли осуществить задуманное, но уже пошла по сложному пути. Для простого хватило бы пары капель, и никаких чаш.

— Наверное, им снова помогают Судии. Или Ложа Былого влила магию через этот проход, который открыла, — рассуждал Фелд. — А Судии… Они как будто ближе, но еще не в городе.

— Скоро будут. Как скоро они приходят к жертве?

— У нас им вообще не приносят жертв…

Леферия смотрела на закупоренное отделение шкатулки.

Взять щипцами, размешать палочкой. Да, она никогда раньше не пробовала так делать. Но иногда нужно просто положиться на интуицию. Интуиция — одно из главных оружий алхимика, важнее знания, нужнее основных ингредиентов. Интуиция…

Пару раз Леферия пыталась спасти свою жертву. Подсунуть более опасное вещество — еще никогда.

— Ты там скоро? Вам еще до туннеля добираться, — окликнул Сигетнар.

…еще никогда. Но что может быть опаснее смертельного яда?

Терять нечего. Всем нечего терять…

Леферия открыла отделение, подцепила щипцами порцию пепельной смолы и в последний раз перемешала катализатор.

Свинцовые щипцы шипели, будто их раскалили и погрузили в холодную воду.

Леферия воткнула в катализатор трубочку для курения и отыскала коробку спичек.

— Я прикурю, и мне придет конец? — скептически уточнил Сигетнар, разглядывая конструкцию. Его лицо не выражало ничего.

— Да. — И ты даже не поймешь, что случилось, мысленно добавила Леферия и встала, опасливо держа чашу. А может быть, и мы не поймем. Всем нечего терять…

— Хорошо. Подожди. Поставь это пока. У меня к тебе одна просьба. Не откажешь мне в последнем желании?

Она опустила чашу на стул и поспешно отдернула руку. Взглянула на Сигетнара — от него это не укрылось, и он усмехнулся со странным удовлетворением. Затем шагнул к Леферии, и ей вдруг стало ясно, в чем заключалось это последнее желание.

Сигетнар осторожно взял ее за подбородок, провел большим пальцем по щеке и коснулся губ своими. Леферия приоткрыла рот навстречу его языку. О нет, она не собиралась отказывать в просьбе. Наверное, в глубине души ей с самого начала было любопытно узнать, каково это — чувствовать эти тонкие губы, покусывать их, ощущать, как чужой язык то ласкает, то ритмично толкается в рот. Понять, жива ли она еще — после Ринеона.

Прохладные. Не горячие, как казалось раньше, а прохладные… А еще сухие. Леферия прикрыла глаза, обхватила Сигетнара за плечи и отвечала на поцелуй, будто на город не летели ракеты, а в мире не существовало больше никого. Щетина немного кололась. Его вторая рука скользнула по ее спине. Леферия чуть выгнулась и подалась навстречу, вжимаясь в его бедра. В голове немного шумело. Сердце колотилось, отчего-то стало жарко. Хотелось продолжения.

Сигетнар отстранился медленно и нехотя, напоследок легко прикусив ее нижнюю губу. Леферия растерянно пригладила волосы и глубоко вздохнула.

Фодат тактично отводил глаза. Фелд с подчеркнутым интересом всматривался в схему с красными точками.

— Это нужно поджечь? — нарушил молчание Сигетнар. Леферия кивнула. Он чиркнул спичкой, и катализатор, коротко полыхнув, почти сразу погас. Лишь в глубине ярко тлел жар, не давая потухнуть окончательно.

Сигетнар устроился на полу, скрестив ноги, и глубоко затянулся фруктовым дымом.

Он еще успел поставить чашу рядом с собой. После чего руки его упали, он откинулся на стену и сполз по ней вниз.

Леферия напряженно наблюдала. Запах фруктового дыма вкрадчиво вплетался в затхлость воздуха. Казалось, прошла вечность, хотя невидимые часы где-то рядом отмерили всего две или три секунды. Фелд уже завладел оставленным на соседнем стуле пультом от дверей Управления безопасности. Леферия ждала.

Информация в эфире распространяется мгновенно, а вот на то, чтобы дойти из другого мира через катализатор, ей потребуется несколько лишних мгновений.

…Оно накрыло мир резко и внезапно. Черная вспышка, белая вспышка, стремительное выцветание до полной прозрачности. Тело Сигетнара точно растворилось в воздухе, на его месте на миг возникла кристальная пустота, но Леферия не успела заметить, как оно снова появилось. Свет погас. Казалось, он не померк, а тоже исчез, словно его не существовало в природе, а следом пропало ощущение прохладной твердости пола, о который она опиралась, воздуха, все еще пахнущего фруктовым дымом… Мир таял, как сахарная фигурка, и Леферия с облегчением улыбнулась.

Она не знала, сможет ли определить, что яд подействовал. Теперь — знала наверняка.

Подействовал.

Так, как она и рассчитывала.

Еще она не знала, как события будут развиваться дальше, но теперь оставалось только ждать, чтобы увидеть своими глазами. Или не увидеть.

Фодат что-то крикнул. А может, это был Фелд. Леферия не разобрала. Они точно отдалились на неизмеримое расстояние. Она чувствовала себя так, будто это дрожащее бесплотное желе, в которое превратился бункер, Таондар и весь мир, кто-то медленно и с расстановкой пропускает через мелкое сито. Каждую деталь — в отдельную ячейку. Пропускает, чтобы потом склеить воедино, пересоздать в прежнем виде — но с некоторыми изменениями. Без того ила, который нанесло тысячелетиями.

Пепельная смола выжигала все наносное и ненужное.

Если проглотить ее — человек исчезал вместе с телом. В системе координат пепельной смолы любые формы жизни были наносными и ненужными.

Леферия все падала и падала в сито, ячейки маячили перед глазами, но до сих пор оставались недосягаемыми.

Если вдохнуть дым катализатора с пепельной смолой… Строго говоря, это был даже не дым. Эфирная флуктуация, маскирующаяся под дым. Она вообще не оседала в легких, ее задачей было воссоединиться с эфиром, своей первоосновой, и прихватить с собой сознание того, кто прибег к ее помощи. Затем действие слабело, и проситель возвращался. И все же Леферия уже отравила нескольких человек с помощью катализатора. Жаль, не получится расспросить их и узнать, что они видели, прежде чем подействовал яд. Связались ли с Судиями, просили ли милосердия и какой получили ответ.

Увидел ли Судий Сигетнар, прежде чем они исчезли.

Леферию вдруг дернуло и втянуло в сито, как в воронку. На мгновение перед глазами пронеслась текстура из мириад частиц, которые прямо сейчас собирались воедино, а потом она поняла, что по-прежнему сидит на корточках на полу. Что стулья, пульты, чаша с катализатором и выкрашенные в серый стены постепенно обретают цвет и форму. Что Фелда и Фодата бросило на пол навзничь. Что земля трясется, и это уж точно не эффект яда.

И что тела Сигетнара нигде нет.

— Хороший знак, — пробормотала она себе под нос. Фелд застонал болезненно и отчаянно.

— Где они? — крикнул он, пытаясь сесть. Стулья отшвырнуло в другой угол следующим мощным толчком, и Фелда бросило на пол. — Где они? Что ты сделала?! Что?!

— Прислушайся, Фелд, — произнесла Леферия медленно. Землю опять тряхнуло, и ее швырнуло прямо на ракетный пульт, но она не придавала этому значения. Подумать только, а когда-то, когда миры столкнулись, пока она томилась в хадратской тюрьме, чуть ли не самым важным казалось увернуться от летящих в лицо предметов и не наставить себе синяков… — Прислушайся, Судии должны быть еще в зоне досягаемости. Свяжись с ними! Давай!

— Их нет! Что ты сделала, проклятие?!

— Нет — или ты не можешь докричаться?

Бункер сделал кульбит, пол с потолком на мгновение поменялись местами, а потом, точно перекатившись, приняли нормальное положение. Леферия не знала, как не сломала себе хребет, когда ее швырнуло прямо на отчаянно мигающие лампы, а потом вниз, на стулья, беспорядочно валяющиеся по комнате и на разлетевшийся по полу катализатор, в котором еще оставалась пепельная смола. Или не оставалась? Покрытие пола осталось невредимым, его не разъело, под ногами не разверзлась преисподняя. Значит…

Болело ушибленное плечо, грудь, в которую пришелся удар ножкой стула. Леферия села. Толчки утихали.

У стены сначала прозрачными очертаниями, а потом все более отчетливо начало проявляться человеческое тело.

— Помнишь, я спрашивала у тебя, что будет, если отравить Судий через катализатор? — сказала Леферия, глядя на Фелда.

— Это невозможно! — с остервенением выкрикнул тот.

— Это возможно. Потому они не позволяли никому даже попытаться. Никому, чьи мысли они могли прочитать.

Все вернулось на круги своя. Сигетнар лежал там, куда повалился, вдохнув дым катализатора. Леферия подошла, села рядом и провела рукой по его лбу и закрытым глазам.

Лоб был теплым.

Леферия помедлила, прежде чем опустить руку к шее и найти артерию.

Голова у нее не кружилась, когда мир вращался, как обезумевшая карусель, но сейчас стены на миг дернулись, а земля ушла из-под ног, прежде чем пальцы поймали легкий толчок пульса.

— Ты хоть понимаешь, что натворила… — с тоской проговорил Фелд.

— Рискнула. И, кажется, выиграла.

Фелд помотал головой и с силой прижал ладони к вискам, точно у него болела голова.

— Это невозможно. Судии не могут погибнуть. Они же бессмертны, проклятие! Ты влезла во что-то…

— Ты чувствуешь пустоту? — спросила Леферия.

— Я их не нахожу. Но это еще ничего не значит…

— Магию ты тоже уничтожила? — подал голос Фодат. Он, кряхтя, сел, оперся на поваленный стул и уставился в потолок. — Хм… Нет, не уничтожила. Но добраться до Мальстрема я не могу. Слишком далеко. Что ты все-таки сделала?

— Не можешь? — вскинулась Леферия. — Отлично.

Она принялась тормошить Сигетнара за плечо.

— Эй! Вставай, пора смотреть, во что я там влезла. Давай, Ярлат, просыпайся, я вижу, что ты жив!

— М-м, — простонал он и открыл глаза. — О, дьявол! Я же просил насмерть…

— А тебе правда так хочется умереть? — Леферия вскочила. — Идем! По-моему, это землетрясение — не из-за гибели Судий. Оно похоже на то, что было, когда столкнулись миры?

— Было землетрясение? — заморгал Сигетнар, тоже вставая. — Аврат авасс! И его вызвала ты?

— Возможно, — протянула Леферия.

— Так это, наверное, были ракеты, — сказал Фодат, глядя на центральный экран. Тот, как ни странно, выдержал и кувыркание вместе с комнатой, и удары, когда прямо в него швыряло людей. — Вон, они исчезли…

— Сколько времени прошло? — Сигетнар повернулся к экрану, хмурясь. Потом отыскал глазами часы. — Нет, не ракеты. До попадания оставалось минут двадцать. Оставалось бы. Но, рассатас, что здесь произошло? Леферия, ты отравила меня или нет?

Он шагнул к пульту и принялся щелкать кнопками, видимо, проверяя, правильно ли работает экран. Черные полосы послушно мигали, картинка покорно переключалась. Точки-ракеты исчезли на самом деле. Это был не сбой отображения…

— Да, эфирным ядом с пепельной смолой. Мне недавно… подсказали кое-что, — она вспомнила искаженные лица Судий, узор из бесчисленных рыбьих телец, кораллы и водоросли, и бормотание, как сквозь толщу воды. — Я не знала, насколько этому можно верить, но попробовала. В худшем случае ты бы умер. В лучшем — умерли бы Судии. Но вряд ли они умирают с таким землетрясением.

— То есть ты должна была отравить его, а вместо этого подняла руку на Судий? — голос Фелда сорвался на фальцет. — Что у тебя вместо мозгов?! И как теперь…

— Как же мы без Судий? — зло переспросила Леферия. — А как живет Таондар? Существовать, когда тебя не водят под руку и не бьют по макушке за любую провинность, вполне возможно. И даже не существовать, а жить и радоваться. Все равно эти наказания не делают мир справедливым, Фелд, или ты выгораживал мало убийц и мошенников? Что у тебя самого вместо мозгов?!

— Ты не имела права решать за других.

— Конечно, не имела, — легко согласилась Леферия. — Но я решила. Иначе этот клубок было не развязать. А Ложе Былого и Анакату Судии почему-то не помешали творить все, что вздумается. Кстати, мне очень интересно, чего именно они добивались, и теперь я смогу это узнать. У них, наверное, были отличные адвокаты, вроде тебя… вот и получалось, что, если у тебя есть деньги на адвоката, ты можешь наслаждаться безнаказанностью, а остальные будут подчиняться. Я очень не люблю подчиняться, Фелд.

— Ракет нет, — вмешался Сигетнар. — Поссоритесь позже. Пойдем, что ли, и правда посмотрим, что это было за землетрясение.

Прежде чем открыть дверь, он щелкнул тумблером, включая электричество в остальном здании.

На пути к лифту им не встретилось ни одного мотха. Но коридор не казался пустым — из дальнего конца как будто доносились голоса. Когда двери лифта открылись, внутри обнаружилось четверо мотхов, но вели они себя потерянно. Даже не попытались броситься на недавних врагов или наслать станнеку, хотя и Фодат, и Сигетнар подобрались, готовясь отражать атаку. Мотхи побрели куда-то прочь по коридору. Леферия с недоумением проводила их взглядом.

— У них связь, — задумчиво произнес Сигетнар. — Если что-то случается с достаточно большой группой народу, это чувствуют все остальные. По ним что-то ударило…

— Потеря связи с Судиями? — Леферия покосилась на Фелда, по которому явно ударило то же самое. — Или потеря доступа к магии… Фодат, как по-твоему, они могут ее получать по-прежнему?

— Не знаю, как насчет них, но я почти не могу, — буркнул маг.

В здании, а особенно во дворе мотхов было больше. Но эта растерянная толпа уже не напоминала ту грозную силу, от которой, казалось, невозможно спастись. Мотхи негромко переговаривались, оглядывались, изредка где-то вдали затягивал свою монотонную ноту таммер, но утихал, так и не набрав мощность. Леферия даже не обратила внимания, что уже вышла из помещения и спасительного воздуха с антитриггером. Таммеры не действовали. Станнека испарилась, как страшный сон.

Затем она подняла голову, и дыхание перехватило.

На краю чистого голубого неба серела полоска туч. Солнце било в глаза, заставляя щуриться. Слева часть неба закрывал один из корпусов Управления безопасности, и все. И больше ничего.

Хадрат исчез.

* * *

— Я понимаю, почему пропали Судии, но почему пропала станнека? — ворчала Леферия, пока машина неслась по туннелям. — И почему таммеры вдруг превратились в обычный народный инструмент?

На стенах все еще пылали факелы, но теперь они казались только гротескным украшением. Ни следа необъяснимой тревоги, искусственного или настоящего страха и обволакивающей, вплавляющей в янтарь паники — только любопытство и азарт, и вполне объяснимое волнение в предвкушении ответа. Мелькнул указатель «Рагдонский туннель», мобиль резко свернул, и Леферию бросило на дверцу.

— А еще Хадрат вернулся туда, откуда его принесло, причем вернулся, как только сгинули Судии. Может, это связано, а? — ответил Сигетнар из-за руля. — Может, только Судии удерживали их вместе? И ракеты тоже исчезли, а их ты точно не травила…

— Судии исчезли, мотхи потеряли доступ к их помощи и к магии, потеряли способность насылать панику, а вслед за этим пропали и ракеты, — подытожил Фодат. — Мне кажется, ракеты кто-то уничтожил еще раньше. Когда их только выпустили. То, что они развернулись на Оньяр, могло быть иллюзией, которую тоже наслали мотхи. Они уничтожили ракеты магией или с помощью Судий, а сами создали обманку… Способны они на такое?

— Были способны. Хм… — протянул Сигетнар. — Да… В таком случае, когда эта обманка «врезалась» бы в землю, вместо реального взрыва город бы накрыл заряд станнеки. Да, об этом я не подумал…

— И я бы не подумал, они же были на экране, — фыркнул Фодат. — Не знаю, как у вас, а у нас экраны не поддаются гипнозу. Вопрос, почему станнека сгинула одновременно с Судиями?

— Потому что они ее продуцировали, — предположила Леферия.

— Не может быть. Как тогда объяснить жертвоприношение в пустыне? Мотхи держали пленных под станнекой, и Судии слетались на нее, как мухи на мед. Мы сняли станнеку — испарились Судии, — возразил Фодат.

— Они… ее… продуцировали, — по слогам повторила Леферия. — Это возможно! Только не так, как я подумала вначале! А если Судии существовали за счет станнеки? Если они не кормились ею, а кормили ее? Собой кормили?

— Бред, — бросил Фелд. — Безумие. Бессмыслица.

— Если мотхи прекрасно это знали? И тогда, в пустыне, не подносили Судиям жертву, а создавали своего ручного Судию из станнеки пленных солдат? Ты же сам удивлялся, почему у них Судии ведут себя не так, как в Хадрате, Фелд! Помнишь? Ты говорил, что у нас они не реагируют на просьбы исправить погоду или…

— Бессмыслица! — повторил Фелд, повышая голос. Похоже, доказывать ему что-то сейчас было бесполезно. Он не слышал. Он напоминал тех сумасшедших, которым не хватает ресурсов разума, чтобы осмыслить реальный мир.

Мобиль остановился, когда начались завалы. Колоссальные покореженные листы металла и фрагменты дороги еще больше расшвыряло в стороны. Отдельные куски встали вертикально, пронзая потолок, и сквозь дыры виднелись лоскуты неба. Леферия с сомнением посмотрела на Фодата, но он лишь уверенно хлопнул дверцей.

— Думаешь, ход в Хадрат остался после того, как улетучился сам Хадрат? — сказала она ему в спину. Фодат нетерпеливо оглянулся.

— Вряд ли здесь будет такой ход, как ты рассказывала, но что-то должно сохраниться, — ответил он. — В крайнем случае я сделаю портал. Маги Анаката создали ход из Заалана в Мальясскую пустыню, когда миры еще не столкнулись. Это реально.

Он говорил на ходу, пробираясь среди обломков и подныривая под нависающими над головой балками. Спутникам не осталось ничего, кроме как следовать за ним. Тифонус его знает, может, и правда реально… Если возможность вернуться в Хадрат исчезнет вместе с самим Хадратом, будет паршиво. Леферии отнюдь не улыбалось остаться в Геолисе навсегда. Даже несмотря на то, что общество Сигетнара стало казаться куда привлекательней, чем раньше.

Она думала, что нужный грот давно завалило, но Фодат и не собирался идти туда, где недавно — или тысячи циклов назад — Галт Каррахс встречался с мотхами. Он остановился, выбрав более-менее свободный участок, и развел руки.

Между ними медленно разгоралось голубоватое сияние.

— Проклятье, — буркнул Фодат. — Портал я создам, но это займет уйму времени. Я позову.

Он пристально уставился на дрожащий световой столб и отрешился от всего вокруг.

— Смерть Судий как-то связана с исчезновением Хадрата, — негромко сказала Леферия, удаляясь в сторонку, чтобы не отвлекать. — Неужели они действительно удерживали миры вместе?

— Может быть, — пробормотал Фелд. Она придирчиво вгляделась в его лицо. Казалось, адвокат начинал приходить в себя.

— Но тогда Хадрат и Геолис пересекались бы с самого начала, сколько существуют Судии… Кто-то заставил их столкнуться. Это не могло случиться просто так. Тифонус, как бы я хотела отловить Анаката и хорошенько допросить!

— Еще не поздно прихватить отряд коммандос, — заметил Сигетнар, щелкая кнопками связного устройства. — Таондару тоже есть о чем спросить вашего императора.

— Магия не пропала, — Леферия посмотрела на Фодата. — Боевые маги разотрут твоих коммандос в порошок.

— Блокаторы магии, надо понимать, тоже не перестали работать…

— Уймись, — велела Леферия. — В нашем мире найдется кому расспросить Анаката. Сначала надо выяснить, что вообще там сейчас творится.

Устройство пискнуло. Отправив последний сигнал, Сигетнар убрал его в карман.

— Леферия, почему я не умер? Ты поклялась или убить меня, или сделать идиотом. От той дряни, которую я выкурил, перемерли даже Судии. Так в чем дело?

Отчего-то эта прямолинейная тирада прозвучала смешно. Леферия фыркнула.

— От той дряни, как ты выражаешься, не мрут, а просто сразу испаряются. Ты и испарился. Ты стал проводником яда из Геолиса к Судиям, а мертвец проводником быть не может. Судии имеют дело только с живыми. Потом яд прошел сквозь тебя и растворился в верхнем слое эфира…

Сигетнар поморщился с отвращением и больше не задавал вопросов.

Фодату не пришлось никого звать, когда портал был готов. Соткавшийся из бесплотного света в осязаемое вещество столб слепяще полыхнул, заставляя жмуриться. Когда Леферия открыла глаза, он уже не светился. Портал чем-то напоминал Мальстрем, только не черный, а серый.

— Нас выбросит в Речном сквере?

— Я проложил ход к ближайшей точке, какую нащупал. Хадрат очень далеко теперь. Как на другом краю света, — проворчал Фодат. — Прыгайте.

Фелд сиганул в портал первым — может быть, он все еще не верил до конца, что Судий больше нет, и надеялся найти их в Хадрате… А Леферия ненадолго замерла, пытаясь определить, что в словах Фодата показалось важным. Он что-то сказал, упомянул мимолетно, не задумываясь, но мог случайно сказать нечто важное… Очень важное… Хадрат далеко? На другом краю света? На другом краю…

Опомнившись, она нырнула в портал следом за адвокатом. Ориентация в пространстве на мгновение исчезла, словно кто-то выключил земное притяжение и смешал верх и низ. Затем она поняла, что стоит на песке Речного сквера, а кругом творится светопреставление.

Кто-то кричал. Кто-то плакал, кто-то смеялся. Кто-то яростно дрался с продавщицей маринованных цветов за порционные баночки, другие пытались его оттащить. Изловчившись, продавщица ударила грабителя в пах, захлопнула крышку передвижной витрины и величественно удалилась, везя товар за собой. Кто-то застыл столбом, запрокинув голову и закрыв глаза — то ли пытался связаться с Судиями, то ли выйти в эфир. Леферия не умела выходить туда без проектора, но тоже прикрыла глаза и сосредоточилась.

Эфир существовал. Он не погиб и даже не превратился в отравленную, ни на что не годную среду. Леферия так и не получила доступ к информации, но поняла, что эфир бурлит. Что, будь у нее проектор, она тут же заработала бы мигрень, неосторожно подставив разум под штормовой океан чужих мыслей, воплей, растерянности и просьб о помощи.

— Фу. Магия есть, — с облегчением выдохнул Фодат, возникая на песке рядом с ней. Он на миг нахмурился, потом мотнул головой. — Так, самое главное сейчас творится в императорском дворце. Наши дерутся с магами Анаката и вот-вот до него доберутся, потому что у его магов тоже появляются вопросы. Пойдем.

Он снова развел руки, и на сей раз портал возник моментально — не вытянутый, а круглый, как поставленный на ребро люк, висящий в воздухе. Прыгая туда, Леферия успела краем глаза заметить, как Сигетнар пытается заглянуть за портал — что там на обороте?

На обороте, конечно, не было ничего. Как и у многих других впечатляющих вещей. Сделай над собой усилие, посмотри на оборотную сторону того, что слепит тебе глаза, поражая и сверкая — и увидишь пустоту.

Их выбросило на публичной галерее второго этажа. Не успела Леферия оглядеться, чтобы понять, где очутилась, как ее чуть не сбили с ног. Мимо промчалась группа придворных. За ними еще несколько — поодиночке. Внешняя стена галереи была прозрачной, и с высоты виднелась толпа в императорском саду. Внутренняя, отделяющая галерею от дворцовых залов, состояла из розоватого мрамора, но сейчас она светилась. Вспыхивала и медленно гасла, и сияние мертвенно флуоресцировало.

— Радиоактивное оно, что ли, — буркнул Сигетнар. Фодат махнул рукой и бросился к открытой двери в недра дворца.

— Радио… что? Проклятье, не хватало еще попасть под заклинание!

Леферия опасливо пригнулась, проходя через аркообразный проем. За ним открывалась просторная гостиная, одна из тех, где обычно собиралась импровизированная свита, придворные, которые могли жить у императора целыми декадами. Новая вспышка перекрыла обзор. Обстановка, плетеная отделка и мрамор разом выцвели до едкой белизны. Леферия пронеслась через гостиную за Фодатом, не глядя по сторонам, выскочила на кольцевую галерею, и…

Отсюда Императорский Мальстрем был виден как на ладони. Колоссальная черная воронка с гипнотически вращающимися стенками, зависшая над Пирамидальной лестницей. Сейчас его штормило. Гладкие стенки топорщились всплесками, словно кто-то швырял в них камни. На ступенях кишели люди, толпились они и на галерее, и на плитах холла в стороне от Мальстрема. Новая вспышка выбелила внутренний грот, на миг превратив Мальстрем в расплавленное серебро — и Леферия поняла, что происходит.

Боевые маги пытались сдвинуть Мальстрем. Другие хотели им помешать, но, похоже, тщетно — суженный кончик воронки медленно изгибался, задираясь вверх. Вот он оторвался от своего основания, скрытого глубоко в каменных недрах Пирамидальных ступеней…

По размашистым виткам галереи пробежал ропот, словно зрители разом ахнули.

А из кончика Мальстрема с воплем вылетел какой-то человек, упал на ступени, скатился с них и распластался на мраморном полу.

— Вот оно! — сказал Фодат. — Подтягивайтесь в императорские покои, мы будем там.

И он перемахнул через балюстраду, опершись о перила.

— А неплохой прыжок, — оценил Сигетнар, следя глазами за траекторией полета. Фодат ловко приземлился на широкую нижнюю ступеньку и бросился к тем магам, которые уже поднимали с пола своего пленника и крутили ему руки. Тонкий плащ, подбитый черным, всколыхнулся за плечами. Человек с достоинством выпрямился.

Лица его отсюда было не разглядеть, но кто угодно узнал бы императора Анаката.

* * *

В покоях Анаката было не протолкнуться. Но Леферию со спутниками безропотно пропустили, и, проходя к опочивальне, из которой временно сделали допросную, она услышала шепотки за спиной. Наверное, не осталось никого, кто не знал бы о ее пленении, а потом красочном отбытии в Геолис. Информация в эфире распространялась мгновенно.

— Да, снабжал магией мотхов. Да, готовил вторжение в Таондар. Да, отправил к мотхам боевых магов, которые отказались присягнуть — или я должен был ждать, пока кто-нибудь склонит их на свою сторону и устроит мне переворот? — невозмутимо говорил Анакат. — Я не считаю, что делал что-то дурное. Вы не знали, что невозможно не замарать руки, будучи императором?

— Можно было вообще не марать руки и не становиться императором, — не выдержала Леферия, навлекая на себя недовольные взгляды дознавателей. — Вы сами устроили переворот — в этом тоже нет ничего дурного?

— Именно так, — усмехнулся Анакат. — Ничего. Судии с этим согласились. А кто мы такие, чтобы оспаривать их волю?

Интересно, он специально повторил любимую фразу мотхов? К Леферии начала пробираться одна из дознавательниц — она узнала Иверру, боевого мага из тех, кто не присягнул, — но еще хватило времени выкрикнуть:

— Судий больше нет! А их волю можно и нужно пересмотреть!

Иверра хлопнула ее по губам — как кошка лапой мазнула.

— Не вмешивайся. Бездны морские, или ты считаешь, что мы без тебя не знаем, что делать?

Леферия хотела огрызнуться, но обнаружила, что не может раскрыть рот. Она отчаянно выпучила глаза, но Иверра уже отвернулась. А, проклятье!

Тем временем среди дознавателей и собравшейся в комнате знати разгорался спор. Поднялся такой шум, что невозможно было разобрать ни слова. Лишившись дара речи, не в силах влезть, Леферия пораженно рассматривала присутствующих. Не только нейтральные придворные, участники партий, которые подчеркнуто отстранились от политики с приходом Анаката, но и члены Ложи Былого! И целая толпа соратников Анаката из Дома Хризолитидов! И верные ему боевые маги! Да, допрос вели те, кого вызволили из плена у мотхов — но и союзников Анаката никто не выгонял. И даже не крутил им руки и не брал в кандалы. И, похоже, к ним даже прислушивались!

Надо было пока не возвращаться, тоскливо подумала Леферия. Надо было потратить чуть больше времени и придумать яд, чтобы отравить всех, кто сохранил пиетет перед Анакатом. И распылить в гидровоздухе. И…

— И кем вы меня замените — объявите отбор кандидатов, которых примет Мальстрем? Или оживите Ринеона? — насмешливо перекричал шум Анакат. — Судий нет! Если прямо сейчас не начать действовать, вся страна превратится в разбойничий притон, люди будут бояться выйти на улицы, а вы допытываетесь, кто что сделал полцикла назад.

— Можно и потратить лишний час, но разобраться, кто что сделал полцикла назад, — громко сказал Сигетнар за спиной у Леферии. — В Таондаре, например, очень хотели бы знать, от кого и зачем мотхи получали магию. И зачем на самом деле в Мальясской пустыне пленных держали под станнекой. Это для начала.

Придворные начали перешептываться, разглядывая его, как цирковую амфибию с крыльями на голове. Дознаватели хмурились, но, похоже, сами собирались перейти к этим вопросам, потому что один из них наконец кивнул, поднял руку, и разговоры стихли.

— Принимается. Что до кандидатов, мы решим этот вопрос. Возможно, воскресим Ринеона и прибегнем к эфирному отбору, — заявил он. — А теперь, пожалуйста, расскажите, как вы впервые столкнулись с мотхами и как развивалось сотрудничество…

У Леферии засосало под ложечкой так, что спазм чуть не скрутил ее пополам. «Воскресим Ринеона»! Когда она совсем недавно рассказывала об этом Сигетнару, цели Ложи Былого казались далекими и эфемерными, почти нереальными. После того как Анакат поймал ее в своих покоях, Леферия с трудом верила, что утопические мечты о реванше вообще способны сбыться. И вот — эфирный отбор. Сначала кандидатов должен был принять Императорский Мальстрем, затем они выходили в эфир, и жители подключались через проекторы и голосовали за наиболее достойного. Как ни относись к Анакату, он говорил дельные вещи. Судии исчезли, общественный порядок никто не поддерживал, и очень скоро страна рисковала погрузиться в хаос. Как только люди поймут, что можно грабить и убивать, и им ничего за это не будет, и не придется тратиться на адвоката… Да, Анакат был прав, и она понимала, почему его решили допустить к отбору. Но возвращение Ринеона…

Она так задумалась, что не прислушивалась к рассказу Анаката. Вынырнула в реальность, когда тот ненадолго замолчал, и звенящая тишина резанула слух сильнее крика.

— …Мы сделали вывод, что Судии живут не только в верхнем слое эфира. Возможно, наш верхний слой был только краем того, что мы случайно нащупали. Мы начали выходить в эту часть эфира все чаще, просить у Судий все больше, и наконец открылся портал. По ту сторону был иной мир, — продолжил император.

— И вы нашли там обиталище Судий?

— Нет. Судий там не оказалось. А когда наши маги пытались связаться с ними оттуда, из пустыни, то местные жители впадали в необъяснимую панику. Потом мы выяснили, что, когда в том мире, в Геолисе, в панику впадают достаточно большие группы людей, активность Судий в Хадрате растет, и они охотнее откликаются на обращения. Мы начали разрабатывать эту жилу. Туземцы в пустыне, куда вывел наш первый портал, похоже, тоже что-то понимали. Они уже умели насылать панику на жителей своего мира. Мы решили выяснить, что будет, если дать им немного нашей магии, чтобы усилить их способности и помочь защититься. Результат получился впечатляющим. Они бросились в атаку на захватчиков, которые осаждали их пустыни. Они боролись с ними привычным способом, ввергая в панику, а Судии становились все благосклоннее к Хризолитидам. И только к Хризолитидам. Они отвечали только на мольбы наших магов и адвокатов — наверное, потому, что портал был открыт из нашего Дома. Мы обратились к Ринеону. Рассказали ему, чего можно достичь, если использовать другой мир и призвать благосклонность Судий на всех жителей Хадрата. Но Ринеон отказался. И даже запретил нам… экспериментировать. Тогда мы решили, что ему не место на престоле.

Толпа забурлила. Волна возгласов накатила, взметнулась и схлынула, оставляя после себя шум штормового моря. Леферия хотела крикнуть — и не могла. Магия Иверры чуть ослабла, но из горла вырвался лишь шепот.

— Империю возглавил я, — чуть громче продолжил Анакат с едва заметным оттенком самодовольства. — И мы продолжили эксплуатировать наше золотое дно. Судии даровали мне прощение за убийство Ринеона. Ведь мой адвокат просил для меня прощения из дома Хризолитидов. Теперь понимаете, какие это были перспективы?

Ропот унялся. Присутствующие понимали. На многих лицах Леферия разглядела откровенную зависть пополам с досадой. Придворные, оставшиеся за бортом, жалели, что не оказались в доме Хризолитидов раньше, и перебирали упущенные возможности.

— А потом, видимо, мы попытались захватить слишком много или наше вмешательство нарушило равновесие… Геолис притянуло к нам. Миры столкнулись. Пока послы и дипломаты налаживали связи, маги исследовали природу этого столкновения. Миры пересекались, как плоскости, при этом оставаясь шарами. Физический уровень и магический — не идентичны. Плюс взаимосвязь между станнекой в Геолисе и Судиями в Хадрате… Маги дома Хризолитидов заключили, что Хадрат — изнанка Геолиса и наоборот. Между ними лежит слой эфира. Когда массы людей в Геолисе испытывают этот ужас, станнеку — в Хадрате активизируются Судии, но чем выше активность Судий, тем больше отголосков от нее доходит до Геолиса, провоцируя панику, и получается замкнутый круг. Вернее, так было раньше. Простите, никак не привыкну, что Судий больше нет, — он вздохнул очень по-человечески, по-стариковски, будто разговаривал со своими друзьями, а не с дознавателями в окружении враждебных придворных. — Судии исчезли… Господин Харс, — обратился Анакат к главе дознавателей, — что вы сделали с магами дома Хризолитидов? Я так понимаю, вы победили в схватке.

Леферия глядела на него со все возрастающей подозрительностью. Она никак не ожидала, что Анакат расскажет все по первому требованию, признается во всех деяниях и объяснит их, да к тому же так открыто и просто.

— Да ничего не сделали, — с недоумением ответил Харс. — Они не очень-то сопротивлялись. Их мало, их никто не поддержал. Остальные маги не были посвящены в ваши тайны, и им стало весьма любопытно, как вы объясните, почему водили их за нос.

— Потому что истину нужно раскрывать постепенно, — усмехнулся Анакат.

— Или потому, что дом Хризолитидов еще недостаточно укрепил свои позиции и не хотел делиться знанием? — сощурился маг.

— Теперь это не имеет значения. Если маги Хризолитидов продолжили работу… возможно, они уже знают, что случилось с Судиями. Нельзя ли их вернуть…

— Нельзя. Мы выяснили. Верхний слой эфира выжжен, теперь там не происходит никаких процессов. Если это и есть промежуточный слой между нами и Геолисом, то все кончено, — сказал Харс.

— А вы не выяснили, что стало причиной?

— Неизвестно. Может быть, ваше вмешательство вытянуло из промежуточного слоя всю энергию, — Харс отвечал не столько Анакату, сколько делился информацией со слушателями. — Счастье еще, что сохранилась магия и сам эфир в нижних слоях.

«Вот и отлично, — подумала Леферия. — Пусть и дальше будет неизвестно».

— Что ж… На примере Таондара мы видим, как живет мир без Судий. Кстати, мы пытались перетянуть на нашу сторону некоторых таондарских деятелей, в частности, лорда-амбассадора. Если судить по его рассказам, я не вижу сложностей в общественном устройстве без Судий. Будь у меня прежняя власть, я бы знал, что делать, чтобы поскорее организовать у нас структуры надзора и контроля за порядком, чтобы компенсировать их опеку. Но решать, конечно, вам… Я всегда ратовал за благо Хадрата. Будь все по-моему, Судии рано или поздно стали бы из владык слугами. Но и без них я намерен делать все, что смогу, во благо империи!..

Речь Анаката оборвалась — Иверра махнула рукой, лишая его голоса. Леферия запоздало поняла, в чем состоял его замысел. Откровенно рассказать о своих интригах и уловках, показаться честным и человечным, а потом заявить, что все это делалось во благо народа, и закончить агитацией за себя. И уже к ночи все это окажется в эфире, и миллионы людей поверят. Ведь в эфир попадает все, что происходит в Хадрате, на улице и в домах, если только не заблокировать его с помощью приемника. Но вряд ли дознаватели блокировали. Иначе Анакат вел бы себя по-другому, а в его опочивальню не впустили бы всех придворных, кто только поместился…

— Идите и расскажите всем, что узнали, — голос Харса легко перекрыл гул. Это была стандартная формула окончания открытых собраний. — Об эфирном отборе мы объявим дополнительно. Чем скорее провести его, тем лучше. Скорее всего, его назначат на завтра.

Завтра. С утра или даже с полуночи. Сутки. Значит, Ринеон вернется уже…

— Что они собираются сейчас делать? — спросил Сигетнар, не подозревающий о мыслях Леферии. Дознаватели велели Анакату подняться и уводили его — придворные выстроились в подобие коридора, отойдя в стороны, хотя со всех сторон движение ограничивали обожаемые императором гобелены. Тряпье, расписанное вышитыми сценками из мифов. Тифонус, сокрушающий врагов, враги, сокрушающие Тифонуса, все, сокрушающие всех и прочее разнообразие сюжетов.

— Выспросить все то же самое, только в подробностях, — вяло ответила она. — Запротоколировать и так далее… Если у нас были Судии, это не значит, что у нас не вели протоколов и дознания, особенно при дворе. Нет, тебе лучше туда не соваться, не пустят. Портал никуда не денется, вернешься с официальным запросом…

Сигетнар спросил еще что-то, но Леферия не сразу заметила. Едва ответив, она снова провалилась в свои мысли. Ринеон вернется уже сегодня… Кого допустят до ритуала воскрешения?

— …даже нет охраны, — как сквозь толстое одеяло, донесся до нее голос Сигетнара. Леферия начала отвечать и лишь потом поняла, что он говорит уже не с ней.

— Да зачем охрана? — спросил подошедший Фелд. Анаката увели, и слушатели тоже пробирались к двери.

— А ты попробуй не охранять портал, и увидишь, что будет, — сказал Сигетнар.

Разговор затих — каждый думал о своем. Воскрешение… Даже если сам ритуал будут проводить алхимики поопытнее, может, даже учитель Ниарс, то Ринеон…

Во дворце было по-прежнему многолюдно, но ажиотаж схлынул. Никто уже никуда не бежал сломя голову, не дрался, не выкрикивал невразумительных фраз. Люди чинно шли по кольцевой галерее, и спираль двигалась — медленно и гипнотически. Мальстрем снова принял свою обычную форму.

По императорскому саду водорослей по-прежнему прохаживались стражники, а за воротами промелькнул монорельсовый поезд, и узкая серебряная лента дороги вновь засияла в лучах прожекторов, которые светили над Зааланом даже днем.

Леферия пыталась вообразить, что будет дальше, и не могла. Если императором останется Анакат, то, наверное, он начнет формировать полицию, строить новые тюрьмы, назначать судей из числа людей, а не сверхъестественных существ. Судей, которые будут ошибаться, как люди, принимать решения, как люди, не смогут избавиться от человеческих слабостей и стать полностью беспристрастными. Что это будет за правосудие?

Если же императором станет Ринеон… По спине пробежала дрожь. Леферия даже не представляла, каким он будет после воскрешения. Она видела воскрешенного всего раз, когда училась алхимии, и потом его прошлые знакомые еще долго сокрушались, как он изменился. Куда подевался этот воскрешенный потом, никто не рассказывал…

— Странно это все. Судии были живыми. Мыслящими существами, а не явлением вроде станнеки, — вдруг заметил Фелд. — Как они могли быть производным станнеки? Они же разбирались в понятиях, по крайней мере, отличали добро от зла и наказывали за преступления…

— Но их можно было уговорить. Адвокат должен желать прощения для клиента сильнее его самого и тому подобное… Может, они реагировали на чью-то волю, а не на ваши адвокатские фокусы с уговорами? — Леферия вспомнила когда-то слышанные обсуждения адвокатов. Хотя сейчас ей больше всего хотелось избавиться от собеседников, остаться наедине с собой и подготовиться к гораздо более важной встрече.

— Это у вас называлось «фокусы с уговорами»? — усмехнулся Фелд свысока и с легкой горечью. — С Судиями не работала привычная риторика. Все фокусы были нацелены только на то, чтобы донести до них пожелания… Но я не верю, что это была бессмысленная масса энергии. Возможно, форма жизни, которую мы до конца не понимали… и теперь уже не поймем.

— У нас спорят, может ли существовать мыслящий компьютерный интеллект, — сказал Сигетнар. — Ваш эфир совершеннее наших компьютерных сетей. Так что Судии могли быть и формой жизни.

— Теперь уже без разницы, — голос Фелда сломался и затих. Он не сразу продолжил. — Леферия, если ты считаешь себя вправе решать за других, реши, чем теперь я должен заниматься? Чем зарабатывать на жизнь?

Она предпочла промолчать. Знала, что очень скоро Фелд придет в себя и пожалеет о проявленной слабости. И знала, что он не пропадет, даже если сейчас ему казалось, что жизнь кончена. В человеческой системе правосудия должны быть адвокаты, чтобы договариваться с судьями-людьми. Мироздание не терпит пустоты…

Фелд махнул рукой и влился в толпу людей, направлявшихся к хрустальной остановке монорельса.

Над воротами сада завис гигантский кракен. Его гигантское тело золотилось в свете прожекторов и бросало золотистые отблески на раскидистые гидровоздушные лианы, колыхавшиеся без всякой опоры. Леферия следила, как блики играют на спине Фелда, все еще обтянутой таондарской рубашкой, пока он пробирался к воротам. Потом стряхнула с себя оцепенение. Нужно было возвращаться домой…

Эфир все еще бурлил, но она не могла в него зайти.

— Как отсюда добраться до Речного сквера? — спросил Сигетнар.

— На монорельсе в ту сторону, — Леферия махнула рукой, указывая направление.

— Спасибо. Да, и еще: какие у тебя планы на вечер?

— Что? А, вечер… — Леферия слабо улыбнулась. Чего бы он ни хотел, все это так не вовремя… — Воскрешение Ринеона. Ритуал проведут сегодня.

— Ах да, воскрешение, как я мог забыть. — На лице Сигетнара промелькнула досада, смешанная с гадливостью. — Отлично. Что ж, удачного воскрешения Ринеону, легкого разбальзамирования, скорейшего выведения червей, мух, что там еще принято желать…

— Закрой свой грязный рот, — холодно велела Леферия и повернулась, чтобы уходить. Сигетнар преградил ей путь.

— Прости. Прости! — он выставил ладони вперед. — Каюсь, сказал, не подумав…

Она окинула его равнодушным взглядом. Похоже, говорил он искренне… Впрочем, это не имело никакого значения. Уже полдень. Нужно попасть домой, выйти в эфир, согласовать детали ритуала… Она кивнула, принимая извинения.

— Хорошо. Я пойду.

— Увидимся. Удачи, — ответил Сигетнар и зашагал к воротам, сунув руки в карманы.

Леферия дождалась, пока он скроется, и лишь потом сдвинулась с места.