Сибириада (джен)

Малфой сел рядом, потрогал шатающийся зуб, потом опухшую губу и отказался есть. Вместо этого он принялся смотреть, как наворачивает за обе щеки Поттер, который оказался другом. Жевал он, жевал и вдруг остановился, пристально глянул на Драко, проглотил и спросил:

— А как ты понял, что я чистокровный волшебник? Ну, тогда, в поношенной одежде…

— А это всегда видно, — недоуменно начал Драко и спохватился: — А ты что, не умеешь? Я думал, это все знают, все видят друг друга и отличают мага от маггла и чистокровку от полукровки…

Гарри вздохнул — вот и ещё кое-что, что он упустил в магическом образовании. Драко, видя его огорчение, пустился в объяснения:

— Ну это как нимб над головой святого у магглов, понимаешь? Только мы видим потоки магии, которые струятся по коже, если специально присмотреться, без этого мы видим просто человека, безо всяких прикрас, а переключив зрение с обычного на магическое, можно увидеть то, что сокрыто. Вот у тебя по коже идет мягкий желто-белый свет с розовыми пятнами удивления на лице, так что прекращай на меня таращиться с таким бараньим видом… И очки сними, когда будешь проверять, стекла могут послужить препятствием.

— Интересно, я давно спросить хотел, а почему в школе так много очкариков: я, Дамблдор, МакГонагалл, Трелони, Миртл, Перси? Зрение что, нельзя подлечить? При такой-то магии… вот, мадам Помфри мне на втором курсе кости в руке заново вырастила после того, как их дурак Локонс удалил.

— А врожденные недуги никакая магия не способна исцелить, будь ты хоть трижды Парацельсом. Это такая же неотъемлемая часть тебя, как рука или нога, с которыми ты родился. Хотя конечности можно и отрезать, если ты понимаешь, о чем я, — съехидничал Малфой.

— Понятно, — покивал Гарри, — Можно поправить с помощью хирургического вмешательства. Надо с дядей летом потолковать об исправлении зрения — коротенькая лазерная корректировка, и порядок! Я наконец-то дотумкал, что могу взять деньги из своего сейфа. Кстати, а где мои мозги всё это время были? Или я настолько туп, что не додумывался себе приличную одежду купить?

— Да нет, просто кто-то игрался с твоим сознанием, рисуя из тебя трогательного нищего сиротку, — процедил Василий, недобро сверля глазками некую бородатую личность. — Петушок-то не зря тебя клюнул…

Гарри оглянулся на черта, сидящего на окне позади слизеринского стола, и потер руку над локтем, там, куда вонзился сломанный клык василиска. Вспомнил про лоб и спросил:

— У меня шрам тогда закровоточил… Не знаете почему?

— Знать — не знаю, но вижу, кто-то вложил тебе в голову ментальную закладку, замаскировав под… что-то с нерусским названием. У нас эта бяка зовется хранилищем души… А если покопаться в английских легендах, то можно вспомнить двух ненормальных колдунов, которые пытались обессмертиться с помощью того самого Хранилища: Герпия Злостного и Корнелиуса Сигана. Про Герпия не помню, а вот Сиган… Корнелиус Сиган — великий маг древности, живший в эпоху основания Камелота. Он был предан королем Камелота и казнен из-за того, что король посчитал, что Сиган стал слишком могущественным магом. Перед смертью он проклял Камелот, пообещав вернуться и разрушить город. Его несметные богатства были погребены вместе с ним. Утер Пендрагон случайно вскрыл его мавзолей и, не понимая последствий, открыл доступ к пылающему драгоценному камню с заключённой в нём душой колдуна. Дух Сигана овладел первым дотронувшимся до камня, воришкой по имени Седрик. После чего отправился на дискотеку по ночному Камелоту, обрушивая домики и убивая людей, на радостях от того, что снова ходит и дышит, имеет руки-ноги… Доломать городок он не успел: придворный лекарь опознал его разграбленную гробницу и сообщил кому надо. Мерлин разрушил чары, используя знания, данные ему Великим Драконом, и вернул дух колдуна в камень.

— Круто! — с уважением вставил Люциан Боул, сидевший напротив и гревший уши, как и все поблизости. — По описанию очень похоже на крестраж.

Василий щелкнул пальцами.

— Вот оно! То самое нерусское слово. Крестраж!

— А у меня — не он?.. — занервничал Гарри, потирая шрам.

— Нет. Уже — нет, — успокоил его черт. — Да и тогда вряд ли. Ведь если разложить по полочкам события той роковой ночи, то Волдик попросту не успел бы сотворить из тебя крестраж, для этого ритуала нужна не одна неделя подготовки. К тому же душу надо вкладывать в неживой предмет, во что-нибудь твердое: камень, кольцо и что-то тому подобное.

— Дневник был мягким… — машинально отметил Гарри. — Бумажным, в простой черной коленкоровой обложке.

— Значит, Вовка тоже плохо учился, раз не усек, что хранилище души делается один раз и может использоваться только в случае его смерти.

— Так он сделал его или нет?! — взвыл вконец заинтригованный Гарри, остальные дети тоже согласно застонали, с нетерпением заглядывая в глаза Василию.

— Нет! — хихикнул черт. — Раз уж Гришка говорит, что был какой-то дневник, то… нет, Вовка никаких крестражей не сделал, потому как двоечник.

— Но дневник… странно себя вел, — на чистом упрямстве продолжал сопротивляться Гарри. — Он как будто умер, истек чернилами, как кровью, и при этом громко орал. А когда всё закончилось, призрак исчез. Или это было воспоминание? — задумался вдруг Гарри.

— Во-во, — кивнул Василий, любяще глядя на парня. — Сам посуди — ну как можно воскреснуть без тела? Чтобы ожить из крестража, надо вселиться в того, кто к этому хранилищу души притронется. Понятно вам? Эх, молодежь, и чему вас в этой школе учат?!

— Но если дневник — не крестраж, то… что же получается, он расколол свою душу ещё раз, чтобы создать ещё один крестраж?! — ужаснулась Гермиона. И осеклась — Василий смотрел на неё, как на душевнобольную. Потом точно так же с ней заговорил, как с пациенткой психиатрички.

— Дорогуша, ну допустим, хотя бы на секундочку, что ты решила заключить сделку с дьяволом, платой в которой обычно является человеческая душа. Ты как будешь ею расплачиваться? Частями? Не смеши мои копыта… После заключения сделки с дьяволом душа отдается целиком и сразу, а не в рассрочку, как плата за холодильник. Запомни хорошенько, милая девушка: душу расколоть нельзя, она самое ценное, что есть у человека, именно потому, что сохраняет цельность, что бы ни происходило с телом. Зря, что ли, ангелы с чертями так сражаются за неё?..

— А вы сами-то кто? — ляпнул первоклашка Дэннис Криви.

— Я-то? — Василий приосанился. — Лесной черт я, леший по-простому. В лесах-буераках обитаю и на людские души не отвлекаюсь, они мне неинтересны, мне куда важнее дурака-простака заморочить, проверить его на вшивость и решить, заслуживает ли он награды? Вот было у меня однажды дело, — вдруг пустился черт в воспоминания. — Сбежали из тюремки два зэка, повстречал я их и, как обычно, начал запутывать, присматриваясь в то же время к ним и изучая со всех сторон. Ну, а пока они плутали, понял их мотивы: один сбежал из тюрьмы к больной дочери, решив обчистить общак, второй следил за первым, чтобы, как только тот доведет до общака, убить и присвоить денежки себе. Первого я отпустил — у него цели благородные, а второго, нехорошего, в болото заманил и утопил с концами. Не люблю подонков.

И глазками зырк в сторону Дамбушки, а у того уже предынфарктное состояние — как так, Лорд не создавал крестражики? И в голове у мальчика больше ничего нет? А как же… возрождение? Из чего его теперь возрождать?! Да не-е-е, не-не-не, всё в порядке, поганый бес просто провоцирует, на самом деле всё уже почти готово, Хвост поддерживает гомункула и готовит ритуал кости, плоти и крови, Барти тоже готов, поджидает того момента, когда Кубок понесут в центр лабиринта… Упс… это он о чем думает, спохватился вдруг Дамблдор, но было поздно.

— Я же сказал — не люблю подонков! — зарычал черт, заметно вырастая и краснея очами, а в лохматых руках невесть откуда появились вилы. Рядом с ним вспыхнула и загорелась Хельга, жуткая демоническая собака. Предположив, что затевается драка, ученики растерянно отжались к стенам и к выходу — на всякий случай, вдруг удирать придется? Но удирать не пришлось. Ведь даже магам известно, что с чертями и демонами отваживаются сражаться только священники и экзорцисты, а таковых в Хогвартсе и вообще на горизонте не наблюдалось.

А Василий и сам не собирался безобразничать. Поигрывая вилами, он ласково попросил:

— Дамоблядушко, ну скажи ты мне по-хорошему, за что Грюмошко несчастный томится, слезки горькие льет, полати своей темницы орошая? Не пора ли его освободить, отмыть от грязи полугодичной, остричь ему седые космы, от блох и вшей избавляючи, и уложить на коечку больничную подальше отседова???

Для пущего понимания Хеля пустила огненную слюну и смачно лязгнула челюстями. Оба намека Дамблдор прекрасно понял — нет смысла человека мучить ради волос, которые можно просто состричь. Вот только… Кого Барти дальше изображать, если Грюма в школе не будет… да Мерлин! Когда ж он перестанет думать в присутствии черта?!

— Никогда! — хмыкнул черт в ответ на его мысли. — А Бартик пускай себя изображает. Хватит ему прятаться, а то Зерцала такие кошмарные будущие предсказывают, что аж страшно становится. Или вы хотите подождать, пока этот вьюноша окончательно не озвереет и не дойдет до отцеубийства? — при последних словах Василий вопросительно ткнул вилами в сторону съежившегося лже-Грюма, который, услышав сказанное, испуганно вздрогнул. Что, простите? Его собираются заставить убить папу? Того самого, который его из тюрьмы вытащил и все эти годы прятал у себя дома? Ошеломленно выпрямившись, Барти отстегнул от пояса флягу и отшвырнул далеко в сторону, пристально глядя в глаза старому манипулятору — Альбусу Дамблдору. Ну уж нет, старый ты хрен, отца ты не заставишь убить!

Через полчаса действие зелья прошло, и перед студентами предстал действительно очень молодой человек, едва ли под тридцать. На Дамблдора теперь смотрели с отвращением — фуй ты, гад такой, нашел, с чем играться?! Грюма вытащили из сундука и переправили в Мунго, а Дамблдора взяли под стражу, приставив к нему неусыпных и неподкупных мракоборцев из отдела невыразимцев, а уж там таки-и-ие профи работают — терминаторы всех моделей удушатся…

Осталось последнее: довести Турнир до конца, переправить к Хвосту Поттера и поймать, наконец, предателя.

К походу в лабиринте Гарри готовили основательно. Тренировали вдоль и поперек, сверху донизу и наискосок. Обучали мальчишку всему, чему только можно, даже левитации… и, надо сказать, Гарри преуспел в этом: научился парить в воздухе целую минуту в пяти-семи сантиметрах от земли! Вполне достаточное время и умение избежать какой-либо опасности или пролететь над ловушкой. Выучил заклинание компаса, которое ему подсказала Гермиона, но Василий на всякий случай подстраховал подопечного, подарив ему настоящий компас, зачарованный до поры до времени на Кубок в центре лабиринта. Потому что по правилам участие в Турнире должен принимать только истинный чемпион, то есть Гарри нельзя было заменять ни под каким видом. А значит, ему придется идти до самого конца.

За всеми этими тренировками и занятиями время пролетело незаметно: не успел Гарри оглянуться, как настал июнь, а сам он накачался будьте-нате — на том месте, кое должно называться животом, образовался чудный пресс из тех самых кубиков, от которых так тащатся девушки и которыми до состояния нарциссизма гордятся все бодибилдеры мира. Плечи раздались вширь и налились той прекрасной мускулистой силой, что «пела и играла, струясь по жилам»… Кроме того, Гарри стал уважать свое новое и красивое тело, на пасхальные каникулы ухитрился посетить деревеньку Хогсмид и заскочить в местную одежную лавочку, где приобрел в кои-то веки приличный прикид на свою стройную ладную фигуру. Приталенная рубашечка зелененького цвета, узкие белые брючки с желтым, медового цвета, ремешком заставили его ощутить себя прямо-таки принцем. Добавьте к этому аккуратную стрижку и зеленющие, сияющие золотыми искрами счастья глаза, и картинка станет полной. А Гарри и вправду сейчас был самым счастливым человеком на свете: его окружали настоящие друзья, появилась прекрасная девушка, на которую он просто надышаться не мог — Олеся, а ещё рядом неотлучно при нем находилась верная собака Хельга. Конечно, девушка была временным явлением, но давайте не будем отнимать у парня счастье, пусть тешится, пока может…

Густо-зеленая колючая стена встала перед четырьмя чемпионами. Косматой пастью зиял проход — страшный и бездонный, как глотка огромного чудовища. После хвалебной оды и перечисления всех подвигов и заработанных баллов был дан сигнал — свисток судьи.

Четверо чемпионов спортивным кроссом протрусили в проход, по-джентльменски пропустив вперед даму — третий тур начался.

Какое-то время Гарри и Седрик бежали рядом, а потом, оставив позади Виктора и Флер, разделились на развилке в разные стороны. Гарри порысил влево, Седрик пошел вправо. Четко печатая шаг, Гарри увидел впереди новую развилку и, держа палочку наготове, посмотрел на компас на руке — зачарованная на центр лабиринта стрелка указывала в правый проход. Не сбавляя рыси, Гарри свернул туда. Здесь стало совсем темно, как под землей, и он, сжав палочку, невербально включил Люмос. И неожиданно выбежал в каменный коридор, не успел удивиться — зачем он тут? — как стало ясно зачем: это было логово соплохвоста. Гарри сперва даже не понял, что это такое: серо-стальное веретенообразное тело, покрытое костяной броней, из-под которой выглядывала целая мешанина ног, щупальцев, щупиков и усиков, кроме того, у монстра были ещё пара клешней с жвалами. И ростом с приличного коня. Кажется, это Гермиона ещё осенью говорила — потоптать бы их, пока не выросли?

Соплохвост, кошмарное порождение мантикоры и огнекраба, сторожко нацелил в сторону Гарри переднюю пару хелицер, на манер паука прислушиваясь к окружающим звукам. Пучок щупиков и усиков хищно извивался, жадно хлеща по воздуху. Гарри сглотнул и попятился, лихорадочно припоминая заклинания, которыми можно было бы свалить или обездвижить чудище. На пробу послал щекотку, и она, как и ожидалось, отразилась от хитиновой брони. Значит, Остолбеней-Окаменей не годятся. Ноги поотрубать? Подумав, Гарри отправил серию Секо, целясь по ногам. Вжик, вжух, хрясь! Гремя броней, гигантская туша тяжко рухнула наземь, лишившись всех опор. Яростно свистя, нечаянный гибрид, созданный идиотом-экспериментатором Хагридом, начал плеваться ядом и стрелять раскаленными химическими газами во все стороны, едва не спалив опешившего от неожиданности Гарри. Ядовитые плевки разъедали камень, оставляя в нем глубокие проплешины, а огонь бомбардира-переростка воспламенялся даже на голых камнях!!!

Изрядно офигевший парень чудом успевал уворачиваться от летящих огненно-газовых струй… Наконец он просто проскочил мимо спятившего монстрокраба в следующий проход в конце коридора. Отдышался, ощупал себя на предмет ран-ожогов и порысил дальше. В одном из зеленых тупичков ему навстречу двинулась… грозная тётя Петунья. Вот тут перепуганный Гарри чуть богу душу не отдал, когда тётка, потрясая сковородкой, визгливо завопила:

— Ах ты, грязный мальчишка! Как ты посмел притащить в наш чистенький домик это исчадие ада, рассадник холеры и чумы, эту блохастую грязную СОБАКУ?!

Но позвольте… тётя ещё не видела Хелю, откуда же она о ней знает??? Вмиг отупевший мозг отказался думать, но Гарри с трудом и со скрипом всё же сообразил, что перед ним всего лишь вшивый боггарт, и еле-еле вспомнил нужное заклинание.

— Ридикулус!

Боггарт, однако, отмахнулся от заклятия, продолжая верещать голосом Петуньи:

— И вообще, если ты думаешь, что я пущу тебя на порог с этой драной шавкой, то даже не мечтай об этом. Проваливай вон из моего дома, хватит с нас подкидышей!!!

В полуобмороке от страха, Гарри зажмурился, сдавил палочку обеими руками и отчаянно взвизгнул:

— Ридикулус!!!

Раздался хлопок. Гарри поспешно открыл глаза — боггарт исчез, взорванный его стихийным выплеском. Боже… неужели он так боится тётю Петунью? Это что же получается, родная тётка стала страшней дементора? Он так страшится её отказа?.. Вздрагивая от каждого шороха и шуршания, обливаясь потом, вздрюченный до предела Гарри двинулся дальше вглубь лабиринта. Подозрительный сверх меры, он дошел до туманной мерцающей дымки. С ней Гарри не рискнул экспериментировать, а просто прокопал стену сбоку, обошел дымку по соседнему зеленому коридору и после долгого плутания среди тупиков-поворотов-развилок вышел к сфинксу.

Ещё полчаса на разгадку, и вот она, цель его странного путешествия — центр Лабиринта с хрустально-золотым кубком на мраморном постаменте. Сбоку от Гарри шевельнулся воздух, и голос Василия прозвучал из ниоткуда:

— Спокойно, сынок… Меняемся.

С этими словами черт скинул с плеч мантию-невидимку, открывая взору Гарри себя и зажатую под мышкой собаку.

— Бери Хелю, накрывайся…

Пока Гарри закутывался в мантию и прятал собаку, Василий превратился в него. Было довольно странно видеть себя самого рядом с собой. Василий крепко ухватил Гарри за плечо и отрывисто скомандовал:

— Берись за кубок.

Вздохнув, Гарри протянул руку сквозь мантию и взялся за золотую изогнутую ручку, а в следующее мгновение почувствовал знакомый ры­вок где-то под ложечкой. Ноги оторвались от земли. Рука Василия, крепко держащая за плечо, не разжималась. Гарри покорно закрыл глаза, отдаваясь течению судьбы. Кубок куда-то нес его сквозь завывание ветра и пестрый вихрь кра­сок, и вместе с ним бок о бок летел черт Василий.