Гермиона Грейнджер и наследник Слизерина (гет)

Гермиона подняла глаза от ожерелья, чтобы посмотреть на Риддла, и обнаружила, что выражение его лица снова стало непроницаемым. Его глаза всё ещё были прикованы к ожерелью, и Гермиона подозревала, что он серьёзно о чём-то задумался. Она использовала время мудро и быстро сформулировала план в уме. К счастью для неё, она уже придумала предлог на случай подобной ситуации.

— Твоё ожерелье, — медленно произнёс он, и его глаза внезапно остановились на ней, подозрительно глядя в её глаза. — Откуда у тебя ожерелье?

— Прекрати пытаться сменить тему! — она огрызнулась. — Я не знаю, какие вольности разрешали тебе девушки в прошлом, но я просто не выдержу…

— Гермиона, — резко оборвал он её. — Скажи мне, откуда у тебя ожерелье.

Именно тогда Гермиона заметила, что Риддл держит палочку. Она небрежно была взята, но она видела, что его хватка была твёрдой.

— Почему тебя это волнует? Это просто ожерелье, — спросила она, её уверенность уменьшилась, когда она поняла, что её палочка была в кармане.

Он приподнял бровь и вместо того, чтобы ответить, поднял руку к воротнику и вытащил ожерелье. Гермиона уставилась на него, ошеломлённая совершенно неожиданным движением.

— Ты уже видела это раньше, — сказал он, подозрительно прищурившись. — Я ясно это помню.

Гермиона позволила своим глазам расшириться от осознания.

— Ты прав! Я видела. В первый день здесь. Я совсем забыла! — она подняла глаза от ожерелья и посмотрела ему в лицо. — Ну, это интересное совпадение! Откуда ты взял своё? — нетерпеливо спросила она.

Риддл нетерпеливо нахмурился.

— Кажется, я задал этот вопрос первым, — холодно сказал он.

— Ну, если хочешь знать, — медленно проговорила она, — я унаследовала его от матери. Это был подарок моего отца. Вероятно, он не сделан из золота и не оригинален. У человека, у которого папа купил его, была целая коробка, но мама не возражала. Ей нравилось. Мама часто снимала его и позволяла мне носить, потому что знала, что оно мне тоже нравится.

Гермиона грустно улыбнулась Риддлу и заметила, что, хотя он всё ещё смотрел на неё с подозрением, выражение его лица смягчилось, и он казался спокойнее. С огромным облегчением она поняла, что он ей поверил.

— И ты всё время его носишь? — с любопытством спросил он.

Гермиона покачала головой.

— Почти всё время. Я снимаю его, когда иду купаться или, когда думаю, что он может испачкаться или испортиться, — солгала она, зная, что Риддл спросил только убедиться, что ожерелье подделка.

Риддл имел приличие выглядеть серьёзным.

— Прошу прощения, — тихо сказал он. — Должно быть, для тебя это много значит.

— Да, — ответила она. Затем, зная, что ей не терпится узнать, спросила. — Так откуда ты взял ожерелье?

— Это долгая история, — просто сказал он. — Лучше отложить на другое время, Гермиона. Не могла бы ты оказать мне услугу и не говорить никому, что ожерелье у меня? Я не хочу, чтобы об этом знали другие. Я имею в виду, не многие мужчины носят ожерелья.

Гермиона повернулась и подняла бровь.

— Конечно, — ответила она, — но зачем ты его носишь, если стыдишься?

Риддл выглядел удивлённым.

— Мне не стыдно. Просто… ну… — начал он нерешительно, слегка покраснев, и Гермиона была поражена его превосходным актёрским мастерством. — В другой раз, хорошо?

Прежде чем Гермиона успела ответить, дверь кабинета Слагхорна распахнулась, и в коридор выбежал Рон, растрёпанный, бледный и встревоженный.

Через мгновение Риддл спрятал ожерелье под рубашку и посмотрел на Рона с довольной ухмылкой на лице, прежде чем повернуться к Гермионе.

— Тогда увидимся позже, — сказал он, подмигнув ей, прежде чем быстро уйти.

Рон бросился к Гермионе, которая испустила долгий вздох облегчения, как только Риддл оказался вне пределов слышимости.

— Ты в порядке? — спросил Рон.

— Я в порядке, — сказала она, качая головой. — Просто немного потрясена. Вот и всё.

— Ну, я тебя не виню! — сердито сказал Рон. — Кем он себя возомнил? Чёртов придурок, целует тебя вот так!

— Э-э… — тупо произнесла Гермиона.

На самом деле она имела в виду скорее то, что её подбросило в воздух, но для Рона поцелуй был более важной деталью. В конце концов, именно после того, как он узнал, что она поцеловала Крама, он начал дурачиться с Лавандой.

— Он такой надменный, — просто сказала Гермиона, закатывая глаза. В конце концов, было легче не думать об одном из самых неловких событий в её жизни. — Но послушай, Рон — Риддл видел ожерелье.

— Что? — воскликнул он, потрясённый, хватая её за плечи и тряся. — И ты ещё жива?

— Да, благодаря моим планам и быстрому обдумыванию ситуации, — сказала она, отталкивая Рона от себя и объясняя, что она сказала Риддлу.

— Умно, — сказал Рон с облегчением. — Думаешь, он поверил?

Гермиона закусила губу.

— Думаю, что да. Я дала ему достаточно информации, чтобы он подумал, что моё ожерелье не действует как настоящее. И он знает, что его настоящее, потому что он не может его снять. К тому же, он достаточно высокомерен, чтобы думать, что я ничего не знаю о настоящем ожерелье, но я бы не оставила это без внимания, чтобы расследовать немного больше.

Особенно если он вспомнит, как горело ожерелье, когда мы прикасались друг к другу в первый раз.

— Нам просто нужно быть осторожными, — сказала она. — Пойдём. Думаю, мы должны найти Гарри и рассказать ему, что случилось. Он хотел бы знать.

Гермиона начала уходить, когда заметила, что Рон не двигается, и застенчиво смотрел на неё.

— Что случилось? — спросила Гермиона.

— Я… э-э… я должен вернуться. Моё свидание, — объяснил он.

— О, — сказала Гермиона. Она ухмыльнулась и добавила: — Это была твоя замечательная идея, не так ли? Свидание? Как тебе это удалось?

Рон усмехнулся.

— Я заметил, что она смотрела на меня в классе и всё такое, и я знал, что она была в клубе, поэтому я пригласил её на свидание. И помогло, что у меня есть какая-то новообретённая слава в квиддиче.

Гермиона фыркнула, но с облегчением обнаружила, что это её совсем не беспокоит. После Лаванды, ей было всё равно. В конце концов, он всего лишь попросил девушку из Равенкло пригласить его… верно?

— Тогда увидимся, — сказал Рон, прежде чем вернуться на вечеринку.

Гермиона вернулась в гостиную, нервно размышляя о том, как ей повезло, и планирует ли Риддл что-нибудь. Она была удивлена, что он не попытался применить к ней легилименцию, но она не была уверена, научился ли он этому на шестом курсе. В конце концов, проникнуть в сознание человека гораздо труднее, чем заблокировать доступ к собственному.

Её мысли вернулись к Рону, танцующему с девушкой. Она нахмурилась, вспомнив, что он сказал о девушке, которая заинтересовалась им. Что если Рону она понравится? В конце концов, она была очень хорошенькой… и Рон может быть милым. Она почувствовала лёгкий укол беспокойства, но кроме этого, она ничего не чувствовала, что смутило её. Когда он начал встречаться с Лавандой, она, конечно, чувствовала больше, чем просто укол беспокойства.

«Может, он мне уже не так нравится, как раньше», — подумала она. Но Лаванда — другое дело, напомнила она себе. Лаванда появилась, когда она собиралась пригласить его на вечеринку к Слагхорну.

— Гермиона! — из-за спины раздался голос, напугавший её и чуть не заставивший упасть с лестницы, по которой она спускалась. Она обернулась и увидела, что к ней бежит Гарри.

— Годрик, Гарри! Ты… что случилось? — спросила она, увидев его взволнованное лицо.

Гарри сунул ей в лицо книгу. Она даже не заметила, что он держит её в руках, что было удивительно, учитывая размер книги. Это была старая на вид книга в кожаном переплёте. Титул Годрика Гриффиндора был выбит на лицевой стороне.

— Ты что-то нашёл? — взволнованно спросила Гермиона.

— Да, взгляни на это, — сказал он, садясь на ступеньку и листая книгу, пока не долистал почти до конца.

Гермиона села рядом с ним и посмотрела на фотографию, на которую указывал Гарри. Похоже, это был ручей, но он не был похож ни на один ручей, который Гермиона когда-либо видела. Хотя глубина воды, казалось, была не меньше метра, она была очень чистой, и солнечный свет освещал русло ручья так, что были видны все камни. Там, среди скал, было сооружение, явно рукотворное. Это была очень большая плита из резного камня, её верхняя поверхность была плоской и гладкой, если не считать замысловатых узоров по краям и в центре.

Гермиона смущённо посмотрела на Гарри.

— Гарри, как это нам поможет?

Он указал на маленькие картинки под основным изображением ручья, указывая на одну из них. Гермиона увидела, что это был крупный план одного из узоров на скале. Это был прямоугольник, разделённый на четыре части, с замысловатыми узорами по бокам. Узоры, которые выглядели подозрительно, как на…

— Ожерелье, — сказал Гарри. — Я сразу узнал его. Это перевёрнутый отпечаток, как будто кто-то бросил ожерелье в скалу и заколдовал. Как будто нужно прижать его к этому месту.

Гермиона уставилась на изображение широко раскрытыми глазами. Гарри был прав. Она была уверена, что, если прижать ожерелье к этому узору, оно идеально подойдёт.

— Гарри, как ты думаешь, что это может быть?

— Заколдованное место? Какой-то замок? — Гарри закончил за неё. — Или ничего.

— Что это за монумент? — спросила она, удивлённо перелистывая страницы. — Кто это сделал?

Гарри указал на текст рядом с фотографией.

— Это своего рода памятник в честь Годрика Гриффиндора. Его имя написано здесь наверху, видишь? Сначала я этого не заметил, потому что это было похоже на другой узор. Он попросил других основателей, если они переживут его, построить его по его воле. Он выписал для них планы и всё такое. Это тоже было тайной. Никому, кроме Равенкло и Хаффлпафф, не разрешалось это видеть. Они ничего не говорили о планах, что заставило многих людей поверить, что в них было нечто большее, чем-то, что бросалось в глаза. Это и огромная магическая сила вокруг него, которая должна быть признаком того, что там действует какая-то мощная магия. Но никто никогда не мог узнать, в чём секрет, — взволнованно сказал Гарри. — Это заставило меня задуматься, что, если ожерелье — ключ к той тайне, которая там спрятана?

Возбуждение Гарри было заразительным, и вскоре она обнаружила, что это тоже волнует её. Однако в глубине души она всё ещё сомневалась.

— Хотя это может быть совпадением, — сказала она, прикусив губу. — Это слишком легко, чтобы быть правдой. Я имею в виду — это может быть нашим ключом к возвращению домой, но это также может быть ничем.

— А может, и нет. Я так не думаю, — покачал головой Гарри.

— Где этот ручей? Тут написано об этом? — спросила Гермиона.

— Да, это в небольшом лесу на окраине Годрика Холлоу, родного города Гриффиндора.

Некоторое время они сидели молча, глядя на картину. Наконец Гермиона заговорила.

— Я пойду туда завтра, — сказала она.

Гарри просиял.

— Я знал, что ты поймёшь, — взволнованно сказал он. — Так вот, завтра поход в Хогсмид, так что всё станет намного проще. Наш лучший шанс, кажется, аппарируем прямо из Хогсмида.

— Гарри, — сказала Гермиона, поднимая руку, чтобы прервать его. — Гарри, мы никуда не пойдём. Только я пойду. Одна.

Гарри уставился на неё.

— Ты с ума сошла? Ты не можешь идти одна! Что-то может случиться с тобой!

— Я должна идти одна. Вам с Роном нужно остаться здесь, чтобы смотреть на карту, — многозначительно объяснила она.

Гарри открыл было рот, чтобы возразить, но тут же закрыл его, выглядя смущённым.

— Ну, — сказал он через мгновение, — один из нас может остаться, а другой может пойти с тобой.

— Гарри, это не сработает. Вы оба будете нужны здесь больше, чем со мной, — многозначительно сказала она. — Кроме того, я могу о себе позаботиться. Даже если что-то случится — а этого может и не случиться — я не думаю, что об этом стоит беспокоиться. Это записи Гриффиндора, а не Слизерина. Насколько всё может быть плохо?

На следующий день Гермиона мрачно размышляла о своей наивности.

* * *

— Не могу поверить, что согласился на это, — сердито пробормотал Рон, когда троица направилась к Хогсмиду.

— Рон, ты не согласился, помнишь? — сказала Гермиона. — Тебя заставили согласиться только потому, что я сказала, что ты не можешь пойти, даже если захочешь. Вы всё ещё не можете аппарировать должным образом.

— Это и потому, что ты согласилась сделать незаконный Портключ, — напомнил ей Гарри.

Рука Гермионы потянулась к Портключу, который был надёжно спрятан в кармане. Гарри и Рон потребовали, чтобы она взяла его с собой на случай, если не сможет аппарировать обратно.

— Да, и это тоже, — призналась она. — Надеюсь, мне не придётся им воспользоваться.

Им не пришлось далеко уходить, прежде чем они нашли хорошее, уединённое место для Гермионы, чтобы аппарировать. Это был маленький тёмный переулок между «Кабаньей головой» и магазином рядом с ним, вдали от любопытных глаз студентов.

— Хорошо, теперь вы двое следите за картой. Это прекрасный шанс для Сами-Знаете-Кого заняться Сами-Знаете-Чем, когда большинство студентов проводят день в Хогсмиде, — напомнила она им.

— И не забывай использовать свой Портключ, если нужно, и не делай глупостей, — многозначительно сказал Рон.

— Береги себя, Гермиона, — сказал Гарри, похлопывая её по плечу.

Гермиона кивнула и отошла от них. Сосредоточившись на цели, она развернулась на месте и покинула деревню. Знакомое, хотя и ужасное сжимающее ощущение охватило её, но длилось оно всего мгновение, и вскоре она обнаружила, что лежит ничком на чём-то похожем на траву в лесу.

Она застонала и медленно поднялась на ноги. Её колени и руки болели от удара, а на руках было несколько небольших порезов. Оглядевшись, она увидела, что её окружают деревья и кусты. Это был своего рода лес, хотя, к счастью, деревья и кустарники были не очень густыми. Откуда-то впереди послышался звук льющейся воды. Она намеревалась подойти прямо к мемориалу.

Взволнованная, она крепко сжала палочку и осторожно пробралась сквозь деревья. Вокруг неё почти не было слышно ни звука, кроме журчания воды, треска листьев и веток под ногами и щебетания птиц на деревьях. Иногда ей казалось, что она слышит далёкий шелест листьев, и она решила, что в лесу живёт дикая фауна. Она искренне надеялась, что ей не придётся встретить ничего более зловещего, чем белку.

Не прошло и минуты, как она подошла к просвету между деревьями и увидела перед собой ту самую сцену, которую видела в книге. Ручей с прозрачной водой петлял по лесу. Вода хлестала и пузырилась на мелководье, переливаясь через округлые камни медленно и спокойно двигаясь в более глубоких местах. Для ручья он показался ей довольно широким, потому что он разливался по крайней мере на четыре метра, но был неглубоким, гораздо более мелким, чем на фотографии. Она подозревала, что в некоторых местах глубина была чуть больше полуметра.

Ей не потребовалось много времени, чтобы заметить мемориал. Его жёсткие квадратные края резко контрастировали с окружавшими его округлыми скалами. Странно, но казалось, что солнечные лучи освещали его так, что он освещал другие скалы, потому что был похож на яркий маяк в воде.

Он находился всего в двух метрах от берега, на котором она стояла, и, к счастью, вода была не очень глубокой. Взволнованно сняв туфли и мантию, она осторожно ступила в воду. Вода была чуть выше её лодыжек, хотя и была холодной, поэтому она наложила на себя согревающее заклинание. Она направилась к мемориалу, медленно обходя большие камни и упавшие ветки. К тому времени, как она добралась до монумента, вода уже поднялась до середины бёдер.

Осторожно нагнувшись, она осмотрела каменную кладку сквозь рябь воды. В отличие от камней вокруг него, на нём не было никаких признаков износа от текущей воды. Как и на картинке, квадратная плита была украшена замысловатой резьбой с выгравированными на ней словами «Годрик Гриффиндор». А посередине был небольшой узор, который так идеально подходил к её ожерелью. Она опустила руку в воду и провела по нему пальцем. Нетерпеливая улыбка расплылась по её лицу.

— Вот оно, — взволнованно прошептала она, прежде чем наложить на себя заклятие в виде мыльного пузыря, схватив ожерелье в руки (которые теперь слегка дрожали от возбуждения) и медленно опустив голову под воду.

Ей потребовалось время, чтобы привыкнуть к перемене. В ушах у неё стоял глухой рёв, хотя она обнаружила, что пузырь работает лучше, чем любые другие заклинания, которые она когда-либо пробовала.

Гермиона остановилась на мгновение, когда её осенила мысль.

«Что если ожерелье застрянет?»

Она нахмурилась, внимательно изучая рисунок. Она не понимала, как это возможно, и, во всяком случае, у неё была палочка.

Поэтому, удовлетворённая последним аргументом, она опустила ожерелье, пока оно не заполнило каждую щель резьбы. Её ожидание усилилось, когда она увидела, что оно идеально подходит. Затаив дыхание, она ждала.

И ничего не произошло.

Через несколько секунд разочарование и сомнение начали закрадываться в её сознание, и она сильнее прижала ожерелье к твёрдому камню.

«Сделай что-нибудь! Что угодно!»

Но ничего не произошло. Слёзы разочарования навернулись на её глаза, и её охватило разочарование. До этого момента она даже не осознавала, сколько надежды возлагала на эту каменную плиту.

«Как я могла быть такой глупой! Это просто кусок скалы! Как я могла подумать, что он сможет вернуть нас домой?»

А потом это случилось. Сначала это была лишь небольшая рябь в воде, очевидно, исходившая от самой каменной плиты. Ей показалось, что это ей померещилось, пока по воде не пробежала ещё одна рябь, гораздо большая, чем первая, за которой последовала ещё одна, а затем ещё одна, каждая из которых была более мощной, чем предыдущая. Гермиона почувствовала, как вода грубо толкнула её тело, и её руки оторвались от камня. Она собралась с духом, ожидая, что её унесёт течением, но её удерживало ожерелье. Её глаза расширились от шока и ужаса, когда она увидела, что её ожерелье, которое теперь светилось, казалось, сплавилось с камнем. Она попыталась закричать, но ожерелье душило её, а бурное течение пыталось оттолкнуть. Цепочка больно врезалась ей в шею, мешая дышать, и её руки взлетели к шее в тщетной попытке освободиться, но ожерелье так глубоко впилось в её кожу, что она не могла схватить его.

А потом внезапно вода вокруг неё стала холодной, и заклинание пузыря исчезло. Вода хлынула ей в лицо, заливая рот, нос и уши. Она боролась, направляя палочку к голове, пытаясь восстановить заклинание, но тщетно. Она неуклюже сунула руку в карман, обхватив Портключ, но ничего не произошло. Она едва могла держать глаза открытыми из-за силы воды, и её легкие требовали воздуха.

«Я умру», — в ужасе подумала она.

Как ни странно, вскоре она почувствовала, что её тянет не только вода. Что-то схватило её за ожерелье и потянуло к себе. Она едва могла видеть, и перед её мысленным взором возник нелепый образ какого-то гигантского монстра. В ужасе она боролась с ним, когда вдруг почувствовала, что ожерелье тянет её за шею. В её затуманенном видении яркая вспышка света, которая, казалось, исходила от самого ожерелья, почти ослепила её, и она сжала руку над ним, чтобы скрыть свет. Затем скала, казалось, осыпалась, но вместо того, чтобы уплыть в сильную воду, Гермиона увидела что-то, что заставило её замереть в шоке.

Камень падал вниз.

Прежде чем она успела осознать гораздо больше, она обнаружила, что падает лицом вперёд через узкий вертикальный туннель, где была скала. Вода громко хлестала вокруг неё, и существо — она до сих пор не могла его разглядеть — всё ещё сжимало её в объятиях, падая вместе с ней.

Внезапно её голова ударилась о воду, и с ужасным, болезненным всплеском она оказалась погружённой в то, что казалось бездонным озером. К счастью, вскоре ей удалось переориентироваться и, несмотря на головокружение и боль, выплыть обратно на поверхность. Её голова раскалывалась, потому что поверхность ледяной воды и её легкие, которые требовали воздуха, втянули в себя глубокий вдох холодного воздуха, который Гермиона, тем не менее, лелеяла.

Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы восстановить силы, но, когда она это сделала, её зрение вернулось, и она могла видеть в очень тусклом свете, создаваемом отверстием наверху. Она оказалась в большой подземной пещере, большая часть которой состояла из глубокого озера, в котором она плавала. Она не слышала ничего, кроме оглушительного шума воды, бьющейся в озеро из ручья высоко над головой. Слева от неё она разглядела что-то похожее на участок сухой земли. Вспомнив существо, упавшее вместе с ней в озеро, она использовала все силы, чтобы доплыть до берега.

Измученная, она рухнула на твёрдую землю, не двигаясь и не издавая ни звука, кроме глубокого дыхания.

«Я жива», — с благодарностью подумала она.

И тут её осенило.

Это всё Гриффиндор виноват!

— Глупая… — она глубоко вздохнула. — Глупая! О чём думал этот Гриффиндорский псих…

— Не думаю, что он думал.

Гермиона закричала, когда в пещере раздался не её собственный голос. Она быстро попыталась сесть, но второй человек оказался проворнее.

— Экспеллиармус! — закричал он.

Гермиона почувствовала, как её палочка вылетела из руки, но это был шок от узнавания голоса, который заставил её ахнуть.

— Люмос, — сказал он, и яркий свет осветил пещеру, подтверждая личность другого человека.

Он был бледнее обычного, с мокрых волос и одежды капала вода, его палочка была поднята, и он смотрел на неё с выражением самодовольного удовлетворения.

Гермиона удивлённо посмотрела на него.

— Риддл? — воскликнула она. — Что… что ты здесь делаешь?

— Хм, это хороший вопрос, — задумчиво произнёс он, притворяясь задумчивым, — но я могу придумать вопрос получше. Да, мне бы очень хотелось знать, почему ты солгала мне, Гермиона.

Её внутренности застыли, когда она внезапно осознала это.

Скачущие горгульи! Он знает про ожерелье.

— Что? — спросила она, притворяясь невежественной, чтобы выиграть время для размышлений.

— Ты слышала меня, — холодно сказал он, крутя палочку между пальцами. Гермиона увидела, что её собственная палочка в другой руке. — Скажи мне. Почему ты солгала? Ты сказала, что снимаешь ожерелье во время купания.

Его глаза сузились, бросая ей вызов.

У Гермионы внезапно пересохло во рту.

— Ладно, Риддл, — процедила она сквозь зубы. — Ты можешь сбросить фасад. После того, что только что произошло, я уверена, мы оба знаем, что я не могу снять ожерелье также, как и ты.

— Ты знаешь, ЧТО ЭТО за ожерелье? — подозрительно спросил он.

— Я знаю… кое-что. Я знаю, что это ожерелье основателей. Я знаю, что носить его могут только люди, которые иллюстрируют характеристики определённого факультета.

— Правильно, — сказал он, самодовольно улыбаясь. — Так просвети меня. Почему ты не сказала мне об этом вчера? Почему ты солгала мне?

Гермиона не ответила, поспешно сформулировав в уме ложь.

— Ну? — он нетерпеливо спросил.

— Потому что, Риддл, — медленно проговорила она, — я также знаю, что есть только одно ожерелье основателей, и всё же у тебя, похоже, оно тоже есть.

— Да, — тихо сказал он. — Похоже, что так.

Гермиона, всё ещё стоявшая на коленях, решила проверить снисходительность Риддла, попытавшись встать. К сожалению, его палочка была нацелена на неё ещё до того, как она успела пошевелить ногой.

— Не двигайся, — резко сказал он.

Гермионе пришлось прикусить язык, чтобы удержаться от гневного ответа. От неё не ускользнула серьёзность ситуации. Она застряла без палочки в подземной пещере с молодым Тёмным Лордом, который только что понял, что она лгала ему. Всё выглядело не слишком хорошо для неё, и она это знала.

— Ты так и не объяснил, как попал сюда, — раздражённо сказала она.

Риддл радостно ухмыльнулся.

— О, но всё было слишком просто, Гермиона, — сказал он злорадно, тихо посмеиваясь. — Видишь ли, вчера, после того как ты рассказала мне о своём ожерелье, я отнёсся к этому довольно скептически. Ты казалась достаточно искренней, и Салазар знает, что в этом есть смысл. В конце концов, не может быть двух ожерелий, но одна вещь заставила меня усомниться в тебе. Ты хоть представляешь, что это может быть?

— Нет. Что?

— Ты помнишь наш маленький разговор об изменении программы СОВ?

— Да, — медленно произнесла Гермиона с чувством страха.

— Ну, я просто нахожу довольно, скажем так, странным, что человек, получивший одиннадцать «О», даже не знал, что заклинание Патронуса, Протеановое заклинание и закон Преображения Гампа были частью учебной программы ТРИТОН в течение последних сотен лет и никогда не были частью СОВ, — сказал он насмешливо.

У Гермионы отвисла челюсть.

— Ты… ты обманул меня, — пробормотала она. — Ты солгал мне… Ты… ты… о, я не могу поверить, что попалась на эту удочку!

Риддл усмехнулся.

— Да, теперь это очевидно, не так ли? Должен сказать, для такого умного человека ты не очень сообразительна.

— Ну, это не объясняет, как ты нашёл это место, — сердито сказала она.

— О, это было очень просто. Ты должна сказать Эвансу, чтобы он не кричал твоё имя, когда хочет сказать тебе что-то личное. В конце концов, никогда не знаешь, кто может быть за углом, останавливаясь, чтобы завязать шнурки, — сказал Риддл, бросив на неё многозначительный взгляд. — Да, я слышал, как он выкрикнул твоё имя, и услышал, как ты взволнованно ответила. Мне удалось подойти достаточно тихо, чтобы меня не было видно, но достаточно близко, чтобы услышать каждое твоё слово. Тогда-то я и понял, что ты солгала насчёт ожерелья.

Гермиона сглотнула. Она ругала себя, не понимая, как могла быть такой беспечной.

— Я также хотел бы знать, почему Эванс и Уэсли, — он практически выплюнул фамилию Рона, — должны были остаться и смотреть в какую-то карту, и почему вы, казалось, думали, что этот монумент содержит ответ на возвращение вас домой — что бы это ни значило. Я не могу дождаться, чтобы услышать вашу версию рассказа о том, как Слизерин получил доступ в комнату Годрика Гриффиндора, и я уверен, что есть вполне правдоподобное объяснение того, почему существуют два ожерелья основателей, — саркастически добавил он. — Хотя сейчас я с удовольствием оставлю эти вопросы в стороне и сосредоточусь на том факте, что мы оказались в подземной пещере, в которую никто не входил сотни, если не тысячи лет.

Гермиона с тревогой наблюдала, как Риддл наколдовал огненный шар, который парил над его головой, освещая большую часть пещеры, в то время как его палочка оставалась нацеленной на неё.

— Но ты так и не объяснил, как сюда попал, — спросила Гермиона, с тревогой глядя на палочку и гадая, не из предосторожности ли Риддл направил её на неё или потому, что намеревался причинить ей вред.

Риддл посмотрел на неё, как на сумасшедшую.

— Разве? — спросил он.

— Нет, — ответила Гермиона. — Я имею в виду, ты объяснил, откуда знаешь, что я задумала, но как ты попал сюда, в святая святых Годрика? В пещеру?

— О, это было легко, — самодовольно сказал Риддл. — Я последовал за тобой в Хогсмид, подождал, пока ты не аппарировала, наложил несколько заклинаний, чтобы ты не заметила меня, прежде чем последовать за тобой, пока ты искала монумент. Потом, когда ты чуть не погибла, я прыгнул в воду — что каким-то образом отменило мою магическую маскировку — и попытался вытащить тебя, но обнаружил, что твоё ожерелье застряло. И потом, ну… я точно не знаю, что произошло, но монумент сломался, и мы оказались здесь.

Настала очередь Гермионы смотреть недоверчиво.

— Ты пытался спасти меня? — медленно спросила она.

— Да, и хорошо, что я это сделал, — сказал он, торжествующе оглядывая пещеру.

— Как храбро с твоей стороны, — сказала Гермиона, делая вид, что впечатлена.

— Не совсем, — небрежно ответил Риддл. — Ты тонула в воде, которая едва доходила мне до колен. Немного неловко, правда.

Гермиона покраснела.

— Ожерелье было магически сплавлено, ясно? — возразила она. — Это мешало.

Риддл усмехнулся.

— Как скажешь.

Гермиона усмехнулась.

— Ну, если моя жизнь стоит того, чтобы её спасти, почему ты направил на меня свою палочку? — спросила она.

— Меры предосторожности, — просто ответил он. — Не знаю, как ты, но я бы не отреагировал так хорошо, если бы мой сокурсник напал на такое невероятное открытие. Особенно если он появился из ниоткуда.

— Ну, теперь, когда ты видишь, что я не собираюсь устраивать засаду, не будешь ли ты так добр позволить мне встать и взять свою палочку? — раздражённо спросила она.

Риддл пожал плечами.

— Почему бы и нет? Я сомневаюсь, что ты достаточно быстра, чтобы заколдовать меня, — сказал он, бросая ей палочку. — Кроме того, я думаю, отныне нам обоим нужно быть бдительными.

Гермиона схватила палочку с земли и вскочила на ноги.

— Почему ты так говоришь? — спросила она, накладывая на себя сушащее заклинание.

Риддл указал на каменную стену слева от неё, которую она раньше не замечала. Она повернулась и увидела каменную дверь, скрытую в стене. Сердце Гермионы упало, когда она поняла, что это единственный выход из маленькой пещеры, кроме того, откуда они вошли. Надпись, вырезанная на ней, тоже не прибавила ей уверенности.

«Входите, только если вы мужественны».