Разбитые. Как закалялась сталь  (гет)

Он холодный, он такой холодный —

На его ресницах снег не тает.

У природы нет плохой погоды,

Но его природа непростая.

Я и он — по-разному ранимы.

Близость не подходит для далёких —

И когда он, всё-таки, обнимет,

Я умру от воспаленья лёгких.

Сола Монова

— Ты сейчас серьёзно, Паркинсон, магловский кабак? В разгар учебного дня? Ты бы ещё меня в Годриковую Впадину пригласила поболтать, — произнёс Теодор.

Ответа не последовало. И то ли из-за шума музыки, то ли брюнетка вправду не захотела отвечать, но Нотт напрягся, стараясь уловить хоть какую-то её реакцию

— Ты изменилась намного больше, чем я думал.

Конечно же метка изменила всех их, но Тео надеялся, что Пэнс это заденет в меньшей степени. Она стала мрачной и угрюмой. Перестала огрызаться с другими учениками, больше времени стала проводить в своей комнате и почти ни с кем не общалась. Нотт чувствовал в этом свою вину. Он не смог уберечь её, не смог предотвратить катастрофу.

— Это хорошо или плохо? — наконец-то ответила девушка, даже не взглянув на него.

— Это нормально, — сухо ответил слизеринец.

Тяжело вздохнув, Пэнси закатила глаза. Теодор Нотт всегда был для юной девушки загадочным подводным камнем холодного моря, и странно было, наверное, сравнивать его с морозом, но он всегда напоминал ей первый снег: такой же неожиданный... и противный.

Однако, несмотря на всё это, он был её другом. Настоящим другом.

— Не косись на меня так, Пэнси. Я прекрасно знаю, что ты хочешь услышать. А если быть точнее, то о ком.

Все их разговоры зачастую сводились к Малфою. Это раздражало всегда, но в последнее время больше, чем обычно. Неразделённые чувства к девушке мешали Теодору нормально общаться с ней. Пэнси же ничего не замечала, думая только о Драко.

— Знаешь, наверное, это была плохая идея. Разговор не получится. Я пойду, — Паркинсон недовольно поджала губы. С Тео было сложно. Их характеры не могли спокойно уживаться, поэтому без ссор не обходилось.

— Ты сама позвала меня сюда. Говори, раз уже прогуляли занятия, — на лице парня отразилось замешательство и задумчивость, словно он хотел сказать что-то совершенное иное, но его плотно сжатые губы дали понять, что больше Тео не проронит ни слова.

Помолчав с минуту, Паркинсон тихо проговорила:

— Мне не хватает тебя, — они так давно не общались по-дружески. Пэнси надеялась, что Тео догадается о том, что на самом деле это означало: «Я хочу полюбить тебя, только дай мне время».

Теодор молчал. Пэнси вздохнула, встала с сиденья и сделала шаг назад. Потом ещё один. И ещё.

— Ты хоть определись от кого бежишь: от гнева пожирателей или от любви к Малфою, — громко крикнул вслед Нотт, однако было поздно. В пабе её больше не было.

Теодор уронил голову на руки. У него было два лица. Одно — для общества, для посторонних взглядов, для всех желающих на него посмотреть. Второе — настоящее, которое получалось показывать только друзьям. Честность — не условие их связи, дело не в этом, просто искренний, естественный Тео — порой единственное, что помогало им продолжать общение. Тот самый Тео, которого он не мог показать остальным людям: живой, нуждающийся в компании близкого человека, не такой уж идеально правильный, не хладнокровный сердцеед, которому всё нипочём.

ㅤㅤ ㅤ

Трудно это осмыслить, но слова этих двух Ноттов практически противоречили друг другу, и если не отделять одно от другого, то слишком легко запутаться. Собственно, это с Пэнси и происходило всякий раз, когда они оба находились в чьём-то обществе, и она вынуждена была наблюдать в нём совершенно чужого Теодора. Не того, кто признавал её лучшим событием в своей жизни. Того, кто самодостаточен настолько, что чужие головы для него — вполне пригодный паркет в зале успеха.

И каждый раз, когда он подсаживался к ней в гостиной Слизерина, она встречала его холодом, который объяснялся тем, что Пэнси не хотела стать той, на кого он однажды наступит. Она ещё не знала, но именно на неё Тео просто не способен наступить. Ему приходилось налегать на огневиски, чтобы найти своё искреннее лицо, которое объяснило бы ей: она — исключение из всех тех правил его жизни, что он громогласно внушал другим.

ㅤㅤ ㅤ

— В нашем мире так не бывает, но я всё ещё мечтаю о человеке, которому буду верить так же свободно, как себе, — сказала недавно Паркинсон, избегая его взгляда.ㅤㅤ ㅤ

— Знаешь, почему мне трудно это слышать? — отозвался Теодор, с громким хлопком поставив пустой стакан на стол. — Потому что я такого человека нашёл. И у нас с ней это оказалось не взаимно.

Он заменил бы её, сдал бы её место внутри себя в аренду другой, но его не привлекали менее умные, сколь бы красивыми они ни были. В Пэнси для него оставалось что-то родное, чего в семье по крови он до сих пор не нашёл, и если однажды она с этим же холодом простится с ним ради кого-то другого, Тео толком вообразить не мог, как ему это перетерпеть. Он сам пытался выполнить эту ампутацию однажды. Еле выбрался из этой чёрной полосы, обратно не хотел.ㅤㅤ ㅤ

— Знаешь, почему тебе трудно заставить её верить тебе? Потому что в стремлении нравиться абсолютно всем, а не только ей, ты теряешь её.ㅤㅤ ㅤ

Паркинсон была права на грани занудства, хотя очень хотелось сопротивляться и спорить. Он плевал на свою гордость, когда удерживал её и убеждал в том, что он чувствует. И парень обнулял заслуги себя искреннего, когда снова менял лицо.

Он готов был пытаться снова и снова добиваться её, вот только её взгляд на его лучшего друга явно давал понять, что в этой схватке он проиграет. Но Нотт не был бы Ноттом, если бы перестал пытаться.

* * *

Дорога до выручай-комнаты показалась ей бесконечной. Хотелось поскорее добраться до места назначения и больше никого не видеть. Сегодня она встретила почти всех. Сначала Араксия заваливала вопросами о странном поведении, но Николь удалось убедительно соврать ей. Как же она ненавидела лгать! Затем подключилась Камилла, пытаясь выяснить, что происходит в жизни подруги. Даже парень Араксии Джефф подходил и пытался что-то узнать. Конечно же только потому, что его попросила Араксия. По пути к комнате Рейнер встретила Фреда, но тот отвернул голову и прошёл мимо, словно подруги никогда и не существовало. Настроение резко упало. Желания продолжать тренировки не было. Пришлось наплевать на свои чувства и всё-таки добраться до нужного этажа только потому, что на месте её уже ждал Малфой

Парень стоял посреди комнаты, засучив рукава и оголив предплечья. Свою Чёрную метку он носил не как тяжёлую ношу или повод для высокомерной гордости, он делал это так, словно это его неизбежность, принятие и великая миссия одновременно. Он носил её как пример для подражания, и Николь правда отчасти хотелось испытать на себе способность носить её так же. Поэтому ей не нужно было имитировать своё восхищение им, как это делали остальные девушки, влюблённые в Малфоя. Её восхищение было неподдельным, потому и столь прекрасным.

— Опять опоздала, — спокойно сказал Драко, пожалев, что согласился на это. В рыцаря ему видите ли поиграть захотелось!

— Пришла, когда смогла, — рыкнула девушка в ответ. Сегодняшний день вывел её из себя, а высказывания Малфоя ничуть не улучшали ситуацию.

Слизеринец странно посмотрел на неё и достал палочку.

— Направь свою злость в нужное русло, — он посмотрел на Рейнер, а затем сразу же, без предупреждения выкрикнул: — Петрификус Тоталус!

Тело Николь парализовало. Злость затуманивала рассудок и мешала быстро соображать, но, как только Драко отменил заклинание, когтевранка начала метать в него заклинание за заклинанием. Драко едва успевал отбиваться. Его дыхание сбилось. Зелёный галстук душил, и парень стянул его, отправив на пол. Причёска ученика Слизерина растрепалась, но Николь не прекращала посылать в него заклинания. Злость подбадривала, адреналин зашкаливал. Сама девушка уже тоже дышала с трудом, но продолжала направлять палочку на Драко. Она остановилась только, когда увидела, что Малфой начал задыхаться, пропустив заклинание. Он упал на колени, хватаясь за шею. Из горла вырывались страшные хрипы.

— Фините Инкантатем!

Тело Драко обмякло. Он шумно вдыхал воздух, стараясь насытить лёгкие кислородом. Осознание того, что он чуть не умер, пришло к Николь почти сразу. Стало страшно.

Парень облокотился о стену, жадно ловя воздух ртом.

— И... Иди... отка... — смог произнести блондин, то и дело прерываясь на кашель.

Николь упала рядом с ним на колени.

— Прости... Прости меня... Я не знаю, что на меня нашло... Драко, пожалуйста, прости меня...

— Если бы я сдох, ты так же просила бы прощения? — постепенно дыхание приходило в норму. Малфой убрал мокрые пряди со лба, но они сразу же упали обратно.

— Прости... — снова повторила девушка, не сводя глаз с парня, словно в любой момент он мог начать задыхаться снова. — Как... Как ты себя чувствуешь?

— Ты серьёзно, Рейнер? — Драко перевёл на неё уставший взгляд. — Ты чуть меня не прикончила! — парень снова смахнул чёлку со лба, но пряди вновь упали на лицо.

— Я не хотела... Прости... Может тебе стоит сходить к мадам Помфри?

— Нет. Нормально всё. Если снова не слетишь с катушек, жить буду.

— Обещаю, — слегка улыбнулась когтевранка и робко протянула руку ко лбу парня. Он настороженно следил за её движениями, но не отстранялся. Николь аккуратно убрала чёлку парня, нежно касаясь его лба. Холодные пальцы приятно охлаждали. По телу разлилось необъяснимое тепло. Прикосновение отдалось электрическим разрядом, заставляя Драко напрячься. Он не сводил глаз с лица когтевранки. Она сочла этот взгляд за недовольство и убрала руку. Малфой ничего не сказал, всё ещё ощущая лёгкое покалывание в том месте, где пальцы Рейнер соприкасались с его кожей.

Мерлин, у неё всегда такие холодные руки? Почему он раньше этого не замечал? Нарушено кровообращение в конечностях? Нарцисса всегда говорила, что у людей с холодными руками доброе сердце. Драко лишь фыркал на такую нелепость. Будто от температуры тела что-то зависит!

Николь поднялась с пола и протянула руку парню, предлагая помощь. Малфой подозрительно посмотрел на протянутую ладонь и поднялся сам, без помощи девушки.

— На сегодня... всё? — неуверенно спросила Николь, всё ещё испытывая чувство вины.

— Да. Повторишь свою попытку убить меня завтра.

— Я не... — начала девушка, но замолкла, осознав, что он шутит. — Хорошо.

Драко достал бутылку огневиски и притащил два стакана. На удивлённый взгляд Николь он ответил:

— У меня сегодня, можно сказать, второй день рождения. Так что, не знаю, как ты, а я планирую напиться.

Малфой наполнил два стакана и протянул один из них когтевранке. Она поколебалась, но приняла напиток и села на диван.

— Это уже становится традицией.

— Что именно? — спросил Драко.

— Пить вдвоём в выручай-комнате, — ответила Николь.

— Имеешь что-то против?

— Нет, просто это странно. Ты — чистокровный слизеринец, а я — маглорождённая когтевранка. Две параллельные прямые, которые никогда не пересекутся. Мы ведь ненавидели друг друга.

— Я и сейчас тебя не перевариваю. Просто чуть меньше, чем раньше, — усмехнулся Малфой.

— Себя-то хоть не обманывай. Ты осознанно приходишь сюда каждый день, хотя прекрасно знаешь, что здесь буду я. Ты уже давно не ненавидишь меня, — пожала плечами Рейнер, но Драко не стал отвечать. Он лишь хмыкнул и сделал глоток из стакана. Николь последовала его примеру.

* * *

Астория на цыпочках пробралась в комнату мальчиков, тихо открыла дверь и улыбнулась. Платиновая шевелюра мгновенно бросилась в глаза. Одна рука парня свисала с кровати, почти доставая до пола. Девушка прикрыла за собой дверь и подошла к кровати парня. Завтрак начался несколько минут назад, поэтому Крэбба и Гойла уже и след простыл. Драко же решил подольше поспать, поскольку считал, что нормальный сон для него важнее еды.

Гринграсс села на краешек кровати и дотронулась до щеки парня. Сквозь сон, блондин почувствовал прикосновение и улыбнулся. Так редко можно было увидеть такую его улыбку — искреннюю, светлую, ничего не таящую. Именно в такого Драко она и влюбилась.

Меж его бровей пролегла складка, которая не разглаживалась даже во сне. Это делало его на несколько лет старше. Астория провела пальцем по ней, как внезапно ладонь парня обхватила её запястье. Драко открыл глаза, окончательно проснувшись. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что она делает в его комнате.

— Тори? — его голос звучал удивлённо, а глаза не переставали сканировать тело девушки.

— Доброе утро, — мягко произнесла слизеринка. Её рука всё ещё находилась в хватке парня.

— Который час? — Драко сел на кровати и посмотрел на пустые койки соседей по комнате.

— Ты проспал завтрак.

Малфой кивнул и провёл ладонью по лицу, уничтожая остатки сна.

— Что ты здесь делаешь?

— Мы давно не общались, вот я и решила навестить тебя. В последнее время ты часто пропадаешь где-то. Ты же ходишь в выручай-комнату, да?

Драко внимательно посмотрел на девушку, прищурившись. Он не любил обсуждать с ней такие вещи. Малфой молчал и Астория поняла всё правильно.

— Что у тебя первым уроком? — перевела тему слизеринка.

— ЗОТИ.

— У меня Трансфигурация.

Слизеринка не сводила глаз с парня, не переставая улыбаться. Она так скучала по нему. Когда-то давным давно, когда Астория ещё не знала, кто станет её мужем, девушка мечтала о том, чтобы им оказался Драко. Они познакомились на празднике в честь дня рождения Дафны. Тогда Астория ещё была слишком мала, чтобы что-то знать о любви, но Малфой сразу заинтересовал её. С тех пор девочка не переставала грезить о нём. Когда родители сообщили, что выбрали для неё жениха, сердце волшебницы забилось с бешеной силой. А вдруг не он? Но, к счастью, её опасения оказались напрасными. Родители назвали имя Малфоя. Счастью девушки не было предела. Она станет женой самого завидного жениха магической Британии!

Астория Малфой.

Она примеряла эту фамилию очень часто и понимала, что ей идёт. Астория любила шелка и жемчуг. Вся такая из себя светлая и воздушная. Совсем не похожа на сестру. Когда-то и Нарцисса Блэк выделялась белым пятном на роду. Гринграсс было суждено стать жемчужиной рода Малфой. Лёгкая, нежная, утончённая.

Гринграсс, рождённая, чтобы стать Малфой.

— Возможно, мы прогуляемся вечером? — голос Астории был полон надежды. Он не мог ей отказать. Не мог.

— Вечером? — переспросил Драко, прекрасно расслышав её слова. Он видел тоску в глазах напротив и не хотел заставлять её грустить. Парень уже готов был согласиться, как перед глазами вырисовался другой образ. Рейнер. Он обещал помочь ей. До её встречи с Лордом оставалось всего три дня, а существенных улучшений всё ещё не было. И, с одной стороны, Драко понимал, что может пропустить занятие с ней один раз, но с другой, так не хотелось бросать её наедине с её проблемой. Будто у него своих мало. — Вечером я не смогу, прости. Но мы можем погулять сейчас, — быстро добавил парень, видя погрустневший взгляд Астории. Он не любил её, но она должна стать его женой, а значит, им нужно было научиться поддерживать хорошие отношения. — Готова прогулять учёбу? — заговорщицки улыбнулся Драко. Как давно она не видела его таким!

— Ради прогулки с тобой, готова! — Астория улыбнулась и мягко поцеловала Малфоя в губы.

Возможно, у них всё-таки есть будущее?

* * *

После тренировки по квиддичу Блейз Забини возвращался в гостиную своего факультета в приподнятом настроении. Близился матч с Пуффендуем, и слизеринец не сомневался в победе его команды. Без Малфоя играть стало сложнее, но Блейз прекрасно понимал, что другу сейчас не до этого. Пришлось увеличить количество тренировок, но команда не жаловалась. Все хотели победить, хоть и понимали, что это будет легче простого: пуффендуйцы — не самые лучшие соперники.

Проговорив портрету пароль «Чистая кровь», Забини вошёл внутрь. На диванчиках сидели его однокурсники, младшие ученики что-то активно обсуждали в углу комнаты, девочки, в противоположном углу, листали журналы о моде и говорили о предстоящих балах в их семьях.

Всё как прежде.

Создавалось ощущение, что слизеринцы напрочь забыли о надвигающейся войне. Но сейчас Блейз был этому рад. До одури надоело слушать о том, как всё плохо. Иногда его нервы сдавали, но Забини старался не показывать этого. Он должен всегда быть весёлым. Его способность — искать юмор в любой ситуации и жажда жить несмотря на то, что всё тяжело и плохо. Блейз Забини — парень, который всегда всех веселит и над всеми смеётся. Шут, одним словом. Но это звучало вовсе не обидно. Каждый справлялся, как мог. Драко курил, Тео молчал, Блейз смеялся. Они были разные, но только поэтому всё ещё продолжали своё существование. Они были друг у друга. Если хотите увидеть настоящую дружбу, посмотрите на этих троих. Они покажут вам, что такое вечное соперничество и готовность перегрызть глотку тем, кто посмеет встать между ними.

Оставив вещи в своей комнате, Блейз покинул её пределы и прошёл чуть дальше по коридору. Он распахнул дверь, ведущую в комнату друга, и зашёл, не побеспокоившись о том, чтобы постучать. Этим они с Малфоем были похожи, и именно это так сильно раздражало Нотта. Забини осмотрелся. Комната была пуста, но из-за закрытой двери, ведущей в ванную комнату, слышался шум воды. Слизеринец решил дождаться друга и уселся на его кровать.

Чтобы скрасить ожидание, Блейз принялся обдумывать новую тактику для своей команды, чтобы одержать победу над гриффиндорцами, матч с которыми должен быть после Пуффендуя. Мулат рисовал в своей голове новые траектории и придумывал разнообразные трюки, чтобы ввести противника в заблуждение. Он был хорошим капитаном и команда Слизерина ни разу не пожалела о его назначении.

От раздумий его отвлёк звук открывающейся двери, и Забини вспомнил, зачем он пожаловал.

— Блейз?.. — Теодор остановился как вкопанный, заметив друга. На нём были одни штаны, а по голому торсу стекали капельки влаги. Нотт не сразу понял, куда направлен взгляд его друга, но до него дошло, когда глаза Забини округлились в немом ужасе.

Метка.

Теодор схватил первый попавшийся свитер и мгновенно натянул его на себя, но было уже поздно. Блейз всё видел.

— Давно? — только и смог произнести слизеринец, совершенно забыв всё, о чём он хотел поговорить раньше.

— До рождественских каникул, — сухо бросил Теодор.

— Салазар... Я надеялся, что с этим придётся столкнуться только Драко.

— Как видишь... — неопределённо пожал плечами парень.

Взгляд мулата был направлен на левое предплечье друга, хоть оно и было скрыто рукавом свитера. Казалось, Блейз смотрел сквозь него. В голове металось слишком много мыслей и сложно было остановиться на какой-то одной. Теперь ему придётся волноваться за двоих друзей.

— Почему ты не рассказывал?

— Не хотел, чтобы ты смотрел на меня так, как смотришь сейчас, — ответил Теодор, всё ещё стоя на месте.

— Как? — Блейз плохо соображал. Наверное, не стоило вчера пить.

— Так, словно я уже труп. Серьёзно, Блейз, прекращай. Мне не нравится твой взгляд. Когда ты такой серьёзный, кажется, что мы реально все обречены. Не хорони меня раньше времени.

Забини посмотрел в глаза друга и тут же улыбнулся. Удивительно, как быстро менялось его настроение.

— Рано ещё умирать, у тебя день рождения в воскресенье! Собственно по этому поводу я и пришёл. Что думаешь насчёт ещё одного ящика коньяка? Или огневиски хватит? — Блейз постарался увести разговор с опасной темы.

— Будут только наши, поэтому огневиски должно хватить. Хотя... Ладно, бери и коньяк. Если останется, выпьем его позже, — рассудил Тео.

— Отлично! — Забини довольно потёр руки. — Драко уже решил вопрос с комнатой?

— Да, он сказал, что выручай-комната будет свободна. Нужно определиться с временем.

— Часов в шесть, думаю, нормально будет.

— Да, пойдёт. Нужно будет сообщить всем. — Теодор подумал, что нужно поговорить с Рейнер самому. Драко уже должен был сказать ей о его вечеринке, но всё же пригласить лично лишним не будет. — Как тренировка прошла?

— Прекрасно. Мы порвём пуффендуйцев!

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Теодор.

Блейз поднялся с кровати, ещё раз бросив взгляд на предплечье друга. Он всегда знал, что так будет, но что-то внутри него надеялось, что он окажется неправ. Мерлин, как Блейз хотел бы оказаться неправ! Но, увы, все его догадки подтвердились. Нотт пошёл по стопам своего отца. Другого и ожидать не стоило.

— Ладно, я пойду, ещё увидимся, — бросил Забини и направился к выходу.

Теодор попрощался с ним и чертыхнулся, стоило мулату покинуть его комнату. Не так он хотел, чтобы Блейз узнал обо всём! Совсем не так! Впредь он должен быть внимательнее и не шастать по комнате, пусть и своей, без рубашки. Хорошо хоть, что это был Блейз, а не кто-то другой.

От мыслей разболелась голова, и Тео решил сходить в больничное крыло за обезболивающим зельем. Он вышел из гостиной в коридор и направился в сторону лазарета. Мыслями он вновь и вновь возвращался к Пэнси, надеясь, что однажды она обратит на него своё внимание и переведёт его из разряда «друзья» в разряд «возлюбленные». Нотт чувствовал себя максимально глупо — влюбился в свою подругу. Но, как говорится, сердцу не прикажешь, хотя, если честно, Теодор мог бы приказать даже сердцу, но... Он не хотел. Забери эту любовь, пусть и не взаимную, из его жизни, и в ней не останется ничего. Только пустота. Громкая, звенящая пустота. Тео не был готов к этому.

Он шёл к больничном крылу машинально, даже не обращая внимания на дорогу. Вокруг бродили другие ученики, но Тео не было до них никакого дела. Сквозь пелену своих воспоминаний и мыслей он заметил Николь. Она тоже шла, не обращая ни на кого внимания, но, заметив слизеринца, замедлила шаг. Нотт остановился и подождал, пока она подойдёт ближе.

— Привет, — тихо выдал парень, и Николь пришла в голову мысль, что раньше он ни за что не поздоровался бы с ней в коридоре, где ходят другие люди.

Раньше... Какое странное слово. В нём помещался целый мир. Столько боли, радости и счастья в одном лишь слове. Раньше...

— Привет, — слегка улыбнулась девушка, гадая, ждёт ли её уже Малфой в выручай-комнате или после вчерашнего решил не приходить.

— Драко говорил тебе о моём дне рождения? — сразу перешёл к делу Нотт.

— Да, он говорил, что ты хочешь, чтобы я пришла. Почему?

— Мы с тобой теперь в одной лодке, — пожал плечами парень. — Так ты придёшь?

— В воскресенье, да? — переспросила когтевранка, надеясь, что ответ изменится, потому что в этот день у неё уже были планы.

— Да, часов в шесть. Но вечеринка будет длится всю ночь, поэтому ты можешь прийти в любое время.

— Я постараюсь. Если выживу, конечно, — усмехнулась Рейнер и обхватила себя за плечи.

— Что? — Теодор нахмурился, пытаясь понять, что она имела в виду.

— Малфой не рассказывал? У меня начались занятия с... — она посмотрела по сторонам. Мимо как раз прошла пятикурсница, и Николь в который раз поругала себя за неосторожность. — Ну ты понял.

— Уже? — удивился слизеринец. — И как?

— Жива пока, как видишь, — ухмылка вышла косой, но Николь это мало волновало. — В воскресенье мне снова нужно будет попасть в Мэнор. Если у меня всё получится, я приду, — заверила его девушка, — а если ты не увидишь меня на вечеринке, значит меня уже нет в живых, — слишком легко бросила волшебница. За последние дни мысли роились вокруг неё непрерывно, и Николь уже успела свыкнуться с тем, что есть вероятность, и эта вероятность очень большая, что она не переживёт этот день.

— Рано умирать, Рейнер, — повторил фразу Блейза Нотт. — Жду тебя в воскресенье живой и невредимой.

— Договорились, — улыбнулась Николь. — До воскресенья, — она обошла парня и продолжила свой путь в выручай-комнату, где её уже ждал Малфой. Оставалось три дня, а значит ей нужно преодолеть себя и сделать невозможное.

Слишком рано умирать.

* * *

Этот разговор уже давно должен был состояться, но Николь всё оттягивала, боясь увидеть ненависть в глазах друга. Уже бывшего. Она постоянно находила какие-то оправдания своему нежеланию обсуждать с ним это сейчас, но так больше не могло продолжаться. Она не знала, переживёт ли новое занятие с Волан-де-Мортом, поэтому хотела поговорить с Фредом, пока у неё была такая возможность. Она прислала ему письмо с просьбой прийти в пустой кабинет на третьем этаже вечером. Не была уверена, что он придёт, но ждала. И вот, Уизли сидел напротив неё, сцепив руки в замок.

— Значит, ты у нас теперь пожирательница, да? — насмешливо спросил Фред, но это лишь показательное равнодушие, за которым скрывался настоящий гнев и разочарование.

Они сидели за столом, друг напротив друга. Девушка старалась лишний раз не смотреть ему в глаза, чтобы не показывать всей той боли, что пряталась в ней уже давно. Она не собиралась плакаться ему и жаловаться на несправедливость жизни. Нет, она позвала его не за этим.

— Увы, — безобидно улыбнулась девушка, разглядывая свои ладони. Пусть думает, что она в порядке. Что у неё нет ни малейшего желания украсть маховик времени и вернуть всё обратно. Как раньше...

Николь чувствовала себя глупой и слабой. Надо же, боялась взглянуть на Уизли. Боялась, что его взгляд полон отвращения. Быстро же их дружба сменилась на ненависть. И самое главное, никто этого не хотел.

— Ну да, чего ещё ожидать от подружки Малфоя, — равнодушно бросил Фред. — Только жаль, что мы тебе доверились. А в особенности я. Надо же, влюбился в пожирательницу смерти, прекрасно.

Сжав зубы, Фред закрыл лицо ладонями. Ему было невыносимо говорить такие вещи. Несмотря ни на что, он всё ещё любил Николь. Он ведь знал её столько лет. Они пережили вместе и радость, и горе. И Уизли бы никогда не подумал, что его Никки выберет такой путь.

— Хватит, Фред! — воскликнула девушка. — Перестань, пожалуйста. Я не для этого тебя звала.

— А что ты думала? Я смогу тебя понять и простить? — резко поднявшись со стула, спросил Уизли.

— Нет, на это я даже надеяться не могла, — честно призналась Николь. — Просто, Фред, знай, что всё это не просто так.

Она впервые за весь разговор взглянула в его голубые глаза, но не увидела там ничего, что так сильно искала. Фред же думал точно так же, удивляясь, каким ледяным стал её взгляд. А ведь совсем недавно Николь смотрела на него с такой теплотой, не переставая счастливо улыбаться.

— Убирайся, — твёрдо произнес Уизли, указав на дверь.

— Да пожалуйста, — пожав плечами, бросила девушка.

Она аккуратно поднялась со стула и гордо покинула комнату, лишь только на мгновение оглянулась, чтобы запомнить его таким. Кто знает, когда девушка ещё его увидит.

Захлопнув за собой дверь, Рейнер направилась к выходу. Внутри всё бушевало, эмоции готовы были вырваться наружу. Она так виновата перед своими друзьями, перед Фредом. Но иначе Николь не могла. Жизнь своей семьи она всегда ценила больше своей собственной. Хотя временами и допускала мысль о побеге. Но её из-под земли достанут. Так что побег — не выход. Выход — смириться со всем и жить новой жизнью. Только нужна ли такая жизнь вообще?

Фред стоял в просторной кабинете, сверлил взглядом ничем непримечательную стену, и просто старался не кинуться за Николь. Любовь... Лучше бы её и не было в его жизни. Между ними больше не будет ничего. Нужно взять себя в руки, забыть всё как страшный сон, найти другую девушку, которая будет ничем не хуже Рейнер, а может быть даже и лучше.

Слабое утешение. Но это всё, на что Уизли сейчас горазд.

* * *

Драко медленно шёл по коридору, прекрасно понимая, что опаздывает, но это ничуть не заставляло его ускорить шаг. Она подождёт. В конце концов, он и так сделал ей услугу, согласившись тренировать.

Сегодня их последнее занятие, а уже завтра Николь придётся доказывать Тёмному Лорду, что она заслуживает жить. Какой же бред!.. Почему девчонка должна была что-то ему доказывать?! Драко никогда не признался бы в этом, но он считал, что уж кто-кто, а Николь заслуживала того, чтобы жить.

Звук его шагов разносился по пустым коридорам Хогвартса. День клонился к своему завершению. Замок окутала темнота.

Драко поднялся на восьмой этаж и подошёл к стене, где для него тут же возникла дверь. Парень нажал на ручку и толкнул дверь, проходя внутрь. Рейнер стояла к нему спиной, ни на секунду не прекращая произносить заклинания. Она почувствовала его присутствие, но никак не отреагировала. Девушка была напряжена до предела.

Слизеринец молча стал в стороне, наблюдая за действиями волшебницы. Его пронзающий взгляд мешал ей сосредоточиться, и Николь опустила палочку, тяжело выдохнув.

— Закончила? Теперь мы можем приступить к нормальной тренировке? — поднял бровь Драко.

— Я не собираюсь препираться с тобой, — выдала когтевранка, занимая место напротив парня.

— Малышка Никки не в настроении? — усмехнулся блондин и поднял палочку.

— Не смей называть меня так! Петрификус Тоталус! — резко выкрикнула Николь, но Драко невербально отразил заклинание.

— Эксп...

— Остолбеней! — прервала его девушка. Малфой замер в странной позе. Николь перевела дыхание и отменила действие заклинания.

— Неплохо. Но сомневаюсь, что Тёмный Лорд будет так медлить, как я. Да и к тому же, он будет использовать невербальную магию. В этом случае твои шансы уменьшаются.

— Не дождёшься! Тарант...

Не дожидаясь, пока девушка закончит говорить, Драко невербально произнёс «Экспеллиармус!», и палочка когтевранки вырвалась из её рук.

— Новое правило: теперь сражаемся молча, не произнося ни звука, — сказал Малфой, возвращая Николь палочку.

Девушка вздохнула и молча кивнула. Это было намного сложнее. Она не была готова к такому виду магии. Николь в очередной раз подумала, что она слабачка по сравнению с Драко. Заняв боевую позицию, когтевранка подняла палочку и направила её на блондина, но не успела ни о чём подумать, как в неё уже полетело парализующее заклинание Малфоя.

Ещё несколько раз они повторяли эту попытку, но каждый раз Николь где-то ошибалась, что приводило к тому, что её палочка отказывалась в руках слизеринца.

— Ещё раз! — командовал Драко. По его голосу было понятно, что парень зол. Рейнер не запоминала элементарных вещей! Он повышал на неё голос, стараясь заставить девушку сконцентрироваться, но это не помогало. — Рейнер, твою мать! — она снова пропустила жалящее заклинание. — Ты хочешь выжить?

— Да, — ответила когтевранка, вытирая пот со лба.

— Не слышу!

— Да! — громче крикнула девушка. Внутри поднималась волна гнева. Хотелось уйти и громко хлопнуть дверью, но Николь понимала, что это никак не спасёт ей жизнь.

— А у меня складывается такое впечатление, что нет! — его голос пробирал до мурашек. — Ты жалкая! — он кричал, совершенно не заботясь о словах. — Уверена, что заслуживаешь жить?!

Странно, но именно сейчас, упрямо глядя в серые глаза и буквально ощущая, как гнев волнами исходил от его тела, Николь начала непроизвольно сжиматься, стараясь, по возможности, уйти из его поля зрения.

О, она прекрасно знала это его состояние. Доведённый до точки кипения Драко Малфой — это настоящий дьявол во плоти, способный на самые жестокие поступки. Не единожды доводилось ей наблюдать за страданиями волшебников, позволивших себе отпустить колкость в его сторону.

Его боялись. И ему это, безусловно, льстило.

— Уверена, Рейнер?! — повторил свой вопрос Малфой, надвигаясь на девушку.

— Да! Да! Да! — зло кричала Николь, сдерживая слёзы. Она чувствовала, как приближается новый срыв и постаралась дышать глубже. Драко уже привык видеть её срывы, но они никогда не обсуждали их. Эта тема была негласным табу.

— Тогда докажи мне! — уже спокойнее сказал Малфой, удостоверившись, что Рейнер смогла взять себя в руки.

Николь сморгнула выступившие слёзы и покрепче обхватила палочку. Выпрямившись, девушка посмотрела Драко прямо в глаза. Малфой всегда видел людей насквозь, но сейчас он не мог понять, что в голове Рейнер. Казалось, словно она отключила все доступные ей чувства и сконцентрировалась только на победе. Волшебница резко вскинула руку с палочкой и Драко отбросило в стену. Быстро поднявшись, парень мысленно поставил защиту и бросил в Николь ответное заклинание, но она успешно отразила его.

Их бой длился ещё пять минут. За это время оба выдохлись, с трудом переводя дыхание. Николь держалась хорошо. Видимо, слова Драко повлияли на неё сильнее, чем он думал. Они закончили, когда стрелка часов показывала время отбоя.

— Когда ты отправишься в Мэнор? — спросил Драко, когда Николь уже собиралась покинуть комнату.

— Завтра в час.

— Ты же помнишь, что вечеринка у Нотта в шесть?

— Да, я постараюсь прийти, — кивнула когтевранка. — Нужно хорошо выспаться перед завтрашним днём, поэтому я пойду. Спасибо, что помог мне.

— Рано благодарить, — бросил Малфой, не сводя взгляд с девушки. Николь слегка улыбнулась и пошла на выход. Её рука уже надавила на ручку двери, когда прозвучал голос Драко: — Рейнер, постарайся выжить.

— Обязательно, — ответила шестикурсница, чуть повернув голову в сторону парня, и открыла дверь, покидая комнату. Драко вздохнул и упал на диван, достав бутылку огневиски. Этой ночью он не уснёт.