The Transformation of the New World (джен)

Примечания:

Хэй-хэй-хэй. А вот и Полтергаст из запоя вышел, это надо отпраздновать новой попойкой!

Шучу-шучу, наслаждайтесь новой главой написанной с помощью потока сознания.

Он слегка повернул голову в сторону фигуры. Едва выглядывавший из-за полумрака, слегка разбавленного сиянием Луны и светом настольной лампы силуэт, похожий на рыбу, сидел за письменным столом.

Шелдон, так и не поняв кто хлопал его по лицу, предположил что лежит в мед-пункте, а это скорее всего мед-сестра или брат, после чего демонстративно покашлял, дабы привлечь внимание. Силуэт, до этого безустанно водивший ручкой по внушительной папке, остановил плавник и, отодвинув стул, обернулся.

Единственным глазом ракообразное разглядело в темноте коренастую рыбу увенчанную вихором завитой седины и кажется давно разменявшую полтинник. Её глаза были скрыты под толстыми непрозрачными очками, а из смятых губ доносился едва уловимый шёпот опознаваемый скорее по движениям рта чем по звуку.

— Мед-сестра ?

Рыба встала со стула и вялыми шагами заковыляла к Шелдону. Приглянувшись к силуэту, зелёный опознал на ней медицинскую робу и понял что не ошибся в своих догадках. Рыба остановилась перед кроватью, а сухое испорченное морщинами наждачное лицо нависло нависло над ним.

— Вы кто ?

Планктон удивлённо акнул.

— Я Спаркл — Неловко откликнулся Шелдон — Ну и местечко здесь, не сразу поймёшь что это мед-пункт.

Мед-сестра не выдержала хотя бы малейшей паузы и сразу задала следующий вопрос.

— Как вы сюда попали ? — Её голос звучал монотонным и быстроватым.

Шелдон напряг свой крошечный мозг чтобы вспомнить произошедшее с ним, но этот вечер ему казался до жути смутным. Странный незнакомец, вафли и почти аффективный побег в уборную.

— Понятия не имею — Хриплым голосом ответил он — Похоже получил отравление.

Почти не реагируя на его слова, врач вновь вопрошал, прямолинейно глядя в сторону копепоида.

— Я вас не помню. Кто вас сюда привёл ?

Шелдон фыркнул.

— Мне то откуда знать — Грубо отрезал зелёный — Разве это не вам должно быть известно ?

— Вы тыкать так будете своей жене в лицо, а со мной разговаривайте как с профессионалом — Сгрубила старушка, сделавшая пару небрежных тыков в лицо Шелдона.

Ракообразный брезгливо поморщился, сдобрив своё раздражение тихим фырканием.

Старушка обернулась за свою спину и хриплым голосом выкрикнула. Шелдон взглянул в ту же сторону что и врач, увидев в конце комнаты занавеску за которой копошился силуэт рыбы.

— Сестра Конноли!

— Вы звали меня, миссис Хлопкерт ? — Раздался молодой женский из-за занавески.

Вспыхнул свет озаривший голубоватые шторы и чётче выделивший очертания ещё одной рыбы. Тут-же полупрозрачное полотнище отодвинулось и оттуда показались, очерченные светом лампы, контуры головы увенчанной медицинской шапкой.

— Да, иди сюда — Скрипучим голосом протолкала врач.

— Сейчас — Торопливо проговорила медсестра.

Шелдон заметил как в ту же секунду над кроватью появился второй силуэт, явно выше и тоньше предыдущего.

— Займитесь им, а я пожалуй домой пойду — Сказала старуха, после чего, больше не обращая внимания на присутствующих, стала собирать сумку, нашёптывая что-то под губу — Как-же надоел этот народ, скорее бы Восторг настал.

Шёпот, выпорхнувший лёгким вздрогом губы, был с лёгкостью пойман антеннами копепоида. Охочий до всяких мелочей, он задумался над словами врача, ненароком выдав медсестре удручённое выражение лица.

Медсестра перевела, более доброжелательный нежели у её коллеги, взгляд на пациента и прочитав на его лице мысли неуместившиеся в его маленькой голове.

— Не беспокойтесь, с ней всегда так — Вновь заиграл её мягкий голос, отвлёкший на себя внимание Шелдона — Злая на своё ничтожное окружение, и ничтожную жизнь... Кхм... Ну так приступим.

Девушка потянулась к тумбочке у изголовья Шелдона и включила настольную лампу. В глаз ударил яркий свет, отчего копепоид поморщился. Прошло несколько секунд слегка болезненной адаптации и Планктон вновь смог открыть глаз.

Его взору предстала серокожая рыба одетая в медицинский халат с слуховым аппаратом перекинутым через плечо. А из под шапочки увенчанной красным крестом выглядывала обесцвеченная шевелюра, но не седая как у пожилого врача, а скорее платиновая.

Натянув на лицо медицинскую маску, она наклонилась над Шелдоном, осмотрев его.

— Выглядите нормально. У вас ничего не болит ?

Шелдон сделал кивок, демонстративно покашляв.

— Горло значит болит...

Она подняла голову, потянувшись плавниками в тумбочке.

Несколько секунд медсестра аккуратно ворошилась в своих вещах, после чего она вернулась с шпателем в плавнике.

— Теперь скажите а-а-а... — Сказала девушка, широко открыв свой рот.

Шелдон без колебаний повторил за медсестрой, после чего та полезла к нему в рот, несколько великоватым для копепоида шпателем.

— Что-ж, похоже у вас отёчное горло — Ровным не выдающим ни нотки эмоций сказала мед-сестра.

Она убрала шпатель и сняв маску, отложила её.

— Я прысну вам лекарство, оно снимет боль.

Шелдон кивнул и вновь раскрыл рот.

Парочка манипуляций медсестры и обжигающая боль утихла, оставив Шелдона в покое.

— На всякий случай я выпишу вам это самое лекарство, оно есть в любой аптеке, называется аугрометриндигоприазол.

Копепоид, в бытность злодеем, придумывавший самые невообразимые названия для своих изобретений, округлил глаз от удивления. На мгновение он собрался переспросить её, но решил забить на свою болезнь.

Спустя пару секунд, перед копепоидом приземлилась бумажка, тот вчитался в неё и даже со второго раза не разобрал буквы.

— Вы свободны, можете идти — С улыбкой, произнесла рыба, сбрасывая перчатки в мусорную урну и исчезнув за шторкой.

Минуты две, ракообразное созерцало холод собравшийся в мириады разноцветных цветов рассыпанных в ночном небе под бледностью величественной луны, после чего издало грустный вздох бессмысленной безысходности и устало поплелось на выход.

* * *

Высокие, но в тоже время неимоверно давящие потолки, обвешанные допотопными люстрами, тускло мерцали над головой бездомного рачка. Тихий, мерный ход часов, в один момент сменился звонким, протяжным боем, венчавшим наступление полночи.

Но не только часы, да храп постояльцев, тревожили антенны Шелдона. Таинственная песня, обвитая лозами плавной и мягкой мелодии скрипки, лилась с кухни, наполняя коридор ароматом романтичной старины.

Mors stupebit et natura,

Cum resurget creatura,

Judicanti responsura.

Где-то в закутках души Шелдона, это песня находила себе нечто, именуемое некоторыми "эмоциональным откликом". Словно эти звуки облекаемые в слова и фразы приправленные атлантическим акцентом, вызывали у него чувство повторности. Как будто где-то он это уже слышал, и не просто так, а из самых знакомых ему уст. Тех самых уст спрятавшихся за запертыми дверями недоступного ему прошлого мира, память о котором стремительно рассыпалась.

Judex ergo cum sedebit,

Quidquid latet apparebit,

Nil inultum remanebit.

Но Планктон остававшийся чёрствым к голосам своей души, не придал этому никакого значения. Лишённый каких либо планов, он брёл по коридору, перебиваясь между мыслями о сне и еде. Этот вечер и ночь доставили ему немало хлопот, но что-то подсказывало что это лишь антракт, за которым неминуемо последует следующий акт, ещё более остросюжетный.

Rex tremendae majestatis,

Qui salvandos salvas gratis,

Salva me, fons pietatis.

Дверь отделявшая скромные покои Шелдона от коридора, находилась далеко и путь к ней лежал через кухню, общую на этаж. В этой особенности планировки и лежал маленький подвох вскрывшийся, когда ракообразное оказалось возле проёма с отсутствующей двери. Машинально, обратив внимание на песню ставшую для него громче, оно перевело взгляд в полуночный сумрак заполнивший собою кухню.

Qui Mariam absolvisti,

Et latronem exaudisti,

Mihi quoque spem dedisti.

В самом деле, неспешно текущий ручеек скрипочного фа диез минора брал начало из мрачных закутков харчевни. Приглядевшись, Шелдон заметил, в потёмках, крупный силуэт сидевший на подоконнике и филигранно водил рукой, выписывая им узоры, насыщавшие безмолвие гостиницы.

Lacrimosa dies illa,

Qua resurget ex favilla

Judicandus homo reus.

Так и не стало понятным, что-же заставило Шелдона остановиться и замереть, подставив антенны под плавное течение скрипки. Он и сам не знал причины сего действия или скорее бездействия. Возможно подсознание утомлённое вечным игнорированием, решило таким образом заявить о себе, дать знать высшему Я о чём-то. О том, чего оно пока не могло выразить или попросту стеснялось.

Agnus Dei, qui tollis peccata mundi,

Dona eis requiem.

Agnus Dei, qui tollis peccata mundi,

Dona eis requiem sempiternam.

Скрипка стихла, а гипнотическая сила, окрылявшая её, испарилась как смысл жизни. Окоченевший Шелдон, чей взгляд лишь создававший подобие осмысленности и сосредоточенности, но в самом деле устремлявшийся в небытие, навязчиво преследующее его повсюду, словно вернулся из астрала и оказался "Здесь и сейчас".

Тяжесть бренности земной юдоли стальным ярмом легла на его маленькие плечи, как и взгляд загадочного скрипача, который Шелдон ощутил на себе. Сквозь тонкую ткань шторки, пробивались два ярких фонаря. Почему-то они нисколько не пугали его, от них веяло чем-то загадочным и таинственным. Вместе с тем-же, они напоминали копепоиду кое кого, встреченного им совсем недавно,

Шторка резво съехала в сторону и перед глазом копепоида предстал тот самый таракан, которого он повстречал в своём номере. Этот странный тип говоривший не менее странные вещи. Имя которого Планктон, не видевший в этом важности, благополучно забыл,

— Какая прекрасная ночь вновь свела нас под печальным взором Луны... — Манерно, словно мелодия сыгранная им только что, выразился таракан, первым перебивший болтовню подводных сверчков.

Шелдон осторожно подступился и кивнул таракану, хотя и не совсем вник в его слова.

— Прошу меня простить, если вы пришли с жалобой на нарушенный сон. Вы могли не успеть привыкнуть к моим причудам.

— Ничего страшного, всё равно у меня бессоница.

Скрипач задумчиво хмыкнул.

— Вот как. Стало быть, я чем нибудь смогу вам помочь ? Не люблю хвастаться, но прошлый постоялец из вашего номера признался мне, что моё пианино вылечило его от депрессии... — Горделиво улыбнулся таракан — На три недели — Добавил он.

Если Шелдон и не собирался вставить свои пять копеек, то он не успел этого сделать и таракан продолжил свой разговор.

— Но депрессия, напасть такого рода, что этими детскими забавами от неё не избавиться. А бессоница не такой уж назойливый гость, её может вылечить и хорошая пробежка или молитва. Вы ведь ещё не пробовали ничего из этого ?

Копепоид помотал головой.

— Сегодня я не в форме, а веру в бога растерял за последние годы.

Скрипач грустно вздохнул.

— Тогда это тяжёлый случай — Таракан привстал, освободив место на подоконнике — Устраивайтесь поудобнее.

Шелдон колебался между выбором проигнорировать его и уйти в свой номер или всё же принять его помощь. Но всё таки бессоница неизбежно съедала весь смысл сна, а других идей занять себя у него не было, копепоид взобрался на подоконник.

Осмотрев пустырь обжавший гостиницу и печальный свет одинокого фонаря, зелёный обратил взгляд на своего огромного визави. Тот улыбнулся и манерно поправив галстук, правильно установил инструмент на своём плече.

Вновь заиграла скрипка, но уже с меньшим фанатизмом, дабы не перебивать слова, уже полившиеся из уст таракана.

Поднялся шум; свирелью полевой

Оглашено мое уединенье

И с образом любовницы драгой

Последнее слетело сновиденье.

Музыкант сделал перерыв, указательно подняв палец.

— Перевод импровизированный, прошу заметить.

После этого, песня, а вернее напеваемый стих, возобновилась с большей силой.

С небес уже скатилась ночи тень.

Взошла заря, блистает бледный день

А вкруг меня глухое запустенье…

Уж нет ее… я был у берегов,

Где милая ходила в вечер ясный;

На берегу, на зелени лугов

Я не нашел чуть видимых следов,

Сочинённый на ходу, от того выглядевший чуть нескладно и имевший много пауз, перевод в исполнении таинственного таракана звучал хоть и мирно но звучно и экспрессивно. Шелдон вслушивался в строки, окутывавшие атмосферой детства. Когда он слышал эти нудные стихи от старой и противной преподавательницы по литературе, от раздражённоё матери, в поте лица заставлявшей его это учить, от участников литературного кружка, излишне распалившихся в своих эмоциях.

Оставленных ногой ее прекрасной.

Задумчиво бродя в глуши лесов,

Произносил я имя несравненной;

Я звал ее — и глас уединенный

Похоже что любая песнь в его исполнении облекается особой аурой, способной гипнотизировать или оказывать подобное влияние на остальных. Других объяснений не было тому как обыкновенно недоверчивый и нелюдимый Планктон, позабыл о своих мыслях связанных с потенциальной опасностью таракана и забывшись в своих чувствах, оказался поглощён этой чарующей мелодией.

Слушая и вдумываясь в эти строки, он словно улетел в облачную даль, заставившую его вновь позабыть о собственных проблемах и неопределённостях. Забыть о том какой маленький он, и какой огромный мир, тяжестью небес упавший на него, словно на плечи Атланта. Отпустить плохие мысли и очистить разум от тяжести прошлых лет.

Обыкновенно в таких ситуациях душа получает облегчение.

Но Шелдон, как и всегда, был особым случаем. Когда плохие мысли отступили, освободив место для хороших мыслей, копепоид пришёл к неожиданному и пугающему его осознанию. Заменить потенциально утраченный негатив было нечем. Или он не умел чувствовать хорошее, или разучился, или ещё не имел подобного опыта.

Видимо он столкнулся с врождённым проклятием злодея.

Его душа стала натужно искать что-то положительное в собственном прошлом. В его личном океане тьмы плавали одинокие крупицы света. Зацепляясь за стихотворные строчки, она вынула из памяти первую девушку Шелдона.

История отношений с ней была большим удовольствием для зелёного коротышки. Хоть и эгоцентричная, но по своему красноречивая и остроумная девушка легко могла скрасить вечер, да что там, любое время суток. Но как это бывает с любой подростковой влюблённостью, в библиотеке его истории она была всего лишь миниатюрой, теми самыми фильмами заканчивающимся быстрее чем доедают попкорн.

Он вспомнил про Карен — доброго и в меру строгого компьютера. Эта глава занимала чуть ли не половины истории его жизни. Компьютер надолго стала его спутницей, даже больше, напарницей по его дельцам, в конце концов женой. Всегда поддерживавшая и частенько защищавшая его ИИ, была чуть ли не главной героиней этой главы.

Главы полной дырок и неприятных клякс, облик которых принимали ссоры, распри и моменты когда Шелдон ставил собственные интересы выше семейных и разочаровывал свою жену. Доходило даже до откровенного предательства с его стороны, когда на кону стояла сама суть отношений Шелдона и Карен. Всей серьёзности которых тогдашний злодей, охочий до изобретательств компьютеров с ИИ, не осознавал и продолжал делать ей больно.

На закоулках памяти лежала плёнка ещё одного фильма который обыватель нарёк бы "Драмой" или "Производственным романом". Это были непростые дни школьной дружбы с Юджином, первая и последняя попытка построить с ним общий бизнес, конец которого запомнился Шелдону на всю жизнь.

Примечания:

Зацените главу. Мне будет очень приятно (* ^ ω ^)