Принц Полукровка: Изменённый рецепт | Детство (джен)

Февраль пролетел незаметно, как одно мгновение. Дни слились в одну нескончаемую канитель из слякоти, от которой Лили и Северус прятались у неё в гостях, делая вместе уроки, читая, играя в настольные игры и просто болтая ни о чём по сути, но в то же время обо всём сразу.

Северус не единожды извинялся перед Петуньей за свою грубость, несмотря на то, что был искренне уверен в том, что в том конфликте виноват был не он, но не услышал от нее ни слова в ответ. Впрочем, совесть его больше не грызла, так что основная цель этих извинений была достигнута.

Весна пришла как-то... резко. Первого марта Северус проснулся, ощутив в воздухе фантомный аромат распускающихся цветов и свежих почек. Этот неповторимый запах, смог бы преобразить даже самый пасмурный день. Уже много лет он неизменно поднимал Северусу настроение, обещая скорое наступление тёплых летних дней — времени, когда он мог часами, днями, а иногда почти неделями, если хорошо подготавливался, пропадать на улице. Даже смрад Паучьего тупика не мог заглушить эту живительную свежесть.

Северус пронесся по дому, спускаясь на первый этаж чуть ли не вприпрыжку. Тобиас, отлёживаясь после очередного запоя, спал и не мог помешать сыну наслаждаться этим прекрасным утром.

Но самым чудесным, тем, отчего душа Северуса буквально пела, было то, что накануне вечером, перед сном, к Северусу в спальню пришла мама. Сама. И она предложила ему почитать что-нибудь на ночь...

Северус "заказал" у неё её любимую сказку из сборника Барда Бидля. То, что он знал их почти наизусть, особенно после того приготовления подарка на день рождения Лили, значения не имело, ведь было что-то совершенно особенное в самой идее, что их ему прочитает кто-нибудь другой.

В тот вечер Северус позволил себе побыть самым обыкновенным ребёнком. Он завернулся под простыню, подложил под голову ладонь и с улыбкой слушал то, как мама читает ему сказку на ночь. Северус был удивлён, когда Эйлин начала «Фонтан феи Фортуны». Он тоже считал эту историю лучшей, и был ужасно горд тем фактом, что он в очередной раз оказался чем-то похож на маму.

Северус замечательно выспался и с утра прокручивал в голове вчерашнее событие. А для него это было именно событие, ведь раньше такого никогда не случалось. Даже в детстве. Он, конечно, прекрасно помнил, как Эйлин учила его читать, именно по этой книге, к слову, но чтобы она читала ему просто так... особенно когда он прекрасно справлялся с этим самостоятельно...

Мальчик буквально влетел на крыльях счастья на кухню, где застал маму за её обычным занятием в нынешнем состоянии: просмотром вида из окна. Эта сцена перестала вызывать в нём такие яркие эмоции, как в том же ноябре, к примеру, но сейчас, особенно после вчерашнего проблеска, было больно смотреть на... такую маму.

— Доброе утро, мама, — поздоровался Северус. — Как ты?

Эйлин медленно повернулась к мальчику. «Ну хоть слышит, и то хлеб», — подумал Северус.

— Всё... нормально, Северус. А ты как?

— Превосходно! Мама, можно тебя попросить?

— О чем?

— Ты не могла бы читать мне сказку хотя бы раз в месяц? Или два? Ну, хотя бы раз в полгода? Просто... — он смущенно шаркнул ножкой. — Я... Я же скоро уеду в Хогвартс. Через полтора года. И редко буду приезжать. А так у нас были бы эти воспоминания.

Эйлин помрачнела, но пожала плечами.

— Не знаю, Северус, думаю, вряд ли, — она помолчала, затем сменила тему: — Ты что-то ещё хотел? Опять бежишь к своей маглорождённой?

Северус кивнул с улыбкой. Мама не назвала его подругу грязнокровкой. Вот и замечательно.

— Да, я сегодня пойду к Лили. Мама, я могу у тебя попросить палочку? Мне надо попробовать одно простенькое заклинание, оно из Трансфигурации. Я отвернусь к стене и не буду направлять палочку ни на себя, ни на тебя, ни на кого-либо ещё. Просто опробую заклинание... и всё. Можно? Пожалуйста!

— Что за заклинание, Северус? — уточнила Эйлин.

Северус встрепенулся. Она не отвергла его идею, значит... значит... есть шанс, что разрешит?

— Орхидеус. Оно создаёт цветы. Помнишь такое?

— Помню, Северус. Как и то, что у меня не выходило. Принцы никогда не были сильны в Трансфигурации, так что и у тебя вряд ли что получится. Тем более, это заклинание далеко не первого курса...

— Пятого, если быть точнее, — прервал её Северус. — Но можно я всё-таки попробую? Мне очень нужны цветы.

Эйлин усмехнулась. Что-то в лице этого мальчика, выражающем решительность во что бы то ни было достать цветы своей даме сердца, забавляло её.

— Попробуй, Северус. Но только это. И не направляй ни на что в доме. Тоби... Ему не понравится, если ты что-то сломаешь.

Она встала и ушла вглубь дома, вернувшись через несколько минут с небольшой ивовой палочкой с сердцевиной из волоса из хвоста единорога.

— Осторожно, Северус.

Мальчик напряжённо кивнул. Палочка чуть заискрилась, когда её передали в новые руки. Он закрыл глаза, вспомнил нужный пасс палочкой, представил красивые, невозможно голубые орхидеи и произнёс максимально чётко:

— Орхидеус.

Северус едва успел их подхватить, иначе они бы точно упали на пол. Он аккуратно положил цветы на стол и перевёл полный восторга взгляд на маму. Эйлин с широко распахнутыми глазами, в которых читалось искреннее удивление, смотрела на него. Северус впервые видел у неё такое выражение лица.

— Как..?! — выдохнула Эйлин.

— Не знаю, мам, — смущённо ответил мальчик. — Ты видела? Можно ещё раз? Пожалуйста-пожалуйста! — Северус попытался повторить жест Лили, который она использовала, чтобы выпросить у родителей ещё одну печеньку, и который неизменно помогал — наклонил голову чуть набок, сложил руки в мольбе, а также попытался сделать самый жалобный взгляд, на какой только был способен. Эйлин сморщила нос в ответ на его глупые попытки, но всё-таки разрешила.

Северус создал ещё три букета: пышный и торжественный букет для Лили с рыжими и изумрудными орхидеями; с бежевыми, голубыми и миниатюрными розовыми, для Петуньи, а также изысканный для миссис Эванс — с песочными, фиолетовыми и одной белой в центре. Он перевязал каждый букет ленточками из ниток для вязания, взятых на чердаке.

Вручив маме первый букет, поздравив её с международным женским днём и порывисто, но крепко обняв, Северус вышел на улицу. Оставшиеся букеты пришлось засунуть в рюкзак, чтобы их необычные цвета не привлекли внимания маглов, всё-таки ему оставалось ещё как минимум полчаса добираться до дома Лили через парк.

Северус шёл в ещё более приподнятом настроении. Перед глазами стояло чуть омрачённое какой-то детской завистью, но тем не менее полное гордости лицо матери, принимающей букет. Северусу резко захотелось каждый день воровать у мамы палочку и дарить ей цветы. Просто ради её улыбки. Чёртов Тобиас! Наверняка, даже если бы был магом, никогда не сделал бы этого для Эйлин. Невежественный козёл!

Как бы Северус его ни не любил, Тобиас в последнее время был... не таким ужасным, как обычно. В середине февраля он заявил, что бросает пить, и, несмотря на ставки Северуса на то, что тот сопьётся через два дня, отец продержался целых полторы недели. Это были дни спокойствия в жизни Северуса. Так удачно совпало, что именно в тот период классу мальчика приготовили кучу контрольных, и одноклассники нашли себе другие занятия, помимо приставаний к своему любимому «Снупи». Тем больнее было, когда Тобиас вернулся почти в прежний темп жизни, хотя напиваться в хлам стал только через день. В промежуточные дни он выпивал лишь полкружки, «для смелости», так сказать.

На сегодняшний день у Северуса не было абсолютно никаких планов, кроме похода к Эвансам. С большей частью домашней работы он расправился ещё в пятницу, в гостях у Лили и всю субботу в основном выполнял задания на неделю вперёд.

Подруга говорила, что у неё есть одна интересная идея, чем они смогут заняться, помимо одностороннего дарения-получения подарков. Ни словом, ни намёком Лили не дала понять, что конкретно ему предстоит, так что сейчас Северус делал шаги в пустоту, от которой было неизвестно, чего ожидать. И мальчику... нравилось это чувство. Ему доставляла непривычное удовольствие возможность полностью отпустить контроль, идти на поводу, следовать за маленькой нежной рукой, под взором прекрасных изумрудных глаз... Ему, оказывается, очень нравились сюрпризы. Сюрпризы... от Лили. Иногда ему казалось, что они ему нравятся исключительно из-за того, кто именно их устраивает. Северус уже давно заметил, что всё в его жизни, как бы то ни было связанное с Лили, идеально. Он не знал, почему так, но ему это безумно нравилось.

Северус предвкушал замечательный день. Он довольно быстро дошёл до дома Лили. Сначала он вынул букеты и открытки, которые, слава Мерлину, не помялись, завел за спину руку, в которой непонятно каким образом уместил всё это великолепие, и нажал на дверной звонок. Открыл мистер Эванс. Мальчик хотел было поздороваться, как вдруг под рукой мужчины протиснулась огненная молния и кинулась ему, Северусу, на шею.

— Доброе утро, Сев! — выкрикнула Лили, повисая на нём, как маленькая мартышка.

— Доброе утро, мистер Эванс, Лили.

— Вау, Сев... Ты где такие взял? — спросила подруга, заметив цветы у него за спиной.

Северус уже привычным движением расцепил её руки у себя за шеей и, наклонив голову, скрывая смущение за волосами, протянул букет с открыткой, предназначенные ей. Лили с восторгом приняла цветы, и, обхватив их обеими руками, внюхиваясь в их неповторимый аромат, принялась рассматривать открытку. На квадратном листочке была изображена полянка, на которой, видимо на пикнике, устроившись на пледике с корзинками, сидела она с Севом. А на фоне возвышался Хогвартс, где было видно различных студентов, которые, как бы, спешили по своим делам. Лили вначале открыла рот от удивления, а потом подошла к Северусу, взяла его лицо в две ладошки, показывая солнечному свету, и порывистым, импульсивным движением поцеловала в кончик носа. Северус вытаращился на неё, покраснел до корней волос и, когда его наконец отпустили, тут же сгорбился и скрылся за волосами, как за щитом. Лили звонко рассмеялась, хотя её щёки тоже горели.

Мистер Эванс, тем временем, приглашающим жестом распахнул дверь пошире. Дети вошли, Северус снял верхнюю одежду, и они направились в гостиную, где их ждали Петунья и миссис Эванс. Их удивлённые взгляды с неприкрытым любопытством и даже восхищением остановились на цветах, выглядывающих у Северуса из-за спины.

— Доброе утро, миссис Эванс, Петунья. С праздником вас, — произнёс Северус, протягивая им по букету и открытке. Их глаза распахнулись от удивления, когда они увидели его подарки во всей красе. Первой опомнилась Петунья.

— Ты где их спёр? — с подозрением спросила она.

— Пожалуйста, Петунья, — ответил, скривившись, Северус, как бы намекая на то, что девочка пропустила слова благодарности. — Я ничего не воровал, да будет тебе известно, так что адрес для твоих нужд не подскажу.

— Тогда откуда у тебя цветы, Северус? Особенно... такие? — задал интересующий всех вопрос мистер Эванс.

— Я попросил у мамы палочку и наколдовал их.

— Вау, Сев! — воскликнула Лили. — Они такие... реалистичные, только цвета необычные. Спасибо, Сев!

— Спасибо, Северус! — поблагодарила молчавшая до этого миссис Эванс.

— Пожалуйста, — коротко ответил Северус.

— Сев, знаешь что я придумала? Мы сегодня будем готовить! А если точнее — печь! Здорово? — так и пылая энтузиазмом выпалила Лили, нетерпеливо приплясывая вокруг друга.

Северус уставился на неё. Он не ожидал такого предложения. Чуть поразмыслив, мальчик пришёл к выводу, что это и правда отличная идея, ведь он никогда раньше ничего не готовил, а, тем более, не пёк.

— Здорово, Лили.

— Знаешь, что самое замечательное?

— Ноль идей, — приподнял бровь Северус.

— У нас будет самый крутой куратор — Петунья! — с ехидной улыбкой вскрикнула Лили.

Словами невозможно описать весь тот шок, который отразился на лице Северуса. Он медленно перевёл глаза на Петунью. Она стояла, презрительно скривившись. Это зрелище позабавило мальчика, и он, собравшись с силами, улыбнулся и выдавил из себя:

— Спасибо, Петунья, — затем он перевёл взгляд снова на Лили. — Ещё сюрпризы будут?

— Пока не планировались, — самодовольно ухмыльнулась девочка. — Так вот. Мама купила творог, так что мы будем делать ватрушки. А потом ещё испечём небольшой кекс. Но сейчас — чай!

Когда все уселись, мистер Эванс спросил:

— Как дела у твоей мамы, Северус?

Северус слегка напрягся, но быстро взял себя в руки и ответил:

— Всё хорошо. Правда, — добавил он, заметив недоверие на их лицах.

— Это замечательно, Северус. А как у тебя дела в школе?

— Нормально, — Северус пожал плечами. Это не было правдой в полной мере. Одноклассникам в последнее время снесло крышу и они всё время лезли к нему с претензиями, а иногда даже пытались достать его физически, но все это давно было для него привычно. Почти что в пределах нормы. Пока Северус с головой погрузился в воспоминания, ему прилетел следующий вопрос, от Лили.

— Сев, а что это за заклинание?

— Орхидеус. Можно делать и другие цветы, но я не успел отработать для них пасы и решил, что так... безопаснее. К тому же, мне нравятся орхидеи.

— Мне тоже, Сев! — поддержала его Лили.

Вскоре диалог закрутился вокруг будничных дел, а затем и вовсе сошёл на нет, так что закончив его дети перебрались на кухню: Северус мыл посуду, Лили протирала стол, а Петунья набирала ингридиенты для ватрушек. Когда все дела были завершены, Северусу поручили замешивать тесто. Он с энтузиазмом принялся за дело, представляя, что готовит зелье. Петунья время от времени поправляла его ехидными замечаниями, но Северуса они нисколько не задевали — он привык, да и понятно было, что у старшей дочери Эвансов такой язык общения не из какой-то большой ненависти, а скорее просто так, для галочки.

Пока остальные занимались ватрушками, Лили замешивала тесто для шоколадного кекса, украдкой посматривая на вовлечённого в процесс друга. Было видно, что ему нравится готовить. Он делал это с азартом, с какой-то искоркой.

В какой-то момент Северусу пришла в голову идея. Он отошёл от стола на два шага, впился взглядом в тесто и оно... начало мешаться само. Так, будто это делали невидимые руки. Петунья, контролирующая процесс, взяла ложку и стукнула ей Северуса по голове, возвращая его к реальности.

— Ты что творишь? — прошипел Северус, поморщившись.

— Это ты что творишь? — парировала Петунья. — Никаких ваших чудаковых фокусов на кухне!

Северус недовольно фыркнул, бросил на неё обиженный взгляд и взялся за тесто вручную.

— Сев, это было круто! — прошептала ему Лили, стоящая рядом.

Петунья это услышала и уже занесла ложку над головой сестры, как вдруг та вылетела у неё из рук. Девочка впилась глазами в Северуса. Тот покачал головой, ухмыляясь. Лили расхохоталась.

— Готовьте уже! Снейп, доставай противень, — приказала порядком раздражённая Петунья.

Северус послушался. Она называла его по имени лишь иногда, в моменты, когда у неё было хорошее настроение, так что обращение по фамилии нисколько его не смутило.

В целом, дальнейшая готовка прошла спокойно. У Лили получился прекрасный кекс, который быстро поднялся, а ватрушки даже не успели остыть, когда все снова собрались за столом в гостиной, наслаждаясь выпечкой. Северус таял от удовольствия, не столько от физического, хотя ватрушка, которую он сейчас с упоением жевал, была замечательной, сколько от покоя, царившего у него в душе. Он привык, что в его жизни никогда не наступает полностью светлая полоса, либо наступает, но ненадолго, тут же обрываясь каким-то кошмарным событием, в основном связанным с его отцом, однако несмотря на это, он научился ценить эти хрупкие, короткие моменты счастья.

В один момент Северус легонько толкнул Лили локтём в бок и прошептал ей на ухо:

— Лил, хочешь попробовать кое-что?

Лили посмотрела на него полными недоумения и любопытства глазами.

— Давай! Что именно? — шепнула она ему.

— Можно руками разогревать еду, ты пробовала?

— Нет. А у тебя получается?

— Да. Хочешь покажу?

— Покажи.

Северус положил руку ей на предплечье. Вначале ничего не происходило, но уже через пару мгновений его пальцы начали стремительно нагреваться, как закипающий чайник. Заметив перемену в лице Лили, Северус резко отдёрнул руку, боясь сделать ей больно.

— Вау, Сев! — восхитилась Лили шёпотом. — Как ты это делаешь?

— Закрой глаза, сконцентрируй ощущения на ладонях и представь что-нибудь горячее. Я представляю извержение вулкана — недавно читал об этом. Потом представь, что у тебя это горячее на кончиках пальцев. Лучше всего взять что-то в руку — так ещё можно представить, что ты это что-то нагреваешь, и оно так и получится, — немного сбивчиво объяснил Северус.

— Можно я возьму тебя за руку, а ты скажешь, получается, или нет?

— Давай.

Северус протянул ей ладонь. Лили взяла её и попробовала выполнить инструкции Северуса. Она вспомнила жар Самайновского костра, когда они ходили вокруг него в ту волшебную ночь, сконцентрировалась на ладонях и попробовала их нагреть.

Краем сознания девочка услышала, как Северус сказал ей, что у неё получается, и попросил попробовать нагреть ещё сильнее. Она вновь стала прокручивать в голове то их приключение с начала и до... конца. Тут она вспомнила ожог Северуса и прямо почувствовала, как резко похолодели её пальцы. Друг тоже это заметил.

— Что такое? — шёпотом спросил он её.

— Ничего, Сев. Просто вспомнила... Ну, я думала про Самайн...

— Я понял, — резко оборвал Северус её, прекрасно зная, о чём она говорит. Затем попытался её отвлечь: — Но у тебя получилось, Лили! Молодец!

— Сев, как ты к этому пришёл?

— К чему?

— Ну, к нагреву?

— Ну... Помнишь, я болел в январе? У нас тогда... отопление отключили, и я мёрз. И с того момента я стал пробовать что-то сделать. Я вообще часто пытаюсь колдовать без палочки, каждую неделю отрабатываю по пять "заклинаний", если прогресса нет, бросаю и пытаюсь придумать что-то новое.

— Круто! И что у тебя уже получается?

— Ну... Мне нравится левитировать, ещё, если помнишь, мы с тобой силой мысли дверь толкали, ты тоже это умеешь. Конечно же, нагревание, охлаждение по тому же принципу в общем-то... А ещё я научился зажигать свечку рукой!

— Что? Рукой?

— Ага. Хочешь покажу? У вас есть свечки?

— Да, но давай чуть попозже...

Всё это время, пока они шептались, остальные Эвансы вели оживлённую дискуссию. Северус попытался вникнуть в её смысл, но быстро запутался.

Через какое-то время разговор сам собой затих, и мистер Эванс включил телевизор, чтобы хоть как-то заполнить возникшую тишину.

Все повернулись к телевизору. Северус, как заворожённый, слушал женщину-диктора, пока в телевизоре мелькали изображения ужасного происшествия.

«Вчера вечером, в 11:26 загорелось офисное здание на Черинг-Кросс-Роуд. Двадцать пять человек пострадавших, девять находятся в реанимации, трое погибли. Очередное кровожадное нападение неизвестной террористической организации...»

Мистер Эванс выключил телевизор.

— Ужас какой... — прошептал он.

— А давно это? — спросил Северус. Он бывал у Эвансов почти каждый день, но ничего не слышал об этом раньше.

— Нет, с конца января. Такой ужас... Страшно прямо-таки...

Северус кивнул.

— Черинг-Кросс-Роуд... — задумчиво протянул он. — Я это где-то слышал...

— Может быть, в какой-то книге упоминалась эта улица?

Северус похолодел. Он вспомнил, что это за улица.

— Лили, эта улица... Я вспомнил! Именно там стоит здание, в котором находится проход в Косой переулок.

Все в комнате уставились на него широко распахнутыми глазами.

— То есть нападение случилось рядом с вашей торговой улицей? — спросил мистер Эванс.

— Да, — ответил Северус.

Эвансы замолчали. Северус потирал виски, размышляя. Может это совпадение? Там же сказали, это террористическая организация! Или несчастный случай? А что вообще говорят маглам, если волшебник неправильно произнёс заклинание и, например, взорвал дом? Или тут как с войной с Грин-де-Вальдом? Маглам же сказали, что всё было из-за Гитлера...

Спустя десять минут напряженного молчания, голос подала миссис Эванс:

— Дети, вы большие молодцы, у вас всё получилось очень вкусно. Северус, если хочешь, вы с Лили можете посидеть у неё в комнате, пока мы тут уберём. Петунья, можешь либо к ним присоединиться, либо пойти к себе.

Петунья фыркнула и отправилась восвояси. Лили и Северус переглянувшись, синхронно поднялись и понеслись в комнату. Девочка закрыла дверь на щеколду.

— Как думаешь, Сев, что это значит?

— Не знаю, — пожал плечами Северус. — Возможно, просто совпадение. Может быть, кто-то из волшебников... неуклюже себя ведёт.

— Полтора месяца? Неуклюже убил трёх человек? И это не первые жертвы, Сев!

— У меня столько же информации, сколько и у тебя, Лили. То, что моя мама — волшебница, к сожалению, почти ничего не значит. Она ни с кем не общается из... нашего мира. И газет не получает. Давай не будем об этом, ладно? Мы можем лишь строить предположения, а сейчас нафантазируем себе какой-нибудь далёкий от реальности бред и потом спать не сможем.

— Хорошо, Сев. Покажешь мне тогда фокус со свечкой?

— Это не фокус, — насупился Северус. — Покажу.

Лили достала свечку и поставила её на тумбочку у кровати. Северус провёл ладонью над свечкой, и она загорелась. Затем он повторил движение, только в другую сторону, и пламя погасло. Затем повторил эти действия ещё столько раз, сколько попросила Лили.

Потом Лили попросила научить и её. Она пробовала полчаса, пока у неё наконец не загорелась свечка. Измученная стараниями, она заявила:

— Если гасить будет так же сложно, обойдусь. Буду задувать.

Северус рассмеялся.

— Тогда можешь не пробовать. Я учился гасить дольше.

Лили кивнула и упала спиной на кровать.

— Сев, давай ещё что-нибудь попробуем. Ну не знаю...

— Хочешь поиграть в волшебные шахматы? — предложил Северус.

— Это как? Ты не говорил, что у тебя есть...

— У меня и нету. Я буду твоими волшебными шахматами.

— Каким образом?

— Ну, ты будешь говорить типо: «Конь на Е4», а я левитировать туда. Настоящие волшебные шахматы ещё говорят и спорят с игроком, если он поступает глупо. Второе тоже могу обеспечить, — он улыбнулся.

— Давай, Сев!

Лили побежала на первый этаж и вернулась через минуту с шахматами в руках. Они прекрасно провели время, больше дурачась, чем действительно погружаясь в игру. Лили увлеклась озвучкой шахматных фигур, а Северус в итоге сам не понял, как подхватил. Они много смеялись, улыбались, и под вечер Северусу совсем не улыбалось идти в Паучий тупик. После этой воистину волшебной атмосферы комнаты Лили возвращение домой, в трущобы, казалось пыткой.

Миссис Эванс всучила Северусу половину оставшихся ватрушек и три куска кекса, чтобы он угостил родителей. Северус поотнекивался, но вскоре согласился и, обнявшись с Лили, попрощался, договорившись встретиться завтра утром и вместе пойти в школу.

Чем ближе Северус подходил к Паучьему тупику, тем сильнее его охватывало тревожное предчувствие. Он всегда чувствовал, возвращаясь сюда то, что тут опасно. Тут могли напасть на улице, чтобы отобрать одежду или деньги, тут даже дома нельзя было ждать убежища. Так что он всегда старался быть максимально сконцентрированным, а особенно ему стоило быть таким сейчас, ведь он нёс ценный груз и желанную добычу для обголодавшихся детей и подростков, каким он тоже был до знакомства с Эвансами.

Несмотря на все его опасения, до дома он добрался вполне спокойно, но довольно поздно. В окне кухни мерцали свечи. Внутри было тихо и, на удивление Северуса, запах алкоголя был не сильнее, чем когда он уходил.

Он медленно снял куртку и разулся. Протиснувшись в освещённую комнату, он застал непривычную картину: мама о чём-то спокойно разговаривала с... Тобиасом. От него не несло, и Северус удивлённо осознал, что тот, видимо, был трезв.

Родители обернулись на скрип половиц.

— А, это ты, щенок, — выплюнул Тобиас. Даже в трезвом состоянии он плохо относился к сыну и имел мерзопакостный характер.

— Здравствуй, То... — он осёкся и процедил сквозь зубы: — отец.

— Здравствуй, Северус, — поздоровалась Эйлин. Северус с радостью отметил, что у неё вполне осознанный взгляд.

— Я могу сесть с вами? — попросил Северус, взглядом указывая на пустой стул рядом с матерью.

— Валяй, — ответил Тобиас.

Северус подошёл к посуднице и взяв оттуда одну большую, две маленькие плоские тарелки и две вилки, начал сервировать стол под недоумёнными взглядами родителей. С помощью вилок он положил по куску кекса каждому из родителей и на большую тарелку выложил две ватрушки. Остальные пять он завернул в пакет и отнёс в неработающий холодильник. Туда же отправилась пластиковая коробочка с последним куском кекса. В полной тишине захлопнул дверцу и опустился на стул рядом с матерью.

Затем Северус взял в одну руку тарелку с ватрушками, а в другую — с кексом, который заведомо хотел отдать маме, и подогрел их. Вернул на место.

— И что это за фокусы? — спросил вышедший из оцепенения Тобиас. — Ты где еду взял?

— Я был в гостях у моей подруги, и она предложила мне поготовить вместе с ней. Потом мне дали с собой, и я решил поделиться с вами, — Северус умолчал, что в его планах было только угостить Эйлин, но сейчас, смотря на трезвого, пусть и ядовитого, отца, даже не сильно жалел.

Тобиас фыркнул.

— Скоро в бабу превратишься, повар недоделанный.

— Возможно, — холодно ответил Северус. Затем мягко обратился к Эйлин: — Мам, попробуй кекс, пожалуйста, пока тёплый.

Эйлин медленно кивнула, неуверенно отломила вилкой кусочек и поднесла ко рту. На мгновение её губы дрогнули в довольной улыбке.

— Вкусно, Северус. Это ты сам испёк?

— Нет, мам. Это Лили сама. Я, под руководством Петуньи, старшей сестры Лили, делал ватрушки. Если они остынут, когда ты захочешь попробовать, скажешь, я подогрею, хорошо?

— Да, Северус.

— Как ты это делаешь? — вмешался Тобиас.

Северус нехотя перевёл на него взгляд.

— Что именно?

— Подогреваешь. Эйлин говорила, что для колдовства нужна эта ваша чёртова палочка. А твои ранние фокусы объясняла тем, что ты их не контролируешь.

— При желании можно научиться и так, Т... отец. У меня это желание было. Тебе я подогревать не стал, не бойся.

— Что ты сказал? — прищурившись, выплюнул Тобиас.

— Ты же постоянно говоришь, что мы своим колдовством затягиваем тебя в ад, — совершенно спокойным тоном объяснил Северус. — Твой кекс приготовлен без капли колдовства и я его с помощью магии не подогревал, так что ты можешь не опасаться — он твоей душе не повредит.

Тобиас попытался испепелить сына взглядом, но мальчик спокойно выдержал его — больше он не боялся.

— Если ты хочешь, я могу подогреть и тебе, так правда будет вкуснее, — сам не зная зачем, предложил Северус.

— Валяй.

Тобиас пододвинул тарелку к Северусу. Снейп-младший сделал, что велели и вернул её обратно.

Отец отломил большой кусок кекса и проглотил его. Затем последовали второй, третий и четвёртый, на котором всё в общем-то и завершилось. Тобиас знаком показал Северусу, чтобы тот подогрел ватрушки.

Когда Тобиас покончил с первой и потянулся за второй, Северус спросил:

— Отец, может мама покушает? А завтра на завтрак съешь две, а? Просто сегодня у мамы праздник...

Тобиас вначале взбесился, но потом, услышав про праздник, спросил, глядя на мягко улыбающуюся Эйлин:

— Что ещё за праздник?

— Международный женский день, — Северус пожал плечами и показал рукой на вазу с голубыми орхидеями, стоящими на столе. — Это я наколдовал маме цветов, если что.

Тобиас хмуро посмотрел на цветы, потом на Эйлин и улыбнулся ей.

— Я тебе говорила, Тоби. Нет у меня ухажёров, — подала голос Эйлин.

— Северус, — неожиданно обратился Тобиас к сыну, впервые за последние месяцы, по имени. — Принеси сюда эту вашу чёртову штуковину и покажи мне.

Северус кивнул, поднялся. Взгляд скользнул по лицу матери — оно было спокойным, без тени прежнего страха. Он принес палочку. Показал «Орхидеус», и на стол мягко опустились цветы глубокого, бархатисто-черного цвета. Тобиас посмотрел на цветы, потом на Эйлин. Уголок его рта дернулся — нечто среднее между усмешкой и невольным одобрением.

Ладно, — буркнул он наконец, отодвигаясь на стуле. — Чудеса в решете. — Он потянулся, громко зевнул. — Спать пора. Завтра на смену рано. — Он встал и, без привычной грубости, просто кивнул в сторону Эйлин: — Идем?

Эйлин встала следом.

— Спокойной ночи, Северус, — сказала она мягко.

— Спокойной ночи, мама. Отец, — ответил он, все еще чуть настороженно, но внутри что-то оттаивало.

Они ушли в спальню. Дверь закрылась не с грохотом, а с обычным щелчком. Северус остался один на кухне. Тишина. Но это была другая тишина. Не зловещая, не давящая. Просто... тишина вечера. Воздух не вибрировал от скрытой ярости, не пахло перегаром и страхом. Пахло сладковатым кексом и пылью.

Он убрал остатки еды в холодильник, потушил керосиновую лампу. Поднялся в свою комнату по скрипучей лестнице. Запер дверь на ключ, по привычке подпер тумбочкой. Но сегодня это было не от страха, а просто ритуал. Его личное пространство.

Он разделся, погасил свечи легким движением ладони — навык, который уже не требовал усилий, и нырнул под одеяло. В ушах всё еще звенел смех Лили, перед глазами стояли яркие краски ее комнаты, теплый вкус ватрушки на языке. Обрывки их разговоров о магии, о цирке, о будущем в Хогвартсе.

Из спальни родителей не доносилось ни звука. Только полная, мирная тишина. Северус перевернулся на бок, уткнувшись лицом в прохладную подушку. Усталость накрыла его теплой волной после насыщенного дня. Сегодня все было... хорошо. По-настоящему хорошо. И у Эвансов, и здесь, в этом, обычно проклятом, доме. Редкий, хрупкий подарок судьбы.

«Воистину прекрасный день», — подумал он, и последнее, что он почувствовал перед тем, как уснул, было не привычное гнетущее ожидание беды, а легкая, почти забытая тяжесть усталости в мышцах и тихое удивление перед этим неожиданным затишьем. Он заснул быстро, без кошмаров, под смутный гул далекого поезда в его мечтах, уносящего его в Шотландию. Оставался всего год и пять с половиной месяцев до начала его пути в Хогвартсе.