Большая игра (гет)

Выстрелив, Датч откатился в укрытие и только тогда ответил Року:

— Им придется вылезти, чтобы до нас добраться. Тогда уже мы получим преимущество, правда, я не думаю, что пулеметчик тронется с мес­та.

— Разумеется, — фыркнула русская, — эти ребята — кто угодно, только не идиоты. И они уже поняли, что ничего дальнобойного у нас нет. Эх, была бы у меня моя «балалайка»…

— Если уж мечтать, то тогда сразу о пушке, — хмыкнул Датч, — кстати, а твои друзья нам не смогут помочь?

— Даже если и подберутся на дальность выстрела, на такой дистанции у них будет не меньше шансов накрыть нас, — качнула головой Ба­лалайка, — нет, придется самим.

— Самим так самим, — Рок дважды выстрелил в пушку, выведя ее из строя, — только патроны у нас не бесконечные.

— У них тоже.

— Слабое утешение, — Реви выскочила из-за камня, — есть один!

— Неплохо, — оценила Балалайка, — а теперь делаем паузу. Пусть эти ребята немного осмелеют, да и патроны побережем…

Стрельба прекратилась, через минуту замолчали и американцы. Прошло еще минуты полторы — и из-за вертолета выползли два солдата и направились к камням, где пряталась «Лагуна».

— Не стрелять, — прошипела Балалайка,— пусть подойдут поближе.

Не встретив никакого сопротивления, два морпеха остановились и принялись о чем-то совещаться — сперва друг с другом, а затем, с ко­мандиром. После это один из них продолжил ползти, а второй поднялся на одно колено.

— Реви, Рок! — коротко командует Балалайка.

Глухо кашляет дробовик, одновременно с ним громыхают два пистолета.

Пробитый двумя пулями солдат валится на землю, его напарник с криком хватается за лицо, превратившееся после выстрела в мешанину плоти, свинца и выбитой дробью гальки. Третья пуля заставляет его умолкнуть — навсегда, а со стороны вертолета снова летят пули…

— Неудачный выстрел, — поморщился Рок, загоняя патроны в магазин, — и, кстати, это последние. У меня больше нет.

— Сидите здесь и время от времени стреляйте, — скомандовала Балалайка, — теперь моя очередь.

И, прежде чем кто-либо успел ответить, исчезла между камней.

— Вот это да, — цокнул языком Датч, — Бенни-бой, ты там как?

— Плохо, — парень сидел, скорчившись, за валуном, — здесь холодно, а у меня, к тому же, нет оружия.

— Дать пистолет тебе — это еще хуже, чем Року, — буркнула Ребекка, — ты же даже в вертолет не попадешь…

Прошло минут пять — и со стороны вертолета раздалось несколько глухих выстрелов, а затем — свист. Осторожно выглянув из-за камня, Датч поднялся в полный рост и махнул рукой остальным.

— Пошли. Все чисто.

Балалайка стояла у вертолета, опираясь на разбитый «Вулкан», и ждала их.

— Вот теперь, — сказала она, — начинается самое интересное. Я понятия не имею, что нас ждет за этими дверями…

Короткая очередь, затем — еще одна.

— Вот черт! — Реви, распластавшись по стене, нажимает на спуск. В ответ — новые выстрелы.

— Рок!

Японец дважды нажимает на спуск. В коридоре кто-то вскрикивает, раздается звук падения.

— Я пуст!

— Я тоже, — Балалайка отбрасывает пистолет, выхватывая нож, — Реви, Датч?

Револьвер негра трижды рявкает и отправляется в кобуру.

— Их там двое, но я пуст.

— Да сдохните уже! — Двурукая, вылетев в коридор, открывает шквальный огонь.

Тишина.

— Чисто и пусто, — на каменный пол со стуком падают два пустых магазина, — Рок, у тебя хоть дубинка есть…

— Неужели у нас только один нож на всю команду?

— Видимо, да. Впрочем, насколько я знаю, огнестрела там не будет, — Владилена сняла кобуру, — и дело решит честная сталь. Пошли.

Поворот, еще поворот — и команда оказалась на пороге… святилища. Это было именно святилище…

Купол, отделанный камнем — или высеченный прямо в скале — поднимался метров на пятнадцать, а в самом его центре, упираясь в по­толок, возвышалась колонна. Нет, не колонна, секунду спустя понял Рок, а целый древесный ствол. Стены купола были покрыты незна­комыми угловатыми письменами и картинами непривычного и чуждого стиля, изображавшими одноглазого старика на восьминогом коне, воронов, волков, повешенных и распятых людей, орды мертвецов и демонов... но прежде всего в глаза бросалось другое.

На дереве-колонне висел иссохший мертвец, из груди которого торчало покрытое охрой древко копья.

Живых в святилище было пятеро — пять человек в белых балахонах. Четверо в масках воронов, держа перед собой обнаженные мечи ос­трием вверх, стояли по сторонам света у стен. Пятый — в таком же одеянии, но в маске льва, стоял перед мертвецом и пел на незнакомом языке, похожем на немецкий — во всяком случае, Рок уловил в пении слова «священный», «смерть» и повторяющееся «Вотан».

— Пошли, японец, — голос русской вырвал его из странного оцепенения, — а вы трое оставайтесь здесь.

— Но…

— Никаких «но», Ребекка.

Рок перехватил дробовик поудобнее, шагнул вперед. Обернулся.

— Реви…

— Ну?

— Я люблю тебя, — и японец метнулся в святилище, занося оружие над головой.

Приклад обрушился на череп меченосца, дробя кости. Второй страж почти в тот же момент рухнул с перерезанным горлом. Оставшиеся двое бросились на пришельцев…

Враг был гораздо сильнее, чем казалось, понял Рок, с трудом отбивая удар, — а меч — по-настоящему острым. А еще — в отличие от Окадзи­мы — он этим мечом умел сражаться…

Острие прочертило полосу от большого пальца до запястья, Рок недоуменно уставился на кровь — боли он не почувствовал — и следующий удар вышиб у него из рук дробовик. Японец шарахнулся в сторону, краем глаза успел заметить, что Балалайка лежит на полу, раненая или мертвая… Выход был только один — и парень бросился вперед. К дереву в центре зала. К копью…

Пальцы сомкнулись на багряном древке, и Рок рванул его на себя. Наконечник неожиданно легко вышел из дерева и иссохшей плоти.

Где-то в глубине души Рок ожидал почувствовать нечто необычное — но копье было просто копьем. Древнее, прекрасно сохранившееся копье… И Рок метнул его.

Жрец, отброшенный ударом на пару шагов, сломанной куклой упал на землю. Молча. По белому одеянию расплывалось кровавое пятно.

Оба меченосца замерли, глядя на тело, как будто не могли поверить своим глазам. Рок вырвал копье из трупа, снова занес его…

— О Создатель!.. — отчаянно выдохнули оба стража а затем, словно по команде, пронзили мечами друг друга…

Рока трясло. Он стоял, опираясь на копье и бессмысленно глядя на побоище вокруг.

— Боже… — пробормотал он.

За спиной раздались шаги, и японец развернулся, вновь поднимая копье.

— Придурок! — выдохнула Ребекка, успевшая подойти почти вплотную, — что за чертов придурок!

И уткнулась ему в плечо.

Балалайка хрипло, влажно закашлялась, когда Датч подхватил ее на руки, и открыла глаза.

— Тот, кто возьмет Копье Судьбы, получит в свои руки власть вершить судьбы всего мира, — хрипло прошептала она и снова потеряла созна­ние.

Порыв ветра заставил Реви поежится, и Рок, не раздумывая ни секунды, стянул свою куртку и набросил ей на плечи.

— Спасибо, — улыбнулась девушка.

На берегу стало неожиданно людно — вертолет доставил с «Быстрого» незнакомого сухопутного офицера, а катер — полтора десятка матро­сов и нескольких морских пехотинцев.

— Боже… — Офицер с точно таким же кольцом, как и у Балалайки, замер, — а затем что-то крикнул вертолетчику и махнул рукой в сторону машины. Датч почти бегом бросился к нему, и «Хеликс» оторвался от земли даже раньше, чем закрылась дверь кабины…

— Что ж, господа, — офицер окинул взглядом стоявшую перед ним компанию: раненого японца, устало опиравшегося на копье, вцепившу­юся в его руку девушку-стрелка в накинутой на плечи куртке и длинноволосого блондина в очках, — позвольте представиться — полковник Сергей Федоров, координатор операции. Спасибо вам…

— За что? — безжизненным голосом спросил Рок, — за два покалеченных корабля и пару десятков трупов?..

— За то, что все ограничилось парой десятков трупов и тремя покалеченными кораблями, — хмуро ответил Федоров, — а проиграй мы — эта схватка стала бы первым сражением новой мировой войны.

— Что вы намерены делать с копьем?

— Я лично — больше ничего. Вы… Уничтожьте его. Иначе рано или поздно вновь найдется сумасшедший, готовый развязать войну из-за кус­ка железа…

— Хорошо, — все также безжизненно ответил Рок, — пойдем, Реви…

— Господин Окадзима, — окликнул его полковник, — как только вернетесь на борт, немедленно отправляйтесь в лазарет.

Рок, не оборачиваясь, кивнул. Федоров отвернулся, глядя на матросов, хоронивших убитых. Новые жертвы тайной войны, в большинстве своем — почти дети… Что ж, судьба воина — смерть в бою…

Он отвернулся, глядя на ледяную пустыню. Очередной раунд окончен, но игра продолжается…