Попытка номер два (джен)

Гермиона целеустремлённо шла в сторону одного женского туалета, напевая про себя сочиняемую прямо на ходу мелодию, довольно точно отражающую её хорошее настроение. А настроение у девочки было приподнятое, настрой — решительный, и потому можно было легко спутать причину, вызвавшую у неё положительные эмоции, с окружающим духом праздника. Впрочем, Гермионе, когда ей напоминали о Хэллоуине, так и хотелось добавить «тыквенным духом», ибо этим специфическим украшением было обставлено абсолютно всё. Включая праздничные столы с едой.

Где-то позади, в районе Большого зала, остались её одноклассники, уже, наверное, вовсю обсуждающие поступок Уизли. На этом воспоминании девочка не удержалась от самодовольной улыбки. Да, она терпеть не могла Рона — за его манеры, поведение, вечно отключённые мозги и просто выпирающее желание получить всё на халяву и побольше, побольше. Что ж… она ему это обеспечила — сейчас рыжик уже точно не рад подобной славе. Славе бескультурного хама.

Конечно, стоило остаться поблизости, и запомнить, кто и как отнёсся к случившемуся, кто сочувствовал убежавшей в слезах девочке, а кто открыто позлорадствовал, но это она и позже выяснит. И даже без применения легилименции — сплетни, они такие, что превзойти их могут одни лишь слухи. А всего-то понадобилось несколько дней применения на нём «терапевтической магии» или, если говорить псевдонаучным языком, нейролингвистического программирования — всего-то потребовалось поиграть интонациями и сигналами тела, составляя у объекта воздействия впечатление, будто он всё делает неправильно или не понимает то, что доступно малолеткам… А потом, при условии, что нет ошибки в понимании реакций объекта на внешние раздражители, одна правильно подобранная фраза, полностью безобидная по мнению окружающих, становится спусковым крючком лавины накопленного негатива, вываливаемого без оценки возможных последствий.

Честно говоря, Рона она оценивала немного повыше, считая, что понадобится более длительное воздействие. А он слился задолго до окончания недели. Даже обидно.

На этом моменте Гермиона зашла в женский туалет, в котором и скрывался один из входов в Тайную комнату. Том, конечно, знал и другие, но вот паролей в памяти у неё не оказалось, как и воспоминаний о том, куда они выходят.

Проверив кабинки, и убедившись, что в туалете никого нет, включая привидение, Гермиона запечатала заклинанием дверь. Ей совсем ни к чему были неожиданные свидетели.

— Откройся! — прошипела она на парселтанге, стоя перед одной из раковин, носившей на себе украшение в виде змейки.

Проход ожидаемо открылся, демонстрируя тёмный зёв наклонного туннеля, ведущего куда-то вниз, однако девочка не спешила прыгать туда. Осторожно приблизившись, она произнесла несколько заклинаний, направив палочку внутрь открывшегося прохода. И, видимо, не получив никаких смущающих её результатов, первокурсница приложила свою палочку к одному из камней боковой стенки туннеля.

И хотя никаких заклинаний не прозвучало, гладкий спуск стал превращаться в нормальную лестницу. Дождавшись прекращения шума от занимающих нужное положений ступенек, Гермиона ещё раз повторила предыдущую серию заклинаний. Убедившись в полностью аналогичном результате, она уверенно ступила на лестницу.

Вызвав на конце палочки зажжённый светляк, девочка спустилась на несколько ступеней, после чего обернулась, и прошипела команду закрытия прохода. Довольно кивнув, она, теперь уже без задержек, стала спускаться вниз.

Спускалась она молча, стараясь производить как можно меньше шума, пусть даже при этом она и накинула на саму себя заглушающее заклинание. Добравшись до подножия лестницы, она подала побольше силы в палочку, увеличивая тем самым круг света вокруг неё. И если бы не заглушающее, то недремлющее эхо ещё бы долго разносило восхищённый присвист Гермионы, увидевшей среди мусора и пыли сброшенный чулок старой змеиной шкуры.

Навскидку длины в нём было ярдов сорок, а толщина короля змей была аккурат в её рост. К тому же змейка явно была не лишена либо гордости, либо юмора, раз притащила прямо к выходу свою шкурку — в бытность Тома тут ничего ещё не лежало. Но, в любом случае, наблюдаемая композиция заставляла быть ещё осторожнее.

Подойдя ближе и даже отколупнув одну чешуйку, Гермиона с сожалением была вынуждена констатировать, что на продажу находка уже не годилась — магии змея в ней не ощущалось, крепость описываемым характеристикам тоже не соответствовала. Последнее действовало успокаивающе — слишком много времени прошло со времени сброса шкуры, а, значит, шанс встретить василиска здорово уменьшался.

Дальше задерживаться повода не было, да и за ней могли кого послать — успокаивать доведённую до истерики первоклашку, а потому она пошла по известному проходу к дверям со змейками. Прошипев им открыться, Гермиона попала в холл со статуей, видимо, Салазара Слизерина.

Василиска не наблюдалось. Как и его следов в пыли на полу. Машинально отметив, что домовики тут не убирают, Гермиона успокоилась — гнездо змея было во рту статуи, а раз следов в пыли нет, то чешуйчатый Страж точно спит без задних ног. И у неё появилось место, где можно отрабатывать заклинания, идущие капельку сверх утверждённой Министерством программы.

Правда, шуметь тут всё равно не рекомендуется.

Решив так, Гермиона пошла обратно, пока её не хватились. Выбравшись из прохода, предварительно посмотрев в скрытый глазок, что в туалете никого не видно, Гермиона привела себя в порядок — разлохматила волосы до состояния гнезда, намылила лицо, чтобы мыло попало в глаза, и те стали красными, будто она плакала, добавила беспорядка в одежде. В общем, сделала из себя жертву истерики и непрерывного плача. Довольно кивнув отражению, девочка открыла дверь в коридор.

В нос сразу ударил резкий запах немытого тела, а глаза упёрлись в чей-то живот. Сглотнув, Гермиона подняла глаза к верху, уже представляя, кого она там увидит. Встретившись взглядом с троллем, она ущипнула себя за руку, но галлюцинация исчезать не захотела.

— Ага, — констатировала первокурсница. И закрыла дверь обратно.

— Ра-а-а! — согласился тролль из-за неё, видимо, недовольный столь демонстративным игнорированием.

Гермиона резко рванула к проходу в Тайную комнату, но открыть его уже не успела — тролль распахнул дверь ударом своей дубины, и она была вынуждена отпрыгнуть в другую сторону, чтобы избежать столкновения с повторным богатырским замахом.

Но у неё оставался шанс попасть заклинанием троллю по глазам, после чего быстренько прошмыгнуть к выходу. Она уже почти кинула заклинание в тролля, когда в дверном проёме мелькнуло что-то рыжее, а дверь захлопнулась сама по себе.

— УИЗЛИ!!! — поражённо выдохнула Гермиона. — АЙ!

Секундной заминки девочки хватило троллю с лихвой, чтобы успеть задеть мелкую вёрткую цель. Гермиона же от удара отлетела в угол под умывальники, при этом ударившись головой так, что в голове помутилось, а на глаза навернулись слёзы от боли.

Казалось бы, тут и придёт конец девочке, но случилось просто невероятное, с точки зрения Гермионы. Когда она кое-как смогла сфокусировать взгляд, и более-менее реагировать на реальность, она не смогла в первый момент поверить своим глазам. Правда, щипать себя за руку не стала — и так всё что можно и нельзя уже болело и ныло.

В туалете же творилось нечто малореальное — тролль кружился по центру помещения, нелепо размахивая руками и даже подпрыгивая, а всё для того, чтобы стряхнуть с загривка нечто мелкое, лохматое и в очках.

— Поттер? — выразила она вслух своё недоумение окружающей картиной мира.

Поттер же за это время умудрился зачем-то засунуть в нос троллю свою палочку, на что оный рефлекторно отреагировал ударом по лицу. Куда именно был направлен удар, Гермиона не поняла, но подобный вопрос резко потерял свою актуальность — тролль умудрился своей же рукой загнать палочку Поттера себе в голову почти по самую рукоять. Подобное, вполне закономерно привело к его смерти.

В качестве завершающего аккорда, или контроля, шестой Уизли умудрился уронить на голову троллю его же дубину, поднятую заклинанием левитации. Что также вполне закономерно привело к порче оной (головы, а не дубины), кровавым брызгам из разбитого рта и вполне себе слышному хрусту недавно ещё целой палочки.

Пока все осознавали произошедшее и приходили в себя, сценка побоища в туалете дополнилась несколькими преподавателями. В дверной проём проскользнули деканы Равенкло и Слизерина, своими действиями напоминая Гермионе некоторые просмотренные ранее голливудские боевики. А вот МакГонагалл подкачала — она просто спокойно вошла, и стала рядом со входом, хотя и чуть в стороне от него. Последними были директор Дамблдор, остановившийся в дверях, и профессор Квиррелл, робко выглядывающий из-за спины великого мага.

Ошарашенно оглядев творческий беспорядок в отдельно взятом туалете, маги ощутимо расслабились. Впрочем, перед этим Снейп и Флитвик кинули на тролля по заклинанию. А вот декан Гриффиндора решила сразу приступить разбору полётов, так как вполне заметно для всех стала набирать воздуха в грудь — явно для какой-нибудь долгой нотации.

— Поттер! — обломал её Снейп, успев раньше. — И почему я не удивлён? Вы точно такой же, как и ваш отец — всегда в центре внимания!

— Северус! — возмутилась профессор МакГонагалл.

— Что — Северус? Ты ещё скажи, что подобное — это ничего страшного.

— Коллеги, коллеги. Давайте не будем ссориться, — подключился и Дамблдор, заходя внутрь.

— Тролль! — упал в обморок от вида крови носитель духа Тёмного лорда. Окружающие поморщились. Голова Квиррелла качнулась так, чтобы лежать лицом к предстоящему действу.

Пока преподаватели сбрасывали пережитый стресс расслабляющей болтовнёй, Гермиона спешно выстраивала в своём разуме обманку, накидывая ей вперемешку настоящие и не очень воспоминания, благо её текущее состояние вполне естественно позволяло уткнуться носом в ободранные коленки, и не смотреть в глаза взрослым.

Дальнейшее действо сознание настоящей Гермионы воспринимало сквозь призму надетой маски — жуткого комка сумбурных, но очень ярких эмоций, пары зацикленных воспоминаний о нападении, благодарности к Поттеру, сопровождаемой картинкой геройской глупости, и чуть ли не кровной обиды на рыжего, также с прилагаемым визуальным доказательством. А вот свои настоящие эмоции девочка задавила практически до полного их исчезновения. По сути, сейчас её тело стало подобием марионетки, которую дёргал за ниточки и демонстрировал окружающим соответствующие эмоции чистый разум, действующий сугубо рационально.

Рыдающая девочка, слегка заикаясь, отвечала на вопросы преподавателей, вытирала слёзы ладошками, её взгляд бегал по помещению, лишь на мгновения задерживаясь на лицах магов, и сразу же уходил в сторону, чтобы оные и шанса не имели увидеть что-то большее, чем пару кадров, подтверждающих её сумбурный рассказ в стиле «а он… а тот… а потом… бух, хрясь… и я испугалась».

Самое интересное, на её взгляд, случилось, когда профессор Снейп вытащил из остатков лица тролля палочку Поттера. Стоило только Дамблдору рассмотреть, что палочка оказалась надломлена, вплоть до того, что сквозь расщеп виднелась её сердцевина, как его глаза поражённо расширились, чтобы в последующем, явно рефлекторно брошенном, косом взгляде на Рона на их дне внимательному наблюдателю оказалось заметно желание что-то сломать. Или открутить.

К чести директора, желание это проскользнуло у него настолько мимолётно, что заметить его было очень затруднительно. А для Уизли, так и вообще, невозможно. Рон в данный момент если где и пребывал, так точно не на разборках по поводу недавнего убийства. Судя по его мечтательной роже, он уже получал орден Мерлина первой степени из рук министра. Причём раз в пятый. Или шестой. Так что на вопросы он отвечал в стиле «отстаньте от меня, не до вас мне сейчас».

Но стоило признать, Дамблдора не за его манию одеваться называют великим — в памяти Тома не было даже намёка, что палочки можно восстанавливать одним простым заклинанием, причём выполненным без слов. После совершённого действа уже Поттер был потерян для окружающих. Обновлённую палочку он обнимал так нежно, как не каждый гоблин свою выручку. Нет, она решительно не понимала, как кусок деревяшки с чем-то внутри может вызывать такую реакцию. Для неё это инструмент. Да, удобный, привычный, тот, особенности которого она знает от и до, но если вдруг она потеряет свою палочку, то просто пойдёт и купит. Без всяких там «палочка выбирает себе волшебника. А не волшебник палочку». Тьфу, блин. Если одна выбрала, так и вторая сможет. В конце концов, они же не одновременно на мага претендовать будут, так что точно не передерутся.

Дождавшись, когда Поттер смог хоть слегка соображать, его одарили двадцатью баллами за спасение однокурсницы, а с Уизли сняли десять. Если бы Гермиона не отключила свои эмоции, то вряд ли бы смогла удержаться, чтобы хоть как-то показать своё отношение к заявленной стоимости её жизни. А вот Уизли это всё ещё было до лампочки.

Ну, ничего, шестой, одна девочка ещё возьмёт тебя в оборот. Раз уж нельзя прибить таким же образом, как ты хотел сделать это с ней, она просто сделает твою жизнь богатой на то, чего ты больше всего не любишь — знания и домашку. Ты у меня ещё полюбишь учиться!

На этом замечательном моменте, когда Гермиона заготавливала свою холодную месть, а Рон неожиданно отмер и начал оглядываться, разыскивая неизвестную опасность, взрослые решили избавиться от лишних свидетелей в лице детей, спровадив их под конвоем Филча в больничное крыло, а сами остались, чтобы заняться нормальным расследованием.

И только дойдя до царства мадам Помфри, Гермиона осознала, что при уходе из туалета они не наткнулись на профессора Квиррелла, исчезнувшего неизвестно в какой момент.