Ртуть в её ладонях (гет)

У Лот­ти сво­бод­ный день. Лот­ти до бе­зумия на­до­ела сол­нечная Ри­вер­ра, иде­аль­ная Ри­вер­ра, что­бы-она-пов­то­рила-чёр­то­ву-судь­бу-Саб­рие Ри­вер­ра.

Че­тыре ча­са ез­ды до пус­то­го пля­жа, че­тыре ча­са ез­ды до но­вой жиз­ни; каб­лу­ки, вяз­нувшие в тис­ках пес­ка, рва­ные лос­ку­ты оке­ана, ды­мящи­еся плас­ты не­ба, сол­нце, пах­ну­щее медью и кровью, в оп­ра­ве из прок­ля­того об­лачно­го ме­тал­ла, струж­ка зо­лота в воз­ду­хе и вязь се­реб­ра и шпи­нели, на­мер­тво вплав­ленная в сви­нец волн. Лот­ти влюб­ле­на в это мес­то: здесь она не за­дыха­ет­ся собс­твен­ной веч­ностью с ис­тёкшим сро­ком год­ности, а ды­шит хо­лодом и солью; здесь Лот­ти чувс­тву­ет се­бя поч­ти жи­вой, без зас­ко­руз­лых ра­зоча­рова­ний, ко­торые разъ­еда­ют пос­ледние грам­мы чувств и ду­ши. Ос­та­лось или во­семь, или де­вят­ь. Шар­лотта уже ус­та­ла пе­реп­ро­верять рас­чё­ты.

Лот­ти ак­ку­рат­но ло­ма­ет стрел­ки на ча­сах, сди­ра­ет ног­тя­ми циф­ры, де­лая око­вы не­види­мыми. Оке­ан ли­жет бо­сые ступ­ни, смы­ва­ет ус­та­лость и дет­ское «Хо­чу обыч­ную сказ­ку: без смер­тей, го­ря и пло­хого фи­нала». Шар­лотта — взрос­лая. И это её при­говор. Она дол­жна быть рас­су­дитель­ной, от­ветс­твен­ной и сме­лой. У Лот­ти це­лая веч­ность за спи­ной и це­лая веч­ность-и-ещё-нем­но­го впе­реди, ко­торую она с удо­воль­стви­ем ум­но­жила бы на ноль.

Но не мо­жет, не име­ет пра­ва. У Лот­ти Ли­ли с лун­ны­ми пря­ника­ми, Даг с пот­ря­са­ющи­ми жи­выми ри­сун­ка­ми, гос­по­дин Глен. И пя­тая го­дов­щи­на смер­ти близ­ко­го че­лове­ка, ко­торый её сос­то­яние точ­но бы не одоб­рил.

— Прос­ти, что рас­кисла. Я ис­прав­люсь. Чес­тное сло­во, Фанг.

Лот­ти воз­вра­ща­ет­ся до­мой и ду­ма­ет, что Ри­вер­ра, по­жалуй, не та­кой уже и пло­хой го­род.