Empty (гет)

Гермиона вздохнула, глядя в зеркало: глаза покраснели и опухли, а волосы были стянуты в строгий пучок. Она все еще не была готова к тому, что ждало ее впереди, но взгляд на часы ясно дал понять — пора выходить.

Все еще сомневаясь, она направилась в спальню Сириуса. Дверь оказалась открыта, поэтому Гермиона осторожно заглянула внутрь, стараясь оставаться незамеченной. Сириус сидел на краю кровати и, наклонившись, завязывал шнурки на ботинках. Небрежно откинув в сторону волосы, он увидел ее, замершую на пороге.

— Буду готов через минуту, — проговорил он, вставая и застегивая пиджак. — Ну как, нормально? Я одолжил костюм у Теда.

— Теда?

— Тонкса, отца Доры. Он магглорожденный. И сказал, что магглы одеваются именно так в подобных случаях.

— Да, он абсолютно прав. Ты сойдешь за своего, — Сириус одернул рукав пиджака, чувствуя себя неуютно в маггловской одежде. — Я правда очень благодарна тебе за это, Сириус.

— Просто рад, что могу помочь, — он протянул ей руку, но Гермиона уже отвернулась, даже не заметив его порыва. Неловко опустив руку, Сириус последовал за ней к выходу из комнаты.

Они вышли из дома и направились прямо к густым зарослям кустов. Скрывшись от магглов, Гермиона взяла Сириуса за руку и аппарировала в переулок за домом своих родителей. Отпустив его ладонь, она сделала глубокий вдох.

Вместе они подошли к задней двери. Мама уже ждала ее на пороге и, стоило им подойти ближе, сразу же крепко обняла.

— Ох, Минни, я так скучала по тебе, — слезы катились по щекам матери, выдавая отчаяние, царящее у нее в душе. В последний раз она так называла Гермиону еще во втором классе маггловской школы.

— Я тоже скучала по тебе, мама, — пробормотала Гермиона ей в плечо.

— Сириус, — поприветствовал отец, приглашая всех в дом.

— Чак.

— Мы не ожидали, что вы тоже будете.

Сириус хмыкнул, а мать внезапно отпустила Гермиону.

— Да, такой сюрприз, — холодно заметила миссис Грейнджер.

— Мама, прошу, — взмолилась Гермиона, вытирая слезы.

— Я просто говорю, что было бы неплохо все же предупредить о приезде, — она одернула жакет и, глядя в зеркало, подправила макияж. — Не стоит ожидать, что мы сможем полностью удовлетворить все ваши прихоти.

— Мона, он ее муж, — тихо проговорил Чак, беря жену за руку. — Думаю, тебе стоит принять лекарство, которое прописал врач.

— Вовсе нет, — проворчала она, и Чак увел ее на кухню.

— Мне правда жаль. Может, и не стоило приходить, — Сириус скрестил руки на груди и оперся спиной о стену.

— Нет, я рада, что ты сейчас рядом, — Гермиона прислушалась к спору родителей. — Она просто расстроена и не понимает, что творит. Поэтому так агрессивно себя ведет. Если бы не ты, она бы обязательно нашла к чему еще придраться.

— Как мы доберемся до места?

— Папа нас отвезет. Тут всего десять минут езды.

— Ну, надеюсь, это будет не слишком неудобно.

— Если ты не хочешь идти…

— Я просто пошутил, Гермиона.

— Знаю, — но улыбка так и не тронула ее губы.

— Ладно, Жучок, пора идти, — Чак подтолкнул жену в сторону двери.

Гермиона, замерев, смотрела вслед родителям до тех пор, пока Сириус не кашлянул. Сделав еще один глубокий вдох, она направилась за ними, ощущая надежное присутствие Сириуса за спиной.

Поездка в похоронное бюро была долгой и полной неловкости. Миссис Грейнджер на протяжении всей дороги постоянно на что-то жаловалась, пусть и гораздо тише, но им еще катастрофически не повезло со светофорами — постоянно загорался красный. Когда они наконец добрались до места проведения церемонии прощания, мама снова заплакала. И Гермиона почувствовала себя виноватой, потому что не могла в полной мере разделить материнское горе.

Мистер Грейнджер ободряюще положил ладонь на плечо Гермионы, и она услышала вздох Сириуса слева от себя. Гермиона подумала, что, может, ей и следовало отказаться, когда Сириус предложил ее сопровождать, ведь то, что она вынудила его пройти через все это, было чистым эгоизмом. Заставила его надеть маггловскую одежду и вести себя как маггл, отправиться на похороны женщины, которую он никогда не видел, в компании свекрови, которая даже не постаралась скрыть недовольство от его присутствия. Но совсем скоро отец будет слишком занят, успокаивая рыдающую жену, и рядом с ней никого не окажется, кроме Сириуса.

Они вошли в мрачное здание, где тут же столкнулись с остальными членами семьи, имена которых Гермиона едва ли помнила. Она так давно не бывала на больших семейных вечерах, что большинство людей, присутствовавших в зале, в последний раз она видела еще до поступления в Хогвартс. К ним никто не подходил знакомиться, но, кажется, все и так были в курсе отношений между ними. Учитывая косые взгляды, Гермиона могла только догадываться, что же мама рассказала им.

Однако, когда они приблизились к открытому гробу, все эти мелкие и глупые мысли тут же вылетели из ее головы. Ведь один взгляд на ее милую и добрую тетю, лежащую неподвижно, выбил почву из-под ног. Десятки лиц, столь похожих в своем посмертии, замелькали в голове, и Гермиона зажмурилась, чувствуя, как слезы заструились по лицу.

* * *

Сириус следовал за Гермионой, пожимая руки и обмениваясь скорбящими улыбками с незнакомцами. Гермиона держалась молодцом, но стоило ей увидеть тело тети, как выдержка изменила ей. Чак обнял жену, поддержав, когда у той подкосились ноги. И Сириус посчитал, что именно сейчас его поддержка будет больше всего необходима Гермионе. Мягко обняв ее, он почувствовал, как ее руки немедленно скользнули вверх, чтобы ухватиться за его талию под неудобным маггловским пиджаком.

— Держись, милая, — прошептал он, крепко ее обнимая, а затем повернул к себе, чтобы она могла спрятать заплаканное лицо у него на груди. Кивнув Чаку, он медленно повел Гермиону к ближайшему стулу, чтобы помочь ей присесть. Ее родители остались у гроба, в окружении скорбящих родственников.

Сириус был удивлен тем, насколько молодо выглядела умершая. Ему было интересно узнать, от чего она умерла, но спрашивать не было ни малейшего желания. Да и он сомневался, что Гермиона сможет внятно ответить. Вместо этого он просто обнимал ее, изредка целуя в макушку.

Она все еще продолжала цепляться за него, тихо плача, но слезы постепенно становились все тише и тише. Так же медленно сходила на нет и дрожь. Спустя какое-то время Гермиона тяжело вздохнула и отстранилась от него. Медленно сев, взяла платок, который он только что незаметно наколдовал, и принялась вытирать заплаканные глаза. Они долго сидели в полной тишине, время от времени обмениваясь фразами с подходящими родственниками, и все это время он не убирал руки со спинки ее стула, позволяя находить утешение в своих объятиях.

— Вы готовы идти? — Чак неожиданно появился рядом с ними.

— Да, — хрипло-хрипло отозвалась Гермиона. — А где мама?

— Уже ждет в машине, — Чак крепко обнял дочь и повел их с зятем в сторону парковки. — Садись, дорогая. Я хочу поговорить с Сириусом.

Гермиона заколебалась, неуверенно взглянув на Сириуса.

— Иди. Мы скоро к вам присоединимся, — заверил ее тот. И когда она уселась в машину, осторожно закрыл за ней дверь и повернулся к ее отцу. — Да?

— Я просто хотел поблагодарить тебя. Ты даже не представляешь, насколько сильно я ценю то, что ты сейчас здесь рядом с моей маленькой девочкой, — он протянул руку, и Сириус коротко ее пожал. Обменявшись с ним взглядом, Чак откашлялся и добавил: — Ну что ж, давай не будем заставлять наших дам ждать.

— Абсолютно верно, — кивнул Сириус и, обогнув машину, присоединился к Гермионе на заднем сидении. Та, закусив губу, с тревогой смотрела на них. — Все в порядке, — прошептал он, наклонившись к ней.

Откинувшись на спинку автомобильного сидения, Сириус пытался проанализировать то, что сейчас чувствовал. Без сомнений вызывал угрызения совести тот факт, что ему было приятно, когда она искала у него поддержки и утешения. Вряд ли стоило радоваться ее горю, но поделать с собой Сириус ничего не мог.

Обратная дорога к дому родителей прошла не так плохо. Мама Гермионы тихонько рыдала в носовой платок, и все хранили молчание. Сириус с облегчением вздохнул, когда смог выпрямить ноги после тесного салона автомобиля и попасть в гостиную дома.

— Итак, Сириус, — сказал Чак, присаживаясь в кресло, — ты тоже останешься на ночь?

— Прошу прощения?

— Ой! — вскинулась Гермиона. — Я совсем забыла сказать, сегодня я буду ночевать у родителей.

— Конечно, — тихо отозвался он, хотя чувство разочарования в его груди подняло голову.

— Ты же придешь завтра утром, хорошо? На похороны?

— Да, конечно. Во сколько ты хочешь, чтобы я был здесь?

Она взглянула на родителей, сидящих на диване, но ни один из них не обратил на их разговор внимания.

— В девять? Или это слишком рано?

— Считай, что договорились, — Сириус глубоко вдохнул, чтобы набраться храбрости, и наклонился, чтобы поцеловать жену в щеку. — Спокойной ночи.