Наследницы (джен)

Между звёзд можно ходить в трёхмерном пространстве — в любую сторону, вверх и вниз. Стоит только подумать, куда ты хочешь идти, и ты туда идёшь. Можно сесть, можно лечь, и пространство тебя удержит в любом положении, какое ты только захочешь принять. Можно полететь, отталкиваясь руками. Кто из нас в детстве не хотел летать, как птица?

Или перевернуться на спину и плыть, болтая ногами, заложив руки за голову…

Или подпрыгивать, словно на батуте, и крутиться, как штопор. И иногда, ради острых ощущений, слишком сильно ухнуть вниз, и снова взлететь. Здесь всё равно не страшно. Просто весело и очень интересно.

А когда огромный шар звезды или планеты проплывает у тебя над головой, ты весело подталкиваешь его рукой, словно гигантский мяч. Но постойте, разве звёзды, эти огненные шары, не должны обжигать?

Здесь — не должны.

А ещё можно влиться в некий поток и нестись по нему, словно по течению, словно по ветру, и точно так же легко выйти из него, когда захочется.

Можно танцевать, можно бегать, можно кувыркаться. Здесь неважно, где верх, где низ, потому что они там, где ты захочешь.

— Ну здравствуй…

— О, это ты? Ну здравствуй!

— Удивительно. Ты меня не боишься?

— А ты меня?

И звёзды словно смеются.

— Ладно, давай поговорим…

— Ага, давай.

— Вот только зачем тебе это?

— Нет уж, ты лучше скажи, зачем тебе то, что ты делаешь. Неужели нельзя быть счастливым как-нибудь без этого?

— Конечно, можно. Но не мне.

— Скажите, какая цаца!

И звёзды снова смеются. Словно пятьсот миллионов бубенцов из чьей-то сказки…

— Тот, кто познал вкус власти, никогда от него не откажется. Даже удивительно, что ты до сих пор этого не поняла.

— А я и не хочу понимать. На свете и других вкусов достаточно. Вкус дружбы, вкус любви — настоящей, любой, хоть к кому угодно, к близким, к друзьям! Вот от них я точно отказываться не собираюсь.

— Да, я понимаю…

— Понимаешь?!

— Что же я, по-твоему, совсем ничего не соображаю? Я понимаю больше, чем ты думаешь.

— Если бы понимал больше, чем я думаю, то оставил бы нас всех в покое давным-давно. А то пока что ты, знаешь ли, меня лично разочаровываешь.

И звёзды заходятся звенящим смехом.

— Ох, какая ты забавная! Пожалуй, и в самом деле нам с тобой давно пора было поговорить…

— Вот именно.

— Но, видишь ли, я не могу оставить вас всех в покое, как ты того желаешь.

— Это почему же?

— Видишь ли… Тебе ведь знакома теория равновесия? Миру необходимы как Тьма, так и Свет, причём в равной степени…

— Не верю я в эту теорию! Это только ты считаешь, что ты необходим миру. А на самом деле нет. Мир прекрасно обошёлся бы и без Тьмы, и всем было бы только лучше.

— А вот тут ты и не права. Вернее, конечно, ты права, смотря как трактовать. Мир обошёлся бы, но не обходится. В мире существует как добро, так и зло, хочешь ты того или нет. Существует рождение и смерть, счастье и горе, и трудности тоже существуют, и не зря же многие считают, что, только преодолевая трудности, человек становится сильнее. А если бы ему не пришлось их преодолевать? Миру нужны трудности, нужно горе, нужны проблемы и опасности, потому что, только преодолевая их… Да, похоже, я рассказываю это зря, потому что ты всё равно остаёшься при своём мнении.

— Конечно. Я рада, что ты это понял.

— Мда…

— Люди вполне могли бы рождаться и не умирать. Закаляться необязательно в горестях и неприятностях. Самое главное ведь даже не то, что существуют неприятности, а то, что существуют те, кто их приносят. И вот это — плохо! Если Тьма существует, это ещё не значит, что она обязана существовать!

— Ладно-ладно, я чувствую, что не смогу тебя переубедить.

— Вот именно!

— Удивительно всё же, редко такой характер встречается. Вроде и выслушать готова, а всё равно мыслишь по-своему. Ладно, уважаю. Но всё же, хочешь ты того или нет, зло в мире есть. Убери его — и многие попросту не будут знать, что им делать. Они ведь иначе даже не умеют жить.

— Это не оправдание.

— Я и не оправдываюсь. Я просто объясняю: даже злодеи необходимы этому миру, потому что без них ничего бы не происходило. Мир бы застыл, не развиваясь.

— Бред. Развиваться можно и без зла.

— Не знаю, я пока не встречал таких, кто развивался бы без малейших трудностей со стороны.

— Слушай, ну хватит! Хватит оправдываться. Понимаю, ты не можешь перестать быть злодеем. Вот только зачем считать зло благом?

— А ты не считай благо злом.

— А ты не пудри мне мозги. Творишь злодейства и ещё оправдываешься. Да тебе стыдно должно быть!

— Ох, как же с тобой всё-таки сложно… Ну в общем, ты пойми: я необходим для существования этого мира. И уйти я не могу. Потому что, если уйду, мир разрушится. В нём не будет ничего происходить. Вообще ничего, понимаешь? Никто не вырастет, никто не поумнеет, все будут слабыми, инфантильными и скучными. История остановится.

— А что, вся история обязана вертеться вокруг тебя?

— Ха… Ну по факту ведь так происходит.

— А ты вообще пробовал немного поумерить свои амбиции? Может быть, если бы ты меньше лез в чужие дела и чужие жизни и больше бы занимался своей собственной, ты бы понял, что остальные и без тебя прекрасно справляются?

— Так я и занимаюсь своей собственной. Или ты думаешь, что я из великого человеколюбия лезу к другим? Нет, конечно. Я в первую очередь думаю о себе. Просто так сложилось, что на мне действительно держится слишком многое… Как и на тебе!

— Чего? Пфф…

— А ты не фыркай. Вот подожди и сама увидишь. Да, ты мне не поверишь, но ты нужна миру в той же самой степени, как и я.

— Ну я-то там действительно нужна! Нужна друзьям, нужна близким. А вот насчёт тебя сомневаюсь…

— Мы с тобой удерживаем равновесие этого мира и этой истории. Ты — олицетворение всего хорошего и светлого в нём, я — олицетворение всего… ну не скажу «плохого», но так уж и быть — тёмного.

— Ой, не надо только меня тут расхваливать. Я обычная.

— Вот в том и дело. Ты не понимаешь своей значимости.

— И не хочу понимать. Ты что, думал, сейчас мне дифирамбы напоёшь, голову задуришь, я возгоржусь и поддамся твоим внушениям? А вот и нет. Если ты считаешь, что на мне что-то там в мире держится, то ты прав только в одном — мир действительно держится на таких, как я. На обычных людях, которые вовсе не мнят о себе, что они сильно важные персоны, и осознают все свои недостатки, и всё равно стремятся к добру, потому что понимают, насколько это важно. Но на мне лично мир не держится. Я могу согласиться с тем, что я лишь пример.

— Ты не понимаешь…

— Я тебе уже третий раз повторяю: не хочу я тебя понимать! Не надо мне тут ерунду всякую внушать. Всё равно не поверю. Ты просто сам пытаешься оправдаться и меня запутать. На самом деле миру не нужны ни я, ни ты.

— Вот как?

— А чему ты так удивляешься?

— Ну… Ты действительно считаешь, что ты не нужна этому миру? Ты ведь только что говорила, что нужна друзьям и близким.

— Друзьям и близким — да. А остальной мир в целом… Ну, остальной мир и без меня обойдётся. Он не особо-то подозревает о моём существовании. А что? Хочешь ещё какую-нибудь чушь мне попытаться втюхать?

— Да нет. Просто, раз уж ты считаешь, что ты не нужна миру — ну ладно, кроме друзей и близких, но они, я так понимаю, для тебя не весь мир…

— Так, ты, кажется, всё-таки хочешь меня запутать!

— Ладно, неточно выразился. Но ты допускаешь, что друзья и близкие — не весь мир.

— Ну… Чую подвох в вопросе.

— Никакого подвоха. Просто я могу предложить тебе сделку.

— Ну давай, предлагай.

— Я могу уйти оттуда. Оставить всех в покое, как ты и просишь. Но уйдёшь и ты.

— Хм…

— Принцип равновесия, я же говорил.

— Что ж, я-то согласна…

— Так быстро?

— А чего мне думать? Только, надеюсь, уйдя оттуда, я не обязана буду тут с тобой общаться? А то мне как-то совсем не интересно. Даже противно, уж прости!

— Да пожалуйста. Мне ты тоже совсем не нужна. Если уж на то пошло, я бы предпочёл вовсе не тебя. Но раз уж ты сама сюда явилась… Пусть и не по своей воле.

— Вообще-то я сколько раз пыталась вызвать тебя на разговор! И не только я!

— Знаю.

— Тогда вообще странно! Почему ты всё-таки снизошёл именно до меня, а не до других?

— Ну… Просто до тебя снизойти, как ты говоришь, сейчас оказалось легче всего.

— Темнишь.

— Профессия такая.

— Пфе. Но видишь ли, как я уже говорила, я-то согласна. А вот согласятся ли другие, что я тут останусь? Мои друзья и близкие?

— А вот на это, видишь ли, и расчёт. Вдруг кто-нибудь другой захочет заменить тебя? Кто-нибудь, кто окажется для меня выгоднее? От тебя-то мне пользы никакой…

— Вот ты гад…

— Можно подумать, для тебя это новость.

— Зачем же тогда про равновесие заливал? Мол, я нужна тому миру…

— А я про это и не врал. Миру ты действительно нужна. А мне нет. Вот и всё. Всё очень просто.

— Подозрительно просто.

— Не подозревай. Вот сейчас я предельно честен.

— И всё-таки где-то ты наврал!

— Допускаю. Но не по злому умыслу.

— Да ладно. Ты-то — и не по злому умыслу!

— Я имел в виду, что, если я где-то и сказал не истину, это не потому, что я соврал, а потому, что ошибся сам.

— А ты признаёшь, что можешь ошибаться? Ну надо же!

— Но ведь ты тоже можешь ошибаться.

— Ну я-то никогда обратного и не утверждала.

— Ну так что, мы договорились? Ты остаёшься… И я больше никого не трогаю в твоём мире.

— Договори… Ох!

— Куда же ты?

И звёзды снова звенят… Словно пятьсот миллионов хрустальных родников вдруг проснулись разом.

— Я нужна этому миру больше, чем ты думаешь!

— А… я?

— А ты… Откуда я знаю? Может, ты тоже кому-то нужен? Просто не понимаешь этого? Ты ведь тоже можешь чего-то не понимать!

Звёзды смеются. Звонко, весело.