Туз в рукаве (джен)

Молодой Эддард Старк знал о ненависти своего друга Роберта к Таргариенам, превышающей даже его собственную, а потому не собирался говорить Роберту о том, что Лианна умерла родами, опасаясь за младенца, которого умирающая сестра поручила его, Эддарда, заботам. Но молодой король, тяжело переживая утрату Лианны, каким-то образом не только узнал об обстоятельствах ее смерти, но и убедил себя, что Джон его сын, а не сын Рейгара. Эддард сначала набил уже коронованному Роберту морду, чтобы не порочил честь его сестры, но Роберт был упрям, дал другу сдачи и от своего не отступился.

— Сам посуди, — сказал молодой король, когда друзья помирились, протерли коньяком свежие ссадины, а остаток небольшого бочонка употребили внутрь. — Ну какой бы дурак я был, если б развязал целую гражданскую войну из-за девушки, которую едва знал и видел только при свидетелях. Это только в книжках бывает, да и то читают такие книжки одни бабы. Вот ради женщины, беременной моим наследником, — вот это любой мужик поймет.

— Вот ты так говоришь, как будто у меня не было никаких причин начинать восстание, — с досадой сказал молодой Эддард, которому иногда, особенно после кило коньяка, казалось немного обидным, что Роберту всегда достается все внимание. — Я его и начал, а ты по дружбе присоединился.

— Так-то оно так, — согласился Роберт, которому уже в первый месяц начала надоедать придворная жизнь, и пару раз он уже задумывался о том, на кой черт он во все это ввязался, и на хрена ему эта корона. — Только ты уже поскромничал, и наша война теперь называется «восстанием Роберта». Так что хочешь ты драться лезь, хочешь что, а все королевство небось думает про меня и про твою сестру, что началось оно неспроста.

— Ну вот сам тогда парня и расти, — заявил Эддард. — У меня жена на сносях, куда мне двое сразу.

— Да тут, понимаешь, политическая ситуация, — замялся Роберт, которому хитроумный Джон Аррен уже просватал Серсею Ланнистер. — С престолонаследием всякие штуки. Ты ж Ланнистеров знаешь, они либо сутяжничать начнут, либо младенца удавят.

— Ну вот что ты за рыцарь такой, что со своей женой сладить не можешь? — ответил молодой Эддард, который смолоду и спьяну был очень невыдержан на язык. — Вот я те счас покажу: скажу Кэтлин, что Джон мой сын, а не твой, и она ваще ничего не сделает.

— Ну ты в бутылку-то не лезь, — посоветовал Роберт и полез кружкой в опустевший бочонок с коньяком. Был молодой король при этом похож на мишку, который очень любит мед, и Эддард впервые подумал, что к старости его друг нажрет себе брюхо. — Тебе ж жена плешь проест. Ты скажи, что это будет твой воспитанник. А станет спрашивать, кто его тебе поручил, скажи, что фамилия его слишком известна, чтобы ты ее называл.

«Политическая ситуация» Роберта все не разрешалась и не разрешалась, а ребенок все рос и рос, и постепенно Эддард начал считать Джона своим сыном, а по ночам выставлять охрану — черт ли их, Ланнистеров, знает. Но король, вероятно, молчал о наличии у него еще одного сына, и за все эти годы охрана, выставленная Эддардом, поймала только одного алкаша, отняв у него нож с рукояткой из драконьей кости и браслетик серебряный, змейкой и с одним изумрудным глазком, да и те оказались поддельными.

Эддард порой ожидал, что Роберт когда-нибудь напишет ему письмо, в котором потребует отправить Джона ко двору, но когда письмо наконец пришло, оказалось, что ко двору король приглашает самого Эддарда, чтобы назначить того десницей, а самого себя король приглашает пожаловать в Винтерфелл и спрыснуть такое событие.

За прошедшие годы король действительно разъелся и отяжелел, но сохранил веселый нрав и буйную энергию. Поэтому Эддард совсем не удивился, когда стройные ряды королевской процессии смешались, и из-за спин герольдов и музыкантов, с грохотом сшибив литавры на каменный двор, выехал огромный конь с огромным всадником, и этот всадник, презрев этикет, тяжело спрыгнул с седла и принялся похлопывать Эддарда по плечам.

— Ты что тут, поседел, что ли, чертов ты лорд? — спросил король, закончив с восклицаниями, из-за которых септе Мордейн пришлось зажать Сансе уши.

— А ты там раскабанел, — в тон королю ответил Эддард, чувствуя, что король нынче в хорошем настроении, и начинать визит с траурного паломничества в склеп, как в первые свои приезды, он не станет.

— Хе! — ответил на это король. — Ты б видел, какого кабана я взял по дороге. Зверюга!

Эддард приготовился слушать очередную охотничью историю, но Роберт Баратеон недаром выиграл гражданскую войну, заработав себе репутацию генерала, который всегда умеет ошеломить противника.

— А кликни-ка мне сей момент Джона, — потребовал король, и Эддард в удивлении только махнул Джону рукой.

Эддард невольно дезинформировал Джона, рассказывая ему вечерами о безупречном Роберте Баратеоне, демоне Трезубца, свирепейшем воине края, гиганте среди князей, а Джон был слишком молод, чтобы понять, что в рассказах о былых денечках все оказываются на полфута выше, в полтора раза сильнее, и выпить могут раза в три больше, чем в действительности. Поэтому Джон не признал короля в краснорожем толстяке, спрыгнувшем с лошади, и даже почел толстяка неуклюжим — до тех пор, пока не приблизился к нему и не получил вместо приветствия хорошую плюху.

Джон рос в простой мальчишеской компании и, будучи ребенком неизвестных родителей, быстро научился за себя постоять, а потому в ответ на плюху он только мотнул головой и двинул неузнанному им королю в ухо.

— Во! — заревел Роберт на весь Винтерфелл, с грацией и проворством черепахи убирая голову от второго удара. — Вот это мой сын!

Сопровождающие короля, да и встречающие, включая Джона, от этих слов замерли на месте, и только Эддард, выросший вместе с королем и больше других к нему привыкший, выговорил в нависшей тишине: «Ну ты дал, светлейший!» Но король еще только начинал свою ошеломляющую атаку.

— Ты и ты, — заявил король подъехавшим наконец к нему братьям Ланнистерам, кузенам его жены, служившим у него оруженосцами.

— А можно и я? — влез подъехавший следом за ними сэр Мерин Трант, всегда готовый услужить, пусть даже самым низменным способом.

— Хорошо, и ты, — согласился король. — Все трое на хер. Вам не оружие носить, а бурдюки с вином, да и то вы подливаете не вовремя. Мне теперь сын лучше вас поможет.

Эддард пришел в себя первым и незаметно кивнул дружинникам, на случай если кадровые перестановки, затеянные королем, вызовут бунт. Но король, очевидно, избавлялся от тех, от кого и надо избавляться, потому что посланные во всеуслышание на хер рыцари только понурились и поехали дальше. Эддард поймал у себя молодую и озорную мысль сообщить рыцарям, что «на хер» находится не у него в замке, и порадовался тому, что Роберт наконец к нему приехал.

— Рот закрой, сынку, — посоветовал король Джону Сноу. — Экой ты смешной какой! И кто-нибудь, подберите королеву — она, кажется, из кареты выпала.

У Джона Сноу было самое необычное утро за всю историю Вестероса — за одно утро он стал принцем, обрел отца, которого никогда не знал, и потерял свою мать, которая часто снилась ему в сиротских снах. Но из всех впечатлений самым сильным было последнее, оставленное голосом короля, который сказал с болью: «Я выиграл корону, но проиграл войну. Не смог спасти ее, сынок. Убил того, кто ее погубил, но не сумел спасти ее». Джон смотрел на прекрасное лицо Лианны, высеченное из камня, и в первый раз за последние десять лет плакал.

Король и Эддард Старк сидели в отдалении в изножье одного из саркофагов и разговаривали шепотом, чтобы не мешать Джону прощаться со своей надеждой найти свою мать.

— … достали вот как! — говорил король своему другу, проводя по горлу рукой. — Сколько раз хотел бросить все к черту, сбежать хоть бы даже в Вольные Города!

— Ехал бы ко мне, — отвечал Эддард, хлопая друга по колену. — Вдвоем разобрались бы, что делать.

— Разберемся еще, — обещал король, и в голосе его звучала угасшая было молодая самоуверенность, пробужденная встречей с боевым товарищем и другом детства. — Главное ты сделал, такого парня мне воспитал. Я всегда знал, что при дворе не вырастет ничего путного, да еще с такой матерью. Собака наследника моего укусит — ай, ой, вся гвардия ловит собаку, чтобы ее казнить. Мальчишки в городе отлупят — ну, тут уже приходится самому встревать, чтобы не полетели головы. А в семье скандал! Жена со всеми родственниками глядит на меня волком. Хрен им всем теперь, а не престол. Перепишу на Джона — сильный, боевой, и смотри: больше грустит о матери, чем радуется титулу.

Джон обнаружил в себе умение пить по-мужски, и это спасло его от немедленной гибели, потому что король по-отечески вселился в его комнату вместе с бочонком пива и предложением заполировать хороший пир. «Полировка» затянулась глубоко за полночь, и Джон уже начиная с полуночи ощущал короля Роберта родственником.

— А ведь я собирался в Ночной Дозор идти, — невнятно бормотал Джон, сидя с королем в обнимку. — Вот думал, раз — и пойду в Дозор!

— Пойдем! — отвечал король, которого с дороги тоже начало немного разбирать. — Мы с тобой такие дозорные будем. Любой лагерь нам доверить можно будет. Если наскачем на врага — вдвоем порубим его к черту. Сколько его ни будь — всех к чертям порубим!

— Выйду утром в поле с конем, — затянул Джон, окончательно почувствовав в короле родственную душу и припомнив, как в праздники он с ребятами ходил стенка на стенку с соседями из Дредфорта.

— Мы с конем в атаку пойдем, — подхватил король.

— Мы на армию Болтонов пойдем, мы вдвоем с конем пять тысяч сомнем! — закончили хором король и его недавно обретенный сын и посмотрели друг на друга с удовольствием.

— Идем, — решительно сказал король, поднимаясь на ноги. — Сейчас мы панцирь мой только найдем, и таких люлей всем накидаем! Ты представляешь, сын, — из Пентоса пишут, что чертов Визерис родил из бедра шестипалого мальчишку и назвал его Робертом!

Эддард Старк по обязанности Хранителя Севера вершил на вверенной ему огромной территории суд и расправу и старался делать это справедливо и обдуманно. За пятнадцать лет, проведенных в должности, Эддард научился проводить расследования, устраивать очные ставки и раскалывать подследственных и с гордостью числил за собой немало раскрытых дел, сначала казавшихся безнадежно запутанными.

Бенджен Старк почти такой же срок провел в разведке в Ночном Дозоре, заработал славу лучшего следопыта за всю историю, выследил несколько сотен одичалых, занимавшихся бандитизмом по обе стороны Стены, и выловил не одну дюжину дезертиров.

Одним словом, братья нашли друг друга и, обменявшись после встречи несколькими недавними историями из оперативной работы, взялись за дело Джона Аррена.

— Убийца может быть в этом замке! — многозначительно провозгласил Бенджен, выслушав вводную, и братья начали составлять список подозреваемых под девизом «кто десницу пришил, тот и на следующего покусится». Попутно братья заключили, что король, затеявший в такой ситуации перестановки наследников престола, тоже находится в большой опасности, поместили в начало списка подозреваемых всех Ланнистеров скопом, и начали прорабатывать второстепенные безумные версии. Сидя в ночной тишине, братья Старки уже дошли до версии, что Лиза Аррен сама убила своего мужа, вступив в преступный сговор со своим любовником, связанным с теми же Ланнистерами, побери их прах, когда Эддард услышал пыхтение и сопение, в которых он сразу узнал своего друга Роберта.

Разгоряченному начавшимся следствием и отрабатываемыми безумными версиями Эддарду представилось, что его друг в темноте борется с убийцами, в очередной раз самонадеянно решив, что от нападающих числом меньше десяти он отобьется сам, и братья Старки с мечами наголо бросились спасать своего короля.

Король тем временем боролся со своим панцирем, поддерживаемый в этом Джоном.

— А я тебе говорю, что он мне впору, — настаивал хмельной король.

— А я тебе говорю, втяни пузо, — отвечал Джон, утратив от напряжения и досады не только благоговение перед монархом, но и сыновнее почтение.

— Ты что, драться со мной собираешься? — возмутился король. — Еще только раз скажи, что я жирный, и я решу, что ты хочешь подраться со мной!

Вместо ответа Джон неучтиво пихнул короля в бок, король охнул, и панцирь застегнулся.

— Вот это ручищи, Нед! — с гордостью проговорил король сдавленным голосом, заметив вошедшего в оружейную друга и указывая ему на Джона. — Вылитый я в молодости, не то что эти два брата-акробата, которые за мной на охоту последнее время таскались. Ты подумай, Нед, — я иду на вепря, требую копье, а эти полудурки подают молот!

— Панцирь тебе мал, — заметил Эддард, мотая себе на ус историю про «двух полудурков». — И нет, я не хочу подраться с тобой.

— Черт его, может, разойдется, — прохрипел король, ворочаясь в панцире своим огромным могучим телом, и один из ремней с грохотом лопнул.

Король хохотнул, отбросил панцирь в угол и осоловевшим взглядом обвел стены оружейной.

— Наша постель — попона боевого коня! — объявил король, обнимая Джона за плечи и отправляясь в коридор, чтобы найти гобелен, содрать его со стены и захрапеть прямо под стеной, завернувшись в гобелен с головой.

Король вылез утром из гобелена в добром здравии и хорошем настроении, подмахнул Бенджену двойной бюджет для Ночного Дозора и объявил, что сегодня же отправится на охоту. В замке сразу же началась суматоха, а братья Старки вдали от чужих ушей поделились друг с другом пришедшими на свежую голову мыслями и окончательно определились с основной версией.

— Ты все делаешь правильно, — сказал королю Эддард Старк таким голосом, что король сразу вспомнил войну. — Сменил оруженосцев. Ставишь рядом с собой новых людей, которые не предадут. Думаю, скоро тебя убьют, пока к тебе еще можно подобраться.

Эддард ждал, что Роберт с его обычной горячностью заявит, что его не посмеют или не смогут убить, но годы, проведенные в столице, изменили его друга. Король помолчал, запустив руку себе в бороду, и махнул рукой.

— Думал уже о чем-то таком, — признал Роберт. — Пусть попробуют. Теперь ты будешь рядом, Джон со мной поедет вместо черт знает кого. Пусть хоть что-то сделают, чтобы хоть знать, с кем воюем-то.

— Я тебе один умный вещь скажу, только ты не обижайся, — с облегчением сказал Эддард, увидев, что лед тронулся, и почувствовав прилив сил, как в бою. — Ты сходи к шурину своему, извинись, что не назначил его десницей. Скажи, выбрал меня, потому что он десница не для войны. А потом оброни — так, между прочим, — что завтра ты объявишь Джона наследником.

— Джейме? — удивленно переспросил король. — Нет, он не станет.

— Если тот свет есть, Эйрис сейчас там ржет, — возразил Эддард. — Давай так: мы все выедем на охоту. Если кто-то приказал организовать тебе несчастный случай, он останется в замке, чтобы отвести от себя подозрение. На охоте я и Бенджен всех отвлечем, а вы с Джоном возвращайтесь в замок и попытайтесь незаметно найти того, кто остался, и за ним проследить. Я вам Брана дам в проводники — он все равно весь замок уже по крышам излазал, будет хоть от этого его лазания толк.

Джон и Роберт тщетно пытались поспеть за Браном, и Джон в очередной раз отметил про себя, что для своего размера и веса король ловок и неутомим. Тем не менее, угнаться за Браном на знакомом только ему маршруте было невозможно, и вскоре король нашел обзорный пункт и уселся на кровлю, жестом приглашая Джона присесть рядом.

— Перепортим еще Неду всю черепицу, — пояснил король. — А я так вообще со своим весом крышу проломлю. За Браном следи, как пропадет из виду — пойдем следом.

Но Бран не собирался пропадать из виду — поднявшись до середины обгоревшей башни, он махнул королю рукой и начал спускаться вниз.

— Там дядя с тетей, — шепотом сказал Бран, встретив Джона и короля.

— Что они говорили? — спросил Джон, чувствуя, что без охоты он сегодня все же не останется.

— Я не все понял, — признал Бран. — Все больше о! да о!

— Это ты самую суть ухватил, — заметил король.

Джон тем временем уже лез по стене башни, и король последовал за ним, тихо ругаясь, что ему скидывают камни на голову.

— Ты что, дурак? — услышал король голос своей жены, и легонько дернул Джона за ногу, чтобы лез потише. — Наследника престола сменяют, оруженосцев увольняют. Я говорила тебе, что чем скорее Джофф займет престол, тем в большей безопасности мы будем.

— Вот же сука! — довольно громко пробормотал король, забыв о собственном указании быть потише.

— Кто там? — вскрикнула Серсея. — Брат, посмотри!

— Наверно, мальчишка какой-то лазает, — лениво произнес Джейме, подходя к окну. — Эй, мальчик, тебе сколько лет?

— Скоро пятнадцать! — крикнул Джон, влетая в окно и сшибая Джейме с ног.

— А мне под сорокет! — заявил король, перемахивая подоконник как в детстве и застывая в изумлении. — Язвена ж мать!

Король долго не мог найти слов, даже матерных, чтобы выразить свои чувства при виде голой жены и такого же голого шурина, и Джон, обнаружив под собой голого мужика, который только что спрашивал, сколько ему лет и называл его мальчиком, сориентировался куда быстрее, схватил Джейме за волосы и пару раз с хрустом двинул его затылком об пол.

— Ситуация с престолонаследием начинает проясняться! — грозно заявил король, наконец обретя дар речи. — Молилась ли ты нынче в богороще?