Часы (гет)

В доме тихо. Слышно лишь, как стрелки кухонных часов отщелкивают время.

Времени не хватало катастрофически. С этим у Гермионы всегда были проблемы, еще до Хогвартса: слишком многое ей хотелось попробовать, слишком многое взять от жизни. На третьем курсе хроноворот показался ей просто манной небесной, но за временную эйфорию наградил продолжительным нервным истощением.

Время неумолимо к Гермионе. Оно не давало ей поблажек. Как только ей казалось, что вот-вот она схватит своенравное за хвост, подчинит себе — как очередная случайность рушила всю ее стройную и логичную жизнь.

Часы тихонько отбили полночь. Гермиона тоскливо уставилась на пергаменты, разложенные на кухонном столе.

Отчет был срочный, время не терпело. И все вышло совсем не так, как Гермиона планировала. По ее расчетам, она завершила бы работу еще позавчера днем, но сначала закашлял Рон, а затем и Роуз с Хьюго, а потом целую ночь дети температурили по очереди, совершенно игнорируя как магические зелья, так и магловские жаропонижающие. Колодмедики развели руками — оказалось, бывает и такое. По совету Молли Гермиона сбивала температуру, заворачивая детей в мокрые простыни. Носила на руках по очереди, чтобы успокоить. Хьюго год, но Роуз почти три. Под утро, когда температура все-таки соблаговолила окончательно понизиться, Гермиона уже не чувствовала ни рук, ни ног.

Нет, Гермиона не жаловалась. Она просто устала.

Гермиона сама никогда особенно не стремилась к тому, чтобы в семье появились дети. Рон не уговаривал, не намекал, но выглядел таким счастливым, когда возился с Тедди или — позже — с Джеймсом, что только слепая бы не разгадала «сложнейший» ребус. Сознательно делать мужа несчастным Гермиона не могла.

Когда они сообщали об уже случившейся беременности родным, самую нейтральную реакцию выдал Гарри, который ограничился простым поздравлением. Слова остальных членов семьи, включая мистера и миссис Грейнджер, можно было слить в единое: «Ну наконец-то!»

В Святом Мунго Гермиону обозвали старородящей, а напоследок сказали: «Через год ждем за вторым!»

Кажется, она не ответила грубо только потому, что репортерам все еще интересна была жизнь друзей Самого Поттера, а устраивать публичные скандалы Гермиона с приснопамятного третьего курса терпеть не могла.

Через год она, конечно, никуда не вернулась, но через два — пришлось. В отличие от первого раза, эта беременность была случайной. Но Гермиона даже обрадовалась — поднатужиться, пережить еще пару лет пеленок, и закрыть эту тему навсегда. Она даже смогла улыбнуться, когда та же целительница бросила свысока: «Ну что, теперь за третьим?»

После рождения Роуз Гермиона не работала три месяца. После рождения Хьюго первые полгода показались ей сущим адом. Время превратилось в пружину, мучительно растягивающуюся во время вечернего купания и чтения на ночь, сжимая в секунды дневной сон детей и ночной собственный.

Гермиона слишком много читала в свое время, чтобы не понимать, что это и есть депрессия. Послеродовая ли, послевоенная — неважно. Она не смотрела на себя в зеркало, старалась не срываться на Рона или детей, и стискивала зубы, просыпаясь за полчаса до будильника — потому что просыпался Хьюго.

Прекратил все это Рон. Удивительно дело — Гермионе всегда казалось, что муж достаточно толстокож, чтобы не замечать элементарных вещей. Но вот заметил. И Молли стала забирать детей именно тогда, когда это было удобно Гермионе, при этом не делая никаких замечаний. И все вечерние заботы, не слушая возражений, Рон взял на себя.

И когда у Гермионы появилось, наконец, время для того, чтобы сесть и подумать, она вдруг осознала, что сама, собственными руками закопала себя в мир детской присыпки, манной каши и пальчиковых игр, никого не подпуская к детям. Ей казалось, что так будет правильно. Что мама и должна быть такой. Приносить себя в жертву.

Ей хотелось быть, как Молли.

Внезапность, нелогичность этого желания ошеломили Гермиону настолько, что потребовалось несколько дней для составления плана дальнейшей жизни. Взять домработницу или няню? Отдать Роуз в магловский детсад? Выходить ли на работу? Может быть, на полставки?

Вышла, что уж. И даже справлялась довольно долго. Приходящая раз в неделю домработница, детсад для Роуз на полдня — и работа из дома с бумажками, чтобы мозг не плесневел. Гермиона почти физически чувствовала, как расправляются плечи, будто крылья вырастали за спиной. Она стала спокойнее, все успевала, будто и впрямь подобрала ключик к стране времени.

А отчет сдавать завтра, и вот она, реальность — время осталось все той же пружиной. Терпеливо выждало, пока Гермиона утратит бдительность, чтобы в самый неподходящий момент распрямиться, радостно стукнув нахалку по лбу.

Половина первого. Столбцы цифр на пергаменте все длиннее, спать хочется все больше.

— Иди ложись, — сказал заспанный взъерошенный Рон, появляясь в дверях кухни. — Почему не разбудила?

«Потому что ты пришел серый от усталости. Сел на ковер к детям и уснул. И я пожалела тебя, укрыла пледом и сама купала детей, укладывала их спать и читала сказку. И поэтому не доделала отчет. Но ведь я люблю тебя».

— Что тут надо? — Рон сгреб пару пергаментов, пробежался взглядом. — Ерунда, это я могу.

Пару лет назад Гермиона ограничилась бы пренебрежительным фырканьем. Но последние годы научили ее самому главному — нельзя недооценивать мужа. Ей действительно с ним повезло.

— Вместе будет быстрее.

Время застыло. Словно Гермиона наконец-то поняла его суть.