Умерший и вновь воскресший (джен)

На улице была непроглядная ночь.

Ранняя весна принесла вместе с собой порывистый и прохладный ветер, а еще дождь. Много дождя, который прямо сейчас барабанил по крышам домов, стекая по водосточным трубам вниз, перемешиваясь вместе со снегом, создавая промозглую слякоть. Для снежной Сибири такая погода была в новинку, поэтому многие были недовольны таким обстоятельством, а бабки, которые все реже собирались под окнами на лавках или во дворах, судачили о глобальном потеплении и плохой экологии. Некоторые из них, которые были с зубами, умудрялись щелкать семечки, выплевывая шелуху себе под ноги, негодуя о том, как сильно молодежь загрязняет не то что родной город, а всю страну.

Молодой парень, сгорбившись, сидел за ноутбуком, который немного подсвечивал его лицо. По сосредоточенно сведенным бровям, слегка поджатым губам и глазам, что бегали туда-сюда, можно было сделать вывод, что он что-то увлеченно читал, не обращая внимания ни на что вокруг. Его темные волосы были всклочены оттого, что он постоянно хватал себя за голову и сминал их в ладонях. Пластиковое окно от порыва ветра отъехало назад, а в комнату проник прохладный, не по-осеннему морозный воздух, который опускался вниз, превращаясь в маленький сквозняк. Он на звук отъехавшего окна слегка вздрогнул, но глаз от монитора не отвел, с интересом скользя по строчкам. Казалось, ветер, ворвавшийся в комнату вместе с холодом, не пугал его, хотя по голым плечам было видно, как мурашки несмело перебегали по коже.

Громко открывшаяся дверь все же смогла привлечь его внимание, поэтому он оторвался от монитора, подслеповато вглядываясь в темноту.

— Опять про своих анархистов читаешь? — спросила его бабушка, шаркающей походкой проходя комнату. — На улице ночь, спать пора, а ты все читаешь, — продолжала причитать старушка, подходя к двери, которая была плотно закрыта и вела в коридор.

— Ба, не анархисты, а некроманты, — проговорил хриплым голосом, наконец замечая открытое окно. Поднявшись, он взялся за ручку и закрыл его.

— Да хоть демоны, будь они неладны, — сказала бабушка, ударившись в темноте об угол. — Завязывал бы ты, Андрюша, такой белибердой заниматься, не по-православному это — нечисть любить.

Она скрылась за дверью, все еще что-то бурча себе под нос, а Андрей тяжело вздохнул.

Откинувшись на спинку кресла, он потер слегка воспаленные веки и вновь приник к монитору, продолжая чтение.

— Ну-ка быстро спать, пока я ничего не повыключала! — прикрикнула она, вернувшись в комнату. — На дворе второй час ночи, а он не спит, поглядите-ка на него. А ну вставай! — Она подошла к нему и, ухватив за локоть, стала тянуть вверх. — Совсем отощал со своими ночными посиделками. Ночью спать надо, а не всякую хрень читать, — ворчала бабушка, вытягивая Андрея из-за кресла. — Иди расстилай постель!

— Ну ба, там чуть-чуть осталось, — жалостливо проговорил Андрей, зевая.

— Никаких «ну», — сказала, ласково подталкивая к кровати, — как выключить эту штуку?

— Давай я, — предложил он, опять подходя к столу, на котором стоял ноутбук.

— Нет уж, ты снова засядешь до утра. Лучше скажи, на что нажать, чтобы выключить это? — Она пальцем указала на светящийся монитор.

— Возьми мышку, наведи на «пуск» и, когда нажмешь на него, высветятся иконки, — говорил Андрей, доставая постельное белье и раскладывая его на диване.

— На что навести? Какие иконки? Совсем уже оглупел от своего компьютера. — Бабушка порывисто развернулась и назидательным, но строгим голосом сказала: — Сам выключишь! Но только при мне, чтобы я видела, что он погас.

Усмехнувшись и тяжело вздохнув, Андрей подошел к столу и в два клика выключил ноутбук.

— Вот и молодец, — сказала бабушка, — а теперь спать!

И, пихнув его напоследок в бок, поспешила в свою комнату, шаркая ногами.

На улице понемногу начало светать.

* * *

Андрей бы не сказал, что ему так сильно нравились «анархисты», как их любила называть бабушка, но все-таки было в этом что-то интересное. Некромантия привлекала его внимание, полностью занимая голову интересными мифами. На тематических форумах, где любил зависать Андрей, он знал наизусть почти каждую статью.

Пусть все, что было связано с некромантией, имело неприятный душок и было неотрывно связано с темными силами, это нисколько не отталкивало его. Казалось, наоборот, привлекало. Да и вера, в которую он был обращен еще в детстве, давно выветрилась из сознания, а вместо нее пришло… это. И не сказать, что все было настолько плохо: Андрей уже давно перестал быть наивным мальчиком и прекрасно чувствовал грань между откровенно плохим и хорошим. А большего и не надо было.

Его знакомые считали, что он немного странный, но на все вопросы про некромантию закрывали глаза, стараясь отвлечь от любимого занятия. Казалось, что никому не было особого дела до его увлечения, а излишний фанатизм, который проявлял Андрей временами, списывали на молодость и веру в чудеса. Среди его приятелей и малочисленных друзей не было тех, кто так же, как и он, увлекался некромантией. Разве что была одна ведьма, которая хоть и имела некую связь с миром мертвых, но не сильно интересовалась конкретно их воскрешением.

На дружеских посиделках Андрей по обыкновению молчал, наблюдая за другими, отмечая что-то для себя. Разговорить его вообще было крайне сложно, особенно незнакомым людям. С ними он старался держать дистанцию и не впускать в свое личное пространство, поэтому ограничивался односложными ответами и сарказмом.

— Ну и чего ты тут киснешь? — спросила его Настенька, та, которую все кликали ведьмой.

Присев перед Андреем на корточки, она заглянула ему в лицо и, улыбнувшись, начала выстукивать замысловатый ритм на его коленях. Когда Настенька улыбалась, ее зеленые глаза приобретали миндалевидную форму и становились до жути хитрющими и заискивающими.

Андрей ничего не сказал, лишь только махнул головой, отчего отросшая челка упала на глаза. Позволив Настеньке смахнуть волосы с глаз, он все же ответил ей:

— Я не кисну.

— Эй, я же вижу. — Она села на пол и положила голову на его колени, отчего длинные волосы закрыли лицо. Поправив их, Настенька тяжело вздохнула. — Не слушай их, — прошептала она еле слышно, — в твоем увлечении ничего плохого нет. Они просто ничего не понимают. — Она погладила Андрея по ноге.

— Да я понимаю, — вспылил он, откидываясь на спинку дивана. — Просто…

— О, точно! — перебила его она, приподнимая голову с колен и прищуриваясь аки хитрая лиса. — Я кое-что для тебя нашла.

Настенька быстро подскочила с места и унеслась в другую комнату, минуя слегка поддатых друзей. Андрей за ней, вопреки всему, не пошел: он вновь нахмурился и слегка раскис, когда из-за стенки послышался взрывной хохот. Настеньки долго не было, и Андрей уже подумал, что ее успели перехватить по пути обратно и она уже веселилась со всеми. Но все его мысли оказались беспочвенны, потому что как только он об этом подумал, Настенька выплыла из-за поворота со среднего размера книгой в руках.

— Не думай обо мне плохо, — пожурила она его, присаживаясь рядом на диван. — Это, — сказала Настенька, указывая на книгу, — принадлежало еще моей прабабке. Здесь записано много разных ритуалов и обрядов, которые могут пригодиться в жизни. — Переведя взгляд на Андрея и увидев его заинтересованность, она улыбнулась. — Я ее недавно нашла в загородном доме, была запрятана в стене. — Усмехнувшись, Настенька помахала книгой перед его носом. — Так вот, здесь есть некоторые сведения о некромантах или чародеях, — договорив, она открыла книгу и начала с благоговением листать пожелтевшие от времени и сырости страницы.

Андрей протянул руку, чтобы коснуться переплета, но Настенька отпрянула, как ужаленная.

— О нет, нет-нет-нет, — замотала она головой, причитая, — тебе нельзя трогать ее. Простым людям нельзя прикасаться к подобному — мало ли что.

Придвинувшись к ней ближе и больше не пытаясь дотронуться до книги, Андрей почувствовал пряный запах земли и трав, который исходил от перелистываемых страниц. Настенька долго искала нужную страничку, прежде чем показать ее Андрею.

— Вот! — гордо сказала, тыча пальцем в книгу.

Положив голову на ее плечо, он начал быстро читать. С каждой новой строчкой его глаза загорались все ярче, а когда дело дошло до заклинания — Андрей не смог усидеть на месте. Подорвался, ближе склонился к раскрытой книге, чуть ли не чихая от пряного, с сырым послевкусием, аромата. На долю секунды его лицо вытянулось, как будто от удивления, но, отбросив мысли прочь, Андрей вернулся к чтению.

«В темное время суток нужно прийти на кладбище и прочесть слова для вызова помощника, который будет верно служить и не откажет ни в чем. С собой нужно иметь свечи, нож (на всякий случай) и пучок укропа.

Вызываю и выкликаю из могилы земной, из доски гробовой.

От пелен савана, от гвоздей с крышки гроба, от цветов, что в гробу, от венка, что на лбу, от монет откупных, от чертей земляных, от веревок с рук, от веревок с ног, от иконки на груди, от последнего пути, от посмертной свечи. Сюда, сюда я жду тебя! Отпустите его, силы сна, хоть на полчаса, хоть на минуточку.

Амен.»

Дочитав до конца, Андрей пребывал в неком недоумении.

— И это правда работает? — спросил он ее, еще раз пробегаясь по строчкам.

— Ну, я не пробовала, но, во всяком случае, должно. — Настенька удовлетворенно сидела рядом с Андреем, вертя книгу в руках.

— А зачем укроп? — Андрей грузно вздохнул, переваривая прочитанное.

— Может, чтобы задобрить его, — задумчиво ответила она, — а вообще, я не знаю.

— Спасибо тебе за это, — прошептал он ей в ухо, приобнимая за плечи.

— Да чего уж, — радостно сообщила та, смущенно отворачивая лицо, — не за что.

Так они и сидели до конца вечера, разговаривая на занимающие душу темы.

Андрей бы солгал, если бы сказал, что в это мгновение у него в голове не формировался план.

Заклинание, которое Андрей прочитал в старой книге, не давало ему покоя. Он буквально каждую секунду мысленно возвращался к пожелтевшим страницам, на которых были слегка кривоватым почерком выведены слова ритуала. Даже ночью, находясь за компьютером или просто валяясь в кровати с бессонницей, он думал о том, что было там написано.

Идея, плотно засевшая в мозгу, буквально кричала о своей безумности: Андрей хотел проверить, работает ли старая бабкина магия. Сможет ли он самостоятельно провести ритуал и пробудить мертвеца? Получится ли? А если нет, то отчего?

Все эти мысли роем кружились у него в голове, отметая на задний план все — учебу, редкие гулянки с друзьями, да даже семью. За всеми своими раздумьями Андрей совсем позабыл о банальном общении, отчего бабушка, которая по мере сил и возможностей заботилась о нем, казалось, сама не далека от безумства. Своей гиперопекой она перекрывала ему стремление к самостоятельной жизни, буквально убивая все на корню. И пусть ее беспокойство было закономерно, — оно все равно не оправдывало ее.

— Андрюша, хочешь кушать? — в который раз спрашивала старушка, заискивающе подходя к нему со спины.

— Не, ба, давай потом, — проговорил он, опять погружаясь в раздумья.

— Когда потом? Совсем не ешь, страдаешь черти чем, — а я же волнуюсь! — Бабушка даже слезу пустила, которую тут же утерла платком, что мяла в руках.

— Ну, ба! Не начинай, все же нормально! — Андрей хотел было взбрыкнуться, да понимал, что ссора с бабулей погоды не сделает, а засевшие в голове мысли надо как-то искоренять.

— Нормально все будет тогда, когда поешь, — сказала она, продолжая мять платок в руках.

— Хорошо, — устало выговорил Андрей, поднимаясь, про себя думая, что с этим пора кончать.

* * *

Не найдя ничего лучше, Андрей решил про себя, что он совершит ритуал по воскрешению мертвого, чтобы наконец избавиться от этих мыслей. Клин клином вышибают, — Андрей решил испробовать метод старой поговорки. Не ясными оставались только несколько вопросов: что будет, если ритуал сработает? куда спрятать восставший труп? как отпроситься ночью в полнолуние гулять, чтобы бабушка точно отпустила? Но, как бывает по воле судьбы, Андрею не пришлось узнавать ответ на последний вопрос, так как бабушка сама все разрешила.

— Андрюша, — позвала она вечером его в свою комнату, — у нас беда! — тут же запричитала, как только он вошел. — Понимаешь, у меня сестра больная, все идет к концу. Вот, собирает всех родственников, чтобы заранее проститься и умереть в покое. — Она задушено всхлипнула, утирая слезы платком. — Поэтому я должна уехать. Я знаю, что ты без меня не справишься, — тут же начала утешать Андрея, поглаживая его по плечу, — поэтому я постараюсь быстро воротиться обратно. Ведь как ты тут без меня? Совсем пропадешь. — Она покачала головой и присела на заправленную кровать.

Андрей так и застыл в проходе, не зная, какую эмоцию выразить: радость, что бабушка на некоторое время уедет и предоставит его самому себе, или печаль по известным причинам. Так и не решившись что-либо сказать, Андрей просто подошел к бабушке и приобнял ее за плечи, несмело поглаживая.

— Я уеду всего-то на несколько дней, — говорила она, всхлипывая, — а потом сразу домой. Жаль, что я не могу взять тебя с собой, ведь у тебя учеба. — Бабушка обняла его в ответ, крепче притискивая к себе. — Ладно, — сказала, похлопывая его по плечу, — мне нужно собираться. — Напоследок всхлипнув, утерла мокрые глаза и выпихнула Андрея за дверь, по пути доставая дорожную сумку из шкафа.

* * *

Всю ночь Андрей думал: а правильно ли он поступает и нужно ли ему все это? Может, следует уехать вместе с бабушкой и тоже повидать дальнюю родственницу или так и остаться в городе и воплотить в жизнь желание? Не разобравшись в этом, Андрей крепко заснул, а утром проснулся уже в пустой квартире.

Ночью на кладбище было как-то… тихо.

Не в том смысле, что в дневное время там был балаган, нет, просто тогда слышался гул мотора проезжающих машин, крики воронов и людей, а ночью была совсем тишина. Кромешная.

Казалось, что если чихнуть ненароком, то этот звук пролетит по всему кладбищу и непременно напугает охранника, который запирался на все засовы с наступлением темноты. Не то чтобы Андрей собирался чихать или пугать охранника, просто ему было крайне неуютно в этой мертвой тишине.

Фонари, которые в дневное время стояли выключенными, в ночное тоже почему-то не работали, а если и горели, то очень странно — через один, поэтому по аллее кладбища местами было то слишком светло, то наоборот, темно, отчего мурашки ползали по коже, а нервозность переходила на новый уровень.

Андрей шел медленно.

Он постоянно озирался, как будто готовый в любой момент дать деру и неважно от кого — от охранника, который за каким-то чертом выйдет из своей каморки или зомби, которых по идее не существовало, но сама мысль уже настораживала.

Поэтому, тихой поступью идя вперед, Андрей время от времени вздрагивал: то от ветра, то от осознания того, что он, ночью, шляется по городскому кладбищу с фонариком, который время от времени барахлит и не хочет работать. Ему и так огромных усилий стоило перебраться через кованый забор, от которого на руках осталась мелкое крошево от черной краски, а потом пробраться мимо светящихся окон местного сторожа, и он не намерен был отступать. Не теперь, когда он зашел так далеко.

Первые несколько участков с могилами Андрей пропустил — там, в большинстве своем, лежали одни старики, а самим захоронениям было уже несколько десятилетий. Следующие несколько он пропустил только из солидарности к первым предыдущим, а дальше еще и еще, пока не очутился в самом конце кладбища, где было практически пусто. Только несколько могил стояли возвышениями, привлекая к себе внимание.

В этом месте даже фонари не стояли, поэтому пришлось воспользоваться наполовину сломанным фонариком, который жалобно замигал, когда Андрей нажал на кнопку.

— Блин, — пробормотал он, несколько раз стукнув фонарик об ладонь, отчего лампочка страдальчески мигнула и засияла без перебоев.

Могилы здесь были разные, но их объединяло одно — памятников и крестов ни на одном не было. На каких-то могилах треугольником возвышались венки, на других стояла только хлипкая рамка с выцветшей фотографией. Глядя на все это Андрею стало не по себе. Он сразу вспомнил слова бабушки: «Убийц и суицидников хоронят вне кладбища: либо с самого начала, либо в конце, потому что они — безбожники, раз сумели нарушить заповедь Господнюю».

Все это отдавало легким флером безумия, но именно здесь Андрей как никогда ощущал силу сказанного и верил в это.

Когда он сумел взять себя в руки, то решил побродить по кладбищу еще, чтобы выискать такую могилку, которая устроила бы его, но, подумав, Андрей понял, что это не имеет смысла. Людей, захороненных за кладбищем, никто не хватится, тогда как с другими могут возникнуть проблемы. Андрей вернулся и стал ходить между рядов. Хоть и могилок было не так много, но выбирать было из чего.

Подсвечивая тусклым светом фонарика рамки с фотографиями, Андрей выбирал для себя наиболее приемлемый вариант. Да и не хотелось ему воскресить ненароком какого-нибудь преступника, хотя он не мог знать наверняка, кто из них преступник, а кто нет. Поэтому Андрей вглядывался в фотографии тщательней, как будто пытаясь прочесть их души по глазам, которые смотрели с замызганных фотографий.

«Ну, по крайней мере, бабкина магия может не сработать», — Андрей пытался утешать себя этим, где-то в глубине отчаянно мечтая о противоположном.

Остановив свой взгляд на относительно свежей могиле, Андрей достал из заднего кармана складной нож. Раскрыв его, он воткнул его в промерзлую землю и стал чертить круг, медленно обходя возвышение из венков по периметру. Лезвие шло туго, поэтому приходилось прилагать больше усилий, чтобы прочертить видимый круг.

Выпрямившись, он встряхнул руку с ножом, после складывая его и убирая обратно. Причуду с кругом Андрей решил взять из ритуала, который нашел в интернете. В нем говорилось, что прочерченный девственным ножом круг на могиле не позволит мертвецу выйти за его пределы. Такая предосторожность была как раз кстати, правда Андрей не был уверен, можно ли смешивать два разных ритуала по воскрешению мертвых. Плюнув на это, он достал из другого кармана мешок с сушеным укропом. Так как в бабкиных наставлениях не было указано, какой свежести должен был быть укроп, Андрей решил, что сушеный в этом деле как раз подойдет. Правда, он не решился брать покупной из пакетика, поэтому ему пришлось несколько дней высушивать свежий.

Встав перед начерченной линией, Андрей, достав из мешочка укроп, начал мять его в руках, ломая и без того хрупкие и иссушенные веточки, приговаривая слова ритуала по памяти.

Было бы проще, если бы Настенька позволила списать ритуал дословно, но она отказалась, — беспокойство за него было на первом месте. Было, конечно, приятно осознавать, что за тебя переживают, но Андрею в тот момент было слегка наплевать.

Возможно напортачив с заклинанием где-то в середине (все же Андрей не страдал фотографической памятью), он раскрыл руки, позволяя пыли от высушенного укропа упасть вниз. Часть ее, конечно, была унесена ветром, который так неожиданно поднялся на просторном поле.

Тяжело вздохнув, Андрей быстро отошел от прочерченного круга и, застыв на месте с легким страхом и благоговением, начал ждать.

… но ничего не происходило. Вообще. На кладбище было все так же тихо, темно и безлюдно. Холодный ветер завывал где-то в кронах черных елей, которые, как разгневанные гиганты, клонились в разные стороны. Охранник, Андрей готов был поклясться, так же продолжал сидеть в своей каморке, попивая горячий сладкий чай, глядя в маленький экранчик переносного телевизора. В мире не поменялось абсолютно ничего.

Постояв еще несколько минут, Андрей достал телефон из кармана и, глянув на часы, расстроенно вздохнул. Стоило признать, что у него ничего не вышло, да и, если говорить откровенно — выйти не могло. Все-таки все эти истории — просто сказки.

Страшные своеобразные сказки.

— Зря я сюда пришел, — пробормотал он, расстроенно осматриваясь.

Выключив фонарик, Андрей засунул его обратно в карман. Оставаться здесь не было никакого смысла, да и холодало. Все-таки на улице не май месяц.

Кинув взгляд на могилу, Андрей еще раз горестно вздохнул, мысленно проклиная себя. Если бы не его дурацкая прихоть, он мог бы в это время валяться на кровати в квартире Настеньки, рассказывая ей новые истории, которые удалось вычитать в интернете. А та, как обычно, комментировала бы рассказываемые истории или гадала, не забыв при этом поджечь ароматические свечи.

Почесав затылок и накинув капюшон, Андрей развернулся и медленно побрел прочь.

Поднявшийся холодный ветер неприятно продувал куртку, подгоняя вперед. Спрятав обветренные руки в карманы, он медленно шел по аллее: спешить все равно было некуда, да и Настенька с вероятностью в сто процентов уже успела найти себе достойную компанию на вечер. Зазвонивший телефон заставил вздрогнуть: мелодия звонка прорезала черную тишину, зловеще нагнетая. Выудив из кармана джинсов телефон, Андрей не успел ответить на звонок. Мертвая тишина опять опустилась на плечи, больше обычного давя на сознание. Оставаться на кладбище с каждой минутой было страшнее, поэтому, прибавив ходу, Андрей выбежал на освещенный островок. Незнакомое волнение росло с каждой секундой, как будто в ожидании чего-то.

Обернувшись и пристально вглядевшись в темноту, Андрей решал для себя вопрос: а стоит ли вернуться и проверить? Где-то глубоко внутри билось незнакомое чувство ожидания, которое сдавливало все органы и тянуло их вниз. Хотелось вернуться обратно и проверить, окончательно убедиться в том, что вся затея оказалось провалом. В тоже время нестерпимо хотелось домой: ночное кладбище казалось неприветливым и отталкивающим, совсем не таким, как в первые мгновения. Даже чувства спокойствия и умиротворения улетучились, будто их и вовсе не бывало. Андрей мучился от противоречий, которые раздирали его на части.

Решив посмотреть на могилу в последний раз, Андрей быстрым шагом скользнул в темноту. Фонарик привычно лег в руку, а узкая полоска света прочерчивала черноту, позволяя разглядеть дорогу перед собой.

Найти ту кучку могил оказалось нетрудно, сложнее было отыскать конкретно ту, возле которой он проводил ритуал. Послонявшись так несколько секунд, Андрей, в конечном итоге, нашел ее. Круг был на месте, как и холмик из венков — все осталось прежним.

— Я идиот, — сказал Андрей, направляя фонарь на могилу.

Усмехнувшись, он быстро стер круг ногой, мысленно проклиная себя за дурацкие идеи и желания. Вороны, поднявшиеся в столь поздний час, с оглушающим и пугающим карканьем пролетели над головой. Андрей, встрепенувшись, попытался уловить их взглядом, но они были слишком черны, поэтому сливались с небом.

Фонарик опять истошно замигал, как будто предупреждая о чем-то. Ударив его несколько раз о ладонь, Андрей вновь навел свет на могилу, пытаясь, таким образом, проститься.

Из холодной и колкой земли торчала уродливая и местами лишенная кожи рука.

Фонарь с оглушающим треском упал на землю и, отскочив, укатился в темноту.

Андрей в буквальном смысле не дышал: легкие как будто сдавило невидимыми тисками, а горло перехватило в удушающем спазме.

Из земли торчала рука!

Андрей беспомощно хватал ртом воздух, но вопреки всему не мог вздохнуть — не получалось этого сделать. Рука же, тем временем, зашевелилась: пальцы, больше похожие на кости, как будто в замедленной съемке сжались в кулак, отчего раздался еле слышный треск, который напугал Андрея буквально до дрожи.

Аккуратно, как будто стараясь не привлекать внимание, Андрей медленно стал пятиться назад, все еще пытаясь в спешке вздохнуть. Рука же, разжав свои крючковатые, местами лишенные кожи и мяса отростки, начала в остервенении скрести замерзшую землю, пытаясь вытащить наружу оставшееся под землей тело.

Андрей не мог отвести взгляда от этого зрелища: его внимание буквально припекло к этой уродливой и до ужаса тонкой руке, которая загребала под себя черную землю, непонятно как пытаясь вытащить себя на свободу. Не заметив подтаявшую корку льда, Андрей наступил на нее и, поскользнувшись, с грохотом свалился. Легкие, как будто развернувшись, позволили пропустить в себя немного воздуха, из-за чего Андрей сипло дышал, все еще пожирая взглядом уродскую руку, которая не хотела сдаваться.

Джинсы Андрея стремительно намокали на заднице, а рука все также скребла замерзшую землю, которая, казалось, готова была охотно поддаться напору. Медленно отползая, он с запозданием заметил, как появилась вторая — она была больше похожа на человеческую, потому что на первый взгляд с ней все было в порядке. И пусть Андрей в данную секунду был не слишком объективен, а страх и паника и вовсе заставляли воображать невообразимое, он верил в то, что видел перед собой. Верил, что оживил труп, что он сейчас выберется из холодной и промерзшей земли. Также он почему-то верил в то, что этот труп может его убить. Откуда взялись такие мысли, Андрей не знал, но они настойчиво лупили по вискам и стесняли голову.

Уже две руки с остервенением копали землю, пытаясь высвободить заточенное тело. Андрей готов был поклясться, что видел, как от руки этого трупа в один момент оторвался ноготь и полетел куда-то в сторону, теряясь в темноте. Как он смог разглядеть это — оставалось загадкой, по крайней мере, он не отметал того, что ему могло все это привидеться.

Оцепенение спадало слишком медленно — Андрей все еще сидел на влажной земле, реденько припорошенной снегом, пристально наблюдая за тонкими и до безумия страшными руками, которые рвали землю. По наитию ударив себя по щеке и, наконец, оторвавшись от созерцания столь странной картины, Андрей смог в спешке подняться и, в буквальном смысле проклиная все на свете, пуститься наутек.

В момент бегства Андрея не беспокоило ровным счетом ничего: ни влажные джинсы, что неприятно липли к телу и холодили задницу, ни странный шорох за спиной, который можно было списать на бурное воображение, ни выступы старых захоронений, по которым он стремительно мчался. Даже вороны, которые облюбовали несколько памятников, его не смущали — ему было важно лишь выбраться оттуда и вернуться домой. Вернуться туда, где он будет в безопасности и будет воспринимать все как шутку. Местами, конечно, странную, но все-таки шутку.

Выбежав на освещенный участок дороги, Андрей припустил быстрее, все-таки до этого по темноте было бежать не очень комфортно, тем более что под ногами временами шуршали венки, которые норовили стреножить и оставить его в темноте.

Даже основательно запыхавшись, Андрей продолжал бежать — пусть медленно, зато эффективно. С каждым новым шагом он все дальше и дальше был от злополучной могилы и ее непонятного обитателя, который, Андрей был уверен, все еще барахтался в земле, пытаясь вылезти на поверхность.

Не сбавляя уже привычного темпа, Андрей бежал, вяло перебирая руками — хотелось остановиться и, отдышавшись, медленной походкой пройти оставшийся путь, но это было невозможно — мозг все еще был в панике, поэтому как мог подгонял уставшее тело, рисуя в голове кровавые картинки того, что с ним мог сделать этот труп (или с кем-нибудь другим). Боже, ведь он мог напасть на любого другого человека, попавшегося ему на пути!

Запутавшись в своих ногах, Андрей упал ничком на тонкий слой снега, который скрывал асфальт. Последняя мысль буквально выбила его из колеи, он совершенно не подумал о том, что восставший труп мог напасть на кого-нибудь еще. И во всем этом была его вина, Андрея. Дыхание, сбитое после продолжительной пробежки по пересеченной местности, опять перехватило.

— Ну и долго ты будешь лежать мордой в пол, Форест? — Андрей встрепенулся, а его сердце забилось в груди в два раза чаще. Сиплый голос наждачкой прошелся по ушам, заставляя чуть ли не визжать от страха.

Быстро развернувшись и увидев того, кто перед ним стоял, Андрей готов был упасть в обморок — рядом с ним, закрывая свет, был труп.

Свет, падавший на него сзади, затемнял лицо, из-за чего его невозможно было рассмотреть, да что уж говорить, Андрей не горел желанием его рассматривать. Сердце в груди трепыхалось раненой птицей и готово было вот-вот остановиться. Все тело буквально задеревенело — невозможно было сдвинуться ни на сантиметр. Андрей в буквальном смысле прирос к земле, со страхом взирая на стоящего подле него… человека? А его вообще можно было назвать человеком?

— М-да, — с легким шипением выдохнул труп, приседая рядом с Андреем на корточки. Раздавшийся треск костей заставил Андрея вздрогнуть, но это никак не смутило неживого парня. Да что уж, он даже не моргнул.

Поднявшийся ветер подул парню в спину, заставляя колыхаться грязно-сероватую рубашку, которая (это всего лишь шальное предположение) когда-то не была ему настолько большой. Андрей тут же закашлялся: удушающий запах гнили и сырой земли ударил по обонянию, заставляя чуть ли не блевать. Сладковатый и такой въедливый запах проник в нос, перебивая абсолютно все. Дышать было невыносимо.

Зажав нос, Андрей сипло закашлялся. Его все еще тянуло вывернуть содержимое желудка от этого запашка, а после никогда не ощущать подобного запаха вновь.

Когда первый приступ тошноты сошел на нет, он произнес:

— Боже, чем воняет?

— Ты тупой что ли? — вопросом на вопрос ответил парень, кривя скептическое выражение на лице, которое было плохо видно в тени.

Андрей уставился на него во все глаза:

— Ты не будешь меня убивать? — спросил он, сжимая руки в кулаки.

Возможно, на его мыслительной деятельности сказался испытанный стресс, а, может, это было простое волнение и замешательство, но Андрей не мог выдавить из себя ничего, кроме этого дурацкого вопроса, который, казалось, больше всего заботил его в данный момент.

— А нахрена? — Парень почесал себя по затылку, поднимаясь. Кости опять натужно хрустнули, а Андрей в который раз испуганно вздрогнул.

— А зачем ты пошел за мной? — Андрею не нравилось, что он отвечает вопросом на вопрос — это было странно и в какой-то мере раздражало.

— Ммм, дай-ка подумать, — проговорил он насмешливо, поворачиваясь на свет. Андрей застыл, забывая про все вокруг: на мертвеце практически не было лица. Правая часть была рваная и, по большей части, была проедена до кости. Глаза не было, лишь пустая глазница с отстраненностью смотрела на мир перед собой, ввергая все в уныние. Правая часть рта, — точнее не так, — челюсти была частично обтянута мясом, что выглядело крайне отвратительно. Он был отвратительным. — Ты воскресил меня, — продолжал он, показывая для наглядности тонкий, буквально обтянутый кожей, палец, — оставил одного и убежал. В самом деле, нахрена мне за тобой идти?

Его интонация была несерьезной: казалось, что он просто насмехался, когда говорил. Андрей прикипел к нему взглядом, цепляясь за серую кожу, которая местами переходила в бледно-синий цвет, цепляясь за единственный глаз, который смотрел на него с издевкой. Понять, какого он цвета, было невозможно — он слишком далеко стоял, да и освещение было не очень. Вторая часть его лица имела хоть и осунувшийся, но хоть какой-то вид — тонкая сероватая кожа обтягивала скулу, которая была немного сглажена подкожными мышцами, нижняя челюсть тоже имела нежные очертания, резко обрываясь на другой части лица. Это было просто невероятно.

Андрей смотрел на человека, у которого в буквальном смысле было два лица: одно уродское, поеденное червями, рваное и разбитое и второе, умело сглаженное и по-своему красивое. Даже в неживом состоянии красивое.

— Идем. — Он протянул Андрею костлявую руку, предлагая свою помощь. А тот, будто завороженный, не смог отказаться — тонкая, холодная, как будто бы липковатая рука схватила его за ладонь и потянула на себя, побуждая встать.

— Куда? — запоздало спросил Андрей, отряхивая от налипшего снега замерзший зад.

— Как куда? — Он быстро развернулся к Андрею лицом, останавливаясь в нескольких сантиметрах. Сладковатый запах гнили опять пробрался в нос, вызывая в организме неприятную реакцию, поэтому Андрею в который раз пришлось зажать нос пальцами и отойти от него. — Обратно. Ты должен вернуть меня обратно.

Андрей, наконец, смог разглядеть его лучше — когда-то его глаза были насыщенного голубого цвета.

— Я не могу, — быстро протараторил Андрей, смотря ему в глаза.

— Че? Это еще почему? — Его бровь взметнулась вверх, выдавая замешательство.

— Я не знаю как.

— Как это ты, блядь, не знаешь как? — Он был взволнован — Андрей не мог точно определить эмоции, которые отразились на его странном лице, но замешательство, граничащее с недоверием, Андрей прочитал достаточно четко.

— Вот так, — ответил он, разводя руками.

На миг повисло молчание. Оно не было таким зловещим, как несколько минут назад, но все равно неприятно ложилось на плечи и слегка тянуло вниз.

— Это шутка? — казалось, мертвец цеплялся за последнюю возможность, все еще не хотел отпускать надежду, которая будто специально песком ускользала из его израненных и костлявых рук.

— К сожалению, нет, — говоря это, Андрей пожал плечами.

Труп, стоящий напротив него, как будто механически выпустил тяжелый вздох: и так будучи сгорбленным, он согнулся еще больше, как никогда напоминая скривленную шпалу, которую за каким-то чертом поставили вертикально. В таком положении он казался еще больше худым и иссушенным, будто за несколько секунд сумел превратиться в старую истлевшую мумию. Андрей не знал, что сказать. Не знал, как поддержать, ведь он не думал, что мертвые могут что-то чувствовать.

Он не думал, что этот труп окажется живым.

— Ладно, — Андрей прервал напряженную тишину, — пойдем ко мне, я попытаюсь найти ритуал, по которому смогу вернуть тебя обратно.  

Андрей хотел в поддерживающем жесте положить ладонь на его плечо, но не решился, потому что отчасти боялся ощутить холод и выпирающие твердые кости, которые за грязновато-серой рубашкой не были видны. Мертвец ничего не ответил — качнул головой в знак согласия и картинно вскинул руку, как бы предлагая идти.

— Ммм… — промычал Андрей, когда они неспешно шли по аллее кладбища. Его штаны все еще были влажными и неприятно холодили кожу ягодиц, отчего хотелось в быстром темпе нестись по улицам, чтобы быстрее скрыться в тепле сначала подъезда, а уже потом дома, но он почему-то не мог намекнуть об этом, стеснялся, наверное. — Как тебя зовут? — Андрей задал второй по важности вопрос, который его действительно интересовал. Не мог же он обращаться к нему не иначе как «труп»? Это было бы странно и, Андрей почему-то был уверен, что он мог обидеться.

— То есть, стоп! — Мертвец остановился и вперился в Андрея единственным мутно-голубым глазом, который в данный момент смотрел с прищуром и некой иронией. — Давай-ка по порядку: ты, — сказал он, указывая тонким обтянутым кожей пальцем на Андрея — воскресил меня, ты не знаешь ритуал возвращения меня обратно и ты, вдобавок, не знаешь моего имени? Я тебя сейчас правильно понял? — Мертвец подошел ближе, буквально нависая. Андрей в первые мгновения встречи даже не подумал о том, что он был выше его буквально на полголовы. Почему-то именно в этот момент это показалось удивительным — Андрей не был коротышкой, он был выше многих своих знакомых (кроме Настеньки), но это все равно казалось невероятным.

Отступив на шаг, Андрей нерешительно кивнул, а он просто рассмеялся. Труп залился лающим и хриплым смехом, чуть ли не сгибаясь пополам.

— Знаешь что, — он все еще посмеивался, прикрывая рот рукой, — а я тебе не скажу. Я обиделся.

Все еще как-то злорадно подсмеиваясь, он медленно пошел вперед, придерживая костлявую ладонь возле лица. Андрею ничего не оставалось, кроме как пойти за ним следом.

— Тогда я буду называть тебя трупом. — Андрей попытался надавить, как ему казалось, на больную рану, но он его удивил:

— Хоть Папой Римским, — весело проговорил, подмигивая.

Это в который раз за сегодняшний день выбило Андрея из колеи. Для него же, казалось, это не было проблемой. Он не страдал от того, что был мертв, более того, ему было все равно на это. Он не выглядел смирившимся или покоренным, он был самим собой — дерзким, смешным и временами печальным. Как будто Андрей не выдергивал его из могилы, а только лишь разбудил от временного сна.

Андрей на секунду представил себя на его месте — он был бы сломлен произошедшим, он бы не смог продолжать быть таким.

Медленно они дошли до конца аллеи. Уже совсем рядом была видна сторожка, из окон которой горел ласковый и теплый свет. До кованых железных ворот оставалось всего ничего, поэтому Андрей, обрадованный, откинул от себя ненужные мысли. Труп (Андрею до сих пор было некомфортно называть его так), как будто ничего не замечая, размеренно побрел дальше, а Андрей, испугавшись, тут же остановил его:

— Эй, ты куда? — Он схватил его за плечо, пальцами вцепляясь в острые кости. По спине тут же поползли мурашки, но Андрей не отдернул руку, продолжая удерживать ее на месте.

— Вроде как иду к тебе домой. — Мертвец улыбнулся, но все-таки остановился, а после — нагнулся, когда Андрей жестом попросил это сделать. — Или мы уже пришли? — Он стрельнул глазом в маленький домик, из которого лились звуки дребезжащего телевизора.

— Нет, блин. — Андрей тяжело вздохнул, а после насупился: — просто не нужно делать так, что бы он нас заметил.

— Боишься, что кому-то прилетит по попке за шастанье по кладбищу и воскрешению мертвых? — Андрей от негодования даже рот открыл и руку опустил, прекращая сдавливать холодное и острое плечо. — Эх, ты такой дурной, — проговорил он, посмеиваясь. — Ничего тебе не будет, пошли. — Труп схватил его за руку своей тонкой, обтянутой кожей, холодной, как снег, рукой и потащил за собой к забору, лихо огибая выставленные за каким-то чертом венки и эскизы памятников.

Андрей, временами подгибая голову, быстро шел за ним, не отпуская ладонь. Было странно держаться с парнем за руки, особенно если учесть, что этот парень был трупом.

Проходя рядом со светящимися окнами, Андрей мельком заглянул в них и увидел развалившегося на кушетке приземистого толстенького мужичка, который в одних штанах смотрел по рябящему телевизору новости. Пройдя светящиеся окна, Андрей выдохнул, а вот мужичок, кажется наоборот, вдохнул. Да вдохнул как-то неправильно, отчего тут же громко и устрашающе чихнул, а Андрей не удержался и вздрогнул, вырывая руку из ладони мертвеца.

— Будь здоров, дядя, — громко, так, чтобы мужик точно услышал, проговорил труп, вновь хватая Андрея за руку и утягивая за собой в темноту.

У Андрея в буквальном смысле затряслись поджилки: внутри зародилось какое-то кислое давящее чувство, которое разгоняло по венам и артериям кровь, в буквальном смысле чуть ли не заставляя его орать.

— Ты зачем это сделал? — гневным шепотом прошелестел он, без страха, но с ощутимой злобой смотря на его двойное лицо.

— Ну, я же воспитанный мальчик. — Мертвец стоял напротив него и неприкрыто лыбился, как будто мальчишка, который нашкодил, а ему за это ничего не было. — Дядя чихнул, я пожелал ему здоровья — все же нормально, ну.

— Идиот, — пробормотал Андрей, хватаясь за кованый забор.

Весенние ночи — прохладные ночи. Даже несмотря на то, что днем стояла небывалая жара, с наступлением темноты прохладный воздух завладевал пространством и начинал замораживать только образовавшиеся проталины, изредка бросая мокрый, похожий на дождь, снег в лица прохожих.

Андрей шел быстро, но это не помогало ему согреться. Спрятанные в карманах руки неприятно дрожали, как, в общем-то, и все тело. Создавалось ощущение, что внутри него таился маленький барахлящий моторчик, который кто-то особо настойчивый пытался завести. Поэтому все внутренности в нетерпении подрагивали, создавая неприятную щекотку.

Говорить вообще было проблематично: нижняя челюсть постоянно тряслась, из-за чего голос дрожал, а произнесенные слова теряли свое первичное произношение. Задница по ощущениям вообще продрогла и грозила отвалиться при очередном шаге. Про уши, нос и щеки говорить не приходилось — скорее хотелось ощутить долгожданное тепло и забыться крепким и здоровым сном.

Здоровым…

Андрею казалось, что он может попрощаться с этим словом на несколько недель, потому что такая ночная прогулка должна была ему чем-то аукнуться.

Труп шел рядом. Его серовато-грязная рубашка болталась на нем как на вешалке при легком дуновении ветра. Брюки, в принципе, также ходили ходуном, временами облегая совсем уж тонкие ноги.

Глядя на него, Андрею становилось холодно в два раза больше, ведь на нем не было ни единой теплой вещи, а эта серовато-синяя кожа вообще нагоняла ужас. Мертвец же, не испытывая чувство холода, бодро шагал рядом, разглядывая все вокруг. Он смотрел на покачивающиеся черные ветви деревьев, которые устрашающе скрежетали на ветру, на маленькие капельки снежинок, что носились по округе, на небо… которое было усыпано серыми тучами. Они прятали за собой миллиарды звезд и луну, что так отчаянно пыталась пробраться сквозь тучный заслон. Он смотрел на все это с каким-то ощутимым благоговением, которое отражалось на лице. Легкая и морозная улыбка, совсем как снежинки в эту серую ночь, скользила по губам, привлекая к себе внимание, глаз, превратившийся в щелочку, цепко следил за пространством и, казалось, сверкал в темноте, выражая всю признательность сердца.

— Сегодня красиво, — тихо сказал он. Из его рта не появился клуб пара, даже короткого вздоха после сказанной фразы не последовало — он не дышал, совсем позабыв, как это делается. — У тебя губы синие, — проговорил он, слегка усмехаясь.

Он смотрел на Андрея и улыбался какой-то ранимой и теплой улыбкой, которая могла проскользнуть на губах у кого угодно, только не трупа.

— Я бы согрел тебя, если бы у меня была такая возможность. — Он лающе засмеялся и вернул взгляд на небо.

— О-обойдусь, — проронил Андрей, пытаясь унять дрожь, которая не хотела просто так проходить.

— Разве здесь не должен ходить автобус? — Мертвец с легкой толикой беспокойства посмотрел на Андрея, отмечая его холодную дрожь и тонко сжатые посиневшие губы.

— Сли-и-шком поз-д-дно, — кое-как выговаривал он. — На-ам нужно до-ойти до первых домов — дальше по д-в-ворам быстрее бу-д-дет. — Андрей пытался четко выговаривать слова, но чем больше он старался, тем хуже у него получалось. Голос не хотел слушаться, а губы беспрерывно дрожали: они кое-как двигались, будто задеревеневшие.

— Ну, тогда давай поднажмем. — Он посмотрел на Андрея каким-то странным взглядом и ускорил шаг. — Догоняй, чувак.

Он не шел — скользил по припорошенной снегом дороге, не прикладывая вообще никаких усилий. Андрей старался поспевать за ним, но ближе к первым домам сдался: дыхание сбилось, что-то колкое и ершистое разрасталось в легких, заставляя дышать с присвистом. Бок резко прихватило, поэтому Андрей сбавил шаг, пытаясь восстановить частое дыхание.

— Эй, пацанчик. — Гоп-стоп, как говорится, всегда выходит из-за угла, но в данном случае оно накрыло сзади, постепенно расползаясь по периметру и закрывая дальнейший путь. — Сигаретки не найдется?

Андрей даже воздухом поперхнулся — день поистине бил все рекорды. Во вселенной что-то наебнулось, иначе как можно было понять то, что в этот злополучный день, он смог оживить труп, в корне изменить свое мнение касательно отдельных вопросов и нарваться на гопоту. Какой-то всевышний точно решил добить его.

— Не курю, — он проговорил это без запинки, совсем позабыв про дрожь. Сейчас она вообще не имела значения — надо было быстрее сваливать, пока что-то не пошло не так.

— Что-то мне подсказывает, что ты пиздишь, — сказал кто-то сзади, а Андрей чуть не наделал в штаны.

— И что же это? Шлейф сигаретного дыма, которого почему-то нет? — Андрей не понимал, откуда взялась эта суицидальная смелость, которая в буквально смысле на глазах рыла ему могилу.

Никто из них не смог дать вразумительного ответа, потому что их прервали.

— Эй, пацанчики, души для воскрешения не подкинете? — Андрей готов был его расцеловать — гопота сразу переключила свое внимание на него, совершенно забывая про Андрея.

Они неспешно обступали мертвеца, и Андрей вдруг понял, что их всего лишь трое — не так много, как ему показалось в начале. Стоявшая гробовая тишина нагнетала странные мысли, а адреналин вместе с волнением подгонял сделать что-то сумасшедшие. Оглядевшись по сторонам, Андрей быстро нашел какую-то большую и толстую палку и, взяв ее в руки, медленно стал приближаться к ним.

— Да ты кто такой?.. — Диалог был в самом разгаре, когда Андрей замахнулся палкой и ударил кого-то из этих троих по хребту. Этот кто-то упал, что-то невнятно хрипя, а остальные два кинулись врассыпную.

Дальше же начала происходить какая-то вакханалия: кто-то кричал, Андрей махал палкой и тоже орал что-то в ответ, они носились из стороны в сторону, а потом что-то резко произошло, и мир сузился до одного конкретного действия — кто-то достал нож. Заметить его в темноте было сложно, но провидение было на его стороне: луна выиграла неравный бой с тучами и взглянула на Землю, освещая ее.

Острие ножа сверкнуло в ночи, и Андрей словно в замедленной съемке увидел, как лезвие вонзилось в труп. Первый раз, второй, третий… — тычки в живот продолжались, а у Андрея с каждым новым разом сжималось сердце. Он совсем забыл, что он был мертв и не мог чувствовать боли или же умереть, но это не меняло ситуацию — ему было страшно за него.

Действуя на каких-то отчаянных инстинктах, Андрей подлетел к ним и замахнувшись с силой обрушил удар на руку, в которой был зажат нож. Последовавший за этим хруст и громкие вопли только разгорячили кровь, Андрей в буквальном смысле позабыл страх. В этот момент он больше всего напоминал животное — ему хотелось с остервенением забивать упавшего человека палкой, что он, собственно, и делал. Его разум как будто замутила какая-то пелена, поэтому он не мог сообразить, что делает что-то не так. Казалось, в таком состоянии он действительно мог убить.

Сзади кто-то схватил его поперек живота и стал оттаскивать назад, поэтому последний удар, который должен был прийтись по голове, обрушился на землю.

— А я думал, что ты ссыкло, — голос был странный: он таил в себе смех, беспокойство и удивление. Все это смешивалось в неясный комок, поэтому было сложно определить, говорил ли он серьезно. — А ты оказывается тот еще зверь.

Андрей повернул голову и увидел совсем рядом его двойное лицо, правда оно имело странное выражение, но вот только какое Андрей не смог понять.

— Успокойся, все в порядке. — Мертвец на секунду крепче стиснул костлявые руки на животе Андрея, а после отпустил, отступая назад.

Андрея же затрясло: это не была холодная дрожь, которая одолевала его всю ночь — это было нервное потрясение. Он дрожал всем телом, а в глазах почему-то все начало расплываться. Андрей не мог понять, что чувствовал: казалось, что эмоции взбунтовались и, перекрывая друг друга, давили на чувства, пытаясь ухватить пальму первенства. Было страшно запутаться во всем этом и больше не выбраться.

Сознание пока что молчало — оно решило дать передышку расстроенному организму, поэтому Андрей не ощущал тяжести содеянного. Он вообще не мог понять, что ощущал. Казалось, что в один момент все эмоции и чувства будто выключили — щелчок, — и в сердце образовалась пустота. Она была давящей и обволакивающей — хотелось спрятаться в теплых объятиях и молчать. Не говорить ни слова, а просто сжимать другого человека в своих руках, чувствовать его тепло и ощущать биение сердца. Хотелось простого покоя.

До его плеча кто-то дотронулся, и Андрей посмотрел перед собой — рядом стоял труп и пристально смотрел на него.

Пошли, — он не сказал ни слова, лишь кивнул, побуждая к действию, поэтому Андрей повиновался. Он, будто на инстинктах, протянул руку ладонью вверх: она была грязной от палки и кожа в некоторых местах была стесана.

Возьми мою ладонь.

Труп взял его за руку своей обтянутой кожей рукой и медленно пошел, утягивая Андрея за собой.

Они шли в молчании: луна опять скрылась за тучами, оставляя их одних. Руки были сцеплены — Андрей не чувствовал отвращения или холода. Из-за стесанной кожи ладонь и так горела огнем, поэтому дискомфорта он не ощущал, разве что было совсем немного приятно прикасаться израненной кожей к чему-то холодному и успокаивающему.

Дворы сменяли друг друга, а настроение потихоньку возвращалось. На очередном повороте Андрей отпустил руку, а он не стал ее удерживать: она по инерции вернулась назад, ощутимо обрушилась на бедро и застыла. Шевелиться без лишней необходимости не хотелось.

— Я совсем забыл, — голос Андрея был хриплым, как будто он очень долго молчал, — сколько тебе лет? Ты не кажешься старше меня. — Труп кинул на него взгляд, отмечая маленькую искру интереса — Андрей потихоньку оттаивал.

— А какой сейчас год? — Он костлявой рукой дотронулся до подбородка и поскреб практически разложившуюся часть лица — кусок подгнившего мяса оторвался и упал вниз, теряясь в темноте.

— Две тысячи семнадцатый, — ответил Андрей.

Труп задумался: он подсчитывал что-то у себя в голове, постепенно загибая пальцы руки.

— Ну-у, — протянул он, — должно быть двадцать.

Андрей удивленно уставился на него. Труп же интерпретировал это выражение лица по-другому:

— А что, настолько молодо выгляжу? — сказал он и улыбнулся. — Понимаю, с твоими шестнадцатью годами не сравнится.

— Эй, мне вообще-то восемнадцать! — Андрей негодующе взбрыкнулся, потому как не хотел слышать подобного рода подколы.

— Да? А выглядишь на все десять. — Он смеялся над ним, утрируя ситуацию из раза в раз. — О, смотри! — он сказал это так по-детски, что у Андрея невольно что-то защемило в груди.

Мертвец подбежал к заледеневшему пласту дороги и, словно ребенок, проехался по нему, кое-как удерживая равновесие.

На его лице растянулась такая дикая и невинная улыбка, отчего глаз засветился детскими искрами. Он прокатился еще и еще, пока не упал. Грузно свалился на лед, гремя костями и заливаясь радостными и таким заразительным смехом, что Андрей не смог не засмеяться в ответ.

Труп лежал на льду и хохотал своей неловкости в лицо, как никогда напоминая простого подростка, который в свое время натворил непоправимых дел.

Андрей, смеясь, подошел к этому распластавшемуся сломанному человеку и, протянув руку, попытался поднять, но не тут-то было. Он потянул его вниз, а дальше все произошло само по себе: Андрей поскользнулся на тонком льду и упал рядом.

Смех опять разрезал ночную тишину, но им было плевать: что-то яркое и невинное затаилось в душе и не хотело растворяться.

— Живи каждым мгновением, — тихо сказал мертвец, приподнимаясь.

Утро Андрея началось с лучей солнца и прохладного ветерка из окна. Кое-как продрав глаза, он с блаженностью ребенка потянулся, что-то сладко бурча себе под нос.

Утро выходило великолепным: залитая солнцем комната выглядела приветливо и приносила радость, птицы, которые щебетали за окном, заставляли сердце трепетать, а хорошее настроение, что так внезапно посетило его, приносило какое-то воодушевление. Резкое осознание паутиной мрака окутало чувства — труп! Ведь он оживил чертов труп!

Подорвавшись на постели, Андрей в спешке оглядел комнату — никого не было. Все вещи стояли на своих местах, ничего и, что самое главное, никого подозрительного рядом не обнаруживалось. Внутри, на уровне груди, что-то давяще потянуло.

Неужели все это было сном? В целом, если это было действительно так, то это могло избавить его от дальнейших проблем.

Давящее чувство, что так неожиданно поселилось в груди, магическим образом исчезло, а Андрей смог выдохнуть.

— Это был просто сон, — хрипло произнес он, медленно опускаясь обратно на постель.

— Ну, я бы так не сказал, — раздался голос откуда-то снизу.

Андрей же чуть не завизжал. Подскочив, он медленно, будто чего-то боясь, посмотрел на пол рядом с кроватью. Там, как будто ничего не бывало, валялся труп. Он лежал на животе, слегка опираясь на локти, чтобы окончательно не уткнуться в пол. Перед ним была раскрытая на середине книга, которую он, по всей видимости, читал.

Андрей то ли напряженно, то ли облегченно выдохнул — он сам не знал, какие чувства испытал после того, как понял, что он еще здесь и все это не сон больного человека.

— Ты умеешь читать? — вскользь бросил Андрей, опускаясь на постель.

— Ну нет, блядь, не умею, — смеясь, проговорил мертвец, приподнимаясь. Его кости натужно захрустели, из-за чего в комнате некоторое время был слышен надломленный треск. От каждого такого щелчка Андрей вздрагивал — ему было неприятно слышать подобный перехруст костей, особенно если учесть, с какой силой он был произведен. — Прости, — извинился он.

Андрей взглянул на него: на его лице не было и капли сожаления. Казалось, что он сказал это так, чисто для галочки, просто чтобы было.

Лицо его, правда, все еще вызывало у Андрея трепетный ужас, только было одно но: кажется, он успел к нему привыкнуть. Сейчас, при свете утра, Андрей мог разглядеть все эмоции, которые отражались на его изуродованном лице. Вот он поджал губы, вернее ту часть, которая не была содрана или поедена, потому что ему было некомфортно, а вот нахмурил бровь, потому что над чем-то задумался. Через секунду, будто поменявшись, лукаво улыбнулся. Это можно было понять по единственному глазу, ведь он превращался в задорно сверкающую щелочку, а левый уголок губ, наоборот, растянулся в изображении улыбки.

— Интересно? — спросил он, упирая костлявую руку в колено.

Андрей не нашел, что ответить, поэтому отвернулся, накрываясь одеялом. Услышав сзади еле слышный смех, Андрей подумал, что с этим надо кончать.

Провалявшись в постели еще некоторое время, Андрей, полностью растеряв весь сон, с тяжелым вздохом приподнялся, свешивая ноги с кровати. Ступни тут же неприятно обдало прохладным воздухом с окна, а голые плечи вообще покрылись мурашками.

Андрей еще раз вздохнул — он совсем не помнил, как пришел домой. Последним, что отразилось в памяти, было их неловкое катание на корке застывшей лужи, а дальше — темнота. Как будто в этот момент его кто-то вырубил, посчитав нужным оставить их приход домой за кадром.

Трупа в комнате не было — Андрей даже не заметил, когда тот ушел, потому что все время от пробуждения недовольно сверлил взглядом стену, не желая перекинуться с ним даже парой фраз. Все это выглядело максимально по-детски, но Андрей не знал, как поступить по-другому. Наверное, его навыки общения оставляли желать лучшего.

Встав и потянувшись, он в развалку пошел к двери, которая была плотно закрыта. Приоткрыв ее до него донесся звук льющейся воды и какой-то еле слышный шум, который был настолько неразличим, что Андрей не мог понять, что это. Все это ощущалось так по-домашнему, что невольно защемило в груди.

Тихо пройдя на кухню, как будто боясь спугнуть, Андрей медленно и очень аккуратно выглянул из-за угла. Там, возле раковины, напялив на себя бог знает откуда взявшиеся резиновые перчатки, труп энергично намывал гору посуды, которая скопилась за эти несколько дней. При этом он мычал себе что-то под нос, как будто разговаривал сам с собой.

Его серовато-грязная рубашка была усыпана маленькими капельками воды, которые отскакивали от посуды, а рукава, которые он — по мнению Андрея, — старался завернуть так, чтобы не намочить, потемнели от воды и грузом свисали с рук. И зачем он это делал — одному черту известно.

— Зачем? — громко, как будто пытаясь напугать, спросил Андрей, все-таки выплывая из-за угла.

— А это моя фишка, — весело проговорил он, даже не думая пугаться, — я всегда прихожу к людям, чтобы у них убраться. — Сказанное явно несло какой-то смысл, но Андрей не мог понять, какой. Казалось, что это было что-то личное, но он не был до конца в этом уверен.

— Еще скажи, что готовить умеешь. — Андрей встал в позу, скрещивая руки на груди.

— Ооо, еще как умею, меня в свое время за это дело хвалили, — похвастался мертвец, убирая вымытую тарелку. — Хочешь, что-нибудь приготовлю? — Труп так самодовольно улыбнулся, заранее зная, что от его услуг откажутся, поэтому совсем не ожидал другого ответа.

— Хочу, — быстро ответил Андрей, взглядом поедая ошарашенное лицо и удивление, что так отчетливо витало в воздухе, — только одно но: тебе придется переодеться.

— Хорошо, — согласился он, приподнимая бровь, — но у меня тоже условие: тебе придется одеться.

Это был настолько идиотский ответ, что Андрей не смог сдержаться: он сдавленно засмеялся и кивнул, соглашаясь.

Оставив его домывать посуду, Андрей потопал в ванную, а после сразу пошел в комнату, чтобы выбрать уже ненужную одежду. Найти что-то по размеру этого дохляка было сложно: Андрей не был тощим, да и вещей на размер меньше не носил, поэтому подобрать что-то было весьма проблематично. Все-таки найдя какую-то старую футболку и такой же древности штаны, Андрей поспешил обратно на кухню.

— Вот, — сказал он, укладывая вещи на стул, тут же уносясь обратно: ему нужно было прихватить с собой еще несколько вещей. Все-таки труп собирался ему готовить, поэтому Андрей старался максимально обезопасить себя.

Отыскав в ящике слегка запыленную шапочку для плавания, а после — марлевую повязку, он, как ни в чем не бывало, пошел обратно. Андрей застал труп как раз за переодеванием: штаны, которые он уже успел натянуть, сидели на нем свободно, пусть и не спадали, а вот футболка оказалась практически его размера. Он как раз опускал ее подол вниз, когда Андрей увидел совершенно пустой живот. Даже не так: там была просто дыра. Слава богу, что она была не сквозной, иначе Андрей уже готов был пойти блевать.

Стараясь держать себя в руках, он протянул ему шапочку и повязку. Если уж к его лицу и рукам он успел привыкнуть, к этой чертовой дыре — нет, поэтому, находясь в каком-то странном состоянии, Андрей присел на стул, на секунду отключаясь.

— И зачем мне это? — спросил труп, ветря запыленную шапочку на костлявом пальце.

— Что бы тебя, такого красивого, не видеть, — на автомате ответил Андрей, не совсем понимая то, что говорит.

— Аааа, — протянул труп, — кажется, я понял! — Он положил повязку на стол, принимаясь двумя руками растягивать шапочку. — Ты просто не хочешь съесть кусочек меня! — Труп пристально смотрел на Андрея, поэтому смог заметить эмоции, которые отобразились на его лице.

Сначала Андрей удивился, видать, до него не сразу доходил смысл сказанного. Потом на его лице отразилось отвращение: брови негодующие надломились, а лицо скривилось так, как будто он съел лимон. После он начал отчетливо бледнеть — наверное, слишком красочно представлял себе вкус протухшего человеческого мяса, — а потом, как конец, позеленел. У него даже щеки чуть раздулись, как будто его рот уже был полон желчи и кислой слюны.

Поняв, что слегка переборщил, труп постучал костяшками пальцев по столу, на секунду привлекая внимание, а после пододвинул стакан с водой.

— Вижу, что у тебя бурное воображение, — проговорил он, все-таки натягивая на жесткие и примятые волосы шапочку. — У тебя противогаза нет? — Труп взял со стола повязку и растянул ее в стороны. — В противогазе я еще не готовил, да и так удобнее было бы: — «для тебя», хотел добавить он, но промолчал.

Андрей лишь отрицательно мотнул головой  — тошнота все еще бурлила где-то рядом с горлом, то накатывая, то отступая.

— Нет так нет.

Надев повязку, труп мысленно поблагодарил, что у него остались уши, чего нельзя было сказать о многом другом. Натянув практически сухие резиновые перчатки, которыми он мыл посуду, труп открыл холодильник, заглядывая внутрь.

Решив не утруждать ни его, ни себя, он достал с верхней полки несколько яиц и одну помидорку, которая привлекала к себе внимание ярким цветом в прозрачном ящике. Достав масло, он закрыл холодильник и аккуратно выставил все это на стол.

Андрей все еще сидел бледный, поэтому, чувствуя некоторую вину, труп открыл окно, стараясь проветрить помещение. Свежий и прохладный воздух принес вместе с собой гомон улицы, поэтому, стараясь не отвлекаться на них, он принялся за работу.

Когда труп аккуратным движением разбивал яйца в сковороду, Андрей решил подать признаки жизни, так казалось ему. Ведь в процессе приготовления он совсем не замечал того, что Андрей пристально за ним наблюдал, ловя каждый жест.

— Кем ты хотел быть в детстве? — Вопрос был неожиданным, поэтому ввел труп в легкий ступор; последнее яйцо было разбито в сковородку, а скорлупа — выкинута.

— Я хотел быть поваром. — Труп усмехнулся, а его глаз превратился в щелочку — он улыбался. Андрей не мог понять, какая именно улыбка скользнула по его губам из-за повязки, он просто видел, что она была.

— А стал?.. — подтолкнул он, смотря за реакцией.

— А стал недоделанным юристом, — ответил он, злорадно подсмеиваясь. Его глаз как-то ехидно сверкнул — Андрей не понял, как это получилось, — а потом превратился в хитрую щелочку.

— Неужели ты был настолько плох? — Андрей оперся рукой о стол, подпирая ладонью щеку.

— Не имеет значения плох я был или хорош, — пробормотал он, все еще улыбаясь, — я все равно не доучился. Просто это было что-то вроде шутки: в моей семье это озвучивалось сотни раз.

— Тебя настолько не любили? — Казалось, что Андрей искал причину того, что привело к тому, что есть сейчас.

— Те, кто сказал это, не являлись моей семьей, — пробубнил он, — относительно. Это было сказано, чтобы задеть, правда, такового не вышло. — Он снова улыбнулся, как будто готовый перейти на смех. — А ты кем хотел быть? — Труп отвернулся обратно к плите, убавляя огонь — было практически готово.

— Ну-у, — протянул Андрей, слегка краснея, — я хотел стать магом и летать на драконе. — Он сказал это так неуверенно, как будто боялся, что труп засмеется. Но этого не произошло.

— А в итоге? — Мертвец не спешил к нему поворачиваться: на изуродованном лице скользила невероятная улыбка, и пусть ее было незаметно под повязкой, глаз выдавал его с головой. Ему и так требовалось усилий, чтобы голос звучал нормально, а не таил в себе смешинки.

— А в итоге я буду педагогом. — Андрей шмыгнул носом: с окна начинало ощутимо тянуть, а образовавшийся сквозняк пробивал на мурашки и еле заметную дрожь.

— И чему ты будешь учить детей? — Мертвец закрыл окно, а после взял стоящую рядом с раковиной дощечку.

— Тому, как не умереть в свои неполные двадцать. — Подкол был успешный, это признавали оба, вот только Андрей чувствовал себя не в своей тарелке — он не должен был так шутить.

Труп ничего не ответил — расхохотался, а после поставил перед Андреем сковородку с яичницей.

— Ты не будешь?.. — спросил Андрей, когда он собирался выйти с кухни.

— А ты хочешь, чтобы я еще приятнее пах? — Он опять смеялся, а Андрей в который раз забыл, что ему не нужна еда…

не нужен сон или вода, или что-то другое, что нужно другому живому человеку.

Андрей сам себе удивлялся. Он своими глазами видел, как тот выкарабкивался из земли, видел, каким сломанным и изуродованным был, но все равно неосознанно считал его живым. Считал его равным, хоть это было в корне не так. Рождающиеся у него в голове противоречия заставляли волноваться.

Быстро съев завтрак, Андрей так и не почувствовал вкуса еды, поэтому когда труп спросил его мнение относительно приготовленной стряпни, он ответил стандартно — вкусно. Наверное, Андрей вдобавок ко всему не умел врать, потому что, казалось, труп все понял и, вроде бы, даже не расстроился.

Надо было начинать поиски другого ритуала, но Андрею было лениво этим заниматься. Кажется, его устраивало положение дел. В какой момент его начало все устраивать, Андрей не отследил, он просто чувствовал себя комфортно в его присутствии. Тяжело вздохнув, он все-таки уселся за ноутбук, погружаясь в поиски. Он ушел в это дело с головой, поэтому не замечал ничего вокруг. Так, он не заметил того, что труп медленно перемещался по комнате, рассматривая полки со всяким содержимым, не заметил, как тот взял статуэтку лебедя, которая принадлежала бабушке, пропустил момент, когда он переместился к книжной полке и взял оттуда одну из книг. Андрей обратил на него внимание только тогда, когда тот уселся на пол, раскрывая книгу.

— Чего ты на полу-то сидишь? — Андрей перевел взгляд на монитор, что-то быстро читая.

— А я напольный человек, — ответил он, вытягивая ноги.

— Кто? — Андрей на секундочку потерялся: он то ли не понял, то ли не услышал то, что ему ответили.

— Ну, напольный человек, — повторил он, — пол люблю, понимаешь? Сидеть на полу люблю. — Он усмехнулся, опять возвращаясь к чтению, а Андрей же еще несколько секунд пялился на его лицо, совершенно не понимая себя.

Мысль о том, что надо продолжать поиски отрезвила его, поэтому хлопнув себя по щекам, Андрей принялся за старое дело. Один сайт сменял другой, а нужная информация все не находилась. Андрей даже начал опасаться, что ритуала по возвращению мертвых обратно не существовало, но где-то глубоко в душе он понимал, что такого просто не может быть. Те сайты, на которых он зависал часами, не приносили никаких результатов, будто такой ритуал был под запретом. Время за поисками текло очень быстро, поэтому он не успел заметить, как за окном начался день. Солнце светило прямо в глаза, отвлекая, а нервозность, что отчетливо ощущалась, заставляла психовать.

— Ну что? — Андрей вздрогнул, потому что не заметил, как он к нему подошел.

— Ничего. — Было сложно признаться в этом самому себе, но иного выхода не оставалось. — Ритуалов по возвращению мертвых обратно нет.

— Как нет? Такого не может быть. — Труп пока что был спокоен, но Андрей понимал, что это спокойствие очень шаткое и оно может надломиться в любой момент. — У тебя сто процентов есть запасной вариант, ты не похож на человека, который делает что-то необдуманно.

Андрею льстило, что он был о нем такого мнения, его даже переубеждать не хотелось. Факт был в том, что он не всегда поступал рационально. Андрей был человеком эмоций, поэтому мог творить разного рода херню, при этом имея неплохое оправдание. Именно на эмоциях он пошел воскрешать труп, потому что его окончательно достало то, что его увлечения не воспринимали всерьез. Конечно, сюда примешивалось и то, что Андрей хотел доказать сам себе, что такое возможно. Что же, доказал, ничего не скажешь.

— Ммм, — он что-то невнятно промычал. — У меня есть один вариант, но я бы не хотел к нему прибегать.

— Это еще почему? — Трупу, по видимости, надоело стоять, поэтому он плюхнулся на пол, гремя костями. Андрей хотел было возмутиться: рядом стоял стул, он мог сесть на него, но у трупа, видимо, было свое мнение.

— Потому что мне могут голову оторвать за это, — произнес Андрей, показывая рукой абстрактный жест.

— Если тебя не порешает кто-то другой, это всегда могу сделать я, — проговорил он устрашающе, отчего Андрей вздрогнул. Его лицо потемнело, все резкие черты, которые Андрей до сего момента не замечал, начали бросаться в глаза. В таком состоянии он был страшен как никогда. — Тем более что мне за это ничего не будет.

Андрею ничего не оставалось делать, как согласиться.

— Ладно, я тебя понял. — Его лицо тут же изменилось, становясь дружелюбно-спокойным. — Где мой телефон?

Это прозвучало как риторический вопрос, поэтому мертвец не стал отвечать. Андрей встал с насиженного места и, обойдя труп, — боже, лучше бы он сидел на стуле, — пошел в прихожую, чтобы обшарить куртку. Телефон там не обнаружился, поэтому Андрей, тихо паникуя, влетел в комнату, взглядом ища те вещи, в которых вчера был. Майку он нашел сразу, а вот с джинсами возникли проблемы. Он в упор их не замечал, что начинало раздражать. В итоге, найдя их рядом с комодом, где лежала еще кучка вещей, Андрей принялся обыскивать карманы. Телефон был там. Вздох облегчения сорвался с его губ — он уже готов был начать психовать.

Оставалось самое сложное — позвонить. Взглянув на труп и увидев решительный взгляд, Андрей вздохнул. Это надо было сделать.

— Да-да. — Трубку взяли сразу, поэтому Андрей практически не смог передумать.

— Привет, — отозвался он, — у меня тут кое-какие проблемки нарисовались.

— Проблемы, говоришь? Что случилось?

— Ну, понимаешь, я вроде как оживил труп. — Андрей был готов провалиться сквозь землю.

— Ты что? Андрей, мать твою! А я еще думаю, че это у меня предчувствие такое поганое, а это ты! — Он будто видел, как она негодующе взмахивает руками, сощуривая глаза. — Ты, блядь, просто ужасен! — Андрей был согласен с ней.

— Приезжай, пожалуйста, нам нужно кое-что обсудить. — Он опять вздохнул.

— О, я приеду! Я тебе, блядь, приеду сейчас! — Андрей чувствовал то негодование и гнев. Эти эмоции буквально просачивались сквозь динамик, заставляя передергивать плечами.

Трубка отозвалась гудками, а Андрей чувствовал себя просто ужасно.

— Ну все, мне пизда, — сказал он, поворачиваясь к трупу.

— Ты это заслужил, — ответил он, улыбаясь.

Андрей даже не стал с ним спорить. Грузно свалившись на не застеленную кровать, он прикрыл глаза и в который раз тяжело вздохнул. Что же, если ему и впрямь оторвут голову, то это будет хорошей карой за его проступки. По крайней мере, он надеялся на быстрый исход.

Даже получаса не прошло, как в его дверь постучали. Этот звук был нервным, быстрым и в достаточной мере громким, чтобы растерять всю уверенность. Андрей медленно пошел открывать, готовясь к разгрому.

— Нет, ладно, я уже успокоилась, — громко проговорила Настенька, вваливаясь в квартиру, — просто какого черта ты меня не позвал?! Мне вообще-то тоже было интересно на это посмотреть! — Она вперилась недовольным взглядом в Андрея, отслеживая его реакцию.

— Но тебе же… — Андрею не удалось договорить.

— Да, я не занимаюсь воскрешением, но это не значит, что я не могу испытывать интерес. Тем более что я бы ни за что не отпустила тебя одного! Ты, блядь… Аааааа, — она закричала, чтобы выпустить гнев. — Не зли меня, бесячка, иначе я за себя не ручаюсь.

Быстро скинув тяжелые ботинки и пальто, она, поправив волосы и рюкзак, висевший на плече, произнесла:

— Ну и где твой трупак? — Она пошла вперед, слишком громко вздыхая. Поправив оберег, примостившийся на ложбинке шеи, она вошла в комнату, тут же застывая.

Андрей обогнул ее и встал рядом, не понимая, что происходит. Настенька застыла на месте, ее лицо от напористо-воинственного перешло на ранимо-шокированное. Андрей кинул взгляд на труп — он тоже был удивлен.

— Леша.

Она сорвалась с места — буквально в два шага пересекла комнату Андрея и встала перед трупом, жадно разглядывая его лицо. А потом, не сдержавшись, ударила — обрушила худую, но широкую ладонь о его затянутую серой кожей щеку. Андрей же затаил дыхание — он никогда не видел, чтобы Настенька кого-нибудь намеренно била, обычно она решала сложившиеся ситуации другими способами.

Леша, — было непривычно называть его по имени, но Андрей старался выкинуть из головы осточертевшее «труп», — чуть отстранившись, неожиданно нежно глянул на нее, а потом, не сдержавшись, потерянно и как-то интимно улыбнулся, как будто встретил старого друга. Он выглядел таким ранимо-обескураженным, что Андрею невольно стало противно, как будто так выглядеть было не в его характере.

Настенька тихо выдохнула, но все же сократила образовавшееся расстояние и сжала его в объятиях, с силой притягивая к себе. У него даже кости затрещали от подобного напора, но никто не смел возражать по этому поводу. В комнате вообще царило удовлетворенно давящее молчание. Давящим это молчание было конкретно для Андрея, ведь он не знал, как реагировать на все это, не знал, что сказать или сделать, поэтому тихо стоял в стороне, наблюдая за чересчур интимной сценой.

— Эй, — сказал Леша, пытаясь сдержать улыбку, — от меня воняет, поэтому лучше не обниматься так долго.

Настенька что-то невнятно хрюкнула, но не отстранилась.

— Ты же знаешь, что я практически не чувствую запахи, — проговорила она, нервно выпуская воздух из легких.

— Но все же. — Леша стоял на своем, как-то робко поглаживая ее по плечу.

— Ладно, если тебя это так сильно беспокоит, — сказала она, чуть отстраняясь, — то я сделаю вот так: — Она чуть повернулась, притянула к себе рюкзак и стала копаться в его недрах, пытаясь что-то отыскать. Вытащив черный, продолговатый флакон, она принялась быстро нажимать на кнопочку распылителя, обрызгивая его духами. — Вот и все.

— Это же ужасно! — Леша не смог сдержать смеха, — теперь от меня просто невыносимо пасет.

— Я, значит, на него свои духи извожу, а он говорит, что это еще хуже. — Она негодующе нахмурилась, обиженно надувая пухлые губы. — Неблагодарный.

— Кхм… так, — проговорил Андрей, пытаясь привлечь к себе внимание, — вы знакомы?

Настенька, все еще приобнимая Лешу одной рукой, повернулась к Андрею, но сказать ничего не успела — была перебита.

— Было бы странно, если бы так себя повели незнакомые люди, — сказал Леша, все еще улыбаясь, — но да, мы знакомы. И, надо сказать, достаточно давно.

— У меня к тебе другой вопрос. — Настенька все же отошла от Леши, взглядом цепляясь за поежившегося Андрея: — Как так получилось, что он такой?

— Это какой? — ответил Андрей, включая дурочка.

— А ты не видишь? Он выглядит так, как будто его убили, воскресили, опять убили, местами обглодали, а уже потом вернули к жизни! Че ты с ним сделал то? Ты точно следовал ритуалу? А то я уверена, что при моем заклинании он не должен выглядеть… — она запнулась, быстро пробегаясь взглядом по нему, — так.

— Ну… — Андрей замялся, но глаз не опустил.

— Говори так, как есть, иначе я не смогу помочь, — попросила Настенька, присаживаясь на диван и отбрасывая рюкзак куда-то в сторону.

— Я, вроде как, частично забыл, как звучал ритуал из книги, поэтому делал все по памяти, но… — Он все же запнулся, сцепляя руки в замок, — этого вообще не стоило делать.

— А ты уверен, что у тебя в роду не было родственников со сверхъестественными способностями? — Андрей недоуменно на нее посмотрел, поэтому ей пришлось пояснить: — Ну смотри, ты на основе действенного ритуала создал какую-то свою белиберду, умудрился неправильно, но все же, воскресить труп, что является самым сложным… Как ты вообще душу-то его призвал? Ты хоть… бляя.

Настенька пораженно замолчала, пялясь то на одного, то на другого. Осознание вдруг резко обрушилось на ее плечи, отчего лицо приняло ошарашенное удивление рыбки: глаза были максимально раскрыты, а рот медленно, но верно, открывался, отображая чуть ли не крик.

— Ты везунчик, Андрей, — тихо выпалила она, хмуря лоб. — Дуракам всегда везет, знаешь.

Ничего больше не став пояснять, она облокотилась на спинку дивана, тяжело вздыхая.

— И что теперь делать? — спросил Андрей, все-таки присаживаясь рядом; Леша все еще продолжал стоять с каким-то непонятным лицом, никоим образом не пытаясь изобразить хотя бы минимального участия в разговоре.

— Что делать — информацию искать. — Настенька хрустнула несколькими костяшками пальцев, упираясь в стену напротив невидящим взглядом. — Есть у меня несколько книг, — вскользь бросила она, медленно вдыхая и выдыхая. — На все это уйдет несколько дней, если не больше. — Казалось, что она говорила сама с собой, хотя так, наверное, и было.

Андрей, встав с дивана, подошел к Леше — все-таки это имя ему чертовски не подходило, — и, толкнув его в плечо, тихо спросил:

— Как вы познакомились? — ему было до жути любопытно узнать правду, поэтому он нетерпеливо переминался с ноги на ногу.

Леша же, опять улыбнувшись, произнес:

— Пойдем на балкон, тут что-то душно. — Хотя как труп мог чувствовать духоту, оставалось загадкой. — Да, кстати, у тебя есть сигареты? Так что-то захотелось…

* * *

Сигарет в доме не оказалось, — Андрей не очень любил дымить, — поэтому пришлось выходить из дома. В подъезде, как он помнил, было несколько заначек, которые делали шпана с района. Обойдя несколько из них и найдя практически полную пачку, Андрей без зазрения совести схватил ее и быстро понесся домой, ожидая чего-то интересного. У него в буквальном смысле дрожали внутренности, когда он взбегал по ступенькам, для ускорения хватаясь за пыльные ручки перил.

Зайдя домой и быстро скинув тапочки, которые он обычно не носил, Андрей быстрым шагом добрался до балкона. Там, распахнув настежь окно, стоял Леша: от порывистого ветра его грубые, выглядевшие словно пакля волосы изредка колыхались.

— А как ты, — сказал Андрей, на секунду задумавшись, — будешь курить? Ты же, вроде, не дышишь?

Леша посмотрел на него сначала непонимающе, но потом, когда все осознал, разразился тихим и таким запоминающимся смехом.

— Надо же, а я и забыл, — протянул он, продолжая посмеиваться, — ну, тогда ты не против покурить для меня? Я постою рядом и посмотрю.

Андрей нерешительно сделал шаг на балкон, в котором для них двоих было непозволительно мало места. Он буквально упирался плечом в грудь рядом стоящего Леши, от которого еле слышно доносился аромат Настиных духов. Этот аромат был каким-то сладковато-загадочным, совсем как она, поэтому с точностью в сто процентов не подходил ему.

Стиснув пачку сильнее, Андрей все-таки открыл ее и вытянул одну белую палочку, тут же захватывая губами фильтр. Глаза забегали в поисках зажигалки, но на балконе ее не было. Засуетившись, Андрей хотел уже выбежать на поиски огня, когда его остановила костлявая рука, плотно вцепившаяся в предплечье.

Его передернуло.

— Не это ищешь, сыщик? — Леша улыбнулся, демонстрируя фиолетовую зажигалку, которую не так давно вытянул из Настиного рюкзака.

Отпустив застывшего, но не вырывающегося Андрея, Леша черкнул зажигалкой рядом с сигаретой, подпаливая конец.

— Эй, отомри уже, — протянул он, чиркая зажигалкой еще раз, но уже перед лицом Андрея. Тот, отшатнувшись, чуть не упал, но вовремя схватился за угол, сильно впиваясь в него пальцами.

Сигарета пошла тяжело: сделав первый вдох, Андрей тут же закашлялся, чуть ли не вырывая противную у себя изо рта.

— Ну куда ты торопишься? Медленнее, она от тебя не убежит, — подразнил его он, продолжая улыбаться.

— Так, — сипло сказал Андрей, — что там за история?

Он буквально навострил уши, готовый впитывать в себя информацию.

— Ну, познакомились в школе, вот и все, — размеренно проговорил Леша, улыбаясь уже откровенно ехидной улыбкой.

— Как все? — протянул Андрей, разевая рот и чуть не роняя сигарету.

— Ну, вот так. Ты ожидал чего-то другого? — Леша над ним смеялся, а Андрей, обидевшись, выкинул сигарету в окно и, импульсивно развернувшись, хотел вылететь с балкона, только вот его опять остановили.

Схватили, заставили остаться на месте, а потом тихо произнесли:

— И что это за психи, молодой человек? Разве не я должен тут психовать? — Леша попытался исправиться: — Давно это было, чего скрывать, в школе еще зазнакомились. Ты зажигай новую сигарету, все же обещал, — сказал, протягивая открытую пачку. — Только на этот раз медленнее, не хочу слушать твои задушенные хрипы.

Андрей вздохнул, но все же сдался — развернулся и вновь потянулся к сигаретам, выхватывая одну из пачки. Медленно поджог конец — уже сам, — и тихонько затянулся, проглатывая горечь. Все-таки крепкие попались, черт. А Леша пока говорил: тихо, чтобы услышал только Андрей, как будто доверял ему какую-то тайну:

— … я уж точно все это не помню, знаю только, что не хотелось мне с малолетками возиться. Типа, знаешь, два года, не разница — пропасть. Да и в то время вообще о девчонках не думал, так, все не о чем было. А тут они с подругой: второклассницы, такие бойкие, дерзкие вроде, да смешные. Хохотали постоянно, особенно на переменах их слышно было. Ну, я их и запомнил, забавные чем-то были.

Леша прервался, взглядом поедая полупрозрачный горький дым, что вырывался изо рта Андрея.

— А потом через некоторое время, когда домой возвращался с очередного кружка, заметил ее — Настеньку. Сидела на лавочке, да плакала о чем-то. Когда я ее увидел, у нее уже все лицо красное было и опухшее, да коса постепенно расплеталась, конец которой на плечо был брошен. Нахохленная вся была, чем-то злобную помидорку напоминала.

— Ты так нежно о ней говоришь, — выдохнул Андрей вместе с дымом, пристально смотря Леше в лицо.

— Это я сейчас так говорю, а тогда обозвал ее нытиком и нюней, да убежал, что-то шутливое кидая вдогонку. — Леша тихо и как-то грустно засмеялся, переводя взгляд на окно. — Я ж тогда не думал, что она мне отомстит.

— И что же она сделала? — Андрей сделал последний затяг и потянулся за следующей. Слишком легко пошли эти крепкие сигареты, что невозможно было оторваться.

— Как что? Поймала меня в коридоре школы, да отпинала за все хорошее. — Леша перехватил зажигалку и поджог конец. — Так и подружились.

Он замолчал, а Андрей, выдыхая горький дым, смотрел на посеревшее небо, которое казалось замороженным куском мутного льда.

— Пошли, холодно тут. — Потянул его Леша, как только он докурил.

Настенька все также сидела на диване, только на этот раз она не пялилась безучастно в стену напротив. В ее руках был зажат телефон — она что-то увлеченно печатала, ни на что не обращая внимания. Андрей готов был поклясться, что она зависала в заметках, отображая там какие-то свои мысли. Леша прошел мимо него и все-таки уселся на край дивана, заглядывая в телефон. Настенька это проигнорировала — настолько была увлечена своим занятием, что опять уплыла, перестала замечать что-либо вокруг.

— И что ты придумала? — тихо, почти неслышно сказал он, медленно отклоняясь назад и упираясь рукой в обивку дивана.

Настенька ответила не сразу — замирала, что-то опять печатала, а потом, когда пришла в себя и отлипла от телефона, сказала:

— Это так, заметки, — бросила как бы вскользь, стараясь не акцентировать на этом внимание.

— Понятно, — сказал, будто выдохнул, а потом спросил: — чай будешь?

Леша быстро улыбнулся, выдавая свое нетерпение, которое также отразилось блеском в мутном глазу. Как Андрей смог увидеть в нем искру задорства, оставалось загадкой. Возможно, это было просто его воображение.

— Возвращаемся к старым традициям? — Настенька убрала телефон в рюкзак и села вполоборота, отвечая на его воодушевленность искренней улыбкой. Она редко так улыбалась, уж Андрей знал об этом.

— Почему бы и нет? — Леша все-таки встал и, потянувшись, хрустнул костями пальцев, из-за чего Андрей в который раз поежился. — А ты будешь? — спросил он, сверля его взглядом.

— Нет, — коротко бросил Андрей, и Леша ушел.

С кухни послышался шум воды, а потом негромкое бормотание. Все-таки стены в доме Андрея были поразительно тонкими: при желании можно было услышать много чего интересного, особенно если сохранять кристальное молчание.

Настенька встала: она тоже немного потянулась, расправила плечи и, зевая, прошла на балкон, чтобы открыть окно. Как только она это сделала, ее волосы растрепал порывистый ветер, но ей было на это наплевать.

— Насть, — позвал ее Андрей, вглядываясь в улицу: — а как он умер?

Странно, но ему до сих пор неловко было спрашивать такое непосредственно у него. Почему-то это казалось слишком личным или каким-то недоступным для посторонних. Правда, Андрей не проверял, а так ли это было на самом деле, поэтому решил зайти издалека, чтобы не смущать Лешу подобными вопросами.

— Я просто вышел погулять, — раздалось сзади, а у Андрея по спине пробежались мурашки. Решил зайти издалека, как же.

— С крыши? — парировала Настенька, не поворачиваясь к нему лицом, чтобы не запутать волосы окончательно.

— Ну, я очень спешил. — Андрей обернулся, поэтому смог заметить тень улыбки, которая наползла на лицо, делая его черты слегка резковатыми. Такую улыбку на нем он видел впервые, и ему она не понравилась — от нее разило холодом за версту, а от тяжелого взгляда захотелось сжаться в комок и заползти в нору, чтобы не отсвечивать.

— Хм, — хмыкнула она, убирая прядь волос за ухо, — ты такой дурак, боже. Спешил он, как же.

— Ты даже не представляешь, какие важные дела ждали меня внизу в тот момент. — Он рассмеялся, явно чувствуя себя в своей тарелке: его лицо смягчилось, но бровь все равно была нахмурена.

Настенька собиралась что-то ответить, но раздавшийся телефонный звонок прервал ее. Она тут же вылетела с балкона, чуть ли не сбивая Андрея с ног. Вытащив разрывающийся аппарат из рюкзака, она на секунду нахмурилась и тяжело вздохнула, но потом все же приняла вызов.

— Да, мам, привет, — сказала тихо, отходя в сторону. — Нет. — Она приблизилась к полкам и некоторое время что-то там рассматривала, изредка поправляя оберег на шее. — Да, убирала, нет, все нормально. — Она подошла к дивану, на котором небрежно лежал кинутый рюкзак. Покопавшись в нем, она нашла расческу и положила ее рядом, в скором времени собираясь использовать. — Да, мам, хорошо, я тебя поняла. Пока.

Она тут же бросила трубку и тихо выругалась, кидая телефон на диван.

— А отношения у вас все те же, — кинул Леша, скрещивая руки на груди.

— Заебала, — зло сказала она, хмыкая себе под нос, — короче, мне придется сейчас уехать. Как только я что-нибудь найду, то сообщу вам.

Не дожидаясь ответа, она схватила расческу и, быстро приведя волосы в порядок, затолкала все вещи обратно в рюкзак.

— Провожать не надо, — кинула она, вылетая в прихожую, но Андрей все равно пошел за ней, а Леша остался, все так же хмурясь.

* * *

Ветер немного поутих, поэтому на балконе было приятно находиться. Практически пустая пачка сигарет лежала на деревянном выступе — Андрей курил одну за другой. В голове крутились невысказанные вопросы, которые так и вертелись на языке, но озвучивать их было страшно. Открывая и закрывая рот на манер выброшенной на берег рыбы, он избегал Лешу взглядом, постоянно смотря как будто сквозь него.

— Ну говори, чего хочешь. — Не выдержал тот, присаживаясь на ступеньку.

Он сверлил Андрея изучающим взглядом, а тот в упор не понимал, зачем он это делает. Ему и так уже давно казалось, что Леша за этот короткий срок сумел изучить его "от" и "до".

— Почему? — кинул он, затягиваясь.

Сигарета вновь шла легко, как будто он курил уже достаточно долго, а не начал этот путь несколько часов назад. Леша понял его вопрос сразу, поэтому слегка помрачнел, поджимая уцелевшие от неправильного воскрешения губы.

— Я не хочу сейчас отвечать на этот вопрос, — вкрадчиво сказал он, пресекая подобные обсуждения на корню. Андрей не был дураком, он понимал все с первого раза.

Кивнув, он вновь затянулся, а потом громко чихнул.

— Правду сказал, — пробормотал он, шмыгая носом.

— Знаешь, — начал Леша, улыбаясь, — я когда-то вычитал, что есть еще одно определение по поводу этого всего. — Леша невнятно махнул рукой, а Андрей понял, что он говорит про непроизвольные чихи и правду. — Типа, если чихнешь один раз, то ты кому-то нравишься; если два — кто-то о тебе думает; если три — в тебя кто-то влюблен…

— А если четыре? — спросил он, затягиваясь и стряхивая пепел за окно.

— О-о-о, мой друг, тогда ты заболел! — Леша смотрел на него как-то выжидающе, а Андрей не смог сдержать смешка — это было слишком абсурдно. Позже и Леша присоединился, легко посмеиваясь.

— Мне кажется, что еще немного, и я заработаю зависимость, — сказал Андрей, подпихивая пачку пальцами.

— Я однажды вычитал…

— Ты что, ходячая энциклопедия? — Леша пристально посмотрел ему в глаза, но все же улыбнулся, слегка прищуривая глаз.

— Почему же, просто я находил подобное весьма интересным, вот и запоминалось. — Он наклонил голову чуть в бок, начиная походить на шкодливого и надоедливого кота. — Так вот, — продолжил он, — я читал, что курить нужно тогда, когда никак.

— Это как? — Не понял Андрей, слегка покашливая в кулак.

— Это когда безразлично, — сказал он, поднимаясь и закрывая окно. — Просто не курить в моменты радости или отчаяния, чтобы не вырабатывать привычку. Вот тебе сейчас как? — спросил он, усаживаясь обратно.

Андрей затих, прислушиваясь к себе — было спокойно.

— Спокойно, — озвучил он свою мысль, вглядываясь Леше в лицо.

— Значит можно курить в пределах разумного, — ответил тот, ухмыляясь. — Но я бы не советовал — на хер.

Андрей был с ним согласен, поэтому больше не тянулся за сигаретами, а просто зажигал и тушил зажигалку, этим самым занимая свое время.

— Расскажи что-нибудь, — просил Андрей, смотря через огонь на притихшего Лешу.

— Ну, это сложно, — протянул он, улыбаясь: — что конкретно ты хочешь услышать?

— Все что угодно, — тут же выдал ответ Андрей, откидывая зажигалку от себя.

— Про наши с Настенькой приключения или конкретно про меня? — он прищурился, выжидая реакцию.

— Про тебя, — нашелся с ответом Андрей, без смущения смотря на него.

— Хорошо, — согласился Леша, подмигивая: — жил да был мальчик, и звали его Алеша, — начал он, а Андрей прыснул в кулак, не удержавшись. — Дожил этот мальчик до своих двадцати лет и ушел из жизни посредством суицида. Конец.

— Не, ну так не пойдет, — сказал Андрей, хмурясь. — Я же по-нормальному попросил.

— По-нормальному конкретней просят, — урезонил Леша, скрепляя руки в замок.

— Хорошо, — согласился тот: — чего ты бои… боялся? — Исправился Андрей, пристально следя за реакцией.

— Высоты. — Незамедлительный ответ его поразил.

Черт, это же каким нужно быть человеком, чтобы…

— И ты спрыгнул с крыши? — спросил он, как бы уточняя.

— Я же должен был побороть свой страх, — ответил Леша, будто заигрывая.

— Идиот, — пробормотал Андрей, качая головой.

— Не отрицаю.

Лучше бы он этого не говорил.

День протекал на удивление спокойно: после разговора на балконе, каждый разошелся по своим углам: Леша дальше пошел шерстить полки на предмет чего-нибудь интересного, а Андрей вернулся к компьютеру и продолжил зависать на своих любимых сайтах. Информация, которую он пытался найти, все никак не находилась, поэтому забив на этого, Андрей просто наслаждался тишиной и спокойной атмосферой.

Погрузившись в виртуальный мир с головой, Андрей позабыл про то, что рядом с ним кто-то есть, поэтому слегка вздрогнул и вытаращил глаза, когда со стороны полок что-то ухнуло. Как оказалось, это просто упала книга, которая осталась без опоры, но Андрею даже этого хватило, чтобы, образно выражаясь, наложить в штаны. Тут же всплыл момент недавнего помешательства — ночь, палка, зажатая в руке, и звериная агрессия, которая чуть не довела до беды. Его передернуло, а по спине пробежал холодок — было неприятно видеть в себе скрытого монстра, который может натворить бед. В тот момент это точно был не он — кто-то другой. Неизведанный, страшный и до ужаса дикий, способный убить, потому что так надо, потому что так захотел.

Встряхнувшись, Андрей отогнал от себя эти мысли — ему и так было как-то странно, не стоило нагнетать. Вернувшись обратно в реальность, он попытался сосредоточиться на новой статье, которую некоторое время назад отыскал. Только он начал вчитываться в написанное, как случилось непоправимое — компьютер выключился, как, кажется и все в доме. Замешательство настигло неизбежно — Андрей не понял, что произошло, поэтому некоторое время бездумно тыкал по кнопкам, пытаясь оживить старого друга. Но реакции не было, как и понимания происходящего. Только чуть погодя до него дошло, что света нет — он это осознал, когда попытался повторно включить компьютер.

— Приплыли, — сказал он, тяжело вздыхая.

Леша непонимающе на него посмотрел, держа в руках стопку из нескольких книг. Вот уж кому точно не должно быть скучно в ближайшие, — Андрей посмотрел на время и чуть ли не взвыл, — пять часов, до наступления ночи. Леша, кажется, поняв, что случилось, как-то ехидно растянул ошметки губ в улыбке и, поставив стопку книг обратно на полку, спросил:

— Как будем развлекаться, милый друг?

Андрей чуть ли не предложил стандартную схему с «погулять», но вспомнив, кто такой Леша и как он выглядит — отмел мысль. Он неопределенно пожал плечами и некоторое время стучал пальцами по столу, разбавляя прилипчивую тишину. Делать было откровенно нечего.

Каждый застыл на своем месте: Андрей пытался в спешке что-нибудь придумать, а Леша просто пялился на него, тихо посмеиваясь над наигранной задумчивостью и в смятении сведенными бровями.

— Свечи есть? — спросил Леша, засовывая костлявые руки в карманы штанов. При этом он наклонился вперед, сощуривая глаз и становясь похожим на чересчур дохлого гопника. Дохлого — это уж точно.

— Зачем тебе? — Андрей отъехал от компьютерного стола, но не посчитал нужным подняться со стула.

— Сатану вызвать хочу, давно не общался, — в шутку кинул Леша, наклоняясь чуть вперед: — так что?

— В правом нижнем ящике должны быть, — ответил Андрей, подаваясь чуть вперед. — А он правда есть? — как-то нетерпеливо спросил, слегка прикусывая губу от интереса.

— Кто? — не понял Леша, опускаясь на корточки и открывая ящик.

Вот теперь он точь в точь выглядел как хилый гопник. Особенно со спины, ведь если не считать двойного лица и слишком уж костлявых рук, которые слегка были истерзаны и выглядели, прямо сказать, не очень живенько, все остальное было в пределах нормы. Конечно с учетом того, что на нем будет одежда. Леша со спины действительно, черт возьми, казался живым, поэтому зафиксировать в мозгу мысль о том, что он мертвый, свершенно абсолютно не живой, не получалось.

— Ну, Сатана. — Леша не удержался и все-таки слегка засмеялся, вызывая бурю негодования у Андрея. — Блядь, не смешно!

— А по-моему даже очень, — сказал он, доставая несколько свечей. — Вон, даже голос прорезался, а то что-то мямлил, да мямлил. — Леша обернулся к нему и, заметив надутые щеки, как-то интимно улыбнулся, отчего у Андрея навернулись слезы на глазах.

Это было как-то странно: Андрей не страдал лишней сентиментальностью, а тут вдруг вот так. Леша, вроде бы, ничего не заметил, а, может, искусно сделал вид. Во всяком случае, Андрей был благодарен за то, что тот никак не прокомментировал эту ситуацию.

— Так зачем тебе свечи?.. — Он отвернулся и посмотрел в окно, чтобы немного прийти в себя.

— Вот что ты выберешь: сидеть при тусклом, но свете или в полной темноте? — Леша положил свечи на стол, взглядом выискивая зажигалку. — Кстати, не стоит забывать, что в темноте не один, а со мной — Вашим покорным слугой, о хозяин! Кажется, так я должен к тебе обращаться, да? — Он откровенно стебал Андрея, проезжаясь по его слабостям, но именно от него это звучало нисколько не обидно.

Леша вообще воспринимался как старый друг, который немного внешне специфичен. Обижаться на него было последней дуростью, да и Андрею, честно признаться, не хотелось этого делать. Как-то не цеплялось за него злое настроение, не было желания испытывать ненависть по отношению к нему.

— Желательно при свете, конечно, — ответил Андрей, опуская шутку про хозяина.

— То-то и оно! — Леша улыбнулся и положил рядом со свечами зажигалку. — Я бы тоже выбрал сидеть при свете, чем без.

Наступила до странности уютная тишина, которую нечем было разбавить. Она приятно обволакивала и ложилась на плечи точно теплый плед, да и согревала как в морозное утро. Леша, покрутившись, опять уселся на пол и стал вертеть подобранную со стола ручку. Он мастерски крутил ее в истерзанных пальцах, время от времени откручивая колпачок и вынимая стержень. А Андрей в который раз не нашел сил возмутиться: ему не нравилось, что он сидел на полу. И не нравилось, к слову, непонятно отчего — просто хотелось взять и насильно пересадить его на диван или стул, лишь бы только он не «мешался под ногами» точно развалившийся кот.

— Я жрать хочу, — сказал Андрей, а Леша сначала тихо, а потом и во весь голос рассмеялся, чуть ли не заваливаясь на бок. Да и Андрей, в целом, не отставал: громко хмыкнул, а потом прикрыл рот ладонью, сощуривая глаза.

— И чего ты ждал все это время? — спросил Леша, садясь относительно ровно и начиная опять вертеть несчастную ручку в пальцах.

— Не знаю, — ответил тот, пожав плечами, — вот как только свет отключили — жуть как захотелось. Теперь кроме бутербродов ничего и не сделать, — вскользь кинул он, поднимаясь.

— А ты что, готовить умеешь? — Леша тоже поднялся с пола, кидая ручку на стол.

— Нет, я думал, что ты что-нибудь сделаешь.

Тихое и насмешливое «м-да» было ему ответом.

* * *

Ночь наступила также неожиданное, как и выключение света. Андрей даже глазом не успел моргнуть, а в комнату заполз вечерний мрак, который сгустил все краски и ухудшил видимость. За этот короткий миг Леша вдоволь поиздевался над ним, когда тот косо-криво нарезал хлеб и колбасу для бутербродов, а потом неожиданно предложил нагреть воду для чая в кастрюле над газовой горелкой. Естественно, что Андрею не понравилась эта идея, но Леша, загоревшись, не отставал, а потом, когда Андрей пошел на попятную и они вместе пошли наводить ревизию в крохотной кладовой — расстроился, потому что, как оказалось, этой самой горелки у Андрея и не было.

Зато Андрей выдохнул с облегчением — этого было не отнять. Так же, как и бутерброды, которые пришлось запивать холодной водой, потому что было чересчур сухо.

Вернулись они в комнату только тогда, когда видимость стала невыносимой.

— Ты можешь видеть в темноте? — спросил Андрей, медленно продвигаясь вперед и слегка касаясь пальцами стены, чтобы случайно не наткнуться на угол. Пусть он и жил в этой квартире сколько себя помнил, с углами он все-таки не дружил. Наверное, это было семейное.

— Я тебе что, животное какое, чтобы в темноте видеть? — вопросом на вопрос ответил Леша, а Андрей как-то рассержено запыхтел, внутренне немного закипая. Каким бы Леша не казался уютным, некоторые его привычки выводили из себя и с этим ничего нельзя было сделать.

Что бы он не говорил, а когда они медленно вошли в комнату, Леша обошел Андрея и уверенной походкой направился к столу и разбросанным совсем рядом свечам. Будто это он жил здесь все время, а Андрей так, в гости зашел.

Вспыхнул огонек зажигалки и подпалил фитиль, который жадно занялся огнем, освещая маленькое пространство рядом с собой. Стоя вот так со свечой в руке, Леша казался видением, которое мог словить разве что наркоман во время трипа. Он выглядел как-то загадочно, а все его неровности и особенности были умело сглажены теплым свечением. Только как бы то ни было, привлекательнее он не становился, наоборот — нагонял ужас, и если бы Андрей впервые увидел его в такой момент, он непременно бы испугался и, как возможность, с диким ором ломился в дверь, пытаясь выбраться на свободу.

Андрей усмехнулся своим мыслям и прошел в комнату, не сводя взгляда с Леши, который подпаливал конец очередной свечи.

— Держи, — сказал он, протягивая одну.

Андрей протянул руку в ответ и аккуратно забрал у него свечку, осторожно сжимая. Воск под теплом медленно таял и скапливался жидкой лужицей вокруг фитиля, поблескивая в тусклом свете.

— Это что, ароматические свечи? — спросил Леша, беря одну из незажженных, поворачивая то одной стороной, то другой.

— А? — спросил Андрей, садясь на пол и скрещивая ноги.

Леша на секунду удивился: его лицо слегка вытянулось, а глаз стал размером с большую круглую монетку, но ничего не сказал: подхватил свою свечу и переместился к нему, садясь напротив.

— Не думал, что у тебя будут ароматические свечи, — сказал он, — мне казалось, что это больше подходит девушкам.

— Так их Настя принесла, ей что-то надо было сделать, но она слишком резко про это забыла, а у меня не было времени напомнить. — Андрей пожал плечами и уставился на огонек, который клонился в разные стороны, потому что с балкона тянул прохладный воздух. Надо же, а Андрей даже ничего не почувствовал.

— Она может, — согласился Леша, слегка искривляя губы в улыбке.

Он поднес ароматическую свечу к огоньку и зажег, а после — поставил на пол. Она засветилась ярче, и рядом с ними стало в несколько раз светлее, правда этот свет все еще был до невозможности тусклым, но таким уютным. Андрей ожидал, что вот сейчас по комнате расплывется невероятный запах от ароматической свечки, но этого не происходило. Только парафином стало тянуть в два раза сильнее, но Андрей сомневался, что подобного рода свечи должны вот так работать.

— Знаешь, — вдруг сказал Леша, глядя на огонь, — я ведь всегда хотел научиться играть на гитаре. — Он перевел взгляд на Андрея, цепляя его своим мутным глазом. — Но все некогда было, откладывал почему-то. — Он на некоторое мгновение замолчал. — У тебя есть желания, которые ты в силу причин не исполняешь?

В этот момент он был похож на ранимого мальчишку. А ведь он был на несколько лет старше и вообще…

— Я умею играть, хочешь… — Андрей не договорил, потому что горло перехватил удушающий спазм, а Леша просто кивнул, без лишних слов. — Только я это, — он запнулся и прокашлялся, — так себе играю, — предупредил он, вставая, а Леша промолчал. Только сгорбился сильнее, чем был до этого.

И действительно Андрей не был профи в игре на гитаре, потому что слишком уж быстро наскучило ему это занятие. Гитара сначала была отставлена в сторону и с каждым новым днем переставлялась все дальше и дальше, пока не оказалась в углу, медленно обрастая слоем пыли. А через месяц-другой вообще переселилась бабушке в комнату, — та ее хоть протирать не забывала, да и сама побрякивала что-нибудь, когда Андрей был на учебе. Так и жила бедная гитара у бабушки в комнате, напрочь позабытая своим хозяином.

Андрей вернулся с черной обтекаемой красоткой наперевес. Она — стандартная, ничем не примечательная, не вызывала у него никаких эмоций, но он готов был поклясться, что чертов единственный глаз Леши на секунду засверкал ярче, будто теряя мертвую муть на радужке.

Он сел на свое место — на пол, прямо перед ним. Положил гитару на вновь скрещенные ноги и, прислонив пальцы правой руки к струнам, сказал:

— Я мало каких песен знаю, но что-нибудь простенькое наиграть смогу.

Леша опять не ответил — придвинулся ближе, чуть ли не сбивая рукой одну из свечей. Несколько капелек растопленного воска все-таки сорвались вниз, быстро застывая рельефными подтеками.

— Ну, ладно, — сказал Андрей, грузно вздыхая.

Мысли, будто по щелчку пальца, выключились и он стал в спешке вспоминать, что именно сможет наиграть. Поразмыслив несколько секунд, Андрей прижал пальцами несколько струн на грифе и задумчиво прошелся по ним с другой стороны. Гитара издала натужный звук, и Андрей принялся вертеть колки, чтобы улучшить его.

Покончив с этим, он вновь пережал несколько струн на грифе, зажимая правильную комбинацию. На этот раз он понял, что хочет сыграть. Музыка, которая наполнила комнату, была до дрожи ему знакома — когда-то любимая песня вновь разбудила воспоминания. Андрей отчаянно старался не подпевать.

— Это же… — начал Леша, прерываясь. На его лице растянулась забавная улыбка: — Сплин*? Серьезно?

Андрей улыбнулся и качнул головой, продолжая наигрывать мелодию. Внутри зародилось приятное тепло, которое подгоняло на что-то сумасшедшее.

— Я когда-то хотел сыграть ее одной девушке, — сказал он, как только закончил. — Да только мы прекратили общаться намного раньше, чем я все это…

— Сильно расстроился? — спросил Леша, протягивая руку, чтобы забрать гитару.

— Не то чтобы, — сказал, пожав плечами, — просто было жаль потраченных усилий. — Он передал Леше гитару, покашливая в кулак.

— Но ведь это не прошло напрасно. — Леша устроил гитару уже на своих коленях, костлявым пальцем проходясь по колкам. — Типа, тогда ничего не вышло, не пригодилось, а сейчас наоборот — доброе дело сделаешь. Нужно во всем видеть позитивную сторону, — сказал он в конце, подмигивая.

— Ну, если тебя позитив до такого довел, то я, пожалуй, воздержусь.

— Просто иногда не получается видеть хорошее, вот и все. — Он опять улыбнулся и стиснул гриф в руке. — Давай, учитель — учи!

Андрей громко хмыкнул, но кивнул — все-таки обещал.

* * *

Андрей проснулся рано утром на полу, укрытый теплым покрывалом с дивана. Леша сидел рядом с ним и капал воском на сероватую кожу руки, и никакие эмоции не отражались на его лице. Зачем он это делал — одному черту известно.

Потянувшись и что-то неразборчиво пропищав, Андрей забрал у него из рук практически кончившуюся свечку; погасил ее и поставил так, чтобы Леша не мог сразу до нее дотянуться.

— С добрым утром, — сказал Леша, садясь ровно и ненароком хрустя костями.

— Угу-м, — выдохнул Андрей, широко и заразительно зевая.

Сегодняшняя ночь как-то подозрительно быстро подошла к концу — Андрей даже не заметил, как уснул на полу в окружении свечей. Он готов был поклясться, что со стороны все это смотрелось очень странно и совсем капельку напоминало стандартное жертвоприношение темным силам.

Андрей ухмыльнулся своим мыслям и медленно сел, недовольно ухая — спину неприятно потянуло, а все тело будто задеревенело. Да, не стоило засыпать на полу.

В дверь раздался настойчивый и быстрый стук. Андрей недоуменно посмотрел на Лешу, как будто хотел найти на его лице объяснение этому стуку с утра пораньше. Но, как ни странно, ничего не нашел, кроме такого же удивления. Стук повторился, а Андрея на секунду озарило — он где-то уже слышал этот быстрый, но громкий стук, вот только не мог понять, кому он принадлежал.

Ничего не соображая, он громко и сладко зевнул, а потом провел ладонью по лицу, размазывая ночную дрему. Стук повторился, а у Андрея в голове что-то щелкнуло — бабушка.

Блядь.

— Сука, — проговорил он, резко поднимаясь с пола. Боль в спине резко прошла, а все сонливость канула в лету — за дверью входной двери стояла бабушка. Как же, черт возьми, повезло, что он не закрылся на ключ, иначе его бабку мог схватить удар.

— Быстро! Прячься! — громким шепотом протараторил он, хватая в комок одеяло и беря за конец подушку.

— Почему? — спросил Леша, но видя замешательство и легкую панику на его лице, спросил: — Куда?

Андрей заметался по комнате, а стук вновь повторился, вторя ожившему телефону.

Черт, черт, черт!

Сбив несколько свечей, Андрей схватил Лешу за руку и резко дернул по направлению балкона. Открыл дверь, затолкал туда несопротивляющегося мертвеца и, закрыв ее, пулей полетел к входной двери, попутно пытаясь унять сбившееся от волнения и суматохи дыхание.

— Прости, что разбудила, Андрюша, — это было первое, что сказала бабушка, как только входная дверь открылась. — А чем это у нас пахнет? — а это было вторым, что заставило Андрея покрыться маленьким слоем холодного пота. — Ты не чуешь? — что-то пропало!

Андрей захотел съязвить и сказать, что же в квартире так настойчиво смердит, но бабушка бы не поняла. Она энергично, для ее-то возраста, зашла в квартиру и всучила ему несколько увесистых сумок.

— Нет, ты только представь, — начала она, разуваясь. — Эта старая карга нас всех обманула! Погулять ей, видите ли, захотелось, тьфу! — Она скинула тяжелое пальто и быстро сказала: — эту сумку неси на кухню, а эту — давай сюда. — И снова что-то запричитала, поправляя седоватые волосы. — Отнесу на балкон, а то у нас здесь некуда поставить.

У Андрея чуть сердце не остановилось — он взял бабушку за руку, в котором был зажат пакет:

— Давай я, — сказал он, аккуратно пытаясь выцепить пакет из ее пальцев. — Там холодно, чего ты пойдешь, — попытался отговорить он, смотря прямо в глаза.

— Да я только с улицы, глупый, — ответила она, растягивая сухие, намазанные розоватой помадой, губы в улыбке. — А ты только встал, вон, весь горячий со сна, еще простудишься, если в таком виде выйдешь. — Бабушка погладила его по руке, тепло сжимая широкую ладонь.

— Нет, — твердо сказал Андрей, все-таки забирая пакет из ее руки, — давай меняться, — как-то по-детски, но также непреступно продолжил он. — Пожалуйста.

Бабушка пристально посмотрела ему в лицо, что-то для себя отмечая, а потом отпустила ручки пакета, идя на попятную.

— Какой-то ты странный сегодня, — обронила она, когда Андрей протиснулся между ней и стеной.

Он ничего не ответил — медленно пошел вперед, отчаянно стараясь не сорваться на бег. Как только завернул в комнату — быстрым шагом кинулся к балкону, чересчур резко отворяя дверь.

— Кто пришел? — спросил Леша, поднимаясь со ступеньки, на которой решил скоротать ожидание.

— Заткнись! — громким шепотом попросил Андрей, слегка отпихивая его вглубь балкона, чтобы влезть в узкое пространство самому и не забыть чертов пакет. — Слушай, — начал он тихо, поглядывая на дверной проем, — моя бабка приехала слишком рано, да и не предупредила к тому же…

— Это сейчас так принято своих девушек называть? — перебил Леша, старательно пряча улыбку.

— Дебил, — в сердцах выругался Андрей, — ты же меня понял.

— Да, я видел ваши фотки, — подтвердил, качая головой, — так что там?

— Как только появится возможность, тебя нужно будет отсюда вывести, понимаешь? — Леша опять кивнул, пристально смотря в глаза Андрею. — Выйдешь в подъезд, поднимайся на последний этаж, там есть выход на крышу. Замки все давно срезаны, так что проблем не возникнет. Подождешь меня там, хорошо? — Андрей тяжело выдохнул, подтягивая увесистый пакет. И как бабка его одна перла — загадка.

Леша только хотел ответить, как неожиданный вопрос со стороны двери заставил вздрогнуть обоих:

— А чего это свечи на полу валяются? — Леша быстро нырнул вниз, максимально сгибаясь, а его кости, словно сочные ветки, затрещали. Андрей попытался перекрыть этот звук, поэтому сильно тряхнул пакетом, но было поздно. — Что это за звук, Андрюш? Ты что там свою девочку прячешь?

Леша только чудом не заржал в голос, а Андрей, в отместку за расплывшуюся на лице улыбку, пихнул его пакетом. Да так, что тот чуть не потерял равновесие и не свалился на костлявую задницу.

— Нет, баб, просто птички шалят, — это был полный провал, — блядь, Андрей, что ты несешь?! — билось у него в голове. — Ты же знаешь, они в последнее время какие-то дикие.

«Черт, черт, черт — только поверь», — думал он, вставая в дверной проем, чтобы в случае чего помешать бабушке увидеть то «чудо», которое он так старательно прятал.

— Это да, — сказала она, ставя руки на пояс, — я тут недавно видела, как одна из засранок-синичек выколупывала что-то из стены дома. Такая наглая — не улетела, когда я ее шугнула. — Бабушка прошла чуть вперед, а Андрей напрягся: было ощущение, что она что-то поняла. — Так свечи почему валяются?

— А, это… — Андрей замялся, пытаясь подобрать слова: — вчера ближе к вечеру свет отключали, вот и пришлось достать. Не сидеть же в темноте одному, — произнося, сделал акцент он, — в самом деле.

Бабушка еще некоторое время стояла на месте, разглядывала укатившиеся в разные стороны от спешки свечи, а потом вскользь произнесла:

— Понятно. Андрюш, ты бы это, дверь-то закрыл, а то холодно, еще простудишься. — Она развернулась и потопала в свою комнату. — Ты ведь у меня такой болезненный мальчик, — уже себе под нос пробурчала бабуля.

— Да-да, — громко проговорил Андрей, а потом резко обернулся и совсем тихо сказал: — поднимайся на крышу и жди наверху, понял?

Не дожидаясь, пока Леша кивнет, Андрей на свой страх и риск схватил того за руку и потянул за собой, с опасением поглядывая на дверь в бабушкину комнату. Как только оказались в прихожей — вытолкал того вперед, скрывая собой. Даже заставил ссутулиться чуть больше, чтобы стать совсем незаметным. Подпихнул к двери и, провернув пипку замка, выпустил на площадку.

— Крыша — понял? — еще раз уточнил Андрей, в нервной привычке прикусывая верхнюю губу.

— Да понял я, Андрюша, понял, — сказал он, а Андрею дико захотелось дать ему смачного поджопника, чтобы не выделывался. Но судьба была явно не на его стороне.

— Андрюша, — послышалось с комнаты, — я же просила тебя закрыть балкон! Ты всерьез хочешь заболеть?

Ничего не ответив, Андрей тихонечко захлопнул дверь.

Андрею удалось подняться на крышу только глубоким вечером.

Все время до этого он переживал и куда-то торопился, отчего бабушка его неприятно отдергивала:

«Андрюша, ты куда-то спешишь?» — спрашивала она, а он отвечал, что нет. Не расскажешь же ей, что на крыше дома его ждет мертвый парень, которого он воскресил по своей дурости. Поэтому приходилось терпеть и сдерживать себя, дабы не расстраивать бабулю. А еще стараться не расстраиваться самому. До Андрея вообще только через несколько часов дошло, что он отправил на крышу человека, который в последние минуты своей жизни с этой крыши и сиганул. Ну, не конкретно с этой, а вообще…

Звонок от Настеньки был спасением — она звала его к себе. О Леше она не спрашивала, хотя Андрей был уверен, что она что-нибудь про него сказанет. Наверное, рядом с ней кто-то был, поэтому эта тема обходилась стороной.

Сказав бабушке, куда он собирается, Андрей вскользь послушал наставления о том, что не стоит так легко одеваться и вообще лучше никуда не ходить — темень кругом, да и, мол, случиться может всякое. В конце эмоционального монолога, он заверил, что все будет хорошо и пулей вылетел за дверь.

На чердаке было слишком темно и холодно. Андрей очень медленно шел вперед, стараясь не споткнуться. Руки были в беззащитной манере выставлены перед собой — почему-то он не додумался использовать фонарик хотя бы на телефоне — ощупывая темное пространство. Где-то с боку что-то ухнуло, а Андрей на секунду потерял дар речи.

— Эй, ты здесь? — прокашлявшись, спросил он, громко шаркая по полу.

Ответа, увы, не последовало, — Андрей начинал потихоньку паниковать. Выходить на саму крышу не хотелось — там было слишком холодно и мерзко, так как совсем недавно с неба начали сыпаться мокрые снежинки, но, кажется, другого выхода не оставалось.

Еще раз позвав его — на это раз по имени, — Андрей тихонько подошел к двери, готовясь ее открыть. Но этого не потребовалось: его схватили за плечо и потянули обратно.

— Блядь! — истошно заорал он, вырываясь.

— Да не ори ты, — сказал Леша, крепче сжимая ладонь на его плече.

— Сука, как же я тебя ненавижу, — в сердцах сказал Андрей, тяжело дыша через нос, как будто после длительной пешей прогулки в гору. — Зачем?..

— Так веселее, — перебил его Леша, отпуская. — Ты долго.

В его словах не было упрека или обиды — сухая констатация факта, но Андрею отчего-то стало стыдно. Неосознанно, но он чувствовал ответственность за все произошедшее.

— Настя звонила, — попытался перевести тему он, — звала к себе. Попросила помочь в поисках по… ну, ты понял. — Андрей обвел руками пространство, как бы говоря: «во всем этом дерьме, которое я наворотил».

Леша кивнул, а потом спросил:

— Не проще ли было включить свет? — Андрей не видел в темноте его лица, но отчего-то был уверен на сто процентов, что тот саркастически щурит единственный глаз. — Или интереснее в темноте шататься, сбивая углы?

— Ха-ха, — парировал Андрей, все-таки вытаскивая телефон из кармана. И правда, почему он не додумался до этого?

Включив фонарик, он посветил Леше в лицо, но тот никак на это не отреагировал, даже не поморщился. А Андрей надеялся.

— Чем занимался все это время? — вскользь кинул он, пробираясь мимо Леши к выходу. — Живность чердачную до инфарктного состояния доводил?

— Скорее они меня. — В его интонации слышалась улыбка.

* * *

До Настеньки они добрались быстро. Андрея подгоняли в спину холодный ветер и бабушкины наставления о том, что, дескать, на улице холодно и надо одеваться теплее, а Лешу же ничего не тревожило. Он не шел — парил, поэтому тоже являлся хорошим стимулом для Андрея, который был красный от легкого весеннего мороза.

Пока они шли все разговоры сошли на нет. Леша молчал в знак солидарности, а Андрей зачастую не мог говорить: то холодно, то запыхался, то вообще не хочется. В этой легкой тишине они шли по улицам, пугая редких прохожих, которые подозрительно косились на Лешу, и, чуть на того падал свет, обходили по широкой дуге. Его это, надо сказать, забавляло, Андрей же чувствовал себя неуютно. Отчего так — непонятно, просто не нравилось видеть эти искривленные лица прохожих, которые иногда так же молча, а иногда и нет, проходили рядом.

Когда Леша постучал по двери костяшками пальцев — почему-то игнорируя звонок, — Настенька тут же открыла дверь, как будто все это время ждала их на пороге. Как только вошли, она обняла сначала одного, а потом другого.

— Идите сразу в комнату, — сказала она, уходя в кухню и начиная чем-то там бренчать. Андрей чуть прошел вперед и заглянул за угол в надежде увидеть то, что она делает, но не удалось — Настенька была в другом конце комнаты.

Быстро скинув одежду и разувшись, Андрей пошел к ней, а Леша наоборот потопал в комнату, оставляя их наедине.

— Ну? — спросила Настенька, поворачиваясь к нему.

— Нашла? — вопросом на вопрос ответил Андрей, подпирая плечом холодильник.

— Не совсем, — вскользь кинула она, — много белых пятен. Я нашла множество книг, поэтому… — сказала ехидно, улыбаясь, — мне нужна помощь. Не хочу одна ими давиться, да и времени на поиски меньше уйдет.

Андрей был с ней согласен, поэтому тихо кивнул, не утруждая себя ответом. А Настенька слегка вытянулась, вставая ровно и, хрустя костями пальцев, отвернулась от него, составляя грязную посуду в мойку. Он, постояв еще несколько секунд, потопал в комнату, а уже там чуть ли не сбил маленькую стопку книг, которая была составлена на полу.

Леша обнаружился там же: стоял перед черным комодом, рассматривая свое лицо в маленьком зеркальце.

— Убирается, — сказал Андрей, разбавляя тишину.

— Не удивительно. — Леша повернулся к нему и легко улыбнулся.

— Ну, чего на пороге стоишь, проходи, — сказала Настенька в спину, чуть подталкивая того вглубь комнаты. — Так, — обронила она, обводя взглядом обоих, — подождите немного, мне нужно кое-что доделать, а потом начнем.

В принципе, это было ожидаемо. Леша промолчал: опустился на пол рядом с диваном, облокотившись на него. Андрей же, не зная, куда себя пристроить, бесцельно побродил по комнате, разглядывая всякие безделушки, а потом уселся на компьютерное кресло, слегка отъезжая назад.

Ночь обещала быть долгой.

Настенька принеслась через несколько минут, неся в руках практически такую же стопку книг, что лежала на полу. Андрей как раз перед этим решил подправить ее, потому что в самом начале чуть не развалил своей неловкостью.

— Держи, — сказала она, практически поровну деля книги и отдавая некоторую часть Леше. — Если что-то будет непонятно, то говори.

Настенька уселась на диван, ставя на колени оставшиеся книги. Перед тем, как открыть первую из них, она легко погладила Лешу по голове, не обращая внимания на жесткие волосы.

— А мне? — спросил Андрей, не совсем понимая, что «ему»: то ли одобрительный жест, то ли книги.

— Да. — Встрепенулась она, слегка округляя глаза. — Рядом с дверью должна стоять пачка книг. — Она указала пальцем в сторону двери, а Леша пододвинул их к креслу, на котором сидел Андрей. — Если найдете что-то важное, то отметьте страницу и обведите нужный кусок. А дальше я уж сама.

Леша кивнул, а Андрей, недовольный обилием книг, потянулся за одной, давя в зародыше зевок.

Время шло быстро и… интересно. В первой книге, которая попалась Андрею, не было ничего, что касалось некромантов, но даже так, читая про ведьм, домовых и леших, он не мог пожаловаться на скуку. Это было увлекательно. Еще некоторое время назад он бы со смешком воспринимал все написанное, через слово веря старой книге, но сейчас… Глядя на того же Лешу, поневоле приходилось верить многому, что было вылито на страницы. Наверное, это и поражало больше всего.

Дверь слегка покачнулась: в комнату просунула морду кошка, как-то злобно и боязливо одновременно оглядываясь. У нее вообще был какой-то сложный взгляд, который невозможно было однозначно описать. Как будто знание, хитрость и беспросветный страх смешивались воедино в желтой радужке, создавая непонятную человеку эмоцию. Андрей задержал на ней взгляд, а затем позвал, похлопывая себя по бедру. Кошка, как обычно, не подошла: лишь посмотрела недоуменным взглядом. Леша оторвался от книги и тоже взглянул на Андрея, который отчаянно похлопывал себя, пытаясь подозвать животное. Усмехнувшись, он сказал:

— Рун, иди сюда.

Щелкнув пальцами, Леша отодвинул книгу чуть дальше, пристально вглядываясь единственным глазом в ее странные глаза. И надо же, она его послушалась.

«Вот же…» — пронеслось обиженно у Андрея в голове. Нет, ну это уже было чересчур.

Руна подошла к Леше, а тот, быстро погладив ее по голове, переключился на книгу, будто специально игнорируя. Это вывело Андрея еще больше. Сопя себе под нос, он тоже уткнулся в книгу, переставая обращать внимание на все вокруг. В частности на свое поведение.

Так, перелистывая очередную страницу, Андрей, погрузившись в себя, вздрогнул, когда на колени запрыгнула Руна, принимаясь мять лапами бедро.

Действительно чудо.

На крыше было холодно.

Мелкий дождь дробью был в лицо, а холодный ветер гнал прочь, не желая делить пространство. На душе было мерзко: давящее чувство подступающих неприятностей сковывало внутренности, кислотой омывало органы. Хотелось действий, но вот беда — делать было категорически нечего. Точнее так: занятие себе всегда можно было найти, но все было не то. Хотелось драйва, опасности: совсем как недавно, когда к ним с Лешей привязались гопники или когда он, Андрей, пытался в воскрешение и шастал по кладбищу темной ночью. Хотелось погонь, и…

Андрей тупо не находил себе места.

— Не застудишься, Андрюша? — спросил Леша ласково, пытаясь спародировать бабушку. Вышло, кстати говоря, неплохо, но огрызаться все равно не хотелось.

— Отстань, — тихо ответил, натягивая на голову капюшон.

Леша слишком быстро адаптировался к новым условиям, его, казалось, невозможно было чем-нибудь удивить. Вернуть к жизни в лунную ночь? — плевать. Уберечь от убийства? — все равно. Поселиться на крыше? — ну ладно. Любую ситуацию он встречал с безразличием, которое Андрей в упор не понимал. Для него это было чем-то страшным, ведь как можно так легко принимать все, что с тобой творят? Или все дело было в том, что он был не живым? Или?..

У Андрея уже голова пухла от мыслей.

— Птичка на хвосте ничего не приносила? — Леша присел рядом, скрепляя ободранные руки в замок.

Кстати о птичках.

После той ночи, прошло уже несколько дней, а от Настеньки не было вестей. Она даже отвечала через раз, постоянно пропадая где-то и Андрей ее понимал — в ее жизни постепенно наступал покой, и ему не хотелось его нарушать.

— Нет, — сказал, шмыгая носом, натягивая рукава куртки на костяшки пальцев. — Я думаю, что она сама позвонит, когда…

— Не сказал бы. — Леша улыбнулся. — Она очень ветреная: любит переключаться с одного на другое, да и забыть — раз плюнуть. Так что тормоши, не стесняйся, — сказал, поднимая взгляд вверх, — только без фанатизма.

Андрей тоже задрал голову: небо было серое, недоброе. Тучи разной степени серости заволокли небо, делая город под ними блеклым и унылым.

— Солнце хочется, — тихо сказал Андрей, ведя плечами.

— А мне и так хорошо, — уютное удовлетворение слышалось в голосе Леши, будто он видел все совершенно в других красках.

Собственно, он вообще был странным: любил все, что только видел. Без особых привязанностей, правда, но так было даже лучше. Легко принимал и отпускал, и всегда был как-то спокоен, умиротворен. Словно словил дзен или познал желанную тайну. А его взгляд… грустный и мечтательный одновременно, бередил в душе странные чувства, отдаленно напоминающие наступающую тоску.

— Я хотел спросить, — начал Андрей, останавливаясь на полуслове. — Это… личный вопрос, но…

— Валяй, — перебил Леша, кривовато улыбаясь, — я, может, отвечу.

И прищурился так ехидно, словно лиса, что захотелось потрепать его по голове.

— Почему ты решился?.. — замолчал, так и не договорив, потому что банально не смог сказать то, что так давно хотел.

— Хм… — протянул, будто выпуская воздух из легких, — это будет сложно объяснить, не факт, что ты поймешь.

— А ты попытайся, — настоял на своем Андрей, поворачиваясь к Леше лицом: хотелось видеть его всего, чтобы впитать все доступные эмоции.

— Просто когда ты больной, такое иногда случается, — ответил в шутку, опуская голову.

— Ты считал себя больным? — спросил, ежась от пронизывающего ветра.

— Посмотри на меня и задай этот вопрос еще раз, — сказал с улыбкой, прищуривая глаз. — Андрей, я умер по собственной инициативе, конечно я больной. По-другому быть не может.

— Так почему? — спросил, ерзая на месте от нетерпения.

Андрею хотелось всего и сразу, и желательно побольше. Но Леша отшучивался, Настенька молчала, а у других он не мог спросить. Не было этих других, вот и все.

Леша поджал губы, потянулся, садясь ровно и сказал:

— Я просто не знаю, с чего начать. Это действительно сложно, но… — Он замолчал, переводя взгляд на небо. — Это просто накапливалось, — сказал, сжимая пальцы, — все проблемы, все внутренние неурядицы и… я не знал, что с этим делать. Я чувствовал себя беспомощным и одиноким. Мне хотелось, чтобы кто-то был рядом, чтобы кто-то помог, но…

Он замолчал.

— Но я не находил этой помощи и понял, что мне нет смысла пытаться ее искать. Понимаешь, никому не важны твои проблемы, кроме тебя самого. Я это уяснил очень четко, поэтому перестал нагнетать, знаешь? Я больше не ныл, не просил выслушать, мне казалось, что если я буду так делать, то стану напрягать. Я буду переваливать свое говно на чужого человека, это ведь неправильно. И я закрылся.

Андрей тяжело вздохнул и подсел ближе, обеспокоенно глядя в лицо Леши.

— Настя просила меня делиться с ней, и я пытался прислушиваться к ней, но ничего не выходило. Я чувствовал себя мерзко каждый раз, как только вываливал на нее все, что меня беспокоило. Я думал, что зря ее тревожу и заставляю волноваться — это было просто выше моих сил. И я тонул.

Взглянув Леше в лицо, Андрею показалось, что он готов заплакать, но это было секундной иллюзией: его лицо не выражало ничего. Ни ехидной улыбки, ни мечтательной грусти — пусто. Теперь он действительно был похож на труп.

— Потом, — Леша прервался, — я поймал себя на мысли, что хочу все закончить. Чтобы не было вот этого всего, чтобы не чувствовать. Это было не сиюминутным решением, — сказал, растягивая губы в кривую, что выглядело жутко, — я где-то год накидывал варианты. Тогда еще просто не достиг своего предела, думал о лучшем и вообще… цеплялся за все, что только можно. Привязанности очень хорошо держат, скажу я тебе, но потом даже их не хватает. Мне — не хватило. И я сделал то, что сделал.

Мелкая дробь из дождя прекратилась, а вот ветер взбесился не на шутку. Андрею было не по себе: горло душил комок, глаза покраснели, а душа неприятно болела. Повинуясь порыву, он схватил Лешу за плечи и притянул к себе, крепко обнимая.

— Такой усредненный вариант тебя устроит? — спросил, подозрительно посмеиваясь.

Леша не стал обнимать в ответ: просто прижался, закрывая глаз.

— Жалеешь? — тихо спросил Андрей, стискивая пальцами кофту.

— А кто бы не жалел? — ответил вопросом на вопрос. — Но если серьезно: я так до сих пор и не понял. Но если вдруг — не надо, слышишь? Никогда.

— Никогда, — повторил Андрей, отпуская.

* * *

Настенька объявилась на следующий день: позвонила ни свет ни заря, перепугала сонного Андрея и велела подрывать задницу с постели и тащиться на крышу. И чем скорее, тем лучше.

У Андрея после этого весь сон слетел с лица. Он, тихо насколько мог, стал в спешке одеваться, натягивая на себя все, что первым попадалось под руку. Поэтому на крышу он вывалился уже через пять минут, глубоко дыша от подъема по лестнице и волнения.

Настенька, в своем черном пальто, стояла в самом центре и цепко всматривалась в даль. Ее длинные блондинистые волосы трепал ветер, сеткой рассыпая по черной ткани. Выглядела она воодушевленной, поэтому Андрей выдохнул с облегчением — все было в порядке.

— С добрым, — сказал Леша сзади, не пытаясь напугать Андрея неожиданным появлением, что было странно.

— Ага, — только и смог выдавить, часто моргая.

Говорить по утрам вообще было не его, но ситуация обязывала. Да и в такой момент наоборот хотелось говорить много и очень часто.

Настенька обернулась: не накрашенная, с усталым взглядом, ее хотелось укрыть пледом и уложить в кровать. Андрей, подорвавшись, схватил Лешу за запястье и потянул за собой, хотя в этом не было необходимости. Он бы и сам пошел, но хотелось на секунду сделать вид, что это было полностью решение Андрея: пойдет он или нет.

— Это было сложно, — начала она, а Андрею на секунду показалось, что это «сложно» его преследует, уж слишком часто он слышал его. — Но.

Она поправила волосы, которые лезли ей в лицо, слегка потерла глаза.

— У тебя есть выбор, — сказала она, глядя на Лешу.

— Синяя или красная таблетка? — шутливо спросил, щурясь.

— Типа того, — согласилась, тяжело вздыхая. — Смерть или жизнь, что выберешь?

Ночью Андрея настигла бессонница.

Он вертелся и так и этак, спихивал одеяло к ногам, а потом приподнимался и накрывался обратно, пялил в стену, потолок, в окно — без толку. Сон не шел, волнение и нетерпение не утихало. Что-то кисло тянуло прямо под сердцем, а в мозгу крутилось:

«у тебя есть выбор».

Выбор. Для Андрея, черт бы все побрал, он был очевидным. А Леша решил промолчать.

— Я подумаю.

Так он ответил, лишая спокойствия и сна. Почему-то казалось, что Настенька тоже вертелась с одного бока на другой, и думала, думала, думала.

Плюнув на все, Андрей вскочил с кровати и стал быстро одеваться. Свет не зажег для того, чтобы не тревожить бабулю и не выслушивать миллион вопросов. Он все равно не знал, что ей на них ответить. Натянув первое, что попалось под руку, Андрей аккуратно схватил ключи с множеством брелков, тихонько, насколько мог, обулся и вышел.

До крыши добрался в два счета, даже секунды не прошло. Вообще, в этот момент он почувствовал себя Флэшем, который мог в одно мгновение очутиться на другом конце города и даже не запыхаться.

— Леш, — громко позвал он, с разбегу отворяя хлипкую дверь.

Навесной замок недовольно лязгнул о стену, осуждая, а Андрей уже пробирался сквозь доски, наваленный когда-то давно мусор к другой двери, чтобы окончательно выбраться на крышу.

Леша сидел на краю, свесив ноги вниз. Его спина была прямой, будто он проглотил длинный железный прут, руки плотно лежали на бетоне.

— Ты чего это? — нервно спросил Андрей, подступая ближе.

Он никогда не боялся высоты, но почему-то сейчас его тело прострелила дрожь, а мурашки побежали по спине.

Леша сел вполоборота, кривовато улыбнулся и сказал:

— Все в порядке.

Андрей ему почему-то не поверил, но решил сделать вид, что так и надо. Он подошел ближе к краю, нерешительно глянул вниз — там была пропасть. Весенний туман, опустившийся на город глубокой ночью, скрывал улицу, отчего казалось, что внизу ожидала только черная пустота. Ведущая, как показалось Андрею, прямиком в ад.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Леша, разворачиваясь обратно. — Все нормальные спят давно, — проговорил он, качая ногами, словно ребенок сидящий на качелях.

У Андрея перехватило дыхание.

— Да что-то не хочется, — выдавил из себя, присаживаясь на корточки рядом с выступом, на котором сидел Леша. — Нервы шалят, — сказал, натянуто улыбнувшись.

— Бывает, — коротко отозвался мертвец, прикусывая часть губ, которая у него осталась. — Со всеми случается.

Наступила тишина.

Небо, сокрытое тучами, было серым и неприветливым. Резкие порывы ветра грозили унести вместе с собой крупицы здоровья, а отчаянное нетерпение, которое мучило Андрея уже несколько часов к ряду, грозило перерасти в истерику.

Плотно сожмурив глаза, Андрей потер веки большим и указательным пальцем, пересел удобнее, перенеся основной вес на другую ногу. Тяжело вздохнул напоследок, и все же спросил:

— Что ты решил?

— Не знаю, — ответил Леша. — Думаю.

Андрея прорвало:

— Серьезно?! Ответ очевиден! — вскрикнул он, опираясь одной рукой на выступ и вытягиваясь вперед.

— Неужели? — Леша нахмурился. — И какой же?

Андрей, раздраженно пыхтя, поджал губы. Внутри клокотала неведомая ранее злость. Злость на Лешу, на себя… да на всех!

Впившись пальцами в выступ, Андрей глубоко вздохнул.

— Ты должен остаться, — сказал тихо, сдерживая ярость, которая колотила по грудной клетке кулаком, обещаясь проломить ребра.

— …я не знаю, хочу ли я этого, — словно на выдохе проговорил мертвец, сгибаясь кривоватой дугой. Лопатки, словно когда-то давно обрезанные крылья, резко выступили вперед, натягивая ткань футболки.

— Что?

Андрей непонимающе уставился на него, громко сглатывая. Брови надломились над печальными и удивленными глазами, делая его похожим на брошенного всеми зверька, который пытается приткнуться хоть куда-то, чтобы выжить.

Леша грустно улыбнулся.

В этом взгляде он увидел себя.

Глупого, неразумного, запутавшегося и бесконечно одинокого. Человека, без стремлений, целей и будущего. Ему стало страшно. Ведь с момента своей смерти и до сих пор он так и не изменился. Остался прежним — тем же запутавшимся и потерявшимся в себе дураком.

Он чувствовал себя все тем же человеком, готовым убить себя при первом удобном случае.

Отвернувшись от Андрея, он скривился: губы болезненно поджались и напряглись, единственная бровь надломилась, а глаз сощурился. Признаваться самому себе, что ничего не изменилось, что он как был беспомощным, таким и остался, было больно. Но видеть отчаянно цепляющегося за него Андрея было в несколько раз больней.

— Когда все не было так закручено, — сказал Леша, усмехаясь, — я думал над тем, что ждет нас по ту сторону. Все-таки домыслов и объяснений масса, но они могут быть не верны. Все так или иначе ошибаются.

Он прервался, подбирая правильные слова.

— Поэтому я не мог окончательно определиться во что мне верить. Склонялся то к одному, то к другому, а потом вообще пытался убедить себя в третьем. Но вот… так случилось, что я знаю, что находится «там».

Андрей, напрягшись, подался чуть вперед, скрепя подошвой кроссовок. Леша развернулся к нему всем телом, подгибая левую ногу под себя, а праву оставляя спокойно свисать с края.

— И правда эта в том, что «там» меня ничего не ждет. Пусто. Темно. И я один на один с вечностью.

«Вот оно, то самое!», — пронеслось у Андрея в голове. Маленькая и тонкая ниточка, за которую, если аккуратно потянуть, можно перетащить на свою сторону. Изменить мнение и убедить, что в этот раз финал будет иной. Что они не позволят повторно случиться непоправимому.

Андрей нервозно постучал по бетону выступа, дожидаясь, когда Леша закончит, настолько сильно ему не терпелось вывалить свои мысли.

— Но самое забавное, что и здесь мне делать нечего…

Нетерпеливое постукивание прекратилось, Андрей застыл, а все воодушевление, что томилось в нем уже некоторое время, резко стало тяжелее камня.

— Что ты несешь!..

Он не выдержал и сорвался.

Руки сильно сжались в кулаки, а зубы заскрежетали от едва сдерживаемой ярости. Хотелось накинуться на Лешу и хорошенько ему наподдать, чтобы прекратил думать о ерунде. Ему необходимо было вправить мозги, а еще наглядно показать, что и в какой форме Андрей обо всем этом думает.

— Ты подумал о Насте?! А обо мне?!.. Ты, сука, понимаешь, что ты нам нужен?!

Андрею хотелось схватить его за грудки и трясти до тех пор, пока все оставшиеся внутренности не посыпятся на землю или пока он не развалится окончательно.

— …а ты не думал о том, что вы мне не нужны?

Леша казался невозмутимым, а все его черты бритвенно острыми. Только прикоснись и вот — порез и кровь, что наполняет глубокую рану обеспечен.

Андрей поранился даже не коснувшись.

— Да пошел ты!

Взрывные эмоции желали выхода, но Андрей не позволил этому случиться. Сжимая руки в кулаки, впиваясь ногтями в тыльную сторону ладоней, он яростно трясся, захлебываясь вздохами.

Захотелось что-то разбить.

Желательно лицо недочеловека напротив.

Импульсивно поднявшись, Андрей, дрожа и задушенно всхлипывая громко затопал к двери.

— Хоть провались!

Выдавил из себя, хлопая дверью.

И он действительно провалился. Забился еще глубже в себя и окончательно решил сбежать во что бы то ни стало.

Повернувшись обратно к краю, он спустил подогнутую ногу и, сгорбившись, глянул вниз. Туман понемногу рассеивался.