Папина дочка (джен)

— Вали отсюда. Иначе... Иначе... Вали, в общем. Вот, держи, пригодится, — пухлая белая рука сунула что-то ей, и дверь быстро захлопнулась.

Гермиона машинально сжала пальцы на рукояти дешевого револьвера и тупо уставилась на закрывшуюся перед носом дверь.

— И что мне делать? — тихо и растерянно пробормотала она.

Но ей уже никто не ответил. Гермиона устало прислонилась к обшарпанной стене в переулке за дешевым баром, в котором работала официанткой еще несколько минут назад, и закрыла глаза. В Штатах она жила уже несколько месяцев, сбежав сюда после того, как Гарри обвинили в убийстве Седрика. Для Министерства это был самый логичный и естественный шаг. Рон на суде только мямлил и ничего не мог сказать, профессор Дамблдор пытался защищать Гарри, но Фадж бесцеремонно заткнул ему рот. Когда Визенгамот вынес приговор и осудил Гарри на пожизненное заключение в Азкабане, Гермионе показалось, что мир разбился на тысячу осколков. Она тогда тихо, ни с кем не разговаривая, вернулась домой, заперлась в своей комнате и проплакала всю ночь.

Но слезами горю не поможешь. Гарри в Азкабане, шансов выйти на свободу у него практически нет. Волдеморт вернулся, значит, она и ее родители в опасности. Из-за своего происхождения, из-за ее дружбы с Гарри.

Гермиона никогда не сомневалась после того, как принимала решение. И тут тоже. Конечно, это было подло по отношению к отцу и маме, но других вариантов не оставалось. План был простым — сбежать из Британии самой и стереть родителям память. Идеальным вариантом было бы и их куда-то отправить из страны, но Гермиона так и не придумала, как это устроить. Она наугад выбрала рейс и город. Наугад, потому что любой план можно раскрыть, любую логику — понять. Расплатилась от имени отца. Потом собрала вещи, старательно поделила их на те, которые она может взять с собой, и те, которые придется выбросить. Особенно жаль ей было книги. Но что поделать.

Паспортный контроль в аэропорту ей удалось пройти легко — она просто встала рядом с какой-то семьей и сделала вид, что тоже летит с ними. Гермиона боялась, что обман заметят и придется колдовать, но обошлось. Точно так же ей повезло уже в городе со странным и красивым названием «Готэм». А вот дальше везенье закончилось.

Одна, в чужой стране, нелегально, почти без денег. Первое время, пока не прошли девяносто дней, в течение которых ей можно было находиться в Штатах без визы, она жила в дешевых мотелях, нанималась на любую случайную работу — выгуливала собак, раздавала листовки на улицах. Но долго нигде не задерживалась. На любом приличном месте рано или поздно просили показать документы, дать контактный телефон, спрашивали о родителях. И Гермиона сбегала. Конечно, такие проблемы можно было легко решить Конфундусом, но колдовать она боялась. Вдруг тут тоже установлен надзор за магией несовершеннолетних, вдруг и тут местный аврорат быстро засечет волшебство, узнает, кто она такая, и отправит ее обратно? Ей не удалось навести справки о законах магического сообщества в Штатах, времени не было, и потому Гермиона решила не рисковать.

Наконец денег почти не осталось, в приличные места, где нормально платили, ее никто не брал. Оставалось только искать работу там, где никого не волнует ее возраст и то, легально она в Штатах или нет. Это был риск, но перспектива оказаться на улице Гермиону пугала еще больше. И она решилась — заглянула в один из дешевых баров. На его дверях как раз висело объявление, что в заведение требуется официантка. На удивление, собеседование оказалось коротким, документов никто не спросил, к работе сказали приступать сразу же.

В раздевалке, когда Гермиона вешала в покосившийся металлический шкафчик плащ, одна из официанток, симпатичная румяная блондинка, сунула ей в руку револьвер.

— Возьми пока. Пригодится, — тихо бросила она. — Клиенты тут те еще. Стрелять умеешь?

Гермиона только растерянно помотала головой.

— Ладно, тогда просто припугнешь, если что, — блондинка неодобрительно поджала губы. — И не тушуйся. Будешь мямлей — быстро в оборот возьмут. Ты ничего так, и фигурка нормальная. Некоторые тут от малолеток тащатся. Так что ты уши не развешивай, не «Айсберг».

Гермиона имела очень смутное понятие о том, что такое «Айсберг». Роскошный ресторан, она несколько раз проходила мимо и любовалась огнями вывески. Поговаривали, что там любят отдыхать криминальные боссы Готэма. Вот и все, что она успела узнать об «Айсберге».

В их баре собирались мелкие жулики, уголовники, которым не удалось пока занять хоть какое-то серьезное положение в банде. Они много пили, открыто играли в карты. Гермиона быстро приносила выпивку и норовила юркнуть обратно за стойку. Некоторые из клиентов окидывали ее красноречивыми взглядами, но не приставали. Первый день она отработала без серьезных проблем, получила деньги и пулей вылетела на улицу. Укладываясь спать в номере дешевого мотеля, она подумала, что на первое время это сойдет. А потом она обязательно что-то придумает.

Второй и третий день на новой работе тоже прошли без особых приключений. А вот в пятницу везенье снова закончилось. В бар ввалилась шумная компания. Парни были в костюмах с претензией на шик, оружие носили почти не скрывая. Гермиона никогда не полагалась на интуицию, но тут что-то подсказало ей, что сейчас начнутся неприятности. Компания села за ее столик. Гермиона, сама не зная, почему, сунула револьвер за пояс джинсов, расправила свитер так, чтобы оружия не было видно, и пошла принимать заказ.

То, что случилось потом, скорее, напоминало какой-то плохой сон. Один из клиентов начал распускать руки, попытался усадить Гермиону к себе на колени, спрашивал, сколько стоит провести вечерок наедине. Она испугалась, попыталась огрызнуться, получила пощечину... И горячая злость поднялась откуда-то из живота, рука сама выхватила револьвер. Гермиона не особо понимала, что она кричала в эту пьяную красную рожу. Но закончилось все плохо. Револьвер из рук у нее выбили, наверняка бы избили, если бы не вмешалась та самая официантка, которая ей в первый день на работе револьвер и одолжила. Гермиону просто вышвырнули на улицу, она даже вещи не успела забрать. И сейчас стояла в грязном переулке, а из денег у нее были только два с половиной доллара в кармане, как раз на одну бутылку колы. И револьвер, который ей сунула в руку та самая официантка. Может быть, его где-то можно продать? Но Гермиона сама в это не верила. Оружие наверняка краденое, никто не захочет его покупать.

Тихий свист резанул по нервам не хуже Диффиндо. Гермиона вздрогнула и крепче сжала пальцы на рукояти револьвера. Сегодня определенно был самый неудачный день в ее жизни. Беззаботно насвистывал какую-то веселую песенку высокий мужчина в фиолетовом костюме. Гермиона не так давно жила в Готэме, но его она сразу узнала. Костюм, грим, нарисованная на лице улыбка, волосы, с которых местами не сошла зеленая краска. Джокер. Гермиона не услышала, как он зашел в переулок. И сейчас он слегка исподлобья рассматривал ее и задумчиво цокал языком. Гермиона поняла, что до того были просто мелкие неприятности, настоящие проблемы начались именно сейчас. Шансов выйти из этого переулка живой у нее почти нет, если верить всему тому, что о Джокере писали газеты. Если в этом городе надо стать такой же, как эти парни в баре, если надо убивать, чтобы выжить, то ладно. Она хотя бы попробует. Кричать все равно бесполезно. Здесь ей никто не поможет. Она выставила перед собой револьвер; руки дрожали так, что оружие ходило ходуном.

— Ты стрелять-то умеешь, деточка? — Джокер потянулся в карман. Явно за ножом. Вот сейчас все и закончится. Но она не станет тихо и жалобно скулить, пока ее будут резать, не дождетесь.

— Умею, — голос у нее тоже дрожал.

— Допустим, — он изучал ее с каким-то странным любопытством. — И думаешь, поможет?

— По крайней мере, попробую, — она крепче сжала револьвер.

— Так и убить можно, — похоже, он откровенно забавлялся. — Это просто для справки.

— В этом как раз и суть, — Гермиона сейчас старалась не думать о том, что впервые в жизни может убить человека. Главное — выжить. А страдать и мучиться угрызениями совести она будет потом. И в конце концов, он же преступник. Вон, Гарри уже дважды убивал, но не стал от этого хуже. Это же была самозащита. Как и сейчас.

Джокер коротко не то рассмеялся, не то хмыкнул и рванулся вперед. Гермиона даже не успела почти ничего увидеть. Палец сам нажал на спусковой крючок, уши заложило от выстрела. Конечно же, она промахнулась. Джокер схватил ее за шиворот, встряхнул, как котенка, вырвал револьвер у нее из рук.

— Неплохо для начала, — усмехнулся он. — Даже задела. Поздравляю.

Так и есть, рукав пиджака порван, на предплечье расползалось небольшое темное пятно. Теперь он ее точно убьет.

— А у тебя есть характер, — он держал ее за воротник свитера и внимательно рассматривал. — Есть хочешь?

Гермиона только ошарашенно смотрела на него и часто моргала. Конечно, про него писали, что он псих. Но она даже не думала, что настолько.

— Есть хочешь? — медленно и раздельно повторил Джокер, пристально глядя ей в лицо. — Ясно. Идем.

И поволок ее к выходу из переулка. Гермиона и не пробовала сопротивляться. Вот на улице, где много людей, у нее будет больше шансов сбежать.

Уже в толпе Джокер свободной рукой поднял повыше воротник пиджака. Наверняка чтобы не узнали. Да кто тут будет обращать на них внимание? Даже на выстрел не сбежались. Гермиона нервно оглядывалась по сторонам. Надо улучить момент и вырваться. Вот хороший переулочек, магазинчик как раз на углу, можно выбраться через черный ход. Рядом с ним как раз людей много. Но Джокер крепко ее держал. Он доволок ее до лотка с хот-догами.

— Два, — второй рукой он полез в карман. Явно не за деньгами. Будет он расплачиваться, как же. — Тебе с горчицей?

— Без, — Гермиона тянула время. И в конце концов, она действительно голодна. А там, может быть, все же получится убежать.

— Один с горчицей, другой — без, — а в карман Джокер полез именно за деньгами. Он кинул продавцу пару мятых купюр, забрал хот-доги и оттащил Гермиону к ступенькам ближайшего подъезда.

— Держи, — он сунул ей хот-дог. — И слинять не выйдет. Даже не думай.

— А я и не думала, — соврала она.

— А вот врать взрослым плохо, деточка, —Джокер присел на ступеньки и с удовольствием впился зубами в булку.

— Смотря каким взрослым, — огрызнулась Гермиона и тоже начала есть. — Из правил иногда бывают исключения.

— Вот как? — он перехватил хот-дог поудобнее, чтобы не закапать одежду горчицей. — И что правильная девочка делает на улице, да еще и с дешевым револьвером в кармане? Парень бросил? Приключений захотелось?

— Не угадали, — Гермиона понимала, что обращаться к нему на «вы» глупо и неуместно, но так ее воспитали: ко всем взрослым нужно обращаться именно на «вы» и никак иначе.

— Сбежала из дому, — он доел, вытер руки и выбросил салфетку прямо на асфальт. — Ты не местная. Даже не из страны. Явно сама по себе. Интересно.

— Местная, — снова соврала она.

— Не ври, — сейчас он уже не шутил. — Акцент выдает. Англичанка, наверное.

— Откуда вам знать, какой у англичан акцент? — она тоже доела, скомкала салфетку и оглянулась в поисках урны.

— У меня много разных знакомых, — он пожал плечами, встал и рывком поднял ее со ступенек. — Ты забавная. Долго в Готэме?

— Три месяца, — Гермиона неожиданно для самой себя сказала правду.

— И на мели, — хмыкнул он. — Так, а теперь кофе. Эту дрянь запить надо.

И ее снова поволокли по улице, теперь к кофейному ларьку. И опять он расплатился. Гермиона грела в руках бумажный стаканчик. Абсурдная ситуация. Сначала ее чуть не убили, теперь кормят, поят.

— И жить тебе негде, —Джокер с удовольствием хлебал дешевый кофе.

— Я сняла номер в мотеле, — она пила свой мелкими глотками, растягивая удовольствие. С самого утра у нее ни крошки во рту не было.

— Но у тебя же денег нет, — усмехнулся он. — Ладно. Пока у меня поживешь.

Гермиона напряглась и попыталась отодвинуться. С одной стороны, он прав, идти ей некуда. С другой — а если он начнет к ней приставать?

— Малолетки не в моем вкусе, — Джокер брезгливо скривился. — Или думаешь, мне голодных убивать не с руки? Поверь, одинаково все дохнут — и сытые, и голодные.

Она только молчала, настороженно глядя на него. Ситуация снова становилась опасной.

— И смысл мне тебя убивать? — он смял в руке стаканчик.

— Вы же ненормальный, — она с вызовом вздернула подбородок. — Откуда мне знать.

— Ого, какая смелая, — он снова разглядывал ее внимательно и немного весело. — Это будет интересно. Ладно, а у тебя есть варианты?

И Гермиона вынуждена была признать, что выбор у нее небольшой. Или оставаться на улице, или идти к нему. На крайний случай у нее есть Конфундус. Правда, потом могут возникнуть проблемы с местными аврорами, но Гермиона надеялась, что к тому моменту она успеет сбежать. От мысли, что ей придется провести ночь на улице в трущобах, у нее желудок подкатывал к горлу. В конце концов, ее же не убили, а возможность была. К тому же это был первый человек, который вообще заметил, что у нее неприятности, и предложил хоть какую-то помощь. Всем остальным в этом городе на нее было наплевать. Она просто кивнула и пошла за ним.

Квартира оказалась маленькой — две комнаты и кухня. Она аккуратно вытерла ноги о коврик у двери, сняла обувь.

— Проходи, —Джокер стянул с плеч пиджак, бросил его на пол, на рукаве рубашки уже подсыхало небольшое темное пятно. Рана наверняка несерьезная. — Реактивы в дальней комнате не трогай.

Гермиона только сердито нахмурилась. Ее приучили ничего не брать без спросу в гостях. Она осторожно заглянула в комнату. Старый телевизор у стены, стол завален бумагами, пакетами от дешевой китайской еды, на подоконнике — пустая немытая чашка из-под кофе. И еще книги. Много книг. По химии, физике. Она, как зачарованная, взяла одну, открыла, пролистала.

— Читать любишь? — он стоял в дверях, сложив руки на груди.

— Очень, — ответила Гермиона не задумываясь.

— Ну-ну, — он прошел в комнату, не сняв туфли, порылся в шкафу, достал оттуда какое-то тряпье. — Спать будешь тут.

Гермиона только кивнула и, не выпуская из рук книгу, присела на край старого продавленного дивана. За все эти три месяца ей не хватало именно книг. Газеты — плохой заменитель. Дома она читала запоем — классику, приключенческие романы, труды по химии и медицине из родительской библиотеки. Папа с мамой только радовались, что она у них такая умница.

Она осталась на сутки, потом на неделю, потом еще на одну. Джокер ее не выгонял, относился к ней как к кошке под диваном. График у него был необычный. Он мог пойти куда-то среди ночи, а потом спать до полудня, или, наоборот, уйти из дома в несусветную рань и вернуться только поздним вечером. Гермиона потихоньку начала заниматься хозяйством. Однажды она просто от скуки отмыла кухню и приготовила ужин из того, что нашла в холодильнике. Когда Джокер вернулся, он только покачал головой, молча поел и засел за свои записи. Гермиона расценила это как одобрение. И с тех пор стала готовить. К тому же с утра на кухонном столе он стал оставлять немного денег. Явно на продукты.

Но долго так продолжаться не могло. Она живет у преступника, она ему готовит, убирает квартиру. Но убийственная и неприятная логика была в том, что в Готэме она тоже оказалась вне закона. Пойти в полицию она не могла: ее выслали бы из страны, отправили домой. А дома у нее уже нет, родители ее даже не узнают. К тому же Джокер пожалел ее. Было бы просто подло на него доносить. Гермиона ломала голову, гадая, что делать. И первый шаг напрашивался сам собой — надо найти работу.

И вот в один из вечеров она на сдачу от продуктов купила местную газету. Уже в квартире, разобрав пакеты, она уселась на подоконник на кухне и стала изучать объявления. Требовались уборщицы, официантки (Гермиона сразу вспомнила свой неудачный опыт такой работы), няни. И везде, скорее всего, потребуют документы...

— Легкое чтение? — бросил Джокер с порога. Гермиона вздрогнула и тут же свернула газету. Она совсем не услышала, как он вернулся.

— А если и так? — она с безразличным видом начала нарезать какую-то зелень.

— И ты так увлеклась, что решила нас сегодня одной травой кормить? — он прошел на кухню, как обычно, не снимая обувь, пододвинул расшатанную табуретку, сел, достал из кармана пачку сигарет и закурил, стряхивая пепел в ближайшую пустую чашку. — Не ври. Решила сбежать? Так тебя никто не держит. Хотя... Что тебя не устраивает? Кормят, поят, крыша над головой.

— Все меня не устраивает, — Гермиона от злости едва не порезала себе руку. — Вы вне закона...

— Ты тоже, — он выдохнул дым в потолок.

— Допустим, — она не собиралась отступать. — Вы убийца.

— А ты в переулке просто так с револьвером баловалась, да? — он откинулся на табуретке, оперся спиной о стену. — Сама же сказала, что хочешь убить. Так что ты тоже убийца в какой-то степени. Законченное покушение, умысел налицо. У копов это так называется.

— Ладно, — он был прав, и Гермиона вынуждена была это признать. — Я не могу быть содержанкой.

— Вот мы и добрались до сути, — Джокер усмехнулся и затушил сигарету. — А то все про закон, мораль. Хорошо, могу пристроить тебя к делу. Мне как раз нужен был кто-нибудь безобидный на вид для мелких поручений. Ты подойдешь.

— Я не преступница! — возмущенно вскинулась она. — Поищите кого-то другого!

— Не доросла ты еще до преступницы, — он смотрел на нее и откровенно забавлялся. — Но задатки есть. Хорошие задатки. Ладно, шутки в сторону, — Джокер вдруг стал серьезным. — Ты сама завела разговор. Так что или соглашайся, или выметайся отсюда. За свои слова надо отвечать, девочка.

— Я... — она бросила нож на стол и выскочила из комнаты.

Джокер только сардонически рассмеялся ей вслед. В комнате Гермиона схватила первую попавшуюся книгу и забралась с ногами на диван. Под руки подвернулся справочник по химии. Она листала страницы, успокаивалась и думала. Джокер снова прав. Зря она вообще заговорила с ним на эту тему. Но теперь ей или уходить отсюда, или соглашаться на его предложение. Иначе она просто глупая девчонка, которая совсем не думает, что говорит, совсем как Лаванда Браун. Уходить ей некуда. На улице она не протянет и месяца. Или ее изнасилуют и убьют, или она попадется полицейским, и ее вышлют из страны. Колдовать нельзя. Тогда будут проблемы с аврорами, и ее опять-таки отправят обратно в Британию. Хотя волшебную палочку она на всякий случай носила с собой. Выбора нет — надо соглашаться.

— Эй, мелкая, — Джокер встал в дверях, сложив руки на груди. — Не дергайся. Остаешься или нет?

— Я тут... — Гермиона шмыгнула носом, стараясь не расплакаться. Лучше бы он на нее накричал или просто отшутился, как всегда, чем вот так. Тогда ей было бы легче спокойно сказать, что она все обдумала, и потому... — Я подумала, и если рассуждать логически, вариантов у меня нет. Вы правы, на улице я долго не протяну, получается, я от вас завишу. И капризничать не в моих интересах.

— Хорошо, — он только коротко кивнул.

— И я не мелкая, у меня есть имя, — Гермиона еще раз всхлипнула. — А вы его ни разу не спросили!

— Разве? — Джокер нарочито удивленно поднял брови. — А это важно?

— Должны же мы как-то обращаться друг к другу, если я ваша помощница, — Гермиона попыталась успокоиться и говорить ровно.

— Да ты что? — Джокер коротко и глухо рассмеялся. — И как же тебя называть?

— Гермиона, — она старательно отводила глаза.

— Слишком длинно, — фыркнул Джокер. — Мэйв сойдет. А меня как назовешь? Джозеф, Джон?

— Не Джон, — выпалила Гермиона. — Точно не Джон. Джей?

— А почему не Джон? — он достал из пачки очередную сигарету и прикурил. — Хорошее имя, типично английское.

— Папу так звали, — тихо ответила Гермиона и все-таки расплакалась.

* * *

Джокер сдержал слово. Гермионе он никаких важных дел не поручал. Так, отнести записку, забрать какой-то заказ. И еще — он взялся ее учить. А учиться Гермиона умела и любила. Теперь Джокер гонял ее по химии, физике, биологии, куче других дисциплин. Гермиона иногда злилась на его ироничную манеру, но упорно просиживала над книгами, даже начала откладывать деньги на интернет-кафе. Там она искала в сети недостающую информацию. Не в библиотеку же идти, если нет документов. И сама с удивлением стала замечать за собой, что гордится, когда слышит его скупое «неплохо, Мэйв, очень неплохо».

Так они и жили. Она занималась домом, выполняла мелкие распоряжения, он добывал деньги. Ей казалось, что все уже позади, вот теперь можно наконец-то облегченно выдохнуть. Но однажды, в выходной, Джокер вернулся очень рано и бросил ей с порога:

— Надень что-то удобное, за город едем.

Гермиона быстро собралась. Она уже научилась не задавать лишних вопросов. В Готэме любопытные долго не живут. Это был первый урок, который она усвоила. Любопытные и наглые. Хотя, надо признать, ее выручила именно наглость и желание выжить. Оказывается, дома не всегда учат полезным вещам. Иногда то, что запрещают, как раз может и выручить. Как в ее случае.

Она выскочила из квартиры, сбежала по лестнице, пытаясь подстроиться под его широкий шаг. Джокер быстро осмотрелся, подошел к ближайшей машине, наклонился над замком; что-то щелкнуло, и он распахнул дверь пассажирского места.

— Забирайся, быстро, — он сам уже садился за руль.

Гермиона тяжело вздохнула, но в машину села. Не хватало еще спорить с ним на улице. А если их заметят? Но за город они добрались без проблем. Наверное, выручили тонированные стекла.

Джокер, точнее Джей (Гермиона сама не заметила, как привыкла называть его так), заглушил мотор, кивнул ей, мол, выходи. Она выбралась наружу, все еще не понимая, зачем они сюда приехали.

— Держи, — он сунул ей в руку пистолет. — Учиться будешь.

— Зачем? — Гермиона удивленно уставилась на оружие. — Я разве плохо?..

— Престиж, есть такая штука, — Джокер начал отсчитывать шаги до ближайшего дерева. — Если тебя кто-то заденет, придется или мне влезать, или ты должна уметь дать сдачи. Пока тебя никто не трогает, потому что не хотят со мной связываться. Но долго так не будет. Это Готэм, Мэйв, слабые тут дохнут.

— Я не слабая! — он опять сумел ее разозлить.

— Правда? — Джокер развернулся к ней и развел руками. — Докажи. Вон в то дерево попадешь?

— Как будто это хороший способ что-то доказать, — фыркнула Гермиона, но все же прицелилась в ствол большой липы.

— А в переулке ты считала, что это неплохой аргумент, — Джокер оперся на капот машины и закурил. — Ну, давай. Чего стоишь? Чем дольше целишься, тем меньше шансов, что попадешь.

В первый раз Гермиона, конечно же, промазала. И во второй, и в третий. Только к вечеру она смогла пару раз попасть в эту проклятую липу.

— Хватит на сегодня, — Джокер отобрал у нее пистолет. — Дело плохо, но надежда все-таки есть. Ничего, научишься.

У Гермионы болели руки, плечи, спина. Казалось, даже ноги болят. Она деревянной походкой направилась к машине и просто рухнула на сиденье.

— А все потому, что ты слишком долго целишься, — Джокер выбросил очередной окурок и завел мотор. — Долго и старательно. Я же тебе говорил...

— Я помню, — Гермиона устало откинулась на спинку и закрыла глаза. — Я подумаю об этом завтра.

— Тоже мне, Скарлет, — хмыкнул он, и они поехали обратно, домой.

Когда Гермиона уже выучилась прилично стрелять (хотя до Джея ей все равно было далеко, у него это получалось легко, можно даже сказать, небрежно, словно он всю жизнь это делал), он придумал новое издевательство. Теперь он решил заняться ее спортивной формой. И только сейчас, когда во время очередного урока (он называл этот тренировкой по методам и приемам уличной драки) за десять минут Джокер успел сбить ее с ног не меньше пяти раз, Гермиона поняла, что в переулке тогда ей не просто повезло. Ее всего-навсего убивать не хотели. А так... И она, сцепив зубы, поднималась и пробовала снова и снова.

Но пока ей все эти умения так и не пригодились. Гермиона помогала Джокеру в его импровизированной лаборатории. Поручения, которые он ей давал, незаконными не были. Она ломала голову, зачем Джей ее при себе держит. Вне уроков они разговаривали мало. Он ничего не рассказывал о себе, не расспрашивал о ее прошлой жизни. Когда выдавалось свободное время, они смотрели фильмы по телевизору. Джокер любил старые ситкомы и вестерны. «Долларовую трилогию» за тот год, что Гермиона здесь прожила, они успели посмотреть, наверное, раз восемь.

— А ты знаешь первоисточник? — как-то раз спросила она.

— Первой части? «Телохранитель» Куросавы, — Джей лежал на диване с книгой и курил.

— Ага, — Гермиона щелкнула пультом. — Как раз сейчас идет. Посмотрим?

— Почему нет, — он отложил книгу и подвинулся, освобождая ей место.

Фильм они досмотрели молча. Он не комментировал, как обычно, не указывал язвительно на недочеты. Просто сидел, сложив ладони домиком, и молча смотрел на экран. Даже не курил. Когда по экрану пошли титры, он забрал у нее пульт и выключил телевизор.

— Знаешь, мне кажется, герой должен быть именно таким, — Гермиона собрала чашки, пустую пачку из-под сигарет.

— А как же Зорро? — он откинулся и заложил руки за голову. — Благородный и храбрый.

— Показушник, — фыркнула Гермиона. — В жизни такой герой до первой неприятности.

— Много ты в жизни героев видела, — Джей смотрел на нее, и под гримом нельзя было понять, шутит он или серьезно.

— Приходилось, — Гермиона вспомнила первый год в Хогвартсе, второй... как Гарри спокойно, без позы, просто и тихо делал то, что считал правильным. — Совсем не похож.

— А Бэтс? — Джей подложил себе под спину подушку. — Всем героям герой.

— До первой неприятности, — Гермиона в последнее время стала спокойнее, реже злилась, но тут, неожиданно для самой себя, вспылила. — Хорош против тех, кто ему ничего не сделает. Вот что от него нужно было? Просто маску снять. У вас шансы были равны. Да какое там равны. Он бы тебя сделал. А он что?

— Ого, а как же солидарность? — Джей коротко рассмеялся. — Могла бы из благодарности на меня поставить.

— Извини, но это факты, — Гермиона закусила удила. — Его костюм, прочее. Да он же спокойно расшвыривал шесть человек за раз. Думаешь, ты в рукопашной драке что-то бы ему сделал? Глупости. Ну или шансы были бы один к одному. Но он даже не попробовал. Что в итоге? Двадцать семь трупов за неделю? Да, я посчитала и случайных жертв тоже. И это все потому, что... Поза, и все. О настоящем герое узнают только потом, когда все уже позади. И не верят. Убивать он не будет, видите ли. Иногда приходится. А двадцать семь... двадцать семь, Джей!.. человеческих жизней. И все потому, что он не захотел убить тебя? Знаешь, один мой друг убил в двенадцать лет. Защищал девочку. Убил осознанно. Хотя он очень хороший человек, мухи не обидит. Но пришлось. Если бы он трясся над своей моральностью, Джинни была бы мертва...

— Похоже, у тебя есть опыт, мелкая, — Джей смотрел на нее с искренним интересом. — Эта Джинни — твоя подруга?

— Была, — Гермиона поняла, что наговорила лишнего, смяла пустую пачку и выскочила на кухню.

— Так, — он вышел за ней. — Двадцать семь человек на тот свет отправил я. Это факт. В том числе и из-за Бэтса. Но тут у тебя в твоих расчётах дырка, Мэйв. Давай распишем поштучно.

Гермиону передернуло от этого «поштучно», но она промолчала.

— Смотри, — Джокер присел на край подоконника, взял первый попавшийся листок, карандаш и начал писать. — Делим жертв на несколько групп. Первая — шантаж. Ты газеты читала, помнишь. Их всего три. Так?

— Так, — кивнула Гермиона, еще не понимая, к чему он клонит.

— Вторая группа — это у нас должностные лица, — он снова записал на листке. — Их у нас четыре. Они у нас пересекаются с группой шантаж, но мы их все равно запишем отдельно. И третья — сопутствующие потери. Тут у нас полицейский участок и просто мирные прохожие. А теперь посчитай, сколько получается?

— Двадцать, — Гермиона нахмурилась и закусила губу.

— И что у нас выходит? — он смотрел на нее исподлобья, очень внимательно.

— Получается, что в результате шантажа погибли только семь человек, — Гермиона подняла на него глаза. — Но остальные — это же косвенно тоже по вине Бэтмена. Если бы он снял маску раньше...

— Вот тут у тебя ошибка, Мэйв, — Джокер ткнул карандашом в листок. — Опосредованно не считается. Если бы он снял маску, то прямых жертв было бы меньше. Может, три, может, одна. А вот сопутствующих... Они бы все равно были, с Бэтсом или без Бэтса. Ясное дело, что у тебя сейчас эмоции. Но не надо из меня лапочку делать только потому, что я тебя не убил.

— Хорошо, но семь человек? — Гермиона очень не любила проигрывать в спорах, вот и тут стояла на своем до последнего.

— Тут — да, — он кивнул. — Только ты, кажется, не понимаешь, что убивал их не он, а я.

— Все я прекрасно понимаю, — вскинулась Гермиона. — Я уже такое видела. Тогда тоже люди чуть не погибли.

— Чуть не считается, — перебил ее Джокер.

— Нет, считается, — Гермиона запальчиво стукнула кулаком по столу. — Умысел был. Вот Гарри, то есть один мой друг, он убил того, кто был во всем этом виноват. Иначе бы люди продолжали умирать. Так вот он тогда не думал... А Бэтмен мог тебя остановить. Но у него же правило — никого не убивать. Че-пу-ха.

— И сколько этому другу было лет? — Джокер смял листок. — Какие были обстоятельства?

— Ну, ему было двенадцать, — она снова нахмурилась, вспоминая все детали тех событий. — Они с Роном пошли спасать Джинни. И там... Там Гарри чуть сам не погиб, и Джинни едва не умерла. Хотя у него был выбор.

— Разве? — Джокер подался вперед и сложил ладони домиком. — Как у тебя в переулке, правда?

— Это не совсем то, — Гермиона упрямо замотала головой.

— А мне кажется, то, — Джокер соскочил с подоконника. — Не путай вопрос выживания и вопрос ответственности, девочка. Твой друг в первую очередь хотел выжить. А Бэтс... Вот тут как раз и есть та самая ответственность. Но не забывай, убил всех этих людей я. И нечего все раскрашивать только в черный и белый. Иначе с катушек съедешь. Поверь мне.

— В этом ты специалист, — язвительно бросила Гермиона, уже понимая, что он прав.

— Еще бы, — Джокер взъерошил ей волосы. — И вообще, не стоит быть всегда такой серьезной. От этого тоже с головой проблемы начинаются. Поверь на слово.

После этого разговора Гермиона долго была сама не своя. Второй раз рухнул привычный мир. В Хогвартсе она привыкла делить всех на хороших и плохих, своих и чужих. Свои всегда были хорошими. Директор Дамблдор, конечно, не говорил этого прямо, но из его слов так и напрашивался вывод, что если ты хороший, то к тебе грязь не липнет, что всем твоим поступкам есть оправдание, ты делал это для высокой цели, из любви. Любовь искупала все. Гермиона ходила тихая, молча готовила, молча убирала квартиру, молча выполняла поручения и пряталась за книги. Джокер опекал ее, берег. Гермиона понимала — сейчас, спустя полтора года с того дня, когда впервые оказалась в Готэме, — очень хорошо понимала, что совершенно бесполезна. И для него особенно. Зачем нужны ее способности найти что угодно в библиотеке, когда в чести другое? Ей просто нашли занятие, а от всего незаконного держат подальше. И она была ему за это благодарна. Но почему Джокер держит ее при себе? Она записала его в хорошие, в свои только потому, что он единственный в этом городе ее пожалел. Эгоистичная маленькая девочка, которая мерила весь мир простой меркой — как люди относятся к ней и ее друзьям. А еще были высокие идеалы, черное и белое, зло и добро. И все. Без вариантов. Жить так было очень удобно. Все, что бы ты ни сделал, все было ради благой цели. Это самопожертвование ослепляло.

Джокер говорил о выживании и ответственности. Гермиона не могла теперь не думать о том, что из Британии она сбежала, чтобы выжить, а вот об ответственности совсем забыла. Она стерла память только родителям. Но как же соседи, родственники, записи в документах? Ее родители ничего о ней не помнят. Но помнят другие. Наверняка ее родители теперь в сумасшедшем доме. Вот и сделала лучше, спасла. Нечего сказать, «благородно» поступила. А сама так бросилась осуждать Бэтмена только потому, что он не снял маску, сгоряча повесила на него вину за всех погибших тогда. А право такое у нее было — судить? По ее вине родители в куда худшей ситуации.

Но временами, и Гермиона не могла не признать, что этот внутренний голос прав, что-то шептало ей, что лучше в психушке, чем в могиле. В сумасшедшем доме их никто не тронет. А что? Она же хотела, чтобы они были живы. Вот они и живы. Условие выполнено, четко и добуквенно. И нужно как-то с этим жить. Кто знает, до чего бы ее довели такие размышления, к тому же Джокер совсем не пытался снова поднимать с ней такие темы. Он тоже словно отдалился — разговоры о быте, ровно столько, сколько нужно, просмотры фильмов в тишине. Он чаще обычного стал уходить из дому, а когда приходил, запирался в своей лаборатории, как называла Гермиона вторую комнату в их квартире. Но ей давно пора было бы понять или хотя бы привыкнуть к тому, что в жизни ничего не происходит по расписанию, как бы того ни хотелось. Всегда случается какая-то мелочь, которая переворачивает все с ног на голову.

Однажды вечером Гермиона вернулась с покупками к ужину, как обычно. Уже с порога она услышала, что Джей не один. Говорили тихо, невозможно было разобрать, о чем именно. Странно, у них до сих пор не бывало гостей. Гермиона сложила пакеты на кухонный стол и заглянула в комнату. Джей сидел на подоконнике, в кресле напротив него развалился худой смазливый парень со щербатой улыбкой. Если бы не эта улыбка, вылитый Малфой был бы.

— Я дома, — Гермиона остановилась на пороге, не зная, ей заходить или выйти вон.

— Твоя девка? — смазливый смерил ее похабным взглядом. — Мог и лучше найти. Она в постели хоть того? — он сделал руками короткий неприличный жест.

— Мэйв, на кухню, — Джокер никогда не говорил с ней таким тоном. От этого голоса у Гермионы встали дыбом волоски на руках, словно она оказалась в мороз на улице в одной тонкой футболке.

— На троих готовить? — почему-то спросила она.

— На кухню, — Джей сказал это тихо, но Гермионе показалось, что за этими словами обязательно должен прозвучать выстрел, короткий, сухой, а потом чей-то булькающий всхлип-стон. И кто-то обязательно умрет. Иначе никак. — Ну? А мы на лестнице покурим. Правда, Винс?

— Так ты сказал, что тут можно, — Винс смотрел на Джокера, глупо моргая.

— Передумал, — тот соскочил с подоконника. — На кухню, Мэйв.

Гермиона, с трудом переставляя ноги, повернулась и медленно вышла в коридор.

— Идем, Винс, — судя по всему, Джокер хлопнул гостя по плечу. — Надо еще прояснить кое-что.

Гермиона слышала, как за ними закрылась дверь. Она разобрала пакеты, механически, словно под Империо, так же бездумно начала нарезать овощи, зелень. Джокера не было долго. За это время можно было выкурить не одну пачку сигарет. Она нервно ходила из кухни в комнату и обратно, брала книги, открывала наугад, но читать не могла. Почему его так долго нет? Гермиона не думала, что будет беспокоиться за него. Да он же... Такие, как этот Винс, ему нипочем. Но все равно она волновалась. Как за Гарри и Рона, как за папу перед операцией (у отца давно были проблемы с ногами). Гермиона нашла пачку с одной сигаретой, зажигалку. Почему Джей не взял с собой зажигалку? Он всегда прикуривал только от своей. Почему они так долго разговаривают? Почему у него был такой тон? Гермиона уже видела это, когда пересматривала старые записи из новостей. Она долго щелкала зажигалкой, пытаясь прикурить, наконец получилось. Она затянулась, закашлялась, смяла сигарету в пустой чашке. Ее начало пробирать до костей холодом. Только сейчас она поняла, краешком глаза заглянула в тот мир, в котором он живет, увидела Джокера таким, каким его видели все остальные. Тем человеком, который действительно походя мог убить двадцать человек. Она зачем-то снова взяла пустую пачку, повертела ее в руках...

— Что с ужином? — хлопнула входная дверь, Гермиона подскочила, словно от Жалящего заклинания. Джокер снял обувь в прихожей, прошел в ванную, пустил воду, что-то коротко бросил ей, но она не слышала из-за шума воды. Почему он так долго моет руки? Да, он был аккуратен, как кошка. Гермиона никогда не помнила у него грязных рук. Но не столько же времени!

— Сейчас поставлю, — она деревянными руками собрала нарезанные овощи, сбросила их на сковородку. — Не знала, когда ты придешь.

— Пришлось задержаться, — Джокер сел на единственную целую табуретку, облокотился на столешницу. Рукава его рубашки были мокрыми у запястий, несколько темных пятен, явно не от воды, остались у локтя.

— Как все прошло? — Гермиона знала, что должна делать вид, словно все хорошо, что она ни о чем не догадывается, но теперь она окончательно поняла, почему Джей так долго «курил» с этим Винсом.

— Нормально, — Джокер пожал плечами.

— У тебя из-за меня проблемы, — выпалила она, у нее уже просто не получалось делать вид, что ничего не произошло.

— Разве? — хмыкнул он.

— Я вижу, — Гермиона устало присела на подоконник. — Не он один такой. Многие так про меня думают. Я же понимаю. Сплетничают наверняка.

— Как болтали, так и заткнутся, — он сказал это так небрежно, словно обсуждал, что они будут есть на завтрак.

— Все равно, так дальше нельзя, — она, неожиданно для себя, схватила его за руки, крепко, до синяков.

— И что ты предлагаешь? — он осторожно освободился, достал из пачки сигарету и начал вертеть ее в пальцах, но не прикуривал.

— Мне нужна нормальная работа, — вот какая она, ответственность, решать не за кого-то, а вместе с кем-то. Гермиона просто не могла позволить себе сейчас снова уйти. Хотя ей было очень страшно, сбежать хотелось просто до дрожи в коленях. Но один раз она уже сбежала. И к чему хорошему это привело? Пора взрослеть, в конце концов. — Та работа, где меня не будут считать... Где нас не будут... Словом, такая, которая поможет избежать всех этих сплетен, — она неопределенно покрутила головой и покраснела.

— То есть такая, при которой никому и в голову не придет, что я с тобой сплю? — он наконец щелкнул зажигалкой, кончик сигареты коротко вспыхнул, потом разгорелся до теплого красного ровного огонька. — А то, что ты у меня живешь, с этим как? Говорить всем, что я тебя удочерил?

Гермиона уловила в его тоне что-то новое, кроме привычной легкой сардонической насмешки. Глупости, чепуха. Не. Может. Быть. Просто не может быть. Он не из тех, кто вообще к кому-то привязывается. Хотя убил же он из-за нее этого Винса. Нет, явно не стоит думать об этом сейчас. Нужно все взвесить на холодную голову, спокойно оценить факты. Сейчас она слишком взвинчена, поэтому ее выводы уже априори будут не верны.

— Но так еще хуже, — Гермиона глубоко вздохнула, успокаиваясь. — Так я все время на виду, выполняю твои поручения. Но всем же ясно, что они несерьезные. Только чтобы меня занять хоть каким-то делом. Если я найду себе нормальную работу, меньше стану попадаться на глаза именно как твоя помощница... Ты сам прекрасно понимаешь, что помощница я только по названию... Так вот, тогда все просто забудут. Знаешь, у людей короткая память.

— И не говори, — он криво усмехнулся. — Ладно, в чем-то ты права. С работой я устрою. Не бери в голову. Кстати, ужин у тебя не сгорит?

Гермиона только слабо улыбнулась и поворошила овощи на сковородке. Похоже, еда будет немного пережаренной.

* * *

Через неделю Джокер вернулся раньше обычного, бросил на кухонный стол пластиковый пакет с какими-то бумагами.

— Держи, — он поднял крышку кастрюли, потянул носом. — Супчик. Неплохо.

Гермиона открыла пакет, быстро перебрала документы — страховка, паспорт, права... Взгляд зацепился за имя.

— Гермиона Картер... Это что? — она аккуратно сложила все обратно.

— Это новая ты, бумажки всякие, чтобы все было законно, — Джокер вернул крышку на место. — Работать будешь в «Айсберге». Гардеробщицей. С завтрашнего дня. Держи, — он достал из кармана пачку купюр. — Сбегай купи себе шмотки поприличнее.

— А ужин? — она все еще не верила. Легальная работа, документы.

— Сам тут пошурую, — он вымыл руки, сбросил пиджак на табуретку и взял нож. — Давай, ну? Чего стоишь?

Гермиона пулей вылетела из квартиры, запихивая деньги в задний карман джинсов. Работа. У нее есть легальная работа. Она будет стараться показать себя на новом месте с лучшей стороны. Потому что Гермиона очень смутно себе представляла, сколько Джокер должен Пингвину, владельцу «Айсберга», за такую услугу, но это явно было что-то серьезное. Про Пингвина ходили странные слухи. И Гермиона просто не может Джея подвести. Иначе все насмарку. Иначе у них начнутся такие проблемы, что все ее страхи по поводу местного аврората детской сказкой покажутся.

Она быстро выбрала простой деловой костюм, машинально ткнула в первый подходящий по размеру. И, уже забирая покупку, фыркнула про себя. Костюм оказался темно-фиолетовым.

Уже дома, когда Гермиона примеряла обновку, Джокер заглянул в комнату, хохотнул, но ничего не сказал, просто ушел обратно на кухню.

— Хватит на себя любоваться, не на конкурс красоты собираешься, — крикнул он ей. — Остынет все.

— Сейчас иду, — Гермиона переоделась в домашнюю футболку и джинсы, вышла в коридор, принюхалась. — Вкусно пахнет. Готовить умеешь?

— Старательно скрываю этот недостаток, — он уже расставил тарелки, откупорил две бутылки пива. — Обмоем событие? По документам ты уже совершеннолетняя.

— Только по документам, — улыбнулась она, но бутылку взяла. До того она пила только сливочный эль и дома ей родители раз дали попробовать сухого вина. Пора начинать взрослую жизнь?

Ужинали они весело. Джокер шутил, рассказывал байки, и Гермиона хохотала до слез. Как же она изменилась за это время, если могла так искренне смеяться над тюремными шуточками.

— Посуду тоже я вымою, — он сложил тарелки в раковину.

— Разбалуешь, — она взялась за тряпку, чтобы вытереть стол. — Обнаглею и перестану по дому вообще что-то делать.

— Какая бурная фантазия, какое воображение! — он засучил рукава рубашки. — Ты не разгоняйся сильно. Сегодня у тебя отгул в порядке исключения.

Посуду они все же вымыли вместе. Потом он потрепал ее по голове и ушел в «лабораторию». Гермиона несколько минут топталась у приоткрытой двери, но все же решилась и переступила порог. Он сидел за столом и перебирал что-то в маленькой черной коробке.

— Заходи, — бросил он через плечо. — Сразу говорю, тут все незаконно.

— С кем поведешься, — Гермиона осторожно заглянула ему через плечо.

— Так тебе и надо, — он аккуратно отсоединил какой-то проводок. — Херня получается. Не то...

— Это бомба? — Гермиона подалась ближе.

— Какая умная девочка, — фыркнул Джокер. — Она самая. Так, ты или сядь нормально, или свали.

Гермиона подвинула себе свободный стул и села рядом. Хватит бегать от реальности. Если она живет с преступником, если этот преступник стал для нее самым близким человеком в городе, то хватит закрывать глаза на то, чем он занимается. Как обезьяна, которая не видит зла и тому рада. Если она сразу не ушла, то должна принимать все как есть. И помогать, сколько сможет.

— Детонатор? — она осторожно показала пальцем на коробочку.

— Ага, — он оглянулся через плечо. — Вот это, — он ткнул ногтем в микросхему. — Когда-то это было рацией. Она принимает сигнал отсюда...

— Как сигнализация в машине.

— Что-то вроде. Но немного сложнее. Смотри...

До самой ночи они засиделись за простенькой бомбой. Джокер только рассказывал и показывал, как ее собирать, самой ничего делать не разрешил. Гермиона внимательно слушала. Многие моменты она уже понимала почти интуитивно. Все-таки уроки по физике даром не прошли.

— Хорошо, — он откинулся на спинку стула. — Из тебя получился бы хороший взрывник. Чутье есть.

— Может, и получится, — Гермиона пожала плечами.

— Тут от тебя зависит, — Джокер отодвинул стул и встал. — Все на сегодня. Спать пора. Тебе на работу завтра. Насчет этого всего, — он махнул в сторону стола, — посмотрим.

* * *

В «Айсберге» ее приняли ровно. Пингвин, точнее мистер Кобблпот, уделил ей несколько минут, ровно столько, сколько нужно для стандартного собеседования. И Гермиона заняла свое место у входа — принимать пальто и шубки, выдавать номерки. Она старалась. С коллегами была приветливой, но близко не сходилась. Она никогда особо не умела обзаводиться друзьями. В Хогвартсе Гарри и Рон подружились с ней сами. Точнее, их подружили неприятности. Похоже, она иначе не умела сходиться с людьми. Нужно было что-то из ряда вон выходящее, какая-то слишком большая проблема, чтобы найти друзей. Судя по всему, это уже не изменишь, как ни старайся.

А проблем в «Айсберге» не было. Потому ни с кем подружиться и не получалось. Но у нее появились деньги, и приличные. Платили ей хорошо. Еще и чаевые. Некоторым клиентам нравилась ее английская предупредительность и сдержанность.

— У мистера Кобблпота есть стиль, Талула, — один из клиентов как раз отдал Гермионе дорогое пальто и помогал своей даме снять роскошную рысью шубу.

— Да, милый, — Талула откинула голову, в ушах качнулись бриллиантовые серьги. — Тут словно в Лондоне, в закрытом клубе. Эта девочка — само очарование.

— Думаешь? — он полез в карман за бумажником. — Вот, мисс.

Гермиона улыбнулась, кивнула и взяла купюру. Пятьдесят баксов. Ничего себе чаевые. Наверное, эта Талула та еще штучка, если ей достаточно просто восхититься, и ее парень такие деньги на чай оставляет.

— Сэр, вы, наверное, ошиблись, — отдавать деньги Гермионе совсем не хотелось, но репутация заведения была превыше всего.

— Разве? — он удивленно поднял бровь.

— Милый, — Талула огорченно надула губки. — Она такая славная. Разве тебе сложно?

— Как скажешь, детка, — Гермиона читала по его лицу, как по азбуке, что денег ему жаль, но еще меньше ему хочется, чтобы его «детка» обиделась.

— Спасибо, сэр, — Гермиона быстро убрала деньги в карман пиджака. — Желаю хорошо провести вечер, сэр.

И каждый вечер «здравствуйте, сэр, мэм», «спасибо, сэр», «желаю приятно провести время, сэр». Домой она возвращалась за полночь, а иногда и под утро, если в «Айсберг» заходили «серьезные» люди. Тогда Гермиона сидела тихо, старалась прислушиваться к тому, что они говорят, когда проходят через фойе. Вдруг Джею это будет полезно. А дома она снова училась. Разбиралась со взрывчаткой, со схемами сигнализаций. Иногда прежняя, порядочная Гермиона в ее душе возмущалась, напоминала, что это неправильно, незаконно. Но возмущалась, как правило, все реже и все меньше. Потому что уже новая Гермиона обрывала этот внутренний диалог простым заявлением, что так себя вести — детство чистой воды. Детство и признак инфантильности. Как и жить за счет Джокера, но при этом корчить из себя святую и морщить носик от того, чем он занимается. Если что-то не нравится — выход там. Деньги у нее теперь есть, документы тоже. Может идти на все четыре стороны. А если не хочется, то стоит заткнуться и не вякать. А то хорошо на двух стульях сидеть. До поры до времени. А потом обычно больно падаешь мягкой задницей на жесткий асфальт.

* * *

Гермиона собиралась на работу. Почистила костюм, прошлась щеткой по туфлям, насыпала себе хлопьев в тарелку, плеснула молока, отнесла в комнату и щелкнула пультом от телевизора.

— Экстренные новости! — с экрана ударил по ушам пронзительный голос ведущей. — Опасный преступник, известный всему Готэму под прозвищем «Джокер», задержан. Он сейчас находится в центральном полицейском участке Готэма. Вечером его доставят в Аркхэм, откуда он сбежал....

Гермиона едва не уронила тарелку. Молоко пролилось на пол. Задержан. В центральном полицейском участке. Вечером доставят в Аркхэм. Времени мало. Гермиона глубоко вдохнула, со свистом выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Спокойно. Спокойно, Мэйв.

Она, как во сне, взяла трубку, набрала номер «Айсберга».

— Мистера Кобблпота, пожалуйста, — она сама удивилась, какой ровный у нее голос.

— Слушаю, — Пингвин ответил почти сразу. — Мисс Картер?

— Я хотела бы сегодня взять больничный, — Гермиона произнесла это вежливо, старательно выговаривая каждое слово.

— Понимаю, — Кобблпот выдерживал такой же ровный тон. — Я уже видел новости. Выходите на работу, как только решите свои вопросы.

— Благодарю, мистер Кобблпот, — у нее от облегчения едва не подкосились ноги.

— Не стоит, мисс Картер, — в его голосе ей послышалась странная усмешка. — Семья превыше всего.

Гермиона нажала на сброс. Успокоиться и думать, думать быстро, время уходит... Она бросилась в «лабораторию». План участка. Вот он. Задержанных держат в металлической клетке как раз в центральном зале. Идиотизм. Нужно просто открыть замок на решетке, а там... Там Джей уже знает, что делать. Как открыть замок? Взрывчатка? Не выйдет. Направленного действия бомбу она сейчас не соберет. И пронести не получится. Какие еще варианты? Аптечка! Рискованно, но шприц могут не заметить. Что дает быстрый эффект? Она быстро выбрасывала на стол бинты, иглы, пластыри, упаковки таблеток. Не то. Инсулин. У здорового человека хорошая доза может вызвать гипогликемическую кому... Джей догадается, зачем шприц. Ей нужен рецепт. Где бланки? Она открыла один ящик, второй... Вот, нашла. Снова несколько вздохов, чтобы успокоиться, чтобы руки не дрожали. Гермиона присела за стол и начала быстро и аккуратно заполнять рецепт. Аптек, где не спрашивают, хватает. Она как раз знает одну такую. К тому же там ее помнят еще как помощницу Джокера. Деньги, на всякий случай, если не захотят продавать. Она выгребла все свои запасы, триста долларов. Должно хватить. А теперь к зеркалу. Она должна выглядеть как приличная девочка, жертва ограбления.

Немного растрепать волосы. Она сжала зубы и с размаху ударилась головой о шкафчик в прихожей. От боли на глаза навернулись слезы. Но синяки должны быть натуральными. Самой себя не получится ударить, как надо. Так, на скуле синяк будет. Теперь еще разик, нужно рассечь губу, словно ей дали пощечину. Тут шкаф уже не подойдет. Она вернулась в комнату, выбрала самую тяжелую книгу и с размаху заехала себе по лицу.

Так, вид побитый, несчастный. Она вытерла кровь, несколько капель попало на блузку. Прекрасно. Рецепт в кармане.

Джею нужно будет оружие, чтобы выйти. Пистолет она пронести не сможет. Значит, нож, такой, который можно спрятать и который сразу не найдут. Сумочку брать нельзя. На нее же напали, какая, к черту, сумочка. Значит, прятать где-то на себе. Карманы? Их проверять не будут, она же жертва. Шприц — туда же, если получится достать инсулин.

Гермиона вышла на улицу, старательно прикрывая расползающийся по скуле синяк. До нужной аптеки она дошла быстро, переулками, город успела выучить хорошо, пока бегала по поручениям.

— Добрый день, — она протянула рецепт.

— Вечер, — продавец лениво взял бумажку, пробежал глазами. — Сколько?

— Один, — Гермиона говорила отрывисто, зло.

— Проблемка, — тот растянул губы в ехидной улыбке. — Твой-то в участке, детка.

— Проблемка, — она неожиданно для самой себя достала из кармана нож, схватила парня за воротник и щелкнула лезвием у самого его лица. — Только не у меня.

— Ты... — он попытался вырваться, но Гермиона держала его крепко, уроки Джея даром не прошли. — Сучка, да я!..

— Будешь улыбаться всю оставшуюся жизнь, — она поднесла нож к его щеке еще ближе. — Инсулин?

— Ненормальная! — он снова рванулся, и снова не повезло.

— Ясно, — Гермиона улыбнулась широко и зло. — Постарайся не дергаться. У меня времени мало.

— Ладно, ладно, — теперь он скулил, кадык у него ходил под кожей, словно парень пытался проглотить слишком большой кусок, но не получалось. — Сейчас.

— Прекрасно. Давай.

Парень наощупь пошарил под прилавком, достал тонкий шприц.

— Держи, — он дрожащими руками протянул его ей.

— Умничка, — Гермиона быстро проверила маркировку. То, что надо.

Она отпустила продавца, сунула ему рецепт и быстро убрала шприц в карман. Камер тут нет, аптека приторговывает на сторону болеутоляющими и снотворным. Так что парень промолчит. Тем более если у нее получится вытащить Джея.

Теперь в участок. Синяк она уже не прятала. По дороге старательно настраивалась на слезы. Где дементоры, когда они так нужны? Ничего, эффект она помнит. Эмоциональная память работает почти так же, как мышечная. Где-то она это читала. Нужно просто вызвать нужные переживания, вспомнить обстановку, ситуацию, мысли, ощущения. До участка как раз времени хватит. Еще нужно придумать историю. Ее зовут Гермиона Картер, она работает в клубе «Айсберг» гардеробщицей, до работы решила зайти в магазин, но на нее напали. Ограбление не подходит, у нее деньги при себе. Значит, попытка изнасилования. Ее схватили, затащили в переулок, ударили об стену. Она ударила нападавшего, он разбил ей губу, она закричала, ударила его еще раз. Кто-то среагировал на крик. Насильник сбежал. Она его рассмотрела только мельком. Он среднего роста, белый. Сумочка? Она ее потеряла. Вроде бы звучит складно. Главное, чтобы на первое время детективы поверили.

В участке ее не обыскивали. Гермиона быстро осмотрелась. К кому подсесть? Так, есть подходящая кандидатура. Женщина, белая, средних лет. Должна проявить сочувствие. Мужчине задурить голову будет сложнее.

— Мэм, — Гермиона бросилась к ней, — мэм, на меня напали...

— Как вас зовут? — детектив взяла ее под локоть, отвела к своему столу, усадила, предложила воды.

— Гермиона Картер.

А дальше она, сдержанно всхлипывая, начала рассказывать. Она вышла из магазина, ее схватили... Детектив сочувственно кивала, слушала. Пока все шло гладко. Гермиона украдкой косилась в сторону клетки. Так, он там. Заметил ее, но виду не подал, что узнал. Теперь нужно как-то подойти ближе. Но эта дама ее к клетке не подпустит. Гермиона лихорадочно думала, как передать шприц и нож. Они оттягивали ей карман, ей казалось, что вот сейчас ее попросят выложить на стол все вещи, которые у нее есть при себе, и тогда... Срочно нужно что-то придумать... Детектив протянула ей лист бумаги и ручку.

— Можете записать все то, что вы мне рассказали?

— Конечно, — время уходило, Гермиона снова быстро скосила глаза в сторону клетки с задержанными.

Их там пять человек. Пять. Уже хорошо. Вот один из них встал, повернулся. И по росту подходит. Это шанс! Другой возможности может не быть. Гермиона уставилась на него внимательно и испуганно.

— Мисс Картер, — детектив осторожно тронула ее за руку.

— Мне кажется, — та нервно сглотнула. — Простите... Мне кажется, что этот человек... Там, за решеткой... Вы уже его задержали? Он еще на кого-то напал?

— О ком вы говорите, мисс? — детектив удивленно смотрела на Гермиону, близоруко щурясь.

— Тот, который сейчас стоит, — Гермиона подалась вперед. — Кажется, это он. Я могу подойти ближе?

— Точно, мисс Картер? — а та сомневается, еще бы. — Не боитесь? Уверены, что сможете его опознать?

— Я попробую, — Гермиона подняла на нее большие и честные глаза. — Если это он... лучше же будет, если я его сразу опознаю, правда? Пока я хоть немного помню, как выглядел человек, который на меня напал. Понимаете, у меня работа.... Мой шеф не любит, когда сотрудники опаздывают или берут лишний выходной...

— Ладно, давайте, — детектив встала и пошла к клетке, Гермиона за ней.

Теперь главное, чтобы Джей догадался и подошел поближе. Иначе все насмарку. Она осторожно приблизилась к клетке, незаметно опустила руку в карман. Джей понял, передвинулся на лавке так, чтобы ей удобнее было передать что-нибудь. Гермиона покачала головой, подвинулась ближе, словно для того, чтобы лучше рассмотреть людей за решеткой, и незаметно сунула Джею шприц и нож. Детектив стояла немного сбоку. Конечно, от правильной девочки она подвоха не ожидает. А Гермиона еще не забыла, как выглядят и как себя ведут правильные девочки. Теперь нужно тихо отойти, чтобы никто не догадался, что она что-то передала.

— Кажется, это он, — она несмело кивнула. — Мне вернуться на место и все это записать, да?

— Да, мисс, — детектив отвела ее обратно к своему столу.

Гермиона взяла ручку и начала писать. Медленно, старательно выводя каждую букву. Ей даже не пришлось делать вид, что руки дрожат. Он волнения она с трудом могла писать. Она дошла уже до момента, когда ее второй раз ударили по лицу, как в камере один из задержанных что-то сказал другому, потом толкнул его, тот попытался что-то вяло ответить. Гермиона заметила, что у того, второго, дрожат руки и ноги. Ну, начинается.

— Эй, врача, — первый заключенный, здоровяк-негр, бросился к прутьям, потом обратно к товарищу. — Лу! Эй, Лу! Есть тут док или нет? Он же сейчас тут помрет.

Гермиона мысленно перебирала симптомы — тремор конечностей, холодный пот, затуманивание сознания. Это все есть. Значит, Джей уже вколол ему дозу. Как у него получилось это незаметно сделать? Ладно, потом. В камере уже стало шумно.

— Голова, — завыл второй. — Голова... Болит. Суки, вы меня травите. Все меня травят! Вот ты, — он резко развернулся в сторону какого-то субтильного студента. — Урод!!! Пыришься, да? В кайф тебе? Я тебе такой кайф сейчас...

— Хватит придуриваться, — рявкнул на него какой-то патрульный.

— Да он не придуривается, — здоровяк в клетке вцепился в прутья.

От такой лошадиной дозы у обколотого быстро наступят судороги. Вот, как раз. Со стороны очень похоже на эпилептический припадок. Гермиона уже открыто смотрела, что происходит. Теперь можно не прятаться. Наоборот, не поймут, если она продолжит спокойно писать.

— Не обращайте внимания, мисс, — детектив успокаивающе погладила ее по руке. — Сейчас вызовут медика. Вам ничего не угрожает.

Гермиона только кивнула и слабо улыбнулась. Так, медик при участке есть. Вот он уже идет, перед ним открывают клетку... Гермиона затаила дыхание... Ну!

И Джей размазанным силуэтом бросился вперед. Вот он схватил детектива, полоснул по горлу ножом. Кровь брызнула во все стороны — на Джея, на парней рядом с ним. Тело еще не успело осесть, а Джей уже вытащил у него из кобуры пистолет, короткий щелчок, значит, уже не на предохранителе. А теперь — только бы у него хватило времени добраться до выхода. Гермиона глупо взмахнула руками, выронила ручку, бросилась в сторону, свалив стул, и закричала. Джей быстро обернулся в ее сторону, улыбнулся жутко и зло.

— Какая девочка. Милашка.

Она не успела опомниться, как он оказался рядом, схватил ее, приподнял, держа перед собой так, что носки ее туфель скребли по полу. Точно. Так она его почти полностью закрывает. В него невозможно выстрелить, не попав в нее. Как ведут себя перепуганные заложницы?

— Не стреляйте! Пожалуйста, не стреляйте! — в голосе должно быть больше паники, больше страха.

— Опусти девушку, Джокер, — из своего кабинета вылетел Гордон, в жизни он еще больше был похож на постаревшего Сириуса, чем на экране телевизора. — Мы уже это проходили.

— Не-а, — Джей приставил пистолет к ее шее. — Даже не думай, Джимми. Я все равно успею ее пристрелить.

— Думаешь? — глаза Гордона за стеклами очков были холодными и усталыми.

— Проверим? — Джокер тем временем отходил к выходу. — Странные вы люди. В прошлый раз я просто хотел позвонить, меня не послушали. В этот раз... Почему меня никогда не слушают?

Только бы кто-то не выстрелил ему в спину. Гермиону прошиб холодный пот, и она снова всхлипнула.

— Не стреляйте, пожалуйста! Он меня убьет.

— Девчонка дело говорит, — Джокер доволок ее почти до самых дверей. Гермиона старалась не смотреть на детективов, которые в них целились. А вдруг? Она бы в такой ситуации выстрелила, будь она копом. Может, тут тоже есть такой.

— Отпусти девушку, — Гордон медленно шел на них, не опуская оружие.

— А иначе? — вот и дверь, открывается она легко. — Что ты, что Бэтс. Никто не выстрелит, иначе эта милашка сегодня будет спать у вас в морге.

Гермиона зажмурилась. Если дверь не откроется? Если их снаружи уже ждут? Как она могла действовать так необдуманно! Но снаружи никого не было. Повезло.

Уже на улице Джокер оттащил ее в переулок, поставил на ноги.

— А теперь ходу, Мэйв, — он нырнул за мусорные баки, в узкий проход между домами. — Ходу, чего стала?

И она бросилась за ним, спотыкаясь на каблуках. Ей казалось, что она уже успела выучить улочки и переулки Готэма, но как она была не права. Если бы не Джокер, она бы давно заблудилась. Он срезал через дворы, несколько раз просто перебросил ее через забор, она содрала колено, перебираясь через груду мусора.

— Куда мы? — задыхаясь, выпалила она.

— Узнаешь, — бросил Джокер через плечо. — Темнеет. Скоро начнется настоящее веселье. А нам еще...

Вечер, точно же. Бэтмен. Слишком долго она возилась. Нужно было раньше... Гермиона не успела додумать, что же нужно было раньше...

— Бэтси, Бэтси, Бэтси, — протянул Джокер. Гермиона остановилась и вцепилась ему в рукав пиджака.

Вот сейчас все и...

— Отпусти девушку, — а голос у Бэтмена был странный, словно у больного ангиной.

— Да пожалуйста, — Джокер оттолкнул ее, раскинул руки. — Ну, давай! Может, в этот раз?

— Нет! — Гермиона рванулась вперед. Вот вечно они так, самые дорогие, близкие. Уходят в тот момент, когда они больше всего нужны. Он опять нарывается, провоцирует Бэтмена, чтобы тот его убил. Идея-фикс какая-то. А вдруг именно в этот раз это случится? Случайность, или у Бэтмена изменятся взгляды. Или он именно сейчас сделает исключение, и именно ради Джокера.

Взмаха руки в тяжелой перчатке она почти не заметила, просто что-то тяжелое ударило ее в грудь, и она отлетела, ударилась о стену. Вот теперь синяки будут что надо.

— Зря, Бэтс, — из голоса Джокера исчезла привычная насмешка, и он рванулся вперед. — Зря ты ее тронул.

Гермиона отползла к стене, голова кружилась, в боку кололо, дышать было тяжело, словно ее лягнул гиппогриф. Нож щелкнул о металл. Броня... А она еще думала, что этот Бэтмен тоже может быть магом. Дура. Вот Джей едва не пропустил удар, уклонился, качнувшись в сторону, снова бросился вперед, снова неудача. Бэтмен просто подставлял руки, все удары приходились на костюм. Вот еще один выпад прошел мимо, а было так близко от лица. Да, надо в лицо бить, в челюсть, там маски нет. Может повезти. Джей пропустил удар, коротко кашлянул, сплюнул кровь на грязный асфальт, перехватил нож и снова бросился вперед. Гермиона вскрикнула, когда увидела, что одна его рука повисла плетью. Почему он не стреляет? Да, пистолет. Вот он, валяется в нескольких шагах. Нужно до него доползти. Она поднялась, подавляя тошноту. Наверное, у нее сотрясение. Потом, все потом, и сотрясение тоже. Дрожащими руками подняла пистолет. Невозможно прицелиться, если выстрелить сейчас, можно задеть Джея. Она выпрямилась, держа пистолет в опущенной руке. Бэтмен думает, что она жертва. Хорошо. Нужно только выждать момент. Она вздрогнула, когда черный кулак пришелся Джею в челюсть. Хорошо, что Бэтмен такой порядочный, не убивает. С такими проще. Джокер отлетел к стене, ухватился за какую-то железку, качнулся, едва удерживая равновесие... Пора!

Гермиона бросилась вперед, мечтая только о том, чтобы не споткнуться и не упасть.

— Оставь нас в покое! — она целилась Бэтмену в лицо. Джей ее потом отругает. И то, если у нее получится Бэтмена убить. А сейчас... Сейчас нужно, чтобы руки не дрожали. Она должна быть спокойна. Вдохнуть, палец на спусковой крючок, на выдохе — выстрел. Дышать ровно.

— Отойди, — кажется, Бэтмен не ожидал, что жертва будет так защищать похитителя.

— Просто оставь нас в покое, — Гермиона внезапно вспомнила почти такую же сцену в переулке. Тогда у нее руки дрожали, и тогда перед ней был не Бэтмен. Но сейчас руки не дрожат, а решимости убить... Этого у нее в сто раз больше.

— Мэйв, — голос Джокера был хриплым. — Дура! Куда лезешь...

Беэмен снова замахнулся, в его ладони что-то блеснуло. Метательный нож? А говорили, он не убивает. Наверное, переулки заставляют пересматривать принципы.

— Нет! — палец сам нажал на спусковой крючок, пуля только оцарапала Бэтмену щеку, он дернулся в сторону, но все же успел метнуть то, что держал в ладони.

За ее спиной Джокер кашлянул, как-то странно, словно горлом у него шла кровь. Такой булькающий кашель... Она хорошо знала, что это может значить.

— Папа! — Гермиона часто заморгала, чтобы не разреветься. — Джей!

Бэтмен остановился так внезапно, словно налетел на стену. Гермиона прицелилась еще раз. Спокойно, дыши, Мэйв, просто дыши, ровно и размеренно. Иначе промажешь. Почему она оставила волшебную палочку дома? Сейчас бы... Странная, уже почти забытая теплая и свежая волна медленно начала подниматься от кончиков пальцев к локтям. Магия...

— Не трогай моего папу, — второй раз Гермиона назвала так Джокера уже осознанно. А действительно, он заботился о ней, как о родной дочери. Поэтому... Снова лишние мысли, все потом. Потом она над этим будет думать. Сейчас главное — не потерять это ощущение легкости, хрустальной прозрачности, словно вся энергия мира переливается через тебя. — Просто оставь нас в покое. Мы всего лишь хотим вернуться домой.

Бэтмен ошарашенно смотрел на нее. Конфундус, стихийный, мать его, Конфундус. Гермиона опустила пистолет, подбежала к Джею, помогла встать. Бэтмен просто стоял минуту, другую, а потом развернулся и, медленно ступая, пошел к выходу из переулка.

— Знаешь, Бэтси... — Джокер рукавом попытался вытереть кровь с лица, оставив на белом гриме широкую красную полосу. — А, к черту...

Гермиона крепко вцепилась в рукав его пиджака, не выпуская пистолет.

— Идем домой? — она заглянула ему в лицо. — Иначе у нас будут проблемы серьезнее, чем он. И в этот раз из-за меня.

— Папа? — он выпрямился, качнулся, тяжело оперся ей на плечо. — Я знал, что ты умеешь удивлять. Но чтобы так... Ну идем...

Они вышли из переулка — девушка в темно-фиолетовом костюме, растрепанная и с большой ссадиной на колене, и высокий мужчина тоже в темно-фиолетовом, с широким мазком крови на лице.

— Знаешь, нам придется некоторое время не светиться, по крайней мере мне, — Гермиона подвинулась ближе, чтобы ему было удобнее опираться на нее. — А лучше вообще на время уехать из города. На месяц где-то.

— Выросла, — он смотрел на нее сверху вниз и улыбался разбитыми в кровь губами, с подбородка на воротник рубашки медленно падали красные капли. — Папина дочка... Что ж, на Готэме свет клином не сошелся. Подыщем что-нибудь...

Вместо эпилога

Новый Орлеан, Луизиана.

Вечернее солнце красило траву на лужайке перед домом в темно-зеленый. Где-то невдалеке мать звала детей к ужину на той смеси французского и английского, который можно услышать только в Новом Орлеане. Гермиона вышла на крыльцо, ветер бросил ей в глаза выбившуюся из прически прядь. За спиной хлопнула дверь. Джокер, без грима, одетый в простую фиолетовую футболку и линялые джинсы, тихо приобнял ее за плечи.

— Хороший дом, — он запрокинул голову, глядя на мягкие, пушистые облака, золотистые по краям. — Комнат куча. Мы в нем не потеряемся? Вдруг я ночью пить захочу, а кухню не найду?

— Я тебе нарисую подробный план, — весело фыркнула Гермиона.

Из-за невысокого забора на газон упал маленький красный мяч, похожий на воздушный шарик, из тех, которые бесплатно раздают в цирке. Громко и обиженно залаяла собака.

— Роско, нельзя, — одернул ее веселый мальчишеский голос. — Простите, мы нечаянно.

Над забором показалась темная растрепанная голова парнишки лет шестнадцати. Он смущенно поправил на переносице круглые очки с одной треснутой линзой и спросил:

— Вы наши новые соседи?

— Вроде того, — Джокер широко улыбнулся.

— Я Гарри, — парень улыбнулся Гермионе и покраснел. — А вы?

— Мэйв, — Гермиона улыбнулась в ответ, смущенно и немного скованно.

— Джон, — Джокер искоса взглянул на нее и подмигнул так, чтобы видела только она.

— Здорово! — улыбка Гарри стала шире. — А можете мячик обратно? А то Роско не успокоится, пока его не получит. Роско — это наша овчарка. Хотите познакомлю?