Каникулы на Тисовой (джен)

Прошла неделя со дня нашего неудавшегося чаепития. Поттер регулярно мозолил мне глаза на своей территории, но границы не переступал. Вежливо здоровался на улице, но дальше приветствий дело не заходило. Мы поддерживали холодный нейтралитет. Он не лез в мою жизнь, а я… нагло лез в его. В основном, по вечерам, когда с работы приходил старший Дурсль. Отношения с моим подопечным у этого семейства не складывались. И если днем все было относительно мирно, то ближе к концу дня дело доходило до скандалов и истерик. Причем абсолютно на ровном месте. Похоже, Дурслей раздражал сам факт существования мальчишки. Хм, что-то такое мы уже проходили.

Поттер по большей части старался не отвечать, молча проглатывая обиду. Но иногда не сдерживался, и тогда Дурсль отрывался по полной. И, кажется, вчера Поттер все-таки добился своего и в итоге был выпорот ремнем.

Чисто по-человечески мне было его жалко. Я всегда был против физического насилия. Наверно, потому, что испытал это на своей шкуре. В детстве. С некоторых пор я решил, что слово всегда бьет больнее. И теперь придерживаюсь именно этого способа победить оппонента. Всегда срабатывает намного лучше, и эффективнее во много раз. И главное, без телесных повреждений у кого бы то ни было.

Послушав пару минут вопли мальчишки и следующие за ними рыдания в подушку, я отключаю прослушивающую сферу. Интересно, директор в курсе, как обращаются с Надеждой Всея Британии его опекуны? Надо бы переговорить с Поттером по этому поводу. Без его содействия приструнить родственничков не получится.

Случай сводит нас уже на следующее утро. Встав, как обычно, в восемь, я до одиннадцати тщетно жду появления Гарри на улице. Сфера, настроенная на него, когда он в доме, тоже упорно молчит. Сделав вывод, что это недоразумение опять ищет приключений на свою пятую точку, я натягиваю выходные джинсы с темной рубашкой и отправляюсь искать непутевого мальчишку. Благо, поисковые заклинания я знаю, и даже умею применять на практике. Двухэтажные дома заканчиваются, впереди виднеется небольшой лесок. Я прохожу между разросшимися деревьями по узенькой тропинке вниз, к реке. Здесь, с обрыва, открывается поистине потрясающий вид. Вдохнув полной грудью, я закрываю глаза и… тут природную тишину резко нарушают громкие мальчишеские крики.

— Стой, держи его! Не уйдешь! Заходи с боку, не дай ему снова удрать! Все, ты попался! Пощады не жди!

Оглядываюсь. Невдалеке стая мальчишек, кажется, их пятеро, набрасывается еще на одного нескладного вихрастого подростка, подминает его под себя и начинает методично избивать, не забывая при этом громко ругаться. Поттер извивается, но молчит, стараясь не подставлять под удары лицо и живот, но ему это не очень хорошо удается. Недолго думая, я спрыгиваю с обрыва и несусь к дерущимся.

— Что здесь происходит?! А ну, немедленно прекратите!

Когда до драчунов остается пара метров, меня наконец-то слышат.

— Атас! Смываемся! — кричит толстый мальчишка, и все пятеро убегают прочь.

Смотрю на избитого ребенка, и желание преследовать этих уродов резко исчезает. Гарри нуждается в моей помощи, а самоуверенную пятерку я могу и после найти. Еще я за ними не бегал. Не дождутся.

Гарри, плотно прижав колени к подбородку, закрывает окровавленными руками глаза и тихо всхлипывает.

Я опускаюсь на корточки:

— Все закончилось, Поттер, они убежали. — Силой отрываю его руки от его лица и начинаю осторожно стирать кровь со щек.

Поттер дергается от моих прикосновений, но не отстраняется, подавляя всхлипы.

— Встать сможешь?

Он молча кивает и, опираясь на мою протянутую руку, поднимается. Судорожно ищет очки, которые на удивление оказываются целыми. Цепляет их на нос.

— Спасибо, профессор. Как вы меня нашли?

Я фыркаю:

— Обычное поисковое заклинание, Поттер. И чему вас только учат в школе?

— Как превратить мышь в табакерку? — пытается шутить он. Улыбка на его кровоточащих губах выглядит зловеще.

— Профессор Макгонагалл преподает трансфигурацию, Поттер, и к заклинаниям поиска не имеет никакого отношения. Попрошу профессора Флитвика позаниматься с вами индивидуально.

— Спасибо, профессор. Что бы я без вас делал.

— Оказались бы в больнице, Поттер. Вряд ли миссис Фигг следит за вами так пристально. Аппарировали когда-нибудь?

— Нет, сэр, — отрицательно качает головой он.

— Ну что же, все когда-нибудь происходит впервые. — Протягиваю к нему руку и прижимаю к себе.

Через секунду мы уже стоим в просторной гостиной миссис Фигг.

Поттер безропотно выпивает протянутые ему флаконы с кровевосполняющим и обезболивающим, а на вполне безобидную просьбу снять рубашку резко краснеет:

— А, может, не надо рубашку, сэр?

— А если у вас переломы или смещение позвонков? А синяки я тоже буду через рубашку смазывать?

Мои доводы неоспоримы. И Гарри понимает это. Вскоре злосчастная рубашка уже валяется на полу, а Поттер осторожно укладывается на диван. Какой же он тощий!

Провожу волшебной палочкой над его телом, вполголоса произнося диагностические заклинания. Слава Мерлину, никаких переломов нет.

Внимательно вглядываюсь в его лицо. Картина довольно удручающая. Левый глаз заплыл, под правым красуется огромный синяк. Губы разбиты. Порез на щеке и над бровью. Шрам тоже кровоточит. Призвав палочкой баночку с мазью, я не спеша, точными движениями пальцев втираю ее в проблемные участки. Поттер морщится, но молчит. Перехожу к груди. Несколько синяков. И ссадины на руках. А вот живот представляет собой одно красно-синее месиво. Немного приспускаю джинсы и медленно начинаю наносить мазь на поверхность поврежденной кожи. Гарри сцепляет зубы и почти не дышит. Я не дышу вместе с ним. Знаю, как это больно. Он молодец, держится достойно.

— Поворачивайтесь на живот, Поттер.

Он облегченно выдыхает и переворачивается, подкладывая руки под правую щеку.

Моя рука на мгновение застывает, как только я вижу красные кровоточащие полосы от ремня на худой спине мальчика.

— Поттер, кто сделал это с вами? — монотонно произношу я, стараясь не пугать его.

— А? Что? — удивляется вопросу Гарри.

— Ваша спина.

Наблюдаю, как непонимание медленно уходит с его лица, уступая место ужасу и, к моему глубокому разочарованию, стыду.

Знаю, сам вел себя также. Было даже страшно предположить, что кто-то узнает, расскажет другим, и они будут показывать на тебя пальцем и смеяться.

— Это неважно, — зло произносит Поттер, тут же пытаясь высвободиться из моих рук. Но я готов к такой реакции. Поэтому крепко держу его и не даю встать с дивана.

— Как хотите, — как можно более равнодушно произношу я. — Я не претендую на ваше откровение. Но все же позвольте еще один вопрос: директор в курсе ваших отношений с опекунами?

Аккуратно смазываю надувшиеся рубцы, продолжая силой удерживать Поттера в лежачем положении. Наконец, он прекращает попытки вырваться и еле слышно произносит:

— Я говорил ему, что не хочу жить с Дурслями. Просил оставить на лето в Хогвартсе. Ну или хотя бы отправить к Уизли. Он отказал.

— Не спрашивали, почему?

— Нет. Он вообще никогда не разговаривает со мной на эту тему.

— Хотите, я поговорю с ним? — неожиданно для Поттера предлагаю я.

Его следующий вопрос вводит меня в ступор:

— Зачем?

Гарри не хочет быть мне обязанным. Еще бы, три года мы были с ним на ножах. Все изменилось буквально несколько дней назад. Он только-только учится доверять мне, а я начинаю видеть в нем его самого, а не пресловутого Джеймса.

— Затем, Поттер, что ваши опекуны не должны так с вами обращаться. Это неправильно.

— Не надо, профессор. Это не ваше дело. Не вмешивайтесь. Будет только хуже.

Да, Гарри, ты прав. На первых порах будет намного хуже. Сейчас только ты и я знаем об этом. А позже в эту постыдную тайну будет посвящено намного больше людей, и не факт, что все эти люди примут твою сторону. Они будут поливать тебя грязью, шептаться за твоей спиной и всячески унижать. Но я знаю, малыш, что ты сильный, ты выдержишь, потому что я не смогу пустить все это на самотек. Я обещал твоей матери заботиться о тебе. Прости, что вспомнил об этом так поздно.

— Со спиной я закончил. Если надо смазать в других местах, ванная там. Держи. — Протягиваю Гарри мазь, одновременно наблюдая, как он краснеет.

Хватая баночку, Поттер скрывается в ванной. Минут на двадцать. Я в это время колдую на кухне. Достаю из холодильника вчерашнюю жареную курицу, ставлю вариться рис, нарезаю овощи в салат. Успеваю даже сервировать стол и вычистить рубашку Гарри.

Он же пару секунд недоуменно смотрит на дымящиеся тарелки, потом не торопясь одевает рубашку и направляется к двери:

— Спасибо за все, сэр. Я пойду?

— Нет, Поттер, я вас не отпускал. Садитесь. Пообедаете со мной. Отказ не принимается.

Гарри неопределенно пожимает плечами и осторожно опускается в кресло. Его синяки будут побаливать еще пару дней, и только потом исчезнут. Средство моментального избавления от них пока не придумали.

Обед проходит в молчании. Поттер демонстрирует приличные манеры будущего аристократа, аккуратно орудуя вилкой и ножом. Не сомневаюсь, что это заслуга Петуньи. Что же, хоть какую-то пользу из этой семьи Поттер вынес. Закончив с едой, он промакивает губы салфеткой и тихо благодарит:

— Спасибо, профессор. Было вкусно. — Пауза. — Можно, я пойду домой?

— Можно, Поттер. Вместе со мной.

Он застывает и вопросительно смотрит мне в глаза.

— Хочу поболтать с Петуньей. По-соседски.

Дарю Поттеру ослепительную улыбку и накладываю на себя иллюзию. Теперь я — родственник миссис Фигг, который живет на Тисовой, дом 5.

Я не успеваю оторвать руку от звонка, как Петунья уже стоит на пороге и внимательно меня осматривает.

— Добрый день, миссис Дурсль, — вежливо кланяюсь я. — Меня зовут мистер Фостер, я племянник миссис Фигг, сейчас живу в ее доме. Час назад я стал свидетелем одного инцидента, связанного с вашим племянником. Не могли бы мы с вами это обсудить?

Кладу свою руку Гарри на плечо и мы следуем в дом за Петуньей.

Гостиная у Дурслей довольно уютная. Я нагло разваливаюсь в мягком кресле, Гарри скромно садится на пуф в углу у двери, сама хозяйка устраивается на краю дивана возле небольшого стеклянного столика, на котором лежат газеты.

— Что опять натворил этот мальчишка? — теребя передник, вопрошает моя соседка.

— А с чего вы взяли, что он что-то натворил? — Приподнимаю бровь, с усмешкой смотрю ей прямо в глаза.

— Потому что он ненормальный. Вечно ввязывается в передряги. Сил моих на него больше нет! Одни проблемы!

— Сочувствую, миссис Дурсль, — театрально произношу я. — Но поверьте мне, в том, что случилось, нет вины Гарри. Наоборот, в случившемся с ним виноват ваш родной сын.

— Дадлик? Не может быть. Он хороший мальчик!

Я хмыкаю и закидываю ногу на ногу.

— Хороший мальчик Дадлик вместе с четырьмя подельниками избил своего кузена и сбежал. Скажите спасибо, миссис Дурсль, что я вовремя вмешался, иначе ваш племянник сейчас был бы в больнице, а сын — в тюрьме. Я хотел вызвать полицию, но Гарри убедил меня этого не делать, а вначале поговорить с вами. Все-таки это его брат.

Петунья меняется в лице и начинает громко визжать .

— Вы. Вы. Вы ничего не докажете!

— Вы так думаете? — Я наклоняюсь немного вперед.

— Вам никто не поверит! Нужно не меньше двух надежных свидетелей! А вы один, и к тому же чужак здесь!

— А с чего вы взяли, что я являюсь единственным свидетелем? — спокойно парирую я. — Эту драку также наблюдали миссис Белл и мистер Велнер, которые любезно предоставили мне свои адреса и заверили, что если дело дойдет до суда, то обязательно дадут свои показания в пользу побитого мальчика.

Бросаю косой взгляд на Гарри. Он смотрит на меня… восхищенно?

— Гарри сказал, что с ним все порядке, но его синяки внушают мне опасения. Решать, конечно, вам, но я бы показал мальчика врачу. И еще: я очень сильно хочу поговорить с вашим сыном. Сами понимаете, пускать такое дело на самотек не стоит. К тому же, я уверен, что ни вы, ни Гарри не захотите, чтобы это повторилось. Ведь последствия могут быть печальными. Для всех.

Петунья несколько секунд хватает ртом воздух, потом вылетает из комнаты и убегает вглубь дома.

— Ну вы даете, сэр, — восторженно произносит Гарри. — Еще никому не удавалось склонить ее к своей точке зрения за такое короткое время.

— Главное — уверенность в своей правоте. И железные аргументы, конечно же. Учитесь, Поттер. Пока я жив, — киваю я, откидываясь в кресле.

Через пару минут в комнату входят уже вполне адекватная Петунья с сыном, она легонько подталкивает перепуганного толстого подростка ко мне.

— Д-до-добрый день, сэр… — заикается он.

— Не вижу ничего доброго, мистер Дурсль, — монотонно произношу я. — Не хотите поведать мне причину вашего жестокого обращения с кузеном?

Толстяк отрицательно мотает головой, и я продолжаю нравоучение:

— Ну что же, ваше право. Однако смею вас заверить, что с этого дня я буду присматривать за вами. Ваше отвратительное поведение внушает мне опасение за жизнь живущих рядом с вами людей. Вы вообще отдаете себе отчет, что если бы не мое вмешательство, то мы бы с вами сейчас разговаривали не здесь?

— А где? — с ужасом взирает на меня младший Дурсль.

— В тюрьме, молодой человек. Ваш кузен мог серьезно пострадать от ваших необдуманных действий. Повторять не советую.

Выдерживаю паузу, тем самым давая Дадли переварить преподнесенную мной информацию. Все же Поттер соображает быстрее своего брата.

— А теперь молодой человек, я хотел попросить вас составить мне список ваших сообщников, с адресами, естественно. Я планирую поговорить о безобразном поведении с их родителями.

— Может, не надо? — блеет Дадли.

— Это не обсуждается, — строго говорю я. — Раньше надо было думать. Давно пора повзрослеть и вести себя соответственно.

Тот вздыхает и начинает писать. Через минуту я уже держу список в руках.

— Премного благодарен, мистер Дурсль. Надеюсь на ваше благоразумное поведение в дальнейшем.

— И вам спасибо, мистер Фостер, что не обратились в полицию, — улыбается Петунья. — Мне очень жаль, что…

— Благодарите Гарри, — перебиваю ее я. — До свидания, миссис Дурсль, Гарри.

Уверенным шагом покидаю злосчастный дом, захожу в свою кухню, снимаю иллюзию и бросаю в камин дымолетный порох:

— Кабинет директора Хогвартса!

Дамблдор сидит в красном кресле-качалке и читает газету:

— Северус? Что-то случилось с Гарри? Что-нибудь необычное?

— Как тебе сказать, Альбус. Если не считать, что опекуны Поттера всячески третируют мальчика, используют его как домового эльфа, при этом не кормят и подвергают телесным наказаниям, то ничего из ряда вон выходящего. Впрочем, как всегда.

— Хорошо, мальчик мой, я разберусь.

— Я верю в тебя, Альбус.

А еще я верю в себя. Так что лучше тебе сделать так, как ты сказал, Альбус, иначе я за себя не ручаюсь…