Стервятники (джен)

Стук в дверь застал Мюриэль врасплох. Она никого не ждала — и категорически не желала никого видеть. Её восстановленный дом раздражал её, но пока что она не подобрала себе новый — да и денег, сказать по правде, на него было жаль.

— Мизери! — сердито позвала она. — Хватит скулить! Иди и посмотри, кого там дракклы принесли. И если это опять мой треклятый братец — гони его в шею!

Эльфийка — грустная и тихая с той самой поры, как с её любимым хозяином случилась такая беда — послушно пошла к двери и открыла, и, увидев на пороге импозантного незнакомца, пробормотала:

— Хозяйка не хочет никого видеть.

— Скажи ей, что её хочет видеть Абраксас Малфой, — сказал незнакомец, ставя свою трость на порог. — И он очень настойчив.

Та кивнула и, понуро вернувшись к Мюриэль, слово в слово повторила его слова.

Мюриэль очень удивилась — Прюитты с Малфоями не роднились, не общались, не вели никаких дел — прабабка Цецилия вообще ругалась: «Чтоб тебе с Малфоем договор заключать!» — но гнать с порога Малфоя было... рискованно. И она, приведя себя в порядок, кивнула домовушке:

— Проводи мистера Малфоя в гостиную. Я сейчас спущусь. И позаботься о чае, чучело!

Абраксас Малфой, которого эльфийка послушно провела в гостиную, но позабыла предложить сесть, в ожидании хозяйки медленно обошёл комнату, внимательно разглядывая книги и чашки, расставленные в шкафах за стеклянными дверцами. И, обернувшись на звук шагов, улыбнулся той обаятельной и, в то же время, сдержанной улыбкой, которую имел обыкновение использовать на переговорах.

— Мадам Прюитт, — ловко обошёл он матримониальный статус Мюриэль. — Прошу прощения за то, что взял на себя смелость явиться без приглашения.

— Ну, что вы, мистер Малфой, — улыбнулась дежурной улыбкой Мюриэль. — Присаживайтесь, прошу вас. Чашечку чаю?

— Буду весьма признателен, — кивнул он, опускаясь в указанное кресло и ставя рядом с ним свою знаменитую трость. — Прежде всего, позвольте мне выразить вам сочувствие — это серьёзный удар. Вы удивительно держитесь, — он слегка склонил голову с гладко зачёсанными назад и собранными в длинный хвост светлыми, платинового оттенка волосами.

— Прюиттов не так просто сломить, — поджала губы Мюриэль. Сочувствовать он явился, как же. Наверное... Ну, конечно! Решил, пользуясь ее горем, урвать по дешевке дом. Ой как права была прабабка!

— Я представляю, как тяжело женщине одной растить сына, — сочувственно проговорил Малфой. — У меня самого сын — и я просто не понимаю, как вы одна справляетесь. Вы удивительная женщина, — он склонил голову.

— Благодарю вас, мистер Малфой, — Мюриэль опустила глаза, чтобы не доставлять тому удовольствия от полыхнувшей в них бессильной ярости.

— Я хотел бы помочь, — продолжал Малфой. — Собственно, я пришёл именно за тем, чтобы предложить помощь. Сквибу очень сложно найти место в нашем мире, — слегка вздохнул он, — и матери будет, конечно же, тяжело смотреть на его страдания. Мне кажется, в маггловском мире вашему сыну было бы проще.

— Я не понимаю, о чем вы говорите, мистер Малфой, — резко ответила Мюриэль, — но в любом случае — это не ваше дело.

Нет, ну какая же он лицемерная тварь! Надо было все же выгнать его сразу.

— Как посмотреть, — невозмутимо отозвался Малфой. — Ваш сын, к несчастью, стал сквибом, — сказал он безжалостно, — и это, бесспорно, трагедия. Но мальчик заслуживает нормальной — насколько это возможно для него — жизни, — продолжал он. — А у меня есть возможность неплохо его устроить. Я считаю, что мы, чистокровные маги, должны помогать друг другу, — добавил он с любезной улыбкой.

— О, бесспорно, — усмехнулась Мюриэль. — И какую же вы собрались потребовать цену за вашу помощь? Ибо бескорыстный Малфой — это так же реально, как тихий и смиренный Блэк.

— Это не та сфера, в которой уместны денежные расчёты, — покачал головой Малфой. — Подобное может случиться в любой семье — за некоторые вещи деньги просто нельзя брать, мадам. И потом, — он слегка улыбнулся, — признаться, после рождения сына я стал сентиментален. Я просто хочу помочь вам — и мальчику, разумеется. И, кстати о тихих Блэках — младшая дочь Сигнуса очень тихий и милый ребёнок. Так что такое тоже бывает, — он опять улыбнулся.

— То есть, вы собираетесь потребовать за свою помощь не деньги, а нечто иное, — удовлетворенно сказала Мюриэль. — Мне кажется, я не просила вас об этой помощи — следовательно, я ничем не собираюсь быть вам обязанной. Хотите помогать сквибу — воля ваша.

— Договорились, — кивнул Малфой. — Вы мне ничем не обязаны. Я могу сейчас забрать мальчика? — он поднялся.

— Куда это забрать? — возмутилась Мюриэль.

— С собой, разумеется, — удивился он. — Я так понял, мы с вами договорились — мальчику нужно осваиваться в маггловском мире, он не может жить здесь.

— Я уже договорилась об интернате для него, — резко сказала Мюриэль. — Мой сын стал сквибом — но не домовым эльфом. Для любого магического семейства.

— Но вы уже дали своё согласие, — с нажимом проговорил Малфой. — Маггловский интернат для ребёнка, который ничего не знает о магглах — не лучший вариант, мадам Прюитт. И позволю себе напомнить, что из человека — даже маггла — невозможно сотворить эльфа, — добавил он с очень странной интонацией.

— Из человека можно сотворить что угодно, — фыркнула Мюриэль. — Я вообще не понимаю вашего интереса в этом деле, но начинаю подозревать, что моему сыну лучше было бы умереть, чем стать объектом вашего пристального внимания.

— Интерес довольно простой, — сказал Малфой, опускаясь обратно. — Я уже сказал вам: я хочу помочь мальчику. Такое несчастье может случиться в любой семье — и я полагаю правильным поддержать ту, в которой это произошло. Возможно, я также хочу сделать в жизни что-то хорошее, — добавил он очень спокойно. — Мадам. Раз вы уже договорились об интернате — значит, ребёнок вам не слишком-то нужен. Отдайте его мне — даю слово, я сделаю всё, чтобы его жизнь была устроена наилучшим образом.

— Что значит — отдайте? — возмутилась Мюриэль. — Если ребенок мне не очень-то нужен, по вашим словам, то с какой стати я должна вам его отдавать? Я детьми не торгую. И потом — что значит «наилучшим образом?» Как у того убожества, от которого отказались Филчи, а старый маразматик Диппет устроил в Хогвартс, подобием домового эльфа? Благодарю покорно, мистер Малфой.

— Так я его и не покупаю, — вдруг рассмеялся Малфой. — Видите ли, мадам. Я ведь знаю, что и, главное, почему произошло с вашим сыном. И, строго сказать, это нельзя назвать несчастным случаем. Конечно, это не подсудно Визенгамоту, — продолжал он, — но... как вы думаете, — спросил он с видимым любопытством, — что будет, если одна юная и очень талантливая, судя по её публикациям, журналистка, получит воспоминание о том, что произошло тогда в вашем доме? А что второго вашего вопроса — ваш сын будет жить в маггловском мире и будет там, я надеюсь, успешен и счастлив. Во всяком случае, лично я приложу к этому все усилия. Иными, должен подчеркнуть, методами.

— Пусть получит, — зло улыбнулась Мюриэль. — Я с удовольствием представлю Визенгамоту, в котором заседает мой дядя, воспоминание и о том случае, и об этом разговоре — когда вы явились в мой дом и, пользуясь горем матери, пытались с неясной целью (явно с недоброй) забрать ее ребенка, а когда это не получилось — стали пытаться эту мать шантажировать? И упаси Мерлин вас прилагать любые усилия к жизни моего сына — я немного знаю о ваших методах.

— И что же Визенгамот тут увидит? — поднял правую бровь Малфой. — Он увидит человека, который пытается помочь несчастному сквибу — и его мать, которая готова засунуть своего сына в интернат в совершенно ему незнакомом мире. И как вы думаете, на чьей стороне после этого будет и Визенгамот, и всё наше общество? Особенно после той дивной статьи, которую напишет — я в этом не сомневаюсь — мисс Скитер? Меня знают, мадам, и знают как весьма щедрого мецената и человека щедрого и разумного. Который, узнав об этой жуткой истории — я даже не припомню случая, когда мать сама, своим собственным воспитанием сделала своего ребёнка сквибом! Невероятно! — конечно, решил мальчика защитить. Вы знаете, — закончил он неожиданно, — я, пожалуй, не против подобного разбирательства. Надеюсь, что это пойдёт на пользу вашему сыну — по крайней мере, тогда о нём узнает вся Англия... и даже, пожалуй, Британия.

— Да-да, какая интересная помощь, — процедила Мюриэль, — забрать ребенка в чужой дом. На правах прислуги? Или мальчика для битья? Мистер Малфой, вас, может и знают, как щедрого благотворителя — вот только не слишком ли у вас подозрительный интерес к чужому ребенку? Чем дальше я с вами говорю, тем сильнее мне кажется, что ваша якобы «защита», о которой вы тут говорите, хуже смерти. Давайте, мистер Малфой! Вы не смогли убедить меня — а теперь попробуйте убедить в чистоте своих намерений Визенгамот. Там явно не идиоты заседают. И тоже задумаются — а чего вы хотите на самом деле от несчастного ребенка?

— Не судите по себе, — покачал головой Малфой. — У нас достаточно эльфов — и нет привычки бить детей. Однако вы правы, — он вздохнул. — Думаю, убедить Визенгамот будет проще, чем вас. Намного проще — те, кто сидит там, знают, что намерения бывают самыми разными, в том числе и вполне бескорыстными. И я не стану возражать, если Визенгамот оставит мальчика под своим, — он подчеркнул это голосом, — наблюдением. Полагаю, этого не слишком сложно будет добиться: то, что вы сделали с сыном, слишком чудовищно, чтобы оставлять его с вами наедине, — его голос вдруг зазвенел сталью. — Я даже мог бы понять убийство собственного ребёнка — но это... убеждён — коллеги, — он выделил голосом это слово, и Мюриэль вспомнила, что ведь и в самом деле говорит с одним из членов Визенгамота, — в Визенгамоте меня поймут. Я делаю то, что должен — защищаю ребёнка. Волшебника, которого вы, мадам, лишили волшебной силы. А это, — его голос звучал всё тише, — страшное преступление.

— Это был просто магический выброс! — резко ответила Мюриэль. — И упаси Мерлин оставлять мальчика с тем, кто может «понять убийство собственного ребенка, — зло добавила она. — Мне такое бы и в голову не пришло — но я не удивляюсь, что пришло вам. Сегодня же попрошу дядю о помощи — не думаю, что он обрадуется, узнав, что вы столь жаждете заполучить в свои руки одного из тех, в ком течет кровь Прюиттов.

— О нет, мэм, — покачал головой Малфой. — Магические выбросы никогда не делают из детей сквибов — подобное попросту невозможно. Я видел, на что это было — а похоже это было на обскура. К нашему всеобщему счастью, всего лишь похоже — но я хорошо себе представляю лица коллег, когда они это увидят. И ещё лучше — когда они затребуют воспоминания мальчика о жизни здесь. И о том, как вы с ним обращались. И уж совсем замечательно, — добавил он, зло сощурившись, — я могу представить себе лица всех тех, кто на следующее утро откроет «Пророк» с репортажем из зала суда. Вы себе представляете, мэм, как на вас будут смотреть? Все? На женщину, которая уничтожила магию в собственном единственном сыне, — договорил он жёстко. — Вы спрашивали меня, почему я заинтересован в вашем сыне — да потому что даже у меня сдали нервы, когда я увидел всё это! А что до вашего дяди, — добавил он, пожав плечами, — то попросите. Вот именно его и попросите об этом — и сегодня же вечером он получит то самое воспоминание. Бесспорно, мальчику он поможет, — кивнул Малфой. — Вопрос в том, что он после этого сделает с вами. Мадам.

— О да. Милосердный Малфой, у которого сдали нервы, — издевательски покивала Мюриэль. — Легенда магического мира. Нечто из разряда никогда не виденного и не слышанного. Так вот что вам на самом деле нужно от моего сына… Я сначала подумала, что вам просто доставляет удовольствие сделать комнатную собачонку из Прюитта — и мысленно хохотать при виде его двоюродного деда в Визенгамоте. А оказывается, что вам понадобился ручной обскур! Так вот — этому не бывать! И спасибо за совет — именно я и передам дяде воспоминание. Пусть знает, чего от вас ждать! — с торжеством сказала она.

— Ваш сын просто не сможет стать обскуром, — удивлённо проговорил Малфой. — Это... технологически невозможно: сквибы обскурами не становятся. Что ж, — он поднялся, — мне жаль, что не удалось решить дело миром. Вы станете парией, мэм — это я вам обещаю, — он взялся за трость. — Но я понимаю, в каком вы сейчас состоянии, и до завтра ничего делать не буду. Если вы передумаете, и решите спокойно жить дальше — напишите мне. Если же нет — я, пожалуй, и вправду обращусь в Визенгамот и в «Пророк». И к вашему дяде, конечно же, — добавил он. — Мы не друзья — но, полагаю, в данном вопросе он меня поймёт. Но вообще идея с ручным обскуром весьма неожиданна, — медленно проговорил он вдруг, пристально глядя на Мюриэль и делая шаг к ней. — А я, дурак, этого сразу не понял... так вот вы чего добивались, миссис Прюитт, — ошеломлённо проговорил он. — Вы не просто дурная мать, которой казались — вы пытались создать обскура. Мерлин, — прошептал он, глядя на неё почти в ужасе.

— Вы бы, мистер Малфой, не слишком изображали тут из себя благородного героя, — раздался скрипучий голос с портрета. — Я уж внука-то сама сюда позвала, раз у нас такой интересный разговор тут вышел. Гляди-ка, Малфой у Прюиттов решил мальчишку отобрать, как приблудного книззла. А уж как распинался-то! Не знай я всю вашу породу, так даже бы поверила. — Бабка Цецилия, которая до того носа не казала, так что Мюриэль уже думала, что портрету пришел конец, появилась на пейзаже с цветущим лугом и теперь брезгливо обмахивалась веером.

— Да какое уж тут благородство, — серьёзно ответил Малфой. — Ваша внучка творила из сына обскура — а вы, мэм, смотрели на всё это и молчали. Что внука позвали — это хорошо, — кивнул он. — Только где же вы раньше были, когда мальчишку девять лет мучили? — спросил он недобро. — Почему тогда не вызвали внука?

— Мучили? — так же недобро прищурилась бабка. — Ну-ну. Вы сейчас не в Визенгамоте — не старайтесь особо, публики тут нет. И я посмотрю, как скажутся через несколько лет плоды вашего воспитания — уже на вашем сыне. Пришли в чужой дом, где случилось несчастье — и давай сперва лаской ребенка выманивать, потом угрозами да шантажом? Однако вы, пожалуй, пойдете еще дальше, чем моя внучка — та хоть просто упрямая дура!

— Мюриэль! — раздался из камина повелительный голос старого Гидеона Прюитта. — Открой камин немедленно!

И когда племянница разблокировала камин, в комнату шагнул взбешенный дядя.

— Мистер Малфой, — резко сказал он. — Что вы делаете в доме моей племянницы? Вас сюда никто не звал — и вам тут не рады.

— Гидеон, — коротко кивнул ему Малфой. — Я ни капли не сомневаюсь, что мне не рады — но в данном случае это не удивительно. У меня есть основания полагать, что ваша племянница едва не сделала из своего сына, — он сделал крохотную паузу, — обскура. Надеюсь, что просто по недомыслию — однако же факт есть факт. Ребёнок, по счастью, остался жив — но стал сквибом... впрочем, вам ведь это известно, — оборвал он себя. — И меня, как ни странно, печалит и тревожит судьба этого несчастного мальчика — и поскольку никто из семьи ею, как я знаю, не заинтересовался, я, как член Визенгамота, счёл своим долгом вмешался. И вовремя, — добавил он тут же. — Ваша племянница уже, по её словам, отыскала для него маггловский интернат — для мальчика, который ничего знать не знает о магглах! — добавил он возмущённо.

— Это очень трогательно, — покивал головой Гидеон, — но вот меня смущает одна вещь — а откуда вы, мистер Малфой, знаете, Что именно произошло в этом доме? Вы сначала угрожали моей племяннице Визенгамотом, потом — тем, что она сама создала обскура… как удобно запугивать одинокую женщину, находящуюся в кошмарном состоянии. Откуда у вас информация? Персонал Мунго приторговывает тайнами клиентов? Или… — он пронзительно взглянул на Малфоя, — вы провоцировали эту ситуацию сами, желая вывести впечатлительного мальчишку в стадию обскура, чтобы потом подчинить его себе? Я плохо представляю, зачем матери-домохозяйке делать обскура из своего сына — но зато очень хорошо могу представить, как чужими руками это может делать абсолютно беспринципный политикан вроде вас!

Малфой... рассмеялся.

— Я никогда в жизни даже не слышал об этом мальчике до того, как это случилось, Гидеон. Вы сами посмотрите его воспоминания — и подумайте, каким образом я смог бы всё это спровоцировать, — посоветовал он. — Просто посмотрите. Вас ждёт много интересного и, насколько я понимаю, неожиданного, — пообещал он. — Взгляните, как ваша племянница с ним обращалась — сказать честно, мы с нашими эльфами ведём себя куда мягче и, — он усмехнулся, — уважительнее. Я понимаю — вам неприятно меня здесь видеть, — кивнул он. — И раз уж вы здесь и, я надеюсь, разберётесь и в том, что случилось, и сможете позаботиться о мальчике, я считаю свою миссию выполненной... и всё же соблазн вынести это дело на слушанье у меня до сих пор велик, — добавил он довольно сурово. — Сделать из собственного единственного сына сквиба — даже мне, Гидеон, сложно представить преступление более ужасное.

— Давайте, вынесите, — холодно предложил Гидеон, — заодно ответите там на вопрос о незаконно полученной информации — ибо будь она законной, шантажировать вы бы попробовали меня, а не Мюриэль. И не изображайте из себя ревнителя морали — никому, носящему фамилию Малфой, не поверят, что он заинтересовался чьей-то печальной судьбой иначе как из желания на этой судьбе нагреть руки. Подите прочь от моей семьи, — прошипел он, — это наше внутреннее дело… а я запомню, как вы пришли в наш дом — и что вы пытались сделать! — Его голос зазвенел от ненависти. — На чужом горе нажиться решили?

— А вы тут при чём? — изумился совершенно искренне Малфой. — И Мерлин великий, при чём здесь мораль? — добавил он раздражённо. — Гидеон, я вам говорю о том, что пытался помочь ребёнку — а вы накидываетесь на меня, словно я попытался отнять у вас что-нибудь важное! Чем, Мерлина ради, тут можно нажиться? — он перевёл дух и закончил уже спокойно — разве что губы слегка кривились: — Вы, как и ваша племянница, судите всех по себе, Гидеон. И уж вы точно не пришли бы защищать чужого ребёнка — впрочем, вы ведь и своим-то не слишком интересовались, — бросил он ему прямо в лицо. — И хотя наша семья кажется некоторым воплощением зла — вторым после Блэков, где-то на уровне Эйвери и сразу перед Лестрейнджами — но я не могу представить себе, чтобы мы позволили бы кому-то вот так издеваться над одним из детей. Но вы правы — пожалуй, это и вправду не моё дело. Одним Прюиттом меньше — не такая уж большая потеря. Всех благ, — сказал он — и быстро и молча ушёл.

— Ну что, — повернулся к Мюриэль разъяренный дядюшка. — Довольна? Ты что натворила, идиотка, что сюда стервятники стали слетаться? Родню она, значит, видеть не желает, а эту тварь в дом пустила? Хорошо, бабка меня позвала, а то была бы ты по уши в дерьме! Мало того, что мальчишка сквибом стал, так еще и Малфою понадобился! Да чтоб тебя мантикора сожрала, дуру упрямую!

— Кого хочу — того и пускаю! — взвилась Мюриэль. — Это мой дом и мой сын — и это! Был! Несчастный! Случай! — прокричала она. — Все вы ох как любите приходить и учить — а я у тебя не просила советов! — продолжала она кричать. — И ни у кого не просила! Да я лучше с тем же Малфоем дело буду иметь, чем с вами! — буквально выплюнула она ему в лицо. — Он хоть честный мерзавец и не делает вида — как все вы!

— Силенцио, — ответил дядюшка. — Ступефай! Я тебе не твой муженек несостоявшийся, о которого ты ноги вытирала, и не Игнациус, который на младшую сестренку толком рявкнуть не мог. Мало тебя в детстве наказывали, да много воли давали. Пороть тебя, фестралиху лишайную, поздно, так я тебе по-другому ума додам! — Он вытянул из рукава племянницы палочку и сунул в карман. — Посиди-ка под замком — глядишь, и поумнеешь, да рот разевать отучишься. А не поумнеешь, — спокойно пообещал он, — память тебе сотру и будешь сидеть тихая и спокойная. Эй ты, как там тебя... — он щелкнул пальцами, подзывая эльфийку. — Мизери? Так вот, присмотри за своей хозяйкой, чтоб глупостей не натворила! А ты что думала? — повернулся он к выпучившей глаза племяннице. — Эльфийку я тебе дарил — меня она и слушать будет, а не тебя.

— Да, хозяин Гидеон, — покорно поклонилась Мизери.

— Где мальчишка? — резко спросил старый Прюитт.

— В Мунго, хозяин Гидеон, — залилась слезами эльфийка.

— Идиотка, — выплюнул маг. — Пришиб бы тебя... Мальчишку я заберу — не хватало давать в руки Малфою такой козырь. Уж как-нибудь пристроим одного сквиба, чтобы нам глаза им не тыкали!

И он, не прощаясь, шагнул в камин.