Жажда (гет)

я весь полёт вас забывала честно,

но снилось мне под мерный гул турбины

я полюбила вас

я полюбила вас

я полюбила вас

д.ар.

* * *

— …Твою же клонскую дивизию, — вырывается у кого-то из ветеранов, когда вместо схемы расположения флота над столом вспыхивает огромная голограмма Трауна.

Гера глядит на него, стараясь не выдать изумления.

Он совсем не изменился со времени их первой встречи на Рилоте; однако сегодня его китель кажется втрое белее, а в алых глазах неприкрыто горит торжествующий огонь.

— Генерал Додонна, коммандер Сато… капитан Синдулла, — произносит гранд-адмирал; и Гере отчётливо слышится, что её имя прозвучало иначе, чем остальные. — Наконец мы встретились в этом театре военных действий… Впрочем, буду краток. Ваш флот в кольце; из окружения нет выхода. Сожалею, но, судя по соотношению сил в пользу имперских войск, настал последний день Восстания.

— Мы никогда не сдадимся вам, Траун! — твёрдо возражает она, сжимая кулак.

— Вы не так поняли, капитан, — хладнокровно парирует он. — На сей раз я не принимаю капитуляций. В этой битве Альянсу предстоит пережить провал, потерпеть окончательное поражение. Могу лишь принести соболезнования… До скорой встречи.

Он исчезает — ещё внезапнее, чем появился; и Гера, стараясь забыть о странном впечатлении от этой беседы, бросается обсуждать с союзниками ответный ход.

* * *

Капитан Синдулла обращается к Эзре и Кэнану — из присутствующих в переговорной именно им она доверяет больше всего.

— Вы отправляетесь на «Призраке» за подкреплением! — командует она.

— Ни за что! — ни секунды не медля, возражает Джаррус. — Я тебя не оставлю!..

— Это ведь и наша битва тоже! — вторит ему падаван.

Геру вдруг охватывает неожиданно сильное раздражение.

Неужели они не понимают, насколько всё серьёзно?! Флот Восстания — в ловушке у Трауна. Нужно использовать любую возможность, любую брешь в имперском окружении, любую крупицу времени…

Впрочем, что-то подсказывает ей, что всё это — уже не более чем пустая возня. Но Синдулла будет сражаться до последнего.

Даже с самой собой.

— Пререкаться некогда! — отрезает она. — Вам лучше всего удастся проскочить и найти помощь. Вы летите! Чоппер — с вами. Это приказ!

Фразы отдаются в её собственных ушах, словно удары молота по наковальне; однако даже этого грохота не хватает, чтобы окончательно заглушить хладнокровный голос имперца…

Ошарашенные исполнители замолкают и не смеют перечить. Однако их терпения хватает лишь на дорогу до трапа «Призрака».

— Гера… Я должен остаться здесь, — неуклюже произносит Джаррус, будто извиняясь. — Мне нужно предупредить кое-кого — там, в пустыне…

— Кэнан, нет! Вы с Эзрой должны лететь за подкреплением! — горячо возражает Гера.

— Так я и собираюсь обратиться за помощью, — оправдывается тот.

— Ты имеешь в виду его?.. — вдруг уточняет Эзра.

— Ага… Уж я умею убеждать, — ухмыляется Кэнан.

— О ком вообще речь? — хмурится капитан Синдулла, недовольная тем, что действия подчинённых выходят из-под контроля.

— В это сложно поверить… Просто доверься мне, — просит джедай.

— Только долго не задерживайся, — с усталой улыбкой произносит она.

Кэнан кладёт руку ей на плечо; она не отстраняется, но и не спешит обнять рыцаря на прощание: в памяти снова вспыхивают неожиданные переговоры с Трауном — слишком ярко, слишком некстати…

— Эзра, в таком случае приказ выполняешь лично ты, — строго изрекает она и удаляется, чтобы не затягивать проводы.

* * *

«Призрак» вскоре теряется на рыжем атоллонском небосводе. Гера ненадолго прячется в небольшом отсеке на базе, чтобы собраться с мыслями; однако от встречи с ними становится только хуже.

При таком численном перевесе в пользу врага сопротивление, в сущности, бесполезно. А если повстанцам и удалось бы найти выход из ловушки — слишком дорогой и позорной оказалась бы цена их спасения из-под неумолимого имперского огня. Да что там — даже сдаться не вышло бы, по словам Трауна…

Т р а у н.

Столько времени он позволял им ускользать прямо из-под носа, заставляя упиваться своей дерзостью, ликовать по самым мелочным поводам, терять бдительность!.. Они наивно считали это слабостью имперских войск — а столкнулись в итоге с неожиданной, тонкой стратегией. И вот теперь тот, кто вовлёк их в эту игру, снизошёл до того, чтобы любезно оповестить повстанцев о предстоящем печальном финале.

Прикрыв глаза, Гера вновь видит перед собою огромную голограмму. Мягкий, низкий голос гранд-адмирала звучит в памяти, убаюкивая рассудок; и за его точно рассчитанными, категоричными репликами Гере — сквозь боль и оцепенение, сквозь страх смерти — вдруг настойчиво слышится что-то другое. Настолько другое, что её, против собственной воли, охватывает томительное желание сдаться; и она поводит плечами, пытаясь избавиться от слишком реального ощущения воображаемых объятий.

На виске, у основания левого лекку, пульсирует противная тоненькая жилка: чудовищное напряжение даёт о себе знать, усугубляясь неуместными воспоминаниями…

У него была гладкая, прохладная кожа.

Если бы он прикоснулся к её пылающему виску, это могло бы успокоить боль.

Интересно, что Траун сказал бы ей, встреться они лицом к лицу прямо сейчас?

* * *

— Капитан Синдулла?.. — окликает Геру кто-то из младшего состава.

Она вздрагивает, как после тяжёлого сна; оранжевая форма повстанца дрожит перед глазами мутным маслянистым пятном.

Капитан Синдулла. Будто чужой голос вдруг назвал её тайным ласковым прозвищем, о котором могли знать лишь она и…

Да какого хатта, в конце концов, происходит?!

— Что случилось? — встревоженно спрашивает она, спеша прийти в себя.

— Каковы наши дальнейшие действия? — осведомляется незнакомый юноша с лейтенантскими значками на форме.

Гера хмурится и скрещивает руки на груди, пытаясь не выдать смущения.

— Вы всё подготовили?..

— Да, капитан.

— Готовьтесь сражаться, лейтенант, — устало выдыхает она. — Эта битва будет жаркой…

Удаляясь, он вновь расплывается в пятно: болезненный приступ с новой силой пронзает висок, резонируя со смутным предчувствием.

* * *

…Орбитальная бомбардировка стремительно накрывает базу повстанцев плотным ковром.

Залпы со свистом взрезают собою дрожащий атоллонский воздух. С каждой секундой оболочка защитного поля выглядит всё более хрупкой, словно тончайшее стекло — кажется, вот-вот оно покроется сетью трещин, а затем будет стёрто в пыль…

Ещё немного, и суровый обстрел не оставит от их тайной базы даже воспоминаний.

Гранд-адмирал — не из тех, кто даёт пустые обещания.

Гера не может оторвать глаз от ярких зелёных вспышек. Ей трудно дышать: воздух полон не только зарядов, не только ярости Трауна, но и чего-то иного… трудноуловимого, доступного только ей — словно между заклятыми врагами таинственным образом существует связь, которую вряд ли уловил бы даже одарённый Силой.

В какой-то момент сознание почти полностью захлёстывает паника. Гера ощущает себя до невозможности слабой; хочется убежать, спрятаться, сжаться… капитулировать?

Голову до самых кончиков лекку буравит одна-единственная мысль, которая невольно превращается в отчаянный зов.

Я больше не могу… Больше не могу.

П о ж а л у й с т а.

* * *

…Огонь внезапно прекращается, и Гера заворожённо глядит в фиолетово-рыжее переливчатое небо.

Что произошло, почему имперцы ослабили натиск?.. — объяснить невозможно. Однако на лице капитана Синдуллы мелькает тень отстранённой, загадочной улыбки — неуместной на первый взгляд, но бесконечно закономерной по существу.

Он — услышал…