Белочки (джен)

— Не умеете вы пить по-настоящему, — ностальгически вздохнул Долохов, когда увидел, как Мальсибер, отпив поданное на стол белое вино, разбавил его водой. — Так, чтобы до белочки.

— До какой белочки? — удивился тот, на всякий случай быстро беря бокал в руки и прикрывая его ладонью.

— Так в лесу пить надо, что ли? — удивился Гойл. — Там и до белочки можно пить, и до мантикорочки.

Эйвери, который мог весь вечер просидеть с одним бокалом вина, зато с блюдом бисквитов или пирожных, испуганно втянул голову в плечи. К мантикорочке ему не хотелось.

— Может, вместо леса парк сгодится? — осторожно предложил Малфой. — Можно туда перейти...

— А то в соседнем лесу Грейбек со своей стаей засел, — тотчас сдал товарища Роули. — И хотя до полнолуния далеко, лично я не уверен, что хочу пить до оборотня.

— А давайте в парк, — обрадовался Долохов, который не хотел, чтобы намечающуюся пьянку разогнал дорогой Повелитель. — Так даже лучше, душевнее. А то тут сидишь, как на приеме у королевы. Ни вздохнуть, ни... ничего, короче.

Парк, регулярный в начале, постепенно переходил в дикий, всё больше напоминая аккуратно расчищенный лес. Малфой уверенно провёл всю компанию по дорожкам и вывел их к полянке у небольшого овального пруда, чьи берега заросли осокой и ивой.

— А красиво, — с восторгом сказал Мальсибер. — Давайте здесь и останемся?

— А что, — деловито огляделся Долохов, — место хорошее, и вода рядом, и дрова, и от Ми... от всех далеко, в общем.

— Ну и отлично, — потёр руки Малфой.

Общими стараниями на полянке быстро были трансфигурированы скамейки, стулья и даже кресла («Ну и что, что мы на природе? — удивился Мальсибер. — Почему нельзя устроиться со всеми удобствами?»), разведён костёр (тщательно укрытый чарами — дабы не привлечь ненужного внимания... чьего бы то ни было) и накрыт стол, куда были торжественно выставлены разномастные бутылки.

— Итак, — начал Долохов, — чтоб правильно напиться, надо сначала определить: с горя мы пьем, или на радостях.

— А что, можно выбрать? — спросил с любопытством Мальсибер. — Давайте тогда на радостях.

— По какому поводу радость? — уточнил у него МакНейр — и все, почему-то, как по команде вопросительно воззрились на Долохова.

— Мы не в тюрьме, пока все живы и даже в своем уме, — пожал тот плечами. — В нашей ситуации уже радость. И потом, если напиваться с горя, обязательно надо дом разнести. А если мы разнесем дом Люциуса, будет как-то неудобно.

— Так далеко дом же, — разумно заметил Рабастан Лестрейндж.

— Ничего не далеко, — тут же возмутился Малфой. — Тони прав — в нашей ситуации это действительно радость. Вот и давайте радоваться. Дом разнести, это же надо, — пробурчал он себе под нос.

— Тогда нужна правильная закуска, — наставительно сказал Долохов, отбирая бисквиты у Эйвери, — хлеба побольше, мяса, огурцов соленых...

Эйвери проводил блюдо с бисквитами, которое Долохов отодвинул на дальний край стола, тоскливым взглядом, но протестовать не рискнул.

— Крэбб, — скомандовал Долохов, — живой ногой смотайся за мясом, сам говорил, что поросенка забил. Нечего хозяев объедать.

— Я селедки могу принести, Лизелотта сделала, — вызвался Гойл.

— Тащи, — благосклонно кивнул Долохов.

Мальсибер, сочувственно поглядев на друга, улучил момент, когда Долохов отвлёкся, раздавая указания, и, стянув половину бисквитов с блюда, быстро отлевитировал их к товарищу.

— У нас есть оленина, — оживлённо предложил Рабастан, — как раз выдержанная... принести?

— Оленина — это вещь, — согласился Долохов,— это вам не кресс-салат. Неси. Теперь будем решать вопрос с выпивкой, — он осмотрел бутылки и скривился, — а что, водки нет?

— Водка есть, — вздохнул Малфой, который с момента вселения в его дом Долохова научился поддерживать запасы этого бессмысленного, на его взгляд, напитка, на должном уровне. — Эльфы сейчас принесут.

— А что, — поинтересовался МакНейр, — мы не можем пить что-то другое? Напиваться можно и виски, — сказал он очень авторитетно.

— До белочки виски не напиться, — столь же авторитетно заявил Долохов. — Ты бы еще сидром напиваться предложил.

— Вот уж сидром точно напиться нельзя, — встрял Рабастан. — Его просто столько не выпить. А вот кальвадосом, — мечтательно добавил он, — запросто!

— И что, — не отставал от Долохова МакНейр, — мы все будем пить только водку? И что за белочка-то?

— Только водку, — отрезал Долохов, — ибо градус понижать нельзя, смешивать... — Он осмотрел товарищей по будущей пьянке и покачал головой, — не советую, короче. А то вместо белочки песец придет.

— Песец, белка... мы тут что, охотиться собрались? — удивлённо спросил МакНейр.

— Ага, охотиться, — хмыкнул Долохов. — Ну, вздрогнули! — скомандовал он, когда у всех в рюмках оказалась водка. — До дна!

Эйвери, послушно исполнив приказ командира, замер, пытаясь хотя бы вздохнуть, и воззрился на Долохова с таким ужасом, что скривившийся в отвращении Мальсибер быстро постучал его по спине и хрипловато спросил:

— А это точно водка была?

— А что это, по-твоему было, стрихнин, что ли? — удивился Долохов. — Хорошая водка, «Смирновская».

— Не знаю, что, — пробормотал, утирая выступившие слёзы, Мальсибер, — но это, по-моему, вообще не пьют. Эйв, ты как? — заботливо спросил тот.

Эйвери только головой помотал и махнул рукой — жив, мол. И с ужасом посмотрел на свою вновь наполненную Долоховым рюмку.

Пить пришлось снова — сначала за здоровье, потом за погоду, потом за всех, погибших на этой гребанной войне, затем еще за что-то — Эйвери уже не понимал, за что. Затем Долохов с Рабастаном решили спеть... А что было дальше, Эйвери уже не помнил.

* * *

Проснулся Эйвери от очень странного ощущения: будто кто-то маленький и очень юркий шнырял по его рукам. Туда-сюда, взад-вперёд...

Он с трудом открыл глаза, в которые словно насыпал песка, и увидел глядящую прямо ему в глаза небольшую рыжевато-серую белку. Зверёк держал в руках... в лапках бисквит — но не грыз его, а словно дразнил им Эйвери.

— Вот и допился до белочки, — с трудом произнес он, — с бисквитами...

Белочка сочувственно зацокала.

Рядом, в соседнем кресле, зашевелился Мальсибер — и, с трудом открыв глаза, упёрся взглядом в такого же зверька, разве что более рыжего, державшего в лапках... фисташковое мороженое?!

— Чего?! — раздался изумленный голос Гойла, — это же не белка, это барсук, да здоровый какой! Крэбб, погляди!

— Голова, — простонал МакНейр, — трещит, хоть руби...

И увидел лежащую рядом с ним секиру, на которой уютно устроилась большая нахальная белка.

— Мать моя женщина, — пробормотал Крэбб, ошалело уставившись на крупного толстого барсука, деловито что-то жующего.

— Да что же вы так шумите-то? — страдальчески простонал Малфой — и, с трудом разлепив один глаз, обнаружил сидящую прямо перед ним белку — абсолютно белую белку с красными глазками.

От того, чтобы не завизжать, как хаффлпаффская первокурсница, Малфой удержался с большим трудом.

— Гитара! — изумился Рабастан. — Откуда, я же её не брал, — он посмотрел на метнувшуюся по инструменту зверушку. — Брысь, животное!

Зверушка очень насмешливо на него посмотрела и повернулась задом.

— Не понял, — пробормотал Родольфус, жмурясь от яркого света и непонимающе глядя на крупную, почти чёрную белку, тащащую куда-то один из его любимых стилетов.

— И я не понял, — ответил Долохов, глядя на водруженную на стол балалайку, возле которой деловито осматривалась по сторонам разбойного вида белка, — откуда инструмент взялся? Не она же его притащила? — он указал на возмущенно заверещавшего зверька.

— Вам не кажется, дон Хуан, что окружающее нас общество удручающе однообразно? — услышал в этот момент Эйвери голос Трэверса и повернул в его сторону голову, пытаясь понять, кого тот мог притащить на их безумную пьянку. Увиденное повергло его в шок: в кресле-качалке восседал сам Трэверс, а рядом, в таком же, только крошечного размера, меланхолично покачивалась, сложив ногу на ногу, небольшая златоперая рыба, курящая трубку.

Курящая рыба на ножках добила Эйвери окончательно — и он обреченно упал в обморок.

— Поделись! — потребовал, тем временем, Трэверс, и, отобрав трубку у рыбы, с наслаждением затянулся и почесал рыбу под подбородком. Та издала низкий дробный звук, похожий на урчание, и ловко взобралась к нему на колени.

— Тьфу, — прокомментировал Роули, — вы с этим... Доном Хуаном, как ты его представил, совсем охренели.

Большая серая белка, скачущая вокруг него, согласно заверещала и прицельно швырнула в Трэверса еловой шишкой.

— Эй! — Трэверс возмущенно потер ушибленную макушку. — Укуси её, — азартно велел он рыбе. Та послушно вскочила и, быстро перебирая своими длинными, словно бы паучьими, ножками, ринулась к белке.

Белка взлетела повыше на дерево и издевательски зацокала, глядя, как рыба пытается последовать за ней, но не может забраться даже на низкие ветки.

— Прекратить бардак! — Рявкнул Долохов.

— Ты сдурел — так орать?! — возмутился Малфой, потирая виски.

Белая красноглазая белка согласно покивала головой и задумчиво посмотрела на Долохова.

— Правда, Тони, — пробурчал Рабастан, — башка трещит — а тут еще ты... Никто же не додумался антипохмельное взять! Кретины, — страдальчески простонал он.

— Как интересно, — раздался неприятный резкий голос, в котором все проснувшиеся безошибочно опознали одного неуёмного зельевара. — Я читал про такой эффект — но видеть прежде не приходилось.

— Вот только тебя и не хватало, — пробормотал Долохов, с трудом подавив желание сплюнуть.

— Какая дивная материализация, — продолжал Снейп, с интересом разглядывая снующих тут и там белок. Его взгляд остановился на барсуке — и зельевар не сумел удержаться от удивлённого: — А это тут что делает? Это чьё, господа?

— Чо? — удивился Гойл, — какая матери... Никто не матерился, культурно все было...

Барсук, прислушавшись к его словам, затряс головой, словно подтверждая: да, все было исключительно культурно, чо!

— Понятно, — констатировал Снейп, когда барсук при звуках голоса Гойла заинтересовано поднял голову и придвинулся поближе к нему. — Барсук, значит. Весьма любопытно. Если кому-нибудь интересно, — язвительно сообщил он, — у меня есть антипохмельное зелье.

— Северус, я тебя обожаю! — просиял Мальсибер. — Я это уже говорил?

— Я сбился со счёта на сто сорок седьмом разе, — фыркнул Снейп, протягивая другу стакан — а затем раздавая такие же остальным. — Н-да, господа, — произнёс он, с интересом следя за скачущими туда-сюда и стрекочущими белками. — Это называется визуализация. Высший класс! — он даже языком прищёлкнул от восхищения.

— А прогнать их никак? — спросил Рабастан, обиженный за неизвестно как попавшуюся сюда любимую гитару, у которой наглая белка поцарапала корпус.

— Понятия не имею, — очень довольно пожал Снейп плечами. — Я же говорю: я подобного ни разу не видел.

— Ну, значит, теперь у Малфоев будут не только белые павлины, но и похмельные белочки, — хмыкнул Долохов.

— И барсук, — весело фыркнул Рабастан.

— Хана павлинам, — сказал Гойл. — Барсук их сожрёт.

— Убью, — слабым голосом проговорил Малфой.

— Визуализацию? — скептически вскинул бровь Снейп. — Кстати, я не уверен, что барсуки едят павлинов, — проговорил он задумчиво. — Хотя... это же не обычный барсук — это надо учитывать.

— Если это барсук Крэбба с Гойлом, — задумчиво сказал Долохов, — то он и павлинами не побрезгует.

Барсук что-то одобрительно проворчал.

— А песец-то был? — спросил озирающийся по сторонам Крэбб.

— Так мы же вроде не смешивали, — удивился Макнейр.

— А как он выглядит? — с любопытством поинтересовался Роули, глядя куда-то в кусты, из которых выглядывал очень похожий на бурую лису зверь.

— Как лис, только окрас другой, — просветил его Долохов. — Полярный лис.

— Н-да? — Роули потёр гудящую, но уже начинающую проходить голову. — Вон там глянь... похож, нет?

Зверь, тем временем, немного высунулся, демонстрируя правую половину туловища и кончик пушистого хвоста, и вывалил розовый язык.

Словно бы ухмыльнулся.

— Тьфу, — скривился Долохов, — приперся, скотина...

— Это он и есть? — с любопытством спросил Мальсибер — и, взяв со стола кусок вчерашней оленины, протянул странному зверю. — Кис-кис-кис, — позвал он неуверенно — и поглядел на Долохова. — Его, вообще, как подзывают обычно?

— Да кто ж его звать-то будет? — Долохов выразительно посмотрел на него, — этот гад сам приходит.

— А интересно, — Гойл оценивающе посмотрел на песца, — его на горжетку хватит? Лизелотта бы порадовалась...

— Может, и хватит, — так же оценивающе поглядев на чудного зверя, сказал Крэбб. — Поймать бы надо.

— Он не идёт, — обиженно сказал Мальсибер, подержав какое-то время кусочек мяса в руках, и добавил грустно: — Я ему, вероятно, не нравлюсь.

— Сдурели? — Долохов посмотрел на Крэбба с Гойлом, как на идиотов, — жить надоело? И думать забудьте, пусть вон его лордова змея ловит, пропади она пропадом!

— А чего? — обиженно спросил Гойл. — Чегой-то его змее отдавать? Смотри, мех какой интересный.

— А правда, — с любопытством спросил Рабастан, жадно пьющий воду, которую только что сам налил себе в стакан из своей палочки, — Тони, что за зверь такой странный?

— Это песец, — Долохов посмотрел на них и постучал себя по лбу. — И приходит он тогда, когда уже хуже некуда. У русских так и говорят — песец пришел!

— Какие у нашего Лорда родственники симпатичные, — очень задумчиво заметил Мальсибер.

— На тебя что, антипохмельное не подействовало? — удивился Рабастан, — с чего ты про лордову родню вспомнил?

— Ну как же, — медленно отозвался Мальсибер. — Он приходит тогда, когда хуже некуда. Прямо как наш Повелитель. Не находишь?

— Так и пусть идет, — проворчал Долохов, — к Повелителю.

— Иди, — зачем-то повторил Мальсибер, обращаясь к зверю. — К Лорду.

Тот сверкнул небольшими яркими глазами — и скрылся в кустах.

— Слава Мерлину, — облегченно выдохнул Долохов — и вдруг заржал в стиле Роули: — Ну, теперь песец Повелителю! Полный песец!