Третье условие (джен)

Ремус Люпин поджаривал гренки с сыром, прислушиваясь к своеобразному скандалу за спиной. Артур злился и орал на отца. Сириус выслушивал его гневные высказывания с нескрываемым удовольствием, изредка вставляя реплики. Таким образом они развлекались уже минут пятнадцать.

— Я тебя просто убью! — буркнул наконец Артур тоном человека, исчерпавшего все разумные доводы. — И твоего Поттера — тоже, метлу ему в задницу!

— Наследнику древнего и благородного рода употреблять такие выражения не к лицу, — сообщил Сириус до невозможности занудливым тоном. — Да и просто воспитанному человеку. А убивать Поттера — большая очередь. Можешь занимать последним, сразу за Волдемортом.

— Мне казалось, Лорд в этой очереди первым, — заметил Люпин, подливая масла на сковороду.

— Первым там я. Тысячу раз говорил парню: будь осторожен! Ну и результат?

— А что он мог сделать? — Артур так удивился, что даже забыл, что только что сам ругал Гарри. Правда, совершенно по другому поводу.

— Воспользоваться первой же ловушкой в этом дурацком Лабиринте, вызвать помощь и сойти с дистанции!

— Ох, ну кто бы говорил! — Люпин искренне рассмеялся. — Ты сам-то так поступил бы, а? Нет, только честно?

— Нет, конечно, — вздохнул Сириус. — А вот сразу сбежать с этого морготова кладбища, а не выяснять, что там и как... впрочем, они просто не успели, наверное. Если нечасто имеешь дело с портключами — а кто с ними часто дело имеет-то? — сразу не сообразишь. А ты Гарри зря ругаешь, малыш. Он обо мне заботился как мог.

— Я не его, я тебя ругаю! — возмутился мальчик. — Вижу я, как он о тебе заботился! И как ты сам о себе... И почему ты ему сказал, что рядом живёшь, а мне нет?!

— Ревнует, — констатировал Сириус, обращаясь главным образом к Люпину.

— Вот ещё, что я, девчонка, что ли — ревновать! — буркнул Артур, отворачиваясь.

— Ревнуешь, — Сириус взял сына за подбородок, развернул. Заглянул в глаза. Сказал серьёзно:

— Не ревнуй, не надо. Ты у меня всё равно единственный. И он — тоже. А одним быть плохо, понимаешь?

Артур понимал. Рядом с отцом он начинал понимать такие вещи, о которых раньше вообще не задумывался. Так просто: не один, а единственный. Единственный сын. Единственный крестник. Единственный друг. Даже если друзей трое, каждый всё равно — единственный. Потому что за каждого без раздумий отдашь жизнь. Единственную.

Мальчик попытался кивнуть, ткнулся носом в руку отца, представил себя со стороны и не удержался от смеха. Сириус тоже улыбнулся:

— Ну что, вопрос моего плохого поведения закрыт? Тогда давай пить чай. Рем, как там гренки?

— Сейчас, — Люпин стряхнул со сковороды последнюю порцию и поставил тарелку на стол. Он был доволен собой.

* * *

Артура он привёл сюда без спроса. Просто-напросто похитил по дороге из Хогвартса. Заехал к миссис Флеминг, отрекомендовался бывшим преподавателем. Изложил прошлогоднюю легенду про ветерана войны, которому Артур вернул потерянную фотографию. Дополнил романтической историей фронтовой любви из старого фильма, которую Артур азартно пересказал тогда семейству Бут. Сентиментальная вдова расчувствовалась и легко дала согласие отпустить мальчика на денёк погостить, раз уж «господин профессор» обещает за ним приглядеть. Осталось только подстеречь «жертву» у «Дырявого котла» — идти на вокзал Люпин посчитал всё же слишком демонстративным.

Он, разумеется, хорошо представлял, что скажет ему Сириус по поводу этой затеи. И ещё лучше — что сказал бы Дамблдор. Однако знал и другое — Сириус его отругает, но обрадуется. А хоть немного порадовать друга ему сейчас представлялось совершенно необходимым.

* * *

Когда несколько дней назад Бродяга появился в дверях, Люпин был поражён его видом. Сириус, весь год уверявший в письмах, что живёт в райских условиях, выглядел хуже, чем при последней их встрече. Почти так же, как тогда, в Хижине. Впрочем, Люпину быстро стало не до того: новости требовали немедленных действий. Сразу удалось поймать только двоих из бывших соратников — Люпин привёл их к себе, а Сириус ознакомил с последними событиями. Вместе решили, что сейчас не время быть тактичными и соблюдать «приёмные часы». Уже хотя бы потому, что Пожиратели могут воспользоваться моментом и начать новый раунд с истребления остатков прежних противников. В результате ночь прошла в суете, Сириусу пришлось ещё дважды повторять всю историю, а единственное решение, которое было принято, — вечером встретиться снова, уже всем вместе. Сириус предложил в качестве штаба Блэк-холл, куда тотчас и сбежал, велев всем собраться к восьми у Люпина.

Остановить его Ремус не успел, хотя очень хотелось: во-первых, он соскучился по другу, а во-вторых, сообразил наконец, что тот на ногах минимум сутки и вряд ли съел за это время хотя бы кусок хлеба. Надежда на то, что Сириус проявит хоть каплю благоразумия, была слабой. Запасы благоразумия у Блэка всегда были ограничены и целиком доставались другим, на самого себя хватало редко. Однако исправить положение оказалось невозможно: то ли защита дома не пускала, то ли Сириус специально заблокировал камин.

Объявился он точно в назначенное время и по очереди провёл собравшихся через камин, пояснив, что теперь все смогут делать это самостоятельно, но только по этому же маршруту. Так работала защита, и менять в ней что-то Сириус пока не хотел.

Собрание началось бурно и совершенно неожиданно: первым вопросом оказалось не возрождение Волдеморта, а виновность Блэка. Точнее — почему никому не пришло в голову в его виновности усомниться, а если пришло, то почему по этому поводу не предпринималось абсолютно никаких действий.

Сириус морщился, но покорно отвечал на вопросы. Да, его допрашивали. Один раз. Да, он сказал, что виноват. А почему нет, если виноват? Нечего было дурацкие советы давать. И с Питером тоже мог бы действовать быстрее, а не ждать, пока тот первым начнёт. Да, про Питера он говорил, но это сочли неудачной попыткой оправдаться. Да, Крауч лично. Нет, он не знает, что сказали Дамблдору. И Грюму тоже. Скорее всего, показали протокол допроса. Первую его часть. Нет, он не требовал разобраться. Потому что считал себя виновным. Да, считает. Да, до сих пор. Нет, про то, что Питер анимаг, не сказал. Забыл. Был не в себе, плохо соображал. Потом? А кому потом-то говорить, дементорам?

И так далее. В конце концов, Люпин не выдержал и со всей доступной ему ядовитостью поинтересовался, не хотят ли дорогие соратники сперва попросить прощения за то, что сами радостно поверили в предательство Блэка, а потом уже продолжать допрос. На что Сириус тут же возразил, что никакого прощения никто просить не должен, что во всех своих бедах он виноват исключительно сам и ладно бы только в своих, и посему претензий ни к кому не имеет и иметь не собирается… Тут уже не выдержала Гестия:

— Совсем ни к кому? Включая Крауча?

Блэк пожал плечами:

— Крауч своё получил. Я бы с ним не поменялся даже с доплатой.

— Ну ладно, признался, не поверили, пусть, — заговорил до сих пор молчавший Роберт. — Пусть даже все твои слова оптом бредом посчитали. Но тебя же взяли с палочкой в руках, я помню, сам протокол задержания читал. Проверить палочку на последнее заклинание было не дано? Стандартная процедура, между прочим.

— Не дано, — буркнул Сириус. — Она была мёртвой.

Присутствующие ошеломлённо переглянулись. Люпин был тоже изумлён, но по другому поводу:

— Он что, применил то заклинание?!

— Применил, видимо. А что ему было терять, скажи на милость? Палочки, если помнишь, в превращении не участвуют. Как раз исключительно изящное решение.

— Может, объясните? Для необразованных? — обиженно потребовал Арабелла.

— Объясню. И на этом покончим, ладно? Так вот, есть такое хитрое заклинание, озвучивать не буду, оно иногда на соседствующих источниках магии срабатывает. Необратимо дезактивирует все магические артефакты в радиусе примерно десяти футов. Включая волшебные палочки.

— А почему его не используют? — наивно изумился Флетчер.

— Ты слушать умеешь? Все — это ВСЕ, ясно? Включая твою собственную палочку. Если она у тебя лишняя, можешь попробовать, оно не сильно сложное, хоть и на гэльском.

— А вы откуда про такое знаете?

— Я в одном трактате вычитал, давным-давно, курсе на третьем, кажется. Здесь, в домашней библиотеке, так что если интересуешься — могу поискать. Мы с Джеймсом потом, уже после школы пытались с ним поиграться, добиться хоть какой-то избирательности, но только три палочки угробили и решили, что слишком дорого такие эксперименты обходятся. Даже с учётом чёрного рынка. А толку всё равно не много, десять футов — не расстояние.

— А если защиту снимать?

— На заклинания оно не влияет. А ради пары артефактов собственной палочкой жертвовать?

— И Петтигрю применил это заклинание? — уточнил Стерджис.

— Видимо, да. Я плохо слышал, меня взрывом основательно оглушило. Но с этого момента моя палочка стала не более чем хитрой формы деревяшкой. И его тоже. И давайте, наконец, делом займёмся.

Делом они занялись-таки. Не очень продуктивно, но хотя бы вчерне наметили, кого можно попробовать привлечь в Орден. Сириус активно участвовал в обсуждении, вёл себя естественно и даже вроде бы улыбнулся пару раз, но Люпин заметил, что глаз он старается не поднимать, а улыбка очень отдалённо похожа на настоящую. И лицо — уже даже не бледное, а какое-то серое. После собрания Ремусу пришлось уйти первому — выпускать гостей через дверь Сириус отказался без объяснения причин, аппарировать из дома было нельзя, а камин для всех, кроме самого хозяина, работал пока только на одну линию. Едва дождавшись отбытия последнего из соратников, Люпин поторопился вернуться в Блэк-холл. Сириус сидел, уперев локти в стол и спрятав лицо в ладонях. Наверное, он узнал шаги. Глухо спросил, не поднимая головы:

— Ты зачем вернулся?

— Ты когда ел последний раз? — вопросом на вопрос ответил Люпин.

— Не помню. Я не хочу. Пойду лучше лягу, устал зверски, — он попытался подняться, пошатнулся и торопливо опустился обратно на стул. — Ты иди, тебе на месте быть надо, связь же через тебя.

— У тебя какая-нибудь еда в доме есть? Или хотя бы заварка?

Сириус молча пожал плечами. Люпин, не выдержав, выругался и отправился к себе. К сожалению, с едой у него тоже было негусто, но пара яиц, сахар и заварка нашлись. Сириус покорно сжевал наскоро испечённые магией яйца, покорно выпил чай, а на предложение проводить его в спальню вяло махнул рукой:

— Да там нежилое всё… Я лучше здесь прилягу…

Перекинется и будет спать прямо на полу, понял Люпин. Захотелось надавать другу пощёчин — ну как можно так к себе относиться?! Вместо этого он трансфигурировал ближайший стул в раскладушку, а сверху наколдовал спальный мешок. Сириус отключился мгновенно — и через полчаса проснулся с криком, весь в холодном поту. Теперь Люпину захотелось надавать пощёчин себе: видел же, в каком тот состоянии! А успокоительное зелье дома есть, сам принимал регулярно за два-три дня до полнолуния, когда приближение трансформации будоражит кровь и круглеющая Луна проникает в сны. Пришлось снова разжигать почти угасший камин…

В результате оба проснулись заполдень. Люпин вернулся к себе, и почти сразу же к нему в камин заглянул Дамблдор, с мягким укором сообщивший, что пытается связаться уже третий раз. Отчёт он выслушал внимательно, сообщением о Блэк-холле в качестве штаба весьма заинтересовался и предложил сейчас же зайти и разобраться с системой защиты, чтобы обеспечить членам Ордена возможность нормально попадать в дом. Не евший почти сутки Ремус не удержался от намека, что дом стоял пустым десять лет и там нет ни крошки съестного, а у хозяина — ни денег, ни возможностей его приобрести. И следующие полчаса занимался перетаскиванием через камин внушительного запаса продуктов, так что при разговоре директора с Сириусом не присутствовал. Тем не менее, у него сложилось отчётливое ощущение, что эти двое успели здорово поругаться. Расстались, правда, вполне мирно, но потом Бродяга слишком уж беспечным тоном сообщил, что увидеться с Гарри ему не удастся, и вообще велено сидеть дома безвылазно. Защиту прямо сейчас трогать не стали, Дамблдор решил, что там надо серьёзно разбираться, и пообещал заняться этим на следующей неделе.

— Ладно, всё это семечки, — махнул он рукой под конец. — Пойдём, организую тебе полный доступ. А потом поможешь пару занавесочек повесить, ладно? А то у меня от одного взгляда на эти физиономии изжога начинается.

В следующие десять минут Люпин отлично понял, почему Бродяга так не хотел выпускать гостей через парадный вход. И вздохнул с облегчением, когда удалось упрятать висящие там скандальные портреты под собранными по спальням занавесками.

— А совсем снять их нельзя?

— Нельзя, — вздохнул Сириус. — Заклинание Вечного приклеивания — хит нашей семьи. Сам пользовался. Ладно, ты иди, а то опять кому-нибудь срочно понадобишься. Я тут пока приберусь немножко. Может, Кричера припрягу.

— А кто это?

— Наш эльф-домовик, — Сириус поморщился. — Мы с ним не сильно любим друг друга, ну да ладно, это наши проблемы. Прямого приказа он не ослушается, а значит — не опасен. Всё, иди.

— Ты хоть поешь нормально, — спохватился Люпин, уже направляясь к камину.

— Не переживай, специально себя голодом морить не стану. Ты сам-то когда последний раз ел?

Ремус вспомнил когда и поспешил откланяться. Роль «почтового ящика» помешала ему предложить другу пообедать вместе, впрочем, от директорских щедрот и ему досталось — дня два-три о пропитании можно было не думать. Зато появилось время подумать о Сириусе. Судя по нескольким обмолвкам, как минимум последние месяцы он прожил в окрестностях Хогвартса. Питаясь неизвестно чем и большую часть времени проводя в собачьем облике. Почти не разводя огня, ибо дым могли заметить. Изнывая от беспокойства за Гарри и не имея возможности помочь ему хоть чем-то — разве что морально. А теперь не лучше: с Гарри видеться вообще запретили, заперли в этом мрачном, пропитанном тьмой и тленом доме...

Люпин чувствовал, что просто обязан хоть чем-то помочь другу. И ничего другого, кроме свидания с сыном, придумать не смог. Связался с Робертом и, сославшись на личные обстоятельства, попросил побыть в роли связного. Тот согласился подозрительно охотно, заявив, что ему всё равно, где после дежурства отсыпаться. Люпин дал ему пароли от дома и камина и отправился организовывать «похищение».

* * *

Рассказывая о защите Блэк-холла, Сириус упомянул, что для прямого наследника она должна открыться, сколь бы не была действенной: дом строился как майорат, подчинение старшей мужской линии было впечатано на уровне кладки. Сейчас Люпин собирался это проверить.

Артура он подкараулил на автобусной остановке недалеко от «Дырявого котла». Увидев его, мальчик явно встревожился. Оглянулся, спросил шёпотом:

— Что-нибудь с отцом?

— Ничего фатального, — успокоил Люпин. — Хочешь с ним увидеться?

— Спрашиваете! А можно? Он же говорил, что его в Англии не будет.

— Когда он тебе это говорил?

— В конце августа, мы встречались, когда я в Лондон приехал учебники покупать.

«Интересно, — мрачно подумал Люпин, — Сириус что, вообще всё время провёл здесь, а разговоры про «юг» были для успокоения чьей-то совести? Или специально заявился, чтобы с сыном встретиться?» Вслух он сообщил, что происходившие в Хогвартсе события заставили Сириуса в какой-то момент вернуться в Англию. Артур предсказуемо обиделся, особенно когда узнал, что с Гарри Сириус встречался. Люпин постарался его успокоить:

— Ну ты же знаешь, как он за тебя боится. Про его отношения с Гарри все, кому не надо, уже в курсе. И кому надо — тоже. А тебе пришлось бы от друзей прятаться, обманывать их... а если бы выследили? Просто из любопытства?

С доводами Артур согласился, но продолжал дуться. Пока не увидел отца.

Дом ему действительно открылся. Медленно. Неохотно. Словно пробуя на вкус магловскую примесь в крови Блэков. Древние заклятья заставляли его подчиниться единственному наследнику, но он, словно живое существо, старался оттянуть момент признания, не желая покоряться полукровке. Будто искал и не находил лазейку.

Они на цыпочках прокрались мимо спящих портретов (Артур оглядывался с любопытством, но послушно молчал) и объявились на кухне, всё ещё остававшейся едва ли не единственным пригодным для жизни помещением в доме. Сириус очень удачно оказался там, он как раз собирался ставить чайник. Разумеется, Артур не мог не обратить внимания на его измождённый вид. И, кажется, успел заметить тоску и почти могильный холод в глазах отца, прежде, чем тот осознал, кого видит перед собой. В следующий момент в них вспыхнула радость пополам с осуждением:

— Рем, ты сумасшедший!

— Твоё дурное влияние! — рассмеялся Люпин. Это была правда: рядом с Сириусом в нём просыпалось давно забытое стремление к весёлым авантюрам и вера в благосклонность Фортуны.

— Это ты сумасшедший! — вклинился Артур, в котором обида на отца мгновенно трансформировалась в жалость, а жалость — в злость на весь мир и на него самого в первую очередь. — Ещё мне про осторожность говорил! Посмотри, на кого сам-то похож!

— На кого? — с огромным интересом спросил Сириус, оживая на глазах.

— На зомби! На вампира! На узника Освенцима!

— И это он так о родном отце...

Люпин мысленно усмехнулся и принялся разыскивать сковородку. Шалость явно удалась.

* * *

За чаем Артур сообщил:

— А я узнал про Книгу Магов. Ничего там не меняется. Я трактат в библиотеке нашёл, там все случаи разбираются подробно — и про незаконных детей, и когда брак магически не скреплён, и когда из рода исключают.

На недоумённый взгляд Люпина Сириус пояснил:

— Артур просил провести обряд Принятия в род, а я опасался, что запись в Книге изменится, хотел кого-нибудь расспросить. Мог бы и сам сообразить в библиотеке покопаться.

Люпин усмехнулся:

— Равенкло, что ты хочешь! Целеустремлённость и системный подход к проблеме. И не слышу радости в голосе.

— Да ну, глупо как-то. На такие обряды родственников собирать положено, праздник устраивать... Дом его, как я понимаю, и так признал?

— Будто я из-за дома! — буркнул Артур в пространство. Сириус усмехнулся:

— С портретами дорогих родственничков тебя познакомить, что ли? Впрочем, нет, не стоит, какая уж тогда конспирация... Знаешь, устроим-ка мы с тобой лотерею. Рем, поможешь?

— Конечно, а в чём?

— С малышкой Нимфадорой мы всё равно поговорить собирались, так? Зайди сейчас к ним, если и она, и Меди дома — будем считать, Артур выиграл. Попроси их зайти.

— Ко мне? — уточнил Люпин.

— Разумеется. Их защита просто так не пропустит, боковая линия. Андромеда — третья моя кузина, — пояснил он Артуру. — Вышла замуж за маглорождённого, за что и выжжена с родового гобелена. Когда-то мы с ней очень дружили.

— А сейчас?

— Сейчас она ещё не знает, что я не преступник. Вот заодно и узнает. Рем?

— Сейчас иду, — Люпин быстро допил чай, поднялся. — Теда звать или только дам?

— Будет дома — зови, конечно. Только предупреди, что это тайна пока даже от своих.

Люпин кивнул и шагнул в камин.

Роберт, разбуженный охранным заклинанием, приоткрыл один глаз, сонно пробормотал: «А, это ты...» и снова захрапел. Что, впрочем, совершенно не означало отсутствия бдительности — всего лишь опыт.

Когда-то Люпин довольно часто бывал у Тонксов, и даже не всегда вместе с Сириусом: у них с Тедом обнаружились общие интересы в области нумерологии, которой его друзья не интересовались совершенно. Но после того трагического Хэллоуина он там больше не появлялся, слишком сильную боль причиняло всё, напоминавшее о Сириусе. Постепенно боль притупилась, но восстанавливать прежнее знакомство после того, как сам исчез практически не попрощавшись, казалось почти немыслимым.

Ремус готовился к нелёгкому разговору, сочинял покаянные фразы — и был приятно разочарован. Его встретили так, словно не было тринадцати лет разлуки, и сразу же потребовали новостей. Тогда, на исходе семидесятых, Тонксы не то чтобы знали подробности об Ордене, но были в курсе, что Сириус и его друзья занимаются полуподпольным и опасным противодействием Волдеморту. Сами Тонксы-старшие были людьми слишком мирными для активных действий, но находились, безусловно, «по эту сторону баррикад». И не помешали дочери пойти в Аврорат.

Сейчас они вполне логично предположили, что коль скоро Люпин явился к ним после стольких лет разлуки, так явно не просто так. И уж наверняка обладает куда более достоверной информацией о происходящем, чем писаки из «Пророка».

Начать Люпин решил с приятного, а именно с невиновности Сириуса. Реакция на это сообщение оказалось бурной — от Тедова: «Неужели ничего нельзя доказать официально?!» до «И ты целый год молчал!» едва не бросившейся на него с кулаками Доры. Тонкс-младшая, которую он помнил забавной неуклюжей девчушкой, превратилась в очаровательную молодую женщину, сохранив при этом прежнюю непосредственность. И прежнюю неуклюжесть — правда, по слухам, во время работы это качество волшебным образом исчезало, проявляясь только в домашней обстановке. Сейчас она в весьма эмоциональных выражениях потребовала «немедленно, сию же секунду» отвести её к Сириусу — и кинулась Ремусу на шею, узнав, что он за этим и пришёл. Сохранившая относительное спокойствие Андромеда напомнила, что были обещаны и другие новости. Люпин вздохнул и с гораздо меньшей охотой рассказал, что на самом деле случилось в последний день Турнира Трёх Волшебников, вызвав новый шквал возмущения. Больше всех кипятилась Дора:

— И наше начальство даже не чешется! А Министр? Он что, сам из этих или просто клинический идиот?

— Он политик, — пожал плечами Люпин и тут же выслушал всё, что Тонкс-младшая думает о политиках вообще и Фадже в частности, а также о собственном начальстве, согласившемся поддерживать подобную страусиную политику. Свою гневную филиппику она закончила ворчливым:

— Ну хоть вы-то собираетесь что-то делать? Ведь Сириус нас за этим звал? Только попробуй сказать, что нет!

— За этим тоже, — признался Люпин. — Но не только. Тут вдруг ещё одно обстоятельство обнаружилось...

К себе он вернулся один — практичная Андромеда заметила, что проводить их в Блэк-холл всё равно придётся Сириусу, так почему бы не через их собственный камин? Роберт снова приоткрыл один глаз, глянул на тёмное окно и поинтересовался, собирается ли хозяин ночевать дома. Люпин смущённо признался, что нет, чем необычайно обрадовал гостя: тот, как выяснилось, жил вместе с сестрой, зятем и пятью племянниками от трёх до десяти лет, так что возможность провести ещё несколько часов в тишине и покое оценил высоко.

Кухня Блэк-холла волшебно преобразилась: стены были задрапированы блестящими тканями, плита скрылась за ширмой, стол покрывала украшенная красочной вышивкой скатерть. Похоже, Сириус умудрился не утратить ни вкуса, ни навыков. Разумеется, всё это великолепие через несколько часов исчезнет, но сейчас вид был по-настоящему торжественный и праздничный. Сам хозяин тоже принарядился, трансфигурировав свою поношенную мантию во что-то архаично-торжественное. Артур, переодевшийся в школьную форму (как показалось Люпину, тоже магически подновлённую), старательно расставлял на маленьком столике серебряные чаши с вином, маслом и зёрнами пшеницы.

— Ты, я вижу, не сомневался в результате, — удовлетворённо заметил Люпин.

— Я просто умею думать, кто бы что по этому поводу не говорил, — усмехнулся Сириус. — Не застань ты их дома — давно вернулся бы! Тед будет?

— Будет. А пшеница откуда? И вино?

— Пшеницу восстановил из муки, а вино в погребе отыскалось — маман для приёмов держала. И учти: крёстным всё равно быть тебе!

— Да разве я возражаю...

* * *

Разошлись засветло. Люпин, почти не употреблявший спиртного, слегка захмелел и мечтал только об одном — добраться до кровати. Разбуженный Роберт с усмешкой отклонил неубедительное предложение покормить его завтраком, присовокупив, что ему всё равно скоро на дежурство, а если что, так он всегда пожалуйста, дома разве так выспишься… Люпин велел гостю захлопнуть дверь и рухнул на постель не раздеваясь, так что предположений, откуда можно вернуться под утро, благоухая коллекционным вином, уже почти не слышал.

Миссис Флеминг он обещал доставить Артура не позже семи, в Блэк-холл решил отправиться на всякий случай в шесть, вдруг мальчика придётся будить. Однако, выйдя из камина, обнаружил, что отец с сыном успели не только встать и поесть, но и снова поругаться.

— Вам, значит, было можно! — обиженно возмущался Артур. — А мне, значит, нельзя?! У меня, значит, не получится, да?

— У нас причина была! — на этот раз Сириус тоже был на взводе, хотя и старался не повышать голоса. — Веская. А тебе на кой?

Появление гостя они обнаружили одновременно и отреагировали с завидным единодушием:

— Рем, ну хоть ты ему скажи!

Реплика прозвучала так синхронно, словно была тщательно отрепетирована. Люпин рассмеялся:

— Спелись, голубчики? И что я должен кому сказать?

Ответили спорщики снова дуэтом, но на этот раз с вариациями:

— Он хочет, чтобы я научил его анимагии!

— Он хочет запретить мне учиться анимагии!

Люпин покачал головой:

— А и правда, зачем тебе это? Действительно ведь опасно!

— Ну вот, и ты туда же! — Артур чуть не плакал. — Я вам помогать хочу! А просто так вы меня всё равно не возьмёте, сами сказали!

— И повторю: не раньше окончания школы! — жёстко заявил Сириус. — Если тогда это будет ещё актуально. И не думай, что это только к тебе относится. Ко всем.

— И к Поттеру?

— К нему — особенно. И если ты станешь анимагом — в этом плане ничего не изменится.

— Ну и пусть! Никто же не знает, сколько вся эта катавасия продлится. Может, больше трёх лет?

— Ну ты оптимист!

— Я реалист. Прошлый раз сколько было, а?

— Ещё и знаток новейшей истории...

— Ну и знаток! И вообще, ты говорил, что анимагом быть здорово.

— Зря говорил, — буркнул Сириус. — Надо было сказать, что это больно, противно и зубы потом болят. И кости. И это, кстати, правда. Твёрдые ткани трансформации не сильно любят.

— Ну и что? Всё равно здорово.

— Но опасно. И незаконно. А если регистрироваться — тогда вообще незачем.

— Ну про вас же не узнали... а если не хочешь помогать я и сам справлюсь.

— Только попробуй! — Сириус вскочил.

— И что? Запретишь? Это же нечестно — запрещать то, что сам сделал!

— А вот в этом он прав вообще-то, — задумчиво проговорил Люпин.

— Тьфу на вас! — Сириус безнадёжно махнул рукой и выскочил за дверь.

— Он что, правда обиделся? — жалобно спросил мальчик.

Люпин пожал плечами:

— Насколько я его знаю — нет. Просто он за тебя переживает.

— Ну я же осторожно! Я же не стану пробовать, пока всё не изучу как следует и не буду уверен, что всё правильно делаю! А куда он пошёл, как ты думаешь?

Люпин снова пожал плечами и велел пока что собираться. Собирать, как выяснилось, было нечего — из чемодана Артур доставал только форму и зубную щётку, да и их уже убрал обратно. Минут пятнадцать они обсуждали «легенду» — на случай, если миссис Флеминг начнёт расспрашивать. Потом вернулся Сириус, небрежно левитируя перед собой стопку книг высотой фута в три, не меньше. Люпин, что-то такое и предполагавший, тихо хихикнул. Артур жалобно проговорил:

— Я же не смогу столько с собой взять! И колдовать на каникулах мне нельзя!

— Вот и проявляй смекалку! — ехидно усмехнулся Сириус.

Артур задумался. Мужчины терпеливо ждали, обмениваясь заговорщицкими взглядами. Наконец мальчик сказал нерешительно:

— Если ты их сам заговоришь... Уменьшишь, и чтобы увеличивались на какое-нибудь слово или действие... только не на прикосновение палочки... это не будет считаться колдовством, так? Ну, вроде как на метле летать — сам же при этом не колдуешь, она просто так устроена, только не механизм, а магия. Правильно? — он с надеждой посмотрел на отца. Сириус довольно улыбнулся:

— Правильно. Положи руку сверху на стопку... да, так. Теперь придумай пароль — только не «Сезам, откройся!», это каждый первым делом вспомнит.

Артур, который, конечно же, это и вспомнил, смущённо покраснел и торопливо пробормотал:

— Пусть будет «Хочу учиться».

— Пусть, — кивнул Сириус. — Сейчас я произнесу заклинание, после слов «reductio verus magnitudo» скажешь это вслух. Тогда они будут только на твой голос реагировать. Запомнил? Начали.

После того, как он произнёс последние слова заклинания, стопка книг уменьшилась раз в восемь — теперь каждая легко помещалась на ладони. В принципе, читать их можно было и так — правда, для этого требовались либо очень хорошие глаза, либо лупа. Артур на пробу отделил одну, следуя указаниям отца положил на стол, коснулся рукой и произнёс пароль. Книга тотчас же приобрела прежний размер.

— А как опять уменьшить?

— Раскрой и закрой снова — она сама уменьшится.

— Здорово! — мальчик раскрыл книгу, полистал и осторожно закрыл. Она уменьшилась так быстро, что Артур едва успел подхватить съёжившийся томик.

— Здорово!

— Вот, изучай. Здесь в общем-то всё, что нужно, сам собирал. Экслибрисы я стёр, но всё равно лучше никому не показывай.

— Даже Терри?

Сириус покачал головой:

— Как ты ему объяснишь, откуда книги? Купить столько разом ты не смог бы — вот эта, например, очень редкая, её не в каждом магазине найдёшь, а о цене я вообще молчу. Если сумеешь что-то убедительное придумать… и потом, если он узнает, так небось тоже захочет, нет?

— Да вообще-то… А что, вдвоём же ещё лучше!

— Малыш, за тебя я отвечаю, а у Терри твоего родители есть! Если они разрешат — пожалуйста!

— Вы у родителей разрешения не спрашивали!

Люпин подумал, что в пылу полемики Артур коснулся темы, которой касаться бы не стоило. Сириус, впрочем, отреагировал на удивление спокойно:

— И дураки, что не спрашивали. Только такие вещи почему-то понимаешь не раньше, чем своих детей заведёшь. Так что давай без самодеятельности. И никаких экспериментов без моей санкции. Только теория. Да?

— Да, — не слишком охотно согласился мальчик. — А когда мы теперь увидимся?

— В августе, если ничего не случится. Приходи в тот же сквер.

— Бродяга! — укоризненно воскликнул Люпин. Сириус невесело усмехнулся:

— А я тебя попрошу. Малыш, если ни меня, ни его там не будет — значит просто не сложилось, и не надо подозревать всякие гадости, да?

— Да! — буркнул Артур таким тоном, что сразу было ясно — подозревать он станет в первую очередь именно гадости. Сириус тяжело вздохнул. Люпин предложил:

— Ты тогда из школы мне письмо пошли, я тебе адрес скажу. Только иносказательно, ладно? Как в твоих фильмах про шпионов.

— Отличная мысль, — согласился Сириус. — Запиши ему адрес, а я пока для книг футляр поищу, не россыпью же их таскать. Малыш, дай ему куда записать.

Артур торопливо вытащил из чемодана первую попавшуюся тетрадку. Люпин усмехнулся про себя и принялся записывать адрес.

Он был очень доволен собой.