Мой рыцарь! (гет)

Было уже темно, когда Сибилла Трелони вышла из негостеприимного дома целителя А`Лжена и беспомощно огляделась, подслеповато прищуриваясь. Мало того, что стремительно темнело, так ещё на Лондон опускался туман, густой, как оставленный в Хогвартсе херес. О херес, молчаливый утешитель, способный хоть немного притупить тоску от разочарования собой, жизнью и даром, который кроме бед ничего не принес. Сибилла еще раз оглянулась и наугад побрела по улице вправо. Как добраться до Хогвартса, она не представляла, а аппарировать ненавидела и втайне боялась. Сейчас она была в магловской части Лондона, которую совсем не знала. Сибилла предполагала, что до «Дырявого Котла» было, наверное, не так и далеко, но вот куда идти? Возвращаться к целителю не хотелось абсолютно, расстались они холодно — этот мошенник А`Лжен посмел усомниться в ее даре! А еще целитель! Шарлатан он, вот кто. Сибилла всхлипнула. Слепота прогрессировала, самые лучшие зачарованные стекла, на которые она потратила огромные деньги, уже не помогали различать лица людей четко, и во время чтения приходилось напрягаться изо всех сил, щуриться, приближать к себе страницы с текстом. Голова к концу дня раскалывалась от боли, озноб не проходил даже в сильно натопленных комнатах, и только херес позволял хоть как-то смириться с таким существованием. Конечно, она ухватилась за предложение Спраут, которая рассказывала про А`Лжена совершенно невероятные вещи. Мерлин, по рассказам этой дуры выходило, что от целителя Сибилла выйдет без очков, а вышла — без денег и без надежды. И словно этого мало, этот нахал посмел утверждать, что у нее слабенький провидческий дар! У нее — слабенький! И при этом он был уверен, что сказал что-то хорошее. Видите ли: «Был бы у вас истинный дар, вы бы были уже слепы!»

— Идиот, — пробурчала Сибилла и остановилась. Она стояла на перекрестке, который в темноте выглядел абсолютно незнакомым. Спросить дорогу было не у кого — вокруг не было ни души. — Что же делать? — прошептала Сибилла, на всякий случай вынимая волшебную палочку. Ей очень хотелось домой, ей необходимо было попасть в Хогвартс, просто жизненно необходимо! Она поежилась и плотнее закуталась в растянутую шерстяную кофту.

Желтый свет фар развеял плотный туман, Сибилла встрепенулась, охнула: автобус — огромный, красный, промчался мимо. Это могло стать отличным выходом! "Ночной рыцарь" — вот что ей поможет.

Сибилла зажмурилась, взмахнула волшебной палочкой, сделала несколько пассов — вверх и в сторону — и замерла, напряженно вглядываясь в темноту. Не прошло и минуты, как перед ней затормозил словно выпрыгнувший из портала огромный сверкающий автобус.

— Добро пожаловать! «Ночной рыцарь» для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор этим вечером! А вы? — из открытых дверей к ней вышел… Сибилла изо всех сил напрягла зрение. Молодой человек с прекрасным голосом, стройный и, похоже, красивый, с поклоном пригласил ее в салон автобуса. Сибилла, едва дыша, протянула ему руку и взошла по ступеням, старясь держать спину прямо и любезно улыбаться.

— Профессор Трелони, но можно просто Сибилла, — только и смогла пролепетать она.

— Куда вас доставить, мэм? — спросил молодой человек. Сибилла была готова поклясться, что зрение в эту минуту стало лучше. Иначе разве она смогла бы разглядеть на его красивом лице заинтересованную улыбку? Она мило улыбнулась в ответ.

— Хогсмид, или… Если возможно, к воротам Хогвартса.

— Хогвартс? Крутое, наверное, местечко. Жаль, мне не пришлось там учиться… — сказал Стэн. — С вас четырнадцать сиклей, в стоимость входит чашка горячего какао. Выбирайте кресло, а я принесу какао.

Сибилла устроилась в ближайшем к водителю и Стэну кресле. Молодой человек моментально принес горячий напиток, умудрившись не расплескать ни капли.

— Это то, чего мне так не хватало, — сказала Сибилла и зарделась, решив, что сказала ужасно двусмысленную фразу. Как давно, как невозможно давно она перестала быть романтичной наивной девочкой, уверенной, что любовь существует. Как давно она перестала верить, что где-то бродит по дорогам ее рыцарь. Как давно она перестала ждать, что они встретятся и эта встреча изменит все. Стремительный брак, не менее стремительный развод, бедность, едва теплящаяся на кончике волшебной палочки магия и никаких перспектив. А потом, как избавление и как приговор, — любимый Хогвартс и ненавистные глупые бездарные дети. А еще — ужасающее осознание, что ничего и никогда не изменится к лучшему.

Сибилла отпила какао и словно невзначай посмотрела на Стэна. Молодой, красивый, в красном форменном мундире и фуражке. Он смотрел на нее и улыбался, она улыбнулась в ответ.

Впервые за последние годы ей стало жарко. Впервые она не чувствовала холода, который, казалось, проморозил ее насквозь, до самых костей.

— Спасибо, отличное какао… Стэн.

Он подошел, принял из ее рук чашку, и их пальцы соприкоснулись. Сибилла с трудом удержала в груди вздох: все было как в одной магловской книге, рассказывающей невероятную историю любви герцогини и садовника. Кто бы мог подумать, что и в жизни так бывает! Сибилла постаралась взять себя в руки: пусть ее сердце и билось в сто раз чаще, чем нужно, и нестерпимо хотелось стянуть с себя жаркую и колючую кофту, но она понимала, что он слишком красив и, что скрывать, слишком молод для нее.

— Мигом домчим, не пройдет и часу, будете на месте, — отрапортовал Стэн, — только завезем одну старую перечницу по дороге в Девоншир.

— По дороге?

Сибилле было все равно, по дороге ли в Шотландию Девоншир, она готова была сидеть в этом кресле весь вечер и всю ночь, чувствуя быстроту движения автобуса, смотреть на Стэна и изредка перебрасываться с ним парой слов.

— Наверное, — сказала Сибилла, вернувшемуся на свое место рядом с водителем Стэну, — наверное, у вас очень интересная работа. Столько людей и… разных людей.

— О, да. Помнишь, Эрни? — Стэн обратился к водителю. — Мы везли самого Гарри Поттера! В прошлом году, летом! Да, год назад! Вот сидел там, где вы. Назвался Невиллом, но я вижу — шрам…

Он рассказывал о том, как они с Гарри болтали о сбежавшем в прошлом году из тюрьмы Сириусе Блэке, о том, что министр встречал Гарри прямо у порога в "Дырявый Котел", но Сибилла не следила за перипетиями повествования. Она слушала его голос, такой звонкий, такой… притягательный! Он был полон невероятного оптимизма, словно все дороги мира ведут только в лучшие места на планете, словно не бывает бед и несчастий, словно… «Впрочем, стоит ли удивляться, — подумала Сибилла. — Когда ты молод и хорош собой, даже бедность не кажется проблемой».

— Миссис Глошир, — скрипучий голос водителя прервал рассказ Стэна.

— Ох, Мерлинова борода, — Стэн лихо взлетел на второй этаж. — Миссис Глошир! Давайте, поторапливайтесь, а то следующая остановка только в Шотландии, — и радостно засмеялся.

До чего ж он мил и остроумен, до чего ж хорош! Сибилла грустно улыбнулась своим мыслям и снова напомнила себе, что между ними пропасть. Он простой кондуктор, а она — профессор! О чем они будут говорить зимними вечерами, сидя у камина? Что обсуждать? Ему может стать скучно от ее умных разговоров, а ей — быстро надоедят его дорожные байки… Но это полбеды, во много раз ужаснее то, что он — молод и красив, а она…

— Миссис…

— Мисс, и можно просто — Сибилла.

— А что вы делаете в Хогвартсе? И как там, ну, вообще? — в голосе Стэна слышался жгучий интерес.

— Там... там удивительно. В этом году ожидается... я не могу вам рассказать всего, вы понимаете... но значимые события, мы ждем делегацию магов со всей земли. Знаете, когда к нам приезжали маги из Франции, они были потрясены величием Хогвартса...

— А вы, вы чем занимаетесь, мисс?

— Преподаю высокое искусство прорицаний, — Сибилла постаралась, чтобы ее улыбка не была такой уж снисходительной и покровительственной.

— Вот это да! Эрни, ты слышал? А мне вы можете что-нибудь предсказать?

— Увы, не сейчас, мне нужен настрой и особые условия. Но я могу посмотреть на линии вашей судьбы.

— Да? — с сомнением произнес Стэн, не подозревая, как такие сомнения ранят.

— Но если вы не верите…

— Да что там! — он засмеялся. — Смотрите, хуже не будет! — и он протянул ей руку.

Предсказывать по руке Сибилла не любила, это требовало от нее невероятной концентрации, хотя в детстве прабабка и уверяла, что это самый простой и самый грубый способ понять, что ждет человека.

«Ничего, — говорила Кассандра, — все придет. Закрой глаза, зрение только мешает, проведи по раскрытой ладони, ощути под пальцами биение жизни, и ты увидишь… Да не глазами! Другим, другим — внутренним зрением увидишь все, что надо». Но маленькая Сибилла тогда видела отлично и никак не могла понять, что за внутреннее зрение имеет в виду Кассандра и зачем оно? И рыдала, когда начала — лет в девять — слепнуть, и обижалась на прабабушку, которая радостно приговаривала: «Это отлично, отлично, дар заберет обычное зрение, но подарит другое, внутреннее. Учись, учись, милая!» И были моменты, когда действительно — весь мир становился размытым пятном, зато нити, связывающие события прошлого и будущего, проступали так четко, что, казалось, можно было потрогать их руками…

— Ну что, видно чего? — поторопил ее Стэн.

Сибилла нервно передернула плечами. Она видела.

Она отлично видела молодого человека, стоявшего среди огромного количества народа, видела, как тени сгущаются за его спиной, как он летит в черную пропасть…

— Вас… — она постаралась, чтобы голос звучал ровно. — Вас ждут интересные времена, знакомство с теми, кто высоко, и очень большие перемены.

В который раз Сибилла чувствовала себя косноязычным пророком, который, зная все, ничего не может сказать. Это случалось почти всегда, даже четко видя всю судьбу человека на много лет вперед, она не могла внятно и толково рассказать об этом. Дар предсказания не всегда соседствует с даром предвиденья. Так Кассандра однажды тихо пожаловалась своей подруге, косясь на читающую рядом Сибиллу.

— Оу, это дичайше круто! — воскликнул Стэн. — А вот и Хогвартс, через минуту будем.

Он вскочил и подал Сибилле руку. Она растерялась. Ей надо было что-то сказать ему, что-то такое, чтобы он запомнил ее. Хотя нет, не стоило. Она встала с кресла, протягивая руку Стэну, тут же пошатнулась, отпрянула от него, прижимая руку к себе, и, стоило автобусу остановиться, выскочила, чуть не забыв свой саквояж.

— Видал, какие странные птицы к нам залетают? — сказал Стэн водителю, когда двери «Ночного рыцаря» закрылись и автобус резко рванул с места.

Первую неделю Сибилла вспоминала свою поездку со сладкой тоской, запивая ее горьковатым хересом. Постепенно, она сама не заметила как, краткая история знакомства со Стэном обросла в ее памяти многочисленными деталями, которых в помине не было. Но кому от этого могло стать хуже? Сидя в душной комнате, глядя на тлеющие угли в камине, Сибилла раз за разом прокручивала в голове эту историю и засыпала счастливой, а утром подбадривала себя мыслями о том, что придет вечер и будет чашка горячего чая, уютное кресло, огонь в камине и воспоминания…

Но начался учебный год, воспоминания — от частого использования ли, от времени ли — потускнели, и Сибилла все чаще и чаще стала подумывать о том, что пора съездить в Лондон, а оттуда... Она проигрывала возможность встречи с милым Стэном, но стоило вспомнить, что она не молода и совсем не красива, тогда как он, ах, просто прекрасен… У Сибиллы портилось настроение, и она поправляла его очередной порцией хереса.

В Хогвартсе только и разговоров было, что о Турнире трех волшебников, о гостях, о Гарри Поттере, впрочем, о нем последние четыре года все время сплетничали, о Святочном бале, а Сибилла, глядя на это безумие, мечтала только об одном — снова оказаться в мчащемся "Ночном рыцаре", рядом со Стэном. Она сама не заметила, как мечты стали обретать черты реального плана, и она ни за что бы не вспомнила, когда впервые задумалась о том, чтобы найти, купить, украсть, достать любым способом оборотное зелье.

— Что ж в том плохого? — спрашивал она сама себя, наливая херес — совсем чуть-чуть, ложечку, в чашку с чаем. — Никто не узнает. А я… я тоже имею право на счастье, пусть даже мимолетное, пусть даже... такое.

— Никто не узнает, — уговорила она себя, наливая херес в опустевшую чашку, — я никому не скажу, это же просто... Просто один вечер побыть красивой — и все. Мне хватит, мне хватит этого навсегда. Я же не сделаю ничего плохого!

После хереса уговорить себя было несложно, куда сложнее было достать оборотное зелье. В аптеке оно не продавалось, сварить его у Сибиллы и в мыслях не было: все эти котлы, нарезка ингредиентов — гадость! Оставалось только пойти к Снейпу, к этому ужасному человеку, который презирал ее ничуть не меньше, чем она его.

Необходимость обратиться к Снейпу охладила ее пыл, Сибилла внезапно, словно зрение вернулось, со всей четкостью, неприглядной ясностью увидела грустный комизм ситуации. Взрослая женщина, влюбившаяся в кондуктора автобуса! После одной мимолетной встречи! Ей казалось, она совершенно излечилась от своей влюбленности, но ранимая и нежная романтическая девушка, которая когда-то выскочила замуж только потому, что у ее избранника был звонкий смех, нахальные глаза и красивые руки, жила где-то под ворохом неприглядной одежды, пряталась за толстыми стеклами очков. Она — была, и Сибилла все чаще и чаще ощущала себя ей. Она стала меньше пить херес и, напрягая зрение, перебрала вещи и выкинула совсем уж негодные. Теперь она выходила к ужину трезвой, аккуратно одетой и тщательно причесанной.

— Готовишься к балу? — поинтересовалась как-то Минерва.

— Да, конечно, — не стала спорить Сибилла.

А между тем Стэн стал ей сниться почти каждую ночь. Сны иногда были до неприличия откровенные, и Сибилла просыпалась, задыхаясь от духоты, тело горело и требовало ласк. Иногда сны были невинными и простыми: широкие улицы и маленькие улочки городов, приветливые лужайки, залитые солнцем, побережье моря... И всюду они вдвоем, только вдвоем: красавец Стэн и она. Но больше всего Сибилле нравились сны, в которых они были семейной парой, и у них был дом, и сад, и маленький сын, похожий на Стэна. Утром после таких снов она тихо плакала в подушку, с ужасом осознавая, что если бы была хоть малейшая возможность, с радостью бы променяла свое существование здесь на жизнь там, во сне.

Она все же переборола свою неприязнь и спустилась в слизеринские подземелья — идти в конце пути пришлось чуть ли не на ощупь. Слава Мерлину, Снейп был у себя.

— Профессор? — Сибилла не знала, куда смотреть, в комнате Снейпа было темно, и она почти ничего не видела. — Мне нужно... Мне нужно зелье. Я заплачу. Оборотное…

— Оборотное? — только по голосу она поняла, что он стоит совсем рядом и непроизвольно вздрогнула.

— Да, — она кивнула, теребя край кофты, — я никому не скажу! Я заплачу.

— Во что вы ввязались, профессор Трелони?

— Мне надо для… личных нужд. — Хорошо, что комната освещалась только парой свечей, стоявших на столе.

— Хорошо, — неожиданно согласился он. — Будете мне должны.

— Уж лучше я заплачу, — гордо заявила Сибилла.

— Нет, лучше вы будете мне должны, — отрезал Снейп. — Подождите пару минут. Желаете присесть, профессор?

— Нет, спасибо, — ей не хотелось, чтобы он видел, как она на ощупь ищет кресло.

— Хорошо.

Он ушел и вернулся только минут через десять, за которые Сибилла уже сто раз пожалела о своем решении.

— Вот, — он вложил в ее руку небольшой, холодный и скользкий на ощупь фиал. — Одна порция, вот этой мерой… — он вложил ей в другую руку стаканчик. — Вначале, потом каждый час по глотку. Всего тут… часов на восемь, не больше. Вам ясно?

— Да, спасибо, — она прижала фиал и мерный стаканчик к себе, Снейп распахнул ей дверь.

Сибилла вдохнула полной грудью: коридоры подземелья выглядели приветливее, чем комната декана Слизерина.

Оказалось, что оборотное зелье — искушение. Сибилла стала задумываться: а что если появиться в другом облике на Святочном балу? Быть прекрасной, невероятной, притягательной, а потом так и не узнанной ускользнуть от всех, пока часы не стали бить, чтобы после с ироничной улыбкой слушать рассказы о невероятной принцессе… Но для этого надо было найти волос какой-то реальной принцессы, а где его взять? Все-таки еще раз повстречаться со Стэном в облике другой было проще и куда важнее.

Она знала, кого в Хогвартсе считали первыми красавицами.

Не прошло и месяца, как у нее на каминной полке стояло несколько шкатулок с локонами старшекурсниц. Обмануть этих дурочек и внушить, что волосы нужны для сложного древнего ритуала предсказания судьбы, не составило никакого труда. Оставалось только решить, кем стать — немного полноватой Миридой Оттенберг, у которой были лучистые голубые глаза и мягкие золотистые локоны, или, к примеру, Фионой Чаминг, черноокой красавицей с гибкой тонкой фигуркой или…

Выбор пал на Азалию Куодскорт. Сибилла слышала, как мальчишки с Когтеврана, думая, что она дремлет в кресле, тихо переговаривались, вместо того чтобы изучать материалы по хиромантии. Они обсуждали нежнейшую, чистейшую кожу Азалии, ее глаза, которые смотрели так мягко, словно ласкали, и невозможную притягательность изгибов ее тела. Они говорили о ней с несвойственным юности благоговением, что окончательно определило выбор Сибиллы.

Как в забытьи промчались праздничные недели. Святочный бал оставил впечатление слишком шумного и многолюдного сборища: Сибилла отбыла ровно столько, сколько было положено, и тихонько ушла: в башне ее ждал пылающий камин, чашка горячего чая с изумительным вишневым пирогом и мечты, которые должны были вот-вот сбыться.

Превращение прошло на удивление легко. Только легкая щекотка по телу и приятная боль в мышцах, которые наливались силой, словно ветви очнувшегося после долгой суровой зимы дерева, да головокружение, как после большого глотка хереса. Сибилла стояла совершенно голая в комнатке на втором этаже «Дырявого Котла», зажмурив глаза и боясь вздохнуть. Платье и мантия, любезно предоставленные самой Азалией («Милочка, вы не дадите свое платье мне на один день? Я покажу его своей портнихе. Хочу сделать подарок племяннице, у вас почти одинаковые фигуры!»), лежали на кровати, а рядом — новые, только что купленные чулки и кружевное белье, и прекрасные туфельки с меховой оторочкой. Сибилла потратила остатки сбережений, да еще попросила в долг у Минервы, но не жалела ни о чем. Оставалось только открыть глаза. Она потянулась, пробуя новые, нет — забытые старые ощущения молодого здорового тела и распахнула глаза.

Она видела! И это было во сто крат невероятнее, чем иметь такое тело. Комната была пыльной и темной, но Сибилла зажмурилась, ослепленная обилием красок. Снова открывая глаза, она не смогла сдержать улыбку. Она была молодой и привлекательной, и мир вокруг нее снова был таким, как когда-то в детстве, — свежим, красивым, невероятным! Она быстро оделась и кинулась по лестнице вниз, выбежала на улицу и остановилась, жадно впитывая в себя всю яркость мира. Потом ей пришлось вернуться, взять сумочку с пузырьком оборотного и только потом снова выбежать на улицу.

Она шла, спиной чувствуя взгляды проходящих мимо мужчин. Парочка из них попыталась познакомиться, но она только хмыкнула в ответ: ее ждал ее рыцарь. Ее ждал Стэн. Время шло, и с каждой минутой Сибилла чувствовала все большее волнение. Ей стало казаться, что она всегда была такой — красавицей Азалией, а Сибилла — это просто сон, слишком длинный и тягучий, похожий на проклятие, но стоит только Стэну приблизить свои губы к ее, поцеловать, как проклятье будет разрушено!

Она дождалась, когда начнет темнеть, и, переборов страх, аппарировала на другой конец Англии, в Ливерпуль. Она постояла немного, справляясь с подкатившей к горлу дурнотой, отдышалась, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Ей было жизненно необходимо, чтобы перед ней появился «Ночной рыцарь», и она взмахнула палочкой…

— Добро пожаловать! Это автобус для ведьм и волшебников, попавших в трудное положение! Взмахните палочкой и входите в салон: мы домчим вас куда угодно! Я, Стэн Шанпайк, ваш кондуктор этим вечером!

Она стояла на тротуаре, а он протягивал ей руку, пожирая ее взглядом. Он был… он был некрасив. Совсем. Торчащие уши и ужасные прыщи, глупый взгляд, худосочная фигура. Да в Хогвартсе каждый второй старшекурсник был похож на Стена, а некоторые были куда симпатичнее его.

— Я… — она сделала шаг назад.

— Мисс, входите, ждем только вас! — он спустился к ней, взял под локоть и повел к автобусу. Как же раньше она не замечала, что от него несет прогорклым маслом?

— Куда направляемся? Как вас зовут?

— Лондон, «Дырявый Котел», — с трудом выдавила из себя Сибилла. Ей было невероятно стыдно за то, что она столько времени мечтала об… об этом вот! — Я должна заплатить…

— Какие мелочи! Для прекрасных молодых леди сегодня невероятные скидки! Один поцелуй — и мы в расчете.

— Я лучше расплачусь как обычно, — отчеканила Сибилла и протянула Стэну горсть монет.

— Ваши желания — закон, — Стэн нагнулся к ней совсем близко, так, что она почувствовала его несвежее дыхание. — Все, что пожелаете, — и он подмигнул ей!

Ей хотелось завизжать, выпустить в него все непростительные, о которых она знала только понаслышке. Она хотела выцарапать ему глаза за все те вечера, которые она провела, мечтая о нем, за все слезы, которые пролила в подушку, за то, что ее мечтаниям не было суждено сбыться. Не потому, что сама Сибилла была несовершенной, а потому что он, он, Стэн Шанпайк, оказался ничем не примечательным, обыкновенным недалеким парнем, которых на кнат — пучок!

— А почему такая прекрасная мадмуазель одна? Сейчас неспокойно, слыхали, что случилось летом? Я видел, я там был! Метка во все небо! — стал рассказывать Шанпайк. — Между прочим, я тогда пообщался с министром, он обещал, что мне недолго осталось работать в этом автобусе, да-да! Скоро моя судьба изменится! Мне нагадала одна старуха, что у меня будет интересная судьба…

— Старуха? — севшим голосом спросила Сибилла. — Старуха нагадала? Когда?

— Летом, — Шанпайк развалился в соседнем кресле. — Сказала, что у меня очень интересная судьба и я буду рядом с такими силами, что ах!

— Значит — старуха… — прошептала Сибилла, не смея поднять глаз, в уголках которых собирались предательские слезы. Вот что этот уродец думал о ней, пока она сходила по нему с ума.

— Ага, из Хогвартса. Учит детей предсказывать судьбу. Забавная такая.

— Стэн, — окликнул Шанпайка водитель, — на втором этаже двое, через пять минут будем в Бирмингеме!

— Минутку, — Шанпайк подскочил, чуть не упал, залез, хватаясь за перила, наверх. — Кому Бирмингем? Прибываем! — гаркнул он и спустился обратно.

— Работенка так себе, правда, случаются приятные знакомства, — он масляно оглядел ее с головы до ног. — Не хотите на досуге пропустить стаканчик пивка?

— Не хочу, я не пью, — сказала Сибилла, неестественно прямо вытягиваясь в кресле. — Мне не очень хорошо. Когда... когда мы будем?

— Не успеете оглянуться, следующая — ваша. Сегодня народу мало, вот помню дней пять назад…

Он говорил и говорил, а Сибилла, не слыша его, все думала, как она могла так ошибиться? Неужели она совсем не может доверять своим глазам? И как, как жить дальше? Снова стать... старухой! Потерять зрение и... и мечты о маленьком доме, ребенке и Стэне...

Двое волшебников, хмурых мужчин в черных плащах, вышли, потом автобус остановился еще раз, кто-то зашел, но Сибилла не обратила внимания — кто. Маленький зачарованный колокольчик, привязанный к сумочке, тихо звякнул, напоминая о том, что пора принять оборотное. Сибилла машинально открыла сумочку, вытащила флакончик и сделала глоток.

— Это у вас что? — спросил Шанпайк.

— Лекарство. Лекарство от тоски, — ответила Сибилла.

Шанпайк крутился вокруг нее, пытаясь разговорить, рассмешить. Он снова и снова спрашивал ее имя и с завидным усердием предлагал самыми разными способами провести "свободный вечерок". Он невзначай дотрагивался до ее руки и заглядывал в глаза, а она с трудом сдерживала желание закричать на весь автобус и избить его, избить до смерти. Наконец-то водитель выкрикнул: «Лондон! Дырявый Котел!» Сибилла ринулась к двери, едва не сбив Шанпайка с ног. Он что-то кричал ей вслед, но она не слышала ничего.

Тяжело поднявшись в номер, она села на кровать, сняла вещи, свернула их в тугой кокон и засунула в саквояж. Чулки и белье полетели в мусорное ведро. Сибилла, не глядя на себя в зеркало, облачилась в старую растянутую юбку, уютный, немного потертый на локтях жакет, взяла в руки очки.

Зрение стало меркнуть постепенно, словно кто-то притушил лампу, погружая мир во тьму. Слез не осталось, впереди — хоть по руке гадай, хоть по хрустальному шару — ее ждала только темнота и одиночество. Сибилла медленно, через силу, надела очки, пригладила волосы. Тело ссохлось, скукожилось, словно подставилось под надетые на него вещи. Сибилла взяла старый саквояж, бросила растерянный взгляд в зеркало и, тихонько прикрыв за собой дверь номера, спустилась вниз. Она пока не знала, что будет делать без своего рыцаря, без того Стэна, которого придумала сама, но понимала, что настоящего Шанпайка не хочет больше видеть никогда.

В зале «Дырявого котла» почти не было народу. Сибилла подошла к камину, зачерпнула порох и четко выговорила: «Кабанья голова. Хогсмид».