Безделица (джен)

— НУ КУДА ТЫ ПОЛЕЗЛА, ДУРА?! КАК БЫЛА ЛЮБОПЫТНОЙ КОРОВОЙ, ТАК И ОСТАЛА-А-А...

* * *

Берри всегда любила историю магии, хотя если бы кто-нибудь попросил назвать дату первого гоблинского восстания, она ни за что не ответила бы. На числа у нее память была совсем неважная.

Однако восхищаться прошлым это ей ничуть не мешало. Как здорово, что теперь у нее есть эта работа.

Правда, радоваться сегодня получалось с трудом — наверное, виновата была лишняя чашка кофе утром. Перед глазами то и дело мелькали какие-то вспышки, а в голове будто кто-то посторонний поселился и перемешал все мысли.

Внезапно она покачнулась от бесцеремонного хлопка по плечу.

— Поторапливайся, Берри, — недружелюбно буркнул ее нынешний начальник (она пока никак не могла запомнить его имя, но это были временные трудности). — Мне нужна ассистентка. Если бы не нынешняя суматоха с Чемпионатом, нам бы ни за что не получить разрешение на эти исследования. Хотя какая разница? Квиддич не имеет значения, главное — время.

Начальник нехорошо ухмыльнулся. И Берри поежилась — он ей совсем не нравился. Да и Чемпионат почему-то вызывал смутное беспокойство.

Или не Чемпионат? Непонятно.

Говорила же мама, что к прорицаниям у Берри нет ровно никаких способностей. Доверять предчувствиям глупо.

Поэтому она тряхнула головой и решительно засеменила вслед за мистером... мистером... Неважно.

Краткий миг кружащихся стен — и они вошли в Отдел Тайн.

Вот где творилась история.

Берри украдкой улыбнулась. Как же ей все-таки повезло.

* * *

С десяток суетившихся волшебников разом замерли, будто механические фигурки.

Мистер Безымянный хлопнул в ладоши:

— Как вы знаете, по случаю проведения у нас в стране Чемпионата мира по квиддичу наши бюрократы...

Берри вздрогнула. Нет, он определенно ей не нравился. Как можно так... неуважительно!

— ...Наши бюрократы дали разрешение на исследование первого квиддичного матча, на котором использовался снитч. Этот матч  проводился в шестнадцатом веке, в присутствии Боумэна Райта, мага-кузнеца из Годриковой впадины, изобретателя золотого снитча.

Вот это Берри понравилось куда больше. Слишком уж напоминало уроки истории, да и Боумена Райта она обожала с детства — поэтому навострила уши.

— С помощью хроноворота, — продолжал мистер Безымянный, — мы отправим заколдованные камеры с чарами неразрушимости в 1544 год, прямо к началу матча.

Их магия завязана на снитч: они начнут работу, как только мяч появится на поле, и вернутся в наше время ровно в тот момент, когда ловец впервые в истории его поймает. И мы сможем увидеть это почти воочию! Расчеты готовы?

— Да, сэр! — шагнул вперед волшебник, нагруженный целой кипой пергаментов. — Все в точности, сэр!

— А почему почти воочию? — спросила Берри. Она совсем не хотела влезать, тем более что всякие волшебные заумности Отдела Тайн — явно не ее уровень. Перевод сюда, прямиком из Департамента магических игр и спорта, — чистой воды случайность. Сьюзи, напарница, действительно знавшая толк в квиддиче, заболела — и в тот день вместо нее перевели Берри.

Повезло. Сказочно повезло.

Правда, на нее тут смотрели как на дурочку... Конечно, они же все такие умные! Пятьдесят «Превосходно» по ЖАБА у каждого, для них ничего невозможного нет! Пусть даже и предметов-то в школе столько не изучают.

А у мистера Безымянного, наверное, все сто.

Вот и сейчас она спросила — а все смотрят на нее этими самыми взглядами «ну-ляпни-еще-какую-нибудь-глупость». И почему нельзя спросить, скажите на милость?

— Простите, Берри?.. — обернулся к ней мистер Безымянный.

Как жаль, что у нее нет мантии-невидимки. Если придется работать здесь, стоит обзавестись.

И снова это странное чувство беспокойства, какой-то неправильности... Но она не успела понять, что было не так. Любопытство затопило ее до краев, и, прежде чем она подумала, язык будто сам собой произнес:

— Почему нельзя увидеть матч просто так? Отправиться в прошлое самим? Так ведь гораздо... интереснее!

По правде говоря, Берри тоже не отказалась бы стать частью истории.

Ну вот, опять эти взгляды. Что она еще такого ляпнула?

В звенящей тишине раздался чей-то снисходительный голос:

— Путешествия на четыреста пятьдесят лет в прошлое невозможны! Возвращаясь в свое время, ваше тело состарится ровно на срок перемещения, и вы умрете. Мало того, настоящее время ждут хронологические возмущения. История знает пример волшебницы...

Мистер Безымянный поднял руку.

— Достаточно, Стивенсон. Теорию ты знаешь превосходно. Напомни мне увеличить твою зарплату на парочку галлеонов, — сказал он едко. Что за тип! — А сейчас — за работу!

И снова, будто огонь под котлом зажгли, всё вокруг закипело, забурлило.

К горлу подступила дурнота.

На миг Берри ощутила, что стены сдвигаются вокруг нее, снова почувствовала чье-то настойчивое присутствие на изнанке черепа — а потом все исчезло.

Она моргнула.

— Не стойте столбом! — прикрикнул этот умник Стивенсон и сунул ей в руки пергаментные свитки. — Отнесите к моему столу, да ничего там не трогайте!

И Берри, разумеется, пошла, попутно пытаясь придумать какой-нибудь остроумный ответ, который могла бы бросить ему в лицо, если бы была посмелее... Как назло, ничего в голову не приходило.

Отвлекшись, она не заметила волшебника, несущегося ей навстречу, и полетела куда-то вбок. Что-то зазвенело...

«Я сейчас умру», — подумалось сначала.

«Не просто умру! Меня убьют!» — заспорила с первой вторая мысль.

И тут какая-то металлическая штуковина впилась Берри в бок.

«Ну все. Придется новую мантию покупать», — решила она напоследок, прежде чем все исчезло, а в ушах зазвенел чей-то визгливый крик:

— НУ КУДА ТЫ ПОЛЕЗЛА, ДУРА?! КАК БЫЛА ЛЮБОПЫТНОЙ КОРОВОЙ, ТАК И ОСТАЛА-А-А...

* * *

Очнулась она от кошмарного стоголосого вопля — и подумала было, что ничего не произошло, что она до сих пор в Отделе Тайн и сейчас на ней будут испытывать все три Непростительных, как не раз грозились работники других отделов, где Берри успела потрудиться.

Но нет. Что-то с ней случилось, но что?

Голосов — слишком много: одобрительных, возбужденных, подбадривающих голосов... как... как на квиддичном матче.

Она же не собиралась на квиддич? Сегодня стоило пойти на работу, кажется — она не была уверена в этом точно...

Берри открыла глаза.

Над ней расстилалось бесконечно голубое небо; там, высоко-высоко, как крохотные мотыльки, сновали игроки.

Она что, попала в прошлое? Эксперимент этих снобов удался?!

Ну все, обреченно подумала Берри, теперь меня точно уволят.

Впрочем, надо ли было огорчаться? Оно того стоило.

Первый квиддичный матч со снитчем начинался, и Берри стала частью истории, как всегда и мечтала, — впору было запрыгать от радости.

Сьюзи, неисправимая квиддичная фанатка, просто обзавидуется, когда Берри ей об этом расскажет. Если, конечно, поверит.

Она единственная из ныне живущих увидит, как поймали самый первый снитч! Но...

Она что-то забыла, самое важное. Что-то... связанное с тем... С ее начальником? Не Безымянным, другим. Она видела, или нарушила правила, или не она — неважно, но нельзя было...

По глазам вновь стегнуло какой-то вспышкой.

Нет, это всё-таки был Безымянный. Что он там говорил про камеры?

Осознание ударило ее, как замораживающее заклятие в спину.

Едва поймают снитч, она вернется в своё время — и умрет.

* * *

Берри очень хотела, чтобы этот матч никогда не заканчивался. Чтобы снитч был таким юрким... Чтобы несчастный мячик никому не давался в руки, а она бы успела пожить еще немного.

Ей хотелось выбежать на поле, закричать, чтобы матч остановили — но разве кто-то будет ее слушать? Глупую, странную, в новенькой и такой чужеродной здесь мантии Отдела Тайн? В лучшем случае просто уведут с поля — но это не помешает хроновороту перенести ее обратно. Если ничего не сломалось, не испортилось.

Берри поспешно вытерла слезы. Руки дрожали.

Не надо рыдать. А то на нее еще обратят внимание. Она и так нелепо выглядит на фоне этих вычурных мантий...

Может быть, не все так страшно? Может, она просто останется в этом времени?

Жить ей хотелось до одури, до звездочек в глазах, особенно посреди этой радостной толпы. Но что-то подсказывало: ничего там, в будущем, не сломалось. Шансов нет.

— Сьюзи и умереть за такой шанс согласилась бы, — шепнула она едва слышно и замахала рукой, как и все остальные зрители, чтобы поприветствовать игроков.

Мелькнула золотая вспышка — и тут же скрылась. Снитч, ее маленькая крылатая смерть, уже на поле.

Ну почему, почему, почему всегда она? Почему только ей всегда не везет? Почему именно она должна была свалиться на этот проклятый хроноворот?

Ответ был прост.

Берри была невезучей — и очень, очень любила историю.

* * *

— Я пришел посмотреть на свое творение, — пробасил кто-то над самым ее ухом, и Берри шарахнулась в сторону.

Рядом с ней на скамью опустился какой-то черноволосый бородач.

— Чего смотришь, женщина? — добродушно хмыкнул он. — Да, это я выковал тот золотой мячик... безделица, правда, но хоть пташек губить не станут.

Берри только хлопала глазами. Неужели это тот, о ком она читала? Настоящий? Всамделишный!

Ей как-то мадам Пинс чуть руки не оторвала за испорченную книгу о Боумене Райте.

— Как в-вас зовут? — едва выдавила она. — Так з-замечательно, я так рада с вами познакомиться!

Сердце колотилось часто-часто, как крылышки снитча, слова застревали в горле.

— Чужеземка, что ли? Речи больно странные, да и одета чудно, — нахмурился ее собеседник. — Райт я, кузнец.

И отвернулся.

Берри показалось, что она сейчас хлопнется в обморок. Точно он. Как любопытно! Это же такой шанс, о стольком можно расспросить, столько всего узнать! Осталось решить, как начать разговор.

Если она выживет, то напишет книгу почище когда-то испорченной. Ее не то что Пинс, ее все магические издательства с радостью примут.

Берри вздохнула. Глупая она все-таки. Вот-вот умрет — а мечтает о такой ерунде... Да и вообще: из-за этого кузнеца, из-за этого снитча она тут и оказалась, она злиться должна, наверное, — а не получается.

Осознание надвинулось на нее обшарпанными темными стенами, сжало голову в тиски, окатило колени слабостью. Ей ведь осталось совсем немного.

— Я не чужеземка, — улыбнулась Берри из последних сил. — Я... так. Ничего особенного.

Райт кивнул — видимо, он даже ее не слушал, не отрывая взгляда от снующих в небе игроков.

И Берри вдруг отчаянно захотелось сделать что-то хорошее для него. Может быть, Боумен Райт хотя бы ее запомнит?

Было бы замечательно. Вот только что придумать?

— Снитч — не безделица, — вышло решительно и громко.

Но в этот момент какой-то остолоп на метле забил мяч в кольцо, и Райт опять ничего не услышал.

У нее упало сердце.

— Снитч — не безделица. Вас на века запомнят, — сказала она шепотом.

Никто ее не услышал. Все просто жадно следили за игрой, не понимая, как она важна — и как важен этот простой кузнец.

Да он и сам этого, кажется, не понимал.

* * *

Когда твоя жизнь едва теплится на золотой поверхности снитча, а чужое время то растягивается неимоверно, то пускается вскачь, как вспугнутый заяц, что остается делать?

Берри болела. Размахивала руками и вопила, отчаянно желая, чтобы снитч сломался и матч никогда не заканчивался.

Но снитч не мог сломаться. Боумен Райт был талантлив, определенно талантлив.

Он так же, как она, напряженно следил за игрой — разумеется. Это же первая проба его творения. Самый важный матч. Кто первым коснется золотой поверхности? Сработают ли тонкие, умные чары?

Для Берри на поверхности снитча осталась целая жизнь.

Она больше всего на свете хотела бы отвести взгляд от поля, разреветься, пожалеть себя — но не могла.

Она не могла оторвать взгляд от ловца.

И Боумэн тоже — она знала это, хотя он не сказал ей больше ни слова.

В этом снитче сосредоточилось все.

Чужая слава.

Память веков.

Жизни тысяч птиц, крохотных золотых сниджетов, которые теперь будут жить.

И жизнь Берри, которая жить не будет.

Может быть, не случайно они, Боумен и Берри, оказались рядом? Никому на этом поле снитч не был так важен. Казалось, под их взглядами метла под ловцом вспыхнет; и, когда игрок свечой метнулся вверх, они, не сговариваясь, взялись за руки.

Берри очень любила историю. И последним, что она ощутила, было крепкое пожатие руки мастера, выковавшего первый снитч.

А ещё... Она в последний миг поняла, поняла, что ее так беспокоило, когда с ней разговаривал мистер Безымянный. Имя. Ее имя. В Министерстве ее никто и никогда не называл «Берри». Ее вообще давным-давно никто так не называл — это было всего лишь глупое детское прозвище. По-настоящему ее звали Бертой.

* * *

— Это все, Хвост, — устало прошипело существо, напоминавшее помесь змеи и уродливого младенца.

— М-мой господин, с Бертой Джоркинс покончено?

— Да, Хвост, — скривил рот, точнее подобие рта, Темный Лорд. — Под конец она ушла совсем глубоко... Спряталась в собственном разуме... но теперь она точно бесполезна. В любом случае я сумел извлечь из ее памяти все, что мне было нужно.

— Она м-мертва, мой лорд?

— Пока нет, — скучающе протянул тот, поднимая палочку крохотной ручонкой.

Хвост бросил на скорчившуюся на полу женщину опасливый взгляд.

— Ну куда ты полезла, дура? — повторил он снова. — Как была любопытной коровой, так и осталась.

— Не безделица... — пробормотала Берта в последний раз. — Снитч — не безделица... Он понял, я знаю.

А потом ее смяло, как фольгу от шоколадной лягушки.

Матч закончился. Ловец поймал снитч. И солнце напоследок отразилось на его поверхности, стало зеленым-зеленым, и его свет затопил весь мир.