Все из-за Гермионы Грейнджер (гет)

Жизнь — дерьмо! Жизнь — полное, абсолютное, вонючее дерьмо! Гарри потерял последнее связующее звено с родителями — своего крестного отца. Ремус смотрел на него, как на нечто выпавшее из жопы Лунатика в полнолуние. Последний день семестра. Завтра Гарри отправят к Дурслям, на очередное лето беспредела и мучений.

Прошло ровно восемь дней с момента проклятого боя в Министерстве Магии. Восемь дней с тех пор, как собственная кузина отправила Сириуса сквозь Вуаль Смерти в Департаменте Тайн.

Восемь дней назад Дамблдор сказал ему, что судьба мира лежит на его плечах, причем в буквальном смысле слова. Его друзья отдалились от него, наверное, по приказу директора.

«Дайте ему передохнуть. Позвольте ему скорбеть в тишине и покое. Именно в этом он сейчас нуждается».

Он мог с легкостью представить директорский инструктаж. Храбрец Рон кивнул, соглашаясь, ведь это сказал Дамблдор! Красавица Гермиона всегда желала лучшего для Гарри. Если Дамблдор, величайший волшебник в мире, не знает, что лучше для Гарри, то кто тогда может знать?

С тех пор он слоняется по замку. Он явился на уроки и полностью пропустил всё мимо ушей. Это не имеет значения. Ничто из этого не имеет никакого значения.

* * *

Гермиона.

В основном из-за неё Гарри было так плохо. Когда её поразило проклятие Долохова, мозг Гарри отключился. В нём осталась только одна мысль: «Не умирай! Не умирай!» Когда Невилл проверил её и обнаружил пульс, Гарри был готов заплакать. И заплакал. Пока она была жива, он выживет. Нахер все пророчества. Пока Гермиона жива, он выдержит. Она была его величайшей силой. А также — он знал — его величайшей слабостью. Если Воландеморт узнает, насколько сильно он её любит...

Гарри пытался отвлечься на Чжоу Чанг. Он решил для себя, что романчик с Чжоу сможет вытеснить из его головы мысли о Гермионе. Не удалось. Когда на свидании с Чжоу он упомянул о необходимости встретиться с Гермионой, то Чанг слетела с катушек. Ему было всё равно.

* * *

Дорога домой. Там всё и случилось. Когда историки в поисках поворотного момента будут вглядываться в прошлое, им нужно будет лишь обратить внимание на поезд, везущий учеников Хогвартса до станции Кингс-Кросс. Всё сразу станет ясно.

Министерская Шестёрка (как их уже назвал «Пророк») решила разделить одно купе. Так было проще посылать подальше всех, кто заявлялся и требовал рассказать, что случилось в Министерстве. Предпоследний доставший всех тип получил в морду мерзким «Фурункулюсом». Последним припёрся Малфой. То, как добротно его избили, дало, наконец, тонкий намёк остальным пассажирам поезда — отвалите от нас!

Гарри дождался, когда поезд подъедет к станции Кингс-Кросс, оставшись сидеть, в то время как Рон, Джинни, Луна и Невилл схватили свой багаж и рванули прочь. Гермиона осталась с ним, она ясно видела, что Гарри хочет о чём-то с ней поговорить, но только наедине.

— Всё в порядке, Гарри? — тихо спросила девушка. — С тобой что-то не так.

Гарри посмотрел на неё с облегчением на лице:

— Гермиона, ты так хорошо меня знаешь, — она просто кивнула в ответ. — Я хотел кое-о-чём с тобой поговорить. Но я не знаю, с чего начать...

Лицо Гермионы расцвело в прекрасной улыбке, и Гарри почувствовал, что его сердце тает.

— Гарри, ты можешь рассказать мне что угодно. Ты это знаешь.

Он просто кивнул:

— Да... Ну... дело в том... я-к-тебе-неравнодушен, — ляпнул он.

Гермиона чуть склонила голову:

— Извини... не совсем тебя поняла, Гарри.

Гарри откашлялся:

— Я... э... я к тебе неравнодушен, Гермиона, -прошептал он. — В общем... Ты мне нравишься.

— О, — лицо Гермионы оставалось непроницаемым. — Э... Гарри... — она отвернулась, — Да... э... я не знаю, что тебе ответить.

Он буквально услышал хруст в своей груди.Поттер знал, что это было. Его сердце разбилось.

— Прости, Гарри, — тихо сказала Гермиона, глядя на свои руки, — я... э... я польщена, честно. Но... Сейчас я не хочу заводить отношений.

Гарри резко встал и кивнул: — Хорошо, Гермиона. Нет проблем, — он поднял свой чемодан, используя скудные навыки окклюменции, чтобы сохранить свое лицо спокойным, а глаза сухими. — Мне жаль, что я причинил тебе неудобства.

Гермиона встала, положив руку ему на плечо:

— Гарри, я всё еще твой лучший друг, — тихо сказала она. — Я всегда буду твоим лучшим другом. Я просто не готова к более личным отношениям.

Он просто кивнул, и вышел за дверь.

* * *

Гермиона подошла к своим родителям с огромной улыбкой на лице:

— Мама, он мне признался! — огорошила она их первыми же словами.

Эмма Грейнджер сразу поняла, о ком говорит её дочь.

— Серьезно? Это прекрасно, милая! Что ты ему сказала? — Улыбка Гермионы немного увяла.

— Я... Я сказала ему, что сейчас не готова к отношениям. Он воспринял это довольно хорошо.

— Ты играешь в опасную игру, тыковка. Ты играешь с его эмоциями. Ты готова к последствиям? — втянув воздух сквозь зубы, произнес Дэн.

— Папа, — Гермиона сердито посмотрела на своего отца, — я почти три года ждала, пока до него дойдет то, что я девушка. Теперь имею полное право, заставить его хоть немного пожить в моей шкуре.

Эмма и Дэн посмотрели друг на друга, прежде чем обернуться и взглянуть на Гарри. Парня с опущенными плечами тащил со станции какой-то чрезвычайно толстый человек. Эмма постучала по плечу Гермионы, указывая ей на то, каким потерянным он выглядел.

— Я через пару дней отправлю ему письмо, — Гермиона почувствовала, как тянется к нему всем сердцем. — Напишу, что подумала обо всем и согласна на его предложение.

«Три года он игнорировал меня. На прошлогоднем Рождественском балу у него была идеальная возможность пригласить меня, а он даже не попытался. Нет, пусть помучается пару дней, ничего с ним не будет».

Как же она ошибалась.

* * *

Прибытие Гарри на Прайвет Драйв ничем примечательным отмечено не было. Вернон подъехал, выключил двигатель и вылез из машины настолько быстро, насколько ему позволяло его болезненное ожирение. Гарри открыл дверь, подхватил свой чемодан и клетку Хедвиг, и пошел в дом.

Полученный от Дадли кулак в живот ясно провозгласил о начале нового прекрасного лета. Гарри согнулся, не способный выдохнуть и собираясь с силами. Через пару секунд он схватил свой чемодан и потащил его вверх по лестнице. За ним шла Петуния, намереваясь запереть урода.

Когда Гарри упал на свою потрепанную кровать, до его ушей донеслись шесть щелчков, за ним закрыли замки, задвинули большой и маленький засовы.

Это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона его не любила. Она была его лучшим другом, человеком, который знал его лучше всех на свете, и она его не любила. Теперь ничто в жизни не имело смысла.

* * *

Одни дни сменялись другими. Гарри не посылал никаких писем в орден, ничего не писал своим друзьям. Хедвиг было разрешено вылетать на охоту при необходимости, и она каждый день возвращалась как минимум с одним письмом. Гарри просто бросал нераспечатанные письма на стол перед своей кроватью, он даже не смотрел от кого они. Это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона его не любила.

Дурсли ни разу не потрудились открыть дверь, впрочем, Гарри не заметил бы, даже если бы они это сделали. Они, вероятно, заперли его здесь, ожидая, пока он не умрёт и не начнёт разлагаться, прежде чем выбросить его тело в какую-нибудь тёмную аллею Лондона. Но это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона его не любила.

* * *

Куча посланий росла. Хедвиг всё более раздражало отсутствие интереса Гарри к письмам, за которыми она летала. Но это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона его не любила.

Так как Гарри ничего не ел и не пил с момента прибытия, его тело стабилизировалось. Ничего не входило, так что ничему не нужно было и выходить. Он почти неделю не вставал с кровати. Его тело жило только за счёт поддержки магического ядра. Появились пролежни, раскрылись и потекли язвы. Гарри выглядел бледным и измождённым, лицо осунулось, под глазами залегли тёмные круги.

Когда он отключался, его сны были заполнены кошмарными картинами смерти и разрушения, как настоящими, благодаря шраму, так и иллюзорными, благодаря его собственному извращённому воображению. Он наблюдал, как все, о ком он когда-либо заботился, падают в Вуаль Смерти, и каждый, исчезая, проклинает его имя.

Но это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона его не любила.

* * *

Воландеморт знал. Гарри понял, что он начинает бредить. Его мозг, изголодавшийся по новым ощущениям, решил создать свои. Вместо того, чтобы заволноваться, Гарри нашел это дико забавным. Содержание этих иллюзий было бы ужасным для нормального человека. Но Гарри больше не был нормальным, потому что это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона его не любила.

Тёмный Лорд начал добавлять свои собственные элементы в иллюзии Гарри. Он манипулировал картинками так, чтобы они показывали Департамент тайн. Он искал пророчество, и Гарри это знал. Это должно было взволновать его, но это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона его не любила.

* * *

Воландеморт пришел за ним через две недели после его возвращения. К этому времени у него, вероятно, не осталось достаточно магии на простой «Люмос». Его тело сражалось с разумом, пытаясь выжить, до дна исчерпав резервы магического ядра, оставив Гарри истощённым и уязвимым.

Из-за событий на четвёртом году обучения, защита матери, благодаря которой дом на Приват Драйв был его безопасным убежищем большую часть жизни, перестала действовать. Воландеморт пересёк защиту, приложив усилия не большие, чем потребовались бы, чтобы перейти дорогу.

Дверь дома номер четыре слетела с петель, и Воландеморт вошёл в дом с таким видом, будто бы он владел этим местом. Три быстрых «авады», три вспышки зелёного света покончили с не слишком древним и совершенно неблагородным домом Дурслей. Последние следы защиты крови навсегда исчезли с этими двумя короткими словами.

Но это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона Гарри не любила.

Темный лорд поднялся вверх по лестнице, легким движением распахнув запертую дверь. Но даже Воландеморт, человек, который на протяжении двадцати лет оставлял на своем пути лишь пепелища, убитых, искалеченных, изнасилованных, отпрянул от магического фона, исходящего от умирающего ядра Гарри.

Вспышка красного света погрузила Гарри во тьму из иллюзорной реальности, в которой он пребывал. Но это ничего не значило. Ничто не имело смысла. Гермиона его не любила.

* * *

Дамблдор почувствовал, что защита дома номер четыре пала. Что-то пошло совсем не так. С максимальной быстротой он мобилизовал всех доступных членов ордена и аппарировал их всех к границе защиты. С предельной осторожностью они двинулись вперёд, намереваясь обнаружить, что же здесь произошло.

Они подошли к дому, уже понимая, что случилось нечто ужасное. Над домом не было тёмной метки, но зловоние смерти пронизывало воздух.

В гостиной лежали тела троих Дурслей, на их лицах застыли предсмертные маски. Обычно, когда ты сталкиваешься с собирающимся тебя убить магом, последнее выражение на твоем лице — страх. Но Дурсли даже не успели испугаться. На их лицах навсегда застыло недоумение.

Дамблдор поднялся по лестнице, краем глаза рассеянно заметив лежащий в коридоре мусор, который когда-то был дверью. Войдя в комнату, он едва справился с желанием отступить. Зловоние и запах немытого тела были ничем по сравнению с давящими на психику эманациями отчаяния и боли, которые, казалось, впитались в стены. Здесь произошло что-то ужасное. Хуже, чем смерть тела. Что-то здесь разрушило надежду.

Впервые за пятнадцать лет Дамблдор почувствовал настоящий страх. Он услышал, как позади него несколько человек судорожно вздохнули, а один, как подозревал директор — молодая Нимфадора, разрыдался.

— Мы должны найти Гарри Поттера, — твердо сказал Дамблдор, разворачиваясь к ним. — Найти его немедленно — теперь это наша единственная задача.

* * *

Всё изменилось на следующий день. Дамблдор мобилизовал всех членов ордена и отправил их на поиски информации по всей стране. Он послал полдюжины членов Ордена в Лютный переулок в поисках Пожирателей смерти, которые могли бы дать им необходимую информацию.

Остатки Министерской Шестёрки он направил на патрулирование и поиски чего-либо необычного в Косую аллею. Он, конечно, не ожидал, что Воландеморт запросто появится на аллее, но это дало им хоть какую-то цель.

Однако Дамблдор оказался неправ. Он ошибался редко, но когда ошибался, стоили его промахи всем очень дорого. Воландеморт действительно появился в Косой аллее, где он сразу бросил запрещающие бегство чары: Антиаппарационные, Анти-порт-ключ, Анти-анимагические, Анти-левитационные. Тот, кто был на Косой аллее, останется на Косой аллее.

Первой из Шестёрки опасность заметила Гермиона. Она достала кулон связи с орденом и послала всем предупреждение. Члены Ордена могли аппарировать к маггловской стороне Дырявого котла и пробираться через бар.

* * *

Воландеморт, словно какой-то маггловский организатор шоу, трансфигурировал сцену перед входом в Гринготтс. Его Пожиратели смерти собрали перед ней всех, кого только смогли найти. В конце концов, хорошему шоумену нужна хорошая аудитория.

В центре сцены появилось кресло, за которым последовало полумёртвое тело Гарри Поттера.

* * *

Увидевшая его Гермиона чуть не потеряла сознание от ужаса. Он был не похож на подавленного, но всё же живого парня, которого она видела на вокзале пятнадцать дней назад. Что бы ни случилось с ним, это его сокрушило. В его глазах не осталось ни крупицы жизни.

Понимание ударило её с силой Хогвартс-экспресса. Это была она. Она раздавила его, когда сказала, что не заинтересована в их отношениях. Посылаемые ему письма робко намекали на её интерес, но если он не читал их...

Тут её увидел Воландеморт и тепло улыбнулся магглорожденной ведьме. Он отдал команду двум Пожирателям смерти, и те притащили её прямо к сцене.

— Дамы и Господа! Спасибо, что присоединились ко мне в этот знаменательный момент, — странно и дико, каким шелковистым и гладким был голос воплощения зла — Воландеморта. — Момент, когда всё будет кончено.

Гарри Поттер скоро умрёт, — от этих слов сквозь толпу пронеслись сдавленные вздохи и вопли ужаса. — Шестнадцать лет назад было сделано пророчество обо мне и моём юном друге. Недавно мне открылось его содержание, открылось благодаря сломленному жалкому рассудку мистера Поттера, — он улыбнулся Гермионе. — Пророчество утверждает, что он единственный, кто может меня победить. Если он умрёт, я стану по-настоящему неуязвимым.

— Но, что же повредило рассудок нашего юного героя? Что же смогло затащить его в бездну отчаяния? — маг указал на Гермиону:

— Гермиона Грейнджер. Я должен поблагодарить тебя, — окружающие её люди начали отстраняться. — Ты сделала то, что не смогла сделать армия Пожирателей смерти. Ты сломала его.

— Нет... — закрыв руками рот, прошептала она, от ужаса перестав дышать.

— ДА! — громко провозгласил безмерно наслаждавшийся Воландеморт. — Если бы ты не отвергла его, наш молодой герой сражался бы. Вместо этого он сдался. Я выиграл. Всё из-за такой мелочи, как магглорожденная ведьма по имени Гермиона Грейнджер.

— Авада Кедавра! — Волдеморт, повернувшись к Гарри и подняв палочку, выкрикнул ужасные слова. Заклинание ударило подростка, заставив его просто осесть на месте. Два коротких слова и у магического мира больше не было будущего.

Её мозг закипел. «Нет!» — она кричала, — «Этого не может быть! Не дайте ему умереть! Я люблю его! Он не может уйти! Это несправедливо!»

Но так всё и было. Будущее магического мира исчезло. Всё из-за Гермионы Грейнджер.