Творец (джен)

Больше всего на свете ослик Иа-Иа любил складывать слова. Разные слова — ведь громыхающие медью и литаврами глаголы, как их называл Кристофер Робин, плохо уживались со своими собратьями, но вполне прилично вели себя с округлыми, как полная луна на небе, существительными, а прихотливо украшенные прилагательные, обычно сопровождающие существительные, отчаянно ревновали, флиртуя с местоимениями. Иа-Иа любил собирать и хранить в памяти связки разных слов, но когда он пытался поделиться своими открытиями с окружающими, то встречал лишь горестное непонимание, и только!

— И его изумрудные брови

Колосятся под знаком Луны!⁽¹⁾ — прочитал он стихи на день рождения Филина, но тот их не оценил.

— Угу, — ухнул он, — брови у меня, конечно, хорошие — но вот чтобы колосились?

— Это метафора, — меланхолично заметил Иа. — Или, если хочешь, гипербола.

— А разве они изумрудные? — удивился Пятачок. — По-моему, они скорее бурые.

— Серые, — поправил его Кролик.— Хотя всё зависит от освещения.

И все азартно принялись обсуждать освещение — а о красоте поэтического сравнения никто и не подумал!

И так было всегда, всегда! Стоило несчастному ослику сочинить что-то красивое и возвышенное — как эту красоту пытались разъять на части, превращая волшебную вязь слов в беспомощный и смешной лепет! И никто, никто не понимал всей трагедии Иа!

Пока однажды не случилось чудо…

— О, сколь тяжела доля истинного Творца в этом косном мире! — воскликнул Иа-Иа, с тоской глядя на своё отражение в пруду. — Лишь только другой творец может его понять! Не так ли, о мой собрат с Той стороны?

Собрат понимающе кивнул головой. Иа-Иа радостно махнул хвостом и сказал:

— Меня зовут Иа-Иа, а тебя? — Отражение молчало, и ослик несмело предложил: — Хочешь, я буду звать тебя... Аи-Аи?!

— Ты заболел, Иа? — участливо спросил Пятачок. — Что ты так айкаешь?

— Я разговариваю! — печально ответил Иа. — Со своим собратом. Один, он один меня понимает... — ослик вздохнул.

— С братом? — удивился и обрадовался добросердечный Пятачок. — Так это же чудесно! А где он, твой брат?

— Он на Той стороне, — Иа указал на пруд.

— На той? — Пятачок оглядел маленький прудик, на той стороне которого не было никого, и удивлённо спросил: — А ты точно уверен, что он на той стороне?

— О да, — трагически вздохнул Иа. — Он там... На Той стороне. А я — на Этой. И нам с ним никогда, никогда не встретиться...

Пятачок сочувственно вздохнул.

— Знаешь ли ты, мой несчастный потерянный брат, — произнёс ослик, качая головой и не отрывая глаз от отражения, — как пусто и холодно на земле одному, без тебя? Пролетают века за веками, и в звёздной пыли зарождаются новые солнца — но нет предела моему одиночеству, как нет числа травинкам на дальнем лугу!

Он застыл, с тоской глядя на отражение, и по его мордочке скатилось три крупных слезы. Аи-Аи заплакал в ответ — горько и беззвучно.

— Бедный Иа, — жалобно сказал Пятачок, — ты подожди, мы сейчас что-нибудь придумаем!

И маленький поросёнок со всех ног побежал звать друзей на помощь.

Через час на берегу пруда уже сидели сам Иа-Иа, Пятачок, Винни-Пух и Филин — впрочем, последний не сидел, а вовсе даже вышагивал, внимательно изучая окрестности.

— Где, ты говоришь, сидит твой брат? — деловито уточнил он у Иа.

— Он не сидит, — печально заметил Иа, — он стоит. Стоически, я бы сказал.

— Ну, пускай стоит, — сказал Пух. — Пускай даже стоически. Только где? Там же нет никого, — он показал на противоположный берег пруда.

— Там — нет, — согласился Иа. — Он с Той стороны воды.

— В пруду, что ли? — догадался Филин и тут же заглянул в воду. — Нет там никого, — сообщил он. — Только водяной филин — но он там всегда живёт. А больше никого нету.

— Как нету? — обомлел Иа-Иа, бросаясь к пруду и с облегчением глядя на Аи. — Вот же он!

— Водяной филин? — удивлённый Пятачок встал рядом с осликом и посмотрел на воду. — Там нет никакого филина — зато есть водяной поросёнок и водяной ослик! Ух ты!

— Водяной поросёнок? Где? — заинтересовался Винни-Пух и тоже подошёл к ним и воскликнул: — Смотрите, смотрите! Там водяной медведь! И он даже похож на меня!

— Не бывает никаких водяных медведей! — возмутился Филин, торопливо подходя к ним и тоже заглядывая в воду. — Действительно, — очень озадаченно проговорил он. — Но это же противоречит природе!

— А что мы, собственно, знаем о природе? — задумчиво спросил Иа. — И почему может быть сухопутный ослик — но не может быть водяного? Может, ему там тоже стало одиноко — и он пришёл сюда с Той Стороны. И привёл с собой и водяного поросёнка, и водяного медведя...

— И водяного филина! — пискнул Пятачок.— Наверное, они все друзья?

— Водяных медведей не бывает! — недовольно повторил Филин. — Как и поросят! Что-то тут не так, — он уселся на траву и задумчиво почесал свой клюв.

— Ой, — тихонько пискнул Пятачок. — По-моему, он тебя передразнивает...

Водяной филин, чешущий клюв, замер и озадаченно посмотрел на Филина сухопутного.

— Смотри, смотри, он дразнится! — подхватил Винни-Пух, ткнув пальцем в водяного филина. Водяной медведь сделал то же самое, и Пятачок, охнув, пролепетал:

— Ну, дела... они все нас передразнивают, посмотрите!

— Аи, — ослик посмотрел на водяного собрата и попросил: — Ты не мог бы убедить своих друзей не дразниться? Это недостойно цивилизованных существ, — и он кивнул на Винни-Пуха и Пятачка. Аи повернулся к своим друзьям и укоризненно на них посмотрел, печально прядая ушами.

Налетел ветер, и поверхность пруда подёрнулась рябью, под которой больше невозможно было разглядеть ни водяного филина, ни ослика, ни медведя, ни даже маленького поросёнка.

— Ушли, — Иа отвернулся от опустевшего пруда, и его уши печально повисли. — Я опять один. Брат мой, увижу ли я тебя снова?

— Да зачем тебе какой-то водяной осёл? — спросил Винни-Пух. — У тебя же есть мы!

— Да, — вздохнул Иа, — вы у меня есть, это бесспорно.

Он подумал, что друзья, конечно, совершенно правы — вот только... Как было бы хорошо, если бы они могли оценить красоту чеканных слов и ускользающий подтекст сравнений, изысканные метафоры и бесшабашные гиперболы, деликатные эвфемизмы и льющиеся извивами вольных волн аллитерации...

— Я буду ждать тебя, — произнес он почти неслышно. — Я всегда буду тебя ждать, Аи.

...Лунный свет серебрил траву, а на гладкой поверхности маленького пруда отражалось звёздное небо. Летел в охотничьем азарте неутомимый Орион, а рядом с ними весело скакали Большой и Малый Псы. Ослепительно сиял Сириус, затмевая своим блеском мерцающий Процион, лужицами разлитого молока растёкся Млечный Путь, клубком сияющих нитей свились Гиады — и вечно тянулись друг к другу братья-близнецы Кастор и Поллукс.

Ослик Иа-Иа подошёл к пруду и осторожно склонил голову.

— Брат мой! — позвал он. — Ты здесь?

Аи взглянул на него с Той стороны и приветливо кивнул.

Правда, был Аи сейчас непривычно тёмен — но, наверное, это просто потому, что у них там, на Той стороне, тоже ночь.

— Среди миров, в мерцании светил,

Одной звезды я повторяю имя,⁽²⁾ — начал читать только что пришедшие ему в голову строки Иа, и Аи, внимательно слушающий его, одобрительно качал головой.

А над головой Иа всё неслась звёздная охота и осыпались вниз крупинками серебра спелые летние звёзды.

1) Песня группы «Корни» «И её изумрудные брови колосятся под знаком луны».

Вернуться к тексту

2) И. Анненский.

Вернуться к тексту