Мечтатель (джен)

Этот человек был другим, не таким, как остальные люди.

Он проснулся и, сладко потянувшись, выбрался из-под неуклюже сшитых шкур неблюя. Они отлично защищали ночью от холода, но не могли защитить от запаха. Впрочем, он давно привык к этому. Увы, оленям постарше не давали вырасти, поэтому приходилось делать подобные лежанки из шкур оленят. Он немного неуклюже переступил с ноги на ногу, пытаясь размять затекшее тело, а затем вышел из пещеры. Пожалуй, пещера — это слишком громкое название, так, небольшая расселина в скале, которая, однако, достаточно защищала от бора — северного ветра. Утро выдалось прохладным, повязка из волокон на бедрах слабо согревала тело, но он давно привык к холоду.

Слегка поежившись, он поднялся на пригорок и с удовольствием осмотрелся. Солнцу еще только предстояло начать свой ежедневный восход наверх, поэтому округа была темна и выглядела зловеще.

Скиллас (а именно так звали этого человека) почесал забурчавший живот и направился в прилесье. В последнее время в этих местах все было спокойно, популяция волков существенно уменьшилась и сегодняшняя ночь прошла спокойно, поэтому шанс, что в силки попалась еда — достаточно высокий. По дороге он остановился напиться из реки, но нахмурился, обнаружив, что от воды несет чем-то противным. Возможно, выше по течению разлагающееся тело попало в воду? Кто знает...

Перейти воду вброд не составило труда, она доходила ему лишь до колен, но холод и невольный массаж ступней лишь освежил и придал ему сил.

Добычу в силках он заприметил издалека. Заяц был еще жив и слабо трепыхался, пытаясь выбраться из простенького захвата вокруг брюшка. Скиллас мягко взял его одной рукой за корпус, а второй — за голову, и резким движением повернул. Зверек затих, а мужчина возликовал. Заяц — это большая удача, хоть мяса у него не так много, но оно хорошо насыщало, а он всегда чувствовал себя лучше, чем после оленины.

Возвращался другим знакомым путем. Ручей ласково поблескивал в лучах восходящего солнца. Он вдоволь напился, не забывая, впрочем, и об опасностях, которые могла таить вода: в первую очередь змеи, но частенько на водопой приходили и другие хищные животные.

Наконец, он приблизился к своей расселине, присел на настил и снял с наконечника копья остро заточенный камень, он послужит ему ножом. Искусно освежевывая зайца, задумался о погоде: с каждым днем становилось все холоднее. Как бы снега не пришли раньше времени.

К тому времени заяц был очищен и готов. Он достал из небольшого волоконного мешка небольшую щепку с выемкой, палочку и сухой мох. А затем сложил несколько палок вместе на месте обычного костра. Теперь настало время колдовства.

Скиллас начал методично вращать ладонями, пропуская палочку между ними. Он не знал, как это получалось, но магическим образом эта конструкция начинала нагреваться и вскоре получался огонь. Этому методу его научил отец, а он научит своего сына. Спустя несколько минут, уголек наконец появился в выемке, и Скиллас стремительно поднес его к костру, слегка разжигая своим мощным выдохом.

Испещренное шрамами лицо скривилось в улыбке: у него будет вкуснейший завтрак.

По меркам остальных людей Скиллас был уже не молод. Некоторые считали свои года, но он не занимался подобными глупостями. Какая разница, сколько зим он встретил? Это было одной из причин, почему он предпочитал не находиться постоянно с другими людьми, который порой сбивались в группы в попытке выжить.

Он примыкал к ним только зимой, когда выжить в одиночку становилось невозможно, но до этой поры оставалось еще пара месяцев…

Он искусно нанизал мясо зайца на заостренные с помощью камня палки и установил их на камни по обе стороны от костра.

Живот скрутило от голода, и Скиллас поморщился. В последний раз он ел еще вчера утром и это были мерзкие корешки растений. Он ненавидел их смак и всегда предпочитал верченое мясо, если была такая возможность. Увы, в последнее время охота проходила не очень благоприятно, именно поэтому заяц был словно подарок природы.

Вгрызаясь зубами в хрустящую пищу, он улыбался.

* * *

Ночью ему привиделся дивный сон. Был ли причиной плотный ужин, но Скилласу снились земли, откуда приходили ветра. За огромным озером воды, край которого не видно даже самому зоркому глазу.

Там поля плотно покрыты ягодами, а в лесах полно дичи, которая с радостью расстается с жизнью, так что даже самый неумелый охотник может выжить. Вода в тех реках чистая, словно из истока родника, а солнце светит круглый год, побеждая любые холода. Мороз никогда не приходит в те края.

Люди там счастливы.

Точки на небе светят ярко.

Он проснулся посреди ночи в холодном поту.

С тех пор Скиллас не мог нормально жить. Каждая мелочь напоминала ему о земле из своих снов. Каждый раз, когда он обнаруживал пустые силки и слушал голодное бурчание живота — он вспоминал животных, которые сами лезли под стрелу. Сколько времени он не ел мяса?

Птицы в небе, словно издеваясь, клокотали и улетали куда-то за горизонт. А он смотрел им вслед и завидовал: отчего у него нет крыльев, чтобы последовать за ними?

Скиллас поднимался на возвышенность, откуда далеко-далеко, но можно было заметить узкую полоску бескрайнего озера. Он вдыхал запах, который, как ему казалось, приносил ветер из этих чудесных земель, и улыбался, представляя лучшую жизнь.

В детстве он взахлеб слушал рассказы старших, перенимая опыт и принимая ценные советы. Очень редко, но они упоминали это бескрайнее озеро, в глубинах которого водились неведомые существа, а вода была непригодна для питья.

Впрочем, никто никогда не пытался пересечь его, да и зачем? Возможно, это и есть конец света? Ведь он должен существовать, этот конец?

Какой вообще смысл их жизни?

Он много раздумывал.

Что если смысл его жизни именно в этом? Достичь той земли на другом краю мира?

Спустя несколько ночей, он впервые решился отправиться к бескрайнему озеру.

Еще издалека в ноздри ударил свежий, немного солоноватый запах, а в глазах зарябило от обилия желтого цвета. Он упал на колени, сгребая этот необычайный материал в ладони, и испуганно ойкнул, когда он оказался горячим. Скиллас позволил ему ссыпаться сквозь ладони и немного пришиблено последовал к безграничной воде. Шаг, еще один. Увиденное захватывало дух, он ощущал — насколько маленьким человеком на фоне природы являлся. Небольшие волны мерно приходили и отходили, издавая шум. Над головой кричали птицы, временами стремительно падая в воду и поднимаясь уже с рыбешкой в когтях.

Но он не позволил себе подойти и притронуться к воде, лишь наблюдал и раздумывал.

С тех пор, он каждый день отправлялся сюда, чтобы хоть несколько минут посвятить бескрайнему озеру.

Он шел вдоль него, пока не упирался в непроходимые горы. Поднимался на самые высокие скалы, высматривая хоть малейший намек на существование другого берега по ту сторону озера. Но тщетно.

В один из дней, когда он возвращался с целой перевязью фруктов, он, по обычаю, заскочил глянуть на озеро и обомлел.

Спокойная гладь с небольшими волнами уступила местом свирепым, двухметровым валам воды, которые накатывались на сушу, словно пытались захватить, дотянуться до чего-то.

В первое мгновение он лишь разинул рот, а дальше волна с грохотом разбилась о берег и поползла вперед. Мгновение, и холодная вода омыла ноги Скилласа. Он нахмурился, ожидая худшего, но кара не приходила.

В тот день он думал больше обычного. Отчего озеро настолько разгневано? Не он ли послужил причиной?

Со временем он обнаружил, что озеро имело свое настроение, которое зависело от погоды.

Временами оно забирало больше воды к себе, а бывало и наоборот — отдавало.

А главное — он больше не боялся прикасаться к этой воде, подолгу стоя на берегу и словно позволяя волнам уносить частичку себя, а в ответ наполняя его каким-то неизвестным чувством.

* * *

Со временем Скиллас справился со страхом и радостно плескался в игристой воде, разгоняя мелких рыб. Иной раз пытался их поймать. А еще однажды собрал несколько жердей и связал их, построив, таким образом, средство для удержания на воде.

Однако, он всегда помнил предостережения и никогда не заплывал слишком далеко.

Время неумолимо текло и солнца на небе было все меньше. Осталось совсем немного времени и ударят первые морозы. Нужно было решать: уходить к другим, чтобы зимовать с ними, или остаться тут и попробовать пережить эту зиму в одиночку.

Скиллас никогда подобного еще не делал, хоть и знал тех, кто отваживался бросить вызов холодам.

Те, кто будут встречать зиму вместе — что ж, чуть больше половины переживут, чтобы снова увидеть теплую пору. Такова уж цена.

Или... существовал еще один путь. Опасный, бессмысленный, скорее всего, самоубийственный.

Он прислушивался к волнам, ожидая от них ответа.

Он всматривался в небо, ожидая знака свыше.

Он вдыхал слегка солоноватый запах, пытаясь понять, как быть дальше.

Он корил себя за невозможность выбрать дальнейший путь. Ничего больше не приносило ему удовольствия, лишь эти бескрайние воды.

И на исходе месяца он наконец понял, что ничто уже не будет как прежде. "Оно" не отпустит его.

Скудные пожитки были собраны, нехитрый плот подготовлен.

Кокосы заменят ему воду, а фрукты и травы (как бы мерзки они не были) — еду. Вода сегодня забирала к себе, поэтому время пришло.

Со вздохом он поднялся на возвышенность и обозрел бескрайние просторы воды перед собой.

Увидит ли он еще когда-нибудь сушу?

С легкой улыбкой он спустился к плоту, чтобы проверить все в последний раз.

Сумеет ли он выжить?

Напрягая мускулы, потуже затянул крепление из крепкой, но гибкой травы.

Есть ли смысл в том, что он делает?

Внезапным озарением пришла мысль, что он уже не сможет уйти, не узнав, что находится за великими просторами воды. Из интереса это переросло в навязчивую идею, словно вода, подтачивая его внутренний стержень.

Он поднялся на плот и оттолкнулся ногой от суши.

* * *

У берега, где приятно светило солнце, земля казалась близкой — рукой подать, а чайки дружелюбно и как-то по-свойски затягивали свои песни — вода казалась не такой уж страшной.

Но как только солнце скрылось за горизонтом, пришел холод. Скиллас укутался в обрывки шкур, которые предусмотрительно захватил с собой. Это помогло, но только до того момента, как поднялись небольшие волны.

Слишком маленькие, чтобы перевернуть плот, и слишком большие, чтобы не забрызгивать его самого.

Он дрожал и высматривал берег вдалеке. Его собственная земля давно уже исчезла с обзора, и ориентироваться он лишь по звездам. В любом случае, повлиять как-либо на воду он не мог, поэтому возмолял природе, лишь бы выжить и увидеть эти таинственные земли.

Минуты перетекали в часы, ночью вода выглядела зловеще, как будто нечто неизвестное вот-вот выпрыгнет из воды. Скиллас уже знал, что в бездонных глубинах (кроме рыб) живут монстры, которых до этих пор не видел свет.

Каждый раз, услышав всплеск вдали, он содрогался еще сильнее, закрывал глаза и пытался не дышать.

Наконец, море успокоилось, волны улеглись совсем, и на убаюкивающей качке плота он провалился в сон: уставший и испуганный, но довольный.

Яркие лучи восходящего солнца лизнули лицо Скилласа, заставляя мужчину нахмуриться и перевернуться на другой бок.

В следующий миг он уже был в воде, только чудом в последнее мгновение ухватившись за край плота.

Вода была ледяная, паника затопила разум, заставляя совершать ненужные действия: взмахи рукой, крики, нечленораздельные звуки.

Рука соскользнула, и он оказался целиком под водой.

* * *

На песке без сознания лежал человек.

Волны временами доходили до его тела, но, словно испугавшись, отходили назад в воду.

Скиллас тяжело прокашлялся и поднял голову. Пораженно выдохнул.

Это было то же место, откуда он начинал свой путь.

Легко рассмеявшись, он поковылял к своей пещере, нужно было пополнить запасы. Возможно, кто-то другой бы бросил все и ушел вместе с людьми зимовать, но не он. Он будет пробовать до тех пор, пока не удастся достичь другой земли.

Извечное стремление — найти лучшее место под солнцем.

Но зачастую — это лишь самообман, попытка заполнить некую пустоту в сердце. В этом случае, главное — не отчаиваться, возможно, это место существует, главное — не переставать верить.

Скиллас был другим, не таким, как остальные.